Дорога к дому Браун Сандра
Додж набрал в легкие побольше воздуха, с шумом выдохнул его, отвернулся, затем снова посмотрел на Кэролайн.
– Я никогда не говорил тебе, как сильно я обо всем жалею. А теперь говорю, пользуясь случаем. – Додж запнулся и снова вздохнул. – Как только непоправимое свершилось, уже нельзя было ничего изменить. И секс с Кристал был самой меньшей моей виной. Я знаю, это звучит как клише, но, клянусь Богом, он ничего для меня не значил. Я делал все чисто механически, планируя в уме, чем займусь, когда все будет кончено. Я предал тебя не телом. Тебя предало мое эго. И ничего из того, что я сказал бы тебе тогда или что скажу сейчас, уже не изменит прошлого. Я сделал это. Но я хочу, чтобы ты знала, как сильно я об этом жалею. Когда ты сказала мне, что я причинил тебе боль хуже, чем Роджер Кэмптон, я возненавидел то, что сделал. Возненавидел себя за то, что предал тебя и разрушил то, что имел. – Додж снова остановился, ему опять не хватало воздуха. – Я хотел сказать это тебе тридцать лет. Прости меня за боль, которую я тебе причинил.
– Извинения приняты, – едва слышно выдохнула Кэролайн.
– Спасибо тебе. – Прежде чем окончательно сделать из себя идиота, Додж, опершись о колени ладонями, поднялся с кресла. – Я чудовищно устал. Не могу даже вспомнить, с чего началось сегодняшнее утро.
– Ты пришел в наш номер в хьюстонском отеле и разбудил нас с Берри.
– И это было сегодня?
– Да, день выдался длинный. Но, по крайней мере, Орен Старкс пойман. Мы можем спать спокойно и не беспокоиться о безопасности нашей дочери.
Когда Додж попытался пройти мимо нее к двери, Кэролайн взяла его за руку:
– Спасибо тебе, Додж!
– Не так уж много я и сделал.
– Ты откликнулся на мою просьбу о помощи.
– Я рад, что ты обратилась ко мне.
– Ты был первым и единственным, к кому мне пришло в голову обратиться.
Прошла минута, затем другая, а Кэролайн все не отпускала его руку. Вместо этого она провела пальцем по его вздувшимся венам. Затем медленно перевернула его ладонь, поднесла к губам и поцеловала. Она задержала руку Доджа у своих губ и посмотрела на него глазами, в которых можно было утонуть.
– Столько лет прошло, – хрипло произнесла она, – а мне все еще знакомо твое тело. Я узнала бы эту руку из тысячи.
Додж ошалело смотрел на нее, боясь пошевельнуться и поверить в то, что происходит.
– У тебя было много женщин после меня. Две жены. И все остальные.
Додж сделал неопределенный жест одним плечом.
– Ты…
– Что?
– Ты еще помнишь что-нибудь обо мне?
– Я помню о тебе все! – хрипло произнес Додж.
В улыбке Кэролайн сквозили печаль и неуверенность.
– Я уже не так молода и стройна…
Додж сопротивлялся, пока ему хватало выдержки. Пока хотел сопротивляться. Но больше он не мог сдерживаться. Схватив Кэролайн в охапку, Додж привлек ее к себе. Трудно было представить объятие крепче. Он скользил губами по ее волосам и произносил слова, которые не рассчитывал больше произнести никогда.
– Ты – единственная, кого я любил в этой жизни. Бог свидетель моим словам. – Додж взял Кэролайн за подбородок и чуть приподнял ее голову. – Я все испортил и сам виноват во всем, но я всегда хотел тебя сразу же, как только видел. И с годами ничего не изменилось.
Кэролайн лежала на груди Доджа и слушала, как бьется его сердце. Додж потерся подбородком о ее волосы.
– Ты достаточно спокоен, – улыбнувшись, сказала она.
– Достаточно стар. И ты меня вымотала.
Кэролайн прижалась коленом к его мошонке.
– Тебя вымотаешь! Ты по-прежнему настоящий жеребец.
– Ты так думаешь?
Поставив руку на локоть и положив на нее голову, Кэролайн заглянула ему в лицо.
– Ну, как тебе сказать…
Она провела пальцем по подбородку Доджа, жадно вглядываясь в черты любимого лица.
– Ты никогда не говорил мне до сегодняшнего дня, что жалеешь о случившемся. И у меня до сегодняшнего дня не было возможности тебя поблагодарить.
– Поблагодарить меня?
– За Берри.
У Доджа защипало в горле. Он запустил пальцы в волосы.
– Ты уже поблагодарила меня. Всякий раз, когда ты смотрела на Берри, я понимал, как сильно ты ее любишь. И это – лучшая благодарность для меня, Кэролайн.
Они поцеловались. Кэролайн отстранилась первой и спросила:
– Когда ты собираешься мне рассказать?
– Рассказать что? – с невозмутимым выражением лица переспросил Додж.
– Что у тебя на уме.
– У меня на уме? Прямо сейчас – ты и только ты. Обнаженная. Меня страшно возбуждают твои веснушки. Особенно мне нравятся те, которые на груди.
Кэролайн рассмеялась, но не дала сбить себя с толку.
– Так ты не собираешься мне рассказывать?
– Рассказывать не о чем.
Она пристально посмотрела ему в глаза, потом пробормотала «о’кей» и снова положила голову Доджу на грудь. И, если не считать слов нежности, на этом их разговор прекратился. Иногда Додж шептал что-нибудь грубое, что заставляло Кэролайн вздыхать, смеяться или краснеть. В другие моменты им не нужны были слова, чтобы выразить свои чувства. И это был самый многозначительный акт общения.
Наконец, потершись носом о шею Доджа, Кэролайн сонно произнесла:
– Я хочу, чтобы это никогда не кончалось, но держать глаза открытыми я больше не в силах.
Додж нежно поцеловал ее губы, развернул к себе спиной и прижался сзади к ее ягодицам.
– Я помню, ты любишь спать в позе чайной ложки.
– А я помню, что любишь ты. – И она положила его огромную руку себе на грудь. – Конечно, она уже не такая упругая, как раньше…
– Значение упругости сильно преувеличено. А теперь спи.
И Кэролайн немедленно провалилась в объятия Морфея. А Додж еще долго лежал без сна. Он смертельно устал, но, как и Кэролайн, не хотел пропустить и сотой доли секунды этой их ночи вдвоем. И он не станет тратить время на сон, если можно держать Кэролайн в своих объятиях, чувствуя, какая влажная и мягкая у нее кожа, прислушиваясь к каждому ее дыханию.
И было еще кое-что… То назойливое беспокойство, которое уловила Кэролайн, что-то непонятное, шевелившееся на заднем плане его сознания, терзая подсознание, словно в мозгах поселился надоедливый грызун, что-то, не позволявшее ему расслабиться ни физически, ни морально.
Несмотря на эмоциональные встряски последних дней, Берри спала глубоко и без сновидений. Но проснулась довольно рано, на рассвете. Она приняла душ, оделась и спустилась вниз, чтобы сварить кофе. Когда все было готово, к ней присоединился Додж, выглядевший одновременно невыспавшимся и виноватым. Берри посмотрела мимо него в направлении, откуда Додж появился. Это была спальня ее матери.
Берри подавила в себе желание подразнить его. Вместо этого она предложила Доджу чашку свежесваренного кофе.
– Спасибо! – сказал Додж.
Он положил в чашку две ложки сахара, отпил и неожиданно попросил:
– Тот браслет с амулетом в виде сердечка… Расскажи мне о нем.
– Это был один из нескольких подарков Орена.
И она рассказала Доджу то, что уже поведала в свое время Скаю и шерифу Драммонду. О том, что Орен отказывался брать назад подарки, которые она не хотела принимать.
– Чтобы не встречаться с ним лишний раз, я оставила попытки вернуть подарки. Но почему ты спрашиваешь об этом сейчас?
– Мне вдруг пришло в голову, что мы ни разу не говорили об этом с тех пор, как увидели точно такой же браслет на Салли Бакленд. Тебе было что-нибудь известно о том, что Старкс подарил вам одинаковые браслеты?
Берри покачала головой.
– Твой браслет здесь?
– Наверху. Я привезла с собой все, что подарил мне Орен, когда перебралась в Меррит.
– Похоже, у тебя было предчувствие. Интуиция подсказала тебе, что подарки понадобятся в качестве доказательств.
– А интуицию я, возможно, унаследовала от тебя.
Доджу было приятно это слышать. Но он не стал отвлекаться от темы.
– Не возражаешь, если я взгляну на браслет?
Берри отправилась наверх. Когда она спустилась через несколько минут, ее мать уже была в кухне и наливала себе чашку горячего кофе. Вид у нее был слегка растрепанный, но счастливый. Она смущенно улыбнулась Берри, пробормотала утреннее приветствие, но при этом не сводила глаз с Доджа.
Берри собрала все, что дарил ей Орен Старкс, в один небольшой холщовый мешочек на «молнии». Сейчас, расстегнув его, она вывалила содержимое на кухонный стол и стала перебирать безделушки в поисках браслета.
Покопавшись немного, она непонимающе посмотрела на Доджа и Кэролайн.
– Его здесь нет. Но как такое может быть? Последний раз, когда я видела браслет, он лежал вместе со всем остальным.
– Когда это было? – спросил Додж.
– Я не помню точно.
– До того, как ты сюда переехала, или после?
– После. Я пыталась уговорить себя, что надо поставить решительную точку во всей этой истории и выкинуть все, что может напомнить мне об Орене. Потом я передумала. Но браслет был там. Я уверена в этом. Браслет был самым личным из подарков Орена.
– Может, ты вынимала его зачем-нибудь и не помнишь?
– Ну, конечно, я бы помнила! – Тут же устыдившись того, что срывает свое растущее беспокойство на матери, Берри взяла ее руку и крепко сжала. – Я бы помнила, мама, – спокойно произнесла она, опускаясь в кресло, и тут ей в голову пришла новая мысль. – Уж не думаете ли вы…
– …что это твой браслет был на запястье Салли Бакленд?
Додж закончил за Берри эту ужасную мысль. Берри очень хотелось опровергнуть ее, пока она не стала установленным фактом.
– Но этого не может быть. Как бы Орен сумел забрать его у меня?
Додж прочистил горло.
– Вероятно… всего-навсего вероятно, что Старкс был здесь.
– Здесь? Ты имеешь в виду – в доме?
Берри и Кэролайн с изумлением выслушали рассказ Доджа о фотографиях, обнаруженных в мусорной корзине недалеко от мотеля, где прятался Старкс, пока на него не наткнулся Дэвис Колдер.
– Похоже, он проводил, так сказать, разведку на местности. Там были снимки дома со всех ракурсов. И твои снимки, – неохотно рассказал Додж. – Чтобы сделать такие снимки, даже используя телескопический объектив, надо подобраться довольно близко. Возможно, у него хватило наглости и на то, чтобы зайти внутрь, когда никого не было, и чувствовать себя здесь как дома.
– Он ведь знал, где искать твою спальню, в тот вечер, когда подстрелил Бена Лофланда, – сказала Кэролайн.
Берри обняла себя руками за плечи, чувствуя под пальцами мурашки, покрывшие ее кожу.
– Он рылся в ящиках моего туалетного столика? Рылся в моих вещах? – при мысли об этом ей стало плохо.
– Мы не знаем этого наверняка. Но есть вероятность.
– Я хочу увидеть эти фотографии, – потребовала Берри.
– Нет, не стоит. Поверь мне.
– Я хочу увидеть их, Додж!
Додж едва слышно выругался. Берри разобрала, что ругается он на себя за то, что рассказал ей о чертовых фотографиях.
– Тебе придется попросить об этом Ская, – сказал Додж. – Он заставил меня вернуть фотографии ему.
Как раз в этот момент зазвонил его сотовый телефон.
– Черта помянешь… – пробормотал Додж, взглянув на определитель номера, и ответил на звонок.
Послушав, что говорит ему Скай, Додж кратко ответил, что они уже в пути, и сообщил Кэролайн и Берри:
– Старкс вроде бы приходит в сознание.
– Зрелище отвратительное, – предупредил их Скай перед входом в палату интенсивной терапии.
Внутри палаты, на кровати, окруженной медперсоналом – врачом и несколькими медсестрами, каждый из которых был занят каким-то своим делом, но все вместе хаотично двигались, пытаясь помочь пациенту, который проявлял явные признаки возбуждения, – изо всех сил старался вырваться из пут, стеснявших его движение, Орен Старкс.
Одна из медсестер, заметив вошедших, подошла к двери.
– Вам лучше подождать в коридоре, помощник Найланд, – сказала она. – Я приду за вами, если он начнет говорить связно.
Предложение покинуть палату было вежливым, но недвусмысленным, поэтому они все переместились в небольшую зону ожидания. Берри и Кэролайн уселись на небольшой диванчик.
– Как все это мучительно, – покачала головой Кэролайн.
Она не стала развивать свою мысль. Сказанного было вполне достаточно.
Додж сел на стул, достал из кармана пачку сигарет, повертел ее в руке и положил обратно. Скай стоял у двери, опершись спиной о стену. Вид у него был напряженный и настороженный, как у солдата, ожидающего новых залпов после короткого перерыва в артобстреле.
Некоторое время все четверо молчали. Но переполнявшее Берри волнение искало выхода наружу, и девушка не выдержала.
– Я крала у него, – вдруг выпалила она. – Я крала у Орена. И подставляла его.
Все посмотрели на нее в изумлении.
Прежде чем они успели что-то спросить и прежде чем ее окончательно покинет выдержка, Берри продолжила:
– Вы ведь знаете, что Орен работал над кампанией, которую мы с Беном закончили в пятницу.
Все одновременно кивнули.
– Это было как раз тогда, когда наступила развязка истории с Салли Бакленд. Она уволилась, и стало ясно, что причиной тому был Орен.
Поколебавшись, Берри смущенно опустила голову.
– Ну так вот, это не совсем так. Это я заставила всех понять, что причиной был Орен.
– Что ты имеешь в виду, Берри? – недоумевала Кэролайн.
– Руководство спросило меня о причинах увольнения Салли. И я сказала, что дело в Орене Старксе.
– И это было правдой.
– Дай мне договорить, мама, пожалуйста! – Берри сделала паузу, собираясь с мыслями. – Я заставила руководство думать, что они только что чудом избежали скандала и дорогостоящего судебного иска о сексуальных домогательствах. В то время как на самом деле Салли никогда не думала ни о чем таком. Я пошла дальше: я намекнула, что в конторе есть и другие женщины, готовые довести дело до такого уровня. Это взбудоражило их. Они спросили, насколько плохи дела. И что я думаю, как женщина и их сотрудник, по поводу того, как им следует поступить с Ореном. Сделать ему предупреждение и дать испытательный срок или уволить сразу? Есть ли шанс, что он исправится, и является ли он незаменимым сотрудником? Думаю, вы догадываетесь, что я им сказала. Я промолчала о потрясающей работе Орена. Я не сказала начальству, что именно его идея оказалась лучшей и легла в основу кампании. Вместо этого я лила воду на мельницу их паранойи и подвигала к мысли, что будет хуже во всех отношениях, если Орен останется в компании. И на следующий день он получил розовую бумажку с уведомлением об увольнении. Ему не позволили взять с собой никакие свои работы. Его вывели из здания в сопровождении охраны, словно он был преступником. И он им стал, – едва слышно, срывающимся голосом добавила Берри.
Несколько долгих секунд все молчали, затем заговорил Додж:
– Вот тут стоп. Ты не можешь винить себя в том, кем стал Орен. Людей часто увольняют с работы. Но они не превращаются в убийц. Он был уже таким до того, как его уволили.
– Он прав, Берри, – Скай говорил с меньшим пылом, чем Додж, но так же уверенно.
– Это еще не конец истории. После увольнения Орен несколько раз просил меня за него заступиться. А я водила его за нос, говорила, что пыталась вернуть ему работу, но решение «Делрэй» оставалось неизменным. Это была ложь. Я никогда и ни с кем о нем не говорила. Совсем наоборот. Когда Орен ушел, я принимала похвалы за его работу. И Бен тоже, поскольку он тоже молчал. Он знал, как я разыграла эту партию. И молча соглашался со мной. Бен тоже никогда и ни с кем не говорил о том, какой неоценимый вклад внес в разработку кампании Орен. Впрочем, – добавила она чуть тише, – недавно я узнала, что Бен никогда после этого не доверял мне до конца.
Берри сделала паузу, чтобы перевести дыхание.
– Что касается Салли, это я подговаривала ее уволиться. Я говорила ей, что она никогда не избавится от Орена, если останется в «Делрэй».
– И это тоже было правдой, – вставила Кэролайн.
– Скорее всего, – согласилась Берри. – Но у меня были эгоистичные причины советовать ей уволиться. Салли была хорошей. Клиенты любили ее за скромность и непритязательность. Начальство тоже. Она представляла для меня угрозу. Я хотела, чтобы она ушла. И подталкивала ее к этому. Я убивала таким образом двух зайцев. Избавлялась от Салли, уговорив ее уйти, и от Орена, намекнув руководству, что Салли уволилась из-за него. И все это – чтобы получить повышение.
Она повернулась к Кэролайн и сказала, обращаясь к ней:
– Никто так не гордится твоими выдающимися успехами, как я, мама! Но очень трудно жить, имея перед глазами такой пример. У меня тоже есть амбиции, но нет ни твоего терпения, ни твоего стиля, ни твоей грации. Думаю, я из другого теста, – сказала она, задумчиво поглядев на Доджа. – В любом случае чувство вины и напряжение внутри меня росли. Именно поэтому я тогда устроила тебе ту безобразную сцену, а потом еще одну, не менее безобразную, обнаружив на пороге своего дома Орена Старкса. Я приехала сюда, в Меррит, чтобы мозги встали на место, чтобы определиться с приоритетами. И тут я поняла, что вела себя неподобающим образом и надо постараться исправить хоть что-то из сделанного. И я позвонила Орену в прошлый четверг, чтобы сказать ему, что его имя обязательно будет упомянуто в материалах кампании во время ее презентации. Но этого оказалось недостаточно, – тихо добавила Берри после паузы.
Тишину, становившуюся все более напряженной, прервал тяжелый вздох Доджа.
– Если ты спросишь меня, все это полная ерунда. Хорошо, возможно, ты позволила своим амбициям немного выйти из-под контроля. Но Салли Бакленд была взрослым человеком, способным принимать решения. Может быть, ты и подговаривала ее, но уволиться решила она сама. Что касается Старкса, – продолжал Додж с презрительной гримасой, – в этом умном с виду парне жил негодяй со странностями и агрессивными наклонностями. И только и ждал возможности вырваться наружу. – Он ткнул в Берри указательным пальцем. – В общем, ты во всем созналась. И забудь об этом.
Берри почувствовала прилив самых теплых чувств к этому человеку и, наверное, обязательно сообщила бы ему об этом вслух, но тут на пороге двери, ведущей в палату, неожиданно появился лечащий врач Орена.
– Есть ли среди вас кто-то по имени Берри? – спросил он.
Берри встала.
– Он вновь и вновь произносит ваше имя.
– Мне следует?..
Врач деловито пожал плечами.
– Это уж вам решать.
И исчез так же быстро, как и появился.
Кэролайн взяла Берри за руку.
– Не ходи туда. Нам вообще не следовало приезжать…
Берри посмотрела на Доджа, молча спрашивая его мнение.
– Как жаль, что мерзавец не сдох в Большом Лесу, избавив тебя от всего этого, – сказал Додж.
Берри встретилась глазами со Скаем, который тут же произнес:
– Если ты все же решишь зайти к нему, я пойду с тобой. Я должен слышать, что он скажет.
Берри подошла к Скаю, он взял ее под локоть, и вместе они вышли из зоны ожидания и направились по коридору к палате интенсивной терапии.
Палата внутри напоминала сцену из фильма ужасов. Берри с замиранием сердца подошла к кровати. Веки Орена Старкса подрагивали. И он как зачарованный повторял и повторял имя Берри. Руки его беспорядочно двигались, пальцы цеплялись за изголовье кровати, к которому он был привязан.
– Он слышит меня? – спросила Берри.
– Можете попытаться, – сказала одна из медсестер.
Берри собралась с силами и произнесла:
– Орен!
Не получив ответа, девушка прочистила горло и сказала уже громче:
– Орен? Ты слышишь меня? Это Берри.
Орен открыл глаза, но взгляд его был блуждающим, несфокусированным. Он снова произнес ее имя каким-то тонким, срывающимся голосом.
– Да, это я, – Берри думала изо всех сил, что бы еще сказать такое, что не выглядело бы абсолютно неуместным. – Ты в больнице. Доктора и медсестры пытаются тебе помочь.
– Берри, – Орен снова произнес ее имя, часто моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на ее лице. – Берри…
– Я здесь.
– Ты жива.
– Да.
– Ты должна быть мертва.
Берри, резко вдохнув воздух, невольно отшатнулась. Скай положил руку на плечо девушки и сказал:
– Пойдем-ка отсюда.
Но прежде чем Берри успела его послушаться, Орен Старкс умудрился вывернуть руку так, что сумел схватить ее за запястье. Берри в ужасе смотрела на его холодные влажные пальцы, сжимавшие ее руку. Глаза его были теперь широко раскрыты и смотрели прямо в лицо Берри. Осознание горевшего в них сумасшествия заставило девушку испуганно всхлипнуть.
– Ты умрешь, – злобно прошипел Орен Старкс. – Ты умрешь, Берри!
Берри вырвала у него руку и отшатнулась, наткнувшись на стоявшего за ней Ская. Но она была не в силах отвести глаз. Маниакальный взгляд Орена словно бы гипнотизировал ее. И вдруг веки его снова задрожали, шея как-то странно выгнулась, голова впечаталась в подушку, сбив при этом бинт, закрывавший отверстие в черепе, из которого тут же показался выпирающий мозг. Тело Орена Старкса билось в конвульсиях.
– У него судороги, – сурово сказала одна из медсестер.
Скай развернул Берри к себе и вывел ее из палаты. Едва они оказались в коридоре, девушка упала в его объятия.
27
Скай понимал, что, если он вернется в полицейское управление сразу после смерти Орена Старкса, на него тут же накинутся репортеры и помощники шерифа, жаждущие узнать самые грязные и неприличные подробности. Ему нужна была передышка, прежде чем снова кинуться в пекло, поэтому сейчас Скай отвечал на звонки, сидя за собственным письменным столом.
Разбираться с нерешенными вопросами проще было тут, где его не будут постоянно отвлекать. Перед Скаем был сотовый телефон, кувшин горячего кофе и список тех, кому необходимо позвонить. Первый звонок был шерифу Драммонду, который высказал полагающееся к случаю сожаление по поводу потерянной жизни Орена Старкса, а затем похвалил Ская за операцию по его поимке.
– Это была совместная операция, сэр.
Шериф велел ему не прибедняться, затем спросил о Кэролайн и Берри и после того, как Скай заверил его, что обе женщины в порядке, насколько можно быть в порядке после всего случившегося, вдруг огорошил его известием о том, что не намерен избираться на следующий срок.
– Пора передать значок, – сказал он и добавил: – Я был бы рад видеть тебя своим преемником. Никто не справится с этой работой лучше. И я говорю это не только потому, что сегодня ты герой дня.
– Я высоко ценю ваше доверие, – ответил на это Скай.
– Ты его заслужил. Подумай о моем предложении. Мы вернемся к нему позже.
Скай был польщен и приятно возбужден открывающимися перспективами, но не мог позволить себе погрузиться в мечты о светлом будущем, когда в настоящем оставалось еще столько всего несделанного. В данный момент, например, ему предстояло совершить еще кучу звонков. Один из них был в дом престарелых, в котором находилась мать Орена Старкса. Администратор напомнила ему, насколько больна пациентка, о которой идет речь.
– Она ни на что не реагирует, мистер Найланд.
– Я понимаю, мэм. Но она должна быть официально уведомлена о кончине своего сына.
Поскольку в документах Орена Старкса не было найдено никаких соответствующих распоряжений или упоминаний о душеприказчиках, Скай договорился о похоронах с погребальной конторой Меррита.
Последний звонок он адресовал хьюстонскому детективу Родни Аллену, которому подробно рассказал об операции по поимке Старкса.
– У него было мало шансов выжить с простреленной головой, – сказал Скай. – И он умер сегодня утром, так и не раскаявшись и продолжая желать смерти мисс Мелоун.
– Я рад, что вы поймали его.
– Я тоже.
Аллен попросил прислать кое-какие бумаги, необходимые, чтобы закрыть дело Салли Бакленд, и Скай обещал переправить ему необходимые материалы, как только они будут подписаны.
После короткой паузы Аллен произнес:
– Я проверил этого вашего Хэнли.
– Он тот, кого хочется иметь рядом в минуту опасности, – твердо произнес Скай.
– Ну, если вы так говорите…
– Я так говорю.
Прежде чем Аллен успел сказать что-то еще, Скай нажал на кнопку. И почти одновременно раздался стук в дверь.
Берри смотрела на Ская сквозь стекло двери, надеясь разглядеть первую реакцию на свое неожиданное появление. Но прежде чем она успела различить выражение его лица, Скай открыл дверь. На нем были джинсы и белая футболка навыпуск. И он был босым.
– Привет.
– Привет.
Скай посторонился, давая девушке пройти. Переступив порог, Берри оказалась в кухне, где пахло свежесваренным кофе. Она заметила лежащие на столе предметы, включая полицейский блокнот, исписанный твердым мужским почерком.