Туманные темные тропы Бояндин Константин

33

— Мне снится, да? — прошептал Майер. Солнце давно встало, вставать не торопят, а тут ещё такой приятный сюрприз…

— Да. — Тевейра прижалась к нему крепче. — Или нет, не помню. — Она рассмеялась. — Вас было не растолкать. Ой, прости, тебя. Готов к гимнастике?

— Что, прямо сейчас? — Майер уселся. И она уселась. И обоняние включилось, как по команде, и сразу всё, кроме неё перестало что-то значить.

— Нет. — Она посмотрела ему в глаза. — Нет, — повторила, в голосе прорезались сталь и хрусталь одновременно. Майера укололо иголочками по всему телу. Второй голос. Радуется, как девочка, которая тайком от мамы пробирается во двор, и пробует самое безотказное средство влияния на противоположный пол… Тевейра рассмеялась, прижала его к себе.

— Да, — шепнула она обычным голосом. — Но только когда сядет солнце! Нечего обижаться, просыпаться нужно, когда будят! Терпите теперь! Я же терплю! — и рассмеялась снова.

— Аванте ждёт нас там, в лесу, — указала она рукой. — Умывайтесь, переодевайтесь в спортивную одежду — и туда. Если вас там не будет через двадцать минут, я обижусь!

И умчалась к себе.

«Каэн, — подумал доктор и не забыл сказать ту фразу, вслух. — Точно, она меня дрессирует. А мне нравится. Почему это вдруг? И Аванте… я ведь знаю, что намекни она, и я бы не устоял. А она наоборот, всё остудила и успокоила, тактичная такая. Хорошие у тебя дети, Мерона».

Они в спортивных костюмах там были обе: и весело улыбающаяся Тевейра, и Аванте, которая при появлении доктора тоже засияла, пусть и смущаясь при каждом его взгляде. Костюмы очень походили на тегарскую одежду, а вот доктор облачился в то, что более всего напоминало «тефан нового времени».

Тевейра и Аванте взявшись за руки, поклонились ему. «Словно мы на ринге, — подумал доктор, — словно сейчас будут состязания». В руках у Аванте были… нет, не тарелочки — два бубна, каждый чуть шире её ладони.

— Встаньте напротив меня, — указала Тевейра. — Ави будет задавать ритм. Делайте всё, как я. Станьте моим отражением.

— И всё?

— Посмотрим, насколько вас хватит, — улыбнулась Тевейра, складывая ладони у груди. — Как только устанете, садитесь и старайтесь не двигаться. Готовы?

— Готов.

Тевейра поклонилась ему, Майер вернул поклон. А солнце уже пробивалось сквозь листву справа от них.

Аванте подняла бубны над головой, и прозвучало три резких, звонких звука. Тевейра подняла руки над головой, закрыла глаза и запрокинула голову.

И начался танец. Майер не сразу понял, что это танец.

— Всё, что я сказала, — Мерона обвела взглядом всех руководителей представительств партии, — является тайной. Любое нарушение её может самым пагубным образом отразиться и на упомянутых мной людях, и на мне самой. Наши оппоненты ждут любого повода, чтобы обвинить коллег по Комиссии в сепаратном договоре.

— Простите, теаренти Мерона, — поднялся седовласый делегат из Южного полушария. — Это выглядит именно как сепаратный договор. Если обе упомянутых персоны нарушили постановление собственной организации и предлагают нам помощь на столь необычных условиях, где гарантия, что в будущем они вновь не нарушат слова?

— Я получила доказательства, что обе персоны покинули Комиссию, потому что их шантажировали.

По-другому Мерона не могла расценить предоставленный ей секретный документ — меморандум, в котором всем членам Комиссии строжайше воспрещалось вести переговоры, в которых Стемран значился бы чем-то, кроме протектората, по сути — провинции, до принятия ключевых решений — предоставления одной пятой площади планеты под промышленные предприятия и военные базы бессрочно. И Аганте Аран-Лан, и Тевейра Арэс-Таэр были исключены из Комиссии, поскольку заняли «соглашательскую позицию», выступили за дословное соблюдение договора с Временным правительством самообороны Стемрана, созданным двадцать шесть лет назад, при котором Стемран своими силами справился с главной угрозой для людей на Стемране. Аганте приложила запись разговоров с председателем Комиссии — тоже секретный документ, из которого было очевидно, что налицо был самый примитивный шантаж. Они обе выступили за дословное соблюдение первоначального договора.

— Чем они нам теперь помогут, когда перестали работать в Комиссии?

— Они помогут, если более двух третей населения планеты примет их условия создания Великого Дома Стемран, если к тому моменту они обе сохранят все титулы и положение в своих домах.

— Мы проведём референдум, но две трети — это недостижимая величина, — покачал головой сопредседатель партии. — Возможно, мы могли бы победить, если бы вы или ваша дочь были объявлены главой будущего дома. Тогда были бы шансы. Я прекрасно знаю, что сделает любая из них, став главой дома: даст обоим домам возможность использовать ресурсы Стемрана на очень льготных условиях. Только Рейстан и Фаэр сообща могут выкрутить руки Комиссии и добиться положительного решения в любой момент. Только у них вместе абсолютное большинство сторонников. Мы снова окажемся в зависимости, и непонятно, какая хуже. Есть вопросы? Тогда прошу голосовать.

Поначалу всё шло относительно легко — это, действительно, походило на одну из множества гимнастик, чуть-чуть на каждую, хотя Майеру не удавалось двигаться так же гибко и ровно, как Тевейре. На лице той отражалась сосредоточенность, её движения были чёткие и плавные, по-кошачьи изящные, но не прошло и пяти минут, как Майер стал ощущать, что ему не хватает дыхания, а минут через десять он стал откровенно задыхаться. Он сел прямо на землю, но не мог отвести взгляда от танца-гимнастики Тевейры. Сложный ритм, то пяти-, то трёхстопный. А после того как доктор выбыл, Аванте, встала слева от Тевейры и принялась исполнять всё то же, не выпуская бубнов из рук, и не переставала играть всё тот же ритм. На Майера накатывали одна за другой горячие волны, и серебряные иглы вонзались во всё тело, его то переполняла жуткая, неукротимая энергия, то накатывало почти бессилие. Тевейра почти замирала, опускалась наземь и садилась на шпагат, и вдруг легко и изящно поднималась, кружилась, словно фехтовала с множеством людей сразу, и ритм заполнял собой всю вселенную.

— Двадцать три голоса «за», двадцать пять «против», — сообщил секретарь.

— Мне очень жаль, Мерона. — Сопредседатель поклонился. — Конечно, вы можете выступить как частное лицо, но тогда вам придётся выйти из партии, и мы не гарантируем вам поддержку.

— Я рискну пойти против воли собравшихся. — Мерона не колебалась. Интуиция ещё вчера подсказала её очень, очень опасное решение, но альтернатива — ещё лет пятьдесят позиционной войны, после чего все ветераны вымрут, и иммигранты станут большинством населения, а мечту о Великом Доме можно будет похоронить.

— Смотрите! — Секретарь указал на крохотный кустик чайной розы — горшочек с ним традиционно ставят на стол перед совещаниями. Он на глазах позеленел, выпрямился, выпустил несколько новых бутонов, которые распустились на глазах присутствующих.

— В окно! Посмотрите в окно! — раздались другие голоса. Мерона подошла к окну, и заметила, что парк на глазах превращается в цветущую поляну. Люди, только что бродившие там, замерли, наблюдая за метаморфозой.

— Смотрите, там! — указали все. Мерона открыла балкон, который выходил на парк, и она первой увидела это. Рождение камшера. Он появился среди парка, на ровном поле, где даже цветов не было, только трава, газон.

— Там люди! Люди собираются! — Сопредседатель явно не верил тому, что видит. — Их там сотни!

Тевейра замерла в той же позе, в которой начала упражнения — чуть прогнувшись назад, руки сомкнуты над головой, рот приоткрыт, глаза закрыты. Она пропела несколько нот, и доктор явственно ощутил всю мощь её второго голоса — внутри зажглось такое пламя, что разум с трудом контролировал тело. Тевейра засмеялась и опустила руки.

— Совсем даже неплохо для начала, — похвалила она. Аванте подбежала, схватила её за руку.

— Вейри, смотри!

Тевейра оглянулась, вздрогнула. Цветы. Самые разные лесные цветы прорастали на глазах, выпускали бутоны, раскрывались. И такое творилось вокруг, захватывало всё большую территорию.

— Что это? — прошептала Тевейра, усаживаясь рядом с Майером. — Что это?!

Они смотрели, и смотрели, и не могли отвести глаз.

Умник подбежал к ним, держа в руке газету — складной проектор, то есть.

— Я видел. Но вы сюда посмотрите! Смотрите, что происходит в столице!

Камшер вырос примерно метров до двадцати, и пара шишек успела созреть и отправиться в полёт. А вокруг уже были тысячи людей и смотрели не на совершающееся чудо — смотрели на Мерону. А та развела руки в стороны и поклонилась. И все до единого люди внизу поклонились ей в ответ.

— Теаренти Мерона, — услышала она из-за спины. — Я поддерживаю вас.

И ещё голос, и ещё, и ещё. Минуты через две все до единого делегата поддерживали её.

— Потрясающе, — заметил сопредседатель. — Это знак. Лес на вашей стороне, теаренти Мерона. На вашей и на нашей. Если Лес примет их обеих, мы поддержим соглашение и проведём референдум.

— Мне нужно увидеть мою дочь и поговорить с остальными, — решила Мерона. — Готовьте проект обращения к народу. — Сопредседатель кивнул. — Никаких комментариев для прессы! Только один: мы считаем благоприятным, что Лес встретил цветами момент, когда мы приняли важнейшее для нас и наших сторонников решение.

— Вам нужно спуститься к ним. — Секретарь указал в сторону площади. — Они ждут вас, теаренти Мерона.

— Уже спускаюсь. — Мерона взяла сопредседателя за руку. — Будьте крайне осторожны, Эрвин.

34

— Устроили вы представление. — Умник почесал затылок. — Там весь Институт на ушах стоит.

— Почему это «мы»? — поинтересовался Майер. Они битых полчаса смотрели на то, что передавали на всех трёх телеканалах — и везде одно и то же, кругом расцветала земля, подрастали деревья, а плантации кофе на плато Айшер — один из главных источников дохода Стемрана — успели дать урожай за это утро. От цветения до созревших плодов — всего час! То же случилось и во многих садах.

Они бы и дальше смотрели, но Тевейра очнулась первой и прогнала всех в душ.

Потом был завтрак, но на уме у всех были вовсе не кулинарные таланты хозяина.

— Пройдите в кабинет и увидите, — усмехнулся Умник. — Кольца, Майер. Очень мощные подземные кольца, я таких пока не видел. Знаешь, что странно? Бльшая часть их не излучает в привычном радиодиапазоне. Есть радиосигналы, но очень маломощные, откуда уних такая синхронность, я не пойму. Всё сфокусировалось в пяти местах планеты. Одно — поместье. Второе — парк на площади Свободы. Третье — возле входа в нулевой коридор. Четвёртое — там, где была база роботов. Самое интересное пятое место. Оно мне ничего не говорит, это в нашем полушарии, почти напротив Института Биологии. Там ничего нет. Лес как Лес.

— База, — повторил Майер. — У меня мурашки по коже. Так, минутку, дай с мыслями собраться.

— Попробуй, — пожал плечами Умник. — Эфемеры уже не справляются. Запасных-то у меня нет, а эти понемногу, но ломаются. Столько лет уже летают, а кто будет чинить?

— Айри. — Тевейра прикоснулась к его ладони. Аванте поднялась за её спиной. — Пожалуйста, зайдите ко мне, как только сможете. Эри, спасибо вам огромное, всё было очень вкусно! Скажите, только честно, мы увидим его?

Умник сразу понял, о ком речь, а Майер догадался не сразу.

— Я оставил там три эфемера с копией записи. — Умник посмотрел в глаза Тевейры. — Простите. Это было безумием, у меня есть данные только на основании опытов с животными и «болванами». Ну и свои три случая.

— Нет. — Аванте тут же возразила. — Не безумие. Пусть расскажет, почему он так сделал. Но если он не найдёт другого выхода, его никто не станет останавливать во второй раз.

Тевейра потянула её за руку.

— Поговорим об этом чуточку позже, — попросила она. — Айри, зайдите к нам, ладно? Это ненадолго.

— Ох уж эти девушки, — Умник вздохнул, — всё бы им секретничать. Дай-ка и я малость посекретничаю, старина. Пошли, пошли. Ко мне в операционную.

— Это зачем?

— Боишься, что ли? Правильно боишься, но сейчас мне тебя вскрывать недосуг, потом как-нибудь.

— Трепло, — безнадёжно махнул рукой Майер, следуя за хозяином поместья.

— Да, трепло. Тут просто, старик: или ты относишься ко всему с юмором, или сходишь с ума. Я предпочёл юмор. Вон туда, будь любезен.

Умник некоторое время перебирал карты с записями.

— Вот это то, что ты принёс мне из Института. Я, не поверишь, уже собирался менять тебе всю синтетику. Кстати, это уже не так больно, прогресс на месте не стоит. А теперь смотри внимательно. — Умник дал запись и вооружился указкой. — Вот это твоё состояние два месяца назад. А ты думал! Конечно, я получаю копии заключений, ты ж мой пациент. Вот это я снял, пока ты тут валялся в отключке после кольца. А вот это вчерашние снимки.

— Этого не может быть, — только и смог выговорить Майер.

Умник осклабился.

— Впечатляет, да?

Ещё бы не впечатляло. До приезда в Стемран у Майера было восемьдесят три процента не своих тканей. У него была синтетическая, которая всем хороша, но подлежит обязательной замене не более чем через двадцать пять лет (износ, искусственные клетки тоже имеют срок жизни) и регенерат, которая отличалась от синтетики только тем, что выращивалась из тканей самого пациента. Регенерат требует ежегодной проверки, он портится быстрее, но его заменить проще, да и пользоваться приятнее. А сейчас Майер видел, что основная масса синтетики превратилась во что-то другое. По-другому отображается.

— Синтетика преобразуется в настоящие ткани, старина, — пояснил Умник. — Сначала в прототкань, как бы в регенерат, а потом она дифференцируется. Скажу сразу, как только начнут прорастать настоящие нервные окончания, тебе будет больно.

— «Как только»? Ты уверен, что будут? И… как синтетика может превращаться в регенерат и так далее? Это же в принципе невозможно.

— В принципе, — пояснил Умник. — Но у тебя в крови я нашёл следы занятнейшего вещества. Не сразу понял, что это. Угадаешь?

— Меня ждут, давай говори уже.

— Подождут немного. Это «молоко». Та странная река, которая у нас под ногами. Главный секрет Леса.

Майер быстро соображал.

— Когда меня схватило кольцо, оно…

— В точку. Растворило всё неживое, что было на поверхности и покрыло тебя тем самым «молоком». Как оно попало в кровь, не знаю. Вот смотри, — Умник приблизил часть проекции, — тут у тебя постепенно формируется печень. Заметь, вся синтетика окружена тонким слоем, видишь, как светится? Это «молоко». Ты, главное, как цвести соберёшься, предупреди — я ботаников приглашу.

— Да пошёл ты со своими… — Майер вскочил на ноги. — Представляю, что скажут там, в Институте.

— Да ничего они не скажут. — Умник напустил на себя виноватый вид. — Там у меня надёжный человек. В общем, мы малость подменили там запись. Ты там у нас просто живой и здоровый, местами синтетика уже пошаливает, менять пора её, но никакой мистики. «Молока», то есть.

— Я ошибаюсь, или это всё ещё преступление?

— А как же. — Умник поправил очки. — Ты, может, и забыл, а я помню. Ты теперь шишка, ну почти как твои прекрасные дамы или я, скажем. Если пройдёт хотя бы слух об этой регенерации и том, что у тебя в крови, я тебе не завидую. В Комиссии Леса боятся как чумы, и хорошо будет, если тебя просто посадят в клетку до конца дней, и будут там изучать.

— Понятно. Ты можешь хотя бы примерно сказать, чем это может кончиться? Ты же у нас протезист.

— Понятия не имею. Печень у тебя уже другая. Выглядит не вполне так, как природная, структура тканей необычная, но это уже твои собственные клетки. В других местах идёт тот же процесс. Где-то быстрее, где-то медленнее. Просьба: ляг сейчас на пять минут вон туда, я сниму новую запись. И до конца дня не задерживаю.

— Кстати, — окликнул его Умник уже на пороге. — Мерона звонила. Она летит сюда, у неё какой-то важный разговор. Ты мобильник-то с собой носи, а?

— Заходите. — Тевейра заперла за ним дверь. «Очень уж бодро она выглядит, — подумал Майер, — цикл так быстро не кончается».

— Айри, можно попросить вас осмотреть Аванте?

— В смысле? — не понял Майер. — У Эри там, наверху, хороший диагност. Так намного лучше.

— Нет, просто осмотрите. — Аванте спокойно стояла у окна, спиной к остальным, как будто не слышала, что речь о ней. — Вы вчера были с ней совсем рядом, — улыбнулась Тевейра. — Помните её состояние?

— Спокойная фаза. — Майер чуть не пожал плечами. — Я бы сказал, от четырёх до пяти недель до вступительной фазы. Не инициирована.

— Четыре с половиной недели. — Аванте повернулась. — И это всё вы определили, не прикасаясь?!

— Шестьдесят с хвостиком лет практики, — пожал плечами Майер.

— Осмотрите её сейчас, — попросила Тевейра. — Ой, простите. Ави?

— Осмотрите меня, доктор. — Аванте прошла к постели. — Я разрешаю. Раздеться?

— Достаточно головы, кистей рук и живота, — Майер направился в ванную, вымыть руки. — Честное слово, проще было бы…

— Ну не ворчите! — Тевейра протянула ему полотенце.

Майер склонился над Аванте. Та лежала, прикрыв глаза, едва заметно улыбалась.

— Что за… — Майер выпрямился, но тут же взял себя в руки. За три минуты осмотрел голову, заглянул в глаза, прикоснулся к нескольким точкам на животе и прислушался к ощущениям. Датчики многое искажают, но он уже привык.

— Начало третьей фазы. — Майер поднялся и отошёл. — Но пигментация цела. Вас инициировали?! Но кто?

Тевейра протянула ему салфетку.

— Этим я протирала ей голову, — пояснила она. — Ночью. Очень тяжело всё проходило, спасибо вам за чай. Я без него сама бы свалилась.

Доктор, как в тумане, принял салфетку, осторожно поднёс к лицу.

Трудно не узнать свой собственный запах.

— Выходит, это я. — Майер смотрел, как Тевейра помогает Аванте одеться. — Хотя я не прикасался к… Я читал про такие случаи, сам никогда не видел. То есть… простите, дайте мне минутку!

Они переглянулись и кивнули. Аванте положила голову на плечо Тевейры и закрыла глаза.

Майер закрыл за собой дверь на мужскую половину. Нет, столько событий подряд, у кого угодно ум зайдёт за разум. Это сейчас послабление нравов, и нетронутую девушку не сопровождает уже познавшая эту часть жизни компаньонка. По традиции, Майеру предстояло сделать выбор: «Земля, Луна или Ветер», иными словами — объявить, кем он считает Аванте после этого — дочерью, любовницей или… никем. Выбери он «никем», и, как минимум у него на родине, девушку, от судьбы которой он отказался, ждёт жизнь без имени и репутации.

Хватит, Майер, не копайся в себе! Что случилось, то случилось, надо жить дальше.

Он вернулся. Они так и сидели, Тевейра гладила подругу по голове, и видно было, той снова нехорошо.

— Земля, — поклонился Майер. — Я выбираю землю. Аверан, вам нельзя вставать!

— Спасибо. — Тевейра помогла Аверан дойти до него. Аванте едва сумела поднять руки, чтобы обнять Майера. Ого, какая температура! — Спасибо, Майер.

Они вдвоём проводили её обратно.

— Оставьте нас. — Тевейра мягко, вежливо отодвинула доктора от постели, ладонью в грудь. — Я знаю, что делать.

35

Сам не зная, почему, Майер выбрал для работы библиотеку Умника. По библиотеке видны характер и привычки хозяина. Книги на местах, хотя и без особой системы. Все в прекрасном состоянии. И много справочной литературы по Лесу, как открытой, так и не очень.

Майер посмотрел тексты последних нескольких статей. «Всё, вот эти три надо стереть, последние события в Лесу в которых он сам участвовал, опровергают некоторые его предположения. Так. А вот эту можно подправить», — Майер надел «болталку», гарнитуру для восприятия мысленных команд, и принялся ходить по помещению, обдумывая вслух и записывая самые интересные выводы. Писатели и режиссёры оценили этот прибор по достоинству. Особенно в сочетании с опережающей развёрткой, когда текст можно заставить всегда быть перед глазами.

— Трудишься? — Умник заглянул в библиотеку. — Отлично, мне тоже помогает. Слушай, старина, пойдём, мозгами вместе пошуршим. Рони будет через час, а я хотел без неё кое-что обговорить. Кофе, чай? Может, девушкам туда что нужно?

— Им чай. — Майер чуть не хлопнул себя по лбу. Тевейра не может отойти от Аванте, раз у той всё настолько впервые. — Медовый, с мятой. И ромашку, во втором чайнике. — Оба очень помогают при тяжёлом протекании цикла.

Умник не зря зовётся Умником.

— Ты её инициировал? — поинтересовался он. — Простая дедукция, старина. Теперь ты в форме, слов нет. Эй, не вздумай крик поднимать. Я же не осуждаю. Ты ведь её пальцем не тронул, верно? Пошли на кухню.

— Верно, — признался Майер.

Как Умник успевает следить сразу за тремя поставленными на плиту кастрюльками?

— Начнём здесь. — Умник пододвинул поднос и поставил на него два чайника? салфетки, чашечки. — Тот жмурик, которого вы заметили в проходе. Две новости, хорошая и плохая.

Умника проще убить, чем заставить обходиться без таких вот штучек. «Я учусь терпению», — подумал Майер.

— Давай с хорошей.

— Она же и плохая. — Умник перелил содержимое одной из кастрюлек в чайник, выловил случайно упавшие листики травы. Эстет. — Если этот человек — хозяин записок в сумке, то мы в большой… — Умник оглянулся. На кухне они одни. — Глубоко в анусе, друг мой. Помнишь ту самую базу, мир её праху? Наши вояки делали ноги оттуда с такой скоростью, что забыли половину архива. Так вот. Дежурный, которому я дал удрать, родственник покойника. Имя я записал. А покойник среди тех, кто считается пропавшим без вести во время заварушки. Я поинтересовался. Осторожненько так. Так вот, дружище: нужно забрать всё остальное, да покопаться.

— Сам забирай, — содрогнулся Майер. — Он там четвёртую неделю гниёт.

— Пожалей старичка, а? Я тебя на два года старше, имей совесть.

И Майер расхохотался. Нет, он заржал, самым неприличным образом.

— Хорош ржать. Неси давай. — Умник повернулся, держа в руках поднос. — Я здесь буду, кофе пока нам разолью.

Тевейра открыла дверь, словно ждала прямо за ней. Улыбнулась, приняла поднос и глазами попросила — не входи. Майер дождался её снаружи.

— Спасибо, — прошептала она. — Думаешь, почему я сама всё ещё держусь? Это наша гимнастика. Только маму не расстраивай. Скажи ей правду. Всё. — Она поцеловала его. — Иди, я справлюсь сама.

— Так вот. — Умник показал в угол комнаты, там стоял баллон с бальзамом, которым сохраняли тела при необходимости долгой транспортировки. — Пользовался? Это просто. Надеваешь маску и поливаешь синей пеной. Минут через пять, когда пена осыплется, заливаешь красной. Ждёшь ещё десять минут. Останется только упаковать в мешок. Запаха уже не будет, а смотреть можно и в сторону. Я бы пошёл с тобой, но мне лучше за выходами с тропы следить. Наш молодой друг может объявиться.

— Эри, простой вопрос. Что будет, когда всё это откроется? Вы молодцы, что четверть века держали всё в тайне, но теперь начинается большая политика, соваться будут всюду.

— Простой ответ — что будет, то будет. Старина, тропа и нулевой коридор открываются только тем, кто там уже был. Знаю, знаю, что со спутника можно засечь, но я тоже не пальцем сделан, прикрыл, что мог. Какие есть предложения? Не соваться и ждать, пока оттуда припрутся гости? Раз вы увидели базу, гостей можно ждать в любой момент.

— Что такое «тропа», ты можешь сказать?

— Не люблю рассказывать дважды, — Умник почесал затылок, — но, похоже, придётся. Ладно, слушай.

После своего чудесного «воскрешения» Умник исследовал себя самым тщательным образом. Наитщательнейшим. Побывал даже у психиатра, сумел погулять с Мероной в парке. Все воспринимали его нормально, как того же самого Маэра эс Темстар.

Прошёл не один день, прежде чем он попал на Тропу снова. Она открывалась в нулевом коридоре, но только тогда, когда Умнику кто-то угрожал. Это удалось установить случайно, и Умник чуть не выдал тайну коридора; «с той стороны» коридор открывался в парке университетского городка, а студенты тоже люди, и иной раз ищут уединения в чаще по разным причинам.

Он пошёл на Тропу, как в последний бой. Не сразу понял, что оружие туда нести нельзя. Но вовремя догадался, прежде чем Маэр-двойник вышиб себе мозги. Отчего-то ему стало ясно: вышибет — и наступит конец обоим. Умник навсегда запомнил, что стало с теми студентами.

В первую долгую вылазку он забыл взять с собой хотя бы один эфемер. Смешно звучит, но — забыл. Он чуть не спятил от постоянного шёпота, от тумана, и от того, что все пути приводили его к «давилке». После первого раза он отделался лёгкой контузией, но конечно, у него взыграло любопытство, ему до смерти захотелось понять, что это такое.

Он стал ходить по Тропе всё чаще. И вот пришёл день, когда он увидел, что Тропа вывела его — оборвалась — у незнакомой местности. Долина. И в этой долине не так давно — хотя трудно понять точно когда — была война. Он увидел характерные аппараты, которые видел на базе роботов на Стемране.

— У тебя есть гипотеза, откуда они? — поинтересовался Майер. Как время пролетело! Мерона вот-вот пожалует. А с Тевейрой и Аванте всё в порядке. Майер не знал, откуда эта уверенность. Просто был уверен.

— Наши всё уничтожили, — пояснил Умник. — Настолько тщательно, что наводит на мысли. Только кретин уничтожает все следы противника, ведь непонятно, откуда тот взялся, и когда снова свалится на голову. Но кое-что я могу показать. Идём.

Они опустились куда-то в подвал, прошли мимо винного погреба, Умник открыл ржавую неприметную дверь со старинным висячим замком и снова направился вниз.

Комната — почти правильный куб, шагов десять в поперечнике. Сухой, едва переносимый воздух, серые стены, люминесцентный свет. Умник достал из кармана пульт.

— Что-нибудь видишь? — поинтересовался он. — Нет, просто осмотрись.

Ничего. Майер честно и смотрел, и принюхивался. Пусто.

— Главное, без паники, — посоветовал Умник и прикоснулся к сенсору.

С пола поднялось, окрашиваясь в иссиня-чёрный цвет, облако в форме эллипсоида вращения. Терминатор. Майер едва поборол старые, спасавшие не раз рефлексы.

— Спокойно, старина. — Умник указал на стены. — Тут кругом магнитные пушки. Если что, он сгорит. Успокоился? Отлично. Сделай вот что: протяни к нему руку и представь, что рука ранена. Представь себе обширный порез, сможешь?

Майер не сразу поборол дрожь, но представил. Терминатор выпустил в его сторону хобот, и… обтёк руку Майера, покрыл непроницаемым слоем, рука стала словно отлитая из стали. Руку погладили почти нежно, затем Майр ощутил покалывание, ещё секунда — и «хобот» втянулся в облако.

— Впечатляет? — усмехнулся Умник. — Я думаю, старина, это спасательный робот. Не терминатор, а именно спасатель. Которому задали другую программу поведения. Это всего лишь гипотеза, понимаю. Я не очень пока научился общаться с ним, только и умею, что заряжать его и показывать простые фокусы. Сложная машина, а я в них не спец.

Умник прикоснулся к другому сенсору и терминатор, или что это было, сгустился в холмик посередине комнаты, растёкся и… исчез. Как и не было.

— Где ты его взял?

— Он меня сам нашёл. На Тропе.

Мелодичный звонок.

— Мерона приземлилась, — пояснил Умник. — Потом продолжим. Нет, она про него не знает. Никто не знает. Я уже думал иногда, что он и мне приснился. Но судя по твоему лицу, нет.

36

— Что-то ты припозднилась. — Умник энергично пожал ей руку. — Случилось что?

— Нет, по делам съездила заодно. Майер, идём к Тевейре. Эри, ты не…

— Ужин через полчаса, — отозвался Умник, надменно глядя на гостью. — Просьба не опаздывать.

Мерона расхохоталась.

— И почему я люблю тебя, зараза?