Сердце ворона Торин Владимир

Когда болты врезались в кожу оболочки, огонь полностью потух, но по воле всемогущей судьбы или, быть может, самого Дебьянда, огненного бога, покровителя святых паладинов и некоторых гномов-инженеров (Ильдиар тут же вспомнил рассказанную накануне Борином историю), один болт врезался в заклепку ремня, держащего оболочку, и выбил искру; другой пробил кожу. На миг показавшаяся струйка газа вспыхнула и уже огнем потекла в чрево оболочки и баллонета.

– Ложись! – увидев, что граф де Нот стоит и не знает, что произойдет дальше, проревел гном и сбил Ильдиара с ног.

Оболочка взорвалась у самой земли, прямо на таране. Пламя поднялось вверх, но не смогло преодолеть высоту и ширину ограждений – скатилось по зубцам вниз и постепенно опало, убиваемое струями дождя. Тарану не помогли ни магия, ни мокрые шкуры, ни дождь, ведь сначала на него упал тяжелый корпус корабля, а затем все вокруг накрыло пламя. Гном, еле сдерживая слезы, смотрел вниз, туда, где погиб один из сотворенных им красавцев.

Взрыв сотряс и стену не хуже тарана, но она все же устояла. Воины испуганно поднимались с плит и площадок башен – такой пляски огня и такого рукотворного грома они никогда не видели и не слышали. На такое не были способны даже королевские маги, за исключением, правда, одного.

И этот самый маг сейчас смотрел в окно на бастионы, на которые вновь начали карабкаться не чувствующие боли и усталости мертвые воины.

Архимаг Тиан снял с шеи цепочку. На ней висел небольшой амулет в виде зеленого кристалла, перевитого искусно выполненной тонкой золотой лозой. Волшебник отошел от окна, сжал амулет в кулаке и что-то еле слышно зашептал.

Черный Лорд Деккер стоял напротив Грышгана, пристально глядя орку в глаза. Позади некроманта, на крыше одного из домишек, сидела, свесив крылья почти до самой земли, огромная летучая мышь. За спиной Верховного Вождя настороженно застыли, держа наготове топоры и ятаганы, его верные друзья и соратники, около тридцати могучих воинов, закованных в грубую сталь доспехов. Близко к повелителю Проклятых никто, кроме предводителя орочьего войска, подойти не решился. Да и тот держался от грозного некроманта в некотором отдалении.

Городок, в котором расположилась армия орков, находился всего в десятке миль восточнее Дайкана, поэтому на закатном горизонте уже можно было разглядеть дымные столбы и сполохи. Словно раскаты грома, долетали глухие звуки разразившейся там битвы. Сам городок был безлюден, поскольку большинство жителей накануне благоразумно ушло в Восточный Дайкан, прятаться за его стенами. Оставшихся орки просто собрали и пинками вышвырнули прочь из своих домов – Грышган не собирался терять время, наблюдая, как его воины устраивают веселую пирушку из пленных людей. Границы поселения были укреплены рвами и насыпями, в местном гарнизоне нашлось несколько сотен комплектов доспехов, и предварительно заковавшие (на потеху оркам) сами себя в кандалы местные кузнецы с глубокой ночи старательно трудились над обжигающим пламенем горнов, подгоняя эти груды железа под массивные торсы сынов Х’анана. Конечно, все войско разместиться в городе не смогло, поэтому в основном в местных трактирах и лавках бесчинствовали командиры. Орда степи даже не пыталась скрываться, еще со времен взятия южного рубежа действуя нагло и в открытую, поэтому, когда на исходе второго дня ожидания над городом захлопали черные крылья огромного нетопыря, предводитель орков был испуган, но не удивлен.

– Ты раскрыл свою поганую пасть на то, что принадлежит мне, – голос Черного Лорда был угрожающе безразличным и тихим, но его прекрасно слышали все.

– Не твоего ума дело, чернокнижник, – глухо зарычал орк. – Шел бы ты своей дорогой, покуда цел. Я смотрю, ты еще до сих пор не схватил когтями того, что считаешь своим, – Грышган ткнул секирой в сторону дымного облака, зависшего в небе на западе.

Некромант зловеще улыбнулся и поправил капюшон, лежащий на плечах.

– Тьма и Пепел! Неужели у вашего народа такая короткая память? Уже забыли мое милосердие, зеленокожие? – Не убирая с лица мрачной кривой усмешки, Деккер сделал шаг вперед, и только неимоверным усилием воли Грышган заставил себя остаться на месте. – Только моя доброта была причиной того, что шестьдесят лет назад твоих соплеменников не истребили до последнего орчонка мои воины. И теперь ты… – рука взметнулась, и туго обтянутый ослепительно белой, почти прозрачной кожей палец указал в грудь орку, – ты приводишь своих степняков на мою землю да еще смеешь мне угрожать? – Черный Лорд глухо и как-то совсем без смеха расхохотался – у орков от этого равнодушного хрипа похолодела кровь. – Тьма и Пепел, мне это нравится…

Некромант продолжал улыбаться, а орки начали медленно пятиться. На месте остался только Грышган.

– О, кстати! – Деккер с неподдельным интересом взглянул куда-то влево. – Вот, посмотри, например, на этот дом с обвалившимися ставнями и пробитой крышей. В нем умирает… нет, прости, уже умер от полученной у Стальных пещер раны твой верный товарищ! Я чувствую его, чувствую, как его покидает жизнь.

Грышган похолодел. Он до последнего надеялся, что Угрришат, его побратим, которого без сознания принесли из последнего сражения, выкарабкается и встанет с ним плечом к плечу в скором бою.

– А давай-ка мы его попросим к нам присоединиться, а, Грышган?

– Не трогай его! – Верховный Вождь рванулся вперед, вскидывая секиру.

– Стой! – Некромант, не отводя взгляда от дома, направил в грудь орку наконечник своего посоха. – Еще один шаг, и ты умрешь.

Грышган остановился, рыча, словно пес, которого держат на цепи в одном шаге от дразнящего его чужака, и с ненавистью глядя на закутанного в черную мантию Деккера. А тот медленно, лениво водил в воздухе рукой и что-то шептал, не отрывая глаз от дома.

Тут дверь с ужасающим скрипом открылась, и из-за нее неуверенной, как будто сонной походкой вышел вождь Угрришат Железный Сапог. Свой боевой топор он тащил по земле, оставляя в пыли две тонкие линии. Орки с ужасом смотрели, как тело их товарища тлеет прямо на глазах: сворачивается кожа, отпадают куски плоти. Зеленокожие зажали носы от мерзкого трупного запаха. А мертвец продолжал двигаться вперед, к Грышгану.

Некромант безучастно смотрел на это.

– Смотри, орк! Твой названный брат идет тебя убивать!

И тут Грышган не выдержал. Рыча во всю мощь своих легких, он что есть сил взмахнул секирой и опустил ее на плечо некроманта с расчетом разрубить того на две части.

Деккер в последний миг, не отворачиваясь от контролируемого зомби, подставил под удар орочьего оружия свой посох. Секира выбила из, казалось бы, тонкой деревянной трости сноп искр и отлетела назад. Некромант наконец посмотрел на Грышгана.

– Это мое последнее предупреждение, зеленокожие. Вам нечего делать в Дайкане. Забирайте награбленное, убирайтесь в свои степи, и останетесь живы.

Деккер отрывисто свистнул, нетопырь тут же сорвался с крыши и подлетел к хозяину. Неуловимое движение – и некромант был уже на спине своего зверя.

Улетая прочь, Черный Лорд даже не обернулся. Грышган смотрел вверх, в темное небо, а у его ног на глазах у застывших орков рассыпался в прах скелет побратима Угрра.

Верховный Вождь обернулся и посмотрел на соратников.

– Всем готовить орду к выдвижению! К заходу солнца в городе все должно закончиться, тогда пойдем мы и перебьем победителей. Передушим, как щенят. – Грышган зло плюнул в пыль, в то место, где только что стоял некромант. – И пусть Х’анан сделает так, чтобы это исчадие тьмы к нашему приходу было еще живо. Я сам убью его.

Стоя на выжженном холме под нещадно хлещущими по его мантии струями дождя, Черный Лорд вытащил из воздуха свое колдовское зеркало в оправе из остро торчащих шипов розы и поднес к глазам. Зеркало было разбито – по нему пошли трещины, разделяя его на множество осколков, в каждом из которых отражалось лицо Деккера. Лорд-некромант провел лишь пальцем по срезу, отчего на его коже выступила кровь. Багровая капелька смешалась с дождевой водой, образуя мутное пятно. В тот же миг жидкость начала растекаться по стеклу. Раздался легкий шорох, и зеркало впитало в себя ее всю. Осталась черная поверхность, гладкая и неповрежденная даже крохотной царапинкой.

На Предателя Трона из темных глубин зазеркалья глядел жуткий монстр: с белой, словно воск, кожей, вытянутым узким лицом и гривой иссиня-черных волос. Под нависающими дугами бровей зияли черные провалы, как у преступников, которым вырезали глаза за подглядывание. Переносица истончилась, а ноздри вывернулись и расходились в стороны в те моменты, когда Деккер делал вдох. Губы настолько истончились, что почти исчезли, а уголки рта, наоборот, приподнялись, образуя складки, слегка приподнимающие кожу у рта и выставляя напоказ острые, как у волка, клыки. Человеком это существо нельзя было назвать. Деккера Гордема уже давно нельзя было назвать человеком.

Подобное зрелище ужаснуло бы кого угодно, но только не Черного Лорда. Он вообще не всматривался в свое отражение, зная, что обманчивое и неверное зазеркалье всегда показывает лишь то, что ему выгодно, если его как следует не заставить. Зеркало было необходимо ему для иной цели.

Глядя, как капли дождя впитываются в стекло, будто в бумагу, и исчезают там, некромант тихо зашептал слова сложного составного заклятия:

– Refracti necessaries![17]

Мутное изображение поплыло, зеркало подернулось рябью, а вскоре и вовсе перестало отражать жуткий облик Черного Лорда. Вместо этого там показалась дайканская заклинательная башня, стоящая на замковой скале. Это была знаменитая на все королевство, пользующаяся зловещей репутацией магическая твердыня, которой пуще собственной гибели боялись все королевские маги. И, признаться, боялись не зря. Проклятие, заключенное в ней, было не пустым звуком, и Деккер прекрасно знал, как обратить его себе на службу.

– Deceptio… Reparare… Aperire de Clave…[18]

Башня дайканского мага в зеркале исчезла, на ее месте тут же возникла южная заклинательная, что возвышалась в Квартале-меж-Стен. Колдовским взором Деккер почувствовал, как сомкнулись невидимые нити, прочно связавшие обе твердыни. Черный Лорд устало опустился на мокрую землю, зеркало в его руках вновь треснуло, и дымящиеся осколки посыпались из оправы. Пришлось пожертвовать ценным артефактом, чтобы успеть защитить себя самого. Тому, кто в башне, это уже не поможет. Старое проклятие вырвалось на свободу и начало действовать…

В тот же миг старик в каменной келье на самой вершине башни, где почти все место занимали единственный грубый стул и стол, заваленные свитками и старыми книгами, схватился за сердце и повалился на пол. Силы уходили из тела столь же стремительно, как кровь вытекает из жутко разорванной раны. Какое там колдовать, он даже подняться и встать едва смог, с трудом опираясь на свой посох-змея. Старика шатало, в голове, разрывая сознание, будто проворачивались окованные шипами жернова.

Тиан захрипел и бросился из последних сил к окну. Внизу расстилалось жуткое серое море – мертвые шли на новый приступ.

– Деккер! Будь ты неладен… – в ярости попытался крикнуть волшебник, но захлебнулся собственным отчаянием и без сил прислонился к стене.

Отражение в висящем на стене старинном зеркале лишь усмехнулось ему, впитывая в свою гладкую поверхность всю его способность к магии и всю его злость.

Войско эльфов двигалось к городу по северному тракту. Очень быстрая, почти неуловимая, несмотря на внушительную численность, частично из-за используемой волшебницами магии времени, частично в силу своих собственных способностей, эльфийская рать приближалась к Дайкану. К закату Витал Эстарион Лунный Свет планировал уже подойти к осажденному городу. Эс-Кайнт ехал в середине войска на высоком белоснежном коне породы сфайксов, окруженный плотным кольцом телохранителей. Белые волосы Верховного Лорда ниспадали на спину и плечи и сливались с чудесной гривой его Раэннона.[19]

Принцесса Аллаэ Таэль ехала справа от отца на молодом серебристом пегасе. Невероятно красивая и очень талантливая волшебница, к тому же дочь Эс– Кайнта, она сама вызвалась сопровождать отца в первом за долгие сотни лет военном походе эльфов за пределами Конкра. Глаза принцессы были прикрыты, голова опущена. Похоже, что, несмотря на скорое сражение, она то ли дремала, то ли думала о чем-то своем.

И правда, думала она о Логнире, которого не видела вот уже два месяца. Она молила Тиену принести ей видение о любимом, но тот являлся к ней лишь в снах. Ей снилось, будто он плывет на большом черном корабле, вокруг какие-то люди, гремит море. Розовое солнце в зените освещает путь кораблю, а весь южный горизонт затянут туманной дымкой. Она видела, как волны бьются о черные борта, слышала, как трещат снасти, как какой-то рыжеволосый человек кричит на матросов, заставляя их разворачивать паруса. Другие готовили баллисты. А на западе, меж волн и облаков, показался большой квадратный парус с оскаленным волком на нем…

Девушка встрепенулась. Что-то привело ее в чувство, точнее, кто-то. И этим «кем-то» была ее лучшая подруга. Молния Килиен, высокая и стройная девушка, провела тонкой ладонью по своим непослушным черным волосам, сплетенным в хвост. Эти волосы всегда были заколоты красивой золотой иглой с большим изумрудом, который удивительно сочетался с ее черными прядями и глубокими зелеными глазами. Молнией девушку называли за ее мастерство стрельбы из лука: она могла, сидя на белом пегасе, с воздуха совершать смертельные в своей точности выстрелы, сравнимые лишь с разящим небесным огнем. И сейчас она разбудила подругу, легонько тронув ее за плечо.

– Снова видела его? – словно невзначай спросила Молния.

– Нет, – солгала принцесса и тут же опустила взор, выдавая себя с головой.

– Аллаэ Таэль, тебе не кажется, что пора уже забыть этого человека? – нахмурила тонкие брови эльфийка.

– Лин, ты прямо как мой отец! – улыбнулась дева. – Вы что, сговорились?

– А что тебе советует Эс-Кайнт? – с любопытством спросила Молния.

– Скрестить судьбу с Мертингером…

– С ним? – возмущенно воскликнула девушка. – Но он ведь страшный, и эти шрамы…

– Мне не важны его шрамы, и я люблю его, как брата. И поверь, если бы я не полюбила Логнира, Мертингер был бы самым достойным…

– Не спорю, что заслуги его перед Конкром огромны, он непобедимый воин, но все же… что, мало пригожих эльфов? Взять хотя бы Наэле… – Девушка украдкой взглянула на закованного в серебристый доспех, сидящего на боевом скакуне стража Дома Лунного Света, который что-то тихо говорил Эс-Кайнту.

– Как ты не понимаешь? Мое сердце бежит вместе с Логниром.

– Но Эс-Кайнт не позволит вам быть вместе.

– Я знаю это… – печально проговорила принцесса, взглянув на сурового отца.

– Ты можешь с ним сбежать, – тихонько прошептала Молния. – Как это романтично! Мама рассказывала мне, как она сбежала из дворца нашего Дома, чтобы скрестить судьбу с моим отцом…

– Ты с ума сошла, Килиен! – возмутилась Альтиэль. – Отец меня найдет даже в Черной Бездне. Тебе ли этого не знать?

– Да-да. Так что там с лордом Мертингером?

– Он меня искренне любит и надеется на взаимность, – печально вздохнула принцесса, взглянув на высокого стройного лорда в драконьем шлеме, едущего среди своих воинов.

– Избавь его от мук: скажи, что любишь человека – вот он обрадуется.

– Ну и жестока же ты, Килиен! Хочешь, чтобы его сердце разлетелось в клочья?

– Ну…

– Нет, я не могу с ним так поступить. Я знаю его всю жизнь. И, по-своему, я его очень люблю, но…

– Человека ты любишь больше.

– Да, – не стала спорить Альтиэль.

– А Эс-Кайнт знает о твоих чувствах к его бывшему пленнику?

– Полагаю, нет, а то бы точно отослал меня в Стрибор, – усмехнулась принцесса.

– Нет, неужели он такой суровый?! – поддержала подруга.

И над марширующим войском раздался звонкий смех.

– Им бы только веселье, – возмущенно сказал Верховный Лорд своему саэграну.[20]

– Милорд Витал, зачем вы взяли в поход Аллаэ Таэль? – спросил Наэле.

– Сам знаю, что не должен был, но порой выдержать капризы дочери просто невозможно. Что там с дорогой?

– Элаэнны сообщают, что путь чист. Тракт давно обезлюдел. Вы, милорд, и сами видели разбитые телеги и павших лошадей.

– Да, люди убегали в восточный город чересчур поспешно.

Эльфийское войско находилось в полудне пути от Дайкана, на горизонте уже показалось далекое дымное облако, подсвеченное огнем пожаров, когда Витал вдруг почувствовал сильное головокружение и боль в висках – так, будто душа попыталась выйти из тела, просочившись через ноздри. Кольцо с большим граненым изумрудом на пальце эльфа тускло замерцало, от него пошла едва уловимая вибрация. Лорд прижал кольцо ко лбу и закрыл глаза. И в тот же миг оказался посреди захламленной, заваленной обломками каменной кельи. Эс-Кайнт в первый раз увидел, чтобы великий маг людей позволил себе такое: идеальный порядок, который царил везде, где появлялся этот волшебник, сменился полным разгромом. Массивный стол, стоящий посреди комнаты, был завален пергаментами и залит чернилами. За окном полыхали отсветы молний и огненных шаров, доносилось пение стрел и крики умирающих. Витал, даже не находясь там телесно, чувствовал сплетенные над городом сети заклинаний: черные контуры чар магии смерти и противостоящие им туго стянутые смерчи стихийной волшбы.

Сам Тиан стоял посреди кельи, устало опершись рукой о стол. Казалось, он едва держится на ногах, боль и мука отражались на его некогда гордом и уверенном лице. При появлении Витала он отложил в сторону, в ворох пергаментов и карт, ненужный более амулет и попытался распрямить спину и придать себе более уверенный вид. Надо сказать, это ему удалось.

– Приветствую тебя, Эс-Кайнт.

– И тебе долгих лет под солнцем, Тиан.

Человек устало вздохнул, словно ему не хватало воздуха.

– Как скоро ваше войско подойдет в Дайкану?

– Мы уже близко. Если будет на то воля Тиены, к закату будем на месте.

– К закату… – Тиан бросил тяжелый взгляд в окно. – Я боюсь, что к закату от Дайкана останется лишь пепел. Проклятые возьмут город, и тогда их ничто не остановит. Ты ведь не хочешь этого, так, Эс-Кайнт?

– Ты же знаешь, мне безразлично, – тон Витала остался прежним, – я просто выполняю данное обещание.

– Да, обещание… Ничто тебя не держит здесь, кроме платы за Чашу. Ты собрал все войска, какие смог?

– Я собрал все войска, которые счел нужным… – эльф на секунду запнулся, – и даже чуть больше.

В этот момент заклинательную башню опять сотряс мощный удар. Образ Витала пошел рябью, но вскоре восстановился. Грохот снизу разрывал перепонки, складывалось впечатление, что вся винтовая лестница падает, увлекая за собой нижние этажи башни. От окна вверх пошла заметная трещина. Тиан посмотрел на нее обреченным взглядом и снова повернулся к собеседнику:

– Поторопись, Эс-Кайнт, если хочешь успеть выполнить свое обещание. Поторопись.

– Я постараюсь, маг.

Эльф дернул головой, как будто что-то отвлекло его от беседы там, в реальном мире, и исчез. Тиан еще некоторое время стоял, глядя в пустоту, где только что находился образ Витала, а потом подошел к окну и последним усилием сотворил заклинание. Над окном вспыхнул и остался гореть знак беды, который должен был привлечь кого-нибудь из Серебряных Крыльев, патрулирующих на своих могучих грифонах небо над Дайканом. Даже такое простое заклятие далось ему с невероятным трудом и завершилось новым падением на каменный пол. Из рассеченной брови закапала кровь, Архимаг дернулся, попытавшись встать, упал снова и застонал. Сейчас он чувствовал себя беспомощным слепым стариком, который остался совсем один в покинутом всеми доме.

Витал очнулся от беседы с Тианом, когда кто-то потряс его за плечо. Опустив руку, он увидел Аллаэ Таэль.

– Эс-Кайнт… Отец, не хотела тебе мешать… Элаэнны только что встретили группу людей, они говорят, что впереди, в часе пути от нас, городок. И, по их словам, там стоит огромная орочья армия.

Витал нахмурился. Орки… Только этого не хватало. Они-то чего ждут от этого сражения? Дикие твари, с которыми не договориться, которые умеют только убивать и грабить, грабить и убивать…

Эс-Кайнт кивнул Наэле, тот моментально подъехал и почтительно склонил голову перед Верховным Лордом.

– Все слышал?

– Да, милорд.

– Командуй. Увеличить скорость марша. Назначить передовой отряд и разделить войско на три равные группы. Объявить перестроение. Через полчаса мы должны стоять перед этим городком… Нет, некогда разбираться, что им нужно. Нельзя оставлять этих зверей за спиной.

Наэле отправился выполнять приказы.

– Лорд Мертингер!

Лорд Дома Недремлющего Дракона подъехал к Верховному Лорду Конкра.

– Да, милорд?

– Ваши «драконы» готовы?

– Они всегда готовы, милорд. Я так понимаю, пора вспомнить молодость – скрестить мечи и ятаганы.

– Скажите честно, давно вы этого ждали?

– Пять веков, – яростно расхохотался лорд, поглаживая свой Черный меч, – пять веков с тех самых пор, как я угостил свой клинок кровью последнего зеленокожего, посмевшего переступить своими грязными ногами порог Конкра.

– А как же варвары и драконы? – удивился Витал. Даже в пределах древнего леса врагов хватало.

– Драконов мы не убиваем, а орков намного приятнее резать, чем северян.

– Вам виднее… Я поеду в бой с вами.

– Вы, милорд?

– Я, – сурово ответил Эс-Кайнт. – Или вы думаете, что я могу сражаться только в словесных баталиях на Совете?

– Нет, не думаю, милорд. Я предупрежу стражей, что вы кого-то из них замените в «когте».

Мертингер тронул коня и поскакал вперед, туда, где широкими линиями шли могучие всадники его Дома – сейчас ударные силы всей Объединенной Армии Конкра. Каждый из них был облачен в серебристые доспехи, как и их лорд; шлемы венчали перепончатые крылья и высокие черные плюмажи. За спинами развевались длинные тяжелые плащи из черного меха. На щитах и штандартах застыл один и тот же герб – алчно открывающий пасть дракон с изумительной серебристой чешуей на черном фоне.

Эти всадники были грозой северных варваров, которые порой осаждали холодные леса Северного Конкра и переходили ледяную реку Нейке,[21] где располагались владения Дома Недремлющего Дракона. И теперь им предстояло показать свою грозную мощь оркам…

Низкое предзакатное солнце на несколько мгновений осветило горизонт, плотно закрытый свинцово-серыми тучами. Резкие, острые струи дождя омывали разоренный орками городок, хлестали по дорогам, выбивая из них маленькие желтые фонтанчики. Из домов, харчевен и лавок поодиночке и небольшими группами выходили орки и присоединялись к стоящему лагерем войску на западной границе городка. Орда Со-Лейла готовилась выступать к Дайкану.

Грышган смотрел в небо над городом. Оно по-прежнему время от времени освещалось яркими вспышками, все так же валил вверх несколькими огромными столбами густой черный дым. Но что-то в воздухе, какие-то тонкие колебания духов, а скорее даже – чутье вождя говорило Грышгану, что в битве наступает последний, решающий момент. Он рассчитывал, что его войско подойдет к городу как раз к тому мигу, когда одна из сторон, неважно даже – какая, будет биться в агонии под ударами другой. И именно в этот момент, когда и победители, и побежденные будут наиболее уязвимы, орочье воинство нападет.

Верховный Вождь много думал – еще после взятия рубежей. Там, на долгой ночевке, когда его армия предавалась разграблению захваченных крепостей, перед ним стоял тяжелый выбор: остаться в Летописи очередным удачливым грабителем или первым и единственным в истории степного народа завоевателем. Грышган, после бессонной ночи тяжких раздумий, выбрал второе. И теперь его войско – уже не стадо дикарей, готовых вцепиться друг другу в глотки ни за грош, а настоящая, дисциплинированная и закаленная в сражениях армия, построенная в боевой порядок – ждало лишь его приказа, чтобы напасть на Дайкан. Одно его слово…

Раздумья Верховного Вождя прервал громкий шум в строю. Сквозь плотную колонну бойцов кого-то спешно проталкивали. Через мгновение перед предводителем появился один из дозорных, оставленных на северном выезде из города, по которому выгнали всех жителей. Дозорный был слегка напуган.

– Великий Вождь! – Орк запнулся, не зная, как сказать о той новости, которую он принес. – Там… это… Над северной дорогой пыль стоит и топот, как будто целая армия, далеко еще, но уже слышно… скоро здесь будут.

Грышган зло зарычал. Если два десятка заблудившихся конных напугали этого дозорного, то он лично сожрет труса. Но тут вождь сам услышал что-то, как будто топот копыт, многих сотен копыт, где-то очень близко.

– Быстро! Развернуть порядки! Клыки на север! – во всю силу легких прокричал Грышган.

Атаманы со всех сторон принялись повторять приказ предводителя, строй начал медленно разворачиваться… Но было уже поздно.

За спиной, из грязных улочек городка, один за другим выскакивали всадники, закованные в блестящие серебристые доспехи. Они съезжались на площадь из трех улиц и соединялись в стройные ряды уже за несколько ярдов от линий зеленокожих. В центре переднего ряда ехали два воина: один – в позолоченной рельефной кирасе; белоснежные волосы длинными прядями выбивались из-под шлема, на котором трепетал высокий зеленый плюмаж. Его глаза метали молнии, но во всем остальном он был совершенно спокоен. В руке он держал длинную синеватую саблю с изрисованным рунами клинком и изумительной гардой в форме полумесяца, которая, и правда, рассеивала вокруг бледное лунное свечение.

Другой был высоким воином со страшным изуродованным лицом, на котором плясала яростная усмешка, в черном плаще и темных рельефных доспехах. В одной руке он сжимал длинный прямой меч непроглядно черного металла, в другой – вытянутый полубашенный щит с изображением серебряного дракона на темном фоне.

В орочьем строю кто-то заорал:

– Агггрррр! Остроухие демоны!

– Все к бою! Копья в землю! – Шум над полем перекрыл неистовый рев Грышгана. – Встретим демонов, как полагается!

А эльфийские всадники, тем временем, не снижая скорости, образовали широкий клин и, продолжая разгоняться, со сверкающими мечами на изготовку летели на растерявшиеся шеренги орков.

Все дальнейшее произошло за считаные мгновения. «Коготь Дракона» эльфийской тяжелой кавалерии, как нож в масло, ворвался в орочьи порядки. Кое-где опомнившиеся орки успели выставить копья, и на них уже висело несколько эльфийских коней; всадников, упавших в толпу, в это время буквально разрывали на части.

В вершине клина два лорда, орудуя мечами, прорубали себе дорогу сквозь так и не оправившиеся от неожиданности ряды орков. Передние колонны войска, которые теперь оказались далеко от противника, уже приготовились к встрече, выставив более-менее правильный строй. Отовсюду раздавался неистовый грохот бубнов: шаманы, не жалея себя, поддерживали вверенные им войска.

Черный меч не знал преград, и его обладатель даже привстал в стременах, желая использовать всю его длину и ударную мощь. Над полем боя раздавался топот копыт, лязг оружия, звучали рев орков и крики умирающих. Но все перекрывал безумный хохот «Черного Демона», как уже окрестили эльфа с изуродованным шрамами лицом зеленокожие.

Рядом с ним рубился лорд в золотых доспехах. Искусно управляясь с конем, он направлял его на врагов, и многие из них пали под ударами копыт разумного животного.

Грышган, продолжая неистово орать на неповоротливых, растерявшихся бойцов, достал из-за спины свой составной лук из красивого белого дерева и странного голубого металла, найденный им в тайнике одной из разграбленных усадеб. Ростом Верховный Вождь был почти на голову выше своих соплеменников, поэтому прекрасно видел сверкающие шлемы нападавших. Орк долгие годы тренировался и теперь, почти не рискуя промахнуться и попасть в своих, начал выпускать одну за другой длинные стрелы, целясь в сочленения между шлемами и доспехами остроухих.

Под все более слаженными и осмысленными ударами могучих орков эльфийская кавалерия, так неосмотрительно позволившая себя остановить, стремительно таяла.

– Хватит, лорд Мертингер! – кричал «Золотой Доспех», но его соратник так увлекся боем, что ничего не слышал. – Хватит, Мертингер! Прорываемся!

Вокруг уже осталось всего около двух десятков «драконов». Орков же было столько, что без посторонней помощи эльфам было просто невозможно выбраться из их рядов.

Но тут неожиданно из низких серых туч, словно призрачные тени, вырвались белые клинья пегасов. На крылатых животных сидели девы в плащах из белых перьев, с длинными луками и дротиками. В воздухе повис мелодичный пересвист флейты, и клин распался на множество одиноких пегасов, которые начали пикировать на пехотные ряды орков. Стрелы и дротики посыпались с неба, подобно молниям.

– Крылья! – закричал Грышган. – Луки, бить по крылатым!

Орки натянули свои тяжелые луки и спустили тугие тетивы. Гигантские стрелы пробивали и пегасов, и их всадниц, но волшебные звери уже летели над самыми головами зеленокожих. Пегасы топтали врагов копытами, девы вонзали в них смертоносные дротики.

Один орк выставил вверх копье и пронзил брюхо крылатого коня. Его всадница уже падала, когда рядом пронеслась другая и, ловко схватив подругу за руку, забросила ее позади себя на спину пегаса. Метнув в кого-то напоследок дротик, она взвилась обратно в облака. Самоубийственные атаки «молний» позволили оставшимся «драконам» и эльфийским лордам вырваться из зеленого моря.

В какой-то миг атаман Ваштаргх заметил на крышах домов призрачные фигуры, творящие руками странную вязь. Остроухие ведьмы плели свои чары, мешая бойцам орочьего войска, замедляя их движения. Первоначальный план не удался, орда не побежала – и не удивительно, ведь кавалерия насчитывала всего лишь две сотни «драконов», в то время как орков было немногим менее двенадцати тысяч, и теперь редкие эльфийские всадники, вырвавшиеся на свободу, шли к основным силам под прикрытием домов. А со стороны главной площади уже надвигались первые пешие порядки врага. Никогда бы Витал Эстарион не приказал начать атаку, если бы знал о количестве орков…

Неистовая охотница Урр’ана вскинула в мощном стремительном замахе свое оружие и вонзила тяжеловооруженному эльфийскому всаднику смазанный ядом дротик точно в щель меж сочленениями лат. Дернула за древко, раненый остроухий вывалился из седла в толпу яростных орков. А орчиха уже бежала к следующему. Меж рядов неповоротливых собратьев, пригибаясь под щитами, пролезая меж ногами, когда надо, даже перепрыгивая, она неслась к могучему демону в черном доспехе с черным мечом. Что-то говорило ей, что это – самый опасный враг из тех, с кем она когда-либо встречалась в своей жизни. Она и не подозревала, насколько была права. Вот и его черный, как сажа, конь, так же, как и всадник, облаченный в сталь. Вот длинный черный плащ, подбитый мехом. Страшный клинок взвивается стремительной змеей и опускается на голову какого-то нерасторопного степняка. Орк падает замертво, а ее демон пока не замечает. Вот и хорошо…

Она присела, сжалась, напрягла все тело, как тетиву на луке. Один прыжок, один только прыжок, и она… Удар… в голове потемнело, затылок обагрился горячей кровью. Она падала, не достав Черного Демона всего лишь на локоть. Оказавшийся рядом всадник, духи не ведают как не вовремя, помешал ей. Удар по голове эфесом меча был такой силы, что она просто скользнула под копыта белоснежного коня с лунной гривой. Ее кривой нож, привязанный к запястью, повис на седельном ремне остроухого демона в золотом доспехе, петля затянулась, и конь понес ее, безвольную и бессознательную, куда-то прочь из войска.

Грышган продолжал выпускать стрелу за стрелой, и почти каждая из них находила цель. Орк был уверен, что наконец-то перестроившаяся и готовая к отражению любой атаки армия потеряет тысячи, но опрокинет и растопчет ненавистных остроухих. Однако Верховный Вождь прекрасно понимал, что, даже несмотря на вероятную победу в этом бою, он все равно потерпел сокрушительное поражение. Слишком велики будут потери, и слишком упущено время… И что для его армии сражение у стен великого восточного города, ради которого они долгими днями топтали степь, уже проиграно, не начавшись. Для орков его даже не будет.

И тогда, оставив все амбиции завоевателя, растоптав свою так и не захваченную в бою славу, оставив трофеи, которые так и не будут обретены, отринув мечты о мести проклятому чернокнижнику, Грышган прокричал, почти провыл в вечерний воздух приказ к отступлению.

– Неужели без меня ничего нельзя сделать?! – кричал Черный Лорд на своих подчиненных. – Погубить таран!

– Но, милорд, мы ничего не могли поделать. Откуда мы могли знать, что с ними будет это чудовище из дерева и кожи? – попытался оправдаться Магнус, втайне улыбаясь еще одной неудаче Черного Лорда. Он-то прекрасно знал о летающих кораблях – тем более что видел их воочию, когда пробрался за стены еще перед осадой.

– Повелитель, позволь мне войти в город, – некстати сунулся Ревелиан. – Клянусь всеми пленными душами Умбрельштада, Град Харлейва падет…

– А ты где должен быть?! – взъярился Деккер, сплетая перед собой копье праха. – Что я тебе приказал?!

– Сторожить Белую Смерть, – в ужасе отпрянул Джек-Неведомо-Кто.

– Вот и пошел вон! – Копье вонзилось в землю рядом с рыжеволосым некромантом. – Болваны! Всем отойти!

Оба Ступивших за Край поспешили оставить Черного Лорда, младшие некроманты так и вовсе бросились прочь от этой внезапной вспышки гнева, разбежались, словно крысы по норам. А Деккер лишь устало вытер выступивший на лбу ледяной пот, успокаиваясь, – как только они все убрались, эти ни на что не способные жалкие ничтожества, сразу стало легче дышать. Он уже начал понимать, что путь лича – это путь одиночества, чужое присутствие все сильней и сильней тяготило будущего Аватара Тьмы, мешало сосредоточиться, отвлекало от действительно важных мыслей. Злость тут же сменилась равнодушием – Черный Лорд уже сам удивлялся, как эти могильные черви сумели вывести его из равновесия. Ну, потеряли время и сколько-то там мертвых костяков – невелика трагедия. Пусть даже сегодня в лагере не останется ни одного жалкого зомби, какая, к Бансроту, разница? Даже если вдруг придется отступить и вернуться – у него теперь уйма времени, практически вечность. Куда теперь спешить, зачем торопиться? Он может веками идти по тропе своей мести, смертные лишены этого понимания. Эти глупцы всегда суетятся, живут, словно в последний раз…

Нужно преподать им небольшой урок сегодня. Показать, что все их нелепые попытки противостоять ему, все их пустые надежды – прах. Разбить их волю, чтобы осколки отчаяния и обреченности проросли в сердцах страхом. Это даже важнее, чем взять никому не нужный город и поубивать там всех.

Иногда в сознании возникал вопрос, откуда у него появляются подобные мысли, но лишенное глаз чудовище с иссиня-черными волосами, устроившее себе уютное логово в душе некроманта, сразу же подавляло все попытки остановиться на половине пути и обернуться.

Деккер встал на колени и начал рисовать на земле фигуру. В том, что ты – лич, есть много преимуществ, даже если ты пока еще не совсем лич. Одно из них – непревзойденный глазомер, позволяющий вырисовывать пентаграммы и другие геометрические колдовские рисунки с невероятной точностью и без каких-либо приспособлений: линеек, угольников и прочих. И сейчас Черный Лорд готовил одно из мощнейших темных заклятий, подобных которому, он был уверен, не видели еще эти земли. Он и сам не знал, откуда они появляются в его сознании, ведь, в отличие от трактатов Сиены, он не изучал их – просто в нужный момент оказывалось, что он прекрасно знает, что следует делать.

Сейчас же получился большой круг, пересеченный под острыми углами длинными лучами-линиями. В углах и центре были выведены тайные руны, означающие: «прах», «мощь», «единство» и «смерть». Один из лучей многоугольной фигуры-звезды вырывался острым наконечником за пределы круга, чего, согласно всем учениям некромантии, нельзя было ни в коем случае позволять…

За спиной Черного Лорда стоял неугомонный Сероглаз – ему почему-то было плевать на возможный гнев повелителя, ему хотелось лишний раз позлить Предателя Трона. При этом он не мог себе отказать в удовольствии от опасного, но будоражащего кровь ощущения себя, отплясывающего на острой кромке ножа. Поэтому он так и не ушел, когда велел ему Лорд-некромант.

– Милорд, вы неправильно начертили фигуру, – заикнулся было Магнус, но Деккер поднял на него такой взгляд, что у Сероглаза язык прилип к нёбу.

– Материал… – пристально осматриваясь, шептал Предатель Трона. Сейчас он походил не на некроманта, а на какого-то жуткого демона, готовящегося, как минимум, обрушить мир в Бездну. – Мне нужен материал… – Вдруг его взгляд остановился на стенах города и на штурмующих их скелетах.

Черный Лорд усмехнулся, вскинул вверх руки и прокричал в черное грозовое небо:

– Creare Speculum de Ossa et Cinis. Aperire di porta. Amo![22]

Дикий рев сотряс воздух. И защитники Дайкана, и сами некроманты с ужасом смотрели на легионы. Когорты прямо перед воротами поглотил черный смерч, раздался грохот, и, когда пыль осела, они увидели висящее в воздухе гигантское полупрозрачное костяное копье, направленное на город. Теперь действительно испуганному некроманту с алыми полосами, нарисованными через глаза, стал понятен смысл слова «материал». На этот волшебный таран пошли кости и прах пяти когорт скелетов. Вокруг копья летали призраки и души павших воинов, скрепляющие своими силами оружие Деккера. А тот так и застыл с вытянутыми над головой руками и широко открытыми глазами. И только длинные иссиня-черные волосы развевались на холодном, почти осеннем ветру.

Черный Лорд резко бросил руки вперед, словно что-то метнул; чудовищное оружие качнулось и с полного размаху ударило в створки врат. Стены вздрогнули и пошли трещинами. Второго удара не потребовалось – первые ворота Дайкана рухнули, и поток Проклятых не замедлил хлынуть в образовавшуюся брешь. Некромант снял заклятие, и копье, рассыпавшись в прах, из которого и было создано, ливнем пыли накрыло и скелетов, и людей.

Деккер устало опустился на землю – Лорд-некромант Умбрельштада был полностью выжат, и сейчас он понял, что слишком рано начал применять такую магию.

Пришедшие в себя люди со второй стены засыпали нежить стрелами, заливали смолой, жгли огнем, но заметно меньше ее напор от этого не становился. Огромная, поистине исполинская черная воронка растянулась более чем на милю, и ее горловина находилась точно в створе разрушенных ворот. Некроманты не забывали поддерживать своих многочисленных солдат, расстилая Печаль над воротами и бастионами второго круга. Чернооперенные стрелы бесконечным ливнем летели на стены, смешиваясь с колкими дождевыми струями и отбирая все новые и новые жизни защитников восточной твердыни.

– Залп! – прокричал сэр Ильдиар, взмахнув мечом, и солдаты молотами выбили клинья из корпусов городских требушетов.

Со скрипом опустились тяжелые противовесы, и освобожденные петли начали бросать в воздух гигантские камни, специально припасенные для такого случая. Снаряды опускались точно на когорты скелетов, наступающие между пустыми городскими домами, что находились в Квартале-меж-Стен.

За вторыми воротами города рыцари готовили последний, безнадежный контрудар, собирая все резервы. Здесь были и благородные паладины, и простые наемники. То тут, то там мелькали белые доспехи графа де Нота. Магистр Священного Пламени прибыл в Дайкан на большом летающем корабле гномов. Всего прилетело три таких небесных зверя, и с их бортов сошли также остатки королевских войск, переживших два боя: на юго-восточной границе и у Стальных пещер. Это была их третья битва в этой войне, и для большинства солдат – последняя.

Из окна южной заклинательной башни Архимаг Тиан прекрасно видел магистра, который стоял в первом ряду пестрых воинских отрядов и ждал подходящего момента, чтобы отдать приказ открыть ворота и вместе со своими рыцарями выйти в последний бой.

Знак беды все еще горел над верхним окном башни, но никто не обращал на него внимания: одни были полностью поглощены битвой, другие мертвы. Башня уже заметно накренилась, через трещину можно было спокойно просунуть голову, и волшебник прекрасно понимал, что еще одного попадания это массивное каменное сооружение не выдержит. Перенестись он не мог – треклятый Деккер наложил на башню какое-то жуткое заклинание, высасывающее из него все силы без остатка. До сегодняшнего для Архимаг даже представить себе не мог, что его враг стал способен на такое.

Тиан видел, что сражение проиграно. Но в глубине души он все еще надеялся на чудо, верил, что Витал успеет и выполнит данное обещание. Старый маг, до предела напрягая глаза (на заклинание магического взора сил не оставалось), всматривался в раскинувшуюся за пределами города равнину, ожидая увидеть на востоке далекий блеск сверкающих доспехов.

Тут амулет, лежавший на полу рядом с развалившимся столом, ярко вспыхнул, и в комнате появился призрачный образ Эс-Кайнта. Его голова была перемотана, бровь рассечена, кровь заливала глаза.

– Тиан, держитесь, мы близко! Меньше ча…

Призрачный облик пропал. Амулет рассыпался горсткой пепла.

Тиан собрал последние остатки сил и послал мысленное сообщение Хитару, который защищал ворота: «Эльфы идут», – после чего рухнул на холодный камень пола заклинательных покоев.

Два резервных полка эльфийской конницы во весь опор неслись к Дайкану. У каждого всадника за спиной, в специальных выемках в седле, стоял лучник, держа наготове свое оружие. Стены города были уже совсем близко, Витал видел огромную армию Проклятых, льющуюся в прореху в стене. Вторые ворота еще держались, но это не могло продолжаться долго. За спиной Эс-Кайнта стояла дочь, ее глаза горели синим негасимым огнем. Она держала заклинание, позволяющее полку двигаться в несколько раз быстрее, направив на армию течение невидимой реки времени.

Ворота города быстро приближались. Эльф, ехавший первым, протрубил в рог. Низкий звук, походящий на журчание лесного ручья, разлетелся далеко. Почти в ту же секунду вторые ворота рухнули – по приказу Ильдиара все подпорки из-под них были выбиты, и отряд рыцарей и наемников во главе с великим магистром Священного Пламени вырвался из старой части города в Квартал-меж-Стен и бросился на осаждающих.

Маги на стенах гасили все чары некромантов, какие только успевали, а сэр Ильдиар, орудуя мечом, вспоминал рассказы Двинна, когда гном вел его по подземным лабиринтам Ахана к Стальным пещерам. Там, переходя узкий мост над почти бездонной пропастью, Двинн Гареон сказал, что каждый Подгорный гном сможет остановить здесь любую армию. Тогда Ильдиар счел это лишь знаменитым гномьим хвастовством, но сейчас он понимал, что именно имел в виду Дор-Тегли. В узком пространстве, в кривых переулочках бедного района Дайкана, где результат сражения зависит не от численности, а от мастерства каждого из противников, небольшой отряд Ильдиара шаг за шагом теснил огромную армию Проклятых. Удар мечом, маленький шаг вперед, еще удар, еще один скелет оседает грудой костей под ноги… и так, пока хватит сил.

В пылу сражения Ильдиар не сразу заметил, что шаги он делает все чаще, что Проклятые сопротивляются все более вяло, а когда заметил, то стоял уже у главных ворот Дайкана и смотрел, как эльфийские воины на гордых серых скакунах теснят горловину воронки врага, давая защитникам возможность выйти из города и развернуть ряды. В армии мертвых началось легкое смятение: разворачивающиеся когорты сталкивались и смешивались, но с юга подтягивались все новые. Однако уже становилось ясно, что их поток не бесконечен.

Эс-Кайнт без устали крутил своим мечом; рядом рубился Мертингер. «Драконы» казались просто неуязвимыми, их волнистые клинки разрубали, разрезали, разбивали мертвую плоть скелетов и зомби… Вдруг за спиной Эс-Кайнта раздался короткий вскрик. Он обернулся и с ужасом увидел, как Аллаэ Таэль падает на землю, из груди у нее торчит чернооперенная стрела. Немой крик разорвал рот. Вокруг кипел жестокий бой, а для Верховного Лорда Конкра существовала только его дочь, лежащая на земле. Внезапно он увидел, что вся она облачена синим светом – три эльфийские волшебницы оплели ее каким-то заклинанием. Время вокруг поникшего тела их госпожи остановилось.

Лорд Мертингер с ужасом смотрел, как принцесса падает с коня – время для него застыло в том мгновении, и теперь все повторялось с самого начала раз за разом, будто в неправильном заклятии: сердце эльфа словно сорвалось с держащей его невидимой цепи и рухнуло куда-то во тьму. Пролетали мгновения, а оно все падало и падало, не в силах разбиться… Северный лорд, не слезая с лошади, извернулся, подхватил ее тело, положил перед собой на коня и погнал животное сквозь полчища врагов туда, где виднелась свободная от боя земля.

А с востока уже подходила эльфийская пехота, готовая ударить в незащищенный фланг армии некромантов.

– Все резервы из города! Все в бой! – что есть мочи прокричал граф де Нот и первым рванулся в самую гущу битвы.

Остальные рыцари отстали от него лишь на миг.

Тиан стоял на стене, поддерживаемый двумя молодыми магами, и смотрел в подзорную трубу на юго-запад, наблюдая, как Проклятые отступают к Междугорью. Как только всадник на грифоне вытащил его из превратившейся в ловушку башни, силы, и колдовские, и человеческие, стали возвращаться к Архимагу. Сейчас он чувствовал себя уже вполне сносно. Рядом с ним стоял Витал. Голова Эс-Кайнта была перевязана, но он уверенно держался на ногах на самом краю стены под резкими порывами южного ветра.

– Уходят, – Тиан оторвал взгляд от гномьей оптики и посмотрел на эльфа, – но ненадолго.

– Ты освобождаешь меня от данного обещания, маг?

– Да, конечно. Но ведь они вернутся…

– Прости, но это меня не заботит. Мы и так заплатили очень дорого за это обещание. Нас мало, маг, и смерть даже одного из нас – уже трагедия. Ты знаешь, скольких мы потеряли?

Тиан молчал, глядя вдаль.

– Я даже не уверен, стоит ли такого Чаша Времени, – тихо продолжал Витал. – Моя дочь при смерти, и я не знаю, выживет она или нет. Знаешь, маг, я никогда вам не прощу того, что вы вынудили меня ввязаться в вашу войну. Я увожу своих воинов, и, скорее всего, когда мы увидимся в следующий раз, то будем по разные стороны… А пока прими от меня прощальный подарок.

– Еще один амулет? – усмехнулся Архимаг.

– Нет, на этот раз кое-что менее дорогое, – хмуро отвечал эльф.

Тиан посмотрел на него. Эс-Кайнт указывал куда-то к основанию стены. Там, в большой железной клетке, распростерлась орчиха. Женщина была без сознания и истекала кровью. Ее растрепанные синие волосы, некогда заплетенные в длинную красивую косу, сейчас бессильно свисали сквозь прутья решетки.

Пока волшебник разглядывал пленницу, эльф развернулся и медленно побрел прочь, к лестнице. А Тиан оторвал взгляд от «последнего подарка» и повернулся к зыбкой линии горизонта, где в туманной дымке колыхалось черное море разбитой, но не побежденной армии Проклятых.