Владыка Асгарда Шведов Сергей

Глава 6

Возвращение Бутуя

Боярин Бутуй достиг Орлании через две седмицы долгого и тяжкого пути. Поневоле пришлось не один раз помянуть добрым словом крылатого монстра грифона, столь удачно и быстро перебросившего боярина из родной Расены в далекую Биармию. Кряхтя и охая, боярин сполз с коня во дворе княжьего детинца, выстроенного когда-то князем Арием для долгой и счастливой жизни. К сожалению, ни самому Арию, ни его сыновьям пожить в новом детинце так и не пришлось. И теперь в деревянном тереме, спрятанном за каменной стеной, зализывал раны внук Ария, еще недавно самый могущественный человек в Скифии, а ныне изгой, преследуемый многочисленными врагами. Терем Бутую понравился. Он был выстроен в три яруса и украшен затейливой резьбой. Надо признать, что в работе с деревом поспорить с орланами могли разве что их соседи сколоты. А вот по части обработки камня асы превосходили и тех и других. Внешние стены детинца, усиленные четырьмя башнями, строили, конечно, асы, приглашенные Арием из Расены для столь важного дела. Руку своих мастеров боярин Бутуй опознал без труда.

Расторопные служки подхватили под уздцы коня боярина, и даже помогли ему взойти на крыльцо терема, где его поджидал темник Бекас, посаженный каганом Яртуром управлять родной землей.

– Вот уж кого не чаяли здесь увидеть, так это тебя, боярин, – с усмешкой приветствовал гостя темник.

Бутуй отметил про себя, что Бекас мало изменился с той ночи, когда он впервые увидел его в своем саду. Все так же насмешливо щурились его небольшие глаза, и все так же играла на тонких бледных губах ехидная улыбка. Еще недавно никому и в голову бы не пришло усомниться в верности Бекаса кагану Яртуру, но по нынешним смутным временам уже не знаешь, кому верить. Ведь и темник Хмара был преданным соратником кагана, прошедшим с ним огонь и воду. Впрочем, боярин Ермень, с которым Бутуй близко сошелся в последний месяц, объяснил недоумевающему асу причину столь странного поведения надменного орлана. Бутуй в молодые годы и сам не раз терял голову из-за женщины, но Хмару он осудил сразу и бесповоротно. Нет, не только страсть к княгине Олене двигала этим человеком, но и жажда власти, которая словно ржа разъедает даже самые благородные души.

– Каган здоров? – спросил Бутуй у Бекаса.

– Поправляется от ран, – нехотя отозвался сразу помрачневший орлан.

О чудесном спасении кагана Бутуй наслышался в Браниборе множество былей и небылиц. Но все вроде бы сходились на том, что Яртур выскользнул из рук своих врагов целым и невредимым. Многие почему-то решили, что каган вообще неуязвим. Увы, людям свойственно ошибаться. Даже доспехи, пропитанные кровью дракона, не сумели уберечь Яртура от многочисленных ударов. В этом Бутуй убедился собственными глазами, увидев кагана, лежащим на ложе. Впрочем, раны были явно не смертельные, и не приходилось сомневаться, что через месяц, а то и раньше Яртур встанет на ноги. – Чем порадуешь, боярин? – спросил каган, откидываясь на подушки и жестом приглашая гостя садиться.

– Скорее, огорчу, – печально вздохнул Бутуй.

Яртур внимательно выслушал посланца мятежных князей. При упоминании о богине Моране на лицо его набежала тень. Но более он ничем не выдал своего отношения к новостям, привезенным из Себерии.

– Боярин Ермень считает, что Морану к нападению на Железный Замок подталкивает сам Вий. И что именно бог смерти вернул к жизни эту спящую красавицу, рассчитывая на ее брак со своим сыном Аспидом. К счастью для нас, все сложилось не так, как рассчитывал Вий. Княгиня Турица нашла замену и Аспиду, и Слепому Беру в лице своего правнука витязя Мортимира.

– А кто подсадил твоего сына Божидара на ложе богини Деваны? – спросил насмешливо Яртур.

– Уж точно не я, – не остался в долгу Бутуй. – Вот никак не ожидал, что взращу героя, способного одолеть Аспида. Но дело не в Божидаре, каган, а в Мортимире.

Боярин Бутуй неожиданно привстал с лавки и прокрался к двери. Дверь он распахнул стремительно, но, увы, ничего подозрительного не обнаружил. Зато очень удивил кагана своими нелепыми перемещениями по ложнице.

– Сошлюсь все на того же боярина Ерменя, – понизил голос до шепота Бутуй. – Биармец утверждает, что княгиня Леля родила своего сына от тебя, каган. И, следовательно, только этот молодой человек может убить Слепого Бера, не нарушив при этом ни закона, установленного богом Родом, ни договора, заключенного рахманом Коломаном с богом Вием.

– А он в своем уме, этот твой Ермень? – нахмурился Яртур.

– Не берусь судить, каган, – развел руками Бутуй. – За что купил, за то и продаю. Ермень утверждает, что вас с Лелей свела княгиня Турица с помощью магии. Для этого ей пришлось превратить тебя в тура, а княгиню в корову, взалкавшую любви. И якобы при вашей встрече присутствовал друд Шемякич.

Рука Яртура, бессильно лежащая на покрывале, вдруг сжалась в кулак. Бутуй на всякий случай отодвинулся в сторону, опасаясь вспышки необузданного гнева. Но, к счастью для боярина, каган сумел овладеть собой.

– Что еще? – холодно спросил Яртур.

– Ермень полагает, что смерть Слепого Бера ничего хорошего нам не принесет. Торжество Вия приведет к торжеству Навьего мира, и все мы будем сметены с лица земли.

А что по этому поводу думает князь Волох?

Волох и его союзники тоже бояться разгула Навьего мира, но они не знают, кто такой Мортимир, и всерьез опасаются союза Мораны и Слепого Бера.

– А этот союз невозможен?

– Ермень полагает, что нет. Во всяком случае, твоя бабка Турица сделает все возможное и невозможное, чтобы этого не случилось. – Турица не всесильна, – глухо проговорил Яртур.

– Это так, – поддакнул Бутуй. – Но мы пока не знаем намерений Мораны, а твоя бабка, возможно, знает.

– И именно поэтому она помогла боярину Владу захватить власть в Асгарде? Для боярина Бутуя это известие стало столь неожиданным, что он даже рот открыл от изумления. Честно говоря, такой глупости от своего старого знакомого он никак не ожидал. Впрочем, пораскинув умом, Бутуй пришел к выводу, что иного выхода у Влада, принявшего активное участие в заговоре против кагана, пожалуй, не было. Яртур никогда не прощал своих врагов. К сожалению, спасая свою шкуру, боярин Влад ставил под удар всю Асию, ни в чем не провинившуюся перед каганом.

– И Перун признал боярина владыкой Асгарда? – спросил дрогнувшим голосом Бутуй. – Владыкой Асгарда кудесник Пересвет назвал витязя Гостевида, ставшего мужем княгини Олены.

Боярин Бутуй икнул и тут же благовоспитанно прикрыл рот ладошкой. Кудесник Пересвет либо был введен в заблуждение, либо тронулся умом. Ведь брак Олены и Яртура благословил сам Перун. И как только известие о том, что каган жив, дойдет до Расены, кудеснику не поздоровится. Ударяющий бог, возможно, и спустил бы своему любимцу такую чудовищную ошибку, но волхвы точно не простят. И всесильный Пересвет в два счета будет сведен со своего пьедестала. В живых его, конечно, не оставят, и чаша с ядом поставит точку в его существовании на этой грешной земле.

– У Пересвета есть выход, – не согласился с рассуждениями боярина Яртур. – Он объявит меня порождением Навьего мира, и княгиня Олена подтвердит его слова.

Возможно, для Влада и Пересвета такой ход действительно будет выигрышным, но для всех остальных асов он обернется реками крови. Каган Яртур своего не отдаст, но даже если он вдруг проявит не свойственное ему благодушие, положение Асии от этого нисколько не улучшится. Ибо Гостевид слишком слабая фигура, чтобы удержать булаву в своих руках. Даже в самой Асии у него отыщутся могущественные враги, не говоря уже о таких чужаках, как князь Сколотии Хорс и царь Сарматии Таксак.

– Ты уверен, каган, что именно Турица помогла боярину Владу?

– А кто еще, по-твоему, мог перебросить трех асских бояр и княгиню Олену из Бранибора в Расену за одну ночь?

– Но ведь у Турицы больше не осталось грифонов, – возразил Бутуй. – Мне об этом сказал боярин Ермень.

– Либо он тебя обманул, боярин, либо Владу помогла богиня Морана. Последнее показалось Бутую более вероятным. Но в этом случае следовало с прискорбием признать, что Влад окончательно тронулся умом. Ибо только сумасшедший обращается за помощью к царице ночи. Такие сделки простых смертных с представителями Навьего мира чреваты большими последствиями, как для тела, так и для души. Или боярин Влад вообразил себя полубогом?

– Я должен вернуться в Асию, – сказал дрогнувшим голосом Бутуй.

– Возвращайся, – спокойно сказал Яртур.

– Хорошо бы на грифоне, – вздохнул боярин. – Боюсь, что моя спина не выдержит еще одного путешествия в седле.

Яртур засмеялся:

– Ладно, Бутуй, Бекас проводит тебя. Я надеюсь, что ты найдешь выход из создавшегося положения еще до того, как мои рати вступят на многострадальную землю Асии.

– И когда тебя ждать, каган? – спросил дрогнувшим голосом Бутуй.

– Думаю, за месяц я улажу все свои дела. Мне еще необходимо перемолвиться словечком со своим дедом Коломаном. Слепой Бер давно уже ждет меня.

Боярин Бутуй достаточно скромно оценивал свои силы. Титаном он точно не был. А потому и не было у него уверенности в успехе предпринятой затеи. Бутуй предстояло, ни много, ни мало, как ввести мир, вздыбившийся стараниями глупцов и честолюбцев, в привычное русло. И бороться ему придется не только с людьми, но и с богами, точнее с богинями, жаждущими перемен.

– Свернут тебе голову, боярин, помяни мое слово, – напутствовал орлан Бекас Бутуя, и без того взволнованного предстоящей встречей с родной землей.

– Типун тебе на язык, – огрызнулся боярин, усаживаясь на спину грифона. В этот раз Бутуй летел один. Не было ни мечника Ленка, ни друдов Шемякича. Однако страха он почти не испытывал, видимо притерпелся к чудесам за время своих странствий. Да и голова Бутуя сейчас занята была решением столь сложных задач, что для пустых переживаний в ней просто не осталось места. Он даже не замерз в полете и, ступив на родную землю, сразу же скинул с плеч медвежью шубу, взятую у Бекаса. До усадьбы боярина Бренко, давнего союзника Яртура, было рукой подать. Конечно, Бренко умом не блистал, но именно поэтому в его верности кагану можно было не сомневаться. Такие не предают своих хозяев даже тогда, когда все разумные люди перебегают на сторону их врагов.

Боярин Бренко гостей не ждал, но появлению в своей усадьбе Бутуя не удивился. Скорее всего, просто не заметил его отсутствия. Ибо у этого щуплого человечка с невыразительным морщинистым личиком была одна всепоглощающая страсть – магия. Собственно, и к кагану он переметнулся только потому, что мечтал почерпнуть у внука Слепого Бера магической энергии, которой тот, по слухам, обладал сверх меры. Удалось ли Бренко это сделать, Бутуй судить не брался, но если верить расенским сплетням, боярин в последние годы весьма преуспел в колдовстве. Вот и сейчас он сидел согнувшись за столом, заставленным сосудами со столь пахучими настоями, что Бутуй невольно закашлялся, едва переступив порог обиталища доморощенного мага.

– А я ведь тебе ждал, Бутуй? – проскрипел Бренко, не поворачивая головы. – Ты знаешь, что твой сын убил гидру?

– Аспида, – поправил хозяина гость, усаживаясь на лавку, стоящую в углу.

– Про Аспида я слышал, – кивнул Бренко. – Но сейчас речь идет именно о гидре. И знаешь, где это случилось?

– Видимо, в Муромских лесах? – предположил Бутуй.

– Ничего подобного, – радостно хихикнул Бренко. – Это случилось в Навьем мире, неподалеку от Железного замка.

Разумеется, Бутуй хозяину не поверил, но надо же было как-то выводить Бренко из магического транса, в который тот, похоже, впал под воздействием вонючих трав. Только по этой причине Бутуй и задал вопрос, на который не ждал правдивого ответа:

– А как он туда попал?

– Случайно, – обрадовал отца неугомонный Бренко. – Теперь Божидар, Мортимир и Ратмир находятся в руках у Слепого Бера.

– Это какой еще Ратмир? – насторожился Бутуй.

– Брат князя Родегаста.

– Так ведь он, по слухам, умер, – усмехнулся недоверчивый гость.

– А где, по-твоему, должен находиться покойник с черной кровью?

– В Навьем мире, – пожал плечами Бутуй.

– Ну вот! – торжествующе воскликнул Бренко. – Что и требовалось доказать! А ведь ты мне поначалу не поверил, боярин!

Собственно, Бутуй не верил незадачливому магу и сейчас, но это не помешало ему вздохнуть по поводу печальной участи, выпавшей на долю сына.

За Божидара тебе волноваться не стоит, боярин, – утешил гостя Бренко. – Вряд ли Слепой Бер станет ссориться с Деваной из-за такой малости, как жизнь простого витязя. А вот Мортимиру, Ратмиру и Студеню, пожалуй, не поздоровится.

– А кто он такой, этот Студень?

– Демон, с которым я поддерживаю связь, – охотно пояснил Бренко. – Он просит меня, известить о случившемся с ним несчастье княгиню Турицу, а я, признаться, пребываю в сомнениях.

– Извести, – посоветовал сумасшедшему магу Бутуй. – Зачем тебе ссориться с демоном из-за такой мелочи.

– Твоя правда, боярин, – кивнул Бренко, поднимаясь из-за стола. – С демонами лучше жить в ладу.

Бренко, наконец, вспомнил о своем долге хозяина и хлопнул в ладоши, призывая слуг. При всех своих причудах боярин-колдун не чурался земных радостей. И вино в его доме было отменным. Осушив кубок, Бутуй простил хозяину и неряшливый вид, и отсутствующий взгляд, и даже пристрастие к черной магии. – Значит, владыкой Асгарда стал Гостевид? – спросил Бутуй Бренко.

– А я ведь предупреждал кудесника! – встрепенулся боярин. – Каган Яртур жив, в этом не может быть никаких сомнений.

– И что сказал Пересвет? – насторожился Бутуй.

– Покосился в мою сторону злыми глазами и прошел мимо, словно не боярин перед ним, а летучая мышь, – обиженно вздохнул Бренко. – А ведь Влад не только волхвам солгал, он еще и богине Моране нанес смертельную обиду.

– Быть того не может!

– Еще как может, Бутуй, – понизил голос до шепота Бренко. – Усадьба Влада, как ты знаешь, расположена неподалеку от моей. А чуть дальше находится роща с древними развалинами. Ты о ней, наверное, слышал. Говорят, что прежде там был храм Темной богини, имени которой в Асии уже никто не помнит. Но магическая сила в тех развалинах сохранилась, и я туда хожу по ночам, чтобы проникнуться древними знаниями. И в эту ночь я туда пошел. И все видел своими глазами.

– А что видел-то? – не выдержал Бутуй долгих пауз хозяина.

– Брачный обряд там вершился, но не по светлому, а по черному ряду. И вершили его не почтенные старцы, а старухи.

– Ты ничего не путаешь, боярин? – спросил потрясенный Бутуй.

– Как же я могу перепутать, коли они столько дыму напустили, что у меня голова кругом пошла, – рассердился Бренко. – Бояр Влада и Синегуба я признал сразу. А в роли невест, ты не поверишь, боярин, гарпии выступали. Это же уму непостижимо!

– Может, тебе почудилось?

– Какое там почудилось, боярин, – возмутился Бренко, – если я потом тех гарпий собственными руками щупал.

– В каком смысле?

– В прямом, боярин. Только они уже мертвыми были. Порубили их мечники, сидевшие в засаде среди развалин. И старых ведуний они тоже убили. У меня до сих пор руки трясутся, когда я об этом вспоминаю. Помяни мое слово, Бутуй, добром для нас это не кончится. Богиня Морана жестоко отомстит всем асам за убийство своих гарпий. Бутуй был потрясен рассказом Бренко до глубины души. Похоже, боярин Влад в своих отношениях с царицей ночи запутался столь сильно, что не нашел иного способа избавиться от зависимости, как только разрубить узы мечом. Но зачем ему вообще понадобилось вступать в брак с представительницами Навьего мира? Неужели нельзя было улестить Морану иным способом?

– А брачный обряд они успели завершить? – спросил Бутуй.

– Не знаю, боярин, – развел руками Бренко. – Но в любом случае, я не завидую ни Владу, ни Синегубу. Погнались они за птицей удачи, а поймали на свою беду летучую мышь.

Теперь Влад ищет защиты у богини Деваны, но захочет ли дочь Перуна ему помочь, это еще большой вопрос.

– А ты об этом, откуда знаешь?

– Так ведь были они у меня оба, и Влад, и Синегуб. Я притворился, что знать ничего не знаю про их шашни с Мораной. А про Девану я им рассказал все, как есть. Дочь Перуна действительно почитали прежде в наших краях более чем отца. Что же касается ее нынешнего могущества, то Моране она точно не уступит.

Взяв у боярина Бренко коня, Бутуй отправился в Расену. Ночь, проведенная без сна, давала о себе знать, и боярин с трудом держался в седле. Впрочем, до города он добрался без происшествий и сразу же, минуя собственный дом, отправился в гости к соседу.

Синегуб при виде Бутуя даже на ноги вскочил от удивления:

– Носит тебя нелегкая по свету, боярин.

– Так ведь не только меня, Синегуб, – не остался в долгу Бутуй.

Дом у боярина Синегуба был полной чашей. Боги не обделили его ни богатством, ни чадами, ни челядинами. Живи да радуйся. Но ненасытному боярину захотелось большего, вот он и ввязался в свару, от которой семейному человеку лучше бы держаться подальше. Приняв из рук дородной жены Синегуба здравную чарку, Бутуй степенно поклонился четырем углам. С разговорами он не спешил, хотя хозяин уже наверняка догадался, что незваный гость пожаловал к нему неспроста. Синегуб взмахом руки выслал из горницы жену и челядинок, показывая тем самым Бутуй, что говорить он может без опаски. – Вчера я разговаривал с каганом Яртуром, вот как сейчас с тобой, – неспешно начал Бутуй. – Гневается каган. Обещал быть через месяц в Асии.

– Ждем, – оскалился Синегуб. – Готовим ему горячую встречу. Все старейшины Асии уже принесли клятву верности великому князю Гостевиду.

– Не все, боярин, – покачал головой Бутуй. – Меня ты помянуть забыл.

– А ты никак решил стать поперек потока? – зло прищурился Синегуб.

– Не поток это, а ручеек, который воробью по колено, – хмыкнул Бутуй. – К тебе, боярин, летучие мыши не залетали?

– Ты это о чем? – сжал кулаки Синегуб.

– О богине Моране, сосед, – строго глянул в глаза хозяину гость. – Ты как летучую мышь увидишь, живую или дохлую, не сочти за труд – извести меня.

– Шутить изволишь, боярин?

– Такими вещами не шутят, Синегуб, – холодно бросил Бутуй. – И ты знаешь это не хуже меня.

Ушел Бутуй из чужого дома не прощаясь. А Синегуб, выйдя на крыльцо, полным ненависти взглядом жег ему спину до тех пор, пока он не выехал за ворота. Однако каленую стрелу хозяин вслед гостю пустить не рискнул. И не в законе гостеприимства тут было дело. Сомневался боярин Синегуб в своей правоте. А потому боялся всех, и кагана Яртура, и богиню Морану, и даже боярина Бутуя, который знал слишком много и не стал скрывать свою осведомленность от соседа.

Кто обрадовался возвращению Бутуя, так это приказный Глузд. Прямо копытом забил в пол от усердия. Вывалил на голову уставшему с дороги хозяину все новости, и важные, и не очень. Бутуй слушал его в пол уха, пока усердные женки смывали с него в бане дорожную грязь. То, что вино нынче в хорошей цене, это важно. А вот про сдохшую кобылу Глузд мог бы хозяину и не говорить. Зачем расстраивать человека, едва переступившего порог родного дома. И про княжну Злату он помянул совсем не к месту. – Погоди, – остановил приказного Бутуй, принимая из рук смазливой челядинки ковш с квасом. – Разве княжна в Расене?

– Только вчера утром объявилась, – ласково улыбнулся хозяину Глузд. – А мужики вокруг нее уже хороводы водят.

– Не тебе судить! – прикрикнул на приказного Бутуй.

Так я ведь не сужу, боярин, – спохватился Глузд. – Просто к слову пришлось. Ходили бы они к ней через ворота, так я бы и слова не сказал. А они через наш сад пройти норовят.

Этой ночью один такой прелюбодей розовый куст в землю сапогами вмял.

– Может, по делу ходят, – буркнул Бутуй.

– Так ведь по делу можно и днем прийти, зачем же по ночам чужые кусты топтать. Проспал Бутуй едва ли не до самого вечера, а глаза открыл, когда заботливый Глузд тихонько откашлялся от порога его ложницы:

– Ужин готов, боярин.

Дался ему этот ужин! Может, боярин Бутуй так и ушел в ночь, не выскользнув из объятий сладкой дремы, а теперь ему пришлось слезать с пуховиков и тащиться к накрытому столу. И мысли тревожные сразу же зажужжали пчелами в его тяжелой со сна голове. Чего доброго, бояре Влад и Синегуб вообразят, что Бутуй решил их вывести на чистую воду и примут решительные меры. То есть попытаются устранить много знающего человека. С этих, пожалуй, станется.

– Собери мечников в доме, Глузд и вели им, чтоб смотрели в оба.

– Уже сделал, боярин, – склонился в поклоне приказный. – Время нынче тревожное. Народ, того и гляди, бунтовать начнет. А у князя Гостевида ни мечников под рукой, ни добрых витязей. Давеча на торгу говорили, что воевода Гнеус сильно недоволен выбором Пересвета и даже заявил в лицо старейшинам, что Ударяющий бог выбор кудесника не одобрил. Да и то сказать, какой из Гостевида князь, сплошное недоразумение.

В этот раз Бутуй не стал обрывать приказного на полуслове, хотя тот и взялся судить не по чину. Оно иной раз и боярину полезно бывает, послушать глас народный. Тем более что в данном случае Бутую нечего было народу возразить. Взять власть бывает легче, чем удержать. Вот этого Влад с Синегубом как раз и не поняли. А расплачиваться за их непомерное самомнение теперь придется всем асам.

– А о чем еще болтают на торгу?

– О войне, боярин, – вздохнул Глузд. – Слух идет, что беры, сарматы и волкодлаки уже подошли к границам Асии и скоро двинутся на Расену. Гостевид с дядькой запрутся в Асгарде, а нам придется своими боками расплачиваться за их неразумие.

Здраво судит народ, ничего не скажешь. Во всяком случае, мудрее своих старейшин, кои допустили к власти самозванца и тем пробудили в сердцах многих честолюбцев надежду на столь же легкий успех. А ведь Влад наверняка расчитывал, что князь Волох, получив Себерию, не станет вмешиваться в дела Асии. Одного только не учел дядька и наставник нового великого князя, что ныне и Волох не всегда волен в своих поступках. Большую ношу взвалил на свои плечи сын княгини Турицы, когда решился обратиться за помощью к Деване. А теперь пришла для него пора расплачиваться по счетам. Боярин Бутуй не зря так долго болтался в стане заговорщиков, да и боярин Ермень помог ему разобраться в замыслах и Волоха и княгини Лели, далеко не во всем между собой согласных. В успех затеянного ими предприятия Бутуй не верил, но крови эти люди прольют изрядно, в этом у него не было сомнений.

Плотно поужинав, боярин отправился в сад. Была у него надежда, что прогулка под луной навеет на него дрему. Увы, надеждам боярина не суждено было сбыться. Он чувствовал себя бодрым, свежим и хорошо отдохнувшим. Появилось даже желание, полапать шуструю челядинку, прошмыгнувшую мимо по хозяйственной надобности. К сожалению, окликнуть женку он не успел, а так и застыл с открытым от удивления ртом на одной из тропинок своего обширного сада. А кто бы, интересно, не удивился на его месте, обнаружив близ своего жилища чужака, нагло шагающего прямо через цветники к забору. Забор этот отделял сад Бутуя от усадьбы княжича Ратмира, где ныне всем распоряжалась его беспутная жена. И, судя по всему, наглец, потревоживший покой боярина, направлялся в гости именно к Злате. В заборе был лаз, проделанный самим Бутуем еще в ту пору, когда он пылал страстью к чужой жене. Страсть эта с годами утихла, но лаз он почему-то заделать забыл. И вот теперь его оплошка пригодилась какому-то горячему молодцу, решившему, что для него закон не писан. И что он может болтаться по чужому саду на глазах хозяина. Бутуй уже собрался кликнуть мечников, но в последний момент передумал. Во-первых, незнакомец уже успел нырнуть в лаз, а во-вторых, в Бутуевом саду объявился еще один охальник, столь же бесцеремонный, как и первый. И направлялся он все к тому же забору. Выходит, прав был Глузд, когда говорил о хороводе, закружившемся вокруг княжны Златы. Конечно, беспутная дочь покойного князя Велемудра могла завести и двух и более любовников, но почему бы им просто не постучаться в ее ворота? Уж чего-чего, а людской молвы Злата не боялась, и с охотою принимала любовников не только ночью, но и среди белого дня. Выходит, мужчинами, топтавшими цветники в саду боярина Бутуя, двигала отнюдь не страсть к беспутной бабенке. Тем более что Бутую фигура второго незнакомца показалась знакомой. Не стал бы боярин Синегуб, чьи годы перевалили на шестой десяток, искать срамных развлечений у чужого порога. И уж конечно не за ласками он пришел к княжне Злате, а за чем-то куда более существенным. Сгорая от любопытства, Бутуй прокрался к забору вслед за Синегубом и даже заглянул в лаз. На счастье боярина, ночь выдалась лунной, и он сумел разглядеть, как Синегуб влезает в распахнутое ему навстречу окно. Не долго думая, Бутуй нырнул в лаз, прокрался мимо цветника к дому и затаился в тени развесистой груши. Отсюда он не только мог видеть все, что происходит в комнате с раскрытым окном, но и слышать разговор, который вели между собою двое мужчин и одна женщина. Второго мужчину боярин тоже опознал, хотя и не сразу, это был никто иной, как князь Сколотии Хорс. Вот кого Бутуй не чаял встретить в Расене. Но, видимо, жажда власти захватила ныне не только боярина Влада.

– Мне нужно твердое слово богини Деваны, – услышал боярин голос Синегуба. – Такое слово могу дать тебе я, ее ведунья, – отозвалась княжна Злата, – но ты, боярин, надеюсь, знаешь условия, на которых оно может быть дано.

– А как же боярин Влад? – спросил Синегуб.

– Мне очень жаль, боярин, но Деване угодно, чтобы владыкой Асгарда стал не самозванец Гостевид, а потомок Даджбога князь Хорс.

– Мне все равно, кто будет первенствовать в Асии, – прохрипел Синегуб. – Я хочу спасти свою жизнь.

– У тебя неприятности, боярин? – спросил Хорс.

– Этих двух тварей я обнаружил сегодня вечером на своей подушке! – Синегуб бросил на стол две окровавленные тушки.

– Но это же летучие мыши, – удивился князь Сколотии.

– Это приговор, вынесенный мне богиней Мораной, – потухшим голосом произнес Синегуб. – Бутуй предупреждал меня о нем.

– Выходит, этот соглядатай Яртура все знает о наших планах? – зло прошипел Хорс. – Если он что-то и узнал, то не от меня, – вздохнул Синегуб. – Но в любом случае Бутуй опасен.

– Значит, его нужно устранить раньше, чем он успеет нас выдать кагану, – сухо проговорил Хорс. – Это твоя забота, Синегуб.

– Я натравлю на него боярина Влада, – сказал добрый знакомый и сосед Бутуя. – Меня сейчас заботит другое. Где и когда пройдет обряд очищения? Когда я получу защиту богини Деваны? Я не могу ждать.

Вопрос Синегуба был обращен к княжне Злате, которая откликнулась на него незамедлительно:

– Завтра вечером ты, Синегуб, приведешь на развалины храма боярина Влада. На те самые развалины, где вы совершили святотатство, вступив в брачный союз с гарпиями. Но уйдет оттуда только один.

– Я должен убить Влада? – в ужасе вскричал Синегуб.

– Не убить, а принести в жертву, – строго сказала Злата, – такова воля богини Деваны. И не тебе, простому смертному, ей противоречить.

А что будет потом? – спросил хриплым голосом Синегуб.

– Великим князем Асии станет Хорс, но не именем Перуна, а волею богини Деваны, первенство которой в этих землях станет неоспоримым.

– А куда мы денем князя Гостевида и княгиню Олену? Что скажет на это кудесник Пересвет и волхвы Перуна? – вскричал Синегуб.

– Ты задаешь слишком много вопросов, боярин, – холодно бросила Злата. – Забыв, что моими устами говорит Девана. Богиня сама решит судьбу падших.

Глава 7

Жертвоприношение

Боярина Влада томило дурное предчувствие. Хотя дела его складывались более чем успешно. Кудесник Пересвет провозгласил владыкой Асгарда витязя Гостевида, а бог Перун, к удивлению многих своих ближников и печальников, промолчал. Священный камень в его древнем храме продолжал сиять первозданной белизиной. А раз бог молчит, то и асским старейшинам вроде бы не о чем волноваться. Тем не менее, многих покоробил брак между Гостевидом и Оленой, вершившийся с поспешностью, недостойной столь высоких особ. Добро бы княгиня была девственницей, которой невтерпеж выскочить за первого встречного, но тут ведь речь шла о вдове, совсем недавно потерявшей мужа. Неужели нельзя было подождать, когда душа кагана Яртура покинет этот мир вслед за телом? Этим вопросом задавались многие недоброжелатели Влада, косо при этом глядя на боярина, затеявшего непристойный хоровод вокруг княжеского стола. Вслух, однако, никто протестовать не стал, и владыка Асгарда Гостевид был объявлен великим князем сразу же после бракосочетания с дочерью князя Родегаста Оленой. Свадебный пир, однако, длился на удивление недолго. Торжества свернули через три дня, удивив тем самым всех асских пьяниц, рассчитывавших погулять хотя бы седмицу. Боярину Владу, как только он взял бразды правления в свои руки, сразу же стало не до пиров. Худые вести шли отовсюду, но самая скверная пришла из Себерии, где утвердился ныне князь Волох. А ведь Влад рассчитывал, что у беров своих забот полон рот и, по крайней мере, в ближайшие годы, их можно будет не опасаться.

– Богиня Морана потерпела поражение под стенами Железного замка, – пояснил Синегуб Владу. – Теперь у Волоха развязаны руки для грязных дел.

– Откуда ты это узнал? – нахмурился Влад, жестом приглашая гостя к столу.

Беседу свою бояре вели в Срединной башне замка Асгард, знакомой им еще со времен князя Родегаста. И Влад, и Синегуб не раз бывали здесь и при кагане Яртуре, правда гостями, а отнюдь не хозяевами. И сейчас оба чувствовали неловкость, словно влезли в чужой дом без спросу.

– Мне рассказала об этом княгиня Злата, – вздохнул Синегуб.

– А что нужно Волоху в Асии? – спросил раздраженный Влад. – Неужели ему мало Себерии и Биармии.

– С Волохом можно договориться, пообещав ему Орланию, – вздохнул Синегуб. – Сложнее поладить с Деваной и ее волкодлаками. Пока она видит князем Асии царя Таксака.

– А зачем Волоху и князю Сколотии Хорсу возвышение сармата?

– Вот и княжна Злата считает, что незачем, – усмехнулся Синегуб. – Тут ведь не в Таксаке дело, а в Деване. Богиня жаждет занять место своего отца, бога Перуна. Но для этого ей в первую очередь необходимо восторжествовать над ним в Асии.

Боярин Влад крякнул от огорчения. Конечно, он мог бы вопреки воле волхвов Перуна построить один или два храма, посвященных Деване, на земле Асии, но богиня претендовала на большее.

– Если князь Гостевид объявит Девану главной богиней Асии, витязи Асгарда изрубят его мечами, – вздохнул Влад, – ты это знаешь не хуже меня.

– Значит, нам придется пожертвовать и витязями, – спокойно произнес Синегуб.

– Ты в своем уме! – прошипел потрясенный Влад, пугливо оглядываясь по сторонам. – В своем, – огрызнулся Синегуб. – Это у тебя помутилось в голове, боярин, когда ты обратился за помощью к Моране. Или ты уже забыл, с кем обвенчался две седмицы тому назад. Речь идет даже не о наших жизнях, Влад, а о наших душах. Только присягнув Деване, мы можем спастись от мира Нави.

– Погубив при этом три тысячи витязей Асгарда? – скривил губы Влад.

– А никто не собирается их губить, – пожал плечами Синегуб. – Витязей мы отправим навстречу берам Волоха и сарматам Таксака. Негоже доблестным воинам Перуна отсиживаться в Асгарде, когда враги угрожают нашей земле. Старейшины и народ будут на нашей стороне. Никто не хочет повторения событий двадцатилетней давности, когда Асия была разорена полчищами кагана Яртура. Да и Гостевид почувствует себя увереннее на княжьем столе, когда витязи во главе с вечными смутьянами Гнеусом и Лютом окажутся вдали от Асгарда.

– А волхвы Перуна? – напомнил Влад.

– Что нам волхвы? – пожал плечами Синегуб. – Если им не нравится Девана, то пусть взывают к Ударяющему, возможно он сумеет обуздать свою дочь. А простым смертным спорить с богинями накладно.

Замысел боярина Синегуба понравился Владу. Восторжествует богиня Девана над своим отцом или нет, это не боярского ума дела. Владу нужно было выиграть время, дабы укрепить власть Гостевида и спасти собственную шкуру. А там будет видно, кому кланяться и зачем.

Решение князя Гостевида, выдвинуть витязей к границам Асии, вызвало горячую поддержку старейшин, напуганных дурными вестями, и глухое сопротивление самих витязей, не желавших покидать Асгард. Особенно усердствовали Гнеус и Лют, почувствовавшие подвох в льстивых речах боярина Влада. А Влад буквально соловьем заливался, заверяя участников большого совета, что одно только появление доблестных воинов Перуна в приграничных крепостях заставит сарматов и беров повернуть своих коней прочь от многострадальной земли асов.

– Если мы не остановим сарматов и беров на дальних подступах, – надрывался Синегуб, – то получим новый мятеж в Расене. В конце концов, расенцы не затем платят подати, чтобы витязи в трудный для родной земли час спокойно протирали штаны в Асгарде. – Порой внутренние враги страшнее внешних, – мрачно отозвался витязь Гнеус, но не нашел понимания у старейшин, собравшихся в Асгарде.

– Назови нам хотя бы одного внутреннего врага! – вскричал боярин Влад. – Скажи нам, какие цели он преследует? Кому он угрожает? На что покушается? Мы часто спорим и ссоримся, бояре и витязи, но это вовсе не означает, что мы враги своей земли и своего племени. Ибо перед лицом внешнего врага мы все едины. Я правильно говорю, старейшины?

– Правильно! – дружно рявкнули бояре, довольные посрамлением Гнеуса, посмевшего заподозрить их в измене.

– Если великий князь Гостевид никого не боится в сердце своей земли, то почему боишься ты, воевода Гнеус? – вскинул брови в показном удивлении боярин Синегуб. – Нельзя испытывать терпение народа. Ибо может пробить час, когда простолюдины перестанут доверять своим вождям, вечно отступающим перед неприятелем.

– Разумно, – дружно поддакнули Синегубу старейшины.

– Думаю, что витязи должны покинуть Асгард уже сегодня, – степенно откашлялся князь Гостевид. – Промедление недопустимо. Воевода Лют возьмет под свою руку крепости на границе с Сарматией, воевода Гнеус – крепости на границе с Себерией. Есть возражения, старейшины?

Возражений не последовало. Промолчали даже Гнеус с Лютом, оставшиеся на большом совете в явном меньшинстве. После чего князь Гостевид распустил собрание. Среди бояр нашлись такие, которые готовы были попенять молодому князю за недостаточное гостеприимство. Но большинство старейшин обиженных не поддержали – до пиров ли тут, когда враг у ворот. Влад лично проследил за сборами витязей Асгарда. Впрочем, воеводы Гнеус и Лют свое дело знали и в советчиках не нуждались. Уже к вечеру три тысячи витязей сели в седло и покинули замок под приветственные крики расенцев, собравшихся на проводы своих защитников.

– Боярин Бутуй не приехал на совет, – тронул за плечо призадумавшегося Влада Синегуб. – Наверняка что-то заподозрил. Дома его тоже нет, я проверял.

– Хитрый лис, – поморщился Влад. – Но нам сейчас не до Бутуя. Я должен поговорить с княжной Златой, прежде чем предстану пред очи ее богини.

– Княжна будет ждать нас на развалинах храма, – смущенно откашлялся Синегуб.

– Того самого? – насторожился Влад.

– Да. Такова воля Деваны.

– Ты уверен, что это не ловушка? – строго глянул на соратника Влад.

– А зачем Деване, а уж тем более Злате нас убивать? – пожал плечами Синегуб. – Ведь возвышение богини в Асии невозможно без твоей поддержки.

– Я опасаюсь Пересвета, – вздохнул Влад. – Он способен возбудить народ и мечников против князя Гостевида и в отсутствие витязей.

– Волхвы смертны, в отличие от их кумиров, – задумчиво проговорил Синегуб.

– Но это же святотатство! – возмутился Влад.

– А разве мы с тобой ответственны за бесчинства гарпий богини Мораны?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Если в оскверненном храме Перуна среди убитых волхвов найдут несколько мертвых гарпий, то ни у кого не возникнет сомнений в том, кто погубил кудесника Пересвета.

– Но я же не могу… – начал, было, Влад.

– А от тебя этого никто и не требует, боярин, – удивленно вскинул бровь Синегуб. – Достаточно будет отозвать в Асгард большую часть мечников, охраняющих храм. А о волхвах пусть позаботиться бог Перун.

– А откуда возьмутся гарпии, пусть даже мертвые?

– Они до сих пор лежат на развалинах храма и почти не тронуты тленом, – охотно пояснил Синегуб.