Автопортрет художника (сборник) Лорченков Владимир
– Ни хера себе хер, – сказал я.
И спрятал Васин хер в штаны, застегнув их.
ххх
Время шло. Кишинев зарастал лианами все больше. Бродячие кошки сожрали всех крыс. Бродячие собаки сожрали всех бродячих кошек. Потом бомжи сожрали всех бродячих собак. А уж пьяных и спящих бомжей пообкусывали вновь расплодившиеся крысы. Город тонул в нечистотах. Сначала пропало уличное освещение, потом централизованное отопление. Наконец, перестала работать очистная станция и в городе запахло говном. Для нас с Наташей это никакого значения не имело, потому что у нас И ТАК пахло говном. Из-за Васи-Обрубка, который спал теперь в прихожей не только ночью, но и днем. Как-то Наташа решила даже обсудить это со мной. Это и еще кое что.
– Тебе не кажется, что для писателя ты чересчур мало пишешь? – начала она осторожно.
– Я вообще не пишу, – угрюмо сказал я, очищая для Васи-Обрубка морковку.
– Тебе не кажется, что немного странно для писателя не писать вообще, – поправилась она спокойно.
– Брось, – сказал я, – писатель это тот, кто пишет книги и раздает автографы.
– А я просто сочиняю истории, чтобы не сойти с ума, – сказал я.
– Выкрикиваю свое безумие, – объяснил я.
Она посмотрела на меня внимательно. Я ответил ей тем же. Почему этот бойкий мужик, трахнувший студентку-практикантку прямо на подоконнике, стал аморфным куском говна, – безусловно, говорила она взглядом. Как это девчонка, только о ебле и думавшая, задрачивается теперь на тему заработка, статуса, и еще тысячи никому не нужных хреновин, – говорил взглядом я. Наверняка она бы выиграла в эти гляделки, но в прихожей заворочался Васяня-Обрубок, и она усмехнулась.
– Давай, социальный работник, – сказала она насмешливо, – иди подержи судно своему бомжу.
– Запросто, – сказал я, – по крайней мере, проявлю милосердие.
– Которого лишены такие вот пёзды с факультетов психологии и социологии, которые пишут рефераты на тему «как я хочу помочь несчастным людям» – сказал я.
И подумал, что это мы в первые по-настоящему ругаемся. Она, видимо, подумала о том же, и поднялась.
– Сиди уж, – сказала она, – а я ПОКАЖУ тебе, что не один ты со своим долбанным милосердием, которым просто сам себя оправдываешь, можешь помочь человеку…
– Обрубку, – поправил я.
Но она уже была в прихожей. Расстегнула Васяню под его одобрительное мычание. И сказала:
– Ого…
– Что? – спросил я, потому что совсем забыл.
Она промолчала, а я и не понял. Подумал, это ее степень загрязненности впечатлила. А о том, НАСКОЛЬКО его хер велик, я уже и забыл. Так что возглас Наташи прошел мимо меня. Я просто сидел на кухне, глядел в окно и ждал своего часа. Сидел и ждал, ждал и сидел.
Ну, он и пришел.
ххх
Наташа изменила свое отношение к Васяне-Обрубку. Стала убирать за ним говно. И уже на следующей неделе сказала мне, что неплохо было бы Васяню-Обрубка вымыть. Это меня здорово удивило, но я решил, что это у нее рецидив хипповой юности такой. А потом вспомнил, какое гнетущее воздействие на меня произвел огромный и черный – прямо как у коня, – хер Васи, и стал нерешительно отказываться.
– Тогда я сама его помою, – сказала она решительно.
Я только благодарно кивнул. Она пошла мыть Васю, который совсем деградировал, и уже даже разговаривать почти не мог. А я продолжил думать о том, как все несправедливо устроенно в этом мире. Ох уж эти молдаване долбанные… Туземцы, недооценившие все блага белой цивилизации! Я даже стихотворение написал.
– Только послушай, Наташа! – сказал я.
Встал у входа в комнату и прочел нараспев:
«… то предание рассказывают индейцы
селения Бельцы
предки которых некогда жили
поблизости от большого озера созданного инопланетными
пришельцами – жителями Атлантиды царившей на землях
нынешней Молдавии
эта Атлантида звалась Молдавская Социалистическая Советская Республика
что значат эти четыре слова
мы до сих пор не знаем
не сумели расшифровать, потому что по некоторым данным
наши предшественники из погибшей культуры МССР
я сокращаю для удобства-
были гораздо более развиты чем мы
и у них были белые волосы и голубые глаза
как на голубом глазу
говорю
как свидетельствуют находки раскопок неутомимых археологов
Академии наук Молдавии
цивилизация, обитавшая на наших землях задолго до нас
отличалась высоким уровнем развития культуры
они были сведущи в земледелии, экономике, сельской жизни
астрономии, машиностроении и прочих областях жизни человеческой
которые для нас теперь лишь пустые слова
слава
Молдавии независимой
уровень развития их науки, культуры и общественной жизни был так высок, что
если сравнивать образно, нынешняя Молдавия в сравнеии
с далекой загадочной МССР это
кусок дерьма красующийся подле алмаза
прошу вас не отчаиваться
ведь теоретически дерьмо может попасть в болото
стать торфом
и через пять миллионов лет давления тонн болотной жижи
стать графитом
а затем
да-да то предание рассказывают индейцы
селения Бельцы
предки которых некогда жили
поблизости от большого озера созданного инопланетными
пришельцами – жителями Атлантиды царившей на землях
нынешней Молдавии
эта Атлантида звалась Молдавская Социалистическая Советская Республика
что значат эти четыре
алмазом
иными словами, не все потеряно, у нас есть один шанс из ста и я прошу
существо с лицом советника президента ткачука внести это в протокол и не называть меня
внутренним врагом государства при составлении очередной речи
президенту для его выступления
продолжу о цивилизации
многие поражаются: это все равно, что грязные арабы
на землях Египта, говорят они
общего у них, Египта фараонов и Египта русских туристов
только земля
ученые недоумевают, каким образом
цивилизация гораздо более развитая, чем наша исчезла с этой земли
нашей же
выдвигаются самые разнообразные гипотезы
некоторые утверждают
что причиной послужила техногенная катастрофа
примерно такая, в результате которой погибла Атлантида Платона
ну, например, прорвало водохранилище Гидигича и вода покрыла
загордившихся от хорошей жизни людей
МССР
другие считают, что причины в загадочной чуме
в поветрии страшной и загадочной болезни
я ничего не считаю
я просто иногда выхожу на окраины города и любуюсь странными сооружениями
обитатели цивилизации МССР называли их
заводами
а как именно они использовали эти культовые, очевидно, сооружения
мы до сих пор так и не знаем… «…
… в голове у меня раздались слышные только мне аплодисменты…
Я замолчал, и раздувая ноздри, постоял немного молча, впечатленный собой.
– Ну, как? – спросил я.
Я был ужасно собой доволен. Первое стихотворение в прозе да пять лет Молчания! Я уже даже представлял себе эти строки в своей автобиографии. «Первое стихотворение в прозе за Пять Лет Молчания… Имярек, прошедший сквозь горнило страданий…». Но Наташа сказала только:
– А-а-а-а…
Причем с весьма отсутствующим видом, который стал находить на нее в последнее время все чаще.
– Что «а»? – спросил я.
– А, ну да, да, – сказала она.
– Что да-да?! – зло спросил я.
– Ну неплохо, – сказала она виновато.
Потом глянула, почему-то, себе на руки, и сказала осторожно:
– Милый, а может, не одни только, по твоему выражению, «молдаване ебучие» виноваты в том, что ты сидишь дома и ничего не делаешь?
– Они выкинули меня с работы! – гордо сказал я.
– Их газеты разорились, причем все, – сказала она.
– Они все СЕБЯ выкинули с работы, – сказала она.
– Ты уже пятый год ничего не делаешь, – напомнила она.
– Так может, пора чем-нибудь заняться? – спросила она.
– Брось, – сказал я, – эти молдаване ебучие перекрыли нам, русским, кислород, дохнуть нечем, где найти рабо…
– У меня знакомый еврей открыл магазин, – сказала она, – и ему нужны экспедиторы.
– Альбац его фамилия, – сказала она.
– Я? – спросил я.
– Экспедитор?! – сказал я.
– Все равно не получится, – сказал я, – обязательно эти молдаване ебу…
– Как же ты узнаешь, перекрыли они тебе кислород или нет, если ты даже НЕ ПРОБУЕШЬ? – спросила она.
Я отмахнулся и спросил:
– Так тебе понравились мои стихи?
ххх
В магазин все-таки пришлось устроиться. Наташа стала нервничать и намекать на возможный уход. Это огорчало и пугало: мужчина в моем возрасте и положении не сразу бы нашел себе замену этой бесплатной машинке для секса. А регулярный секс значил для меня очень много. Само собой, секс чаще всего бывает ТОЛЬКО у женатых. Все разглагольствования на эту тему холостяков просто треп. Снять бабу, потратить на нее деньги, и время, отвести куда-то и оприходовать – если кто-то станет говорить вам, что проделывает такое КАЖДЫЙ день, то это гнусная ложь. Это элементарно затратно и трудно. Женатый же имеет секс каждый день. А может еще и утром, если захочет. Я хотел и утром и вечером. Правда, по утрам теперь пришлось отменить. Ведь я стал уходить на работу рано утром. Работенка была не пыльная, но была в ней одна проблема.
Там действительно нужно было работать.
А это меня всегда отвлекало от действительно важного. Наблюдение жизни. Так что на третью неделю я, вроде случайно, уронил ящик с бутылками, полаялся с боссом, и швырнул ему в лицо свою рабочую кепку – ну вроде как заявление – после чего ушел. Не спеша прогулялся по центру города, стараясь не заходить на центральную площадь – там постоянно шли какие-то митинги, и я проявлял гражданскую пассивность (попросту трусил) , – и побрел домой.
У ворот Васяни-Обрубка не было. Значит, уполз на кладбище, подумал я. Открыл ворота, и зашел в дом, придумывая, что сказать вечером Наташе, когда она вернется. Но так ничего и не придумал, потому что она была дома. Сидела на какой-то подушке и скакала вверх-вниз.
– Дрочим, старушка? – сказал я взбудоражено, и начал было расстегиваться.
Но она так побледнела, что пришлось мне присмотреться к тому, на чём она скакала. И был это, чтоб ее, Васяня-Обрубок.
– Боже, – сказал я, глядя туда, где они сцепились, как завороженный.
– Милый, я должна все объяснить, – сказала она.
– Все и так понятно, – сказал я.
Со стороны это напоминало огромный сук.
– Как, черт возьми, ты в себя это взяла? – спросил я.
– Почему он блядь не реагирует?! – сказал я.
– Мы растягиваемся, милый, – ответила она на первый вопрос.
– Я налила ему из чекушки, – ответила она на второй вопрос.
Я покачал головой.
– Почему ты не на работе? – спросила она.
– Я уволился, – горько сказал я.
– Молдаване, – кивнула она понимающе.
– Типа того, – сказал я и крикнул, – слезешь ты или нет?!
Она покряхтела и жалобно сказала:
– Милый, мне кажется, нас заклинило…
ххх
Дальше начался настоящий ад.
Пока Наташа пыталась соскочить с огромного хера Васяни-Обрубка, я вызывал «Скорую». От ерзания моей молодой супруги в члене Васи что-то щелкнуло, раздулось, и он стал ЕЩЕ больше. От этого Наташа стала кончать. С криками, матерной руганью, и воплями о помощи. Я от этого нервничал еще сильнее, «Скорая» ехала, конечно же, медленно, так что за те три часа, что мы ждали врачей, бедняжка едва не умерла. Я о Наташе, конечно. Василий-Обрубок валялся в отключке… А когда приехали врачи, нам, конечно же, не помогли. Парочку загрузили на носилки и под хохот соседей потащили в машину. Наташа все еще кончала.
– Придется оплатить бензин, – сказал врач, ухмыляясь в сторону.
Я оплатил. И услуги медиков оплатил, стоя в коридоре под градом насмешек всего персонала больницы. Наташе вкололи чего-то в ягодицу, и пока она ВСЕ ЕЩЕ кончала, вкололи что-то в член Васи. Спустя еще часа полтора пара, наконец, расцепилась. Меня позвали взглянуть на член Васи. Под самым его основанием все было перевязано ниткой. Наташа смущаясь, объяснила, что сделала это ради долгой эрекции и просто забыла о нитке. Мне показалось, что она лжет, курва бесстыжая и ей силы воли не хватило слезть с его члена, когда я пришел домой. Пьяный бомж, похрапывая, начал приходить в себя. Хирург подозвал меня к себе и объяснил, что член у Васи стоял чрезвычайно долго и кровь вообще не циркулировала, поэтому разрушительные процессы необратимы. Начнется гангрена.
– Бедняге отрежут и хер? – спросил я.
Он кивнул. После этого я узнал, что обо всяком случае членовредительства врачи обязаны докладывать полиции.
– А членовредительство на лицо, – сказал он хихикая, – вернее, на член…
Мы сошлись на десяти тысячах долларов. Это была стоимость моего дома по тем безумным временам. Он дал мне две недели сроку, и я пошел проведать Наташу Она лежала в палате чуть смущенная, но явно НАТРАХАВШАЯСЯ.
– ЗАЧЕМ? – единственное, о чем я ее спросил.
– Он был такой.. завораживающе-огромный, – ответила она.
– Ну, ты хоть его вымыла? – спросил я.
Она хотела что-то ответить, но я, плача, вышел и больше не видел ее никогда.
Я продал дом, и, зашив вырученные деньги в рубашку, уехал жить в Подмосковье. К сожалению, эти пронырливые молдаване понаехали и сюда, так что толком я не смог устроиться и на новой родине. Работать не стал. Снял квартиру, и начал сидеть у окна. В Москве расстреляли какое-то здание из танков, в Чечне началась первая война, а потом и вторая война, взорвались дома, листья то падали, то зеленели, а я все сидел, и смотрел в окно.
Иногда до меня – из перешептываний местных молдавских дворников, – доходили слухи о том, что происходит в Молдавии. Например, я слышал девичью фамилию Наташи. Оказывается, она стала известной журналисткой, телеведущей и активной участницей национального возрождения. Возненавидела русских. Боролась с ФСБ. А те, чтобы ее скомпрометировать, напоили девушку спиртным со снотворным и подложили ей в постель карлика с невероятно огромным членом. Говорили, этот русский агент-карлик выебал таким образом ВСЕХ активистов национально-освободительного движения…
Еще дворники говорили, будто в Кишиневе стали работать очистные и перестало вонять говном с утра до ночи. Но это была совсем уж фантастика, так что я перестал их слушать.
Просто сидел себе, ждал, пока деньги кончатся, и не задумывался о том, что со мной произойдет, когда они все-таки кончатся. Это было очень наивно. Вроде как ждать зиму, надеясь в глубине души на то, что она все-таки не наступит. Мысли о зиме, в свою очередь, наводили меня на мысли о Васяне-Обрубке. Интересно, как он там, без хера? Мысли о хере навевали на меня мысли о Наташе. Ну, и так без конца. А потом деньги кончились и меня выставили из съемной квартиры. Вещей у меня было всего на одну сумку, из дому-то я почти не выходил. Так что я приехал на какой-то вокзал налегке, и, слегка дрожа от холода, сел в электричку. Что делать и куда ехать, я не знал. Интересно, попаду ли я, пересаживаясь с одной на другую электричку, во Владивосток, подумал я.
Почему Владивосток, я не знал.
Может быть потому, что ехать туда дольше всего?
– Куда ты едешь? – спросил меня человек в форме.
Я задал этот вопрос себе, и меня будто током ударило. Я молчал, потрясенный тем, что ехать-то мне НЕКУДА.
– Кто ты такой? – спросил он.
– Ты пьяный? – спросил он.
– Тебе нехорошо? – спросил он.
– Эй, – позвал он меня.
Я молчал, лишь смотрел на него удивленно.
– Кто ты?! – спросил он.
– Кто ты и кто я, – сказал я медленно.
– Я контролер, а ты? – спросил он с издевкой.
– Я? – спросил я его медленно и недоуменно.
– Ты, – сказал он насмешливо.
И правда, подумал я. Кто я. Мужчина ждал.
– Я поэт, – медленно сказал я ему единственное, что меньше всего смахивало бы на ложь.
Встал на сидение электрички, та тронулась, и я нараспев начал читать:
«… то предание рассказывают индейцы
селения Бельцы
предки которых некогда жили
поблизости от большого озера созданного инопланетными
пришельцами – жителями Атлантиды царившей на землях
нынешней Молдавии
эта Атлантида звалась Молдавская Социалистическая Советская Республика
что значат эти четыре…
Контролер, махнув рукой, пошел дальше. Но я все равно дочитал. Люди в вагоне занимались кто чем, и не обращали на меня никакого внимания. Но когда я закончил, кто-то передал мне какую-то мелочь. Получалось как раз на обед.
Я сел, и, кажется, понял, чем буду заниматься в ожидании Владивостока.
СЕМЬ МЕРТВЫХ
… после этого ужасающего обряда вся охрана была перебита. Их подопечный, мужчина в костюме, сильно дрожа, лишь прижимался спиной к сосне, когда нападавшие, расправившиеся с телохранителями, окружили его. Парни достали из черного футляра огромный, блестящий в рассветном утре, меч. На клинке было выгравировано имя мастера. Такути Икагари.
– Такуги Икагари… – прошептал, бледнея, мужчина у сосны.
– Такуги Икагари, – хором сказали парни, одновременно кивнув.
Хорошо бы это было единственное, что парни сделали бы хором этим утром, подумал мужчина в костюме. Но его надежды развеялись, словно слабенький утренний туман. Нападавшие, продемонстрировав оружие наказания, отложили меч в сторону, и стали расстегиваться. Все как один. А потом – делать хором кое-что, чего опасался мужчина в костюме, который прислонялся к сосне уже не спиной, а лицом, да уже и без костюма… Движения парней были скупы, отточены и синхронны. В другое время жертва – крепкий еще мужчина лет пятидесяти, в хорошем костюме и швейцарских часах, – непременно восхитился бы их единением. К сожалению для него, сейчас единение происходило с ним же… Закусив губы, он страдальчески кричал, и обещал отомстить, без особой, впрочем, на то надежды… Наконец, истязание закончилось.
Семеро нападавших начали одеваться, накинули на головы капюшоны ниндзя, и окружили несчастного.
– Вы – те самые Семеро Пидарасов? – спросил несчастный своих истязателей.
– У тебя есть еще какие-то сомнения на этот счет? – спросили они, застегиваясь.
Несчастный покачал головой. Одевшись, злоумышленники окружили мужчину еще плотнее.