Туманные темные тропы Бояндин Константин

23

Он уселся в постели. Один. Но Тевейра была здесь, она лежала рядом с ним, его обоняние сейчас работает всё чаще и всё лучше. Как могут восстанавливаться нервные клетки в синтетической ткани? Это даже не фантастика, это просто бред.

Записка лежла на столике так, чтобы он точно заметил.

«Майер! Спасибо вам за всё. Не ищите меня, пожалуйста. И помните про обещание».

Почерк Тевейры, запах её «духов». Майеру стало не по себе. На кресле лежала его одежда и халат. Одежда Тевейры — та, тегарская — была аккуратно сложена рядом. «Ничего не понимаю, — подумал Майер, — что случилось? События вечера выпали из памяти. Я что-то такого сказал или сделал?».

Он не стал звать Тевейру. Бесполезно: и так понятно, что её нет. В доме тихо-тихо, только на улице редкие звуки, и это звуки природы. Как тут бывает тихо и спокойно!

Он машинально прошёл в ванную, и только когда вышел обратно, осознал в полной мере содержание записки.

Тевейра ушла. Ни с того ни сего. Мерона права, он так и не научился понимать женщин.

— Я здесь, — позвала его Мерона. — На кухне. Идём, завтрак готов.

Майер вошёл на кухню, ощущая, что в голове большой беспорядок. «Не сердитесь на нас, нам и так непросто»…

Уставшая, с кругами под глазами, но довольная Мерона в домашней одежде накрывала на стол.

— Можно поздравить? — Майер всё понял, и ему стало немного легче. Мерона и её команда выиграли.

— Можно. — Она встала и обняла его, потрепала по затылку. — Садись, садись. Тут всё твоё любимое. У меня два дня отдыха. То есть могу два дня потратить на что хочу, а не сидеть в офисе. — Она улыбнулась. — Соскучилась я по студенческой жизни, Айри. А ты?

Великое Море, о чём она говорит?!

— Там, в Тегароне… в общем, мне хотелось остаться и пожить. Да, соскучился, ты права.

— Три степени у тебя уже есть. — Она налила ему кофе. — Самое время думать о четвёртой.

Он посмотрел на неё исподлобья.

— Я делаю, как ты, — пояснила она. — Когда любимых людей нет рядом, когда они запирают перед тобой двери, когда нет сил что-то изменить, я работаю. Помогает. Так вот я и закончила мою докторскую. Смешно, правда? Столько лет прошло, а она всё ещё актуальная!

— Не смешно, а прекрасно! — Майер нашёл силы протянуть руку и погладить ладонь Мероны. — Когда защита?

— Если всё пойдёт нормально, через месяц-полтора. Умник тебя ждёт, Айри. В Университете хотят видеть. Так хотят, что мне уже всё проели, что можно проесть. В клинике тоже полно дел. Без работы не останешься!

— Рони, чем я тебе могу помочь?

Она вздрогнула, опустила взгляд, ту же вновь посмотрела ему в глаза.

— Можешь. Я ужасно устала за последние пару лет. Это теперь мой дом, Айри. Если ты приехал домой, а не просто пожить рядом со мной, я всё выдержу.

— Я приехал домой, Рони. К тебе и к ней. К вам всем.

Она улыбнулась, слёзы покатились по её щекам.

— Вот зараза! Я не про тебя! Айри, у нас тут полно дел. Ты крупный специалист, тебе везде будут рады. Не раскисай, ладно? Нас всех со всеми хотят поссорить, потому что мы добиваемся независимости.

«Над Тессероном долгое время нависала угроза аннексии», — вспомнил Майер. Великие Дома не сразу смирились с тем, что несколько талантливых, упорных и по-настоящему добрых людей могут преобразовать целую планету, превратить её в место отдыха и радости, а потом потребовать все права на неё. Такого не было никогда и не могло быть. Но Тессерон победил. Без единого выстрела, не пролив ни капли крови, хотя в его владельцев и стреляли, и что только ни делали.

— У меня есть договор с властями Тессерона, — Мерона пригладила волосы и налила Майеру ещё кофе. — Устный, неофициальный. Они заинтересованы в том, чтобы мы получили статус Великого Дома. Их можно понять: портал у них под боком. Если из Стемрана сделают колонию, тут не прекратится драка за ресурсы. Кроме того, среди представителей Великих Домов есть те, кто боятся Леса. Боятся так, что пойдут на всё, чтобы его уничтожить. Вплоть до стерилизации всей планеты и заселения её флорой и фауной Старого мира. Пока что я сумела убедить их, что угроза надумана, что Лес отвечает агрессией только на агрессию, и что пользы от него людям очень много, если жить с ним в мире.

«Она правильно поступает», — подумал Майер. Великие Дома не воюют между собой. Если они признают Стемран, то у нас не будет традиционной, физической войны, это как минимум. А будет конкуренция иными средствами. Понятно, что Мерона и её сторонники хотят такой же автономии, что у Тессерона, но сил выстоять против прямой агрессии у Стемрана пока нет. Когда техника развилась до такого уровня, что один-единственный корабль может уничтожить целую планету, споры за территорию ведутся уже совсем по-другому.

— Я сейчас уеду, есть дела. — Мерона встала. — Вот ключи. Я сдала твой номер там, в гостинице. Конечно, тебе нужно появиться и подписать бумаги, но мне поверили на слово. — Она улыбнулась. — Не сиди дома. Тебя, правда, ждут, и тебе очень рады. А я не ревную, представь! Разучилась! — Она поцеловала его.

— Майер, — позвала она, остановившись в дверях. Он поднял взгляд. — Ты сильный, — неожиданно сообщила Мерона. — Сильнее, чем сам думаешь. Я очень рада, что ты вернулся.

Он улыбнулся, хотя это было нелегко. Очень трудно.

— Не сиди дома, — снова попросила она и покинула кухню. Через три минуты входная дверь щёлкнула.

Майер спрятал лицо в ладонях, упёр локти в стол. Внутри было непередаваемо тоскливо. Мерона ждала, что он спросит про Тевейру, и очень бы разочаровалась, если бы спросил. Что Тевейра с ним сделала? Ещё лет пять назад в такой ситуации он бы уже сидел, глотал что-нибудь горячительное, или бы отыскал — легко, не поверите, насколько для него легко — пару-другую девиц и приглушил бы тоску, загнал её поглубже и утопил в спирте. А сейчас что-то происходило, и сама мысль о жалости к себе вызывала отвращение.

«Не надо сидеть дома». Он вернулся в спальню Тевейры, в которой они провели ночь, и, сам не зная почему, переоделся в тегарское. Сразу стало намного лучше. Настолько, что Майер улыбнулся и подмигнул своему отражению.

«Не ищите меня. И не думайте обо мне плохо» — написала она. «Я не смогу, Тевейра. — ответил ей Майер. — Где бы ты ни была, пусть с тобой всё будет хорошо».

Все рабочие заметки, вычислитель и кассеты с записями остались там, в отеле. «Вот с них и начнём. Работа, — подумал он. — Ты права, Рони. Работа. Она особенно помогает, когда работаешь и видишь пользу, когда гордишься своей работой».

— Теариан Маэр? — Аванте, краснокожая красавица, одна из самых молодых воспитанниц Мероны, постучалась в библиотеку. Они уже поняли, что владелец поместья спит час или два, и этого ему хватает, а потом он сидит в библиотеке, а потом… В общем, в поместье строгий режим дня. Для хозяина. Гости вольны жить, как хотят.

Умник приподнял очки и строго посмотрел на неё. Аванте сразу же улыбнулась. Такой милый, и такой ласковый, а хочет казаться грубияном и циником до мозга костей.

— Дорогая Аванте, — он усмехнулся. — Если ваше эстетическое чувство не переносит слова «Умник», зовите меня Эри. Если вам так будет легче, я сейчас же поеду в Департамент Социальных Вопросов и сменю имя.

Аванте рассмеялась, а Умнику нравилось смотреть, как она смеётся.

— Эри, Каэн нашёл что-то интересное! Я потом тоже кое-что покажу.

— Умницы вы мои. — Умник поднялся и отложил книгу. — А у меня уже мозги скрипят, когда я пытаюсь разобраться. Ну, — взял он её под локоть, — веди, показывай.

Аванте одевалась как сама Мерона — в старомодный формальный тефан тёмно-красного цвета. Неотразимо. И почему Aenin Rinen предупреждала, что надо быть осторожной с ним, что он лезет руками, куда не просят?

Каэн — северянин, как и сам Умник. «Прямо как Майер, — подумал Умник, — девицы, небось, гроздьями падают к его ногам».

— Эри. — Он коротко поклонился. — Смотрите, это может быть важным. Я исследовал записи динамики волн. Вот запись той ночи, когда Майер и Ассе ночевали в Лесу.

«Забавно, — подумал Умник, — они не знают её настоящего имени. Или делают вид. Самому бы не проговориться».

— И что?

— Мы думали раньше, что источником волн был Майер. Но вот тут есть силуэт. — Он указал.

«Кто-то ночью ходил в кусты, — усмехнулся про себя Умник, — но эфемер не позволил рассмотреть кто — малое разрешение, получилось просто пятно на инфракрасном снимке».

— Сейчас, сейчас. — Умник взял телефон. — Привет, Майер. Как дела? От зануды слышу. Слушай, старина, тут такое дело. Я сейчас вопрос задам, нужен очень точный ответ. Какие ещё шутки! Вопрос такой: той ночью, когда вы с… да, когда вы были в Лесу, куда именно ты ходил отливать? В кусты или за дерево?

Каэн и Аванте переглянулись, было видно, что они едва сдерживают приступ смеха. У самого Умника лицо было непроницаемо серьёзным.

— Хорош кричать. Простой вопрос и очень важный. Чтоб мне лопнуть! Ага, спасибо. И ты будь здоров! Кстати, заезжай что ли ко мне, у меня тут такая компания… Да когда хочешь. Пока.

— Это не он, — пояснил Умник, спрятав телефон. Вот ведь угораздило забыть забрать свой любимый телефон. Когда ещё Тевейра вернётся сюда!

Аванте присвистнула.

— Значит, она… Ничего себе!

— Подожди, — Каэн приблизил картинку. — Смотри! Эри, смотрите! Вот тут, где они максимально далеко друг от друга!

— И что я должна увидеть? — Аванте недоуменно всмотрелась и ахнула. — Точно! Эри, смотрите — интерференция! Как в учебнике!

— Оба. — Умник потёр переносицу. — Я должен был догадаться. Они оба — центры. Тогда многое проще понять. Ну, — обнял он помощников за плечи, — вы очень помогли! Не прогоняю, не надейтесь, но устроить вам праздник я просто обязан. Итак, чего желают мои юные ассистенты? Принимаются все желания, кроме непристойных.

Аванте и Каэн расхохотались, не в силах сдерживаться.

— Вы такой милый! — Аванте поцеловала его в щёку. — И почему мама за нас так боялась? Я хочу на рыбалку! С вами! И чтобы вы что-нибудь рассказали, интересное!

— Каэн? — Умник поправил очки.

— Я с вами! Никогда не видел настоящей рыбалки!

— Самая настоящая! — заверил Умник. — С удочкой из настоящего дерева, с леской, с крючком и червями. Что ж, тогда не будем перебивать аппетит, а дождёмся ухи. Вы пробовали настоящую уху? Я так и думал! Тогда — за мной!

24

Рассчитывала его та самая девушка, которая когда-то приняла заказ на «кошечку».

— Рада, что вы почтили нас своим визитом, доктор Майер, — учтиво поклонилась она. — Для меня большая часть познакомиться с вами.

«Через пять минут они подставили бы вам всё, что можно подставить!»

Чует. Девушку тянет к нему, особенно теперь, когда его и Тевейру знает весь город. И взгляд… Тут даже намекать не нужно, просто подойти, поманить за спиной рукой, и она побежит следом. Майер не сомневался.

— Есть ли у вас замечания, доктор Майер?

— О нет, всё великолепно. Вы так изменили мою жизнь, — не удержался Майер. — Но к лучшему, только к лучшему.

Она смутилась. И вот теперь он почувствовал и почуял её желание. «Ладно, — говорила Мерона во второй раз. — Ты не можешь не падать в каждую встречную постель. Но умоляю, если я для тебя что-то значу, придумывай отговорки поинтереснее!». Это был последний раз, когда она умоляла.

— Мне было бы очень приятно встретить вас снова, — вновь поклонилась она и протянула визитку. Майер вернул поклон и принял карточку. Ну конечно, там есть её телефон.

Сумка показалась неожиданно лёгкой, а ведь там столько книг. Телефон. Неужели? Нет, это его вызывал Умник.

— Да? — Майер остановился. — Как сажа бела, зануда. Вот ещё. Что за вопрос? Всё бы тебе шутки шутить… В Лесу? Ну да. Что?? — Девушка, которая с тоской смотрела, как Майер удаляется, увидела, как тот впал в самую настоящую ярость. И улыбнулась, восхитилась. — За дерево. Доволен? Да пошёл ты знаешь куда! Когда? Ладно, подумаю, пока.

Она чуть было не побежала следом. Но вспомнила, кто приходил к нему в номер и передумала. Тоска мало-помалу проходила, и её тоска была окрашена только в тёплые тона.

— Доктор! — окликнули его две девушки — Шеммер и Асве — с которыми он познакомился, как только приехал на Стемран. «Только вас не хватало, — подумал Майер. А потом ещё подумал — они-то при чём? На них за что злиться? Следи за собой, Майер».

— Доктор, вы один, да? Мы видели Ассе, у неё новый клиент, но он такой скучный…

— Клиент? — Майер постарался сохранить самообладание.

— Конечно! — Шеммер взяла его за руку. — Она же гид! Всю планету знает, представляете?! В такие места нас возила, прелесть! — Глаза у обеих затуманились. — Доктор, нам ску-у-у-чно… Расскажите, а? Вы обещали! Про ваш секрет молодости!

«И сразу в психушку вас после моего рассказа, — подумал Майер. — Обеих. После того как проникнутся секретом».

— Мне в Университет. — Майер принял решение. — Работа, я же учёный. А потом погуляем и поговорим, если хотите. Только поговорим, — улыбнулся он. Но дымка в их взглядах не растаяла.

— Вы такой неприступный… — вздохнула Шеммер. — Доктор, ну пожалуйста! Посидите с нами как-нибудь! Мы не отнимем вас у неё! Мы же подруги!

— Хорошо, — смилостивился Майер. — Идёмте. Возле Университета есть прекрасный парк, можем посидеть там. У меня день не очень занят сегодня.

Девушки в восторге захлопали в ладоши.

— Подождите нас, ладно? Мы быстро! Только переоденемся!

Они правы. За такой наряд за пределами курортной зоны города могут и оштрафовать.

— О, конечно! Всё, что пожелаете!

Голос Тевейры. Майер оглянулся, ощущая, как забилось его сердце.

Они стояли поодаль, и Тевейру было не узнать. Она стала черноволосой, оделась в высшей степени легкомысленно — чёрные брюки, очень облегающие и почти прозрачные и чёрное же короткое платье. Чёрные очки — не понять, куда смотрит. Рядом с ней стоял клиент — пожилой, надменного вида мужчина. «Южанин, — определил Майер машинально, — откуда-то из Альваретт. Смесь белой и красной расы. Смотри, как улыбается. Ещё бы он не был счастливым!».

Майеру стало дурно, но ненадолго. Он огромным усилием воли заставил себя отвернуться.

— Что вы, что вы! — Тевейра засмеялась. — Не при людях! Вот в номере — что захотите.

Голос. Её голос звучал иначе, и выговор был другой. «Она специально сказала это знакомым мне голосом», — подумал Майер и на какой-то миг перед глазами всё почернело.

— Доктор? — Шеммер осторожно потрогала его за плечо. — С вами всё хорошо? Мы готовы!

Майер оглянулся. Тевейра с клиентом оживлённо говорили, и Тевейра время от времени смеялась счастливым смехом. Но совершенно другим смехом.

— Жаль, что она занята, — вздохнула Шеммер, поправила очки. «Не замечает её, — понял Майер, — стоит рядом и не замечает!» — Она вас любит, доктор, вы знаете?

— Неужели! — удивился доктор. Асве взяла его под другую руку.

— Не притворяйтесь! Все видят! Вот все вы такие, вас любят, а вы…

— Мы придумаем, как это исправить, — пообещал Майер. — Ну что, идёмте?

Ректор встретил его распростёртыми объятиями. В буквальном и переносном смысле. Это был колоритный мужчина лет шестидесяти, с пышными усами и в забавной чёрной шапочке.

— Доктор Майер! Вот это удача! Рад, очень рад вас встретить! — Майер не сразу вспомнил его имя. Рейнер-Таэн эр Нерейт. Где только не встретишь людей своего дома! Пусть даже связи с домом только формальные.

— Взаимно. — Майер пожал руку. — Я приехал, чтобы работать и жить здесь. Надеюсь, у вас найдётся, чем заняться экзобиологу на пенсии?

— Скромничаете! — погрозил пальцем ректор. — Пенсии не обещаю, работы у нас столько, что скучно не будет. Я уже слышал о вашем путешествии на «великане». Экстравагантно, весьма экстравагантно! Впрочем, я вас таким и представлял. Завтра в половине десятого у нас расширенное заседание, будут все деканы и руководители лабораторий. Буду рад, если вы сможете участвовать.

— Я в вашем полном распоряжении, — улыбнулся Майер. — Приказывайте.

— Невероятно, — покачал головой ректор. — Доктор, я вижу, вам нужно отдохнуть. Не буду утомлять вас разговорами, это надолго и темы серьёзные. Если не возражаете, подождите в приёмной, пока я всё улажу с жильём и прочим. Вы уже выбрали, где остановитесь?

«Всё знает», — подумал Майер.

— Не выбрал. Потом, вы знаете, я привык жить там же, где работаю. Когда возможно.

— Прямо как я, — одобрительно улыбнулся ректор. — Так даже лучше. Жду вас завтра, — он вновь пожал руку. — Вот моя карточка. Если что-то нужно, немедленно звоните мне или секретарю.

— А мы думали, что вы про нас забыли! — Асве и Шеммер кинулись к нему. — Ой, вы уже налегке! Вы такой красивый, вы знаете?

— Да что вы говорите! — удивился Майер. Девушки весело рассмеялись.

— Ой, да всё вы знаете! Доктор, вы сейчас наш, да?

Видимо, лицо его изменилось. Девушки переглянулись, схватили его за руки и почти бегом довели до ближайшей скамейки.

— Доктор. — Шеммер потупилась. — Знаете, мы влюбились в вас. Все три! — Она смотрела жалобно. — Это правда! Мы не будем отнимать вас у Ассе! Но… — «Тот самый туман, — подумал Майер, — та самая дымка». — Мы очень хотим увидеть вас снова! У нас через неделю каникулы заканчиваются, и мы уедем со Стемрана, понимаете?

— А кем вы работаете? То есть на кого учитесь?

— Я юрист, — тут же ответила Шеммер. — А Асве психолог.

— Переводитесь сюда, — предложил Майер. — Здесь очень нужны специалисты. Платить потом будут, наверное, не так много, но…

Девушки переглянулись — видно было, что эта простая мысль их потрясла.

— А нас могут взять?! — удивилась Шеммер. — Я думала… все говорят, что сюда только по большому знакомству.

— Идёмте, — Майер встал. — Я буду вашим большим знакомством. Если вы серьёзно настроены.

Девушки вновь переглянулись.

— Но… вы посидите с нами? Пообедаете? — робко поинтересовалась Асве. — Мы сами заплатим за обед! — добавила она торопливо. — Чтобы лишнего не думали!

— Чтобы лишнего не думали, будем платить каждый за себя, — предложил Майер. — Ну, так что, хотите поговорить с ректором?

— Да! — хором.

«Не думайте обо мне плохо». — «Тевейра, и ты не думай обо мне плохо, пожалуйста».

Следующие два часа — по возвращении от ректора — они сидели в небольшом кафе в обычном районе города, и девушки восторженно слушали. За столько лет Майер успел увидеть и запомнить многое. Самое безобидное он рассказывал часто и с удовольствием. Вот как сейчас.

— У вас такая интересная жизнь, — вздохнула Асве. — Доктор, можно мы будем вот так иногда обедать? Ассе не обидится, мы с ней поговорим!

— Посмотрим, — улыбнулся Майер. — Не отказываюсь, но ничего не могу обещать.

Он пожал им руки — так нынче модно — и девушки ушли. Они часто оглядывались, улыбались и махали ему руками. «Ещё одно доброе дело, — подумал Майер. — И им интереснее здесь будет, и Стемрану польза. Польза? Да, несомненно».

И почти сразу же он вспомнил клиента Тевейры, его лицо и то, как он глядел на девушку. «Проклятие, — подумал Майер, так вот как чувствовала себя Мерона всё это время. — Что ж, каждый получает от жизни то, чего заслуживает. Так я любил говорить когда-то».

Официант, который рассчитывал их, подумал даже, не стоит ли вызвать «скорую». У доктора было ужасное выражение лица — с таким впору топиться.

Люди подходили к нему и кланялись с уважением, как почётному гражданину, как герою страны. «Вот тебе слава, — подумал Майер, — и настоящая, хотя и непонятно чем заслуженная. Неужели для этих людей так важно, что великан привёз нас сюда, и слушался хотя бы одного из седоков?».

Майер не забывал кланяться в ответ. В конце концов, он удалился в малолюдную часть парка, где росла очередная имитация Леса — высокие сосны, ельники, заросли орешника. Всё привозное, всё извне, из Старого Мира. «Поддельный» великан стоял, развлекая туристов в дальней части парка, но желающих посмотреть на него теперь немного, ведь рядом есть как минимум два настоящих. Детишкам всё равно: они с восторгом бегали вокруг «имитации», залезали на его ноги и веселились как могли.

«Не понимаю, — снова подумал он. — Тевейра, зачем тебе это? Ты обязана работать? Хочешь или не хочешь, но обязана? Только Мерона или её заместительницы могут вызвать тебя, и кто же из них вызвал? Не могу поверить, что это Мерона».

«Видимо, да, ты должна работать, — продолжал рассуждать он. — А мне нужно принять это как данное, как часть твоей жизни. Но я не могу. Если бы мне сейчас попался этот твой клиент, я бы его убил. Да, я убил бы его изощрённо и жестоко. Вроде и считаю себя цивилизованным человеком, и вот она, цивилизованность, вся сползла напрочь.

Поехать к Умнику? Нет, не сейчас. Завтра собрание, мне надо подготовиться. Я уже порядком не следил за последними событиями, а надо быть в курсе. А завтра, после собрания, я поеду к Умнику. Послушать его трёп, побродить по поместью и вокруг. Отвлечься. Мерона всё понимает, не зря она тоже уехала. Я ещё не готов принимать всё это как данное. Но учусь. Похоже, учиться действительно никогда не поздно».

Всё, за работу! Майер поправил костюм — безупречный, традиционный тегрский костюм — и направился к выходу. «Сначала в библиотеку, — подумал он, — а потом к себе, в новый дом — общежитие. Вот и отлично, я ведь хотел ощутить себя студентом».

«Я не боюсь будущего», — сказала тогда она.

— Я тоже не боюсь. — Он подумал, улыбнулся, и повторил это вслух. — За работу, доктор Майер! Стемран нуждается в вашей помощи.

25

Тевейра, сейчас её звали Арэмо, потому что это имя нравится клиенту, убедилась, что довольный и счастливый клиент спит, потянулась, ощущая себя счастливой и довольной. Тяжёлый, очень тяжёлый клиент, три её сестры отказались работать с ним, и на язык не воздержан, и лезет, куда не просят, и желает очень странного. Но… он меняется. Она чувствует это. Он вернётся домой, к семье, к детям и всем остальным, и те удивятся — увидят, что он станет рассудительнее, добрее, спокойнее; грязные, по их мнению, фантазии покинут его ум. Сколько в нём всего было… Арэмо бесшумно встала и убежала в душ. Провела там пятнадцать минут и ушла на кухню, где она ублажала клиента изысканным чаем и другими напитками, читала ему стихотворения…

Ещё пятнадцать минут, и Арэмо ушла, отодвинулась, заснула, и вернулась Тевейра. И сразу стало так горько и тоскливо, что захотелось плакать.

Едва слышные шаги. Мама. Конечно, она всегда приходит, когда страшно и грустно. Так было с детства, и мама всегда приходила вовремя.

Она молча уселась, и Тевейра села ей на колени, прижалась к груди, обняла. И заговорила. Так, как её учили, мысленно заговорила, хотя никакие мысли не слышатся и не читаются, а слышатся только образы, а не слова.

«Я боялась, мама, что всё это так же, как с другими, как со всеми клиентами, что я попробую перестать быть Тевейрой и всё, всё это кончится. И я пойму, что он милый, приятный человек, что я рада быть с ним и терпеть его, если он не сумеет преодолеть себя, но что всё кончится, что всё настоящее, самое настоящее, кончится… — думала Тевейра. — Я видела его сегодня, он был с моими подружками, и он знал, что я его видела, и я видела, как ему плохо, он так и не понял тогда, и думал обо мне не очень хорошо, пусть и говорил себе другое. А потом, а потом что-то случилось, — продолжала она, — я почувствовала, что когда он вспоминал меня, но всё было очень приятное, и никакой горечи, хотя будет горечь, он ведь такой, ты знаешь… И вот я снова Тевейра, и снова всё вернулось, и я теперь боюсь становиться кем-то ещё. Мама… отпусти меня, — она с мольбой взглянула на Мерону. — Ты даёшь всем отпуск, чтобы люди могли устроить свою жизнь так, как видят, и всё обдумать, и вернуться потом. Я вернусь, о Великий Лес, почему я говорю, ты же сама всё знаешь. Я никогда не уеду от тебя, не покину Лес, а если так нужно, я перестану появляться между вами. Отпустишь? Мама, я знаю, что тебе станет трудно, сейчас очень много работы, но я вернусь, ты же знаешь».

Тевейра выпрямилась, и увидела слёзы и улыбку, Мерона кивнула: «Да, Вейри, девочка моя, конечно, я отпущу тебя, а когда ты решишь вернуться, буду рада, и все будут рады, ты же знаешь».

— Да, Вейри, — произнесла она вслух. Такие вещи положено говорить вслух. — Решай сама, когда и насколько. Я соглашусь с любым твоим решением. Ты сама знаешь, почему.

Тевейра обняла её снова и заплакала. Мерона сидела, прижимая дочь к себе, и ждала, когда выйдет последняя горечь и слёзы станут светлыми. Тевейра соскочила с её рук, поцеловала и, улыбнувшись, снова юркнула в ванную. А Мерона, убедившись, что клиент спит, бесшумно покинула номер. «Да, Вейри. Когда я так делала, тоже опасалась, что вернусь в Мерону и — растают чувства, как дым, но поняла одно: кого бы ты ни играла, настоящие чувства переживут и выдержат всё. Вот и всё. Ты правильно поступила, что попосила работу, попросила самого тяжёлого клиента. Чтобы убедиться в себе. А он… Никто, кроме него не сможет решить, что ему нужно. Я просто верю в него. Иначе давно бы уже утопилась, ведь он просто несносен!».

Через десять минут Арэмо выскользнула из ванны и поставила воду на плитке — приготовить травяной настой, клиент скоро проснётся, и нужно будет устроить ему такое пробуждение, которое он долго не забудет. А что будет потом — неважно. Будущее не обижает тех, кто его не боится.

Язык не поворачивается назвать эту роскошь общежитием. Ну да, уже все знают, что доктор Майер не привык стеснять себя, предпочитает не то чтобы роскошь, но всё очень добротное. Любит побаловать себя. И это стоит таких затрат, в этом многие убеждаются. «Вам вряд ли доверят проводить операции, — сказали ему в клинике, — но вы всегда можете ассистировать и консультировать, тут вам по-прежнему нет равных».

— Доктор, в вас сейчас восемьдесят процентов замещённых тканей. Считайте что ваши сейчас только глаза, головной мозг и некоторые мышцы. Остальное или регенерат, или синтетика. Никогда ещё люди не выживали после такого поражения! — заявил ему эксперт после обследования, когда Умник посчитал, что сделал все, что мог и отправил его к обычным врачам. — Мы были вынуждены изменить вам лицо, просто потому, что прежнего уже нет, но, если хотите, попробуем привести его в соответствие с тем, что было.

— Нет, — сказал он тогда, — пусть будет то, что сейчас. Тот Майер умер, и умер в бою, а я хочу немного отдохнуть.

«Мерона считала его погибшим, долго считала, а когда узнала, что он жив… непонятно, может, Умник и её письма не пропускал? Уж эти его причуды! Мало ему в зубы дали, нечего лезть в чужую жизнь. Но ведь теперь все они тут, и рады этому. Ничего уже не понимаю, — подумал доктор, — всё, пора вставать! День начался!».

«Не думайте обо мне плохо». «Не думал, Тевейра. — мысленно отвечал ей Майер. — Хотя мне очень трудно без тебя. И очень трудно без Мероны. Но сдаваться и просить я не буду. Никого, даже вас». «Вы такие гордые оба, кошмар», — сказала тогда Тевейра…

Костюм сидел безукоризненно. «Надо ещё заказать, — решил Майер, — непременно надо. Что-то меня всё больше тянет к самым древним традициям и всему такому. Отчего это вдруг?». Он ещё раз убедился, что всё на месте и аккуратно разложено по карманам, взял папку с бумагами — любят, любят здесь настоящую бумагу, хотя какая она настоящая, тоже синтетика. Но не отличить! Лес на бумагу тут не рубят.

— Очень, очень рад, — декан факультета биологии и биохимии пожал ему руку. — У нас катастрофически не хватает кадров. Совет отклоняет большинство кандидатур, которые мы запрашивали, и каждый человек на счету. Мы знаем, что за специалистом вашего калибра потянутся остальные. И Совет уже не сможет отклонить всех.

— Вчера он нашёл нам ещё двух прекрасных специалистов, — вставил ректор, довольно улыбаясь. — Буду биться за них до последнего. Коллега Майер, тогда мы решили, что до начала занятий я поручаю вам курировать Институт Биологии. Нам нужно оценить бюджет к концу месяца — работы у вас будет много.

Ему так обрадовались, и обрадовались так искренне, просто как хорошему специалисту, что Майеру вновь стало не по себе. «Ну вот, вот тебе и фронт работ, — подумал он, — и Лес — я буду его изучать, а он, вероятно, будет изучать всех нас».

— Когда я могу приступать?

— В любой момент, — удивился ректор. — Ваши вещи мы перевезём по первому требованию. С транспортом у нас сложностей нет, сложности исключительно с людьми. Людей очень мало, просто невероятно мало.

Майер распрощался с новыми коллегами и вышел на улицу уже в отличном настроении. «Всё образуется, — подумал он. — Тевейра появится. И я просто попрошу прощения, что не понял её, а дальше — будет что будет».

Подумав, он набрал номер.

— Умник? Твоё приглашение в силе? Нет, на месте расскажу. Ловлю на слове. Вот сейчас портфель возьму, да и поеду. Спасибо за машину!

Майер остановился примерно там, где они тогда ночевали. Остановился, вышел из «Сокола». Хотелось посидеть здесь, послушать себя и Лес.

Тевейра… Мерона… он думал о них, и ничего плохого не приходило в голову. «У меня много имён, — сказала она, — у нас всех их много, так легче сбрасывать всё. Как змея кожу».

Как змея кожу…

— Здравствуй, — Майер поклонился камшеру. Но уже не в шутку, не дурачась. — Получается, это ты позвал меня?

Лес молчал. Конечно, он не бывает безмолвным — птицы, шорох листвы, иной раз и зверь пробежит, они здесь не боятся людей. А охотники, здешние охотники, всегда просят Лес разрешить поохотиться — на пропитание или на мех, а не просто ради забавы. И если Лес разрешает, то идут на охоту, но горе тому, кто обманет Лес; он вскоре сам явится на порог, зелёными руками обхватит жилище обманщика и унесёт его вглубь. Это первое и последнее предупреждение, и второго не бывает. «А мы смеялись над новыми суевериями», — подумал Майер.

— Мы не очень хорошо познакомились, — продолжал Майер. — Тогда мы думали, что ты против нас. А затем ты выбрал нас, и помог прогнать тех, кто уничтожал нас, и кому ты не был нужен. Спасибо. — Он снова поклонился. — А я должен был умереть, и не умер, и сейчас трудно сказать, что я человек, так мало во мне осталось моего. Но я не держу зла. И тебя прошу не держать зла.

Он ощутил. То, что называют взглядом Леса. И взгляд не казался гневным, но ощущался всем телом, такое невозможно не заметить.

— Я вернулся, чтобы остаться и жить здесь. — Майер погладил кору камшера. — Я надеюсь, что мы поладим. Мы и ты. Я хочу, чтобы ты остался, и Мерона хочет, и Тевейра, и Маэр, и многие другие. Помоги нам, если можешь.

И снова «взгляд». Порыв ветра пригладил крону камшера, и Майер заметил, как одна из шишек сорвалась и устремилась в свой первый и последний полёт. Улыбнувшись, доктор отскочил, чтобы быть подальше. Хлопок — и десятки «самолётиков» вознеслись и полетели вдаль, а птицы их не стали трогать. Где-то летучие странники опустятся, и хотя бы одно из сотни даст жизнь новому гиганту, новому Стражу Леса.

Майер поклонился ещё раз и направился в машине. Телефон. Он посмотрел, кто его вызывал. «Нет, Умник, не сейчас, я ещё посижу немного здесь, сяду в машину и тогда перезвоню, — решил он. — Не мешай мне говорить с Лесом».

Чувство опасности — оно неприятно кольнуло, Майер несколько раз обернулся. И… увидел, как покачнулся и едва не упал «Сокол», как возникла и принялась вырастать колючая волна, стремительно приближающаяся к нему. Он резко обернулся и понял, что уже не уйти — кольцо вокруг, и стены поднимаются, и смыкаются, сдвигаются к человеку. «Я не испугаюсь, — подумал, Майер, — я закрою глаза, просто чтобы не видеть, что со мной случится. Я не испугаюсь. Я не испугаюсь. Нет, не испугаюсь».

Он ожидал боли, удушья, чего-то ещё, но пришло онемение. Тело просто исчезло. Он ещё успел заметить, как сгущается тьма вокруг, слышал хруст и треск. И вот пропало всё — слух, зрение, всё остальное.

Осталось сознание — оно не угасало, оно повисло в пустоте, и мысли ворочались, и не хотели останавливаться. «Тевейра, — подумал он, — Мерона. Простите меня, если есть за что».