Мой Ванька. Том первый Лухминский Алексей

– Ничего не говори, пожалуйста, – будто почувствовав мои трудности, прерывает меня Даша. – Давай сегодня ограничимся тем, что уже прозвучало. У вас в Булуне уже поздно, и тебе надо отдыхать. А я буду думать о тебе… Спокойной тебе ночи, Сашенька! Я тебя очень ласково целую…

Она вешает трубку, не дождавшись моего прощания.

Опять стою истуканом.

– Саша, если закончил, иди ужинать! – зовёт Кирилл Сергеевич.

– Иду… – захожу на кухню.

– Ваня звонил?

– Нет, Даша… Она сказала, что любит меня.

– Ладно. Садись, поешь.

Ужинаем молча. Я могу оценить высочайшую деликатность Кирилла Сергеевича, умеющего не задавать вопросов, когда этого не нужно.

Жую и думаю… Значит, Даша в такой же спокойной манере всё сказала и Ваньке. Так же спокойно, грустно и… тепло. Что он в это время чувствовал? Бедный… Только бы он опять не ощутил себя брошенным! Меня-то нет рядом!

Похоже, надо ему позвонить… Ладно. Завтра!

Ночь. Набираю свой питерский номер телефона.

Время я рассчитал так, что Ванька должен уже быть дома. Кирилл Сергеевич уже давно спит в своей комнате.

После четвёртого гудка раздаётся щелчок снятой трубки.

– Алло! – слышится Ванькин голос.

– Привет, Ванюха…

– Сашка! Здравствуй, мой родной!

В Ванькином голосе столько радости, что так и хочется его обнять. Жаль, руки коротки.

– Ну, как у вас дела?

– У нас всё нормально, даже очень хорошо, – слово в слово произносит он свою дежурную фразу и продолжает: – Даша, правда, иногда грустная и тогда начинает со мной говорить о тебе.

– Знаешь, она мне звонила.

– Я знал, что она будет звонить, поскольку по её просьбе дал твой телефон, вернее, телефон Кирилла Сергеевича. Не поссорились?

– Нет… Она сказала, что любит меня и, не дав мне ответить, сама попрощалась и повесила трубку.

– Ну это же прекрасно! Неужели ты не понял, какой шаг тебе навстречу она сделала? Она же перелезла через саму себя!

– Да, я это понимаю… Только вот про тебя всё время думаю.

– А что про меня думать? Сашка… Я ведь уже совсем взрослый мальчик. Я способен всё понять! Сашка, поверь мне, я не пропаду. Тем более у меня есть ты – даже тогда, когда ты далеко. Только вот твоего плеча мне не хватает…

Последняя Ванькина фраза звучит совсем грустно.

– Знаешь, Ванюха… Я почему-то чувствую себя перед тобой виноватым в этой ситуации.

– Тьфу! Большей чуши ты сказать не мог! Ты мне веришь?

– Верю. И всегда верил.

– Так вот, запомни: ты ни в чём не виноват! Это я тебе говорю. Сам говорю! Сашка, поверь ещё и в то, что я теперь уже сумею определиться в жизни. Я уже не тот мальчик, который был готов свести с ней счёты. И за это я буду тебе благодарен до гроба. Ты, возможно, и сам не понимаешь, что со мной сделал, нагрузив ответственностью. Ты же сам, конечно, знаешь, что такая ноша заставляет по-другому взглянуть на самого себя. И я взглянул! Я, оказывается, многое могу.

– Да, Ванюха… Глас не мальчика, но мужа! Горжусь тобой.

– Ладно, сейчас меня засмущаешь, – смеётся он.

– Чувствую, что и с Ильёй Анатольевичем ты продолжаешь заниматься?

– Точно. Каждую неделю встречаемся.

– И чему ты ещё научился?

– Могу похвастаться – у Даши головную боль снял.

– Да, я чувствую, твоя энергетика сильно возросла.

– Ладно, Сашка… Я ведь понимаю, что для того, чтобы мне позвонить, ты встал среди ночи. Так ведь?

– Ну с арифметикой у тебя всегда было в порядке.

– Так вот, доктор Елизов, давай-ка сегодня закончим, и ты ляжешь досматривать сны.

Мне ужасно нравится, когда Ванька говорит солидно. Даже улыбаюсь.

– Ладно, давай прощаться. Обнимаю тебя, Ванюха. Держись там… Приветы всем, кто меня знает.

– Конечно, передам. Спи давай! Тоже тебя обнимаю и целую, если ещё не противно.

– Сейчас как дам в нюх!

– Руки коротки, – со смехом отвечает Ванька, и в трубке идёт отбой.

Закуриваю…

Как он сказал? Груз ответственности за других изменил его и его жизнь… Я действительно горжусь Ванькой! Не знаю, какова моя доля в его перерождении, но мне очень приятно.

Раздаются шаги. Понятно. Я разбудил Кирилла Сергеевича. Действительно, он входит в своих семейных трусах и майке. За ним идёт недовольный Антошка. На кошачьей морде это читается явно.

– Извините, я вас разбудил, – бормочу я.

– Меня разбудила моя бессонница. Ты в Питер звонил?

– Да… Ваньке. Вот, сижу и обдумываю то, что он сказал.

– А что он сказал?

– Сказал, что та ответственность, которую я на него взвалил, сделала его другим человеком.

– А в этом нет ничего удивительного. Ваня совершил качественный скачок, резко почувствовал себя взрослым. Вспомни, как он полез в трещину спасать. Он тоже почувствовал ответственность за другого человека. Я давно тебе хотел сказать, что своей опекой старшего ты мешаешь Ване реализоваться как мужчине.

– Понимаю… – вздыхаю я.

– Надо не только понимать, но и делать выводы, Саша… Я собирался с тобой поговорить, как я сказал – по-отцовски, но, наблюдая со стороны за тем, как разворачиваются события в твоей личной жизни, понял, что эта самая жизнь сама тебя выводит на правильный путь.

– Вы считаете, что я двинул не в ту сторону?

– Двинул, Сашенька. Двинул! Твоё счастье, что тебе удалось окружить себя хорошими людьми. Они не дают тебе далеко продвинуться по неправильному пути, то есть до точки невозврата. Они остановили тебя и заставили подумать и поглубже покопать ситуацию.

– А тот разговор, который вы хотели со мной провести, должен был касаться этого?

– Да, Саша… Слава богу, он оказался не нужен. Ладно, приму корвалол и постараюсь заснуть. Чёрт возьми! Знаю ведь, что эта мятная водичка ни хрена не помогает, но всё равно принимаю!

Ох-х… Знал бы он, как далеко я двинул не в ту сторону!

Что-то мне Кирилл Сергеевич сегодня не нравится. Какой-то землистый цвет лица и явная одышка. Причём это я наблюдаю с самого утра. Как хорошо, что я ему не успел рассказать про свои похождения. На работе захожу к нему в кабинет, вижу его скособоченную посадку за столом и понимаю, что дело – дрянь.

– Кирилл Сергеевич! Может, надо прилечь? Давайте я вас послушаю?

– Саша… Ты иди… Не мешай мне работать. Вот лучше посмотри этот снимок. Ничего тебе не напоминает?

– Кирилл Сергеевич! Мне это напоминает, что вы мне зубы заговариваете. Давайте прямо тут, в кабинете, на диване вы полежите. Ну правда…

– Саша… Дорогой мой… Я очень ценю твою заботу. Только если мне суждено помереть, то я помру на бегу. Я так хочу! Понимаешь?

– Я готов уважать ваше желание, но думаю, что сейчас – не тот случай. Давайте… Надо полежать. И я вас послушаю.

– Тебе от этого станет спокойней? – саркастически осведомляется старый доктор. – Не думаю…

– Всё равно. Надо лечь, – упёрто настаиваю я.

– Ладно… Уговорил…

Он тяжело встаёт и делает несколько шагов к дивану. Помогаю ему на него опуститься. Слушая, как бьётся сердце, вспоминаю то, что я слышал у него во время инфаркта. Есть что-то похожее. Плохи дела.

– Ну что? – с улыбкой, но тоном экзаменатора задаёт – вопрос Кирилл Сергеевич.

– Похоже на предынфарктное состояние…

– Скорее всего, ты прав, Саша, – задумчиво говорит он. – Тот инфаркт, видимо, запустил накапливавшийся всей моей жизнью процесс… Ну это я так, анализирую…

– Тогда сначала снимем кардиограмму, а потом начинаем пить лекарства!

– Угу…

– И тут, на работе, вам придётся сделать паузу.

– Во! Видел? – и главврач скручивает мне фигу.

– Больной! Решать буду я, ваш врач! – я шутейно чуть повышаю голос.

– Нет, Сашенька… Без работы я совсем зачахну.

– Ладно, я пока пошёл за кардиографом и организовать вам капельницу, – я ретируюсь.

Захожу к заму главного врача.

– Николай Фёдорович. У Кирилла Сергеевича предынфарктное состояние. Только что его слушал, но и он мне сам это почти подтвердил. Сейчас уложил его в кабинете на диван, – докладываю я.

– Ну-ка, пойдём…

Входим в кабинет Кирилла Сергеевича.

Глаза прикрыты, грудь почти не поднимается.

– Явилась делегация… – ворчит он, открывая глаза. – Ну, где кардиограф, где капельница?

– Будет и кардиограф, будет и капельница, – обещает Николай Фёдорович. – А пока я тоже… хочу ознакомиться.

Он долго прослушивает своего начальника и хмурится.

– Ну дай и мне послушать, – ворчливо произносит Кирилл Сергеевич, забирая трубку.

Сосредоточенно слушает сам себя.

– Ну что, Саша… Подтверждаю твой диагноз. Этого мне только и не хватало… Тащите капельницу. Кардиографа, наверное, не надо. И так всё ясно. Сами знаете, что надо в таких случаях.

Кирилл Сергеевич настоял, чтобы его положили в палату.

Я его понимаю – всё-таки в родной больнице. Да и дома ему было бы скучно лежать одному, ещё и без присмотра с моей стороны, пока я на работе. Снова я таскаю ему в койку истории болезни и отчитываюсь в своих действиях. Короче – всё, как в прошлый раз. Нет, конечно, состояние у Кирилла Сергеевича сейчас не такое серьёзное, как тогда, но то, что его смогли всё-таки уговорить лечь в постель, – уже хорошо.

Сижу рядом с кроватью Кирилла Сергеевича. Ему в течение недели делали интенсивную терапию. Его самочувствие заметно улучшилось! Он сейчас только что изучал снимок лёгких Василия, штурмана моего знакомого экипажа Ил-76. Васька пришёл ко мне в больницу, чтобы проконсультироваться по своему бронхиту. Я, осматривая его, увидел маленькое тёмное пятно в его правом лёгком. Погнал на рентген. Теперь вот консультируюсь с Кириллом Сергеевичем.

– Саша, я тебя очень прошу, ещё раз осмотри Василия. Есть у меня подозрения… То самое тёмное пятнышко в лёгком, которое ты увидел своим зрением и о котором мне сейчас рассказал… А снимок пока ничего не показывает. Воспаления нет… Сам понимаешь, что это может быть.

– Кирилл Сергеевич, я боюсь… У меня уже был опыт с онкологией. Едва меня с того света вынули.

– Знаю! Юра мне писал, как ты вляпался. Только за одного битого двух небитых дают. Я не предлагаю тебе его лечить. Тебе по ощущениям надо чётко понять – это то или не то. Биопсию мы здесь сделать не можем. Поэтому вся надежда на тебя. Если это действительно онкология, то надо уговаривать его срочно в Питере обратиться в онкодиспансер. Здесь мы ему помочь не сможем. Даже Николай вряд ли возьмётся оперировать такой рак.

Видно, что Кирилла Сергеевича не на шутку беспокоит судьба Василия. А сам Васька после рентгена, пока я консультируюсь, покорно дожидается меня на первом этаже.

В моём кабинете ещё раз внимательно смотрю на Ваську. Действительно, пятнышко есть… Я вижу его! Начинаю водить руками и прислушиваюсь к своим ощущениям. Не очень сильно, но уже втягивает. Дело – дрянь…

– Вась… Сядь-ка, и давай поговорим.

– Слушай, Сашка, ты меня уже задолбал! Я ведь не за этим к тебе пришёл, – ворчит он и не садится.

– Ты садись, садись… – я его всё-таки усаживаю.

– Ну, чего ты там накопал? – с ухмылкой спрашивает Васька. – Жить-то буду?

– А вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Дело-то не очень хорошее… Извини, но я совершенно уверен, что у тебя… онкология.

У Васьки обалдевший вид.

– Ты что… Шутишь, что ли?

Отрицательно качаю головой.

– Пока первая степень скорее всего, но думаю, что следующей ждать не стоит.

– Сашка… Ты что?

– Вась… Дело серьёзное. Как прилетишь в Питер – сразу в онкодиспансер! Бегом!

Васька смотрит на меня, не отрываясь. Неужели он не поверил?

– Вась… Если у тебя есть сомнения, то я готов тебе дать официальный документ. Нужен?

Молча кивает головой. Что-то всё равно меня тревожит… Как отнесутся к нашему заключению в питерском онкодиспансере? Может, позвонить Юрию Степановичу? Неудобно как-то…

Провожаю на аэродроме «свой» Ил-76.

– Саша! Привет! Про Ваську – правда?

– Правда, Коля! Ты, как его командир, проконтролируй… А то потом будет поздно. Если в онкодиспансере не станут заниматься – там ведь, пока третьей степени нет, не почешутся, то я Ваське дал телефон одного завотделением в больнице Медицинской академии и сам уже ему позвонил, что к нему придёт человек от меня. Ну, чтоб помог! Короче, парня надо спасать!

– Понял. Спасибо тебе…

Обнимаемся.

Мы с Кириллом Сергеевичем сидим вечером в его кабинете. Надо сказать, наш главный выглядит уже совсем неплохо. Скоро Новый год, и мне очень хочется, чтобы мы его встретили вместе дома, а не в больнице.

Звонит телефон, и Кирилл Сергеевич берёт трубку.

– Сергей? Здравствуй, дорогой! Ничего… Уже гораздо лучше. Это Саше спасибо, загнал меня на койку вовремя, а то ты же знаешь, как я люблю лечиться… Он здесь. Рядом. Сидим тут, обсуждаем всякое… Даю…

Когда он мне протягивает трубку, я наконец понимаю, что звонит сам ректор академии.

– Здравствуйте, Сергей Петрович!

– Здравствуйте, Саша! Сразу скажу: мы тут все находимся в состоянии шока. Ваш диагноз подтвердился. Вы правильно сделали, что дали телефон Юры. В районной онкологии вашего пациента, беднягу, конечно же, послали. Мы здесь провели полное обследование и сейчас готовим вашего протеже к операции, ну и к последующим процедурам.

– Спасибо, Сергей Петрович! Я очень рад, что удалось схватить всё в самом начале.

– Конечно! И это ваша заслуга, уважаемый доктор Елизов! – по всей видимости, на том конце провода ректор улыбается. Дело в том, что на заключении нашей больницы я подписался сам, своей фамилией.

– Сергей Петрович, смотрите – захвалите, – я, в свою очередь, тоже улыбаюсь. Чего греха таить, мне приятно!

– Ладно… Вовремя похвалить – в любом случае дело правильное. Вы сами-то как? Готовитесь к сессии?

– Обязательно! Штудирую вовсю! Кирилл Сергеевич контролирует и наставляет.

– В общем, ждём вас на сессию! Когда приедете, я хочу с вами встретиться. Договорились?

– Непременно! До свидания.

– До свидания, Саша. Успехов вам!

Кладу трубку и смотрю на наставника.

– Я понял, что ты поставил правильный диагноз.

– Угу… Только лучше бы я ошибся…

– Ну это уже из области эмоций, Сашенька. Главное, что успели вовремя, – он какое-то время молчит и только смотрит внимательно на меня. Наконец прерывает затянувшуюся паузу: – Что, и этого тебе мало?

– В смысле? – не понимаю я.

– В смысле твоего нахождения здесь. Пойми, упёртый ты человек, твоё место там! Там, где люди с проблемами здоровья смогут тебя свободно найти. А не так, как с тем мальчиком, ну и с другими случаями, которые уже были.

– А может, я собираюсь здесь открыть свою клинику? – провоцирую я. – И будут приезжать ко мне пациенты со всей страны, да столько их будет, что придётся вводить новые пассажирские рейсы из Москвы и Питера до Булуна. Потом, глядишь, и железную дорогу проложат! Построим корпуса для приёма, гостиницу! Развлекательный центр для сопровождающих, чтобы не скучали, пока идут процедуры. И будет здесь у нас Нью-Булун, ну по аналогии с Нью-Васюками. Как вам перспектива? А?

– Всегда ценил твой юмор, Сашенька. Только я совершенно серьёзно тебе советую всё-таки вернуться в Питер, хотя бы… со временем.

– Кирилл Сергеевич, дорогой вы мой! Давайте пока оставим эту тему. Ну пожалуйста…

Скоро Новый год… Где-то через неделю. Встречать его мы будем вместе с Кириллом Сергеевичем дома. Дежурить сутки на этот день выпало Петьке. Тот, конечно, посокрушался, но график у нас – штука незыблемая. Кирилл Сергеевич потихоньку прибрал уже бразды правления, хотя официально ещё на больничном. Выглядит достаточно прилично, но заниматься непосредственно функциями врача как такового мы ему пока не позволяем. Только консультируемся с ним по мере необходимости.

…Тридцать первое декабря. Вечер. Колдую на кухне в меру своих навыков, полученных от Ваньки. Очень хочется порадовать Кирилла Сергеевича приличным столом в эту новогоднюю ночь. Даже здесь, в Булуне, телефон сегодня разрывается.

– У нас сегодня будут гости, – говорит Кирилл Сергеевич, входя на кухню, – Дмитрий с Надеждой придут встретить.

Вообще-то, если бы у него со здоровьем всё было нормально, то мы бы пошли к ним. Уж очень долго они дружат.

– Постараюсь не ударить в грязь лицом, – шутливо заверяю я, но мне действительно не хочется опозориться.

Опять звонит телефон.

– Слушаю! – Хозяин снова берёт трубку. – Ваня! Здравствуй, мой дорогой! Спасибо! Я тоже тебя поздравляю с наступающим Новым годом! Учись хорошо в университете, будь умницей.

Видно, что Кириллу Сергеевичу приятно слышать Ваньку, и поэтому он шутливо сюсюкает.

– Саша? Он здесь. На кухне, готовит праздничный ужин. Угу… Даю! Саша, возьми трубку.

– Слушаю. Здорово, Ванюха!

– Здравствуй, здравствуй… Теперь, значит, ты Кирилла Сергеевича решил уморить своей стряпнёй! – знакомым прокурорским тоном резюмирует Ванька.

– Неправда твоя! Действую строго по рецептам великих кулинаров. Только так, как ты меня учил.

– Хорошо бы, чтобы ещё и выучил, – звучит ехидное замечание, и он продолжает: – В общем, мы тут все тебя поздравляем с наступающим Новым годом!

– Это кто такие «все»? – не понимаю я.

– Я, Даша и Серёжка. Меня пригласили встретить Новый год, и теперь мы все тут вместе, ну и звоним тебе. Вот…

– Ну вы молодцы. А к нам сейчас Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной придут.

– Понятно… Значит, завтра в новостях сообщат про массовое отравление в Булуне, – снова ёрничает Ванька.

– Вот приеду и шею тебе намылю, чтоб не издевался!

– Сашка! Любимый мой братишка! Только приезжай – и всё для тебя! Даже моя шея. Мы уже дни считаем до твоего приезда!

– Ваня! Ну дай же и мне поговорить! – слышу я рядом голос Даши. – Займи пока Серёжу.

– Всё! Мое свидание с тобой заканчивается! – кричит Ванька в трубку. – Меня уводят! Пока! Обнимаю тебя!

– Саша, здравствуй! – слышу я теперь в трубке голос Даши.

– Здравствуй, Даша! Я тебя поздравляю с наступающим!

– И я тебя… Я тебя очень жду. Жду, потому что… скучаю. Скучаю, потому что люблю…

– Дашка моя, – выдыхаю я и не могу больше ничего сказать.

Теперь мы молчим. Это, собственно, неудивительно, ведь главное уже сказано.

– Я приеду… Я скоро приеду! – зачем-то говорю я то, что уже известно.

– Сашенька… Мы все тебя ждём. Я хочу, чтобы ты знал: ты очень много для меня значишь. С наступающим тебя, Сашенька! Пусть в Новом году сбудется всё то, что ты сам себе запрограммируешь. До нашего свидания…

И опять гудки в трубке…

Сидим за столом вчетвером. Такая милая, семейная обстановка! По местному времени Новый год уже наступил, и мы его хорошо встретили.

Надо же! Даже мою стряпню похвалили! И не кто-нибудь, а Надежда Михайловна!

Опять звонит этот чёртов телефон!

– Саша, возьми трубку, – просит Кирилл Сергеевич.

– Да! Слушаю! – я беру трубку.

– Сашка! Срочно приходи сюда, – почти кричит Петька. – в приёмном тётке очень плохо. Час назад привезли. Уже всё перепробовали! Срочно! Кириллу не говори – занервничает. Жду!

И гудки…

Дела… А как Кириллу Сергеевичу не скажешь? Он же спросит, куда я намылился в такое время!

– Кирилл Сергеевич, я, пожалуй, схожу в больницу, посмотрю, всё ли там в порядке, – говорю я и начинаю быстро одеваться.

Он хмурится и внимательно на меня смотрит.

– Саша, врать ты плохо умеешь. Я понимаю, что мне за тобой не угнаться сейчас, поэтому, когда разберёшься, позвони мне.

Финт не удался.

До больницы бегу так быстро, как могу. В приёмном покое на кушетке женщина, рядом растерянный Петька, медсестра Галина Кузьминична и, видимо, муж этой женщины. Значит, «скорая», которых всего две на весь Булун, уже уехала.

Сбрасываю свой тулуп и подхожу к кушетке.

Лицо посиневшее, но дышит. Пульс еле прощупывается. Пытаюсь понять, что это может быть?

– Кардиограмму делали?

– Вот… – медсестра протягивает мне ленту.

– Похоже на обширный инфаркт, – шепчет мне в ухо – Петька.

На кардиограммах Кирилла Сергеевича, да и других тоже, я уже натренировался и поэтому сразу понимаю, что это действительно так.

– Не только похоже, – отрезаю я.

От больной серьёзно разит перегаром. Видно, они с мужем хорошо проводили старый год и сердце не выдержало.

– Петруха, трогать её пока нельзя. Готовьте капельницу, – я поворачиваюсь к сестре и начинаю писать составляющие препараты. – Вот. Только быстро!

– Бегу!

– Тебя же учили на кардиолога! – тихо и укоризненно говорю я Петьке.

– Саша… Я очень испугался… Я боюсь ошибиться.

– Ладно. Поставите пока капельницу, а я пойду позвоню.

– Шеф знает? – испуганно спрашивает Петька.

– А ты думаешь, он не догадался? – с иронией произношу я.