Скажи герцогу «да» Крамер Киран

Он тихо рассмеялся.

— Спускайтесь, леди Дженис, и мы побеседуем о том, куда вы ходили. Хотя я уже знаю. — Он наклонился и поднял клочок сена с вымощенного мраморной плиткой пола. — В конюшню. В который уже раз.

Она спустилась на несколько ступенек.

— Да, вы правы: я навещала…

— Собаку и щенков?

— Откуда вы знаете?

Он скрестил руки на груди.

— Я хозяин поместья, миледи, и знаю обо всем, что здесь происходит. Я это уже говорил вам, как только вы приехали.

— Не совсем так, ваша светлость. Вы вообще не знали, что я должна была приехать.

— Ну почему вы такая неугомонная, дорогая? — Он коротко рассмеялся. — Знаете ли, это меня завораживает. В самом деле. Вы говорите «нет» только мне, в то время как всем остальным: миссис Фрайди, герцогине, другим моим гостям, — «да». И не думайте, что я ничего не знаю об этом груме. Вы ответили ему «да», леди Дженис?

Его тон был льстивым и вкрадчивым, словно ему и вправду хотелось, чтобы она признала, что вступила в скандальную связь с другим мужчиной.

Внезапно у нее подкосились ноги, и ей пришлось опуститься на ступеньки.

— Чего вы хотите от меня, ваша светлость? — Она прижала ладонь к груди, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце, и ощутила внезапную вспышку острой тоски по Люку.

— Я хочу, чтобы вы спустились сюда. Сейчас же. Мы закончим наш разговор в библиотеке.

— Нам не о чем разговаривать. Можете взять свои слова назад. Ваше предложение я не приму и замуж за вас не выйду. Мне известно о пари.

Наступила короткая пауза.

Герцог поставил носок сапога на ступеньку, опираясь рукой о перила.

— Значит, это грум вам сказал?

— Не знаю, какого грума вы имеете в виду. Мне сказал мой собственный кучер. — Она свободно могла сослаться на Оскара: уж егото герцог уволить не мог. — С вашей стороны это было очень низко.

Он не заслуживал, чтобы его называли «ваша светлость», и больше она никогда не станет. У нее совершенно расшатались нервы, к глазам подступили слезы.

— Не сомневаюсь, что услышать об этом вам было неприятно, — мягко сказал Холси, и его тон еще больше вывел ее из равновесия.

Он выпрямился.

— Пойдемте в библиотеку, и я налью вам немного бренди. Нам обоим не мешает выпить.

В первый раз за все время Дженис решила не возражать. Ей нужно было коечто прояснить. Она пробыла здесь всего несколько дней, а дела уже складывались не просто. Совсем не просто.

Она встала и спустилась по лестнице, гадая, не совершает ли огромнейшую ошибку. Но если бы она сейчас отправилась в постель, то все равно не смогла бы сомкнуть глаз. А так они смогут закончить разговор.

Герцог ждал ее внизу, но руку не предложил. И слава богу. Потому что она бы не приняла. Они прошли бок о бок по коридору, в котором становилось все темнее по мере удаления от холла, залитого лунным светом.

Когда они вошли в роскошную библиотеку — неотъемлемый атрибут цивилизованной жизни, — Дженис остановилась у входа, в то время как Холси зажег лампу и налил два бокала бренди. Когда он протянул ей один, их пальцы соприкоснулись, и она мгновенно почувствовала отвращение, хотя приложила все силы, чтобы этого не показать, иначе опустилась бы до его уровня.

— Итак, вы испытываете теперь ко мне куда большую неприязнь, как я вижу. — Он жестом указал ей на одно из кресел, предлагая сесть.

Ох, ну и ладно. Довольно скрывать свои чувства.

Дженис опустилась в изящное кресло в египетском стиле и отхлебнула изрядный глоток бренди. Уф! Крепкий напиток обжег горло. Но пожалуй, это было именно то, что нужно.

— Вы не можете ожидать от меня уважения или симпатии, посл того что сделали.

Он оперся на край письменного стола.

— А как, повашему, мне следует относиться к женщине, которая сказала, что обдумает мое предложение, и полночи проторчала в моей конюшне?

Ей нечего было возразить.

Дженис отхлебнула еще глоток янтарного напитка и на этот раз по достоинству оценила его вкус и бодрящее чувство, которое он пробуждал.

— Я намеревалась сказать вам завтра утром, что не могу принять ваше предложение.

— Разве вас не удивило, что я вообще сделал вам предложение?

— О, я и вправду была поражена. — Она кивнула, почувствовав себя свободнее — видимо, от бренди. — Мне и в голову не приходило, что вы, герцог, станете просить моей руки.

— И все равно отвечаете «нет».

— Верно.

Он встал и принялся ходить перед камином.

— Вот что я вам скажу, миледи. Сезон в Лондоне был для вас не слишком успешен. Старшая сестра, судя по всему, затмевала вас. И вот теперь я — пэр королевства с безукоризненной репутацией — обнаруживаю вас после полуночи, без сопровождения, возвращающейся бог знает откуда. — Он остановился, уставившись на нее в упор, и Дженис невольно покраснела. — К тому же за вами тянется скандальный слушок: все только и ждут, когда вы споткнетесь.

— Какой еще слушок? — прошептала Дженис.

— Я должен повторить это?

— Да. Позвольте мне услышать из ваших уст, о чем речь. — Она надеялась, что он почувствует себя подлецом, когда произнесет это.

— Будто бы молодой джентльмен по имени Финниан Латтимор обесчестил вас, — медленно произнес Холси, задумчиво разглядывал ее. — Ктото верит в это, ктото — нет, но так говорят.

— Это ложь, грязная ложь! — выдохнула Дженис.

Он остановился.

— Вот я и заключил это пари, чтобы определить, насколько верны эти слухи.

— Но это же мерзко: ухватиться за нелепую сплетню и воспользоваться ею для собственного развлечения. — Дженис вскочила с кресла, глаза ее метали молнии.

— Да, вы правы: пари было гнусным актом мести за ваше «нет». Мелким. Отвратительным.

— Если бы ктонибудь в Лондоне узнал…

— Но ведь никто не узнает? Потому что тогда вам пришлось бы рассказать о том, что известно далеко не всем, не так ли? Вероятно, в том числе и вашим родителям.

— Да. — Дженис крепко сжала бокал. — Они не могли это услышать. По крайней мере, я молилась, чтобы не услышали.

Он тем временем налил себе еще бренди.

— Так для чего я здесь? Я не собираюсь извиняться за то, что отклонила ваше предложение, и не считаю, что должна быть вам за него благодарна. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу, потому что вы правы: я не могу одолеть герцога Холси, — да меня это и не интересует. Просто оставьте меня в покое. Но что собираетесь делать вы?

Он подошел к ней вплотную и сжал ладонью пальцы ее свободной руки. Дженис не хотела, чтобы он заметил, как ее передернуло от отвращения, но едва удержалась, чтобы не вырвать руку.

Его проницательные карие глаза пристально смотрели на нее.

— Даже сейчас я очарован вами, леди Дженис. Вы держитесь так, будто непорочны, как Дева Мария, однако проводите время на сене в моей конюшне. Вы отвергли мое предложение руки и сердца, хотя ваша репутация в серьезной опасности. Вы можете утратить ее навсегда.

— А вы вели себя так, словно испытываете ко мне искреннее уважение, — огрызнулась Дженис. — Хотя сами, подобно змее, притаившейся в траве, ждали подходящего момента, чтобы нанести удар. Вы поэтому так быстро сделали предложение? Чтобы завлечь меня в постель, а затем отменить предложение, как только погода позволит от меня избавиться?

Она отдернула руку и отошла в дальний конец комнаты, чтобы быть как можно дальше от него.

Он последовал за ней и распростерся в кресле чуть в стороне.

— Мое предложение было сделано от чистого сердца. И оно все еще в силе. Как я уже говорил, у меня множество раз была возможность жениться, но ни одна женщина не увлекала меня настолько, чтобы у меня хотя бы возникла подобная мысль, пока не появились вы. Признаю, я был покорен вашими дерзкими возражениями на все, что бы вам ни сказали. Никто никогда не отваживался разговаривать со мной подобным образом — ни женщина, ни мужчина. Но правда в том, леди Дженис, что ваше стремление противоречить и есть истинная причина, почему вы должны стать следующей герцогиней Холси.

Ее стремление противоречить…

Боже милостивый, совет вдовствующей герцогини привел прямо к цели, но теперь Дженис всем сердцем жалела, что вообще последовала ему. Она сделала это от страха. Потому что утратила веру в себя. Ей нужна была чьято поддержка…

Но это оказалось ошибкой.

Серьезной ошибкой.

У нее в достатке имеется, что предложить миру.

— Я хочу вас, потому что вы не хотите меня. — Он отхлебнул глоток бренди и пожал плечами.

— Но я играла с вами. Такая вот дурацкая игра. Всегда говорила вам «нет», просто чтобы привлечь внимание. И теперь сожалею, что так поступала.

Он коротко рассмеялся:

— Я знал, что вы любите Париж. И не сомневался, что обожаете Шекспира. Вам очень хотелось взглянуть на звезды в мой телескоп. И уверен, что вам нравится клубника и шампанское.

Дженис печально вздохнула:

— Нравится. Очень. Я вела себя глупо и неестественно. Мне отчаянно хотелось добиться одобрения, и я думала, что, выделившись из общей массы, его получу.

Она вспомнила вдовствующую герцогиню в образе королевы — какой целеустремленной она казалась. Но также и безрассудной. Она задела чувствительную струну в душе Дженис, которая в тот момент была страшно неуверенной. Больше всего на свете ей хотелось стать такой, какой ее хотели видеть близкие: успешной, — но в результате она превратилась в амбициозную особу дурного сорта.

— Вы думаете, я никогда не сталкивался ни с чем подобным? — Герцог рассмеялся. — Умные женщины знают, что мужчины любят азартную охоту. Вы не первая, кто старался чопорностью привлечь мое внимание. Но когда я наблюдал, как вы неуклюже следуете своей тактике — а по мере продвижения вы совершенствовались, должен признать, — то увидел нечто, чего вы и сами не замечали. Вы действительно не испытывали ко мне ни малейшего интереса. Никогда. С первого момента, как я увидел вас перед своим домом. И даже когда я пытался увлечь вас санной прогулкой, интересной беседой в оранжерее и заявлением о восхищении звездами, ваше внимание на самом деле было занято не мной. Это сияние… оно происходило из другого источника.

Дженис отлично знала, что это за источник: Люк Каллахан. После встречи с ним она буквально светилась.

— И будь я проклят, если это меня не расстраивало, — продолжил Грейсон. — Но игра закончилась, когда вы привезли герцогиню в ту гостиную. Вы готовы были сражаться со мной насмерть, чтобы оставить бабушку там. Не правда ли?

— Да. Действительно, вашу бабушку обязательно нужно переселить в то крыло. Чем быстрее, тем лучше.

— Вот почему я все еще хочу видеть вас своей женой, герцогиней. Вы противоречите мне на более глубоком уровне, чем подразумевает ваша дурацкая игра. И я нахожу это… мучительно интересным — настолько, что готов сражаться за вас.

— В ваших рассуждениях чтото катастрофически не сходится. Разве вы не видите?

Он пожал плечами:

— Я такой, какой есть. И вы, откровенно говоря, тоже — не важно, невинны вы или нет. Тем не менее мое предложение остается в силе. Подумайте над этим, миледи, хорошенько подумайте.

— Не вижу в этом необходимости. Я не заинтересована в том, чтобы стать вашим трофеем. Вы не любите меня. Я вам даже не нравлюсь и не уверена, что вам вообще ктонибудь нравится.

Он не стал этого отрицать.

— Делайте с моей репутацией что угодно, — спокойно сказала она, — но мой ответ останется прежним — «нет».

В его глазах полыхнуло пламя: ей не удастся его одолеть, не так ли?

— Как только прекратится снегопад, я уеду, и не важно, исправно колесо моей кареты или нет. Полагаю, это станет возможным уже через несколько дней. Так что до тех пор, пожалуйста, держитесь от меня подальше. А я постараюсь не попадаться вм на глаза. Есть буду в своей спальне.

Она попыталась пройти мимо него к двери, но он схватил ее за руку.

— Оо, леди Дженис.

Она судорожно сглотнула. Голос герцога звучал ровно, но сильно ее тревожил. Когда она подняла на него взгляд, то увидела то же ледяное выражение лица, какое уже дважды наводило на нее ужас прежде.

Она очень устала, ужасно хотела поскорее оказаться в постели, скучала по Люку. Пребывание здесь с герцогом превращалось в чудовищный ночной кошмар. Разве не предостерегал ее Люк?

— Я высоко ценю ваше стремление столь яростно отвечать «нет», — произнес Холси. — Но теперь, боюсь, вам придется принять мое предложение.

— Я уже сказала вам, — спокойно возразила Дженис, — что не приму. А если это вам не нравится, тем хуже. Меня не волнует, что и кому вы станете рассказывать обо мне. Просто оставьте меня в покое.

Герцог отпустил ее руку и встал. Хоть он и не был так высок, как Люк, но достаточно силен и атлетически сложен. Тотчас в ее мозгу всплыли предостережения Люка. Предостережения, выраженные достаточно крепкими словами…

Предостережения, которые она бездумно проигнорировала.

У нее внезапно мелькнула мысль, что, если она побежит, Холси легко догонит ее и силой подчинит своей воле. Только зачем ему это? Ведь он очень гордый, да.

Но не опасный.

Без сомнения.

— Вы примете мое предложение, — повторил он тем мягким, вкрадчивым тоном, от которого ей становилось дурно. — Вы очень заботливая юная леди. Такая заботливая, что даже не боитесь ходить с сеном в волосах и рисковать своей репутацией, если это означает свидание с вашим новым другом низкого происхождения, которым вы обзавелись в конюшне. Разве не жаль, если он неожиданно угодит в неприятности? Груму ведь совсем не сложно совершить ошибку. Вдруг пропадет сбруя. Или украдут лошадей. Не говоря уж о щенках, которые могут исчезнуть… Очень легко. — Он пожал плечами. — Да что там, даже молодая вдова может стать жертвой искусного обольщения.

Их взгляды схлестнулись.

— Вы не можете… — Сердце Дженис бешено колотилось.

— Я знаю о вашем маленьком собачьем семействе. И миссис Фрайди очень лакомый кусочек. Но я рад буду оставить их в покое, если вы согласитесь на мои условия.

— Я знала, что вы чрезмерно горды, — сказала Дженис, — но не предполагала, что вы способны на… на такое.

— Не понимаю, что вы имеете в виду. — Герцог откинул выбившийся локон с ее щеки. — Все любят меня, леди Дженис. А также глубоко уважают. И вам тоже придется. С этой минуты вам надлежит, моя дорогая, держаться подальше от вашего смазливого грума. И если вы попытаетесь послать ему сообщение через коголибо из ваших друзей, они за это ответят, когда я об этом узнаю — а я непременно узнаю. Ваш отец поймет мою озабоченность, я уверен, даже если вы не поймете.

Холси улыбнулся, и горький комок подступил к ее горлу.

— Итак, — произнес он, — вы выйдете за меня замуж?

Она ничего не сказала. Как ей выпутаться из сложившейся ситуации? Как?

— Леди Дженис, спрашиваю еще раз: вы выйдете за меня замуж?

— А вы как думаете, ваша светлость? — Она несколько секунд смотрела на него в упор, но в глубине его глаз не увидела ни теплоты, ни тени великодушия. Никакой искренней заинтересованности. Центр его интересов был сосредоточен внутри. И был мелким. Очень мелким.

Дженис обогнула его, будто он излучал зловоние, и, выходя из библиотеки, подумала, как все круто изменилось за день. Разыскивая утром дневник Эмили Марч в этой самой комнате, она и представить себе не могла, что у нее с этой женщиной когдалибо будет чтото общее.

Но их судьбы оказались схожи. Во многих отношениях.

— Я получу специальную лицензию! — крикнул Холси ей вслед.

Она ничего не ответила.

Глава 21

«Ох уж эта ирония судьбы!» Грейсон рассмеялся на следующее утро, когда выяснил, что грум, о котором донесли ему осведомители из конюшни, был тот же самый, что охранял поместье. Он так и подумал еще до того, как доносчик — один из старых работников конюшни, ленивый бездельник, — описал мужчину, ожидавшего леди Дженис накануне вечером с зажженным фонарем в окне.

Они тайно встречались.

Грейсон сразу понял, что это, должно быть, и был тот отчаянно дерзкий грум. Такой мужчина способен вскружить голову любой женщине.

Леди Дженис определенно вскружил.

По требованию секретаря Грейсона этот человек появился в дверях библиотеки, когда герцог читал лондонскую газету недельной давности. Раунтри сидел в кресле перед камином, тоскливо глядя на пламя. Накануне он, как обычно, слишком много выпил и теперь скучал, мечтал снова вздремнуть, как и собаки, растянувшиеся на полу позади него. Ярроу, этот идиот, отсутствовал — вероятно, все еще спал.

— Доброе утро, ваша светлость, — сказал грум.

Его звали Люк Каллахан, как доложил осведомитель.

Грейсон окинул его безразличным взглядом, хотя был далеко не безразличен: ревновал безумно.

— Почему ты покинул Брамблвуд? Разве тебя не нанял сэр Майло?

— Я всего лишь выполнил его приказ.

Герцога удивило абсолютное спокойствие конюха.

— В самом деле? — Грейсон подпер подбородок ладонью и задумчиво уставился на Каллахана. — То есть он отправил тебя сюда… Почему же?

— Понятия не имею. — Грум пожал плечами, и Холси не мог не заметить их ширину. Этот конюх походил на Атланта, удерживавшего на своих плечах небесный свод, если верить древним грекам.

Его хладнокровию можно было позавидовать.

— Может, все дело в картах?

— Конечно же, нет, ваша светлость.

Герцог вопросительно изогнул бровь:

— И как давно ты здесь работаешь?

— Около шести недель.

— Не слишком долго.

— Да, ваша светлость.

Холси встал.

— И ты полагаешь, что способен обеспечить безопасность поместья.

— Уверен, ваша светлость. — Люк Каллахан стоял перед хозяином как солдат, слегка расставив ноги.

Герцогу стоило неимоверных усилий не сказать, что ему известно о том, что грум валялся в сене с молодой леди, его подопечной.

— Сегодня днем я повезу будущую жену и остальных моих гостей посмотреть на орхидеи во вдовьем доме. Приготовь двое саней для восьми человек. Мы выезжаем в половине третьего.

— Будет сделано, ваша светлость.

Грейсон пристально наблюдал за грумом, но не заметил, чтобы хоть какието эмоции отразились на его лице.

— Будешь править моими санями. Полагаю, ты умеешь обращаться с поводьями?

— Да, ваша светлость.

Неужели парень действительно стиснул зубы? Грейсон очень надеялся, что не ошибся.

— Убирайся. — Небрежным взмахом руки он отослал грума прочь.

Но он с ним еще не закончил. Пока нет.

В конюшне Люк и Эрон занялись уборкой двух соседних денников. Люк никогда в жизни не старался так измотать себя. Это никак не могло быть правдой. Наверняка нет. Дженис сама сказала ему, что никогда не выйдет за Грейсона. Никогда.

— Вы уже слышали? — окликнул его Эрон.

— О чем?

— Леди Дженис выходит замуж за герцога.

Озвученное подтверждение обожгло, как соль, высыпанная на открытую рану. Люк оперся на вилы.

— Откуда ты знаешь?

— От мистера Кампа. Он частенько навещает служанок на главной кухне, так все там только об этом и говорят. Герцог уже сказал дворецкому и экономке, что в Лондоне, в его городском особняке, состоится бал по случаю помолвки.

— Уже известно когда? — как бы между прочим спросил Люк.

— Скоро, сказал мистер Камп. Герцог хочет получить специальную лицензию и венчаться в соборе Святого Павла.

— Значит, ему не терпится. — Люк снова принялся кидать сено.

— Должно быть, так.

Это было лишено всякого смысла. Леди Дженис не хотела выходить замуж за Грейсона. Люк не мог поверить, что она лгала ему. Не думал он также, что это както связано с досадой и беспокойством, охватившими ее, когда она покидала его в конюшне. Он разочаровал ее и расстроил, да, потому что не хотел слишком распространяться о своем прошлом, но это не могло привести ее в объяти кузена.

Этому должна быть достаточно веская причина. И Люк смог придумать только одно объяснение — Грейсон не оставил ей выбора.

Ему необходимо было ее увидеть. Поговорить с ней. Узнать, что случилось.

— Ума не приложу, каким образом все это произошло, да еще так быстро, — сокрушался Оскар, сидя возле угольной печи, где полировал золотые пуговицы с гербом дома Брэди на своей ливрее. — Разве что маркиз заключил соглашение с герцогом, о котором никто из нас ничего не знал.

— И как вы к этому относитесь? — Люку очень хотелось бы знать.

Оскар приподнял бровь.

— Несколько дней назад я бы подумал, что это прекрасное известие, но теперь, когда пожил здесь, я увидел, как тут обстоят дела, и уже в этом не уверен.

— Что вы имеете в виду?

— Никто из слуг не кажется особо счастливым. И это многое говорит мне о хозяине. — Оскар вздохнул. — Я ничего плохого о нем не слышал, но мне хотелось бы связаться с маркизом. Как только представится возможность, я отправлю ему письмо.

— И что вы ему напишете?

Оскар нахмурился:

— Что он должен придержать разрешение, пока не побывает здесь.

— Вы пользуетесь таким авторитетом в доме? — удивился Люк.

— Мое мнение, сэр, имеет едва ли не решающее значение. Я живу с семьей лорда Брэди с тех пор, как ему исполнилось десять. — Оскар взглянул на Люка с удивлением, словно не мог поверить, что тот этого не знает, затем снова вернулся к своим пуговицам.

Люку очень хотелось бы рассказать кучеру Дженис всю правду. Он был уверен, что этот человек заслуживает доверия, и, возможно, наступит такой момент, когда придется довериться ему. Но если сказать ему чтото сейчас, Оскар ничем не сможет помочь. Через несколько дней по дорогам уже можно будет проехать, и тогда все переменится: прежде всего заработает почта.

Вольно или невольно застрявшие в имении женщины смогут покинуть притон порочного кузена…

Но это на крайний случай. А пока Люк надеялся разузнать как можно больше.

В назначенное время вся компания вышла из дома. Неистовая ярость охватила Люка при виде Грейсона, похозяйски державшего Дженис за руку.

«Спокойно, — приказал он себе. — Держись до конца. Не сдавайся».

Люк поймал ее взгляд, но она мгновенно отвела глаза. Без сомнения, происходящее ее не радовало: вид у нее был измученный, под глазами залегли тени.

Все его существо взывало: спаси ее, вколоти Грейсона в землю, раскидай всех этих сомнительных гостей — кроме миссис Фрайди, конечно, — и забери наконец то, что принадлежит тебе по праву.

Вместо этого он протянул ей руку:

— Позвольте помочь вам, миледи.

Она ничего не сказала, даже не взглянула на него, но когда их руки соприкоснулись, ему показалось, что даже сквозь перчатку он ощутил ее страх, но вместе с тем и твердую решимость быть храброй. Почувствовал Люк и еще коечто, главное: он ей нужен.

Или ему показалось? Как можно быть уверенным хоть в чемто, в особенности теперь? Огромного труда ему стоило отпустить эти тонкие пальцы, которые всего лишь прошлым вечером касались его тела, ласкали и возносили на вершины блаженства.

Герцог поднялся в сани с другой стороны и уселся рядом с Дженис. Напротив них расположились лорд Раунтри и мисс Бренсон. Лорд Ярроу ехал в других санях вместе с миссис Фрайди, леди Опал и леди Роуз.

— Все готовы? — крикнул Люк второму кучеру, и тот кивнул.

Колокольчики на санях весело зазвенели, как в Рождество, и Люка всегда радовал их перезвон, однако сегодня эти звуки казались фальшивыми, раздражали. Он, казалось, даже спиной чувствовал Дженис, там, рядом с Грейсоном, а уж когда услышал их негромкий разговор, мир его и вовсе перевернулся вверх тормашками.

Сани буквально летели по накатанной дороге. Пара лошадей, прядая ушами, резво неслась к вдовьему дому. Воздух, сухой и морозный, буквально обжигал, как и разговор за спиной, что причинял Люку неимоверные страдания.

— Куда бы вы хотели отправиться на наш медовый месяц, — говорил Грейсон, — дорогая, сначала: в Париж или в Рим?

Руки Люка сильнее напряглись на поводьях. «Дорогая»! Ха!

Но прежде чем Дженис успела ответить, вмешалась мисс Бренсон:

— А как насчет Бостона? Я могу поселить вас в уютном тридцатикомнатном коттедже с видом на порт.

— Это уже в следующем году, — ответил ей Грейсон. — Я планирую путешествовать с молодой женой по всему свету, куда бы она ни пожелала, и Америка входит в наш список.

— Вам несказанно повезло, леди, — заметил лорд Раунтри. — Стать герцогиней, да к тому же столь обожаемой… Вы не представляете, сколько женщин хотели бы оказаться на вашем месте!

Она никак не отреагировала ни на одну из реплик, и повисло неловкое продолжительное молчание, которое значительно улучшило настроение Люка. «Благослови тебя Бог, Дженис, за то, что не обращаешь внимания на всю эту болтовню!»

— Миледи? — раздался вкрадчивый голос Грейсона, в котором ясно прозвучали нотки раздражения. — Вы не ответили на мой вопрос.

Люк уловил некоторую враждебность — и ему это понравилось.

— В самом деле? — удивилась Дженис. — Видимо, залюбовалась прекрасным видом и не услышала. Так о чем речь, ваша светлость?

Люк сразу же упал духом. Черт бы все побрал! Может, она и вправду не расслышала вопроса? Колокольчики на санях звенели так громко, что у него разболелась голова.

— Я хотел бы знать, куда сначала вы желаете поехать в наш медовый месяц, когда станете следующей герцогиней Холси.

Страницы: «« « ... 1011121314151617 » »»