Скорость Кунц Дин

Глава 60

В 2:09 утра Билли припарковался на тихой улочке, застроенной жилыми домами, в двух с половиной кварталах от дома Стива Зиллиса.

Нижние ветви деревьев находились между уличными фонарями и землёй и отбрасывали тени на тротуары.

Шагал Билли неторопливо, всем своим видом показывая, что у него стойкая бессонница и прогулки в столь поздний час для него — привычка.

В домах свет не горел ни в окнах, ни на крыльце. Мимо не проезжали автомобили.

К этому времени земля уже отдала большую часть тепла, запасённого за день. Так что ночь не была ни жаркой, ни прохладной. Мешок из-под хлеба, закреплённый на ремне, болтался у левого бока. В нём, прикрытые кухонным полотенцем, лежали наручники, баллончик с «мейсом» и «тазер».

На правом боку висела кобура «Уилсон комбат». С табельным заряженным пистолетом Лэнни Олсена.

Низ футболки Билли вытащил из джинсов, так что кобуру с пистолетом она скрывала. Даже с нескольких футов никто бы не понял, что это кобура.

Подойдя к дому Зиллиса, он свернул с тротуара на подъездную дорожку, последовал вдоль стены из эвкалиптов мимо гаража. На фасаде окна были тёмными, но мягко светились в спальне Зиллиса и в ванной.

Билли постоял во дворе, оглядываясь, вслушиваясь в ночь. Подождал, пока глаза забудут свет уличных фонарей и привыкнут к темноте.

Вновь засунул низ футболки в джинсы, чтобы облегчить доступ к пистолету.

Из кармана достал латексные перчатки, натянул на руки.

Район был тихий. Дома стояли неподалёку друг от друга. Так что шуметь не следовало. Соседи услышали бы крики, не говоря уже о выстрелах, если не заглушить их подушкой.

Билли шагнул в маленький крытый внутренний дворик, где стоял один алюминиевый стул. Ни стола, ни мангала, ни растений в горшках.

Через стеклянные панели двери чёрного хода оглядел кухню, освещённую зелёными цифрами часов, духовки и микроволновки.

Вытащил из-под ремня мешок, достал из него баллончик «мейса». Полотенце заглушило звяканье наручников. Билли вновь завязал горловину мешка узлом и сунул под ремень.

При первом посещении дома Зиллиса он прихватил запасной ключ от двери чёрного хода. Осторожно вставил его в замочную скважину, плавно повернул, потому что скрежет замка мог разнестись по всему маленькому дому.

Дверь открылась легко. Петли не заскрипели.

Билли переступил порог и закрыл дверь за собой.

С минуту стоял столбом. Глаза уже привыкли к темноте, но ему требовалось сориентироваться.

Сердце бухало. Возможно, сказывалось действие кофеиновых таблеток.

Когда он пересекал кухню, резиновые подошвы чуть слышно поскрипывали на виниловых плитках пола. Он поморщился, но не остановился.

В гостиной пол устилал ковёр. После двух бесшумных шагов Билли вновь остановился, чтобы сориентироваться уже в этой комнате.

Минимум обстановки играл ему на руку. Чем меньше препятствий могло встретиться ему на пути, тем лучше.

И тут до Билли донеслись тихие голоса. Встревожившись, он прислушался. Не мог разобрать, кто что говорит.

Он-то рассчитывал найти Зиллиса одного, а потому едва не повернулся, чтобы уйти. Но сначала требовалось уточнить, кто составляет компанию Зиллису.

Слабое свечение очерчивало вход в коридор, который вёл из гостиной к двум спальням и ванной. Лампа в коридоре не горела, но свет падал в него из двух дальних дверей.

Эти двери располагались одна напротив другой, и, насколько помнил Билли, левая вела в ванную, а правая — в спальню Зиллиса.

Судя по тембру — слов Билли по-прежнему разобрать не мог, — голосов было два, мужской и женский.

В правой руке Билли зажал баллончик с «мейсом», положив большой палец на пусковую кнопку.

Интуиция нашёптывала, что «мейс» надобно заменить на пистолет. Но иной раз следовало отдать предпочтение здравому смыслу, а не интуиции.

Если бы он начал с того, что выстрелил в Зиллиса, на этом всё могло и закончиться. Его задача состояла в том, чтобы лишить Зиллиса способности к сопротивлению, а не ранить или убить его.

Крадясь по коридору, он прошёл мимо спальни, где находились обезображенные манекены.

Голоса стали громче, и он понял, что говорят актёры. Должно быть, Зиллис смотрел телевизор.

И тут женщина закричала от боли, но сладострастно, словно боль доставила ей удовольствие.

Билли уже приближался к концу коридора, когда Стив Зиллис внезапно появился из ванной, по левую руку от Билли.

Босиком, голый по пояс, в одних только пижамных штанах, он чистил зубы и вот поспешил в спальню, чтобы взглянуть, что происходит на экране.

Его глаза широко раскрылись, когда он увидел Билли. Заговорил он, ещё не вытащив зубную щётку изо рта: «Какого х…»

Билли пустил ему в лицо струю «мейса».

Газ, используемый полицией, эффективен на расстоянии до двадцати футов, хотя оптимумом считаются пятнадцать. Стива Зиллиса от Билли отделяли семь.

«Мейс», попавщий в рот или нос, только сдержит нападающего, но не остановит. Чтобы полностью обезопасить себя, струю нужно направлять прямо в глаза.

Зиллис отбросил зубную щётку, закрыл глаза руками, слишком поздно, уже ничего не видя, отвернулся от Билли. Тут же столкнулся с торцевой стеной коридора. Согнулся пополам, его начало рвать, пена от зубной пасты полезла изо рта, словно он был бешеной собакой.

Глаза жгло ужасно, зрачки раскрылись до предела, он ничего не видел, даже тени нападавшего. Жгло и горло, куда «мейс» попал через нос, а лёгкие старались не пустить в себя отравленный воздух.

Билли наклонился, схватился за манжет левой штанины Зиллиса, дёрнул.

Левая нога ушла из-под Зиллиса, он отчаянно замахал руками, пытаясь опереться на стену, дверной косяк, что угодно, ничего не нашёл, грохнулся так, что завибрировали половицы.

Жадно хватая ртом воздух, чихая, кашляя, он ещё и кричал, жалуясь на боль в глазах, потерю зрения.

Билли вытащил пистолет калибра 9 мм и рукояткой стукнул Зиллиса по голове, не так чтобы сильно, лишь бы тот почувствовал боль.

Зиллис завопил, и Билли предупредил:

— Успокойся, а не то я стукну тебя сильнее.

Когда Зиллис послал его куда подальше, Билли выполнил угрозу, но опять сдержал силу удара. Зиллис, однако, все понял.

— Вот и хорошо, — кивнул Билли. — Со зрением у тебя будут проблемы ещё минут двадцать, может, полчаса…

Все ещё учащённо дыша, Зиллис перебил Билли:

— Господи, я ослеп, я…

— Это всего лишь «мейс».

— Что ты несёшь?

— «Мейс». Всё пройдёт.

— Я ослеп, — настаивал Зиллис.

— Стой на месте.

— Я ослеп.

— Ты не ослеп. Не двигайся.

— Черт. Как БОЛЬНО!

Струйка крови вытекла из волос Зиллиса. Билли ударил его не сильно, но кожу повредил.

— Не двигайся, слушай меня. Сделаешь все, как тебе скажу, и волноваться будет не о чем.

Он понял, что уже успокаивает Зиллиса, словно доказал себе его невиновность.

До этого момента Билли казалось, что проблем не возникнет. Все образуется, даже если выяснится, что Зиллис — не выродок, и он уйдёт отсюда с минимальными для себя неприятностями.

Он представлял себе, что в конфронтации с Зиллисом удастся обойтись без насилия. Струя «мейса», Зиллис не сопротивляется, делает всё, что ему говорят. Просто, как апельсин.

А в реальности ситуация уже в самом начале грозила выйти из-под контроля.

Билли постарался придать голосу максимум уверенности:

— Не хочешь лишней боли, лежи тихо, пока я не скажу тебе, что делать дальше.

Зиллис чихнул.

— Ты меня слышишь? — спросил Билли.

— Черт, да как я могу тебя не слышать?

— Ты меня понял?

— Я ослеп, но не оглох.

Билли зашёл в ванную, выключил воду, текущую из крана над раковиной, огляделся.

Не нашёл то, что искал, зато увидел то, чего видеть не хотел: своё отражение в зеркале. Он ожидал, что лицо его будет страшным, даже безумным, и не ошибся. Он ожидал, что можно испугаться, увидев такое лицо, и не ошибся. Чего он не ожидал увидеть, так это желания творить зло, но увидел.

Глава 61

В спальне на экране телевизора обнажённый мужчина в чёрной маске хлестал женщину по груди многохвостой кожаной плёткой.

Билли выключил телевизор.

— Я представляю себе, как ты режешь лимоны и лаймы для коктейлей, и мне хочется блевануть.

Лёжа в коридоре у открытой двери, Зиллис то ли не услышал его, то ли сделал вид, что не слышит.

У кровати не было ни изголовья, ни изножья. Матрас лежал на раме, установленной на четырёх ножках.

Рама эта была на виду, поскольку Зиллис обходился без покрывала.

Билли достал наручники из мешка. Одно кольцо закрепил на раме.

— Встань на руки и на колени, — приказал он. — Ползи на мой голос.

Оставаясь на полу, дыша все так же шумно, но уже не с таким трудом, Зиллис сплюнул на ковёр. Слезы, текущие по щекам, смочили «мейсом» губы, с которых горечь попала в рот.

Билли подошёл к нему и вдавил дуло пистолета в затылок.

Зиллис сжался.

— Ты знаешь, что это?

— Ствол.

— Я хочу, чтобы ты полз в спальню.

— Черта с два.

— Я серьёзно.

— Хорошо.

— К кровати.

Хотя спальня освещалась одной тусклой лампой, Зиллис закрыл глаза: даже этот свет был для него слишком ярким.

Дважды Зиллис сбивался с курса, и Билли направлял его к цели.

— Теперь сядь спиной к кровати. Хорошо. Левой рукой пощупай сзади себя. Наручники свешиваются с рамы. Да, это они.

— Не делай этого со мной. — Из глаз Зиллиса по-прежнему лились слезы. Пузыри лезли из носа. — Почему? За что?

— Вставь левое запястье в пустой браслет.

— Мне это не нравится.

— Неважно.

— Что ты собираешься со мной делать?

— Все зависит от тебя. Надевай браслет.

После того как Зиллис защёлкнул браслет, Билли наклонился, чтобы проверить замок. Зиллис по-прежнему ничего не видел, поэтому не мог ударить его или попытаться отобрать пистолет.

Стив не мог таскать кровать по комнате. Но, приложив определённые усилия, мог перевернуть её, сбросить матрац, разобрать раму, скреплённую болтами, и таким образом освободиться. На это, конечно, ушло бы время.

Ковёр выглядел грязным. Билли не собирался ни садиться на него, ни опускаться на колени.

Он прошёл на кухню и вернулся с единственным на весь дом стулом с высокой спинкой. Поставил перед Зиллисом, за пределами его досягаемости, сел.

— Билли, я умираю.

— Ты не умираешь.

— Я боюсь за свои глаза. До сих пор ничего не вижу.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов.

— Вопросов? Ты рехнулся?

— Если не совсем, то наполовину, — признал Билли.

Зиллис закашлялся. Сильно, до хрипоты. «Мейс» продолжал действовать. Билли ждал.

Наконец Зиллис смог заговорить, пусть голос сел и дрожал.

— Ты насмерть перепугал меня, Билли.

— Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты сказал мне, где ты держишь оружие.

— Оружие? Зачем мне оружие?

— Из которого ты застрелил его.

— Застрелил его? Застрелил кого? Я ни в кого не стрелял. Господи, Билли!

— Ты пустил ему пулю в лоб.

— Нет. Никогда. Только не я, — его глаза застилали вызванные «мейсом» слезы, поэтому Билли не мог определить, говорит ли Зиллис искренне или играет. Он моргал, моргал, пытаясь вернуть себе способность видеть. — Слушай, если это какая-то шутка…

— Шутник — ты, — прервал его Билли. — Не я. Ты — исполнитель.

На это слово Зиллис не отреагировал.

Билли подошёл к столику у кровати, выдвинул ящик.

— Что ты делаешь? — спросил Зиллис.

— Ищу оружие.

— Оружия нет.

— Оружия не было раньше, когда здесь не было и тебя, но теперь есть. И ты держишь его где-то поблизости, под рукой.

— Ты был здесь раньше?

— Тебе нравится грязь, не так ли, Зиллис? После ухода мне придётся отмываться кипятком.

Билли открыл дверцу прикроватного столика, покопался на полках.

— И что ты собираешься сделать, если не найдёшь оружия?

— Может, прибью твою руку к полу, а потом по одному отрежу все пальцы.

Голос Зиллиса звучал так, будто он вот-вот расплачется по-настоящему:

— Не говори так. Что я тебе сделал? Я тебе ничего не сделал.

Билли сдвинул дверь стенного шкафа.

— Когда ты был у меня дома, Стиви, где ты спрятал отрезанную кисть?

Стон сорвался с губ Зиллиса, он принялся качать головой: нет, нет, нет, нет.

Полка находилась выше уровня глаз. Обыскивая её, Билли спросил:

— Что ещё ты спрятал в моём доме? Что ты отрезал у рыжеволосой? Ухо? Грудь?

— Быть такого не может, — голос Зиллиса по-прежнему дрожал.

— Не может что?

— Господи, ты же Билли Уайлс.

Вернувшись к кровати, Билли приподнял матрац, чего бы никогда не сделал, не будь на руках латексных перчаток.

— Ты — Билли Уайлс, — повторил Зиллис.

— И что с того? Ты думал, я не знаю, как постоять за себя?

— Я ничего не сделал, Билли. Ничего.

Билли обошёл кровать.

— Так вот, я знаю, как постоять за себя, путь и не кричу об этом на всех углах.

Билли поднял матрац с другой стороны под продолжающееся верещание Зиллиса:

— Билли, ты же меня знаешь. Я только шучу. Черт, Билли. Ты же знаешь, болтать языком — это все, на что я способен.

Билли вернулся к стулу. Сел.

— Теперь ты хорошо меня видишь, Стиви?

— Не очень. Мне нужна бумажная салфетка.

— Воспользуйся простыней.

Свободной рукой Зиллис нащупал край простыни, потянул на себя, вытер лицо, высморкался.

— У тебя есть топор? — спросил Билли.

— Господи.

— У тебя есть топор, Стиви?

— Нет.

— Говори мне правду, Стиви.

— Билли, нет.

— У тебя есть топор?

— Не делай этого.

— У тебя есть топор, Стиви?

— Да, — признал Зиллис, и из груди вырвалось рыдание, свидетельствующее о том ужасе, который охватил Зиллиса.

— Ты или чертовски хороший актёр, или действительно туповатый Стив Зиллис, — сказал Билли, уже склоняясь к тому, что второй вариант и есть истинный.

Глава 62

— Когда ты рубил манекены во дворе, ты представлял себе, что рубишь настоящих женщин? — спросил Билли.

— Они всего лишь манекены.

— Тебе нравится рубить арбузы, потому что внутри они красные? Тебе нравится смотреть, как разлетаются ошмётки красного мяса, Стиви?

На лице Зиллиса отразилось изумление.

— Что? Она сказала тебе об этом? Что она тебе сказала?

— Кто эта «она», Стиви?

— Старая сука, которая живёт рядом. Селия Рейнольдс.

— Ты не в том положении, чтобы обзывать кого-либо старой сукой, — указал Билли. — Ты в том положении, когда никого и никак нельзя обзывать.

Зиллис, похоже, с этим согласился, энергично закивал.

— Ты прав. Извини. Она просто одинокая женщина, я знаю. Но, Билли, она очень уж любопытная старушенция. Не хочет заниматься только своими челами. Вечно торчит у окон, наблюдает из-за жалюзи. Стоит выйти во двор, и она уже следит за тобой.

— А есть много такого, что люди не должны о тебе знать, не так ли, Стиви?

— Нет, я ничего не делаю. Просто хочу, чтобы никто за мной не подглядывал. Вот пару раз я и устроил ей шоу с топором. Изобразил безумца. Чтобы напугать её.

— Напугать её?

— Заставить не совать нос в чужие дела. Я делал это только три раза и на третий дал ей знать, что это всего лишь шоу, дал ей знать, что мне известно, кто его смотрит.

— И как ты дал ей знать?

— Это не делает мне чести.

— Я уверен, есть много такого, что не делает тебе чести, Стиви.