История призрака Батчер Джим
— Дитя звёзд, этой ночью я разберу тебя.
Моя голова была полна боли и страха. Я почувствовал, как оно снова приближалось, подходя ко мне сзади — неизменно с той стороны, как я знал, где я был самым слабым, самым уязвимым. Оно было там, где оно всегда будет.
Я должен был двигаться. Я должен был сделать что-нибудь. Но ужас, подобно свинцовым гирям, повис на моих запястьях и лодыжках, иссушая мою силу, превращая мышцы в желе, спутывая мысли. Я попытался бежать, но лучшее, что я мог сделать, это медленно карабкаться в проход с прохладительными напитками.
— Как трогательно, — сказал Тот, Кто Идёт Следом, приближаясь с каждым словом. — Хныкать, распускать сопли. Бесполезно.
Ужас.
Я не мог думать.
Я готовился к смерти.
Я готовился к смерти.
И затем мой рот сказал, имитируя голос коротышки Пи-Ви Хермана:
— Я знаю, кто ты, но вот кто я?
Тот, Кто Идёт Следом замер. На мгновение возникло сомнение в его неотвратимом присутствии, затем существо сказало:
— Что?
— Ха-ха! — сказал я тем же самым голосом, совмещая мой собственный страх с нотками отрывистого смеха. Мысль воссияла в моей голове: возможно, я не могу помешать этой твари находиться за моей спиной.
Но я могу выбирать, в какую сторону повернуться.
Я с трудом встал на ноги и двинулся к проходу, вертясь с каждым шагом, вращаясь как дервиш. Всё это время я слышал себя извергающим мультяшный смех Пи-Ви Хермана — что, оглядываясь назад, было, возможно, самой жуткой вещью, поразившей мои уши той ночью.
Я ударил дверь бедром и локтем и вылетел через неё, всё ещё вращаясь, на автостоянку. Оказавшись там, я понял, что у моего плана спасения не было второй части. Это не беспокоило меня, пока я не очутился за дверями магазина.
Я достиг цели. Что теперь?
На тёмной автостоянке была масса теней. Самые близкие огни были на расстоянии в сто ярдов, и казались какими-то затемнёнными, более оранжевыми, чем они должны были быть. В воздухе была тяжесть и слабое, слабое зловоние смерти и гнили. Это было что-то, что сделало существо? Было это тем, что означало, когда оно сказало, что удостоверилось в нашей уединённости?
Стэн был на автостоянке, между двумя отдельными бензоколонками мини-маркета. Он был похож на человека, который пытался бежать в замедленном движении. Его руки перемещались очень медленно, его ноги были согнуты, как будто он бежит, но его темп был намного медленнее, чем прогулка, как будто он пытался перебежать рисовое поле, наполненное арахисовым маслом. Он смотрел на меня через плечо, и его лицо было искажено ужасом, жуткой маской, которая едва выглядела человеческой в сумраке ночи.
Я побежал к нему на чистом инстинкте. Стадное чувство, в самом деле, работало на предположении, что большая безопасность была в количестве. Мои ноги топтали асфальт автостоянки на нормальной скорости, и его глаза расширились с почти смешной медлительностью и изумлением, когда я бежал к нему.
— Так кто ты? — прозвучал голос существа из ниоткуда и отовсюду одновременно. — Один из них? Один из роя, который наводняет этот мир?
Точка, из которой исходил голос, переместилась, и я внезапно почувствовал горячее, зловонное дыхание в затылок.
— Я ожидал лучшего от ученика ДюМорна.
Я кружился, оборонительно выбрасывая руки. У меня было время, чтобы видеть всё в отражении широких витрин мини-маркета.
Тот, Кто Идёт Следом появился из теней прямо перед испуганным Стэном. Широкие, ужасные руки, обернувшись вокруг него, сдавили его с той же легкостью, с какой взрослый подхватывает ребёнка. Другая конечность, возможно хвост или какое-то щупальце, покрытое теми же самыми наростами шерсти-чешуи, как и остальная часть существа, присоединились к обеим рукам так, что Стэн был обхвачен в плечах, в талии и в бёдрах.
А затем, с медленной улыбкой, одним грубым волнообразным движением, Тот, Кто Идёт Следом, разорвал Стэна, продавца мини-маркета, на три части.
Я видел смерть прежде, но не такую, как эта. Не такую ужасную, стремительную и кровавую. Я развернулся к Стэну в тот момент, когда эти три части падали на землю. Кровь пошла отовсюду. Одна из его рук махала как безумная ветряная мельница, и его рот раскрылся как будто для крика, но ничего не вышло, кроме рвотного бульканья и сгустков крови. Широкие испуганные глаза уставились на меня, и я резко отвел глаза, чтобы не видеть душу Стэна, когда он умер.
Затем его образ... изменился. Из человека в отвратительной боли и страхе превратился в безжизненную груду... мяса. Куски. Грязную одежду.
Я никогда не видел, чтобы смерть наступала вот так. Как оскорбление, унижение, превращение уникальной личности в не что иное, как куски плоти. Когда существо убило Стэна, это не просто закончило его жизнь. Это подчеркнуло лежащую в основе тщетность, исходную ничтожность этой жизни. Это превратило человека, хотя и бездельника, в меньше чем ничто — во что-то, что было простой тратой ресурсов, которые оно потребляло. В нечто, у чего никогда не было выбора в его собственной судьбе, никогда не было шанса быть чем-либо больше.
Я вовлек Стэна в эту заварушку. Это была вообще не его схватка.
Допустим, я никогда не намеревался причинить парню боль, и никогда не буду иметь такого намерения. Тем не менее, без моего решения ограбить магазинчик, он всё ещё слонялся бы за прилавком, убивая время до своего следующего перекура. Он оказался в драке, которую он никак не мог ожидать — и она убила его.
Что-то в моей голове перещёлкнуло.
Это было неправильно.
Стэн не должен был умирать так. Никто не должен. Никто — ни человек, ни зверь или кто-то другой — не мог предположить, даже в момент самой злобной насмешки, что «это» доберется до конца жизни Стэна, чтобы забрать всё, чем он был или мог бы быть.
Стэн не заслужил этого. Они искали не его. А в итоге это существо, этот демон, убил его.
Я чувствовал, как мои челюсти начинают болеть, потому, что я сжимал их всё сильнее и сильнее. Я мог чувствовать свой учащенный пульс, бьющийся у меня между глаз. Было ужасное давление внутри моей головы и груди, и вместе с этим внутри меня начала подниматься волна гнева, и что-то более темное и смертоносное, чем простой гнев, пришло вместе с этим, как огромная волна из покрытого мраком моря.
Это.
Было.
Неправильно.
Нет, это не так. Но мир не был местом, где процветает справедливость, не так ли? И у меня было намного больше причин знать это, чем у большинства людей даже вдвое старше меня. Мир не был красив, не был справедлив. Люди, которые этого не заслуживали, страдали и умирали каждый день.
Ну и что? То, что кто-то должен был сделать что-то с этим.
Мою правую руку и плечо жгло, как огнём, когда я чувствовал, что правая кисть медленно складывается в кулак. Костяшки пальцев щёлкали одна за другой. Такого не случалось с ними прежде.
Я повернулся лицом к изображению существа в отражении. Оно склонилось над трупом Стэна, слегка постукивая когтями по открытым глазам мертвеца, его рот был всё ещё растянут в ужасной широкой улыбке.
И когда оно остановило взгляд на моём лице, его улыбка стала ещё шире, а глаза сузились. — Ашш..., — сказало оно. — Ашшшш. Вот ты где.
Я больше не был жертвой. Я больше не был беспомощным ребёнком. Я был чародеем. Я был в ярости.
— Это не твой мир, — прошептал я.
— Не сейчас, — пробормотал Тот, Кто Идет Следом, расплываясь в ещё более широкой улыбке. — Но он будет нашим снова, через очень короткое время.
— Но тебя не будет поблизости, чтобы увидеть это, — сказал я.
Мне никогда прежде не приходилось использовать мою магию в гневе. Мне никогда не приходилось сознательно причинять вред другому существу при помощи моей магии.
Но это нечто? Если хоть что-то, что я когда-либо видел, было близко к тому, когда существо заслуживало бы моей жестокости, то это была вымазанная кровью тварь, присевшая над искромсанным телом Стэна. Весь мой мир разрушился в течение единственного дня. Мой дом. Моя семья. И теперь, похоже, меня собирались лишить жизни. Что ж, если этому суждено было случиться, если я не могу сбежать без новых убитых невинных свидетелей, то тогда я предпочту погибнуть здесь — и я не собираюсь уходить тихо.
Я достиг достаточной глубины в своем гневе и, оперевшись на него, принялся перекрашивать его во что-то горячее, полное насилия и разрушения похожее на то, что я чувствовал внутри себя.
— Есть кое-что, что ты должен знать, — сказал я. — Я прогулял шестой урок сегодня. Испанский. В котором я не силен, в любом случае.
— Ну, а мне-то что до этого? — спросило существо.
— Просто Flickum bicus будет для тебя неожиданностью, — ответил я. Жар в моём правом плече и предплечье сконцентрировался в моей правой ладони. Запах опаленных волос подкрался к моему носу. — И ты действительно не понимаешь, где сейчас стоишь, не так ли?
Отражение существа посмотрело налево и направо на заправочную станцию по обе стороны от него.
Я, не спуская глаз с его отражения в стёклах, протянул правую руку за спину и превратил своё маленькое зажигающее заклинание во что-то, в тысячу раз больше, горячее и смертельнее, чем всё, что я когда-либо делал прежде.
Я встретил глаза существа в отражении, потянулся к источнику энергии и чистого желания, которое я вырастил внутри себя, протянул свою руку к существу, и выпалил:
— Fuego!
Мой гнев и страх выплеснулись из меня. Огонь хлестал из моей ладони, как вода из сломанного гидранта. Тот, Кто Идёт Следом и тело Стэна были залиты огнем, освещая темноту яростным золотым светом.
Существо издало крик, больше удивления и злости, чем боли, зажимая глаза своими огромными руками. Свет изменил отражение в стекле, и я больше не мог видеть, что происходит позади меня. Я направлял поток огня налево и направо, не оборачиваясь и держа спину в том же направлении. Я надеялся, что это замедлит Того, Кто Идет Следом на время, достаточное для того, чтобы моё улучшенное зажигающее заклинание сделало своё дело.
У бензоколонок есть все виды механизмов безопасности, встроенные в них, чтобы уменьшить вероятность их случайного воспламенения. Они довольно хорошие. Я имею в виду, сколько раз вы вызывали взрыв, заправляя свой автомобиль? Но столь надёжные вещи, как эти, сделаны для предотвращения несчастных случаев.
И ни один инженер в мире никогда не думал при их строительстве о том, как останавливать разгневанных молодых волшебников.
Потребовалось несколько секунд, однако затем раздался резкий пронзительный звук, что-то металлическое деформировалось сверх предела своей прочности, и первый резервуар расцвёл впечатляющим цветком огня.
Взрыв отбросил меня назад, опаляя мою кожу и сжигая волосы на моих бровях. Я приземлился на задницу — снова — и лежал ошеломлённый в течение нескольких секунд. Внезапная усталость, сильнее, чем всё, что я когда-либо испытывал, заполнила меня в отместку за энергию, которую я израсходовал на своё небольшое воспламеняющее заклинание.
Затем взлетел на воздух второй резервуар.
Горячий ветер и дождь из кусков дымящегося металла обрушились на фасад мини-маркета. Я порадовался, что первый взрыв сбил меня с ног. Если бы я стоял, то металлическая шрапнель, которая изрешетила витрину, сначала прошила бы меня.
Я уставился на огонь и увидел в нём фигуру — или, скорее, я видел пустоту, имеющую форму существа, там, где должны были быть лишь дым и огонь. Из огня раздался голос кого-то огромного и ужасающего, голос, который принадлежал богам и мифическим монстрам.
— КАК ТЫ ПОСМЕЛ! — ревело оно. — КАК ТЫ ПОСМЕЛ ПОДНЯТЬ РУКУ НА МЕНЯ!
Затем это бесформенное существо упало на колени и повалилось на бок.
Ревущее пламя охватило и поглотило его.
И моя первая настоящая битва была окончена.
Глава тридцать третья
— Это была моя первая битва, — тихо сказал я своей крёстной. — Я никогда до этого не использовал магию для причинения вреда. — Я обхватил голову руками. — Если бы я не прогулял занятия в тот день... Не знаю. Возможно, я никогда не стал бы тем, кто я есть.
— Это то, чему научило тебя это воспоминание? — На лице Леа расплылась улыбка. — Ты был полностью подготовлен к применению силы.
— Похоже на то, — я запнулся, пытаясь прочесть выражение её лица. — Но Джастин никогда не заставлял меня причинять вред кому-либо.
— Но зачем ему было вооружать тебя, до того, как он убедился в твоей преданности? — спросила Леа. — Он должен был предвидеть это. Это было неизбежно.
— Наверное, — сказал я. — Мы не можем знать, как было на самом деле. Это долгий путь от ломания досок на тренировке к ломанию костей в реальной жизни.
— Вполне возможно. Потому что одно дело убедить молодого смертного, что это правильно, и что использование магии для насилия это деликатный процесс, и другое, что нельзя спешить.
Я хмыкнул и откинул голову назад, к стене своей могилы.
— При всём желании прошлого не изменить, мой крестник, — сказала Леа. — Тебе хочется верить, что, возможно, у Джастина были какие-то скрытые добрые намерения. Что произошедшее между вами было каким-то недоразумением. Но ты его прекрасно понял.
— Да. Возможно. Я забыл, насколько это больно — всё это, — тихо сказал я. — Я забыл, как сильно я любил его. Как сильно я хотел, чтобы он гордился мной.
— Дети уязвимы, — сказала Леа. — Их легко обмануть или ввести в заблуждение. Ты больше не ребёнок.
Она наклонилась немного вперёд и с легким нажимом сказала:
— Я обязана ответить ещё на два вопроса. Задашь их сейчас?
— Да, — сказал я. — Дай мне минуту, чтобы обдумать их.
— Как пожелаешь, — сказала Леа.
Я прикрыл глаза и попытался прояснить свои мысли. Задавать вопросы бесчеловечному существу может быть сложным и опасным делом — особенно фее. Вы почти никогда не получите прямого ответа от одной из повелительниц Феерии, Сидхе. Если задавать прямые вопросы, особенно вопросы, касающиеся информации, имеющей отношение к какому-то конфликту, скорее всего, получишь неясные и вводящие в заблуждение ответы. Я был в настолько хороших отношениях с моей крёстной, как только возможно между человеком и Сидхе, но это не было причиной, чтобы не прикрыть свои тылы.
Итак, я некоторое время обдумывал последние события в поиске белых пятен, но не мог отвлечься от воспоминаний о той ночи в магазине. Они грызли меня и отказывались быть отодвинутыми в сторону, особенно разговор с Тем, Кто Идёт Следом.
— Приоритеты, — сказал я вслух. — Речь идёт о приоритетах.
— Да? — спросила Леа.
Я кивнул.
— Я мог бы задать тебе множество вопросов о моём прошлом, — и ты бы на них ответила.
— Это правда.
— Или я могу спросить тебя, что творится сейчас в городе. Я могу найти способ, как лучше помочь Мёрфи.
Леа кивнула.
— Но я был послан сюда, чтобы найти своего убийцу, — сказал я. — Предполагается, что я охочусь за тем, кто убил меня, но пока я занимался чем угодно, кроме этого.
— В самом деле, — сказала Леа, ты были занят ещё кое-чем.
Я моргнул.
Она одарила меня загадочной, кошачьей улыбкой.
— Ох, ну ты и сука, — вздохнул я. — Тебе просто нравится делать это со мной.
Леа скромно опустила глаза и дважды взмахнула ресницами.
Я нахмурился и сложил руки на груди. Леа участвовала в моей жизни с тех пор, как я родился, а, может, ещё раньше. Она могла рассказать мне обо всём, что я до смерти хотел знать с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы задавать разные вопросы. Она также была в курсе всех текущих событий. Все благородные Сидхе — фанатики сбора информации, и моя крёстная не была исключением. Конечно, они, как правило, охраняют свои знания так же свирепо, как дракон охраняет своё золото — и они расстаются с ними почти так же неохотно.
Сидхе отнюдь не дураки. Информация всегда была куда более ценным товаром, нежели золото.
Так что я вернулся к своему предыдущему вопросу. Что для меня является приоритетом? Что было для меня важнее: выкапывать тайны из тёмной части моего прошлого? Получить информацию, которая мне нужна, чтобы перейти к своему будущему? Или помочь моим друзьям и близким прямо сейчас?
Да уж. Нелёгкая задачка.
— Что ты можешь рассказать мне о Собирателе Трупов, средствах, которыми она располагает, и её целях? — спросил я.
Леа мгновение обдумывала ответ, прежде чем кивнуть.
— Существо, о котором ты спрашиваешь, преследует только свои собственные цели. После того, как её тело было уничтожено дерзким, импульсивным и опасным юным чародеем, её дух остался. Ей потребовалось много лун, чтобы определить последовательность действий, но и после этого у неё было слишком мало силы, чтобы влиять на мир смертных.
Она была ограничена общением с несколькими смертными, которые могли чувствовать подобные вещи. Поэтому она нашла их, и начала манипулировать ими, собрала их вместе в группу, с которой ты уже встретился. Её целью было собрать последователей, духов и смертных, и затем завладеть телом соответствующей силы.
— Уточнение, — вставил я. — Ты имеешь в виду тело с магическими способностями?
— С выдающимися способностями, — сказала Леа, подчеркивая фразу. — Когда дух Собирателя Трупов находился в смертной оболочке, любого тела со скрытым талантом было достаточно для неё, чтобы использовать всю свою силу. Но, благодаря тебе, мой дорогой крестник, она перешла порог жизни и смерти. Теперь она нуждается в теле с гораздо большим врождённым талантом, чтобы использовать свои способности, когда она внутри.
Я постучал пальцами по губам, размышляя.
— Значит, ты говоришь, что у Морта выдающийся талант.
— В некотором отношении, он даже более могущественный, чем был ты, крестник. И он гораздо более практичный — он почти избежал внимания Белого Совета, и довольно ловко спрятал от них свои способности. Собиратель Трупов хочет его. Она, несомненно, намерена использовать городских мертвецов и провозгласить себя главным городским практиком.
Я моргнул.
— Почему? Я имею в виду... она же просто привлечёт внимание Совета, если сделает это, и она всё ещё в их списке «Разыскиваются живыми или мёртвыми, но предпочтительнее мёртвыми».
— Нет, если она будет выглядеть, как маленький эктомант, — парировала Леа. — Она будет просто скрывать способности, обнаруживая их только в момент крайней нужды.
— Но почему она рискует именно здесь? Почему Чикаго?
Леа нахмурилась, золотисто-красные брови встретились. Фомор
— Я не знаю. Но Фоморы опасный народ, для того, кто заключает с ними сделки.
Я поднял брови. Учитывая источник, это действительно кое-что объясняло.
— На мой взгляд, — продолжила Леа, — единственная причина, по которой Собиратель Трупов ведет дела с Фоморами, это установление её власти здесь — вероятно как свободного, преданного вассала их нобиля.
Я обнаружил, что я рассержен.
— Ну что ж. Она этого не сделает. Это мой город.
Моя крёстная издала ещё один звенящий серебром смешок.
— Неужели? Даже сейчас?
— Порядок, — сказал я. Я потер челюсть.
— Что произойдёт, если она получит Морти?
Мгновение Леа выглядела сбитой с толку.
— Она победит?
Я помахал рукой.
— Нет, нет. Как мне изгнать её из него?
Она немного прищурила глаза.
— Ты уже использовал единственный метод, который я знаю.
— То есть я должен разобраться с ней до того, как она получит Морти, — тихо произнёс я.
— Да, если хочешь его спасти.
— А из сути переговоров с Жутким Слугой следует, что я должен разрушить альянс Собирателя Трупов с Фоморами прежде, чем он наберёт силу.
— Выглядит достаточно разумным, — сказала Леа.
— Почему Фоморы? — спросил я, — В смысле, я едва их знаю. Почему все они сейчас находятся в Чикаго? Кто они?
— Когда-то они были врагами моего народа, как Зимних, так и Летних, — сказала она, подняв подбородок так, что её изумрудные глаза отдалились. — Мы изгнали их в море. Теперь они изгои из мифов и легенд, изгнанники богов и демоны в каждой стране, граничащей с морем. Побеждённые гиганты, павшие боги, тёмные отражения светлых существ. Это множество рас, объединившихся вместе под знаменем Фомора ради общего дела.
— Месть, — догадался я.
— Именно. Их главной целью был захват власти, который стал особенно привлекательным после падения Красной Коллегии. Я дала более чем щедрый ответ на твой вопрос.
— Дала. Я благодарен, крёстная.
Она улыбнулась мне.
— Такое очаровательное дитя. Был дан ответ на два вопроса. Какой третий?
Я думал недолго. Так или иначе, я сомневался что вопрос: «Скажи, кто убил меня?» даст какие-либо понятные результаты.
С другой стороны, какого чёрта? Никогда не узнаешь, если не попробуешь.
— Скажи, — спросил я, — кто убил меня?
Глава тридцать четвёртая
Леанансидхе смотрела на меня сверху вниз, и её миндалевидные зелёные глаза были отстранёнными, задумчивыми.
— О, дитя моё, — вздохнула она после паузы. — Ты задаёшь такие опасные вопросы.
Я склонил голову набок.
— Ты согласилась ответить.
— И я должна, — согласилась она. — Но я не должна.
Я нахмурился.
— Какая-то бессмыслица.
— Конечно, дитя. Ты не Сидхе. — Она скрестила ноги у щиколоток, хмурясь, и я заметил, как отчётливая искра раздражённого бунтарства зажглась в её глазах. — Я склоняюсь к тому, чтобы ответить тебе, и закончить эту шараду.
— ТЫ НЕ ДОЛЖНА.
Голос Вечного Безмолвия не был той же разрушающей ум артиллерией, обстреливающей его, как в первый раз, когда покрытая зеленоватой патиной статуя мысленно говорила со мной, возможно, это было защитной функцией моей лисьей норы. Его сила откинула длинные волосы Леа назад, и склонила её голову в сторону так резко, как будто она получила пощёчину. Тень упала на мою могилу, я поднял глаза и увидел смутное очертание статуи прямо над головой.
Средь бела дня.
Что означало... что означало, что независимо от того, чем оно было, это не было призраком, как я. Меня бы иссушило и разорвало в клочья, если бы я отважился высунуться из своей могилы. Затянувшийся рассвет хоть и не погубил бы меня, но это было бы больно, очень больно, искалечило и ослабило бы меня.
У Вечного Безмолвия, очевидно, не было никаких проблем с этим.
Леа повернула голову к статуе, её глаза и выражение лица источали холод.
— Я прекрасно осведомлена о сложившейся ситуации, — она сплюнула.
Потом она наклонила голову в сторону и сделала паузу, прислушиваясь к говорящему, которого я не мог слышать. Она вздохнула.
— Не бойся, Древний. У меня нет намерений уничтожить любого из вас.
Что? Что!?! Любой из кого?
Это был один из тех вопросов, ответ на которые, как я чертовски хорошо знал, мне никто не даст.
Ерунда.
Ясно, что я должен был сторговаться на семь вопросов.
— Дитя, — сказала Леа, — я дам тебе правильный ответ. Но это не тот ответ, который ты хочешь услышать.
— Три правильных ответа, — выпалил я в ответ. — Сделка была заключена добровольно.
Леа слегка вздохнула и сделала очень сдержанный и изящный жест, которому почему-то удалось передать то же самое значение, как будто она всплеснула руками.
— Ты никогда не прекратишь напирать на меня?
— Никогда-никогда, — сказал я.
— Невозможное дитя. Ну, ладно. Если это заполнит тот бездонный колодец, который ты называешь любопытством...
Она покачала головой, снова взглянула на Вечное Безмолвие, и сказала:
— Первая истина — ты знаком со своим убийцей.
Интересно. Единственное по-настоящему хорошее, что есть в Сидхе, и в Зимних, и в Летних — это то, что они не могут лгать преднамеренно. Они правда не могут. Это не значит, что они не могут врать вообще, ведь они, в конце концов, мастера обмана. Но у них не получится соврать, используя слова, не соответствующие действительности.
Значит, предположив, что информация Леа надёжна, я только что сократил список возможных подозреваемых на шесть биллионов — а информация у Леа всегда была надёжна.
Леа кивнула мне, настолько едва заметно, что я почти подумал, что это моё воображение.
— Вторая истина — твоё убийство всего лишь одно из тысяч на счету этого убийцы.
Я принял это к сведению, пытаясь рассмотреть со всех сторон. Я знал некоторых людей и существ, которые были хладнокровными убийцами, но мало кто из них убил более тысячи смертных. Известные снайперы в мировых войнах имели на своем счету несколько сотен убийств. Серийные убийцы работают десятилетиями и не добились ничего лучшего. Но сверхъестественные хищники, особенно долгоживущие, могут достигнуть такого счёта за пару веков.
О, я приложил все усилия, чтобы исключить практически каждого из них, кого я фактически знал. Список подозреваемых быстро сокращался.
— Последний факт, — сказала Леа.
Она вдруг стала очень уставшей.
— Твой убийца действовал от имени другого существа, более могущественного и опасного, чем он.
Он. Мужчина. Список сократился наполовину, более-менее.
Так...
Так, кроме мудака, который убил меня, мне нужно было побеспокоиться и о его боссе.
Супер.
— Я не могу сказать большего, крестник, — сказала Леа.
— ТЫ УЖЕ СКАЗАЛА СЛИШКОМ МНОГО.
Леа подняла руку, словно защищая лицо от внезапного ветра, и нахмурилась, глядя в направлении Вечного Безмолвия.
— Ваши знания о смертных довольно скудны. Дело сделано. Прекратите вопить.
Леа сделала паузу, чтобы снова посмотреть в его сторону, немного выпрямила спину и добавила нехотя и без энтузиазма:
— Если вам будет угодно.
Молчаливая фигура перевела взгляд с моей крёстной на меня, и, хотя у него не было лёгких, которыми можно вдохнуть, я почувствовал, что оно собиралось говорить.
— Я знаю, — сказал я поспешно. — Я знаю. Знаю свой путь. Не надо выносить мои мозги повторно.
Вечное Безмолвие казалось немного раздражённым. Тут пришло чисто психическое ощущение, что-то вроде... что-то, действительно напомнившее мне о недовольном ворчании. Затем статуя развернулась и исчезла из виду.
Читать бесплатно другие книги:
