Миссис По Каллен Линн
Он издал невеселый смешок:
– Она – как костюм, который перестал на мне сидеть. Жмет, стесняет и придает глупый вид.
– Но ее мать утверждает, что вы с женой очень похожи.
Он перестал дышать и в конце концов выпалил:
– Вот так много она знает.
– Мы должны это прекратить.
– Я – не собственность Виргинии, – злобно сказал он. – Разве ваш муж вами владеет?
– Если и так, он не слишком-то заботится о своей собственности.
– В таком случае он дурак.
Мы двинулись вдоль парковой ограды. К холодному вечернему воздуху тут примешивался землистый аромат молодой поросли. Чего я ждала? Обещания, что он бросит жену? Такое развитие событий возможно лишь в фантазиях. Реальная жизнь не так проста.
Мы подошли ко входу в парк. Хотя было темно – слишком темно, чтобы мужчина мог прогуливаться с женщиной, не являющейся его женой, – мы молча прошли сквозь железные арочные ворота. Сознавая принятое нами безмолвное решение, я продолжала идти рядом с мистером По, и нас скрыли древние вязы, которые росли здесь, еще когда эта земля была частью бедняцкого захоронения. В наш личный темный Эдем вторгались лишь клацанье копыт по брусчатке где-то в окрестностях парка, долетающая издалека мелодия, которую выводила скрипка, да изредка непонятные крики.
Мы остановились под спящим деревом-великаном, и мистер По осторожно, кончиком пальца приподнял мой подбородок. Даже в темноте я чувствовала, как улыбаются его глаза. Он нежно поцеловал меня, и я ощутила, как отдается ему моя душа.
Неподалеку раздались голоса. Мы застыли, прислушиваясь. Когда мимо прошла компания молодых людей – ирландских хулиганов, судя по их произношению, – он развернул меня спиной, притянул к себе, и я почувствовала, что таю от прикосновения его тела.
– Видишь светящееся окно на третьем этаже? – спросил мистер По. Его теплое дыхание щекотало мне ухо.
Сквозь кроны деревьев мне были видны залитые лунным светом очертания готических башен Нью-Йоркского университета. Я едва могла думать об этом, пока тело поэта прижималось к моему. Я чувствовала исходящую от его рук упругую силу.
– Да.
– Это комнаты Сэмюэла Морзе.[54]
Я глубоко вздохнула. Разговаривать не хотелось, ведь каждый миг, проведенный нами вместе, был драгоценным, и опасным, и, возможно, последним.
– Ты, может быть, знаешь о нем благодаря телеграфу, но до этого он был художником.
Он говорил, прижавшись к моей спине, и я смаковала вибрацию его голоса.
– Несколько лет назад он работал в Нью-Йорке над уникальным заказом – писал портрет героя войны за независимость – маркиза де Лафайета.[55] Он был с головой погружен в работу, когда всадник привез ему послание из Нью-Хэвена, от его отца. Там была лишь одна строка: «Твоя жена больна».
Я обернулась через плечо посмотреть на него.
– Морзе все бросил и помчался к жене, но, когда он приехал, она уже умерла, и накануне ее похоронили.
– О, нет, – вздохнула я.
Он поцеловал меня в висок.
– Мысль о том, что жена умерла в одиночестве, снедала его, и он поклялся создать аппарат, передающий сообщения на дальние расстояния, чтобы такого больше ни с кем не случилось. В университете, – мистер По кивнул на окошко за деревьями, – он нашел людей, которые разрабатывали способ передачи электрических импульсов по проводам. Ему нужно было придумать язык для этого нового способа, и так родился код Морзе.
Я закрыла глаза, наслаждаясь исходящим от него приятным пряным мускусным запахом. Что же мы делаем?
– Сейчас строится линия до Вашингтона, и сообщения туда будут передаваться в один миг. А скоро такие линии протянутся во все уголки страны, и моментальная передача вестей станет реальностью – и все потому, что один человек не застал в живых свою жену. – Он посмотрел на меня. – Нам с тобой не нужны никакие устройства или коды, чтобы взаимодействовать на расстоянии. Ты же чувствуешь это, правда?
Я прижалась щекой к руке поэта, впитывала его запах и ощущение его плеч, набираясь сил, чтобы отстраниться.
– Да.
У меня за спиной вздымалась его грудь.
– Я могу работать над рассказом, или идти в редакцию, или чистить пальто, и при этом чувствовать твою тоску по мне. Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, Френсис, просто подумай обо мне, и я приду.
– Если только все это действительно так.
– Это так, пока ты в это веришь. – Он стал гладить мою шею. – Животные так могут. Ты слышала истории, как они прибегали к хозяевам, когда у тех была в них нужда, даже если были очень далеко? Почему бы и нам так не уметь, – и он поцеловал то место, которое гладил, – если мы на этом сосредоточимся? Для этого нужно лишь поверить в силу нашей связи.
Насладившись напоследок его прикосновением, словно сделав последний большой глоток, я отстранилась, хотя боль от этого движения почти заставила меня упасть бездыханной.
– Мы не можем.
Он отшатнулся, словно его ударили. Я ощутила его боль и то, как она быстро превратилась в злость.
– Это слишком опасно, – взмолилась я.
– Как скажешь.
– Это не то, чего я хочу.
– Очевидно. – И он повел меня из-под сени деревьев туда, где горел свет.
Я посмотрела в его гордое, уязвленное лицо и сказала:
– Если мы в самом деле хотим быть вместе, то должны порвать с нашими супругами. Тогда это будут честные отношения.
– Мы не можем, – резким голосом ответил он.
– Почему?
Он вроде бы собирался ответить, но потом с решительным вздохом взял меня под локоть и отконвоировал к дому. Всю дорогу мы молчали. Я не стала извиняться за свое желание поступить так, как считала правильным. У чугунной калитки перед домом Бартлеттов мы остановились.
– Это потому, что твоя жена так больна? – спросила я. – Это благородно. Я не смогла бы увести мужчину у жены, которой он необходим. – Я вздохнула. – Быть может, нам просто не суждено быть вместе.
– Суждено, – яростно сказал он. – Я спинным мозгом это чувствую.
– Я тоже, – мягко проговорила я, – чувствую это.
Он открыл калитку.
– Мне так жаль… – сказала я.
– Спокойной ночи, Френсис, – твердо ответил он.
Я не могла войти во двор:
– Что же нам делать?
– Ничего, о чем мы не говорили сегодня вечером.
Я видела, что он замкнулся, и не стала ни о чем его молить. Хотя мое сердце и разрывалось от боли, я просто поднялась по ступеням в дом. Почему он наказывает меня за желание поступить правильно?
17
Птичка-колибри вонзала иголочку своего клювика в каждую сливово-крапчатую трубочку цветков наперстянки, пила и перелетала к следующему. Орудуя язычком, будто тонким, как паутинка, кнутиком, она собирала капельки нектара, не обращая никакого внимания на меня, расположившуюся в плетеном кресле узенького садика на заднем дворе Элизы. Возможно, колибри была слишком голодна, а может, чувствовала мою к ней благосклонность. Она была невообразимо прекрасна, словно живой драгоценный камень. Когда она оставалась в покое, изумрудные крылышки, похожие на миниатюрные щиты эльфийского воина, обрамляли пухленькое белое ромбовидное тельце, в полете же они превращались в два размытых серебристых пятна, между которыми птичка деловито плыла среди цветов Элизы. Любопытно, думала я, можно ли подманить ее блюдечком подслащенной воды.
Открылась задняя дверь, колибри взмыла вверх и скрылась за садовой оградой. Вошла горничная Кэтрин с серебряным подносом для визитных карточек. Я взяла верхнюю, причудливо окантованную узором из черных перьев. На ней значилось:
«МИССИС ЭДГАР АЛЛАН ПО».
Меня бросило в дрожь. Тут я заметила еще одну такую же оперенную карту:
«МИССИС УИЛЬЯМ КЛЕММ-МЛ.».
– Спасибо, Кэтрин. Они еще тут?
– Дамы сказали, что будут ждать вашего ответа.
– Пожалуйста, проси их.
Я поспешно перевернула только что исписанный листок, лежавший у меня на коленях на переносном столике, а потом, подумав, припрятала его в стопке чистой бумаги. Я работала над стихотворением. Любовным стихотворением, обращенным к мистеру По. О, конечно, я могла посвятить его кому-то другому, например некоему «С», чтобы посторонние ничего не заподозрили, но я уверена, что мой адресат все понял бы. Я собиралась сегодня вечером взять стихотворение с собой, чтобы вручить его мистеру По после его лекции в общественной библиотеке; это была бы наша первая встреча на этой неделе. Как бы это ни было неправильно, я не могла совсем лишиться его общества, что бы ни говорила об этом прежде. У меня развилась болезненная, трепетная зависимость от его внимания. Но теперь помочь мне не потерять его могли лишь слова.
Миссис По, такая бледненькая в отделанной розами весенней шляпке, выскользнула на крыльцо, следом, будто грузная тень, появилась ее мать.
– Вы дома! Эдди сказал, что у вас не найдется для меня времени!
– Конечно же, найдется! – с неискренней радостью заявила я, поднимаясь.
Она положила меня на обе лопатки прежде, чем я успела поздороваться. Каждая из нас поцеловала воздух у шляпки соперницы.
– Он сказал, чтоб я никогда вас не тревожила, ведь вы так заняты.
– Для вас у меня всегда найдется время, – запротестовала я. – Хорошо, что вы заглянули. Здравствуйте, миссис Клемм. – Потянувшись поцеловать матушку миссис По, я уловила стариковский запах ее волос. – Чем я обязана удовольствием вас видеть?
– Только приятностью вашего общества, – воскликнула миссис По.
– Как мило.
Неизменно озабоченное лицо миссис Клемм выглядывало между подпаленными ушками вдовьего капора.
– Простите нас, если мы прервали вашу работу.
– Мы знаем, как необходимо писателю уединение. – Миссис По кашлянула, а потом добавила: – Эдди все время нас выставляет.
– Вы не помешали. Пожалуйста, присаживайтесь. – Я указала на установленные на каменной плите металлические стулья.
– Что вы писали? – поинтересовалась миссис По.
– Ничего особенного. Желаете кофе? Позвольте, я позову Кэтрин. – Я позвонила в стоявший на столике колокольчик. Несмотря на ветер, гулявший по саду, я чувствовала, что потею.
Кэтрин появилась слишком быстро: должно быть, она подслушивала у задней двери. Я попросила подать кофе.
Когда она ушла, миссис По спросила:
– Вы пишете рассказ?
– Стихотворение.
Она заметила мои колебания.
– Для детей?
Я не стала бы лгать, даже если смогла бы.
– Я не обсуждаю незаконченную работу, это может ее испортить.
Миссис По воззрилась на меня. В ирисах, высаженных у каменных плит, зашуршало, и появилась кошечка По. Она гналась за крупным жуком.
– Это кошка, которую вы назвали в честь моего мужа? – спросила миссис По.
Я почувствовала странную робость, словно мой ответ мог чем-то ей повредить.
– Так ее назвали мои дети. Что же, – сказала я, – прекрасный день для прогулки.
Миссис По так пристально смотрела на котенка, что волоски у меня на шее встали дыбом.
– Мы приехали.
– На извозчике, – сказала миссис Клемм. – Очень хороший у него был экипаж, совсем новый. Ждет нас напротив дома.
Сильный, необычайно влажный ветер трепал мою шаль.
– У вас есть время, чтобы выпить кофе?
– Извозчик подождет, – сказала миссис По, – я достаточно ему заплатила. – Она перевела взгляд на меня, ее глаза в темной окантовке блеснули: – Вы сегодня видели Эдди?
– Мистера По? – Я принужденно рассмеялась. – Нет. Не видела.
– Его нет в редакции, – заявила миссис По, – я только что оттуда.
– Не знаю, где бы он мог быть, – сказала я.
– Он бывает тут, – проговорила миссис По. – Часто. Я знаю, это так.
Меня накрыла волна страха. Попалась!
– Он время от времени заходит к мистеру Бартлетту. Вы были в его магазине в «Астор-хаузе»? Возможно, мистер По там.
Кэтрин принесла кофе, расставила чашки и блюдца, разложила салфетки, и разговор, по счастью, прервался. Попивая кофе, я мечтала, чтоб миссис По с матерью удалились.
Но миссис По не сводила с меня глаз.
– Вы собираетесь на лекцию Эдди вечером?
Я вдруг поняла, что не смогу пойти, если она там будет.
– Нет.
Миссис По ждала объяснений.
– Я буду занята.
– Вы должны пойти, – сказала миссис По. – Объявления о лекции во всех газетах. Там наверняка будет толпа.
– Вы наверняка очень им гордитесь, – сказала я.
– Горжусь. Я всегда знала, что Эдди многого добьется.
– Это правда, – сказала миссис Клемм. – Она так говорила, когда Эдди был еще никем.
Миссис По, оттопырив мизинец, поставила чашку на блюдечко.
– О, я знала. Даже когда кузен Нельсон сказал, что Эдди недостаточно хорош для меня, и хотел, чтобы я переехала жить к его семье, знала.
Усилившийся ветер хлопал завязками капора миссис Клемм.
– Мой племянник Нельсон По проявлял к Виргинии живой, очень живой интерес. Думаю, со временем он женился бы на ней. Знаете, он очень богатый стряпчий в Балтиморе. Он все подготовил, чтобы поселить нас в своем прекрасном новом доме, когда об этом узнал Эдди. И на этом все закончилось!
Миссис По хихикнула.
– Видели бы вы тогда Эдди. Он был таким смешным! Сказал, что убьет себя, если я перееду к Нельсону.
Кровь застыла у меня в жилах. Мистер По признался мне, что в ту пору был очень уязвим, но не упоминал, что его преследовали мысли о самоубийстве.
– Правда-правда, это он не просто так меня пугал, – сказала миссис По. – Он даже показал мне бутылку настойки опия, которую собирался выпить. – Она явно ожидала, что я буду потрясена, и действительно увидела ужас на моем лице. – Это было так глупо с его стороны! Я же думала только о нем одном. Я знала, кто он есть и кем станет. Я прочла это у него в душе. – И она вызывающе мне улыбнулась. – Как бы странно это ни прозвучало, я в точности знаю все его мысли.
Стук калитки и детские крики возвестили о возвращении Элизы, а через несколько мгновений и сама она появилась в садике. Ее простое лицо светилось любопытством. Когда отшумел шквал возбужденных приветствий, Элиза поймала котенка и прижала его к груди.
– Боже, – сказала она, поглаживая звереныша по голове, – как упала температура! Наверняка будет буря.
Миссис Клемм немедленно вскочила:
– Детка, нам лучше вернуться домой. Если погода испортится, это может повредить твоим легким.
Миссис По вцепилась в свою чашку:
– Матушка, присядь.
Когда миссис Клемм неохотно опустилась на прежнее место, миссис По проговорила:
– Так жаль, миссис Осгуд, что вы не пойдете сегодня на лекцию Эдди.
– А ты не пойдешь? – смешалась Элиза. – Я думала…
– Возможно, – сказала я, – если погода действительно испортится, туда вообще никто не сможет пойти.
– Мы не позволим погоде удержать нас дома, – твердо сказала Элиза, обращаясь к миссис По, – ведь мы с вашим супругом стали добрыми друзьями.
– Правда?
– Он очень помог моему мужу. Но он не заходил к нам уже неделю, и мы соскучились. Передайте ему, что мы его ждем.
Взгляд миссис По перемещался с Элизы на меня. Она поставила свою чашку с блюдечком на стол и поднялась со стула, очень тоненькая и изящная.
– Премного благодарна за кофе.
– Так мы уходим? – спросила сбитая с толку миссис Клемм.
Миссис По простерла ко мне руки жестом, не уступавшим по драматизму актерской игре миссис Батлер:
– Надеюсь увидеть вас вечером независимо от погоды.
– Она придет, – сказала Элиза. – Я обещала вашему мужу.
Миссис По долгий миг пытливо смотрела на нее:
– Хорошо. – Она обернулась ко мне и кивнула на колеблемую ветром наперстянку: – Это, знаете ли, ядовитые цветы. На вашем месте я присматривала бы за котенком.
Ближе к вечеру погода еще сильнее испортилась. Ветер обламывал ветви деревьев и с грохотом гнал по улицам молочные бидоны. Вторая горничная, Марта, развела огонь в цокольной гостиной, и мы все жались к очагу, а в доме все трещало и стонало от набирающего силу ненастья. Мрак за нашим полуподвальным окном все сгущался, пока наконец в районе пяти часов на город не обрушился дождь, словно в небесах кто-то перевернул бассейн с водой.
– Полагаю, все планы на вечер придется отменить, – сказала я, глядя в окошко. Я внимательно наблюдала за погодой в надежде, что она станет предлогом не ходить на лекцию мистера По. Я, должно быть, сошла с ума, думая, что смогу передать там ему свое любовное стихотворение. К тому же миссис По явно что-то заподозрила. Как я могла надеяться на какую-то связь? Я должна отпустить его, пока мы не зашли слишком далеко.
Элиза, сидя в кресле у камина, с помощью девятилетней дочери Анны сматывала пряжу в клубок.
– Еще может распогодиться.
Я сохраняла спокойствие, надеясь на обратное и на всякий случай выдумывая предлоги, по большей части касающиеся состояния моего здоровья, чтобы никуда не ходить. Когда вскоре из своего магазина вернулся мистер Бартлетт в мокрых до колен брюках, я решила, что можно не волноваться.
– Какая жалость, что погода испортилась, – сказал он, поцеловал Элизу, дочь и подхватил на руки мальчишек. – На лекцию По наверняка мало кто явится.
– Мы должны пойти поддержать его, Рассел, – сказала Элиза. – Он заинтересован твоим проектом. Мы не можем подвести его из-за какого-то дождика.
– Ты права. Я ему обязан. – Мистер Бартлетт потянул брюки за мокрую штанину. – Мне лучше пойти наверх и переодеться.
Когда дождь не прекратился и после поспешного ужина, я подумала, что они, возможно, передумают, но та самая преданная сущность Бартлеттов, благодаря которой они стали мне такими близкими друзьями, теперь гнала их в бурю ради мистера По. Когда они так решительно встали на его поддержку, я не могла придумать никаких отговорок и через час оказалась в наемном экипаже: для того чтобы ехать в открытой коляске мистера Бартлетта, погода совершенно не годилась. Мы двигались по Бродвею в направлении Леонард-стрит. Скоро по крыше застучали первые градины.
Элиза посмотрела вверх и охнула.
– Лучше бы кучеру не гонять лошадей в такое ненастье, – сказал мистер Бартлетт.
– Бедняга.
Мы погрузились в молчание, рисуя в воображении бородатого извозчика в плаще, сгорбившегося на своем открытом всем стихиям месте. Но яростный стук по крыше прекратился так же внезапно, как начался, и дальше мы ехали, слушая, как хрустят под колесами градины.
Когда мы подъехали, в передней библиотеки стояло лишь несколько добросердечных господ. Я узнала рыжеволосого мистера Крейна, молодого помощника мистера По из «Джорнал», и мистера Уиллиса из «Миррор», больше чем когда-либо похожего на сверчка в своем промокшем черном костюме. Мы сдали верхнюю одежду тоненькой немецкой девчушке лет двенадцати и поднялись в лекционный зал по роскошной парадной лестнице. Там в окружении океана пустых стульев восседал преподобный Гризвольд. В розовых перчатках и пышном черном галстуке он выглядел в высшей степени удовлетворенным.
Завидев нас, он вскочил на ноги, подошел и весело сказал:
– Бедный По. Сегодня плохой вечер для лекции. – С победоносным выражением на розовом лице он схватил мою руку. – Миссис Осгуд, как приятно вас видеть!
– Маленькая женушка мистера По здесь? – спросила Элиза.
– Смотрите сами. – И преподобный Гризвольд простер руку, словно он был хозяином этого зала, в котором лишь кое-где виднелись головы дам и джентльменов. Потом он сильнее сжал мою руку. – Вам следовало бы тоже остаться дома, в тепле и безопасности.
Я высвобождалась из его хватки, когда со стороны фойе донеслись звуки решительного женского голоса:
– Когда начнется представление? – Через миг в зале появилась мисс Фуллер в ожерелье из коричневых перьев и с потемневшим от влаги на добрых десять дюймов подолом платья. – Добрый вечер, друзья.
Элиза первой потянулась поцеловать ее.
– Вы тоже не сдаетесь.
– Я видела, как женщина из племени гуронов рожала зимой под открытым небом. Небольшой дождичек не сможет удержать меня дома, когда мистер По собирается разделать под орех очередную партию поэтов.
Какое-то время она болтала с Бартлеттами и со мной, а также с преподобным Гризвольдом, который, будто грозовая туча, нависал над моим плечом. Когда Элиза с мужем отправились занимать места, мисс Фуллер отвела меня в сторону:
– Как продвигается ваша статья?
Я сделала глубокий вдох. Я написала ей письмо, но никак не могла собраться с духом и отправить его.
– Я не пишу ее.
Она быстро моргнула белыми ястребиными веками.
– Что?
– Мистер По попросил меня отказаться от ее написания.
Преподобный Гризвольд вытянул шею, чтобы лучше слышать:
– Как так?
Мисс Фуллер не обратила на него никакого внимания:
– Я вам заплатила.
– Я верну вам деньги. Или, если пожелаете, напишу о чем-нибудь другом.
Преподобный Гризвольд неодобрительно раздул ноздри:
– Так вы писали о По?
– Почему вы пошли ему навстречу? – спросила мисс Фуллер. – Статья о нем заставила бы публику заметить вас. – Она поднесла к губам сжатый кулак. – Напишите ее.
– Нет.
В этот миг в лекционный зал вошел мистер По, сжимая рукой в красной перчатке свои заметки. Он застыл на пороге, ошеломленный видом пустого зала, потом двинулся снова, потом, увидев меня, остановился.
Мисс Фуллер поманила его к нам.
– Вот жалость, – сказал преподобный Гризвольд, когда мистер По поравнялся с нами, – никого нет.
– Это все погода, – сказала мисс Фуллер. – Мне жаль, Эдгар. Такой позор.
К нам подошли мистер Уиллис и распорядитель лекций.
– По, мы сожалеем. Если желаете, можно все перенести.
– Возможно, в таком случае у вас будет больше слушателей, – с подозрительной радостью сказал преподобный Гризвольд.
Мистер По искоса вопросительно посмотрел на меня.
– Так вы станете выступать или нет? – настаивал преподобный Гризвольд.
Мистер По глянул на него:
– Нет.
Мисс Фуллер ухватилась за свое ожерелье из перышек:
– А что вы скажете относительно вашего нежелания, чтоб миссис Осгуд написала о вас?
– Я передумал.
– Почему?
– Существует множество более интересных предметов, чем я.
Мисс Фуллер издала сухой смешок.
Читать бесплатно другие книги:
