Хранилище Литтл Бентли

— Я думаю о том, чтобы устроиться в «Хранилище».

— Я не хочу, чтобы ты там работала, — мрачно произнес отец.

— Почему? Все там работают. В том числе и Сэм.

— Сэм старше. — Отец помолчал. — К тому же мне не нравится, что и она там работает.

— Чудесно. Тогда я устроюсь куда-нибудь в другое место. Вот только, если ты еще не заметил, деловая жизнь в Джунипере зачахла.

— Кстати, а зачем тебе вообще вдруг понадобилась работа? Сейчас лето. Отдыхай. Работать тебе предстоит до конца жизни. Так что наслаждайся летом, пока ты еще ребенок.

— Земля вызывает папу. Мне уже семнадцать лет. Я не ребенок.

Отец ласково улыбнулся.

— Для меня ты всегда останешься моей маленькой девочкой.

— Предупреждение: опять начинается паясничанье.

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Почему ты хочешь устроиться на работу?

— Мне скучно. Все мои подруги или работают, или разъехались. Делать совершенно нечего.

— Всегда можно найти чем заняться…

— Я не хочу выслушивать вдохновенную речь. Я просто хочу найти работу.

— Ищи, — сказал отец. — Даю тебе свое благословение. — Он посмотрел ей в глаза. — Где угодно, только не в «Хранилище».

Кивнув, Шеннон начала было уже закрывать дверь, но вдруг остановилась и развернулась.

— Можно мне взять машину?

— Мать забрала джип, а Сэм взяла «Тойоту». Но если найдешь в гараже третью машину, можешь ее забирать.

— Я забыла, — смущенно пробормотала Шеннон.

— Желаю тебе приятно прогуляться пешком, и не забудь закрыть за собой дверь.

Закрыв дверь в кабинет, Шеннон прошла на кухню и достала из холодильника бутылку газированной воды. У нее мелькнула мысль послать все к черту. Или, по крайней мере, подождать еще день. Сегодня на улице было настоящее пекло, и она промокнет насквозь от пота, не дойдя до города.

Вероятность того, что кто-нибудь возьмет на работу взопревшую, провонявшую потом семнадцатилетнюю девушку, была призрачной.

Однако впереди простирался бесконечный день, а последних нескольких недель уже хватило на всю оставшуюся жизнь. Ей нужно уйти из дома, найти себе какое-нибудь занятие. К тому же сегодня все равно никто не станет устраивать ей собеседование. Она просто возьмет анкету, принесет ее домой и спокойно заполнит, а завтра отнесет назад.

Шеннон уже решила, куда попробует устроиться.

В «Хранилище».

Во всех других местах, скорее всего, собеседование провели бы сразу же, и положительный или отрицательный ответ был бы готов на месте. «Хранилище» было единственным крупным обезличенным работодателем, и, несмотря на данное отцу обещание, это было единственное место, куда Шеннон действительно хотела пойти работать.

Она знала, что родителям «Хранилище» по какой-то причине не нравится, но не могла точно сказать, в чем тут дело. Действительно, некоторые правила для сотрудников казались весьма странными — как, например, запрет на свидания (обыкновенно ведь все обстояло как раз наоборот, не так ли?), — и Шеннон по-прежнему было не по себе от мысли об охранниках на выпускном вечере, присматривавших за подростками, словно за стадом скота, и еще не надо было забывать про Майнди, — однако на самом деле в этом заведении не было ничего такого, чтобы породить необъяснимую ненависть у родителей, и в первую очередь у отца.

Вероятно, тут не обошлось без политики. Для родителей Шеннон это имело очень большое значение.

Пройдя в свою комнату, девушка взяла сумочку, на тот случай, если ей понадобится документ, удостоверяющий личность.

— Я пошла! — окликнула она.

— Удачи тебе! — крикнул в ответ отец.

Хлопнув за собой входной дверью, Шеннон направилась к дороге. Из-за ограды на нее бросили понурый взгляд две лошади мистера Саттона. Перебежав через дорогу, Шеннон перепрыгнула через канаву и потрепала лошадей по шее, сказав им пару ласковых слов. Если бы она увидела их от крыльца, то непременно захватила бы с кухни несколько кусочков сахара, однако сейчас ей уже не хотелось возвращаться, и она только быстро обняла лошадей, пообещав в следующий раз угостить их чем-нибудь вкусненьким. Благородным животным также было жарко в этот душный день, они переступали с ноги на ногу, стараясь укрыться в тени. Приближалось самое знойное время дня, и хотя лошадям, конечно, хотелось общества, Шеннон понимала, что ей нужно идти дальше, поэтому она, потрепав им на прощание шеи, перепрыгнула обратно через канаву и направилась к городу.

Добравшись до «Хранилища», Шеннон чувствовала себя так, словно пробежала марафон. Промокшие шорты и блузка липли к телу, волосы свисали на лицо влажными прядями. Просить работу в таком виде было нельзя, поэтому она купила себе банку холодной кока-колы в автомате, недавно установленном у входа, и уселась на скамейку напротив, глядя на стоянку и пытаясь хоть немного остыть.

Оглянулась по сторонам. Это было то самое место, где Майнди врезалась в стену, и хотя Шеннон не думала об этом уже несколько недель, сейчас у нее перед глазами снова возникла картина окровавленной рулевой колонки, впившейся Майнди в лицо.

«Он построен на крови».

Шеннон шумно вздохнула, чувствуя разливающийся в груди холод. Быть может, чувства ее родителей не были такими уж необоснованными.

Но затем, посмотрев на стоянку, она увидела молодую женщину, радостно катящую к выходу тележку с покупками, в которой сидел маленький мальчик, громко распевающий песни.

Здесь нет ничего странного. Обычный универсальный магазин эконом-класса.

Быть может, имела место цепочка невезений, неприятных происшествий, но такое случается сплошь и рядом.

Когда женщина с тележкой проходила мимо скамейки, малыш помахал Шеннон.

— Пливет! — сказал он.

— Привет! — улыбнулась ему в ответ Шеннон.

Через несколько минут, немного остынув, уже не обливаясь птом, Шеннон вошла в «Хранилище», почувствовав радушное дуновение прохлады кондиционеров. Улыбающийся распорядитель поинтересовался, не нужна ли ей какая-либо помощь, но она ответила, что хочет устроиться на работу, и распорядитель направил ее в отдел кадров. Женщина за столиком, которую Шеннон помнила по «Купи и сэкономь», дала ей анкету и ручку и предложила пройти к столику и ответить на вопросы.

— Вакансий у нас почти не осталось, — сказала женщина, — но вам повезло. В отделе товаров для садоводства есть место продавца.

— Я согласна, — выпалила Шеннон.

Женщина улыбнулась.

— Заполните анкету, и мы посмотрим.

Заполнив анкету, Шеннон отдала ее и пошла по «Хранилищу», ища Сэм. Она нашла сестру за кассой в секции посуды. Пожилая женщина отчитывала Сэм за то, что та недостаточно внимательна к покупателям, а Сэм украдкой зевала.

Сделав вид, будто она разглядывает тарелки и столовые приборы, Шеннон дождалась, когда недовольная покупательница удалится.

Саманта улыбнулась.

— Приходится иметь дело со всякими. — Она оглянулась по сторонам. — Мама и папа тоже здесь?

— Нет, я одна, — покачала головой Шеннон.

— И чему я обязана такой честью?

— Я хочу устроиться сюда на работу.

У Сэм помрачнело лицо.

— Я полагала, ты мне поможешь, — быстро добавила Шеннон.

— Ты не будешь здесь работать, — сказала Сэм.

— Но я хочу.

— Нет, ты не будешь здесь работать!

— Послушай, я просто хотела, чтобы ты замолвила за меня словечко. Но если для тебя это слишком трудно, не бери в голову. Я никак не думала, что ты поднимешь из-за этого такой шум.

— Я все расскажу папе.

Шеннон изумленно уставилась на сестру.

— Спасибо. Огромное спасибо.

— Я считаю, что тебе не надо…

— Я уже заполнила анкету. Сэм, если не хочешь мне помочь, чудесно. Но я все равно устроюсь сюда работать.

— Ты уже отдала анкету?

— Да.

Сэм вздохнула, и у нее по лицу пробежала тень — чего, страха?

— Ладно, я с этим разберусь.

— С чем ты разберешься?

— Прежде чем устроиться на работу, тебе нужно будет пройти всякие тесты и испытания, но я посмотрю, можно ли будет тебя от этого избавить… Думаю, у меня получится.

Шеннон кивнула.

— Спасибо, — нехотя пробормотала она.

Казалось, Саманте стало физически больно.

— Возвращайся домой, — сказала она сестре. — Нас не должны видеть вместе.

— Почему?

— Просто уходи. Я… я кое с кем поговорю и вечером расскажу тебе обо всем.

Сэм улыбнулась, однако улыбка у нее получилась натянутая, боьше похожая на гримасу, и Шеннон опять подумала про Майнди.

«Он построен на крови».

— Спасибо, — еще раз поблагодарила она сестру.

Сэм молча кивнула.

Шеннон направилась через все «Хранилище» назад к выходу. Ей было не по себе, но она не могла сказать, почему.

Когда девушка вернулась домой, мать уже тоже была дома. Она разбирала на журнальном столике в гостиной бумаги, но при появлении дочери подняла голову.

— Отец сказал, что ты ходила искать работу.

— Ага.

— И куда ты обращалась? — спросила мать.

— Куда я только не обращалась, — солгала Шеннон.

— И как успехи?

Она пожала плечами.

— Пока что не знаю. Похоже, сейчас у нас в городе никому не нужна помощь.

— В понедельник в школе открывается летний лагерь. Мне помощник не помешает.

Шеннон презрительно фыркнула.

— Десять долларов в неделю. И это пригодится, когда будешь подавать резюме в колледж.

— Посмотрим. Если ничего другого не найду, может быть, пойду к тебе.

Саманта вернулась домой поздно. Пройдя прямо к сестре в комнату, она плотно закрыла за собой дверь и сказала:

— Тебя приняли на работу. Обратишься завтра в десять утра к мистеру Лэму.

— Спасибо.

Сэм молча кивнула.

Шеннон показалось, что у сестры усталый вид. И она была бледной. Болезненно-бледной.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Шеннон.

— Все в порядке, — отрезала Саманта.

— Я просто спросила.

— Что ты собираешься сказать маме и папе?

— Придумаю что-нибудь.

— Только ничего не говори про меня.

— Ладно.

Шеннон проводила взглядом, как сестра молча вышла из комнаты.

Через минуту из ванной донесся шум душа. Шеннон подумала было о том, чтобы сказать родителям, что ее приняли на работу — ей придется это сделать, потому что завтра утром она должна будет выйти на работу, — но она еще не решила, как к этому подойти, и ей нужно было какое-то время.

Если родители узнают, что она будет работать в «Хранилище», с ними случится истерика.

Шеннон лежала на кровати, читая журнал, и когда Сэм вышла из ванной, подождала десять минут, чтобы рассеялся пар, и отправилась мыться сама.

Заткнув ванну, она включила воду и сунула под струю палец, проверяя, что температура нормальная. Раздевшись, открыла корзину для грязного белья, собираясь бросить туда рубашку и джинсы, и увидела там поверх кучи трусики Сэм. Они были запачканы кровью, и до Шеннон не сразу дошло, что месячные у сестры должны были начаться только через неделю.

Шеннон застыла, вспоминая, какой усталой и нездоровой выглядела сегодня вечером Сэм. Ей захотелось спросить у нее, в чем дело, но она просто смотрела какое-то время на окровавленную хлопчатобумажную ткань, затем бросила сверху свои вещи, закрыла корзину крышкой и, шагнув в ванну, погрузилась в воду.

Родителям она обо всем скажет после ванной.

Они сидели на диване и смотрели телевизор. Шеннон вошла в гостиную и остановилась перед ними. Сначала она собиралась просто войти и сказать правду, но затем решила, что лучшей — и единственной — тактикой для нее сейчас будет ложь.

— Меня приняли на работу, — сказала Шеннон.

Мать улыбнулась.

— Замечательно. Куда?

— Когда ты об этом узнала? — спросил отец.

Тон у него был серьезным, строгим, а лицо начинало хмуриться.

— Только что.

— Каким образом?

— Мне позвонили, — сказала Шеннон.

— Я не слышал, чтобы звонил телефон.

— Он звонил, и я сняла трубку. Меня приняли на работу.

— Куда? — повторила мать.

— Да, — подхватил отец. — Куда?

Действительно ли у него на лице мелькнула подозрительность? С трудом сглотнув подступивший к горлу клубок, Шеннон попробовала улыбнуться.

— В закусочную Джорджа, — солгала она.

На следующее утро мистер Лэм встретил ее в отделе кадров. Шеннон попросила сестру подвезти ее на машине, поскольку та работала в утреннюю смену, поэтому она приехала на полчаса раньше назначенного срока, однако мистер Лэм уже ждал ее. Улыбнувшись, он пожал ей руку. Его прикосновение оказалось ледяным, улыбка — холодной, и Шеннон пожалела о том, что рядом нет Сэм. Менеджер по кадрам начал вкратце описывать ее обязанности и вдруг остановился, словно прочитав ее мысли.

— Да, — сказал он. — Вам повезло, что у вас такая сестра, как Саманта. Она замечательная девушка. — Его улыбка растянулась шире. — Замечательная девушка.

Шеннон ощутила в груди леденящий холод. Надо было послушаться родителей и сестру. Напрасно она решила устроиться на работу в «Хранилище».

Это была ошибка.

Внезапно перспектива провести все лето, валяясь в кровати, читая журналы и слушая радио, показалась Шеннон вовсе не скучной, а очень даже приятной, и на мгновение у нее мелькнула мысль развернуться и уйти, отказавшись от работы.

Но было уже слишком поздно. Мистер Лэм повел ее осматривать «Хранилище». Возможность была упущена.

Слишком поздно?

Почему слишком поздно?

Шеннон сама не могла сказать, но чувствовала, что это так. Она безропотно ходила следом за менеджером по кадрам из отдела в отдел, из секции в секцию, а тот объяснял ей, как работает «Хранилище».

Паника прошла, беспокойство рассеялось так же быстро, как и накатилось.

Мистер Лэм показал комнату отдыха, раздевалку, проводил Шеннон на склад, отвел ее в помещение с видеомониторами, по которым Джейк и его коллеги из службы безопасности следили за всем, что происходит в «Хранилище».

Слава богу, Джейка здесь не было.

У Шеннон мелькнула мысль, как ей быть, если она случайно столкнется с Джейком в комнате отдыха или где-нибудь еще. Как ей себя вести? Она попыталась убедить себя в том, что тот факт, что Джейк работает в «Хранилище», должен был стать еще одной причиной, по которой ей нельзя устраиваться сюда на работу, однако в глубине души она сознавала, что это, наоборот, одна из причин, почему она обратилась именно сюда. Несмотря на все, что она говорила другим, несмотря на все, что она изображала внешне, где-то в подсознании у нее постоянно присутствовала надежда, что они с Джейком когда-нибудь снова будут вместе.

Мистер Лэм определенно был странный тип, но та леденящая дрожь, какую Шеннон первое время ощущала в его присутствии, исчезла, и чем дольше продолжалась экскурсия по «Хранилищу» — менеджер по кадрам представлял девушку всем улыбающимся сотрудникам, встречавшимся на их пути, — тем более уютно она чувствовала себя. Она будет здесь работать. Здесь ее место.

Они спустились в маленьком лифте вниз, в коридор с бетонными стенами, похожий на бункер, и мистер Лэм показал зал для совещаний, тренажерный зал, а затем остановился перед отделанной позолотой аркой.

— А здесь, — объяснил он, — часовня.

Заглянув в арку, Шеннон увидела небольшое помещение, и на мгновение леденящий холод вернулся. Ровными рядами стояли скамьи, в двух близнецах-нишах друг напротив друга горели ароматизированные свечи, однако вместо кафедры или алтаря всю переднюю часть часовни занимал огромный портрет Ньюмена Кинга, украшенный красным бархатом.

— Вот здесь каждое утро проводят совещание заведующие отделами. Перед открытием магазина. Они молятся мистеру Кингу, прося у него, чтобы день выдался прибыльным.

Молятся мистеру Кингу?

Шеннон уже видела основателя «Хранилища» по телевизору, в выпусках новостей, и хотя он и был человек богатый и влиятельный, богом он не был, поэтому мысль о том, что тот, под чьим началом ей предстоит работать, каждое утро приходит сюда и совершает ритуальную молитву перед портретом миллионера, привела ее в ужас.

Они двинулись дальше, назад к лифту, наверх в торговый зал, как выразился мистер Лэм, где толпились в секциях и сидели в кафе покупатели. Шеннон размышляла о том, как это здорово, что ее приняли на работу в «Хранилище».

— Пока что это все, — объявил мистер Лэм. — Неделю будет продолжаться учеба — вам объяснят, как работать за кассой, как обслуживать покупателей и все такое, — после чего начнется двухнедельный испытательный срок, и затем вы уже приступите к работе. — Он протянул ксерокопию расписания занятий. — Первое занятие у вас сегодня вечером, в учебном зале внизу. Не опаздывайте.

— О, благодарю вас, — сказала Шеннон.

— Поблагодарите лучше свою сестру, — усмехнулся менеджер по кадрам. Он оглядел ее, начав с ног и дойдя до волос, и удовлетворенно кивнул. — Думаю, из вас получится образцовый сотрудник «Хранилища».

— Я постараюсь, — заверила его Шеннон.

Мистер Лэм уже повернулся, чтобы идти, но в самое последнее мгновение остановился.

— Хотите один дельный совет? — сказал он. — Сбросьте лишний жирок. Вы чересчур пухленькая. Нам не нравится, когда у нас в «Хранилище» работают жирные стервы. Это негативно сказывается на нашем образе.

Улыбнувшись, он помахал рукой и скрылся за дверью у себя в кабинете.

Жирные стервы?

Потрясенная, Шеннон не знала, как себя вести. Не могла разобраться в собственных чувствах. Фраза была произнесена мимоходом, небрежно, и Шеннон даже не была уверена в том, что правильно ее расслышала.

Нет, на самом деле Шеннон не сомневалась в том, что не ослышалась.

Мистер Лэм поступил непрофессионально, сказав эту фразу. Это была первая мысль Шеннон. Человек, занимающий такую должность, не имеет права так говорить, не имеет права употреблять подобные слова.

Второй ее мыслью было пойти в секцию женской одежды и найти зеркало.

Лишний жирок.

Пухленькая.

Неужели она вправду располнела? Мистер Лэм высказался по этому поводу однозначно, не дожидаясь, когда его спросят, буквально приказал ей похудеть, если она хочет остаться на этом месте, так что тут, очевидно, речь не идет о какой-то ее мании, о чрезмерно критическом отношении к самой себе. Налицо проблема.

Замечание менеджера по кадрам не столько обидело Шеннон, сколько завело, не столько смутило, сколько разозлило. Но затем она увидела свое отражение в зеркале, и от всех ее инстинктов самосохранения не осталось и следа.

Мистер Лэм прав.

Шеннон повернулась влево, повернулась вправо, оглядывая через плечо себя сзади.

Надо будет перестать так много есть. Мама опять устроит сцену, прочитает лекцию об анорексии и булимии, однако на этот раз она во что бы то ни стало выстоит.

Посторонний человек подтвердил ее подозрения.

Она толстая.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Обернувшись, Шеннон увидела улыбающуюся женщину средних лет в форменной одежде «Хранилища».

— Нет, — поспешно пробормотала она. — Спасибо.

Развернувшись, Шеннон быстро направилась к выходу.

Все, решено. Сегодня она обходится без обеда.

Может быть, и без ужина.

Шеннон вышла на улицу.

А может быть, ей также придется существенно уменьшить завтраки.