Хранилище Литтл Бентли

1

— Учебный год вот-вот закончится, — сказала Джинни.

— Ты счастлива? — оглянулся на нее Билл.

— Да, счастлива. Год выдался трудным.

— Больше кукол вуду не было?

Джинни молча покачала головой.

— Ведьминых шабашей? Сатанинских ритуалов?

— Не смешно, — устало произнесла она.

— Да, наверное, — вздохнул Билл.

Какое-то время они молчали. В доме царила полная тишина. Саманта и Шеннон ушли к своим подругам, и единственным звуком был приглушенный шум холодильника на кухне.

— Как только лето закончится, Сэм придется уйти с работы, — наконец сказала Джинни. — Когда она пойдет в колледж.

— Я даже не думал об этом.

— Не ври.

— Ты права. — Откинувшись на спинку дивана, Билл уставился в потолок. — Может быть, Сэм устроится на лето подработать в студенческом городке.

— Она до сих пор не решила, куда будет поступать. Сначала ей нужно выбрать колледж.

— Все зависит от того, где будет предложен лучший финансовый пакет.

Они снова умолкли, и Билл закрыл глаза. Он чувствовал себя усталым. В последнее время такое с ним бывало часто, хотя он не мог объяснить, в чем дело. Спал и работал столько же, сколько и обычно. Вероятно, всему виной был стресс. Его мучили заботы. Их было слишком много.

— Мы теперь больше не сидим на улице, — вдруг ни с того ни с сего заметила Джинни.

Открыв глаза, Билл повернул к ней голову.

— Что?

— Мы теперь больше не сидим на улице. Ты не обратил на это внимание? Мы больше не сидим вместе на крыльце. Ты постоянно торчишь за своим компьютером, а я сижу перед телевизором.

— Нет, бывает, что мы сидим вместе. Вот, например, мы сидим вместе сейчас.

— Но только не на улице. Раньше мы сидели на крыльце после ужина, любовались звездами… Помнишь?

— Это ты не любишь вечером выходить на улицу. Жалуешься, что комары пожирают тебя живьем.

— Я не об этом. — Подсев ближе, Джинни обняла мужа за плечо. — Теперь мы проводим вместе гораздо меньше времени, чем прежде.

Билл вдруг понял, что она права. Сам он не задумывался над этим, однако, несмотря на то что Билл работал дома, а Джинни, как правило, возвращалась с работы до четырех, по-настоящему вместе они бывали только в постели. И нельзя было сказать, что они два чужих друг другу существа, живущих под одной крышей. Так было не всегда. Когда-то они проводили вместе каждую свободную минуту. Как правильно заметила Джинни, сидели на крыльце в обнимку, вспоминали прошлое, строили планы на будущее. Наверное, отчасти все было из-за девочек, рассудил Билл. Когда они дома, трудно уединиться.

Однако нельзя было свалить на них все.

— Ты права, — сказал Билл. — Нам нужно больше бывать вместе.

— Уже почти наступило лето. Сейчас тепло, и можно сидеть на крыльце.

— Ты хочешь на улицу? Посмотреть на звезды?

— Кажется, для нас еще не все потеряно, — чмокнула его в щеку Джинни.

— А ты в этом когда-либо сомневалась?

— Нет, — медленно произнесла она, и ее голос прозвучал на удивление серьезно. — Никогда.

2

На выпуске Сэм они должны были присутствовать все вместе.

Как одна семья.

Шеннон хотела подсесть к своим подругам, собравшимся в правом переднем углу трибун, рядом с воротами, через которые войдут выпускники, однако родители сказали, что это семейное событие, и все должны отпраздновать его вместе.

По такому случаю приехали и предки, и Шеннон сидела на скамейке между двумя бабушками. Отец возился с видеокамерой, а ей самой дали «Никон» и поручили делать фотографии.

По крайней мере, так у нее было какое-то занятие. Шеннон любила своих предков и все такое, и была рада их видеть, но все же было тоскливо торчать с ними, в то время как подруги были предоставлены сами себе и веселились по полной.

Шеннон увидела, как Диана перескочила через ограждение трибун и поспешила к Зоне Марсден, участнице оркестра, расположившегося справа от складных стульев, предназначенных для выпускников. Девушки о чем-то пошептались между собой, затем обе рассмеялись. Диана пересекла бегом площадку и скрылась за трибунами.

Шеннон собралась уже спросить у отца, можно ли ей отправиться к Диане, приготовив в качестве аргумента то, что сможет сделать более удачные фотографии, если будет находиться внизу, однако в этот момент оркестр грянул какой-то незнакомый марш, и распорядители в красных пиджаках проводили учителей и руководство школы к первым рядам складных стульев.

— Обязательно сними Сэм, когда она будет выходить на поле! — окликнул Шеннон отец, выходя с видеокамерой в проход и спускаясь вниз.

— Не беспокойся, сниму.

Встав с места, Шеннон пробралась мимо бабушки Джо и дедушки Фреда и следом за отцом спустилась по металлическим ступеням до края трибун, чтобы можно было сделать удачный снимок.

Взрослые расселись, и на поле вышли первые выпускники. Они выходили в алфавитном порядке, и выпускной класс был не очень многочисленным, поэтому Сэм должна была оказаться где-то в начале. Сняв с объектива крышку, Шеннон навела резкость, чтобы сфотографировать Саманту, как только та появится на поле.

— Вот она! — окликнул отец.

Шеннон щелкнула фотоаппаратом, как только Сэм вместе со своей парой прошла в ворота, сделала второй снимок, когда она подходила к стулу, и еще один, когда Сэм заняла свое место.

В следующем году ей самой предстоит пройти через все это. Скорее всего, дополнительного золотого аксельбанта у нее не будет — успеваемость у нее хуже, чем у сестры, — но она окончит школу. Шеннон оглянулась на предков. Все четверо улыбались, и она знала, что они счастливы, однако улыбки их казались натянутыми, словно им приходилось превозмогать боль. Только сейчас до Шеннон дошло, какие же старые и слабые ее бабушки и дедушки, и у нее мелькнула мысль, что, возможно, не все четверо будут присутствовать на ее выпуске в следующем году. Она поспешно прогнала эту ужасную мысль прочь, боясь даже задерживаться на ней, опасаясь на каком-то суеверном уровне, что одно лишь признание того, что такое возможно, сделает это реальностью.

Оставшуюся часть церемонии Шеннон просидела на своем месте, накрыв своими теплыми руками холодные, высохшие руки бабушек. Отец оставался внизу, снимая на видеокамеру молитвы и торжественные речи.

Когда начали выдавать аттестаты, Шеннон вместе с отцом отошла к краю трибун и сфотографировала, как Сэм поднимается со стула, как стоит во главе очереди выпускников, ожидающих свои аттестаты.

Когда в громкоговорители назвали имя Саманты Дэвис, Шеннон не сдержалась и, щелкнув, как Сэм получает аттестат из рук директора, громко завопила от радости.

Многие также захлопали и закричали. В выпускном классе Сэм была всеобщей любимицей, и хотя Шеннон частенько досадовала на это, сегодня она испытала прилив гордости за то, что приходится родной сестрой Саманте Дэвис.

После окончания церемонии все фотографировались перед зданием средней школы Джунипера. Саманта позировала вместе с обеими парами бабушек и дедушек, когда к ним подбежала запыхавшаяся Диана. Помахав Сэм, она кивнула взрослым и остановилась перед Шеннон.

— Нужны двое, чтобы в выпускной вечер заведовать чашей с пуншем, — сказала она. — Ты хочешь?

— Что?

— Смита и Джимми поймали, когда они пытались тайком пронести в актовый зал бутылку виски. Думаю, они собирались подлить его в пунш. Выпускной вечер должен быть трезвым, без спиртного, поэтому ребят автоматически выставили вон, и теперь им ищут замену. Мистер Хэнди сказал, что если мы хотим, эта работа наша.

Шеннон с надеждой обернулась к матери.

— Ступай, — улыбнулась та.

— Ура! — торжествующе вскинула кулак в воздух Диана. — Я скажу, что мы в деле.

Она побежала по стриженому газону к актовому залу.

— Где и когда? — крикнула ей вдогонку Шеннон.

Развернувшись, Диана прибежала обратно.

— Как только здесь все закончится, приходи в актовый зал!

— Мы отправляемся в кафе!

— Тогда в восемь вечера! Актовый зал!

Кивнув, Шеннон помахала рукой, и подруга скрылась в толпе родителей.

На взгляд Шеннон, ужин прошел довольно уныло. Они поехали в Касл-Крик, в самый приличный ресторан в этой части штата, однако туда же отправилась половина выпускного класса. И хотя Сэм почти весь ужин переходила от столика к столику, разговаривая с подругами, Шеннон обратила внимание на то, что у ее сестры нет кавалера. Все остальные девушки, за исключением явных замухрышек, были в ресторане со своими родными и парнями.

Шеннон было достоверно известно, что по крайней мере шестеро ребят приглашали Сэм на выпускной вечер, хотя она решила остаться одна, — и все же это было далеко не то же самое, что быть в этот торжественный вечер с кем-то одним-единственным.

Сама Шеннон скучала по Джейку.

В результате все свелось к тому, что она поймала себя на том, будет ли у нее самой на выпускном вечере свой парень, или же ей придется отправиться на ужин только вместе с родителями, сестрой и предками.

Быть может, и предки будут уже не все.

Господи, каким же тоскливым становится вечер!

Однако после ужина уныние быстро развеялось. Все вернулись домой, Шеннон и Сэм быстро переоделись в вечерние наряды… затем снова переоделись в вечерние наряды, не шокирующие родителей, после чего отец отвез их в школу.

После того как он уехал, Шеннон смущенно преподнесла сестре подарок по случаю выпуска, который купила сама. Она сделала свой взнос в компьютер и принтер, подаренный от всей семьи, но ей хотелось подарить Саманте что-то личное, не такое практичное. Поэтому она съездила в антикварный салон и на деньги, полученные за уход за детьми, которые откладывала целый год, купила брошь.

— Я знаю, ты такие любишь, — сказала Шеннон. — Я подумала, это будет хороший подарок на окончание школы.

— Какая замечательная вещь! — Сэм обняла сестру, неловко, но с признательностью. — Огромное тебе спасибо. — Она тотчас же приколола брошь к блузке. — А что по этому поводу думают папа и мама?

— Я им ничего не сказала. Это подарок от меня, поэтому я хотела, чтобы ты увидела его первой.

— Пусть порой со стороны так не кажется, — улыбнулась Сэм, — но на самом деле я рада, что у меня есть такая сестра!

Шеннон смущенно отвела взгляд.

— И я тоже.

После чего они разошлись. Сэм направилась к своим подругам, Шеннон прошла прямиком в актовый зал, где Диана уже наполняла бумажные стаканчики фруктовым пуншем.

— Пора бы уже, — сказала та. — Помогай мне, а то мы не управимся.

В этом году выпускной вечер спонсировало «Хранилище», оплатившее все украшения, напитки и закуски, и даже развлекательную программу. Над дверями висел большой транспарант: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ПЕРВЫЙ ВЫПУСКНОЙ ВЕЧЕР, УСТРОЕННЫЙ “ХРАНИЛИЩЕМ”».

Конечно, все это хорошо, подумала Шеннон, но из этого также следует, что придется соблюдать все правила и требования, выдвинутые «Хранилищем». Традиционно выпускной вечер в Джунипере продолжался от заката до рассвета, добровольцы из числа родителей и учителей присматривали за подростками в актовом зале, а полицейские следили за порядком на стоянке и прилегающих к школе улицах. Однако в этом году «Хранилище» предоставило собственных охранников. И полиция, похоже, останется без работы, поскольку бывшим школьникам, пришедшим на выпускной вечер, будет запрещено покидать актовый зал.

Считалось, что все это позволит избежать лишних проблем, однако, на взгляд Шеннон, жесткие меры безопасности создавали на празднике напряженную атмосферу. Преподаватели все равно должны были присутствовать на вечере, однако их участие ограничивалось неуклюжими речами со сцены в промежутках между песнями и помощью в организации буфета. Напротив, крепкие охранники в зеленой форме «Хранилища» разместились по всему периметру актового зала, перекрыв все выходы и наблюдая за поведением выпускников. Охранники были не из числа местных жителей, а те, кого прислало руководство компании к открытию «Хранилища». Никто их не знал, и они никого не знали, что только способствовало росту напряженности. Это ведь все-таки выпускной вечер, праздник свободы по случаю окончания обязательного обучения, однако сейчас все получалось похожим скорее на тюремный бал, и Шеннон задолго до полуночи уже сожалела о том, что согласилась работать в буфете. Ее не покидало ощущение, будто за ней постоянно следят, и это чувство было ей неприятно.

В начале вечера Сэм несколько раз подходила к сестре, все время в сопровождении разных кавалеров, но затем Шеннон потеряла ее из вида, и когда она наконец снова увидела свою сестру, несколько часов спустя, та стояла слева от сцены в окружении группы охранников «Хранилища».

Во время перерыва в танцах, когда мистер Хэнди раздавал шуточные призы, которые должны были быть веселыми, но получились просто пошлыми, Шеннон ненадолго отлучилась в туалет. Сэм уже была там, с другими девушками, и, увидев сестру, она положила ей руку на плечо.

— Меня повысили, — объявила Сэм. — Летом я буду работать старшим в отделе бытовой техники. Меня перевели из секции детских товаров. Наверное, я всем понравилась.

— Что значит старшим?

— Старшим продавцом. Надо мной будет заведующий отделом, но, по сути дела, я стану второй по старшинству. А временами буду боссом всей бытовой техники.

— Кто тебе это сказал? Один из тех, кто охраняет зал?

— Точно. Рей.

Шеннон провокационно улыбнулась.

— Ого, вы с ним уже близко знакомы. Здесь есть что-то такое, о чем я должна знать?

— Ты имеешь в виду Рея? — рассмеялась Сэм. — Не думаю.

— Что ж, я за тебя рада, — произнесла Шеннон. — Это замечательно.

Однако на самом деле ничего замечательного в этом не было, и Шеннон никак не могла взять в толк, почему сестра гордится таким пустяком. Сэм всегда с презрением относилась к тем своим одноклассницам, кто ставил для себя вершиной карьеры работу официанткой или продавщицей. Сама она была решительно настроена уехать из города, получить образование и стать частицей того, что она называла «настоящим миром». И сейчас казалось чем-то совсем чуждым ей то, что она так обрадовалась, когда какой-то охранник сообщил ей о незначительном продвижении по службе, где у нее была неквалифицированная временная работа.

Шеннон подумала было о том, чтобы поделиться своими мыслями с родителями, но затем решила, что отец только разозлится. У него и так был бзик насчет «Хранилища», и ничего хорошего ждать не приходилось. Поэтому Шеннон просто попрощалась с сестрой и выбросила ее из головы, а ко времени возвращения домой уже начисто обо всем забыла.

1

Возведение пристройки было завершено.

Торжественное открытие нового продовольственного отдела «Хранилища» было назначено на завтра.

Невозможно было поверить в то, что все работы были закончены так быстро.

Бульдозеры начали разравнивать площадку чуть больше месяца назад. К тому времени как снимки, сделанные в то утро Беном, появились в его газете, они уже устарели.

Строительство велось такими стремительными темпами, что, по словам городского совета, различные комиссии Джунипера едва поспевали за ним.

Сегодня утром Билл пробегал мимо, и там уже были натянуты транспаранты, а в небо рвались привязанные воздушные шары, наполненные гелием. В субботу в газету была вложена страница купонов, предлагающих такие немыслимые скидки, как салат по одному центу за упаковку и филе кальмара по двадцать пять центов за фунт. «Хранилище» заманивало покупателей в продовольственный отдел, и Билл сознавал эффективность такого подхода, поскольку завтра они с Джинни сами намеревались заглянуть в «Хранилище» с весьма внушительным списком покупок, а уж если удалось заманить их, то что говорить про остальных.

Билл пожалел о том, что в городе нет другого места, где можно было бы купить продукты. Но Бен оказался прав — «Купи и сэкономь» должен был закрыться на следующей неделе, как раз после того, как откроется продовольственный отдел «Хранилища». Там уже царило запустение. Билл проехал по Главной улице, притормозив напротив рынка. За грязными окнами не горел свет, на стоянке было всего две машины. Скорее всего, это были машины сотрудников.

После того как «Купи и сэкономь» закроется, останется только одно «Хранилище».

Билл гадал, что сталось с Джедом. Говорили, что он скрылся из города, оставив кучу долгов, но Билл не знал никого, кто верил бы в эти слухи. Это совсем не вязалось с характером Джеда, и Билла не покидало чувство, что правда совсем не такая простая, и гораздо более страшная.

И все это было связано с «Хранилищем».

Билл проехал мимо пустого кафе. Окна были замазаны белой краской. То же можно было сказать про витрины большинства заведений на Главной улице.

Сегодня был вторник, день скидок, и чуть дальше перед бюро по трудоустройству выстроилась длинная очередь. Даже длиннее той, которая собралась, когда была закрыта лесопилка. В конце очереди стоял Фрэнк Уилсон, один из старых приятелей Харгроува, и хотя какой-то маленькой частице Билла захотелось злорадно заметить, что он получил по заслугам, особой радости он при этом не почувствовал.

Месть не всегда оказывается сладкой.

В очереди собралось немало строителей, и под металлической вывеской, уклончиво обозначающей заведение как «Отделение экономической безопасности штата Аризона», Билл заметил Теда Малори. Он помахал рукой, но Тед его не заметил, поэтому проехал мимо, не желая сигналить и тем самым привлекать к себе внимание.

По словам жены Теда, «Хранилище» разорило его подрядом на крышу, не выплатив заранее оговоренную сумму из-за многочисленных вычетов вследствие воображаемых ошибок и недоделок. С тех пор Тед оставался без работы. Ему пришлось распустить всех своих людей, и Шарлинда говорила, что, скорее всего, он будет вынужден объявить себя банкротом. В довершение ко всему их сына вместе с другими учениками поймали на том, что они бросали в школьный туалет петарды, и Теду и Шарлинде вместе с остальными родителями пришлось возмещать ущерб. Беда никогда не приходит одна, как говорил дед Билла, и его слова, черт побери, полностью соответствовали истине.

Особенно сейчас.

Магазин Стрита все еще держался на плаву. Билл, заглянув туда, купил алмазную иглу для проигрывателя грампластинок, которая была ему не нужна, и направился в музыкальный магазин.

Дуэйн кивнул, приветствуя его.

— Привет, — сказал Билл.

— И тебе привет.

— Наверное, мне не стоит спрашивать, — сказал Билл, направляясь к стеллажу с компакт-дисками, — но как у тебя дела?

— Ну, ты слышал, что произошло с радиостанцией, ведь так?

— Нет, — покачал головой Билл. — А что с ней случилось?

— Ее купило «Хранилище».

Застыв на месте, Билл обернулся к владельцу магазина.

— Проклятье!

— Точно. Все об этом молчат, но, полагаю, сделка была завершена на прошлой неделе. Станция перешла в новые руки с сегодняшнего дня. — Дуэйн невесело усмехнулся. — Даже сменила свое название. Теперь она «К-ХРАН».

— Зачем все это?

Дуэйн пожал плечами.

— Наверное, «Хранилище» хочет контролировать не только то, что мы покупаем, но и то, что мы слушаем. — Зайдя за прилавок, он включил приемник, и из колонок загремела однообразная, надоедливая попса. — Насколько я могу судить, крутят только ту музыку, которая есть на складе. Ты же знаешь эту старую пословицу: «Люди не знают то, что им не нравится; им нравится то, что они знают». Что ж, по части музыки это особенно справедливо. Вот почему в прошлом случались все эти скандалы с проплатой. Объективный факт: если музыка звучит по радио, если ее слышат достаточно часто, она начинает нравиться. — Дуэйн выключил приемник. — У «Хранилища» не будет никаких проблем с продвижением подобного мусора.

— Но почему Уорд и Роберт продали радиостанцию? Она ведь приносила деньги.

— По слухам, «Хранилище» сделало им такое предложение, от которого они не смогли отказаться.

— И что это означает?

Дуэйн пожал плечами.

— Ты хочешь сказать, им предложили большие деньги? Или же запугали?

— Возможно, и то и другое. — Он поднял палец, останавливая Билла. — Я лишь повторяю то, что слышал. Сам я ничего не знаю.

У Билла даже не возникло желания возразить. Он должен был бы возмущаться и бушевать. Однако промолчал. Он чувствовал себя выжатым, измученным. Ему вспомнился сон про асфальтоукладчик. Вот чем было для него «Хранилище»: неумолимой силой, решительно настроенной на то, чтобы беспощадно перепахать жизнь всего города.

— Наверное, ты уже слышал, что наша радиостанция сменила формат. Теперь они передают ведущую двадцатку хит-парада. Точка. Кантри-музыки больше нет.

— Нет?

— Нет и не будет.

— У нас в городе это никому не понравится.

— Выбора все равно нет. К тому же люди по своей натуре пассивны. Они будут какое-то время ворчать и жаловаться, но затем привыкнут. Приспособятся. Им будет гораздо удобнее слушать ту музыку, которую предлагают, чем писать письма, звонить, к кому-то обращаться, чтобы это изменить. Такова человеческая природа.

Билл понимал, что Дуэйн прав. Это было печально, но тут ничего нельзя было поделать. Способность человека приспосабливаться практически ко всему считается одним из его главных преимуществ, но также и одним из главных недостатков. Это делает человека податливым, внушаемым.

Дуэйн слабо усмехнулся.

— Обещай мне одну вещь. Если ты когда-нибудь выиграешь в лотерею — скажем, выиграешь тридцать миллионов долларов в «Пауэр-лото», — ты выкупишь нашу радиостанцию и вернешь на нее приличную музыку.

Билл заставил себя улыбнуться.

— Договорились.

В магазине не было ничего нового, ничего такого, что было ему нужно, но он купил несколько компакт-дисков, хотя эти альбомы уже имелись у него на виниле.

Наверное, за последние три месяца Билл оставил в магазине Дуэйна больше, чем за весь предыдущий год, но Джинни, похоже, понимала, в чем тут дело, и он не сомневался, что она не станет ругать его за сегодняшние приобретения.

Хотя ему было не по дороге, на обратном пути он проехал мимо «Хранилища». Не в пример пустынной Главной улице, стоянка перед магазином была заполнена машинами.

Даже несмотря на то, что сегодня рабочий день.

Даже несмотря на то, что была середина дня.

Билл проехал мимо, не сбавляя скорость, глядя в окно. От лужайки, которая когда-то была здесь, не осталось и следа. Очертания и рельеф площадки полностью изменились, и теперь это место выглядело так, будто «Хранилище» стояло здесь всегда.

Свернув направо на улицу, ведущую через Криксайд-Акрс, Билл затем по грунтовой дороге проехал домой.

Где до вечера работал над документацией к программе бухгалтерского учета «Хранилища».

2

Лето.

Шеннон проснулась поздно, не спеша позавтракала, затем повалялась в кровати, уставившись в пустоту и слушая радио. Она ненавидела лето, хотя и не могла сказать, когда это началось, когда ее чувства развернулись на сто восемьдесят градусов. Раньше ей нравилось это время года. В детстве не было ничего лучше этих трех месяцев без школы, и длинные летние дни предлагали бесчисленные возможности. Шеннон просыпалась рано утром, ложилась спать поздно вечером, проводя все светлое время суток, играя с подругами.

Но больше она не играла с подругами, и теперь дни тянулись бесконечно — огромный промежуток времени, в который нечем себя занять.

Было бы не так скучно, если бы рядом были подруги, но на лето все или устроились на работу, или уехали отдыхать с родителями.

Даже Диана сейчас работала, проводя все дни за кассой на заправке своего отца.

Все было бы по-другому, если бы у нее был парень. Тогда она с радостью приветствовала бы свободу. И даже не имела бы ничего против того, что осталась без подруг.

Тогда она нашла бы, чем занять свое время.

Джейк.

Шеннон по-прежнему скучала по нему. Конечно, иногда он вел себя как полное дерьмо — если честно, такое случалось довольно часто, — однако ей нужен был кто-то, с кем можно было бы поговорить, погулять, пообниматься, просто побыть вместе.

Шеннон до сих пор не могла свыкнуться с тем, что парню, который значил для нее все, который утверждал, что любит ее, с которым она делила самые интимные тайны, самые сокровенные страхи, теперь не было никакого дела до того, жива она или умерла. Было очень трудно смириться с этим, перестроиться, и ей казалось, что именно так чувствуют себя те, у кого умирает близкий человек. То же самое эмоциональное опустошение.

Дыша глубоко, Шеннон выглянула в окно своей комнаты. На улице был тот погожий солнечный денек, которые так характерны летом для Аризоны. Голубое безоблачное небо. Неподвижный, раскаленный воздух. Было бы еще терпимо, если бы в доме имелся кондиционер, однако кондиционера не было, а вентилятор, стоящий на комоде, лишь создавал слабый поток теплого воздуха, умиравший где-то посреди комнаты. Шеннон подумала о своей сестре, работающей в «Хранилище». Кондиционеры. Люди. Музыка. Шум. Жизнь.

Внезапно это показалось Шеннон таким заманчивым, что она тотчас же приняла решение: вместо того чтобы убивать впустую лето, валяясь на диване и смотря пустые сериалы, лучше самой устроиться на работу. На самом деле у нее не было никаких конкретных причин зарабатывать деньги, однако все то, что она получит за лето, можно будет положить в банк, тем самым заложив начало накоплениям на свое собственное обучение в колледже.

Возбужденная, полная энергии, Шеннон вскочила с кровати и поспешила к отцу в кабинет. Дверь была закрыта, но Шеннон распахнула ее без стука.

— Папа!

Отец оторвался от компьютера.

— В чем дело, дражайшая доченька?

— Прекрати паясничать.

— И ради чего ты нарушила мое уединение? Чтобы оскорблять меня?

— Нет. Я хочу пойти работать.

Лицо отца тотчас же стало жестким.

— Где?