Ключи от седьмого неба Андреева Валентина

5

Распределение полетаевской родни по комнатам прошло относительно спокойно. Небольшие шумовые эффекты не в счет. Отдельных помещений для всех не хватало, а вселяться с подселением никому не хотелось. Мы сразу потребовали исключить занимаемые нами комнаты из общего списка. По праву первооткрывателей. Кроме того, не сегодня завтра уедем, с собой их не прихватим. А пока вновь прибывшим придется смириться с неудобствами и потесниться.

Психея с Колюней расположились на втором этаже в спальне супругов Полетаевых. Там был только один недостаток — немного повреждена дверь. Похоже на топорную работу стамеской. Но, если особо не приглядываться, не заметишь. Юрий Васильевич облюбовал диванчик в кабинете Станислава по соседству с Ткачуками. Рядышком в маленькой гостевой комнате обосновалась Зинаида, наотрез отказавшаяся поселиться на первом этаже в комнате, где лежала невезучая Джульетта, зато туда удалось определить домработницу Надежду, причем без всякого сопротивления как с ее стороны, так и со стороны Джульетты. Наташке показалось, что Джульетта подселению даже обрадовалась. Боюсь, подруга выдала желаемое за действительность, но не возражать же. Впрочем, Дмитрий Николаевич вкатил Джульетте такую дозу успокоительного, что она, находясь в сонном состоянии, вполне могла утратить реальность. Неприкаянным остался только Константин, но и его в конце концов удалось пристроить в холле. Правда, паренька это не совсем устроило и он немного поворчал.

Довольная размещением Зинаида сразу занялась поисками фотографий супругов Полетаевых. И почему-то начала их со спальни, отодвинув момент вселения туда Ткачуков на более позднее время. В спальне фотографий не оказалось, и Зинаида решила продолжить поиски в кабинете, но там уже действовал Юрий Васильевич, которого мы с Наташкой для краткости прозвали Юр Васом, а для удобства — дедулей. Поиск он вел весьма странным образом. Искал даже там, где их просто не должно быть: например, в вазе с сухостоем синего и белого дельфиниума, на жестком диване… Попутно выражал надежду, что ночью никто мимо него не будет шататься на кухню. Зачем ходить кружным путем?

Пока шло расселение, Зинаида по поручению коллектива занялась поиском фотоснимков в других местах. Первым делом отправилась в ванную комнату, где долго рылась в шкафчиках и карманах махрового халата Станислава. Сие обстоятельство насторожило Юр Васа, и он выразил желание помочь Зинаиде, несмотря на ее категоричные возражения. Я было предложила заглянуть в компьютер, Станислав наверняка хранит все фотографии там, но на меня оба зашикали, предложив заниматься своими делами. Можно подумать, они у меня здесь имеются.

Надежда, руководствуясь рукописным путеводителем, которым ее снабдила предшественница, легко отыскала постельные принадлежности и ловко застелила все спальные места родственникам. Не решилась тревожить только спящую Джульетту, временно находившуюся под патронажем Натальи. Дмитрий Николаевич, в свою очередь, пребывал на дежурстве в занимаемой нами комнате и в ожидании возможного вызова к больной с удовольствием смотрел по телевизору какой-то фильм про войну.

Закончив с организацией спальных мест, Надежда отправилась на кухню — провести ревизию продуктового запаса. Мои опасения, что ее труд может остаться без оплаты, не разделила. Оказывается, перед отъездом сюда Ольга Ивановна Остапенко вручила ей свою пластиковую карту, на которую Станислав Аркадьевич заранее перечислил сумму, достаточную и для ведения хозяйства, и для оплаты ее труда. Больше всего меня поразило, что Надежда еще вчера вечером была извещена о грядущем наезде родственников. Опять-таки через Ольгу Ивановну Остапенко. Потому и не удивилась. Ольге Ивановне позвонила знакомая Валерии, вроде бы по ее поручению. Связь была не очень хорошая. Оно бы и ладушки, да только вчерашним вечером ни один человек из прибывшей четверки еще не знал о предстоящей поездке к Полетаевым. Агент фирмы по организации похорон «Вечность» сообщила по телефону волю Станислава (вроде как покойного) каждому из них только сегодня утром.

Озадаченная этой нестыковкой, я отправилась в кабинет с намерением все же включить компьютер Станислава и влезть в Интернет. Хотелось получить сведения о фирме «Вечность». Но в кабинете шла перебранка между Зинаидой и Юр Васом, не сумевшими поделить между собой поровну три с половиной тысячи рублей, случайно обнаруженных Зинаидой в процессе поиска фотографий. Где именно, не сказали, да и вообще ничего не сказали — были слишком заняты.

Пришлось прибегнуть к услугам мобильного Интернета. Не очень нравится общаться с маленьким экраном, но в экстренных случаях этот способ получения нужных сведений себя оправдывает. Вскоре я уже наверняка знала то, о чем только догадывалась. Фирмы по оказанию ритуальных услуг, имеющей название «Вечность», ни в столице, ни в области не существует. На короткий миг испытала удовольствие от того, что я такая умная, но, немного поразмышляв, испугалась и решила, что лучше быть дурой. По крайней мере, не тряслась бы сейчас от страха. В первую очередь за Димку, затем за нас с Натальей. Что касается остальных временных обитателей проклятого дома Полетаевых, эгоистично решила, что им вполне по силам трястись от страха самостоятельно. Ясен месяц, нас троих тоже подставили, но почему вместе с такой странной компанией? Что может связывать этих людей с нами? Положим, мы с Наташкой навязались в эту безумную поездку сами. Никто нас за уши да и за другие места сюда не тянул. Димку приглашали одного. Кем же ему предстояло стать? Жертвой или независимым свидетелем того, что произошло и, что не исключено, может еще произойти в доме Полетаевых?

Мысли путались, шарахаясь в разные стороны. Подчиняясь им, путались и ноги. Я то собиралась бежать к Димке и требовать немедленного отъезда домой, то организовывать сходку всего коллектива с целью составления ночного графика дежурств на посту у входной двери, то немедленно вызывать наряд полиции… Кончилось тем, что прибежала к Наталье и жестами, стараясь не разбудить Джульетту, выманила ее из комнаты.

С трудом нашли укромный уголок, чтобы посовещаться. Совещалась только я, причем разговаривала исключительно сама с собой. Этакий «междусобойчик». Подруга от страха онемела и превратилась в недвижимость. Поняв, что толку от нее не будет, я притащила ее к Димке. Там она неожиданно заговорила, но не в тему. Опять посетовала на свою неоправданную вспыльчивость, из-за которой не выбрала из двух зол меньшее: приготовление для мужа замечательного шестичасового ужина, который в итоге удержал бы ее от дурацкой поездки к Полетаевым. Я тут же автоматически раскаялась в необоснованном отказе от приготовления Димке омлета. Тоже не в первый раз.

У Димки хватило терпения все это выслушать, после чего он любезно предложил нам выйти вон. И тогда я попросилась домой. Само собой, вместе с ним и Натальей, только муж не дал мне это договорить. Его снесло с кровати, как снежную лавину с гор. Вместе с ним слетело одеяло и мобильник.

— Не вздумайте садиться в машину! — жутко прошипел он, согнувшись пополам и прищурившись так, что я его перестала узнавать. — Вообще, близко к ней не подходите! Она неисправна! Продырявлен тормозной бак, вся тормозная жидкость вытекла. Ваше счастье, что отверстие маленькое, жидкость вытекала каплями и вы вчера сумели беспрепятственно вернуться с заправки. Не хотел говорить, но разве вас по-другому убедишь?

Молчание знак согласия. Но молчали мы с Наташкой настолько красноречиво, что Димка окончательно помрачнел и ударился в другую крайность. Принялся бубнить, что бояться нам нечего, все под контролем компетентных людей. Поняв тщетность своих уговоров, заявил:

— Завтра утром с помощью Конюкова я постараюсь отправить вас в Москву.

— А ты? — сразу опомнилась я.

— А мне придется задержаться. Ты же знаешь, что именно я обнаружил Валерию. Мою непричастность к ее смерти следствию еще надо проверить. Найти…

— Нашла!!! — врезался диссонансом в разговор чужой голос.

— Нашли фотографию Валерии!!! — вторил ему другой.

Торжествующие вопли Зинаиды и Юрия Васильевича где-то из района лестничной площадки второго этажа оборвали наши переговоры с Димкой. Но прежде чем мы с Наташкой выскочили из комнаты, он перекрыл собою выход и тоном учителя-наставника спросил:

— Все понятно?

— Аки азбука в картинках, — заверила его Наташка. Подруга окончательно пришла в себя.

Я же наоборот — ушла в себя, но все-таки нашла силы кивнуть. Казалось, разгадка где-то близко и от нее ощутимо веяло опасностью.

— И еще: ни во что не влезать, никакого самостоятельного расследования не устраивать.

— Дима, ну зачем нам это надо? — весьма натурально возмутилась Наташка. — Надеюсь, фотографии женщины, называемой Валерией, мы можем посмотреть?

— Можете, — милостиво кивнул Дмитрий Николаевич, освобождая выход. — Отсутствие любопытства в этом случае будет выглядеть противоестественно.

— А отсутствие его у тебя? — обернувшись, спросила я напоследок.

Наташка с силой тащила меня за руку в холл. Пришлось упереться в дверную коробку.

— Я уверен, что женщина на фотографии не кто иная, как Валерия. Скажете всем, что я отдыхаю. Уже первый час. Ночью мне придется контролировать самочувствие Джульетты. А вы поделитесь со мной впечатлениями утром.

С фотографии на нас и в самом деле смотрела Валерия, только снимок был сделан несколько лет назад, выглядела она моложе, чем мы ее видели. Чья-то нетерпеливая рука весьма неаккуратно разрезала фотографию на две части, кто был на ней вторым человеком, неизвестно, так что Лера весело улыбалась в объектив одна. Невольно подумалось: хорошо, что мы не видели ее мертвой. По сути, нам ничего о ней не известно, кроме того, что она была женой «вдовца» Полетаева.

— Надо же… — прослезилась Наташка. — Квартиру в Москве продали, жить бы да жить ей со своим ненормальным Полетаевым на природе. В любви и согласии. И чего ему не хватало? Ума, наверное.

Возвращая фотографию Юрию Васильевичу, я решила непременно расспросить его о Валерии. Обращаться с расспросами к Зинаиде не хотелось. Хорошо запомнилось, что двоюродный братец обвинял ее в каких-то грехах по отношению к Лерке. Костик вообще с женой папы незнаком, а Джульетта… Несчастная баба! Будет теперь страдать от головной боли…

Полетаевская родня устроила посиделки на кухне за очень поздним ужином, а мы с Натальей, проверив, хорошо ли закрыта входная дверь, решили отправиться спать. На всякий случай Наталья подперла дверь шваброй, зафиксировав ее с помощью кресла. Как-то забылось, что дверь открывается наружу.

Предварительно Костику был дан наказ дремать в полглаза. Он заверил, что будет бодрствовать всю ночь и «смотреть в оба». Но, надо полагать, в душе послал нас куда подальше. Для верности мы еще наведались на второй этаж, убедились, что повода для волнения нет, и с чувством честно выполненного долга спустились вниз.

Все бы ничего, но Наташке приспичило прихватить из холодильника бутылку кваса. На случай, если ночью пить захочется. Подруга совершенно забыла, что сама не советовала Психее утолять им жажду, ибо с кваса она только усиливается.

Дверь в кухню была слегка приоткрыта, оттуда доносился задушевный разговор родственников. Все трое — Зинаида, Юр Вас и Костик — всерьез опасались за свою жизнь и здоровье. «Эта Ирина» с легкостью вывела из строя Джульетту. Вроде как нечаянно. Правда совсем не угробила, растяпа, наверное, плохо рассчитала. Но решительная Наталья точно довершит задуманное. Не зря Джульку по соседству с собой пристроила. Жаль бедолагу. Вся надежда только на Надежду. Может, в ее присутствии не рискнет придушить Джульетту. Юрий Васильевич самоотверженно пообещал навестить больную и предупредить, чтобы была начеку. Утро покажет, насколько правы они в своих опасениях. Хирург Ефимов (разумеется, фиктивный) по убеждению тройки был главным подозреваемым в гибели Валерии. Заказной убийца. Бедная Лерочка. Лучше бы ей не воскресать. Наверняка он прикончил и самого Стаса. Интересно, кто заказчик?..

Разговор за столом смолк, воцарилась тревожная тишина. Спустя полминуты все трое, наверняка сверлившие во время паузы друг друга подозрительными взглядами, заговорили разом, талдыча одно и то же в плане: «Да вы че, охренели? Да зачем мне надо брать грех на душу? Прекрасно проживу без австрийского наследства».

Наташка с нежностью посмотрела на швабру. То ли боролась с желанием подпереть ею кухонную дверь, то ли собиралась с ее помощью высказать родственникам чувство обиды за поклеп на нашу троицу. Я приложила палец к губам, призывая подругу к молчанию, и подала ей пример, отправившись на цыпочках в сторону своих апартаментов.

Наташка начала бухтеть еще в пути следования, считая, что подобные обвинения надо жестко пресекать на корню.

— Не надо, — спокойно возразила я. — Сейчас нас оправдают. Раз никто из родственников с их слов не брал греха на душу и не гнался за каким-то австрийским наследством, наемников среди них нет. Других заинтересованных в этом лиц не существует. Отсюда вывод — Димка не заказной убийца.

— Ты думаешь, они друг другу поверят?

— Нет. Но у них нет иного выхода, как сделать вид, что поверили. Каждый боится за себя. Давай-ка навестим едва не убиенную мной Джульетту. Кстати, никто из заседавших почему-то не вспомнил, что первым покалечил ее Костик. И тоже на глазах у всех.

В комнате было тихо, царил полумрак. На тумбочке у изголовья горел слабенький ночничок. Мы замерли в нерешительности, боясь спугнуть уютную сонную атмосферу. Джульетта по-прежнему спала. Сумасшедший день! Совсем вылетело из головы, что вместе с ней ночует Надежда. Женщина бесшумно присела на кровати и выжидающе посмотрела в нашу сторону. Наташка жестами дала понять, что мы с неофициальным визитом к пострадавшей, а его вполне можно перенести на утро. И гуськом попятились назад, решив отправиться по своим комнатам. Но пришлось немного подождать в коридорчике, не хотелось общаться с полетаевской родней.

Родственники, позевывая, расходились из кухни. Завидуя помощникам по хозяйству, урвавшим себе лучшие места, злословили по поводу их наглости. Костик, решивший перед сном подышать свежим воздухом, чертыхнулся, обнаружив подпертую шваброй дверь, но разбирать охранное сооружение не стал. Передумал выходить.

Димка с сосредоточенным видом дрыхнул, зажав в руках телевизионный пульт. На экране телевизора мельтешили индейцы. Попыталась осторожно вытянуть пульт, но муж очнулся и заявил:

— Я не сплю!

Он еще много чего говорил, состязаясь с телеящиком, только до моего сознания ничего не доходило — заснула моментально. Последняя мысль была о том, что едва ли эта ночь пройдет спокойно.

6

Тонкий писк диссонансом вклинился в сон, и я попыталась отмахнуться от назойливого комара, шлепнув себя по уху ладонью. Но писк не прекратился. Я успела пожалеть, что рядом нет электрофумигатора с пластинками без запаха. Мне удобнее называть его комарилкой. Еще раз шлепнула себя по уху и открыла глаза.

Димка сидел, свесив с кровати ноги, и прислушивался. Я сразу проснулась.

— Ириш, тебе не кажется, что кто-то воет? — с тревогой спросил он.

— Нет. Но мне кажется, что кто-то пищит. Может, ты забыл выключить телевизор, — с сомнением поинтересовалась я, глядя на темный экран. — Индейцы в ночной темени убитых соплеменников хоронят.

— Какие индейцы! Воют в холле.

Послав проклятье Полетаеву, он вскочил и, продолжая бубнить себе под нос нелестные эпитеты в его адрес, попытался натянуть джинсы. Получилось задом наперед. Пока их переориентировал, в комнату влетела полуодетая Наташка. В смысле, в трусах и майке. Вместе с ней, не дожидаясь Димки, мы и выскочили из комнаты. Прямо под его протестующий крик.

Пищали из холла. Тоненько, сдавленно, на одной ноте: «И-и-и-и…», но с передыхом. Звук шел от диванчика, на котором вместо Костика лежала какая-то бесформенная масса.

Не сразу вспомнили, где выключатель. Помог подоспевший Димка. Яркий свет резанул по глазам, и взору открылось нечто странное. На диване лежала подушка, часть ее прикрывало скомканное одеяло. И вся эта гора, похожая на вулкан, шевелилась, издавая то ли писк, то ли тонкий вой.

— Ос-споди… — перекрестилась Наташка и шагнула назад.

Я машинально вцепилась в Димку. Он попытался меня оторвать, но как бы не так! Когда пугаюсь, руки-ноги становятся железобетонными. Так с напрягом и дотащил меня до дивана.

Писк резко оборвался и сменился мычанием. Вулкан активизировался, и началось его извержение. Первой слетела на пол подушка, за ней одеяло, последним свалился запутавшийся в простыни Костик.

Сидя на полу и опираясь на него одной рукой, другой он поглаживал горло, дышал со всхлипом и не мог надышаться. На нас смотрели вытаращенные, совершенно бессмысленные глаза.

— Мама дорогая… — проронила Наташка и сделала три шага вперед.

Я машинально отцепилась от Димки.

— Ты чего орал, болезный? — участливо поинтересовался муж. — Приснилось что?

Костик не ответил — вживался в обстановку. Адаптировался довольно быстро, что выразилось в непечатном выражении, но он тут же за него извинился. Все-таки рядом дамы, пусть даже в неглиже.

— Приснилось, что кто-то пытается меня придушить. Главное, чувствую, что задыхаюсь, а вырваться нет сил.

— Эк тебя подушкой-то пришлепнуло! — посочувствовала парню Наташка. — А зачем ты ее себе на голову напялил?

— Да, блин, надоели эти шастанья туда-сюда. Предупреждал же по-хорошему: ночью мимо меня не шляться. Нет! Сначала этот дед прошлепал своими больными ногами за кефиром и коркой хлеба. Да ладно бы этим и обошелся. Целый пакет с собой наверх поволок, да еще грохнул его два раза на лестнице. За ним проторенным путем приплелась Зинаида. Эта бабуся вообще тащилась с комментариями. Все пришептывала, объясняя, зачем в кухню поперлась, а на обратном пути отчитывалась, что именно из холодильника прихватила. Точно врала. Два непоименованных в списке банана из рук выронила — не умещались. Короче, пришлось закрыть уши подушкой. Потом кому-то еще приспичило погулять, дверь открывали — швабра грохнулась, но я из-под подушки вылезать не стал. Говорю же — надоели!

Костик замолчал и уставился на нас с Наташкой вполне разумным — оценивающим — взглядом. Димка последовал его примеру, после чего от него поступила команда нам немедленно одеться.

Опередив Наташку на пару секунд, я быстренько подхватила с пола одеяло, им и прикрылась. Подруга примерила на себя подушку, но она ей не подошла, а потому Наталья вытряхнула Костика из простыни и накинула ее на себя в виде тоги. Чтобы он не очень расстраивался, обозвала его Апполоном. Костик попытался вернуть простынку и даже сравнил Наталью с Афродитой, но подруга легко отбилась, заявив, что никогда не проживала на Олимпе. А с пеной морской вообще не дружит — морской качки боится.

Пока они спорили, мы с Димкой подошли к входной двери. Она была закрыта. Кресло стояло на месте, ранее упиравшаяся в него швабра, нацеленная на дверь, валялась на полу.

— Ну всё и все валяются, — вздохнула я. — Прямо какая-то «повальная» эпидемия.

— А кто додумался прислонить швабру к двери? — хмыкнул муж. — Она же наружу открывается. Да и закрыта была на ключ. Лично мной. Вот он, так и лежит в моем кармане. Я его на подоконник положу.

Молнией мелькнула догадка: Костик ошибся. Ночью на улицу никто не выходил. Наоборот, пытались войти. Швабра грохнулась и спугнула визитера. Странно, как Димка до этого не додумался.

— А это мы с Натальей специально придумали, — пролепетала я, застенчиво помахивая свободным концом одеяла. — Охранная сигнализация. Защита от нежелательного вторжения. Основана на эффекте неожиданности. Попытается кто-нибудь проникнуть, получит по башке шваброй…

— Иришка, у тебя какое-то маниакальное стремление к головотяпству. — Муж с удовольствием потянулся, зевнул и заявил, что отправляется досыпать. Попутно заглянет к Джульетте. Вся эта мышиная возня с Константином вполне могла разбудить женщину. Сильное снотворное, которым он ее угостил, может оказаться бессильным.

Я невольно позавидовала Димкиной собранности. Наверное, это профессиональное качество. Он постоянно прихватывает с собой аптечку по габаритам чуть меньше сумки-холодильника. Мини-аптека на выезде. А для меня обычное дело забыть дома кошелек, сумку с продуктами, само собой, мобильник и так далее. Не один раз выскакивала к машине в домашних тапках.

Спать расхотелось. Пристроив швабру на законное место, я призадумалась. Неужели Полетаев пытался вернуться домой? Если он «в бегах», подобное мероприятие очень рискованно. Но вдруг риск оправдан? Допустим, в доме находится что-то такое, без чего он далеко не убежит? Точнее, не может убежать. Деньги от продажи квартиры? Возможно.

Из кухни пробивалась полоса света, доносились тихие голоса, и я поспешила туда. Разумный поступок. Наталья с Константином вели задушевный разговор. На тему, что ни у кого из полетаевских родственников души отродясь не имелось. Полное бездушие на фоне умственной ограниченности. Это ж надо! Навесить на знаменитого хирурга Ефимова кличку заказного убийцы, а его порядочнейшую жену и ее еще более порядочнейшую подругу принять за подельниц!..

Костик не имел ничего против бездушия и умственной отсталости Зинаиды и Юрия Васильевича, но категорически отрицал наличие подобных качеств у себя. Мирное воркование грозило перейти в ожесточенный спор на повышенных тонах, так что мое появление оказалось весьма кстати. Я в два счета убедила собеседников, что они друг друга стоят. Более того, страдают забывчивостью. От памяти остался только ее худший фрагмент — злопамятность. Разве можно так орать, будоража людей среди ночи по пустякам?

— Фига себе! — переключилась на меня Наташка, взглядом призывая в союзники Костика. — Сама же Джульетту ухандокала, а теперь заботится о ее состоянии здоровья.

Костик неуверенно поддакнул.

— Не о том речь ведете, — оборвала ее я и коротко посвятила обоих в свои выводы по поводу несостоявшегося ночного визита.

У Костика из рук выпала чайная ложка с растворимым кофе, которым он решил себя побаловать в пятом часу утра. Бедняга и не подумал ее поднимать, ощутимо струхнул, что подтвердил тремор рук и дрожащий подбородок. Паренек никак не мог справиться с ответом на мой вопрос: что именно он слышал ночью в районе входной двери. Зациклился на своей невезучести. Подумать только, его легко могли угробить.

Мое заверение, что ночным посетителем мог быть его сбежавший из дома папа, следовательно, бояться ему нечего, только усилило страх Костика. Он выбрался из-за стола, на цыпочках подошел к двери и стал старательно прислушиваться. Не услышав ничего подозрительного, попросил доставить накинутые на нас спальные принадлежности в любую из занимаемых нами комнат. А все равно нам по дороге. Но лучше всего сбросить их в Натальиной комнате. Он захватит с собой подушку и прекрасно перекантуется до утра у нее на полу. Подруга ужаснулась, онемела, но быстро опомнилась и послала его к бабушке и дедушке на второй этаж. На крайний случай, к несостоявшейся жене. Костик против второго этажа не возражал, только попросил проводить его с вещами. Пришлось согласиться, уж очень хотелось поскорее от него отделаться.

В тот момент думалось только о хорошем. Пристроим парня и спокойно попьем кофейку, не спеша обсудим все нюансы и подумаем, как выбраться из этого ужасного дома. В голову не пришло стянуть с себя одеяло и простыню. Еще не хватало тащить их в руках и светиться перед Константином нижним бельем.

Крались по лестнице осторожно, радуясь своей босоногости. Шествие возглавляла Наташка, впритык с ней следовал Костик с подушкой, последней, путаясь в концах одеяла, поднималась я. Именно поэтому мне не удалось стать свидетельницей сцены, разыгравшейся наверху. Да и шума особого не было.

Я привыкла к тому, что Наташка все делает от души, а уж если вскрикивает!.. На сей раз до меня донеслось только ее негромкое «Бли-ин» и странный шуршащий звук, завершившийся мягким шлепком. Дальше я несуразными прыжками поскакала вниз. В попытках задержаться пыталась задействовать перила, но тщетно. Первоначально к безумным поскакушкам меня подтолкнула оброненная Костиком подушка, затем включилась главная движущая сила — он сам. Как форс-мажорное обстоятельство Костик с непреодолимой силой, но без соображения (то бишь стихийно) устремился на первый этаж. Не знаю, что виделось ему, но за короткое время моего полета перед глазами промелькнула вся жизнь. Сверху раздавался яростный шепот подруги, возмущенно вопрошающей, куда нас понесло…

Сидя на полу у основания лестницы, ни я, ни «главная движущая сила» не могли ей внятно ответить. Медленно собирались воедино с телом и духом.

— Извини, оступился, — попробовал оправдаться Костик, задирая голову кверху. В коридоре второго этажа зажегся свет, и оттуда вновь раздался шипящий призыв подруги, требовавшей нашего немедленного восхождения. Ей срочно понадобилась наша помощь.

Уже не думая о своем внешнем виде, я полезла наверх, подхватив по пути со ступенек слетевшее с меня одеяло. Оно снова выпало у меня из рук при виде открывшейся глазам картины: на полу, прислонившись спиной к стене, сидела Зинаида. Очевидно, как и мы, прибыла прямо из постели, даже не накинула на ночную сорочку халат. Торопилась, что ли? Ну да мы с Наташкой сами хороши. Не нам судить.

Вытаращенные глаза Зинаиды глядели в одну точку поверх моей головы, но при этом активно моргали. Плотно сжатые губы казались склеенными, правая рука женщины была заложена за спину, левая безвольно лежала на коленях. Вокруг нее суетилась Наташка, тщетно пытаясь приподнять.

— Чего это она тут расселась? — повеселел неслышно подкравшийся Костик. Успел понять, что никакой угрозы со стороны нет.

— Спроси у самой «сиделки», — огрызнулась Наташка, схватившись за поясницу и со стоном распрямляясь. — Увидела меня, вякнула: «Лерка!» и попыталась задом пройти сквозь стену — не получилось. Тогда съехала по ней на пол и сидит. Нашла «Лерку»! Я по габаритам в полтора раза солиднее ее. Сорок второй размер у меня в детстве был. Главное, спрашиваю, эту колонну: сердце прихватило? Молчит. Пытаюсь помочь встать и добраться до комнаты, не дается.

— Так старушка вас за привидение Валерии приняла, — окончательно развеселился Костик. — Вы в моей простыне очень оригинально смотритесь. Вот Зинаиду со страха слегка и парализовало. Сейчас мы организуем коллективный вынос ее тела. Надо отклеить бабушку от стены, взять под руки…

Он наклонился над Зинаидой, взял ее за плечи, но сильным ударом одной левой «сиделки» был отброшен в сторону.

— Дерется, чертова старушка! — удивился он, потирая грудь ладонью. — Хрен с ней. Пусть сидит тут до посинения, я к ней теперь и близко не подойду.

Зинаида пошевелилась, усаживаясь удобнее, но правую руку из-за спины так и не вытащила. Меня и осенило:

— Нехорошо воровать чужие ценности, Зинаида Львовна, — попеняла я ей. — И не важно, что они принадлежат родным людям.

За спиной женщины раздался легкий стук. Она слегка выгнулась, пытаясь поднять нечто с пола, но слишком плотно подпирала стену. Из кабинета показалась обнаженная верхняя половина Юр Васа. Заспанные глаза щурились от света. Предваряя его вопрос, Костик торопливо пояснил, что ничего не случилось, можно спокойно идти спать.

Как бы не так! Юрий Васильевич моментально вжился в ситуацию, явил вторую половину тела в трусах и хихикнул:

— От прохиндейка! Опять что-то сперла. Ничего не поделаешь — профессиональная привычка. Всю жизнь при социализме кладовщицей на торговой базе работала. Вставай, Зинка, задницу отсидишь. Отдыхать будет не на чем. Считай, все равно попалась. Тут тебе не проходная, где охранников подкупить можно.

Зинка всхлипнула и, вытащив из-за спины вторую руку, спрятала лицо в ладонях. Тихий скулеж означал начало капитуляции. Ей помогли встать, и она, не оглядываясь, похромала к своей комнате. Сбылось предсказание двоюродного брата — отсидела одно место. На полу осталась лежать маленькая фарфоровая шкатулочка, при виде которой глаза у Костика и Юрия Васильевича хищно блеснули, оба непроизвольно потянулись к ней, но Наташка опередила.

— Фи-ига себе! — выдала она, открыв крышечку.

— Не фига-а-а… — поддержала я ее восхищение.

В шкатулочке на малиновой бархатной подкладке лежал и ярко переливался комплект ювелирного совершенства: серьги и перстень с затейливым переплетением золотых нитей и то ли настоящих, то ли искусственных бриллиантов.

— Подарок Стаса Валерии… — севшим голосом прохрипел Юрий Васильевич. — Считалось, что он безвозвратно пропал на дне ее рождения. Стас тогда рвал и метал, грешил на всех, особенно на тетку. Перед этим Зинаида у них с месяц гостила, Лерка жаловалась, что в доме постоянно что-то по мелочам пропадает. Утром после застолья Стас все Зинкины шмотки перерыл — без толку. Вернее, кое-какой толк-то был. Нашел пропавший набор серебряных чайных ложек, свою ручку с золотым пером, еще что-то… А кольцо и серьги так и не обнаружил. Но все равно выставил Зинаиду вон. Потом, правда, пожалел. Хотел вернуть, но она уже уехала, да и я его успокоил. — Юр Вас нахмурился и с усилием потер пальцами лоб. — Получается, она тогда этот бриллиантовый комплектик-то припрятала в доме, рассчитывая позднее прихватить, да только после этого случая Стас ее уже дальше порога не пускал. А чуть позднее не подпускал и к порогу. Уж сто лет не за горами, а все тащит. Хотя с ее здоровьем…

— И что теперь с этим золотом-бриллиантами делать? — расстроилась Наташка.

— Пусть Стас решает, — не очень уверенно сказала я. — Мы ведь не знаем, виновен ли он вообще в смерти Валерии. Может, его самого… Словом, надо посоветоваться со следователем. А до поры до времени следует эти драгоценности убрать.

— Я уберу, — хором предложили свои услуги Костик и дедуля, слаженно шагнув к Наталье.

Прижав шкатулочку к груди, подруга живенько отпрянула назад.

— У нас нет к вам полного доверия. Возможно, этот комплект — вещественное доказательство по делу об убийстве Валерии. Рано или поздно, но ваша родственница Зинаида Львовна должна была исхитриться и утащить его. Допустим, тайком прибыла вчерашним утром, отследила обстановку и, дождавшись нашего отъезда, бесшумно пробралась на второй этаж, чтобы изъять комплект из тайника. Помешала неожиданно появившаяся Валерия. В ходе разборки Зинаида и столкнула несчастную худышку с лестницы. Сама сбежала, но недалеко. Ирина права. Еще неизвестно, кем на самом деле является Стас — убийцей или жертвой. Ириш, побудь пока с ребятами, я уберу эту фигню в надежное место. Искать не советую. Не приведи господь, обнаружите и свихнетесь. Краденые бриллианты никому счастья не приносят.

7

Димка был несказанно удивлен, обнаружив утром на полу рядом с нашей кроватью еще одно спальное место и спящую на нем Наталью. Надеюсь, ей было удобно на толстом кроватном матрасе. Больше всего подруга боялась, что Димка спросонок на нее наступит. Не помогли даже мои заверения, что уже светло и он, в отличие от меня, человек разумный. На всякий случай она все-таки отгородилась парой стульев.

Вопреки ожиданиям муж возмущаться не стал. Более того, постарался одеться бесшумно и бесшумно же выйти. Все это время я притворялась спящей. Не давала покоя шкатулочка, которую Наташка временно спрятала под мою подушку. Более надежного места не нашли, решили, что утро вечера мудренее. Беда в том, что решили-то уже утром. С Юрием Васильевичем и Костиком распрощались в седьмом часу. Юр Вас выразил желание приютить Костю в кресле. Им было о чем поговорить. Хотя бы о том, как заполучить назад бриллиантовые цацки, а также обсудить вопрос, по какому праву мы вообще распоряжаемся в этом доме.

— Ушел? — требовательно поинтересовалась с пола Наташка.

— Ушел, — перевернувшись на другой бок, подтвердила я.

— Замечательно. Узнал бы про самодеятельность с бриллиантами, голову бы тебе оторвал. Ой, как спать хочется… Слушай, может, нам поместить шкатулочку в коробочку, коробочку в целлофановый пакетик и зарыть его где-нибудь на нейтральной полосе.

— Ага, а чтобы не было свидетелей, предварительно загнать всех домочадцев в темный подвал.

— Здесь есть подвал?

— Не знаю, просто так брякнула, но подозреваю, что у здешних стен вполне могут быть уши. Честно говоря, меня другое волнует: все родственники Стаса уверяют, что вчера утром им было мобильное откровение от агента фирмы ритуальных услуг по поводу последней воли якобы скончавшегося Полетаева. Кстати, фирмы несуществующей. При этом все говорят, что длительное время с Полетаевым не общались. Вопрос: откуда у звонившей женщины могли оказаться номера мобильных телефонов этих граждан? Да той же безденежной Джульетты, прикатившей сюда неизвестно откуда. Даже если она исхитрилась обзавестись мобильником. Следовательно, врут, что не общались?

— Следовательно, врут. Если липовая агентша им звонила, в мобильниках должен остаться ее номер. Надо бы проверить. Займемся?

— Ты проверяешь, я отвлекаю. Заодно заглянем в мобильник Надежды. Интересно, как там поживает Джульетта?.. Вставать не хочется. Подождем информации о ее самочувствии из «первых рук» или?..

— «Или» будет непорядочно.

Джульетта, по словам Дмитрия Николаевича, роющегося в своей аптечке рядом с изголовьем ее кровати, пребывала в состоянии средней паршивости. На мой взгляд, паршивость была выше средней. Бледное лицо страдалицы отдавало в синеву. Мучили непрекращающаяся головная боль и накатывающая волнами тошнота, на что она, скривившись, пожаловалась, нелогично отметив при этом значительное улучшение самочувствия по сравнению со вчерашним днем. По сути, больная его проспала.

Димка вполголоса настоятельно уговаривал Джульетту дать согласие на вызов бригады «скорой помощи» с последующей госпитализацией. Необходимо провести тщательное обследование. Уговоры кончились активным сопротивлением больной и, как следствие, ухудшением ее состояния. На этом хирург Ефимов, не дав нам и рта раскрыть, выставил нас за дверь, обвинив в провокационном воздействии на больную.

— Почему она так боится госпитализации? — пожала плечами Наташка. И сама себе ответила: — Да потому, что к моменту выписки остальные родственнички разграбят весь дом. Кто не успел, тот опоздал. Материя, в смысле ценности, первична, а сознание — фиг с ним, оно на втором плане. Как-нибудь само оклемается.

Мне хотелось возразить. Из вредности. Может, оно, конечно, и так, как заявила подруга, но в таком состоянии собственного сознания Джульетте не до материальных ценностей. Они у нее точно вторичны.

Словом, я не возразила. Помешали смутные догадки и подозрения, показавшиеся нереальными до такой степени, что я, негодуя на саму себя за дурацкие фантазии, выкинула их из головы. А зря. Можно было бы избежать жутких последствий.

Надежда пекла на кухне оладьи, от нашей помощи отказалась, приветливо пригласив к столу. За ним уже мирно соседствовали Юрий Васильевич и Константин. Оба уплетали аппетитные пышные солнышки, густо сдобренные сметаной. Когда только Надежда успела сбегать в магазин?

Дедуля подвинулся ближе к Костику, указав рукой на свободные табуретку и стул, но при этом автоматически «увез» за собой миску с оладьями, не забыв пожелать приятного аппетита. Получалось, что не нам, а себе. Не жадный Костик вернул миску обратно на середину стола и присоединил к ней пластиковую емкость со сметаной.

— А где помощники по хозяйству? — поинтересовалась я у Надежды.

— О, они уже с семи утра на ногах, — весело откликнулась женщина. — Половина участка веревками обмотана — чего-то там планируют. Хорошие ребята, работящие.

— А Зинаида не спускалась?

— Наверное, еще отдыхает. Утром-то она раньше наших дизайнеров вскочила. Небось по привычке. Я ее на кухне застала. Творог со сметаной сахаром посыпала и тарелку к себе наверх потащила. Съела, наверное, теперь не отоспится. Легко сказать — жить в одной комнате с невесткой и тремя маленькими детьми. Волком завоешь. Я тоже живу с семьей дочери в одном доме. Но у меня своя комната, я в ней как барыня… Ой, может, Джульетте отнесете парочку оладышек? Я ей мигом чайку свеженького заварю.

— Сейчас ей ваши оладышки поперек горла встанут, — со знанием дела заявила Наташка, жмурясь от удовольствия.

Оладьи и в самом деле были вкуснейшими.

— Ваша правда, пожалуй, надо повременить, — согласилась Надежда. — Ночью-то бедняжка попыталась встать, — она стрельнула глазами в сторону Юрия Васильевича и Костика и одними губами произнесла: — В туалет, — дальше продолжила в полный голос, — да голова закружилась. Сознания не потеряла, но уж так плохо ей было!.. Костя, ты бы сбегал за Зинаидой Львовной, может, она уже и не спит.

— Он уже сбегал, — съязвил дедуля. — Только она ему не разрешила войти. Так он, настыра, под дверью торчал.

— Зато тебе разрешила, да пожалела, что не может выставить, — огрызнулся внучек.

— Жалко, если оладьи остынут, — вздохнула Надежда. — Дмитрию Николаевичу очень понравились, сказал, Ирина таких печь не умеет. А я тебя, Ирочка, научу.

Пока я вместе с оладьями пережевывала чувство обиды на мужа, немного сглаженное Наташкиным активным заступничеством, Костик допил кофе и отправился по поручению. Вернулся быстро, с сообщением, что бабуля чувствует себя не лучше Джульетты и не хочет никого смущать своим болезненным видом.

— Так давайте организуем ей завтрак в постель, — переключилась на благотворительную тему подруга.

— Я предложил, она отказалась, мол, попозже сама спустится. В сон бабушку тянет. Ночь-то была беспокойная, — фыркнул он. — И потом Зинаида только-только лекарство выпила, а его принимают не менее чем за сорок минут до еды. Дедушка, сметану с бороды вытри. Я, с твоего разрешения, прилягу на твоем диване. В кресле трудно выспаться, а ты, если захочешь, можешь устроиться на моем месте — в холле.

Костя вышел, не дожидаясь согласия.

— Он спал в кресле? — удивилась Надежда. — В каком еще кресле?

— Ерунда. Это Костя так свой диванчик обозвал, — поспешно пояснила я. — А вы ночью не слышали никакого шума?

— А был шум? — засмущалась Надежда. — Слышала чьи-то стенания, да только выходить не стала. Поняла, что Косте дурной сон приснился, но его уже разбудили.

— Пойду-ка я, с вашего разрешения, погреюсь на солнышке, — крякнул Юрий Васильевич, поднимаясь с места.

Мы с Натальей поднялись вместе с ним, в свою очередь испросив у него разрешения присоседиться. Умиротворенный очередной «корочкой хлеба», обернувшейся несчетным количеством оладий, он милостиво разрешил.

На солнце было слишком жарко, а посему перетащили мобильную лавочку, стоявшую у мини-бассейна, в тенек. Неподалеку возились супруги Ткачук, сдирая нарезанный квадратами дерн с площадки, ограниченной веревочным барьером. Заметив нас, приветливо помахали руками. Пока устанавливали лавочку, к Ткачукам подошла Надежда, втроем они принялись что-то живо обсуждать. Чтобы не мешать им, отъехали с лавочкой за угол дома, прямо к кустам жасмина.

Усевшись, Юрий Васильевич вытянул больные ноги, что я восприняла с некоторой опаской. Сложив на груди руки, он закрыл глаза, выразив определенное намерение вздремнуть. Пришлось активизироваться с расспросами, хотя до этого собиралась подойти к ним осторожно — с чувством, с толком, с расстановкой. Так сразу в лоб и спросила, почему он при встрече обвинил Зинаиду в том, что она избавилась от Валерии.

— Да это я так… Для красного словца, — не открывая глаз, ответил он. — Развести она их со Стасиком хотела. Лерка ее терпеть не могла. Было за что. Зинаида мечтала стать Стасу второй матерью. Это, значит, чтобы он неустанно заботился о ней, деньгами помогал, а она бы все на своего дорогого сыночка-мошенника спускала. Вот и начала Зинаида петь Стасу, что Лерка гроша ломаного не стоит: тощая, кожа да кости, мол, смотреть не на что. У нее на примете есть такая красавица, все знакомые ему обзавидуются. Стас мне сам по пья… В общем, рассказывал. Сначала посмеивался, а когда Зинка в отсутствие Лерки, вроде как попутно, привезла эту самую свою девку к нему на смотрины, вежливо проводил обеих в обратную дорогу. Тогда Зинаида зашла с другого конца: стала напевать Лерке, что Стас от нее погуливает. И способ противодействия подсказала — клин клином вышибают. Ну и познакомила Валерию с каким-то мужиком, чтобы, значит, Стаса образумить… Та сначала на дыбошки, а Зинка ей втолковала, что на измену ее никто не толкает. Достаточно сделать вид…