Смерть наудачу Михальчук Владимир
Утопическую картину портил лишь хриплый голос пьяного посла:
– Зря ты не пришла, как луна взошла, Третья Амальга-а-а-ама. Я тебя так ждал, плакал и вздыхал, но так и не дожда-а-а-ался…
Иноземный граф, к моему удивлению, знал практически все народные песни Валибура. В чем, будто поспорив со мной, уперто старался меня убедить.
Тропинка, судя по указателю (толстому обрубленному стволу старой пальмы с потемневшей от времени табличкой), именовалась Лесной улицей. Она вела к Солнечной дорожке, петляя и всячески изгибаясь среди деревьев. Где-то впереди мужским мегафонным голосом кто-то бубнил – там проводилась экскурсия для пассажиров с парома. Островной гид скучным речитативом рассказывал заученную информацию:
– …Как видите, одно из самых знаменитых чудес Большого Мира изготовлено из натурального солнечного света двух цветов – зеленого и голубого. Несмотря на кажущуюся хлипкость и прозрачность, глубокоуважаемые дамы и господа, на самом деле она обладает прочностью и совершенно безопасна для передвижения по оной. Можете ступить и оценить все прелести передвижения по Солнечной дорожке. Шаг, в зависимости от ширины оного, стоит два-три бронзовых слитка. За двадцать шагов предоставляется скидка…
Пальмовый лес постепенно закончился. Я устало свалил Баглентайта на землю. Граф несколькими загребающими движениями собрал под голову несколько пучков высокой травы и преспокойно захрапел. Мне даже завидно стало.
К сожалению, я так и не разглядел знаменитую Дорожку. «Без сомнений, лучшее из чудес Валибура» находилось по другую сторону кручи. Дом же старьевщика возвышался прямо передо мной.
Добротное сооружение, высотой в два этажа, выглядело довольно заброшенным. Краска на деревянном фасаде давно облезла, обнажились бежевые пальмовые бревна. На меня из-под перекошенных ставней подслеповато поглядывали маленькие окошки-бойницы. Такие нередко встретишь на пустошах и в приграничных зонах Валибура. Но на дальнем острове?
Толщина стен даже навскидку казалась невероятной. Судя по всему, господин тор-миль Генкс был готов к обороне против любой опасности.
Позади строения вился густой черный дымок. Пахло жженой древесиной и, кажется, горелой плотью. Возможно, старьевщик сжигал мусор. Но почему-то я подумал, что домик пытаются поджечь.
Поднялся на невысокое полуразрушенное крыльцо. Прочитал вывеску: «Антикварные вещи для добрых посетителей. График работы: от 09:00 первоутрия до 19:00 второвечерника. Работаем без обеда».
Да уж, скупщикам краденого нет нужды обременяться обедами. Они и ночью вкалывают, принимая от преступников награбленное добро. Главное – чтобы несли.
– Кого там демоны опять приволокли? – крикнули из-за двери на мой несмелый стук.
Из узенькой щели в дверном косяке выглянул раструб магарбалета. Я невольно отступил на пару шагов.
– Желаю приятного дня, э-э-э… Могу ли лицезреть глубокоуважаемого господина тор-миль Генкса?
– А кто спрашивает? – Дверь и не думала гостеприимно раскрыться.
– Пассажир с парома «Смелый рык». Капитан говорил, что у господина Шнакура можно приобрести раритетные вещи по бросовым ценам.
Громыхнула отбрасываемая щеколда. Под тихий пронзительный визг прокрутились штифты на дверных петлях. В открытый проем выступил толстый дедок в мягких шлепанцах и розовом халате, расшитом черными лилиями. Безвкусица, но довольно опрятно. Первый встреченный на острове абориген, обладающий еще чем-то, кроме набедренной повязки.
– Наврал проклятый гном, – пробормотал опрятный старичок – кажется, смесь русалкина и рыбоборотня, вероятно, акулы. – По бросовым ценам здесь не продают.
– Вы господин тор-миль Генкс?
– Он самый, – кивнул дедуля.
Широкий рот, усаженный несколькими десятками полукруглых клыков, приветливо раскрылся в усмешке. Впрочем, старьевщик и не вздумал опускать оружие.
– Мне хотелось бы приобрести какую-нибудь безделушку, – начал я. – Вещичку, которая будет напоминать мне о вашем замечательном острове.
– Магнитики с картинками Солнечного и прочая хрень продаются на берегу, – проворчал Шнакур. Но дверь не закрыл. – Здесь – только предметы старины.
– Отлично! – обрадовался я. – Позвольте посмотреть на вашу коллекцию?
– Деньги есть?
Я вытащил из кармана горсть блестящих валлов и потряс ладонью перед носом старика.
– От тебя воняет полицией, – недоброжелательно произнес тор-миль Генкс и ткнул мне магарбалетом в живот.
– Еще раз намекнешь мне на сходство с легавыми, – не обращая внимания на смертоносную игрушку, с угрозой прошипел я, – натяну твою нижнюю губу тебе же на затылок!..
Завершилась сия фраза отменным лагерным ругательством, подслушанным мною в тюрьме во время дела о кричащей камере.
– Из наших, шо ль? – недоверчиво прищурился старик, немного опуская магарбалет. – А чего дурацкие шляпу и плащ напялил?
– Конспирация, – проглотил я обиду. – Кошу под частного детектива. Обдираю клиентов до нитки, а потом убегаю на год-другой из города. Пока не забудется…
Еще одно замечательное тюремное выражение напоследок.
– Хм, каждый работает так, как ему удобно, – пожал плечами Шнакур. Он поставил оружие на пол и прислонил его к дверному косяку. Кивком пригласил меня войти. – А кто это там валяется?
– Пассажир, – кровожадно улыбнулся я. – Буду требовать за него выкуп.
– Ох и трудные времена пошли, – запричитал старьевщик, шествуя по захламленной разнообразными безделушками комнате. – Раньше – что? Раньше только воровали и грабили. Ну, убивали там изредка… А теперь что? Напридумали себе развлечений: выкупы, изнасилования, финансовые пирамиды, религиозные секты… Совсем нюх потеряли.
– Каждый зарабатывает… – напомнил я принадлежащую старику фразу. – Так что не обессудь.
– Ты чего-нибудь притащил? Или действительно купить хочешь?
Комната была до самого потолка набита сундуками, свертками одежды, старинными картинами (несомненно, поддельными), ларчиками, рундучками, кулями, гипсовыми и колдетонными статуями, бронзовыми и фарфоровыми тарелками. Словом, всем, что только можно украсть у пассажиров валибурских паромов.
Вещи преграждали дорогу, громоздились даже на лестнице, ведущей на второй этаж, пылились и плесневели. Но каждую отмечал инвентарный номер, бережно притороченный с помощью медной проволоки.
– Дай сперва присмотреться, – попросил я. – Хочу чего-нибудь купить. Какую-нибудь подделку. Есть тут схема одна – как бы разжиться на подмене.
– Подмена – наше все, – похвалил меня старик. – Аферизм всяко лучше убийства или ограбления. Нервная система клиента не страдает.
Я разулыбался и навешал Шнакуру комплиментов. Мол, приятно познакомиться с преступником старой закалки, придерживающимся древних воровских понятий.
В комнате удушливо смердело гарью. У маленьких окошек проплывали клочки дыма.
– У вас плохая стряпуха, – пошутил я. – Сожгла сковородку?
– Да нет, – отмахнулся дедок. – Тут до тебя легавые приходили. Когда убегали – бросили огненную магранату.
– Вот как?
Меня насторожило это известие. Оно, возможно, намекало, что валибурские власти узнали о потерянной реликвии, предназначавшейся Мэру. Но почему сперва не допросили воришек?
– Смотри, – господин тор-миль Генкс поднял бесформенную груду грязных одеял.
На полу валялось окровавленное тело волка-перевертыша, одетого в серую форму боевого оборотня с клыкастыми погонами на плечах. Грудь убитого покрывали страшные раны – работа ге-шершней.
– Чем это его так? – спросил я, притворяясь, что не имею понятия о военных технологиях Валибура.
Старик указал взглядом на потолок. Там покоилась темная сфера небольшого ПОСО – полевого орудия сверхсрочного огня. Если поработать воображением – можно представить, как в магиталлическом патронташе гудят смертоносные снаряды.
– Теперь понимаю, почему меня так доверчиво впустили.
Каким это образом волкоборотень, он же – вервольф, оказался здесь?
– И чего хотела полиция? – спросил я.
– Не имею понятия. Вошли якобы с обыском, примерно минут пятнадцать назад. А потом бросились в атаку, ничего даже толком не пояснив.
Итак, вероятнее всего, полицейские действительно узнали о статуэтке. Если не так – зачем им драться с рядовым скупщиком краденого?
Не иначе, Зарилия не смогла утаить потерю важного посольского подарка и взялась за поиски сама. Возможно, хотела сэкономить и не платить мне полагающееся вознаграждение.
– И многих положили? – поинтересовался я.
– Одного. Вторая тут же смотала удочки.
– Вторая?
– Какая-то овца, чтоб ее градом побило! Выпрыгнула в окно. – Старик кивнул, указывая на горку разбитого стекла в глубине дома.
Овца?! Да еще и волк! Недостающие члены банды, убившей моего друга. Значит, теория о том, что расследование ведет Зарилия, – ошибочна.
Так-так… Кроме убитых мною на пароме наемников, там были и другие. Но почему они не попытались убить Баглентайта еще на «Смелом рыке»? И почему пришли сюда? Как нашли это место?
Возможно, злоумышленникам, кроме смерти дра’Амора, требовалась статуэтка? Но зачем?
Пока я размышлял, Шнакур разгреб завалы краденых вещей и предложил мне выуженный оттуда стул.
– Давай побыстрее, дружок, – тепло сказал он мне. Уселся рядом – на громоздкий ящик из железного дерева. – Если мои ребята не поймают легавую и вернутся ни с чем, нам придется сматывать удочки.
– Почему? – спросил я машинально, все еще раздумывая над новой загадкой.
– Да потому, что девка тотчас побежит в Управление! Если у нее тут катер – значит, мы влипли. Через четыре-шесть часов сюда прибудет карательная бригада; отряд летунов ДОЛБа[7] доберется еще быстрее.
– А зачем ей в Управление? – не понял я. – Обратится в местное отделение полиции, и все.
– Не обратится, – лукаво подмигнул старик. – Местные у меня с руки жрут. Особенно красавица-инспектор.
Я вспомнил, что здешней полицией командует моя давняя знакомая. Приуныл.
Не слишком приятно слышать, что твой друг – продажная мордашка (назвать Файку мордой язык не поворачивался).
– Ну что, приступим к делу? – вопросил я, маскируя раздраженный вздох.
– Что будешь брать? У меня всего навалом, – Шнакур картинно повел рукой. – Выбирай.
Мой взгляд остановился на полупрозрачной статуэтке. Не спрятанной где-нибудь в подвале, не скрытой от любопытного взгляда. Бесхозно валяющейся на куче какой-то дряни. Внутри прозрачного янтаря бесновались разноцветные искорки. Казалось, кошмарная голова в виде шара из переплетенных щупалец глумливо скалится.
Без сомнений, я смотрел на статуэтку Аркшона.
– Очень похожа на изваяние в Брусничном соборе. Можно попробовать украсть, а потом потребовать выкуп. Когда заплатят – отдам вот эту подделку. А позже, когда уляжется шум – продам настоящее нефритовое воплощение святой Брусники какому-нибудь коллекционеру. Не магическая вещь, случайно?
Мне очень не хотелось брать штуковину в руки. Но все же я пересилил себя.
Описанного Врасом головокружения не случилось. Даром опасался.
Янтарь казался очень теплым – нагрелся на солнцах. Поверхность раритета была невероятно отполированной, гладкой, фигурка бога удачи так и норовила выскользнуть из пальцев.
– Магическая, – подтвердил старик. – Очень даже магическая.
Мозгомпьютер, конечно же, не обнаружил признаков магии. Обычный кусочек окаменевшей хвойной живицы. Многие ошибочно назвали бы его камнем и могли бы спутать с нефритом белого или бело-желтого цвета.
Шнакур не замечал, что к его шее приставлен «правдивый» щуп моего мозгомпьютера. Магический думатель сигнализировал: «Врет! Пытается фантазировать».
– Да ты что? И какими свойствами обладает эта вещица?
– Самыми разными… – туманно ответил тор-миль Генкс. – Но тебе не по карману.
– Сколько?
– Восемь тысяч валлов.
Я не знал реальной стоимости статуэтки. Но, учитывая важность посольского подарка, а также то, что старик «заплатил» за него всего лишь двадцать слитков серебра, навар он получал фантастический.
– Договорились.
Шнакур только глаза вытаращил, брови почти коснулись низкой, короткостриженой челки.
– Чего?
– Договорились, говорю. Сейчас сбегаю на паром и возьму в каюте деньги. Жди здесь.
Я стремительными шагами двинулся к выходу.
Старьевщик, без сомнений, долгие годы занимался преступной деятельностью. Но столь наглого афериста, как Ходжа Наследи, видимо, еще не встречал.
– Постой, – неуверенно пробормотал господин тор-миль Генкс. – Ты куда свалил? Статуэтку здесь оставь!
– Погоди, папаша. Всего-то пару минут! – Я уже стоял на пороге – в безопасности, реши старик пострелять в меня из ПОСО. – Считай, что деньги уже у тебя в руках.
– Куда!!! – заорал Шнакур.
– Зачем так визжать? – пожурил я его, обернувшись. – Все равно твои охранники, как ты сказал, гоняются по острову за полицейской овечкой. А меня ты не догонишь. Так что сиди и надейся, что я вернусь к тебе с целым состоянием.
Я сделал шаг вперед и столкнулся с двумя высокими обезьяноборотнями. Верзилы хмуро смотрели то на меня, то на причитающего в глубине дома старьевщика.
Вот так невезуха!
– Бейте его! – вскричал господин тор-миль Генкс. – Он статуэтку стащил!
Страшной силы удар под дых швырнул меня обратно в комнатку.
Глава 15
Дорогой в Валибур
Я потерял дыхание и опомнился уже на полу. Приложили меня крепко – проехал метров восемь, сбил Шнакура с ног и «прихламился» в груде наворованного. Брызнули осколки фарфоровых ваз, сверху упал увесистый ком разноцветных дамских купальников.
– А твои ворюги даже рвань с бельевых веревок тащат, – выдавил я, задыхаясь, но вытаскивая «Каратель». – Низко летаешь…
Старик не ответил. Он тщетно щелкал камень-кнопками маленького пульта управления ПОСО. Хорошо, что мне удалось обезвредить установку с помощью моего мозгомпьютера.
Верзилы надвигались, с трудом протиснувшись в узкую дверь. Один другого страшнее и крепче. Широкие плечи заслоняли дневной свет, квадратные челюсти и выпуклые надбровные дуги поблескивали от пота. На обезьяноборотнях имелись короткие набедренные повязки. Впрочем, охранники старьевщика могли и не одеваться – от бровей и до пят их украшала длинная рыжеватая шерсть – проблемы с гормонами. В комнате отчетливо запахло кисловатым привкусом пота и тестостерона.
Обезьяноборотни весьма походили друг на друга. Для удобства я назвал одного из них Рожей. Второго – Рожей Номер Два. А еще их можно было звать Понурый и Шрам – Вторая Рожа имел глубокую ссадину на левой скуле.
– Может, по-доброму разойдемся? – предложил я, отшвыривая обрушившиеся лохмотья. Поднялся и отступил к дальней стене, чтобы исходящий из окошек свет не позволял противникам меня рассмотреть. – Вы мне оставляете статуэтку, а я вам – драгоценные жизни. Соглашусь, обмен неравнозначный. Но я готов пойти на такие потери из уважения к вам.
– Умный, да? – басовито прогудел Рожа.
– Сейчас подучим, – поддержал его Рожа Номер Два.
Обезьяноборотни синхронно расхохотались, сотрясая шкафоподобными плечами.
Мне не удалось понять бесхитростного юмора волосатиков. Потому что мимо уха пролетел тяжелый метательный топорик.
– Добавить? – спросил Вторая Рожа, он же – Шрам.
– Предпочитаю рукопашную, – солгал я, швыряя в обезьян подвернувшимся под руку стулом.
За мебелью полетели подносы, тарелки, расписанные под хохлому деревяшки; небольшой чемодан, парочка зонтиков, ночной горшок, дырявый кальян для усладиума. Благо снарядов хватало.
Занимаясь «бомбардировкой» основных сил противника, я не заметил, что с правого фланга подкрадывается Шнакур. В руке старика покачивалось длинное мачете.
– А-а-а! – заорал господин тор-миль Генкс, бросаясь на меня.
Я не успевал прикрыться «Карателем» – обезьяноборотни ответили шквалом подстаканников, свечей и старых книг. Клинок старьевщика занесся над моей головой.
Но старику не повезло. Под ноги ему попались несколько стеклянных шариков из разбитой декоративной вазы. Он поскользнулся на них и здорово брякнулся на спину. Отчетливо захрустели позвонки.
– Радикулит, – простонал Шнакур, хватаясь за бок.
Мачете бесхозно покатилось по доскам пола.
– Принимай усладиум в ограниченных дозах, – посоветовал я, уворачиваясь от увесистой мраморной статуи. – Рецепт одной замечательной старушки.
– На-а-а-а! – Под потолок внезапно взвилось громадное обезьянье тело. И тут же сверзилось вниз – подбитое голубым эмалированным тазом в пах.
– Высоко не летай! – прокомментировал я. – Тяжко падать…
Присел. Откатился, ударился плечом о горку глиняных кувшинов. Надо мной с утробным ревом пронесся Рожа-Два. В спину ему полетела горстка фальшивых золотых слитков.
Едва я начал подниматься, выискивая противников, в грудь меня поприветствовал подкованный магиталлом сапог. Хвала всем богам – пустой!
Но следом за обувью прискакал, оглушительно топая, Понурый. Укороченная алебарда едва не снесла мне изрядную часть головы. Отшатываясь, я машинально отметил, что оружие изготовлено из чистого серебра. Старьевщик, видимо, побаивался оборотней из Главного управления полиции.
Едва я сумел парировать следующий удар – меня стукнули под колени. Я полетел головой вперед, над шеей тут же просвистело кривое лезвие топора.
Опять откатился, ногами ударил склонившегося обезьяноборотня под дых и в бедро. Бросил в него очень кстати подвернувшимся поленом. И откуда оно у старьевщика? Неужели украдено на пароме? Чего только не возят с собой туристы!
На место, где я только что лежал, опустились волосатые ступни Второго Рожи. По ним незамедлительно хлестнул «Каратель».
Не попал.
Обезьяноборотни двигались очень быстро – совсем как… В общем, как их далекие предки – обезьяны.
Враги построились плечо к плечу и бешено завращали топорами. Алебарда и секира не позволяли мне ни атаковать, ни даже подняться. Я пятился, отталкиваясь ногами и елозя ягодицами по полу. Если бы не защитный кокон «Карателя», который даже топором не сразу разрубишь – лежать мне с раскроенной головой.
Положение спасла поломанная этажерка. Я ударился об нее затылком; в глазах потемнело. Но все же сподобился кое-как перемахнуть через рухлядь, упереться каблуками. И швырнуть ее в ноги нападавшим.
Оба подпрыгнули, но Рожа Номер Два не смог уклониться полностью. Деревяшка скользнула по пальцам босой ноги. Он взвыл, сгибаясь и хватаясь за ушибленную конечность.
И я достал его.
В голову Второго Рожи ударилась полная корзина белья. Он отклонился назад и тут же, после размашистого выпада «Карателя», получил по брюху.
Кишки не вывалились, но кровь полилась. Я находился слишком далеко, чтобы распороть противнику пузо. Но даже царапина, нанесенная серебряным клинком, причиняет оборотню невероятную боль. По себе знаю.
– Брат! – обеспокоенно взвизгнул Рожа. Он кинулся ко Второму, ошалело пялящемуся на длинный порез повыше пупка. – Что?..
Парочку преступников тут же отнесло к двери – благодаря моим усилиям упал платяной шкаф. Обезьяны хлопнулись на пороге и затихли, слабо шевелясь.
– Ну что, старикашка? – спросил я. Довольный до невозможности – первая достойная драка за двое суток. – Идти на паром за деньгами? Или ты мне ее подарил?
Шнакур постанывал, по-прежнему держась за бока.
– Иди ты в сфинктер! – грязно пожелал старьевщик.
– Стало быть, с деньгами разобрались.
На моем лице играла счастливая улыбка. Я двинулся к выходу.
И тут неожиданно упал, зацепившись штаниной за угол какого-то сундука. Лоб с поразительно четким треском познакомился с грязным полом. Сознание запрыгало, точно испуганная лягушка. Но все же не покинуло меня.
Каким-то невероятным образом, балансируя на грани обморока, я расслышал, что надо мной пролетел трескучий магарбалетный снаряд. Он вонзился в стену, брызнули щепки, дохнуло паленой древесиной.
Только успел заметить, как в дверях скрывается хлипкий девичий силуэт. Вероятно, оставшаяся девочка-овечка.
– Ага, теперь пошути, урод!
Старик возвышался надо мной – куда только радикулит подевался? И заносил для удара свое кошмарное мачете. Я перекатился, дернулся, когда острый клинок пригвоздил меня к доскам за полу плаща.
– Сейчас-сейчас, – отеческим тоном проговорил господин тор-миль Генкс.
Он завертел головой в поисках чего-нибудь тяжелого – вытащить мачете и освободить меня он не решался.
Я слабо копошился, пытаясь найти в себе силы продолжить потасовку. Голова раскалывалась, в ушах шумело, на глаза наворачивались слезы. Даже оборотню крепкий удар физией о твердую поверхность не приносит ничего приятного.
В нескольких шагах от меня поднималась оскаленная рожа обезьяноборотня. Дело оборачивалось из рук вон плохо.
Старик с натужным выдохом поднял окованный магиталлом сундук. Скривился от напряжения, медленно шагнул ко мне. Еще секунда-две, и на моем надгробии впоследствии изобразят в блин расплющенное лицо Ходжи Наследи.
– Что тут у вас происходит? – грозно спросили с порога. Чарующим женским голосом. Я даже приподнялся, чтобы посмотреть.
В дверном проеме обрисовалась фигуристая личность с клыкастыми погонами на полицейской форме. На широком поясе из шкуростали покоился «Каратель» армейской модели с толстой рукоятью.
Сундук обрушился на пол. Хвала всем богам – не мне на голову!
– Да вот тут… – замялся Шнакур. – Грабитель к нам забрался. Отделал Пальку и Фришку. Я едва сумел его остановить.
– Грабитель? Так мы его сейчас упакуем. Посидит десяток лет в тюремной пещере – может, образумится.
Женщина-полицейский подступила поближе. Надо мной зазвенели серебристые наручники.
– Кто тут у нас? – спросили грозно. – Сейчас отправимся на нары – делать баиньки.
Господин тор-миль Генкс мерзко захихикал и потер в ладоши. Словом, сделал все, чтобы уподобиться хрестоматийному образу подлого старьевщика.
– На нары, на нары подлеца! Только пусть наворованное отдаст.
– Отдаст – куда он денется!
Я увидел перед собой очаровательное личико, обрамленное густыми рыжими кудрями. Носик картошкой, широкие скулы, изящно подведенные брови и длинные ресницы. А полные губы вообще оказались превыше всяких похвал.
– Файка?
– Ходжа?! – в голосе моей давней знакомой просквозило немалое удивление. – Ты-то что здесь забыл?
– Приплыл вот позагорать немного. Хотел тебя увидеть. Зашел, чтобы купить подарок, – а тут эти неожиданно набросились…
– Подарок? – еще больше удивилась госпожа инспектор острова Солнц. – Ты приехал сюда, чтобы сделать мне подарок?
– Без тебя мне свет не мил. Почему бы и нет?
Файка мило улыбнулась, осчастливив меня маленькими задорными ямочками на щеках. Рыжие кудряшки весело затанцевали над моим лицом.
– А ты не изменился, старый развратник. Тебя что, на лирику понесло? Кризис среднего возраста? Ты ведь знаешь, что я не принимаю подачек от мужчин.
Файка бель-ал Милинно – та еще штучка. Она воображает себя очень сильной и независимой женщиной. Никогда не принимает от ухажеров цветов и подарков. Наоборот – дарит сама. В общем, считает себя представителем сильной, а не слабой половины оборотничества. Такое отношение к жизни помогло Файке высоко подняться в полицейской иерархии и стать одной из самых влиятельных фигур на Солнечном острове.
– Придется тебя арестовать, – заключила госпожа инспектор. Впрочем, не надевая на меня «браслеты». – Раз уж напал на глубокоуважаемого Шнакура.
– Вот-вот! – поддакнул старьевщик. – За решетку наглеца. И поглубже!
– Но я ничего не сделал! – возмутился я, украдкой опуская руку на бедро Файки. Мизинцем пощекотал ее над полоской трусиков, рельефно проступающей под тканью форменных штанов.
В глазах женщины зажглись озорные огоньки. Она буквально просияла.
– Не забыл? – шепнула девица.
Я помотал головой. Куда уж тут забудешь?
– Поднимайся, – велела госпожа Самая Главная Полицейская Шишка. – Будем тебя заключать. А вы, дорогой Шнакур, ответьте: что собирался похитить этот лисоборотень?
– О, некую особо ценную статуэтку, милая моя, – противно разулыбался старьевщик. – Ценную мне как память.
– Отдай ему! – приказала Файка, грозно глядя на меня. И все же в глазках трепетали веселые искорки.
– Не отдам, – воспротивился я. – Ни за что! Это собственность моего клиента, украденная у него на пароме «Смелый рык». Могу доказать.
– Ходжа, – прошептала инспектор. – Не усугубляй положение. Отдай ему вещицу и пошли. Займемся диким сексом в джунглях. А потом посажу тебя на паром – уплывай с богами.
– Нет. Ты собираешься арестовать известного частного детектива, базируясь на ложных обвинениях. На самом деле твой Шнакур – скупщик краденого!
Файка вздохнула. По ней было видно – знает о махинациях господина тор-миль Генкса. Но процветающее среди полицейских взяточничество не позволяло ей ослушаться кормильца. Без сомнений, старьевщик немало обустраивал финансовое положение госпожи бель-ал Милинно.
Но, с другой стороны, инспектор собиралась упечь за решетку своего хорошего приятеля. А сколько у нас было замечательных ночей. Сколько первоутрий в обнимку. Сколько…
Я загрустил, понимая, что женская натура везде одинакова. Большинство предпочитает деньги вместо постели.
– Глубокоуважаемый Шнакур, – медленно проговорила Файка, – я должна извиниться перед вами. Этот лис-перевертыш – мой давний друг. Могу поручиться, что он никогда не был преступником…
Мои брови поползли вверх. Я не мог поверить, что подруга таки выбрала бескорыстную любовь вместо горстки валлов.
– А как же статуэтка? – удивленно промямлил тор-миль Генкс.
Старик – не дурак. Похлопал себя по карману халата. Это значило, что с Файкой по совести рассчитаются, верни она «сворованную» вещь.
– Если мой друг, – госпожа инспектор сделала ударение на последних двух словах, – говорит, что статуэтка на самом деле принадлежит его клиенту, – надо поверить. И лучше не нервируйте меня, Шнакур. Я ведь не спрашиваю, откуда у вас это барахло. – Она обвела комнату взглядом. – И не появляюсь на вашей улице с полицейскими рейдами.
Я с трудом заглотнул немного воздуха. Неужели подействовали мой хваленый шарм и мужественный подбородок?!
– Пошли. – Файка вытащила ятаган из досок, отшвырнула оружие в сторону. Помогла мне подняться.
– Больше денег не получишь! – прошипел обиженный старьевщик. – Более того…