Секреты леди Бартон Анна

Глава 19

Пастель – мелки для рисования, состоящие из пигмента, смешанного с маслом и воском.

Пастельные тона – нежные, приглушенные оттенки легких тканей, из которых шьют платья для молодых незамужних леди.

Дафна никогда прежде не встречала мистера Хэллоуза, однако он ее видел, и она сразу поняла, где именно. Стоило ли удивляться, что лорд Фоксберн упрямо отводил взгляд? Тем самым граф старался предупредить, чтобы она держалась как можно дальше от мистера Хэллоуза, и не напрасно.

Дафна надвинула шляпку на глаза и покачала головой.

– Уверена, что не имела чести с вами встречаться. Но все вокруг часто говорят, что я обладаю самой заурядной внешностью.

– «Заурядная внешность» – это не про вас. – Мистер Хэллоуз подошел ближе, обдав волной резкого запаха, характеризующего его как человека неопрятного и к тому же злоупотребляющего алкоголем. – Куда больше вам подходит слово «изысканная». – Он вытянул руку, как будто собирался приподнять подбородок своими толстыми пальцами.

Рядом мгновенно возник Бенджамин, и рука упала как камень.

– Мисс Ханикот и мисс Ситон, – произнес граф с подчеркнуто холодной вежливостью. – Позвольте представить вам мистера Хэллоуза, ближайшего соседа лорда Билтмора. Его отец, барон Чарлтон, владеет обширным поместьем в паре миль отсюда.

Сын барона Чарлтона. В ушах странно зазвенело, дышать стало нечем. Что бы ни сказал новый знакомый, выход один: отрицать даже самую отдаленную причастность к портрету. Но прежде хорошо бы не упасть в обморок.

– Рад встрече, леди, – жеманно протянул Хэллоуз. Зачесанные назад длинные светлые волосы росли на лбу некрасивым треугольником, который принято называть вдовьим пиком.

– Мисс Ситон приехала сюда со своими родителями, лордом и леди Уоршем, и сестрой, – пояснил Бенджамин.

– А вы, мисс Ханикот? – Мистер Хэллоуз масляно ухмыльнулся.

Граф ответил первым.

– Мисс Ханикот гостит в поместье вместе с матушкой, миссис Ханикот, и близкими подругами, леди Оливией и Роуз Шербурн. Ее сестра – герцогиня Хантфорд. Доводилось ли вам встречаться с герцогом Хантфордом? Этот чрезвычайно влиятельный аристократ не даст в обиду никого из родственников.

Дафна похолодела от ужаса. Лорд Фоксберн, несомненно, руководствовался благородными побуждениями, однако стремление унизить мистера Хэллоуза могло закончиться плохо: вдруг тот заподозрит, что ей есть что скрывать? Сама она предпочла бы убедить опасного собеседника, что сходство с портретом – не больше, чем случайное совпадение.

Мистер Хэллоуз потер квадратный подбородок.

– Уверен, что видел вас раньше, мисс Ханикот. Вот только не припомню, где именно. Может быть, вы бывали в нашей деревне?

Дафна взяла на вооружение самую очаровательную из своих улыбок и как можно любезнее произнесла:

– Впервые пользуюсь приятной возможностью побывать в этих краях. Несколько последних лет я провела в Лондоне, а сельскую жизнь принимаю как долгожданную перемену обстановки. Насколько мне известно, после пикника нас ждет партия в крикет. Вам знакома эта игра, мистер Хэллоуз?

– А в какой части города вы живете? – Попытка сменить тему безнадежно провалилась. Вопрос относился к разряду неприличных; как отвечать, Дафна не знала. К счастью, лорд Фоксберн снова поспешил на помощь.

– Вы, Хэллоуз, не вхожи в те круги, в которых вращается мисс Ханикот. – Синие глаза сверкнули, подобно предупредительной вспышке с кормы боевого корабля. – Позвольте познакомить вас с остальными гостями. – Граф решительно взял мистера Хэллоуза под руку и увел в сторону.

Тот, однако, обернулся и с подозрительной улыбкой на липких губах посмотрел через плечо. У Дафны испуганно застучало сердце.

– Что ж, – сухо заметила Луиза, – будем считать, что беседа получилась плодотворной.

Дафна с трудом подавила нервную дрожь.

– По сравнению со своим спутником лорд Фоксберн представляется почти милым. Не могу сказать, что мечтаю продолжить знакомство.

– Правда? Боюсь только, что джентльмен не почувствовал неприязненного отношения. Но вы побледнели. Почему бы нам не наполнить тарелки и не присесть за стол?

– Отличная идея, – согласилась Дафна, однако едва прикоснулась к еде. Опасные намеки мистера Хэллоуза затмили все, что происходило вокруг, и невыносимо тяготили.

Она сидела в кругу потомственных аристократов с правильной вилкой в руке, в дорогом, но в то же время скромном и элегантном платье. На первый взгляд – истинная леди с безупречными манерами.

Но в душе она до сих пор оставалась женщиной с портрета.

Доведенной до отчаяния. Непристойной. Пристыженной.

Приличная одежда и приличное общество не в состоянии помочь преодолеть прошлое. И сегодня оно бесцеремонно напомнило о себе устами вульгарного, грубого мистера Хэллоуза.

Хорошо еще, что он не заговорил о портрете, не смог вспомнить, где именно ее видел. Если лорд Чарлтон и в самом деле спрятал улику, то, возможно, удастся продержаться еще немного. Ровно столько, чтобы решить, куда уехать из Лондона, в каком краю найти глухую деревню, где никто не будет спрашивать, почему блестящему светскому обществу и семье она предпочла уединение и участь старой девы. Столько, чтобы Оливия и Роуз успели удачно выйти замуж, а мама заняла достойное положение в свете. Столько, чтобы успеть прижать к сердцу маленькую племянницу, когда та появится на свет. Дафна улыбнулась: забавная уверенность Аннабел в том, что родится именно девочка, судя по всему, оказалась заразной.

Бенджамин посмотрел со значением; однако, если он и пытался внушить какую-то мысль, расшифровать послание не удалось. В любом случае необходимо с ним поговорить.

Сейчас, однако, предстояло принять участие в общей забаве и сыграть в крикет.

Перспектива кидать мячик на солнцепеке энтузиазма не внушала, но Дафна не могла оставить Оливию на произвол судьбы. Вечером подруга крайне серьезно и вдумчиво определяла состав команд. В конце концов после долгого размышления, трижды изменив окончательный расклад, решила, что им с мистером Авериллом лучше играть отдельно, так будет проще и удобнее неотрывно наблюдать за предметом воздыханий во время матча, да и новое платье удастся продемонстрировать во всей красе.

Оливия считала вариант очень удачным.

Впрочем, неожиданное появление мистера Хэллоуза заставило внести в список некоторые изменения. Чтобы сравнять количество игроков, Оливия уговорила лорда Фоксберна взять на себя обязанности отбивающего. Дафна хмуро смотрела, как, слегка прихрамывая, граф идет к своей команде. Если ему придет в голову предпринять что-нибудь по-настоящему глупое и опасное, например, побежать, то ей ничего не останется, как ответить тем же, – например, блокировать попытку. Одна надежда: до крайности дело не дойдет.

Никто, кроме Оливии, не догадался подумать о составе команд, а тем более предложить осознанный план матча, так что ее интриги оказались не напрасными.

Она вышла на середину лужайки, на время превратившейся в игровое поле, и звонко хлопнула в ладоши.

– Я распределила участников таким образом, чтобы команды оказались равными по силам. – Она достала из кармана сложенный листок, развернула и огласила: – Команды будут носить названия «А» и «Б».

– Не очень-то оригинально, правда? – поддразнил лорд Уоршем.

Ничуть не смутившись, Оливия продолжила:

– Роуз назначается капитаном команды «А», а я возглавлю команду «Б». – Сестра, явно смущенная возложенной ответственностью, вяло помахала. – В ее команду войдут мисс Джейн Ситон, мистер Аверилл, мистер Фогг, лорд Фоксберн и мистер Хэллоуз. Со мной будут играть мисс Ханикот, мисс Луиза Ситон, лорд Билтмор, мистер Эдланд и лорд Уоршем. Хотя количество участников матча меньше положенного, во всем остальном правила должны соблюдаться неукоснительно.

– Но как же играть? У нас ведь нет ворот, – недоуменно развел руками мистер Эдланд.

– Одну минуту. – Лорд Билтмор демонстративно поднял две ветки с заостренными концами, воткнул их в землю на одном краю поля и перешел на противоположную сторону, чтобы повторить процедуру. – Я позаботился и об остальном оборудовании. – Он взял заранее приготовленный холщовый мешок, театрально раскрыл его и извлек из недр мяч и биту.

Под бдительным руководством Оливии игра началась. Лорд Билтмор и мистер Аверилл удостоились ответственной роли подающих. Джентльмены сняли сюртуки, чтобы одежда не стесняла движений, и остались в рубашках и жилетах. Оливия скинула шляпку, но Дафна не осмелилась последовать примеру подруги из опасения, что мистер Хэллоуз сможет рассмотреть лицо. Спортивным духом прониклись все – и игроки, и зрители, – хотя, по мнению Оливии, ни один из участников не отнесся к матчу с должной степенью ответственности.

Особенно острое раздражение вызывала полная неспособность Дафны отразить даже самую простенькую подачу. Она не могла устоять на месте, когда мяч летел навстречу, как шальная пуля. К тому же ум был занят вопросами значительно более серьезными, чем крикет. После четвертой безуспешной попытки попасть по сумасшедшему снаряду мисс Ханикот сдалась и сочла за благо передать биту Луизе.

Однако лорд Фоксберн не позволил проявить слабость, слегка прихрамывая, он подошел и авторитетно указал на ошибку:

– Стоите слишком далеко от ворот. Идите сюда. – Не дожидаясь повиновения, взял за плечи и собственноручно переставил. Хорошо, что поля шляпы скрыли внезапный румянец.

– Мяч летит слишком быстро; я даже не успеваю его заметить.

– Это потому, что вы закрываете глаза.

– Какое галантное наблюдение!

Щеки коснулось теплое дыхание.

– Позвольте, помогу.

Граф зашел сзади, обнял и крепко сжал биту вместе с ладонями.

– Дождитесь подачи. Как только услышите мою команду, замахивайтесь сильнее и бейте. Все обязательно получится. Вот, смотрите. – Он продемонстрировал плавное, легкое движение, совсем не похожее на ее отчаянные и бесполезные рывки.

Дафна расправила плечи.

– Сейчас попробую.

Лорд Фоксберн остался стоять за спиной, но руки убрал и дал возможность действовать самостоятельно.

Мистер Аверилл прицелился и энергично послал снаряд. Дафна изо всех сил вцепилась в биту и строго-настрого запретила себе закрывать глаза.

Мяч стукнулся о землю, отскочил и понесся прямо на нее.

Проклятие! Она все-таки зажмурилась, пусть только на мгновение.

– Пора, – произнес Бенджамин, и Дафна размахнулась.

Она попала по мячу, хотя точнее было бы сказать, что тот сам каким-то чудом попал в биту. Оливия завизжала и замахала руками, напоминая, что пора бежать, однако Дафна стояла и с изумлением смотрела, как мяч отлетел примерно на два ярда и упал. Результат, конечно, не блестящий, но все равно лучше, чем промах.

Бенджамин счел миссию выполненной и с довольным видом вернулся на свое место.

– Не пора сделать перерыв? – предложила Луиза. Она стояла на краю поля и обмахивалась веером так энергично, словно собиралась надуть паруса небольшой лодки. – Ужасно жарко, и пить хочется.

– И мне тоже, – поддержала Джейн. – Давайте немного посидим в тени. – Половина игроков с готовностью спряталась под навес, а вторая половина осталась на поле.

– Но ведь мы не закончили даже двух раундов! – Оливия воинственно подбоченилась.

– Может быть, после перерыва игра пойдет веселее? – неуверенно предположила Дафна.

– Была бы счастлива. Пока события развиваются совсем не так, как мне бы хотелось.

– Сочувствую и буду рада помочь.

– Помочь тебе удастся только в одном случае: если придумаешь, как привлечь внимание Джеймса. – Оливия подняла мячик, подкинула его в воздух и ловко поймала. – А я-то надеялась поразить его знанием правил и сноровкой.

Дафна улыбнулась.

– Ясно, что среди нас ты единственная понимаешь, что и как надо делать. Да и многие джентльмены знают правила хуже тебя.

Высокая оценка не была преувеличением. Жаль только, что чем упорнее Оливия старалась завоевать расположение мистера Аверилла, тем рассеяннее он выглядел. Впрочем, заслуженная похвала даром не прошла, и Оливия согласилась немного отдохнуть.

Подруги уселись в тени и налили по бокалу лимонада, однако, несмотря на ветерок и прохладный напиток, Дафна все равно чувствовала себя поникшим от жары цветком. Когда-то пышные рукава безвольно прилипли к плечам, а старательно завязанный под подбородком бант смялся и обвис. Утешало одно: все вокруг выглядели такими же утомленными, потрепанными и жалкими.

– Пойду проведаю маму. Узнаю, как она себя чувствует. – Дафна встала. – Через несколько минут вернусь.

Миссис Ханикот выглядела бодрой, однако дочь беспокоилась, как бы жара ее не утомила. Когда она подошла, мама оживленно обсуждала с леди Уоршем лондонских модисток. Собеседница даже не подозревала, что молодая герцогиня Хантфорд когда-то зарабатывала на жизнь шитьем. Дафна остановилась в нескольких ярдах, чтобы дождаться паузы, однако вскоре почувствовала, как кто-то грубо схватил за руку.

– Вы излишне скромны, мисс Ханикот. – Она обернулась и оказалась лицом к лицу с мистером Хэллоузом. Тот улыбался, демонстрируя дурные зубы.

Дафна рывком освободилась и оглянулась, надеясь увидеть Бенджамина. Где же он?

– Ищете инвалида? Наверное, устал и решил вздремнуть.

– Ваш тон непозволителен, мистер Хэллоуз.

– О, зачем же так строго? Со мной притворяться незачем. Я вспомнил, где вас видел, и это было не в церкви.

– Возможно, вам просто кажется, что видели. Мы ни разу не встречались.

– А я и не говорю, что встречались. Но я вас все равно знаю, потому что видел ваш портрет.

Рука задрожала, и лимонад в бокале предательски плеснул, норовя вылиться.

– Никто и никогда не писал моего портрета. Прошу извинить.

– Не убегайте. Нам есть что обсудить. – Хэллоуз схватил Дафну за рукав.

– Сомневаюсь, сэр. – Она выразительно взглянула на грубую ладонь. Он усмехнулся и убрал руку.

– Посоветовал бы проявить больше сговорчивости. Картина принадлежит моему отцу. Сумасшедший старик куда-то ее спрятал, но я все равно найду. На любом аукционе за нее назначат немалую цену. Ну, а прежде чем продать, можно будет устроить званый обед и порадовать гостей прекрасным произведением. Надеюсь, вы не откажетесь присутствовать, мисс Ханикот.

Несмотря на смятение, голос прозвучал ровно и холодно.

– Уверена, что буду занята.

Хэллоуз рассмеялся громко и развязно – так, что мама и леди Уоршем обернулись и посмотрели с удивлением. Дафна постаралась мило улыбнуться, словно находила собеседника исключительно приятным. Главное – не впутывать в грязную историю маму или еще кого-то из близких. А единственный человек, который мог бы помочь, бесследно исчез.

Мистер Хэллоуз осмотрел Дафну с ног до головы и сладострастно облизнул губы; сразу захотелось принять ванну, отмыться от сального взгляда.

– Существует немало вариантов взаимовыгодного соглашения, – ухмыльнулся Хэллоуз. – Когда образумитесь, дайте знать. Только не тяните, ждать я не люблю.

Глава 20

Лорд Фоксберн стоял у окна, рассеянно крутил в пальцах пустой стакан и смотрел, как Роуленд Хэллоуз что-то крикнул своему вознице и скрылся в карете. Громоздкий экипаж медленно, шумно покатил по аллее, пока наконец не скрылся за холмом.

Сын лорда Чарлтона оказался невежественным дикарем – опасным, как спичка возле бочки с порохом.

Единственный надежный способ его обезвредить – выкупить портрет. И он, Бенджамин Элиот, непременно это сделает.

Только не сейчас, а позже, когда вернется в Лондон.

Напишет барону письмо и предложит хорошую сумму. Конечно, переговоры потребуют значительно больше времени, чем хотелось бы, но иного разумного пути просто не существует.

А сейчас он спрятался в своей комнате, потому что не мог оставаться рядом с Дафной. Испытание оказалось непосильным; непреодолимое обаяние мисс Ханикот толкало на непростительные глупости. Надо же было обнять ее прямо на лужайке, на глазах у всех! Пока они остаются под одной крышей, искушение будет лишь усиливаться. Следовательно, надо отсюда уезжать, причем чем быстрее, тем лучше. Осмелившись прийти к нему в спальню, Дафна проявила опасную опрометчивость, и он не имел права подвергать ее новым рискам. Тем более что ее репутация и без того висела на волоске.

Его задача – спасти Дафну от позора, а не вовлекать в испытания.

Итак, впервые в жизни он поступит разумно и правильно: вернется в Лондон и продолжит опекать и воспитывать Хью – во всяком случае, до тех пор, пока парень не дорастет до свалившегося на него титула и не найдет достойную молодую леди, способную стать верной спутницей жизни. Одновременно можно будет вести переговоры относительно портрета и раз в месяц информировать Дафну о ходе дел. Когда же, наконец, оба обязательства достигнут логического завершения, он с чувством исполненного долга умоет руки и устранится. Навсегда. И не потому, что общество Хью и Дафны ему неприятно. Совсем наоборот: оттого что им без него будет лучше.

Сегодня нога вела себя прекрасно, но память о вчерашней агонии заставляла проявлять осторожность, а потому при первой же возможности Бенджамин ушел с крикетного поля, поднялся к себе и выпил стакан бренди – для профилактики.

А сейчас собрался налить еще порцию.

Стук в дверь заставил отвлечься от размышлений.

Миссис Норрис появилась на пороге с письмом в руке.

– Милорд, меня попросили передать вам вот это.

Лорд Фоксберн поставил стакан, присел на оттоманку, дождался, пока экономка выйдет, и только после этого сломал восковую печать.

«Мне необходимо поговорить с Вами наедине. Если сможете, спуститесь, пожалуйста, в библиотеку после того, как все разойдутся по своим комнатам».

Граф поднес записку к лицу и глубоко вдохнул. Неповторимый цитрусовый аромат исходил даже от листка бумаги, к которому прикасалось ее перо. Впрочем, не исключено, что все это лишь фантазия, – не больше, чем игра воспаленного воображения.

Встреча с Дафной в библиотеке была по меньшей мере нежелательна.

И все же Бенджамин не сомневался, что, как только коридоры опустеют, он спустится вниз – в заставленную старинными шкафами сумрачную комнату. Хотя бы для того, чтобы попрощаться.

Вечер затянулся до бесконечности: Хью и его школьные товарищи расходиться явно не собирались. Бренди и бильярд казались им прекрасной заменой такого скучного занятия, как сон. Видит бог, лорд Фоксберн вовсе не имел ничего против дружеского общения и чисто мужского веселья, но почему же именно сегодня ночью молодым людям пришло в голову играть партию за партией и опустошать стакан за стаканом? И вот в третьем часу Эдланд и Фогг наконец с трудом вскарабкались по лестнице и, постоянно натыкаясь на стены, с громким смехом поплелись в свои комнаты.

Лорд Фоксберн подождал еще четверть часа, чтобы убедиться, что весельчаки окончательно угомонились, и только после этого осторожно открыл дверь и медленно, стараясь ступать как можно мягче и вообще не издавать ни звука, зашагал по знакомым коридорам.

Дверь в библиотеку была закрыта, но сквозь щель внизу пробивался слабый свет. Граф вошел и для надежности повернул в замке ключ.

С первого взгляда комната показалась пустой, но уже в следующий момент из-за спинки глубокого кресла выглянула Дафна.

– Бен. – Она неловко встала и сжала руки. – А я уже решила, что вы не придете.

Да, ее веру в него трудно было назвать безоговорочной, а приветствие – радостным. Бенджамин, конечно, не рассчитывал, что ему тут же бросятся на шею, но неужели трудно проявить хотя бы каплю дружелюбия?

– И вот я здесь.

– Простите за доставленные неудобства. – Дафна подошла ближе. Простое серое платье выглядело старым – скорее всего она носила его еще до того, как сестра вышла замуж за герцога и жизнь в корне изменилась. Тем дороже и милее показался облик прежней, бедной девушки.

– После вашего ухода с пикника кое-что произошло. – Руки ее дрожали. – И вы – единственный человек, с кем я могу поговорить.

– Давайте присядем. – Бенджамин подвел мисс Ханикот к низкому подоконнику в алькове дальней стены и усадил на бархатную подушку. Принес лампу, шаль и устроился рядом. Пристроил трость к стене, лампу поставил на пол возле ног, а шаль накинул на печально опущенные плечи. Все, что утонуло во мраке за пределами небольшого круга света, сразу утратило значение, стало далеким и почти призрачным. Здесь и сейчас были только они вдвоем – ну и, разумеется, та проблема, которая свела их в столь поздний час.

– Так-то лучше, – заговорил граф. – А теперь расскажите, что случилось. Роуленд Хэллоуз вышел из тени?

– Да. Он все знает. – В глазах Дафны блеснули слезы.

– Даже если он подозревает, что на портрете изображены вы, доказать он все равно ничего не сможет. Чарлтон спрятал картину.

– Мы думаем, что спрятал. Надеемся. Но что, если мистер Хэллоуз начнет искать и найдет? В конце концов, он живет в доме отца.

Справедливо. Лорд Фоксберн успел поговорить о сыне барона с некоторыми из слуг Билтмор-Холла и кое с кем из арендаторов; в итоге сложился малоприятный, далеко не лестный образ человека беспринципного, слабого и алчного. Во время недавнего визита в Лондон он проигрался в пух и прах, потерял все, что имел, и даже больше. Как обычно, вернулся домой и начал настойчиво просить у отца деньги. В этот раз, впрочем, старик отказал, чем вызвал бурное недовольство сына.

С той поры жизнь в поместье окончательно разладилась. Хэллоуз нещадно оговаривал отца, жаловался на него каждому, кто соглашался выслушать. День ото дня здоровье барона заметно ухудшалось. Бенджамин ни на миг не сомневался, что Хэллоузу ничего не стоило присвоить даже личное имущество отца: скорее всего пропавшие вещи он просто-напросто украл.

– Понимаю, что ситуация внушает ужас, но я обязательно найду решение задачи. Для начала надо хорошенько все обдумать.

– Он сказал, что собирается устроить званый обед и выставить портрет на всеобщее обозрение.

– Блефует, – уверенно успокоил Бенджамин, хотя в глубине души и сам не отрицал возможности подлого шантажа.

– И это еще не все. Пригрозил выставить портрет на аукционе в каком-нибудь лондонском клубе.

Что ж, план действительно блестящий. Если второй портрет сохранил хотя бы половину прелести первого, то за него удастся выручить весьма солидную сумму. А если джентльмены заподозрят, кто именно изображен на полотне, то цена подскочит еще выше. Родственница герцога Хантфорда позирует едва ли не в ночной сорочке? Борьба за обладание сокровищем разгорится не на шутку. К сожалению, Дафна думала о том же.

– Я не вижу выхода, – призналась она с нескрываемым отчаянием.

– Выход есть всегда, – невозмутимо возразил граф. – Среди ночи все вокруг кажется совсем черным.

– Остается одно: отказаться и от жизни в Лондоне, в высшем свете, и от надежды когда-нибудь создать семью. Я уже окончательно смирилась с мыслью о переезде в деревню, о простом, одиноком существовании.

Фоксберн покачал головой.

– Неужели вы готовы позволить негодяю выжить вас из города? А где же боевой дух?

– Существуют обстоятельства, бороться с которыми невозможно. Я позировала для портретов по доброй воле; никто меня не принуждал. Значит, обязана принять последствия собственной неосторожной самоуверенности. Но родственники и друзья ни в чем не виноваты и не должны пострадать. Чем быстрее я избавлю их от своего присутствия, тем лучше. – Она заморгала и отвернулась к окну, чтобы совладать с нервами.

Несколько секунд Бенджамин молчал, но потом накопившиеся вопросы посыпались один за другим.

– И как же вы представляете свое будущее? Неужели откажетесь от всего, о чем мечтаете? Насколько мне известно, вы хотите иметь мужа, детей и жить неподалеку от сестры, чтобы как можно чаще с ней видеться. Разве не так?

– Так. Вернее, так было раньше.

– Зачем же вы убегаете?

Дафна с силой сжала руки и упрямо вскинула голову. Даже в полутьме было заметно, как блестят глаза.

– Я не убегаю, а поступаю так, как будет лучше для семьи и друзей. Разница огромная.

– Вы хотя бы слышите, что говорите? – Бенджамин схватил ее за плечи и заставил посмотреть прямо. – Это же полная бессмыслица! Неужели вы всерьез считаете, что без вас родственники будут счастливы? Что сестра сможет со спокойным сердцем танцевать на роскошных балах, в то время как вы будете сохнуть в забытом богом домишке, среди лесов и полей? Что матушка будет крепко спать по ночам, зная, что красавица дочка сидит в деревне, где на всю округу один-единственный паб, а овец в семь раз больше, чем людей?

– На самом деле жизнь окажется не такой страшной.

– Разве? А как насчет Оливии и Роуз? Вы помогаете им занять достойное положение в обществе, смягчаете буйный нрав Оливии и оживляете задумчивость Роуз. Что они почувствуют, узнав, что вновь оказались брошенными? – Граф слышал историю бывшей герцогини, матери девушек, которая оставила детей и вместе с любовником уехала на континент.

Дафна вздохнула и потерла лоб.

– Постепенно все свыкнутся с мыслью о моем уединении, а я постараюсь убедить их, что действительно этого хочу.

– Они не глупы.

– Конечно, не глупы! И именно поэтому научатся уважать мои желания. А истинную причину отъезда им знать вовсе не обязательно.

– Им-то не обязательно, а вам?

– О чем вы?

– О том, что вы пытаетесь обмануть прежде всего саму себя. Не хотите столкнуться лицом к лицу с Хэллоузом и с его угрозой показать портрет в Лондоне.

Дафна прижала ладонь к груди.

– Даже страшно представить.

– Но почему? Разве вам стыдно за свой поступок?

– Не знаю… наверное, нет. Тогда я просто хотела помочь маме.

– Так почему же боитесь чужого мнения?

Дафна взглянула изумленно.

– А я-то считала наивной себя! Бенджамин, перед вами девушка с неясным прошлым. Если портрет вдруг всплывет, восстановить ее репутацию уже не удастся. Она может остаться в Лондоне и подвергнуться всеобщему презрению, а может по доброй воле тихо уехать из города. Лично я предпочитаю второй путь.

Фоксберн не мог поверить, что мисс Ханикот говорит серьезно. Она стремительно ворвалась в его жизнь и вот теперь готова так же стремительно исчезнуть. Что ж, он все равно собирается вернуться в Лондон, разве не так? Граф встал, провел пятерней по волосам и заговорил неожиданно резко.

– Понимаю ваше стремление бесшумно и незаметно покинуть светское общество. Так будет спокойнее, да и чувство собственного достоинства не пострадает.

Дафна вздохнула.

– Наверное…

– Но сбежать от сложностей судьбы невозможно. Жизнь – штука запутанная, неприятная и болезненная. Изъянов и пороков в ней немало. Никому не хочется сталкиваться с испытаниями, но если постоянно прятаться, то… можно ли подобное существование назвать жизнью?