Смертельное путешествие Райх Кэти

— Новый автомобиль?

Она встала широко расставив ноги и уперев руки в бока.

— Взяла покататься. Моя в незапланированном отпуске.

Кроу не спрашивала права, не задавала вопросов, так что я решила что она остановила меня не за нарушение правил дорожного движения. Мне стало интересно, арестует ли она меня.

— Есть новости, которые вам наверняка не понравятся.

На ее поясе заговорила рация, и она что-то в ней покрутила.

— Вчера вечером нашелся Даниэль Виннета.

Я спросила ослабевшим голосом:

— Живой?

— И даже очень. Постучал в дверь своей дочери около семи, пообедал с ними, и пошел спать. Дочь позвонила мне сегодня утром.

Кроу говорила громко, стараясь перекричать проезжающие мимо машины.

— Где он был эти три месяца?

— В Западной Вирджинии.

— И что он там делал?

— Она не сказала.

Даниэль Виннета не был мертв. Я не могла в это поверить.

— А что нового про Джорджа Адора и Иеремию Митчелла?

— Ни словечка.

— Все равно они не подходят, — пробурчала я.

— Думаю, не очень-то это помогло.

— Ага.

Хоть я сама себе и не признавалась в этом, но я очень рассчитывала, что это ступня Виннета. А сейчас я снова на исходной точке.

— Я рада за семью Виннета.

— Они хорошие люди.

Кроу наблюдала как мои пальцы постукивают по рулю.

— Я слышала про репортаж в новостях.

— Мой телефон разрывался от звонков, так что я его отключила. Еду со встречи с Паркером Дэвенпортом. У «Слип-Инн» меня ждала толпа журналистов. Там был сумашедший дом.

— Дэвенпорт, — она облокотилась на дверцу машины, — настоящий козел.

— Почему?

Она посмотрела на дорогу, на меня. От ее очков отсвечивало солнце.

— Вы в курсе что Паркер Дэвенпорт отсюда родом?

— Нет.

Она какое-то время молчала, мысленно пребывая видимо где-то в своем прошлом.

— Я так понимаю вам этот парень не по вкусу, — предположила я.

— Скажем, что его плакат никогда не будет висеть над моей кроватью.

— Он сказал что нога пропала и обвинил в этом меня. — Мне пришлось остановиться чтобы унять дрожь в голосе. — Еще он сказал что лаборантка которая мне помогала тоже исчезла.

— Кто она?

— Пожилая черная леди. Примроуз Хоббз.

— Я поспрашиваю.

— Знаете, все это какой-то бред. И что я не могу понять, так это почему Дэвенпорт нацелен именно на меня?

— Паркер Дэвенпорт по-своему смотрит на мир.

Мимо прогромыхал грузовик, обдав нас волной горячего воздуха. Кроу выпрямилась.

— Я еду к нашему окружному прокурору. Попробую его уговорить на ордер.

Меня вдруг озарило — хоть Ларк Тайрелл и упоминал о нарушении мною границ дома когда отстранял от дела, однако тема этого поместья сегодня даже и не поднималась!

— Я отследила владельцев.

— Ну и?

— Недвижимость принадлежит инвестиционной группе H&F с 1949 года. До этого она принадлежала Эдварду Е. Артуру, а до этого Виктору Т. Ливингстону.

Она покачала головой.

— Расскажи, пока у меня есть время.

— У меня в номере список служащих H&F. Я могла бы завезти его к тебе в офис после того, как посмотрю что там с моей машиной.

— Мне нужно повидаться с Фонтана после визита к окружному прокурору. У нас там завелся хренов Фокс Малдер который думает, что нашел пришельцев. — Она посмотрела на часы. — Я постараюсь вернуться к 4.

Я приехала в гостиницу в состоянии лихорадочной тревоги. Чтобы сбросить это напряжение я предложила Бойду совершить небольшую пробежку, к тому же, подумала что надо к завтраку быть в форме. Никто не возражал, а Бойд принял предложение с энтузиазмом.

Дорога была еще влажной после вчерашнего дождя и наши шаги производили мягкий шелестящий звук на грязном гравии. Бойд тяжело дышал, и его металлический ошейник тихо бряцал в такт бегу собаки. Только сойки и воробьи нарушали тишину.

Вид снова напоминал очередное полотно импрессионистов — бесконечное пространство долины и покатых холмов, омытых чистейшим светом утреннего солнца. Однако ветер, дувший всю ночь, по-прежнему был прохладен, и каждый раз когда мы пробегали в тени я чувствовала приближение зимы и как сокращаются солнечные деньки.

Пробежка меня немного успокоила. Но когда я поднялась по ступеням наверх, к своей «Магнолии», грудь сдавило от воспоминаний вторжения в мой номер в понедельник.

Сегодня дверь была закрыта, и вещи мои были нетронуты. Я приняла душ и переоделась в свежее. И как только включила телефон он тут же зазвонил у меня в руке. Я ответила на звонок и это оказался очередной журналист. Я отключилась и набрала номер Пита.

Как обычно попала на автоответчик. Хоть и желала узнать его мнение о своем положении, я все же понимала что искать его по другим телефонам — глухой номер. У Пита был мобильный, а так же и телефон в машине, но он редко вспоминал что надо подзаряжать их. И если вдруг, чудесным образом он вспомнит об этом, то обязательно потом забудет включить или вовсе оставит в спальне. Разочарованная, я отыскала факс Макмахона, и спустилась вниз.

Я делала себе сендвич с яйцом когда в дверь вошла Руби с синей пластиковой бельевой корзиной в руках. Она была одета в белую блузу, на шее висели нити поддельного жемчуга, на ногах спортивные штаны, носки и тапочки. На голове, явно недавно отлакированная, возвышалась гуля. Ее внешний вид предполагал что она куда-то выходила.

— Может я вам помогу? — предложила она.

— Я справлюсь.

Она поставила корзину и хлопая шлепанцами подошла к раковине.

— Я так сожалею о том, что случилось в вашей комнате.

— У меня нет ничего ценного.

— Должно быть кто-то забрался в дом когда я была на рынке.

Она схватила кухонное полотенце и вздохнула.

— Иногда я думаю, куда же катится этот мир. Боже…

— Такие вещи случаются.

— У нас никогда не было воровства в этом доме.

Она обернулась ко мне и сжимая полотенце в руках сказала:

— Я не виню вас, если вы сердитесь.

— Я вовсе не сержусь на вас.

Она глубоко вдохнула, открыла было рот, но тут же закрыла. Создалось впечатление что она собиралась что-то сказать, потом передумала опасаясь, что сказанное может повлиять на ее жизнь. Ну и ладно. Я была слишком вымотана, чтобы еще выслушивать ее излияния.

— Вы хотите пить?

— Лимонад есть?

Она бросила полотенце в корзину и подошла к холодильнику. Взяв пластиковый кувшин, она наполнила стакан и поставила его рядом с моим сендвичем.

— И вся эта шумиха на телевидении…

— Я и в школе не была популярной.

Я улыбнулась, чтобы Руби не заметила как на самом деле взволнована. Улыбка вышла напряженной.

— Не смейтесь. Вам не следует позволять им так говорить о вас.

— Я же не могу контролировать прессу, Руби.

Она взяла бумажную тарелку и положила на нее мой сендвич.

— Печенья?

— Да.

Она добавила к сендвичу еще три сладкие печенюшки. Затем посмотрела мне прямо в глаза.

— «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить».[31]

— Кому надо, тот знает что все обвинения фальшивые.

Надо держаться, Тэмпи.

— Тогда может кто-то нужен чтобы вас оберегать.

Она взяла корзину на бедро и вышла не оглядываясь.

Надеясь на более разумную беседу я пошла на крыльцо, позавтракать с Бойдом. И он меня не разочаровал — он лихо слопал все печенья, а потом молча наблюдал как я ела свой сендвич, погруженная в раздумья.

Прибыв в автомастерскую, я узнала что моя проблема незначительна, но насос нужно заменить. Один из хозяев, неясно который — Р или Т, был в Эшвилле, и там он постарается его достать. И если миссия прошла успешно, ремонт может быть закончен на следующий день.

Может быть. Я заметила, что «шеви», "пинто" и пикапы оставались именно там, где они были накануне.

Посмотрела на часы. Два тридцать. Кроу еще не вернулась.

Что дальше?

Я попросила телефонный справочник и мне дали помятый и пропахший бензином 1996 года издания том. Листать его нужно было двумя руками. Так как в справочнике не нашлось ничего про Святую пятидесятническую церковь вечного огня дома господня, я поискала и нашла адрес Л. Баумана, проживающего на Суони Крик-Роуд. P или T знал этот район, но больше ничем не мог помочь. Я поблагодарила его и пошла к машине Райана.

Следуя его инструкции я поехала из города. Как он и сказал, Суони Крик-Роуд находился в конце шоссе № 19, на пересечении Эла и Брайсон-Сити. Я остановилась на заправочной станции, чтобы спросить о доме Баумана. Заправщиком оказался парень лет шестнадцати, с жирными черными волосами, разделенными пробором и заправленными за уши. Его рабочее место было усеяно белыми крошками, как снежинками засыпает грязную бухту.

Парень отложил комикс и поднял на меня глаза. Они у него были сужены словно он боялся света. Взяв сигарету с металлического блюда, он глубоко затянулся и дернув подбородком в сторону Суони Крик.

— Около двух миль к северу.

Дым выходил изо рта вместе со словами.

— С какой стороны?

— Ищите зеленый почтовый ящик.

Выходя на улицу я чувствовала спиной его недружелюбный взгляд.

Суони Крик была как тонкий черный язык, который резко вываливается из шоссе. Дорога спустилась еще на полмили, затем выровнялась и прошла через большой смешанный участок леса. С одной стороны бежали настолько чистые воды залива, что я могла рассмотреть камушки поблескивающие со дна.

Чем дальше на север, тем реже встречались признаки жилья. Когда дорога повернула на восток и поднялась немного, я увидела проезд между деревьями, ржавый зеленый ящик справа. Подъехав поближе, я разглядела имя «Бауман» высеченное на доске что висела ниже ящика на двух коротких цепочках.

Я свернула на грязную дорожку и поползла вперед, надеясь что я нашла нужного Баумана. Над машиной возвышались сосны, ели, болиголов почти закрывающие солнце, только кое-где оно пробивалось сквозь их листву. Еще 50 ярдов вверх, и вот дом Люка Баумана присел на корточках, как одинокий часовой охраняющий лесную дорогу.

Преподобный жил в видавшем виды бунгало с крыльцом на одном конце и сараем на другой. И возле обоих входов были сложены дрова в таком количестве что хватило бы для отопления средневекового замка. Над окнами по бокам двери были натянуты яркие бирюзовые навесы. Они выглядели нелепо, словно золотые арки у синагоги.

Двор находился в тени и был покрыт ковром из листьев и хвои. Его пересекала гравийная дорожка, что начиналась у двери, и заканчивалась у дороги.

Я остановилась у пикапа Баумана, заглушила двигатель и включила телефон. Не успела я выйти, дверь открылась и преподобный появился на крыльце. И снова он был одет в черное, как будто желал сам себе напомнить о серьезности своего призвания.

Он не улыбнулся, но заметно расслабился, когда узнал меня. Я вышла из машины и пошла вверх по дорожке. По бокам ее росли маленькие коричневые грибы.

— Вы меня простите за беспокойство, преподобный Бауман, но я забыла у вас в грузовике свой пакет с продуктами.

— Это точно. Он на кухне. — Он отступил к дому. — Входите, пожалуйста.

Я прошла мимо него в тусклый коридор где стоял тяжелый запах пережаренного сала.

— Что-нибудь выпьете?

— Нет, спасибо. Мне нельзя.

— Прошу вас присаживайтесь.

Он указал в сторону небольшой гостиной, забитой мебелью. Вся мебель словно взята была прямо с витрины магазина. Только все стояло впритык друг к другу.

— Спасибо.

Я присела на коричневый велюровый диванчик, который был центральной частью гарнитура из трех диванов, все еще покрытых пленкой. Хотя погода была прохладной, окна были открыты, и идеально подходящие по цветовой гамме клетчатые коричневые шторы раздувались от ветра.

— Я принесу ваши вещи.

Он исчез и дверь отворилась. Через нее просочились звуки какого-то телешоу — аплодисменты, голоса и звуки гонга. Я осмотрелась. В комнате отсутствовали какие-либо личные вещи. Никаких фото со свадьбы или выпускного. Ни единого кадра детей на пляже или собаки в смешном колпаке. Только изображения святых. Я узнала Иисуса, и еще одного, как я решила, Иоанна Крестителя.

Через несколько минут Бауман вернулся.

Пленка на диване зашелестела, когда я встала.

— Спасибо.

— Это было очень приятно, мисс Темперанс.

— Еще раз спасибо за вчерашнее.

— Я был рад помочь. Питер и Тимоти лучшие механики в округе. Я пользуюсь их услугами уже в течение многих лет.

— Преподобный Бауман, вы здесь давно живете, не так ли?

— Всю свою жизнь.

— Вы что-нибудь знаете об охотничьем домике вблизи места где упал самолет?

— Я помню мой папа говорил о лагере, недалеко от Раннинг-Гоут-Бранч, но никогда не рассказывал об охотничьем домике.

У меня вдруг появилась интересная мысль и я решила показать преподобному факс Макмахона.

— Какие-нибудь из этих имен вам знакомы?

Он развернул и прочел бумагу. Я внимательно смотрела, но не увидела изменений в его лице.

— Сожалею.

Он отдал мне факс и я снова положила его в сумочку.

— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Виктор Ливингстон?

Бауман покачал головой.

— Эдвард Артур?

— Я знаю одного Эдварда Артура. Он живет недалеко от Сильва. Был нашим братом, но оставил движение несколько лет назад. Брат Артур утверждал что пришел к Святому Духу через Джорджа Хенсли.

— Джордж Хенсли?

— Первый человек подчинивший змей. Брат Артур сказал, что они познакомились в то время когда преподобный Хенсли был в долине Грассхоппер.

— Понятно.

— Брату Артуру должно быть уже под девяносто.

— Он еще жив?

— Как божье слово.

— Он был членом вашей церкви?

— Он был одним из стада моего отца, искренне верующий, человек постигший дух господа. Армия его изменила. Он хранил веру несколько лет после войны, а потом просто перестал следовать ей.

— Когда это было?

— 47–48 лет назад. Нет, не так. — Он покачал корявым пальцем. — Последнюю службу он отслужил за упокой сестры Эдны Фаррелл. Я помню это, поскольку папа молился за обновление веры человеческой. Примерно через неделю после похорон, папа был с обратным визитом у брата Артура, и оказался на проповеди под дулом пистолета. После этого он все бросил.

— Когда Эдна Фаррелл умерла?

— В 1949.

Эдвард Артур продал свою землю H&F 10 апреля 1949 года.

Глава 19

Я обнаружила Эдварда Артура на огороде за его деревянным домиком. На нем была клетчатая шерстяная рубашка, джинсовый комбинезон, резиновые сапоги, и растрепанная соломенная шляпа, которая наверное когда-то принадлежала какому-нибудь гандольеру.

Он на мгновение остановился когда меня увидел, но затем снова вернулся к своей работе.

— Мистер Артур? — крикнула я.

Старик втыкал вилы в землю и давил на них дрожащей ногой. В нем было так мало сил, что он едва на сантиметр вонзал вилы в землю, но упорно продолжал копать снова и снова.

— Эдвард Артур? — я крикнула погромче.

Он не ответил. Его вилы производили мягкий звук каждый раз когда он вонзал их в почву.

— Мистер Артур, вижу вы заняты. Но мне надо задать вам несколько вопросов.

Я улыбнулась, как мне казалось, добродушно. Артур выпрямился как мог и пошел к тачке загруженной камнями и сорняками. Когда он скинул рубашку, я заметила его худощавые руки, покрытые старческими пятнами размером с фасоль. Сменив вилы на мотыгу он снова поплелся к месту где работал.

— Я бы хотела спросить у вас про недвижимость у Раниннг- Гоут-Бранч.

Впервые Артур посмотрел на меня. Его глаза были слезящимися, белки красными, а радужка такой бледной что казалась совсем бесцветной.

— Кажется у вас в тех краях была собственность?

— Зачем вы пришли?

Он хрипел, словно голос проходил через какой-то фильтр.

— Мне интересно кто купил вашу землю.

— Вы из ФБР?

— Нет.

— Вы расследуете аварию?

— Теперь уже нет.

— Кто вас прислал ко мне?

— Никто, мистер Артур. Я узнала о вас от Люка Баумана.

— Почему вы не задали свои вопросы Люку Бауману?

— Преподобный Бауман ничего не знает о вашей земле. Кроме того что в те времена, кажется, там был лагерь.

— Это он вам сказал?

— Да, сэр.

Артур вытащил из кармана ярко-зеленый платок и вытер лицо. Затем бросил мотыгу и пошел в мою сторону, нахохлившись как индюк. Он подошел так близко что я смогла рассмотреть седые волосы, растущие в его носу, ушах и на шее.

— Не очень много знаю о сыне, но Фаддей Бауман, был самый противный человек из живущих на Земле. Руководил церковью 40 лет.

— Вы были одним из последователей Фаддея Баумана?

— До тех пор пока не понял что все эти изгнания демонов и умение говорить на других языках бред сивой кобылы!

Он в сердцах сплюнул.

— Понятно. Вы продали свою землю после войны?

Он не обратил внимания на мои слова.

— Фаддей Бауман капал мне на мозги чтобы я раскаялся, но я уже увлекся другими вещами. Этот чокнутый придурок никак не мог поверить что я ушел, пока я не наставил на него винтовку!

— Мистер Артур, я пришла к вам спросить об участке, что вы купили у Виктора Ливингстона.

— Ничего я не покупал у Виктора Ливингстона.

— В архивах есть запись что Ливингстон передал собственность вам в 1933.

— Мне было всего 19 в 1933 году и я только что женился.

Кажется это был тупик.

— Вы знали Виктора Ливингстона?

— На Саре Машем. Она умерла при родах.

Он отвечал настолько невпопад, что я засомневалась в своем ли он уме.

— Семнадцать акров было нашим свадебным подарком. Для этого еще есть какое-то слово.

Он прищурил глаза, пытаясь сконцентрироваться.

— Мистер Артур, простите что беспокою вас…

— Приданое. Вот какое слово! Это было ее приданое!

— Что было ее приданым?

— Вы разве не спрашивали о земле, что у Раннинг-Гоут?

— Да, сэр.

Страницы: «« « ... 1213141516171819 » ... »»