Джек Ричер, или Я уйду завтра Чайлд Ли

– Ты был хорошим солдатом, сейчас ты богаче самого бога… Почему бы тебе не поселиться в каком-нибудь местечке с пляжем?

– Это один из способов вести счет. Уверен, у тебя тоже такой имеется.

Я кивнул.

– Да, я сравниваю число ответов, которые получил, с числом заданных вопросов.

– И какой у тебя счет?

– Близко к ста процентам.

– Зачем ты вообще задаешь вопросы про флешку? Почему бы тебе не пойти и не взять ее?

– Я не могу.

– Почему?

– Потребуются ресурсы, которые мне не по силам мобилизовать.

– Где она?

Я не ответил.

– Она здесь, в Нью-Йорке?

Я вновь промолчал.

– Она в безопасном месте?

– Пожалуй, да, – ответил я.

– Я могу тебе доверять?

– Мне многие доверяли.

– И?

– Полагаю, большинство из них охотно дали бы мне рекомендации.

– А остальные?

– Некоторым трудно угодить.

– Я видел твой послужной список, – сказал он.

– Ты мне уже говорил.

– Там всего понемногу.

– Я старался изо всех сил. Однако у меня собственный взгляд на вещи.

– Почему ты ушел в запас?

– Мне надоело. А ты?

– Стал слишком старым.

– Что на флешке?

Сэнсом не ответил. Спрингфилд молча стоял за тумбочкой с телевизором, ближе к двери, чем к окну. Привычка, не более того, решил я. Простой рефлекс. Он оставался невидимым для снайпера, который находился снаружи, и достаточно близко к коридору, чтобы атаковать противника в ту самую секунду, когда распахнется дверь номера. Специальная подготовка остается навсегда – в особенности если ты проходил ее вместе с бойцами «Дельты». Я подошел к нему и вернул пистолет. Он молча взял его и засунул за пояс брюк.

– Расскажи, что тебе известно, – сказал Сэнсом.

– Вас по воздуху доставили из Форт-Брэгга в Турцию, оттуда в Оман. Затем, вероятно, в Индию. Потом Пакистан и Северо-Западная пограничная провинция.

Сэнсом молча кивнул, и в его глазах появилось отсутствующее выражение. Наверное, он снова переживал то путешествие. Транспортные самолеты, вертолеты, грузовики, долгие пешие переходы.

Как давно все это было…

– Наконец, Афганистан, – сказал я.

– Продолжай.

– Ваша команда наткнулась на Григория Хоса, отобрала у него снайперскую винтовку, и вы его отпустили.

– Продолжай.

– Вы продолжили путь к намеченной цели.

Он кивнул.

– Вот все, что мне известно, – сказал я.

– Где ты был в марте 1983 года? – спросил Сэнсом.

– В Вест-Пойнте.

– И что тогда было главной новостью?

– Советская армия пыталась остановить кровопролитие.

Он снова кивнул.

– То была безумная кампания. Никому прежде не удавалось победить племена Северо-Западной пограничной провинции. За всю историю. К тому же они имели возможность изучить наш опыт во Вьетнаме. Есть вещи, которые сделать невозможно. Получилось что-то вроде медленно работающей мясорубки. Как если бы на тебя напали птицы и клевали, пока ты не умрешь. По понятным причинам нас все больше чем устраивало.

– Мы помогали, – сказал я.

– Естественно. Мы давали моджахедам все, что они хотели. Бесплатно.

– Как ленд-лиз.

– Хуже, – сказал Сэнсом. – Ленд-лиз состоял в том, чтобы помочь друзьям, которые оказались банкротами. Моджахеды таковыми не являлись. Как раз наоборот. Там существовало множество необычных племенных союзов, вплоть до самой Саудовской Аравии. И на самом деле у моджахедов денег было больше, чем у нас.

– И?

– Когда ты привыкаешь давать людям все, что они хотят, очень трудно остановиться.

– А что еще они хотели?

– Признание, – ответил Сэнсом. – Моджахедам хотелось, чтобы им отдали должное. Они желали почестей и чтобы с ними вели переговоры. Мне трудно описать тогдашнюю ситуацию.

– И в чем состояла ваша миссия?

– Мы можем тебе доверять?

– Вы хотите получить флешку с файлами?

– Да.

– Так в чем состояла миссия?

– Мы отправились на встречу с главным моджахедом. С дарами, разнообразными яркими безделушками от самого Рональда Рейгана. Мы являлись его личными представителями и прошли инструктаж в Белом доме. Нам предложили сделать губки бантиком и целовать главному моджахеду задницу при каждом удобном случае.

– И вы это сделали?

– А как же.

– С тех пор прошло двадцать пять лет.

– И что с того?

– Кого это интересует теперь? Так, исторические подробности. К тому же у вас все получилось – коммунизму пришел конец.

– Но не моджахедам, они остались в деле.

– Я знаю, – сказал я. – Они превратились в «Талибан» и «Аль-Каиду». Но это детали. Избиратели в Северной Каролине едва ли вспомнят ту давнюю историю. Большинство из них не смогут сказать, что они ели на завтрак.

– Смотря по обстоятельствам, – сказал Сэнсом.

– О чем речь?

– Все дело в имени.

– Каком имени?

– Это происходило в Коренгале, где находился небольшой форпост, но как раз там Советской армии пришел конец. Моджахеды воевали в тех краях превосходно, и потому их лидер пользовался особой популярностью. Он был восходящей звездой. Именно с ним нам предстояло встретиться. И мы встретились.

– И ты поцеловал ему задницу?

– Всеми известными способами.

– Так кто же это был?

– Поначалу он производил яркое впечатление. Молодой, высокий, привлекательный, очень умный и преданный делу. И, кстати, невероятно богатый. С превосходными связями. Он родился в Саудовской Аравии в семье миллиардера. Его отец дружил с вице-президентом Рейгана. Однако парень стал революционером и ради идеи отказался от легкой жизни.

– И кто он?

– Усама бен Ладен.

Глава 66

Довольно долго в номере царило молчание. Из окна доносился приглушенный шум города, из ванной комнаты – гудение вентилятора. Спрингфилд отошел от телевизора и уселся на кровать.

– Все дело в имени, – повторил я.

– Полное дерьмо, – прокомментировал Сэнсом.

– Ты совершенно прав.

– Расскажи.

– Речь идет о солидном досье.

– И что с того?

– Это довольно длинный отчет. А мы все читали армейские отчеты.

– И?

– Они очень формальные.

Так и было. Взять, к примеру, «Штайр ГБ» Спрингфилда, который представляет собой настоящее чудо современной инженерной мысли. Армия его тестировала и выяснила, что он работает не только так, как ему следует, но и обладает дополнительными качествами. Пистолет имеет сложную систему задержки отдачи, из чего следует, что его можно заряжать нестандартными, старыми или плохо сделанными патронами и он все равно стреляет. У большинства пистолетов возникают проблемы, когда меняется давление газа при подрыве. Они либо взрываются, если образуется избыток, или дают осечку, если его не хватает. Но «штайр» справляется с любыми ситуациями. Именно по этой причине его так полюбил спецназ. Бойцы часто находились далеко от базы, и им приходилось довольствоваться тем, что удавалось раздобыть на месте.

В армейском отчете его бы называли «технически приемлемым».

– Может быть, твое имя там не упоминалось. Может быть, они не назвали его имя, – предположил я. – Может быть, использовали аббревиатуру для командира «Дельты» и местного лидера и она похоронена в трехстах страницах географических названий.

Сэнсом не ответил.

Спрингфилд отвернулся.

– Каким он был? – спросил я.

– Теперь ты понимаешь, что я имею в виду, – сказал Сэнсом. – Вся моя жизнь отправится псу под хвост – я превращусь в парня, который целовал задницу Усамы бен Ладена. А больше никто ничего помнить не будет.

– И все же каким он был?

– Он уже тогда был подонком. Бен Ладен очевидным образом посвятил себя расправе над русскими, что поначалу нас вполне устраивало, но очень скоро мы поняли, что он готов убивать всех, кто не такой, как он. Он был странным. Настоящим психопатом. И от него плохо пахло. Жуткие выдались выходные, и все это время у меня по коже бегали мурашки.

– Вы провели у него два дня?

– В качестве почетных гостей – так это называлось официально. Он был надменным сукиным сыном, все время командовал, читал нам лекции по тактике и стратегии, твердил, что одержал бы победу во Вьетнаме. А нам приходилось делать вид, что его слова производят на нас впечатление.

– Какие подарки вы ему привезли?

– Я не знаю, что лежало в коробках. Он не стал их открывать при нас. Просто бросил в угол. Ему было все равно. Как говорят на свадьбах: одно лишь ваше присутствие – подарок для нас. Он думал, что способен что-то доказать миру. Великий Сатана преклоняет перед ним колено. С дюжину раз меня чуть не вырвало. И не только из-за их пищи.

– Вы ели вместе с ним?

– Мы жили в его палатке.

– В отчете палатка наверняка называлась штабом. Язык должен оставаться нейтральным. Не сомневаюсь, что про ваше раболепие там не написано ни слова: триста занудных страниц о неудачных и удачных встречах. Люди умрут от скуки еще до того, как вы пересечете Атлантику. Почему ты так встревожен?

– Политика – ужасная вещь. В данном случае речь не идет о ленд-лизе. И хотя бен Ладен тратил собственные средства, получалось, что мы его финансировали. Платили за его услуги.

– Но тут нет твоей вины. Решения принимал Белый дом. Неужели кто-то обвинит капитанов кораблей, которые доставляли Советам помощь по ленд-лизу во время Второй мировой войны? Как известно, они очень скоро перестали быть нашими друзьями.

Сэнсом промолчал.

– Все это лишь слова на бумаге, – продолжал я. – Они не будут иметь резонанса. Обычные люди не станут читать отчет.

– Но это большое досье, – сказал Сэнсом.

– Чем больше, тем лучше. Неприятные моменты будут похоронены среди множества никому не нужных подробностей. И досье наверняка привязано к тому времени. Мне кажется, в те годы мы по-другому транскрибировали его имя. Через Ю. Он был Юсама. Или ЮБЛ. Может быть, никто ничего не заметит. Или ты можешь сказать, что речь идет о совсем другом человеке.

– Ты уверен, что знаешь, где находится флешка?

– Уверен.

– Но отвечаешь ты так, словно полной уверенности у тебя нет. Создается впечатление, что ты хочешь меня утешить, потому что знаешь – миру суждено узнать эту тайну.

– Я знаю, где флешка. Мне только непонятно, почему она тебя так тревожит. Люди переживали и худшее.

– Ты когда-нибудь пользуешься компьютером?

– Я пользовался им сегодня.

– Как получаются самые большие файлы?

– Я не знаю.

– Попробуй догадаться.

– Длинные документы?

– Ошибаешься. В самых больших файлах много пикселей.

– Пикселей? – спросил я.

Он не ответил.

– Ладно, я понял, – сказал я. – На флешке не отчет, там фотография.

Глава 67

В комнате снова стало тихо, и я слышал лишь шум города и гудение нагнетаемого воздуха. Сэнсом встал и направился в ванную комнату. Спрингфилд занял прежнюю позицию возле телевизора. На шкафчике стояли бутылки с бумажными кольцами – на них было написано, что если вы будете пить воду, то в счет добавят восемь долларов.

Сэнсом вышел из ванной комнаты.

– Рейган потребовал, чтобы мы сделали фотографию, – сказал он. – Частично потому, что был сентиментальным стариканом, а еще из-за подозрительности. Он хотел проверить, выполнили ли мы приказ. Насколько я помню, на снимке я стою рядом с бен Ладеном, и на моем лице застыла омерзительная широкая улыбка.

– А с другой стороны – я, – добавил Спрингфилд.

– Бен Ладен взорвал Башни-близнецы и атаковал Пентагон. Он самый ужасный террорист в мире. И чрезвычайно узнаваемая фигура. Его ни с кем не перепутаешь. Эта фотография сделает меня политическим трупом. Мертвее не бывает. Навсегда.

– Поэтому Хосы хотят ее заполучить? – спросил я.

Сэнсом кивнул.

– Чтобы «Аль-Каида» могла унизить меня, а заодно и Соединенные Штаты. Или наоборот.

Подойдя к телевизору, я взял бутылку с водой, отвинтил крышку и сделал несколько больших глотков. Счет за номер будет оплачен по кредитке Спрингфилда – значит, Сэнсомом. Я решил, что он может позволить себе потратить восемь долларов.

Потом по моим губам скользнула быстрая улыбка.

– Вот откуда взялась фотография в твоей книге, – сказал я. – И на стене офиса. Дональд Рамсфелд с Саддамом Хусейном, в Багдаде.

– Да, – кивнул Сэнсом.

– На всякий случай – чтобы показать, что другие поступали так же. Что-то вроде козырной карты, оставленной про запас. Никто не знает, что припрятан козырь, даже не знает, что это карта.

– Какой там козырь, – возразил Сэнсом. – Ничего похожего. Всего лишь паршивая четверка треф. Потому что бен Ладен несравнимо хуже Саддама. А Рамсфелд не собирался никуда баллотироваться. На все должности в дальнейшем его назначали друзья. Ни один разумный человек не стал бы за него голосовать.

– У тебя есть друзья?

– Не слишком много.

– Однако никто не стал поднимать шум из-за фотографии Рамсфелда.

– Потому что он не выставлял свою кандидатуру на выборах. Если бы он сделал такую попытку, она стала бы самой знаменитой фотографией на свете.

– Но ты лучше, чем Рамсфелд.

– Ты меня не знаешь.

– Научно обоснованная догадка.

– Ну, предположим. Однако бен Ладен хуже Саддама. И его образ – настоящая отрава. Тут не потребуется даже заголовка. Я стою и улыбаюсь, как щенок, самому подлому человеку в мире. Такие снимки делают при помощи фотомонтажа, когда нужно атаковать противника на выборах. А этот – настоящий.

– Ты получишь его обратно.

– Когда?

– Как обстоят дела с обвинениями?

– Медленно.

– Но верно?

– Не слишком. Есть хорошие новости, и есть плохие.

– Тогда начни с плохой.

– Едва ли ФБР захочет отступиться. И нет сомнений, что Министерство обороны сотрудничать не станет.

– Из-за тех трех парней?

– Они уже отстранены. Судя по всему, они получили ранения. У одного сломан нос, у другого рассечена голова. Но их заменили. Однако Министерство обороны жаждет крови.

– Лучше бы сказали мне спасибо. Им не помешает любая помощь.

– Дела так не делаются. Идет борьба за сферы влияния.

– Давай хорошую новость.

– Мы полагаем, что полицейский департамент Нью-Йорка готов отказаться от обвинений по поводу эпизода в метро.

– Потрясающе, – сказал я. – Это вроде как аннулировать штраф за парковку Чарльзу Мэнсону.

Сэнсом промолчал.

– А как обстоят дела с Терезой Ли и Джейкобом Марком? И Доэрти? – поинтересовался я.

– Они вернулись к работе. Им также вручили федеральный документ, в котором говорится, что они помогали расследовать некое дело, связанное с государственной безопасностью.

– То есть с ними все в порядке, а со мной – нет?

– Они никого не били и никому не наступали на больную мозоль.

– Что ты собираешься сделать с флешкой, когда получишь ее обратно?

– Сначала проверю, что там, и, если ошибки не произошло, раздавлю ее и сожгу, пепел разотру в пыль и спущу в восемь разных унитазов.

– А если я попрошу тебя этого не делать?

– Почему?

– Я расскажу позже.

Был конец дня или ранний вечер – тут все зависит от точки зрения. Но я только что проснулся и решил, что пришло время завтрака. Я позвонил в обслуживание номеров и заказал полный поднос всякой снеди. Примерно на пятьдесят долларов, по ценам нью-йоркского «Шератона», с учетом налогов на оборот и чаевых. Сэнсом и глазом не моргнул. Он сидел на стуле, подавшись вперед, и кипел от раздражения и нетерпения. Спрингфилд выглядел куда более расслабленным. Четверть века назад он вместе со своим командиром совершил путешествие в горы и разделил с ним бесчестье.

«Порой наши друзья становятся врагами, а враги – друзьями». Но я отлично видел, что Спрингфилда все это не волновало. Никаких целей, планов или амбиций. Он оставался тем, кем был тогда, – парнем, который делает свою работу.

– А ты мог бы его убить? – спросил я.

– У него были телохранители, – ответил Сэнсом. – Нечто вроде внутреннего круга. Верность там фанатична. Представь себе морскую пехоту или водителей грузовиков и умножь на тысячу. Нас обезоружили в сотне ярдов от лагеря. Мы никогда не оставались с ним наедине. Рядом постоянно болтались какие-то люди. Не говоря уже о детях и животных. Они жили в каменном веке.

– Он был долговязым куском дерьма, – вмешался Спрингфилд. – Я мог бы протянуть руку и свернуть его тощую шею в любой момент.

– А у тебя было такое желание?

– Можешь не сомневаться. Потому что с самого начала я знал, что так будет. Возможно, мне следовало с ним разобраться, когда погасла лампа-вспышка, – все равно что переломить батон в итальянском ресторане. Тогда бы все выглядело куда лучше.

– Самоубийственная миссия, – сказал я.

– Но она спасла бы множество жизней впоследствии.

Я кивнул.

– Как если бы Рамсфелд вогнал нож в Саддама.

Парень из обслуживания номеров принес мой заказ, и я согнал со стула Сэнсома, чтобы поесть за столом. Сэнсом вытащил сотовый телефон, с кем-то поговорил и подтвердил, что обвинение против меня за нарушение закона в метро снято. Полиция Нью-Йорка более мной не интересовалась. Потом он сделал второй звонок и сообщил, что ФБР не намерено отказаться от претензий ко мне – и ситуация выглядит не лучшим образом. После третьего звонка Сэнсом сказал, что начальство из Министерства национальной безопасности не собирается идти на компромиссы. Они подобны собаке с костью. На федеральном уровне у меня возникли самые разнообразные проблемы. Препятствие отправлению правосудия, нападение и побои, раны, нанесенные смертельным оружием.

– Конец истории, – сказал в заключение Сэнсом. – Мне придется обратиться прямо к государственному секретарю.

– Или к президенту, – добавил я.

– Я не могу сделать ни того, ни другого. В данный момент Министерство национальной безопасности ведет охоту на активное подразделение «Аль-Каиды». При сегодняшних настроениях с этим не поспоришь.

«Политика – это минное поле. Ты проклят, если делаешь что-то, и проклят, если не делаешь».

– Ладно, я справлюсь – до тех пор, пока буду знать, какова форма поля боя, – сказал я.

– Строго говоря, это не твое сражение.

– Джейкоб Марк будет чувствовать себя лучше после того, как все закончится.

– Так это ты для Джейкоба Марка? Федералы все сделают и без тебя.

– Ты думаешь? Федералы ничего не сумели найти. Ты хочешь, чтобы твоя история тянулась бесконечно?

– Я не понимаю, ты для кого это все делаешь – для Джейкоба Марка или для меня?

– Для себя.

– Но ты тут совсем ни при чем.

– Мне нравится отвечать на вызовы.

Страницы: «« ... 1617181920212223 »»

Читать бесплатно другие книги:

Империи не заканчиваются в один момент, сразу становясь историей, – ведь они существуют не только в ...
Этот мир еще не знает силы пары и электричества, но воздушная стихия ему уже покорилась. И потому, л...
Режиссер Ульяна Макарская получила заманчивое предложение – сделать фильм о северной полярной станци...
Оказавшись на Дне, Борис Ивлаев, которого называют в мире Набатной Любви Михой Резким, не впадает в ...
Суперинтендент Рой Грейс расследует дело о дерзкой краже со взломом, во время которой подверглась зв...