Первая исповедница Гудкайнд Терри

Глава 25

Исидора кивнула, а затем подняла руку, как будто, чтобы вытереть слезы. Ее рука остановилась, когда она поняла, что не может больше плакать, так же как не могла видеть. Рука опустилась на колени.

— Я жила в Гранденгарте. Название означает «защитники врат». Это старое название, которое обозначает место в Гранденгарте на южной окраине Нового мира и довольно долго оставалось как форпост в непроходимые дикие земли. Древний Мир лежит за теми пределами на юге.

Из-за своего расположения он издавна был перекрестком торговых путей Нового мира. Кроме того, редкие товары поступали из нескольких отдаленных мест в Древнем мире. Гранденгарт также веками был заставой, тем местом, куда люди из Древнего мира попадали в первую очередь. Торговые отношения с народами диких земель и отдаленных мест к югу всегда были хорошими. Несколько тысяч людей, живших там, в основном зарабатывали себе на жизнь торговлей, так или иначе. Для многих народов, населяющих обширные пространства суровых диких земель, и купцов, торговавших с ними, это было надежное место для ведения бизнеса. В результате из-за всех этих разных людей и товаров, проходящих через город, это было захватывающее, оживленное место, с различными культурами и верованиями, а также с множеством увлекательных историй путешественников о дальних странах.

Некоторое время тому назад мы начали замечать первые признаки беды. Поставки редких специй, продуктов и прочих товаров с юга начали уменьшаться, а затем и вовсе прекратились. Все считали, что это само по себе было тревожным знаком. Некоторое время не было никаких известий. Затем появились небольшие группы беженцев от нового правительства Древнего мира, направлявшиеся через город на север. Когда торговля остановилась, древесина, поставляемая с севера, дефицитный товар в этой части света, начала скапливаться в ожидании прибытия транспорта от покупателей с юга. Транспорт так и не появился. Продукты питания, ожидающие отправки, испортились.

Со всем этим прекращением торговли люди начали беспокоиться о том, как они будут зарабатывать себе на жизнь. Они также беспокоились о том, что не только для себя, но и для людей, живущих на юге, означают эти далекие признаки неприятностей. Я была колдуньей, назначенной служить народу Гранденгарта. Люди с юга, из Древнего Мира, не одобряли занятие магией. Они всегда обходили меня стороной. Но жители Гранденгарта надеялись на меня из-за моих способностей, умений, но в основном ради защиты от смутной тревоги. Для большинства людей я обладала непостижимыми способностями, так что в некотором смысле я не была одной из них. В итоге я иногда чувствовала себя чем-то большим, чем талисман, предназначенный как-то отгонять призрачное зло от их дверей. Похоже, люди считали, что просто иметь под рукой силу колдуньи было, в общем, полезно, что она как-то принесет удачу, подобно их молитвам добрым духам о безопасном путешествии. Однако их переживания из-за нарастающих признаков беды с юга были вовсе не призрачными. Они обращались ко мне за помощью в связи с этим тревожным развитием событий.

Я не знала, чем могла бы помочь. Я не видела никакого решения с помощью магии, хотя тем, кто мало в этом разбирался, казалось, что она должна помочь. Наконец, я приехала сюда, в Замок, для встречи с Советом, в надежде на помощь. Мне сообщили, что рассмотрят проблемы жителей Гранденгарта и подробности, рассказанные мной, вместе с остальными полученными докладами. Они предположили, что беспорядки скоро улягутся и торговля возобновится. Один из советников даже сказал, что где-то, просто, размыло мост, не более того. Я рассказала им, что, судя по услышанному от беженцев с юга, там появился новый правитель, и его войска были источником беспорядков. Казалось, советники не желали считать, что такие перемены в правлении непременно к худшему, так как старое правительство было разрозненным и неэффективным. Хотя я не получила немедленной помощи от Совета, мне пообещали, что как только появятся свободные войска, они пришлют отряд для разведки обстановки.

Я решила, что до отправки войск мне лучше сразу же вернуться домой. Знала, как люди переживали, и хотела быть рядом с ними. Я вернулась домой на следующий день после того, как генерал Куно и его войска из Древнего Мира пересекли границу и захватили Гранденгарт. Хотя некоторые из нас и замечали, что надвигается ураган, до того дня, когда появился Куно, мир был в спокойствии.

Магда застыла в тревоге.

— Генерал Куно? Правая рука императора?

Исидора кивнула.

— Император Сулакан сам послал Куно на север и через мой дом.

Магда сделала глубокий вдох и затем выдохнула. Она знала от Бараха, что генерал Куно был беспощаден. Он сеет страх в сердце любого на своем пути.

Император Сулакан хотел подчинить весь мир одной власти — Древнего Мира. Он хотел, чтобы все поклонялись ему, как императору всех земель. Она также знала, что начало войны было стремительным и яростным. Видимо, война началась на родине Исидоры.

— Генерал Куно собрал всех на городской площади, — продолжила Исидора, — где объявил о том, что настало новое время, что мировой порядок скоро изменится, и они стали избранными, кому позволено присоединиться к делу Древнего Мира и покориться императору Сулакану. Он сказал мужчинам, что они могут сделать выбор за свои семьи — остаться частью Нового мира или присоединиться к империи Сулакана. Он просил поднять руки тех, кто хотел бы перейти на сторону императора, и тех, кто решил отказаться.

Вспомните, мы еще не были в состоянии войны, так что большинство не понимало опасности в том, чтобы быть против императора Сулакана. Именно в тот день мир узнал об этой опасности. Солдаты генерала Куно следили за тем, как голосовал каждый, а потом разделили горожан. Те, кто решил покориться императору Сулакану, оказались на одной стороне площади, те, кто был против — на другой. Именно тогда люди начали паниковать. Солдаты хватали любого, кто пытался сбежать, и удерживали две толпы стиснутыми в стальных кольцах. Нескольких пытавшихся ускользнуть жестоко изрубили на куски у всех на глазах, чтобы отбить у остальных охоту к бегству.

Солдаты схватили тех, кто голосовал против подчинения императору, и отправили их рыть ямы вдоль дороги в Гранденгарт. Потом их заставили устанавливать столбы из бревен, которыми горожане торговали. Ко всеобщей людской панике, большинство тех, кто голосовал против, вместе с их семьями, подвесили за запястья к этим столбам. Немногих стариков заставили смотреть, как солдаты генерала Куно шли по обеим сторонам дороги и полосовали запуганных людей, подвешенных за запястья. Солдаты сдирали с них полосы кожи, обнажая мышцы и ребра. Другим пронзали ноги или животы, но оставляли живыми в панике, чтобы они беспомощно висели там в агонии.

Остальных горожан, решивших подчиниться императору Сулакану, после того как они увидели, что сделали с их друзьями и соседями, угнали в рабство на юг. Небольшую группу стариков, которых заставляли наблюдать, отпустили. Они разбежались, повсюду распространяя ужасные вести, чтобы в других городах началась паника перед приближающимися войсками генерала Куно, и никто не посмел бы противиться воле императора Сулакана.

Когда я приехала на следующий день после ухода войск Куно, по обеим сторонам дороги в Гранденгарт выстроились столбы, и на каждом висела жертва. Мужчины, женщины, дети — со всеми обошлись одинаково. Там было более полутора тысяч столбов, на каждом висел человек, один в своей агонии, но достаточно близко от соседей, друзей и членов семьи, чтобы видеть их мучения и смерть. Матери, видевшие, как их дети кричат от ужаса и боли, обвиняли мужей за то, что те голосовали против присоединения к Древнему Миру. Мужьям приходилось терпеть смертельную ненависть своих жен и невообразимые страдания детей из-за того решения, которое они приняли.

За теми столбами, в конце дороги, в неподвижном воздухе высоко в голубое небо поднимался дым от тлеющих развалин города. Не осталось ни одного целого здания. Все было сожжено дотла воинами Куно. Собаки и койоты набрасывались на приговоренных, хватая и отрывая полосы плоти, все еще свисавшие с бедолаг. Они нападали на уже умерших. Я разогнала их искрящимися огненными вспышками. Стаи птиц тоже слетелись на пир. Я воспользовалась шумовыми воздушными стрелами и разогнала большинство из них. В ярком солнечном свете обнаженные ребра жертв резко выделялись белым среди остатков красного мяса. Многие кости уже были обглоданы дочиста. Большинство людей уже умерли, их животы разорвали, так что падальщики могли добраться до внутренностей. Среди этой крови и прочих жидкостей тех, кто утратил контроль над своими телесными функциями, стояло ужасное зловоние.

В то время как некоторые умерли в течение ночи, много жертв, возможно, каждый четвертый человек, были еще живы. Большинство из них давно потеряли голос от криков. Но они стонали, плакали и шептали молитвы, которые оставались без ответа. Я шла по дороге между тех столбов, пока еще живые смотрели на меня в надежде на то, что я, их верная колдунья, смогу чем-то помочь. Некоторые с последним вздохом взывали о помощи. Чернильно-черные вороны сидели на столбах и с опаской наблюдали за тем, как я приближалась по дороге, ожидая, когда я пройду мимо, чтобы продолжить пиршество. Некоторые громко каркали, надеясь отогнать меня от того, что считали своей добычей.

Голова Исидоры повернулась немного в сторону, как будто она куда-то вглядывалась мысленным взором. Ее дыхание было затрудненным и неровным.

— Как вы поступили с теми висящими на столбах, кто еще был жив? — наконец спросила Магда. — Им можно было чем-нибудь помочь? Вы могли воспользоваться своим даром, чтобы спасти хотя бы некоторых?

Исидора некоторое время сидела неподвижно, уставившись в пустоту слепыми глазницами, как бы воскрешая в памяти то зрелище, которое наблюдала в тот ужасный день.

— Их невозможно было исцелить, — прошептала она. — Те, кто еще был жив, из последних сил умоляли меня избавить их от невыносимой боли. Они просили о смерти.

— Вы не могли исцелить ни одного из них?

— Все, кроме одного, давно были за гранью исцеления, даже с помощью намного более одаренных волшебников, чем я. Я ничего не могла сделать, чтобы спасти им жизнь. Ничего.

Магда склонилась к ней.

— И что же вы сделали?

Исидора вслепую повернулась к Магде.

— Все, что я могла сделать — это избавить их от последних мучений, чтобы облегчить их душам последнее путешествие в мир духов. Поспешив вдоль дороги, я сначала хлестнула своей силой, чтобы разрубить веревки, удерживающие каждого из них на столбах. Висение в таком положении затрудняло их дыхание. Многие умерли от удушья. Каждый по очереди рухнул на землю, когда я рассекла веревки. Потом я ходила от одного выжившего к другому, некоторое время держала их за руки, выражая каждому несколько тихих слов утешения, сочувствия и обещая легкое избавление от их мучений. Казалось, будто я была вне своего тела, наблюдая со стороны за моими хождениями от одного человека к другому, за тем, как я держу их за руки, произнося слова утешения, а затем останавливаю их сердца. Я не могла поверить, что делаю такие вещи. Я никогда не предполагала, что буду использовать способности для прекращения жизни тех, кого должна была защищать. Но я знала, что должна это сделать. Я была там, чтобы служить этим людям, тем, кто редко благодарил меня за мои усилия, и теперь осталась единственная услуга, которую могла им предложить. Если подумать, за все время, что я жила среди них, никто никогда не благодарил меня так, как теперь, за то, что собиралась сделать для каждого их них. Они плакали от радости и шептали слова глубочайшей благодарности за то, что я собиралась оборвать их жизнь.

У Исидоры перехватило дыхание, когда она попыталась продолжить рассказ.

— Потом я использовала свой дар для того, чтобы остановить их сердца, одно за другим, снова и снова. Пришлось это повторить более четырехсот раз. Потребовалось еще много времени после наступления темноты, пока я не избавила от мучений всех жителей Гранденгарта, кроме одного. Работа еще не была закончена. Я уняла стоны и остановила все сердца, кроме одного.

Глава 26

— Прошло уже много времени с тех пор, как луна должна была быть высоко в небе, когда я наконец добралась до последнего человека, — сказала Исидора. — Но луны не было видно из-за плотных облаков, понемногу затягивающих небо, как пелена серой тьмы, закрывающая покойного. Я знала, что скоро пойдет дождь. Последний выживший дрожал и тяжело дышал. Его звали Джоэл. Он был пекарем. Каждый день он обычно приносил мне маленькую буханку хлеба. Он никогда не брал денег. Джоэл говорил, что это был его маленький вклад для того, чтобы быть уверенным, что колдунья Гранденгарта не нуждается в еде. По правде говоря, Джоэл испытывал чувства ко мне, хотя никогда не говорил о них и не предпринимал ничего, кроме того, что приносил мне эту буханку хлеба. Думаю, это был предлог, чтобы увидеть меня.

Жена Джоэла умерла при родах еще до того, как я попала в Гранденгарт. Ему было одиноко и ужасно грустно. В нем было еще что-то помимо грусти, что мне нравилось, но так как я знала о смерти его жены и нерожденного ребенка, мне было неудобно долго с ним разговаривать, кроме того, чтобы спросить, как городской колдунье, о его делах, и не могу ли я чем-нибудь помочь. Он всегда отвечал, что все в порядке, и отвергал любые предложения о помощи. Со временем мои чувства к нему росли, но из-за его утраты мне казалось, что не следует заговаривать о таких вещах. Я знала, ему понадобится еще много времени, чтобы пережить такую утрату, и чувствовала, что должна уважать его скорбь, и мне не стоит вмешиваться. Так что, как бы ни хотелось рассказать ему о своих чувствах, я держалась на расстоянии. И каждый день он приносил мне буханку хлеба, как будто для него это был единственный способ встретиться со мной.

Когда я добралась до Джоэла, лежащего на земле в темноте возле дороги, то уже была обессилена. Едва могла ходить. Я была потрясена и покрыта кровью тех, кому только что помогла умереть. Я упала на колени рядом с Джоэлом и взяла его за руку, зная, что нужно собраться с силами, чтобы принести смерть последнему человеку. Прижала его руку к своему сердцу и вложила всю силу в попытку передать ему столько утешения, сколько могла. Но при этом почувствовала, что, в отличие от остальных, он еще не совсем перешел ту грань, за которой исцеление было уже невозможно. Я поняла, что есть маленький шанс спасти ему жизнь.

Я помню, как смотрела на его потрескавшиеся губы, шевелящиеся в лунном свете. Он хотел что-то сказать. Я дала ему глоток воды из бурдюка, как и многим другим, а потом склонилась ближе. Он выразил сожаление из-за того, что мне пришлось испытать. Я призналась ему, что мне стыдно из-за того, что не была с ними, что если бы я была здесь, то смогла бы что-то предпринять. Он ответил, что сам был там и точно знает, что я не могла противостоять этим бесчеловечным солдатам. Он рассказал, что с врагами были и одаренные, люди со страшной силой. Сказал, что если бы я была там, то уже висела бы на столбе вместе с остальными, и тогда бы не смогла помочь окончить их страдания. Джоэл считал, что все должно было произойти именно так, чтобы я смогла помочь людям. Я сказала Джоэлю, что думаю, что смогла бы спасти ему жизнь, что его можно вылечить. Приказала ему держаться, быть сильным. Я провела несколько часов, склоняясь над ним в темноте, заживляя то, что могла. Впрочем, я понимала, что ему нужно больше, чем я могла дать.

Я знала, что в Уитни, в городе на севере, есть необходимые целители. Я помогла ему залезть на мою лошадь, и мы отправились на север в Уитни. Мы ехали так быстро, как только могла лошадь. Ехали всю ночь и весь следующий день. Мне часто приходилось использовать свой дар не только для придания животному выносливости, чтобы продолжить путь, но и для того, чтобы дать Джоэлю сил, чтобы держаться за жизнь. Мы почти добрались до Уитни. Джоэл кричал от боли. Я пыталась его удержать, чтобы продолжить двигаться, но он не мог ехать дальше и просил меня опустить его на землю.

Опустившись на колени рядом с Джоэлом, я поняла, что единственному человеку, которого я могла бы спасти, помочь уже невозможно. С помощью дара я поняла, что, несмотря на отчаянные попытки помочь, его внутренние повреждения были слишком серьезны. Я ощущала, как жизнь ускользает из него. После той надежды на спасение это был жестокий удар. В тот момент я уже ничего не могла сделать, чтобы спасти Джоэла от смерти.

Когда я склонилась ближе, сжимая его ладони, со слезами, текущими по лицу, он сказал, что жалеет о том, что совершил. Я спросила, что он имел в виду. Джоэл ответил, что цеплялся за воспоминания об умершей жене, отвергая все остальное. Он любил ее, но она умерла. Ему следовало жить дальше и наслаждаться той жизнью, что оставалась. Он сказал, что знал о том, что я молчала из уважения. Он говорил, что если бы рассказал мне о своих чувствах, возможно, я открылась бы ему, и мы могли быть счастливы какое-то время. Но он цеплялся за мертвое, вместо того, чтобы обратиться к живому. Он сказал, что надо было жить своей жизнью, но теперь все кончено и уже слишком поздно.

Он плакал, говоря мне, что сожалеет о том, что так и не дал ни себе, ни мне возможности искать это счастье, а теперь уже слишком поздно, и ему очень жаль. Его жизнь закончилась, а он так и не испытал того, что все это время было совсем рядом. Я безудержно рыдала, признаваясь в том, что тоже жила ради мертвых, боясь приблизиться к нему. Говорила ему, что не должна была быть такой глупой, что надо было попытаться утешить его и призвать использовать отпущенный ему срок, чтобы жить собственной жизнью. Он сказал, что хотел бы знать, что я не оттолкнула бы его. Тогда бы он попытался приблизиться ко мне, а не просто приносил каждый день по буханке хлеба. Я засмеялась сквозь слезы.

Он сказал, что, уважая его чувства к умершей жене, я проявила истинное сострадание, и он бы хотел отплатить мне тем же.

Джоэл знал, что остальные горожане отправятся к добрым духам. Он сказал, что скоро вновь встретится со своей женой в мире духов, и сожалеет только о том, что последние пару лет не прожил по-настоящему. Он сказал, что однажды, когда выйдет и мое время в этой жизни, я вернусь к ним, к жителям Гранденгарта, где есть место и мне и где я всегда желанна. Он обещал ждать меня там, где все мы будем под защитой света Создателя среди добрых духов.

Напоследок Джоэл попросил меня помолиться за всех тех, кто умер в ту ужасную ночь. Он просил помолиться добрым духам, чтобы они приняли их всех и наконец даровали им покой. Я обещала, что использую свои способности, чтобы помочь проводить их всех в мир духов. Он улыбнулся, и когда со словами благодарности стиснул мою ладонь… испустил последний вздох и умер.

Стоя на коленях, пока начинал накрапывать дождь, я склонилась над ним, заливаясь слезами над этим бедным человеком из-за всех страданий, которые пришлось перенести ему и всем остальным. Оплакивала то, что могло бы произойти, если бы каждый из нас нашел смелость оставить прошлое позади и воспользоваться всем тем, что могла предложить жизнь.

Магда слишком хорошо понимала эту безутешную боль утраты.

— Итак, я была там, рядом с дорогой к Уитни, с мертвым телом моего друга, а в Гранденгарте лежали трупы моих подопечных, мой город. Трупы людей, которых я подвела.

Магда опустила ладонь на руку Исидоры.

— Вы не подвели их, Исидора. Слуги императора Сулакана настолько же сильны, насколько безжалостны. Джоэл был прав, вы ничего не могли сделать, чтобы остановить их. Не корите себя, вина по праву лежит на убийцах. Немногие проявили бы такое же мужество, как вы, в столь сложной ситуации. Вы совершили для своих людей самое великое из возможных добрых дел. Вы были с ними, чтобы прекратить их страдания, когда больше уже ничего нельзя было сделать.

— Я тоже так думала. Но, как оказалось после того как я добралась до Уитни и похоронила Джоэла, это было только начало кошмара.

Глава 27

Магда погладила рукой по шелковистой спине спящей кошки, свернувшейся у нее на коленях. Довольное мурлыканье кошки подчеркивало напряжение мертвой тишины.

— Начало кошмара? — наконец спросила Магда. — Что вы имеете в виду?

Исидора глубоко вздохнула. Ее плечи поникли, когда она устало выдохнула.

— После того как Джоэл умер, мне удалось поднять его на спину лошади. — Она взмахнула рукой. — Тогда я была сильнее, чем теперь, какой вы меня видите. Я похудела и ослабела с тех пор. Замечаю, что редко хочется есть. В общем, я ехала большую часть ночи, останавливаясь только затем, чтобы немного подремать, когда ни я, ни лошадь уже не могли двигаться дальше. Я впервые спала с тех пор, как вернулась домой в Гранденгарт. Тогда же увидела первый из тех ужасных кошмаров, что мучают меня по сей день. Краткого отдыха было достаточно, по крайней мере, для того, чтобы могла продолжать путешествие. К вечеру следующего дня я, наконец, добралась до пшеничных полей и ферм, разбросанных на окраине Уитни.

Мужчина и его жена, возделывающие землю, заметили меня и, должно быть, поняли, что у меня беда. Они оба выскочили на дорогу, чтобы помочь. Заметив тело, свисающее со спины лошади, они сказали, что его нужно сразу же похоронить. Они были настолько добры, что привели меня к маленькому кладбищу возле дубовой рощи — единственных деревьев, растущих поблизости на равнинах южной окраины Нового мира. Там они помогли мне снять с лошади и похоронить Джоэла.

Я была в тупом оцепенении от всех пережитых испытаний, от долгого трудного путешествия с телом моего друга, с мучительными раздумьями о том, что могло бы произойти между нами, и еще хуже, что я могла бы сделать, чтобы остановить это безумие, если бы вернулась домой после встречи с Советом чуть раньше. Я несколько дней ничего не ела и была почти в бреду от истощения. Но все же встала на колени перед свежей могилой Джоэла и горячо молилась добрым духам о том, чтобы они приняли его и всех остальных в свои объятия.

Сгорбившись над могилой, я еще раз пообещала Джоэлу, что сдержу слово, данное ему перед смертью, и буду использовать дар, чтобы помочь убедиться, что все они благополучно добрались в объятия добрых духов. После, этот человек с женой, чувствуя жалость и сочувствие, дали мне какой-то еды и воды, а затем сопровождали всю дорогу в Уитни. Думаю, они не были уверены, что я смогу сделать это самостоятельно.

В Уитни я узнала, что несколько перепуганных стариков, те, что были отпущены генералом Куно для распространения паники, так и поступили — проходя через город, они рассказывали всем об ужасной участи жителей Гранденгарта. Весь город Уитни гудел от новостей, так что городские чиновники не удивились, когда я кратко рассказала свою историю. Там были и одаренные, и слушали даже с большим интересом, чем чиновники, хотя и ничего не сказали, когда я рассказывала о том, что они еще не слышали — о том, что я бродила от одного умирающего к другому, прекращая их мучения.

Большая часть горожан уже паковали вещи, и многих уже не было, все направились на север. Никто не знал, куда генерал Куно и его армия нанесут следующий удар, но они хотели бежать в более отдаленные места, где, как думали, будет безопаснее. Я не могла их винить. Так случилось, что военный отряд, отправленный Советом для проверки сообщений о проблемах, назревающих на юге, как раз прибыл в Уитни. Я поговорила с командиром и доложила о том, что произошло. Сообщила, что не могу сама похоронить более тысячи тел, и мне необходима помощь. Я не хотела оставлять своих людей лежать там и гнить под открытым небом или становиться пищей для падальщиков. Могла думать только о том, что мой долг — по крайней мере, проследить, чтобы они были похоронены. К счастью, командир оказался понимающим человеком. Он и его отряд взяли меня с собой. Мы гнали лошадей всю дорогу обратно в Гранденгарт, чтобы позаботиться о мертвых как можно скорее.

Когда мы туда приехали, мертвые уже исчезли.

Магда моргнула, не уверенная, что расслышала правильно.

— Исчезли? Что вы имеете в виду, говоря, что они исчезли?

Исидора разочарованно подняла руку, а затем опустила обратно на колени.

— Они пропали. Возле дороги, где я оставила их, не было ни одного трупа. Город был сожжен дотла. За это время дождь залил тлеющие обломки. В городе тоже не было трупов, как не было ни одного у дороги, где были установлены столбы, и где я избавляла их от мучений.

— А войска поверили? Поверили в вашу историю?

Исидора грустно пробормотала подтверждение.

— Земля была пропитана запекшейся кровью. Они поверили мне. Столбы со все еще привязанными к ним веревками тоже были покрыты кровью. Вокруг еще попадались разбросанные останки — внутренности тех, кому звери разгрызли животы. После изучения останков командующий подтвердил, что они человеческие. — Исидора вновь вяло приподняла руку. — Но тел там не было. Ни одного.

Магда заправила за ухо прядь коротких волос, сначала ожидая, что она будет длинней. Она все еще не привыкла, что они короткие.

— Не понимаю. Как там могло не оказаться тел? Что с ними произошло?

— Ну, я заметила следы, которых там не было раньше, и сначала подумала, что, может быть, армия генерала Куно решила вернуться в безопасный Древний Мир, и они возвращались через Гранденгарт. Я подумала, что, возможно, на обратном пути они решили похоронить мертвых, а не оставлять их гнить на открытом воздухе.

— Нет, — сказала Магда. — Это совсем не похоже на то, что я знаю о Куно. Барах рассказывал, что Сулакан лично назначил Куно командующим своей армией, потому что тот был таким же безжалостным. Куно не озаботился бы такими мелочами, как похороны вражеских трупов. Как и сам Сулакан, он из тех, кто специально оставил бы тела на открытом воздухе в качестве жуткого предупреждения любому, кто вздумал бы оказать сопротивление. Он использует тактику террора, чтобы сломить волю тех, кому придется с ним столкнуться.

Исидора кивала, слушая.

— Хотя война только начиналась, и мы еще не понимали, насколько бесчеловечны император Сулакан и его войска, командир, с которым я приехала, не питал никаких иллюзий. Он сказал, что армия, совершившая нападение, так замучившая и убившая невинных людей, не позаботилась бы о том, чтобы их похоронить. А потом его солдаты при поиске обнаружили доказательства того, что все тела кто-то забрал.

— Забрал? Что значит «забрал»? — спросила Магда.

Она не видела в этом никакого смысла.

— Солдаты доложили, что обнаружили множество следов, указывающих на то, что армия прошла в обратном направлении и пересекла дорогу, направляясь на юг. На земле остались борозды в тех местах, где, по-видимому, тела стаскивали в кучи. В этих местах на земле было еще больше крови. Борозды оканчивались там, где начинались следы повозок. Большого количества повозок.

Магда нахмурилась.

— Вы хотите сказать, армия Куно все-таки вернулась и… забрала их?

Исидора подтвердила ледяным тоном.

— Они возвратились и собрали мертвых.

Рука Магды замерла на спине кошки.

— Собрали мертвых? — она повернула голову в сторону женщины. — Но для чего?

Исидора повела плечом.

— Командующий мог только сказать, что, судя по всему, они забрали мертвых с собой на юг, обратно в Древний мир.

Магда прижала кончики пальцев ко лбу в попытке это понять.

— Но почему они так сделали? Что они собирались сделать с телами?

Руки Исидоры открылись немного в неопределенном, уклончивом жесте.

Магда могла только представить, в каком ужасном состоянии были тела.

Собирать сотни и сотни тел, пролежавших несколько дней, и увозить их в повозках, должно быть, было отвратительным занятием. Никто бы не взялся за такое дело без веской причины.

Исидора не дала немедленного объяснения загадки, что это могла быть за причина. Магда подумала, что, может быть, она просто была так возмущена, что даже не хотела думать об этом, не говоря о том, чтобы это обсуждать. Но по осторожному ответу Исидоры Магда подозревала, что она знала больше, чем рассказывала.

Магда решила не оказывать давление, а попытаться смягчить ужасные воспоминания женщины и позволить ей рассказать историю по-своему.

— Безусловно, это ужасно. Я понимаю, что вы имеете в виду, говоря о том, что кошмар только начинается.

Голова Исидоры повисла. Она не поднимала ее.

— Нет. Это не то, что я имела в виду, когда говорила, что кошмар только начинается.

Магда уставилась на женщину от удивления.

— Тогда что именно вы имели в виду?

Глава 28

Исидора наконец подняла голову.

— Ну, после этого отряд проследовал на юг за армией Куно, чтобы убедиться, что она не собиралась вернуться и снова направиться на север в Новый мир по другому пути. Кроме того, командующий считал, что, поскольку армия Куно отягощена таким большим количеством повозок, высока вероятность догнать ее, если гнать лошадей посильнее. Он был уверен, что у него достаточно сил, чтобы сполна отомстить, когда догонит ее.

В тот момент я не знала, что делать. Когда уехал командующий со своим отрядом, я опять осталась одна. Большинство жителей Гранденгарта погибли, остальных забрали в плен, а мой друг Джоэл был мертв и похоронен. У меня не осталось никого.

Я решила вернуться в Уитни.

Магда решила, что в этом был определенный смысл — от Гранденгарта ничего не осталось, а Уитни был ближайшим городом. Хотя были варианты и получше, например, отправиться в Эйдиндрил, где она могла передать имеющуюся информацию Совету в Замке и командованию армии. В конце концов, это необычайно важное событие. Это было первое нападение в войне, начала которой многие боялись уже долгое время, и которая, наконец, разразилась.

Магда подозревала, что за таким решением Исидоры стояло нечто большее.

— У вас были другие причины, чтобы решить вернуться в Уитни, кроме того, что там похоронен Джоэл?

Исидора некоторое время водила большим пальцем по своему колену туда-сюда, прежде чем ответить.

— Да. Я вернулась, потому что знала, что там есть говорящая с духами.

— Говорящая с духами? — нахмурилась Магда. — Почему вы хотели увидеть говорящую с духами?

— Я была в таком смятении от всего произошедшего и, наконец, от той несправедливости, что тела были увезены, что хотела посоветоваться с этой женщиной. Думаю, я желала того же, что и большинство тех, кто приходит к говорящей с духами. Я хотела убедиться в том, что Джоэл в безопасности среди добрых духов. Хотела исполнить данное ему обещание.

Магда продолжила гладить кошку.

— Кажется, я понимаю, что вы чувствовали. Так говорящая с духами помогла вам обрести душевный покой?

Магда наблюдала за тем, как Исидора продолжала водить туда-сюда большим пальцем по колену. Она отвечала, не поднимая головы.

— София была гораздо старше, и очень опытной, хотя и сказала, что в последние годы не пользовалась своим умением. Она сказала, что хоть и гордится своей работой, но потратила на нее всю жизнь, и уже покончила со всем, связанным с миром духов. Она хотела лишь спокойно прожить остаток жизни. Она отказалась мне помочь.

Я продолжала настаивать. Сказала, что это очень важно, что я дала обещание. Обещание не только как друг, но и как колдунья. Она раздраженно отмахнулась от моей просьбы и ответила, что мои обещания ее не касаются. Я спросила, неужели она не понимает, что могла бы помочь из сострадания ко всем невинным жертвам, чтобы я могла убедиться, что они теперь обрели покой. Она ответила, что даже если бы захотела, а это совсем не так, она не смогла бы помочь, потому что моя утрата была слишком свежей, и я была в слишком большом смятении.

Я спросила, не могу ли вернуться позже, когда смогу рассматривать события в перспективе. Она ответила, что изучение мира духов — совсем не то, чем это считает большинство людей, что ее умение не предназначено для общения с мертвыми ради утешения живых. Она сказала, что с этим связана такая опасность, что я даже не в состоянии осознать. София вновь, и очень решительно, отказалась помочь мне. — Исидора улыбнулась. — Кажется, от Софии я большей частью переняла свое нежелание встречаться с людьми, желающими посоветоваться с духами. Она посоветовала мне, как одна колдунья другой, забыть обо всем этом, — улыбка исчезла. — Оказалось, что это был весьма мудрый совет. Возможно, мне стоило прислушаться.

Магда не промолвила ни слова, ожидая, когда Исидора продолжит рассказ в своей манере. Хрупкая молодая женщина провела тыльной стороной узенькой ладони по противоположной щеке, как бы смахивая невидимую слезу, прежде чем, наконец, продолжить.

— Впрочем, точно так же, как и вы, я была не намерена принимать отказ, — Исидора подняла голову. — Выходит, эта настойчивость — необходимое условие.

Магда вскинула брови от удивления.

— Необходимое условие для того, чтобы получить помощь от говорящей с духами?

Исидора кивнула.

— Я подождала несколько дней, немного отдохнула, провела некоторое время в раздумьях, а потом вернулась. София все еще отказывалась советоваться с духами по моей просьбе. Я не могла понять, почему, но решила остаться в Уитни и попытаться еще раз позже. Так как я была колдуньей, то оказалась полезной, помогая некоторым жителям Уитни избавиться от болезней и прочих неприятностей. Я постоянно приставала к Софии, предлагая помочь по хозяйству, пока, наконец, она не начала давать мне мелкие поручения. Я задавала наводящие вопросы, готовя ей еду, принося дрова, подкладывая их в очаг, принося воду, все время изображая невинное любопытство — знаете, как будто просто болтала. Внимательно прислушивалась ко всему, что бы она ни говорила. Изо всех сил старалась научиться у нее любым возможным способом.

Решила, раз она не желает мне помочь, тогда, возможно, я бы могла узнать достаточно, чтобы справиться самостоятельно. В конце концов, я же колдунья, так что имею некоторые способности. Хотя применяемые методы были для меня загадкой, я надеялась, что будет не так уж сложно узнать достаточно для того, чтобы проверить души тех, кто был потерян для меня, и узнать, обрели ли они покой. Думаю, я чувствовала вину из-за того, что не смогла быть рядом с жителями Гранденгарта, когда появился Куно, и хотела искупить ее.

Разумеется, старуха понимала, чего я добиваюсь. В конце концов, она спросила, чего я надеялась достичь, так прямо связавшись с миром духов. Я объяснила свое обещание Джоэлу помочь убедиться в том, что он и все жители Гранденгарта благополучно добрались до гостеприимного пристанища добрых духов. Она усмехнулась и спросила, как, по моему мнению, один из живых мог повлиять на события в мире духов. Как я собиралась помочь душам, отбывшим в загробный мир? Я что, рассчитывала взять их за руку и довести до сияния света Создателя? Я действительно думала, что души в загробном мире никогда не обретут покой, пока я не сделаю это за них? Конечно же, я не могла ответить.

Тогда я рассказала ей о том, как тела погибших в Гранденгарте собрали и увезли. Сказала, что очень беспокоюсь из-за того, что одаренные в Древнем Мире могли сделать с мертвыми горожанами. Рассказала ей, что у меня было ужасное ощущение того, что души тех людей были совсем не в безопасности.

Это остановило ее.

София помрачнела и повторила, что такие дела неподвластны живым, и кроме того, неважно, чем бы мы хотели помочь — у нас не было никакого влияния в мире духов. Но в ней засело беспокойство из-за того, почему были увезены все трупы. Я заметила, что ее поведение изменилось из-за той тайны, что окутывала собирание погибших.

Однажды вечером она наконец сказала, что поможет мне убедиться в том, что жители Гранденгарта обрели покой, но при одном условии. Так как я была колдуньей, а не просто обычным человеком, обратившимся к ней за консультацией, она хотела, чтобы я в обмен на ее помощь сначала научилась у нее спиритизму. Она объяснила, что это древнее и почетное искусство, но, к сожалению, налагающее свою отметину. Она сказала, что ее жизнь подходит к концу, и хочет передать опыт всей жизни кому-то из нового поколения. Она хотела, чтобы эти умения продолжали существовать.

Я ответила, что у меня нет желания становиться говорящей с духами. София улыбнулась и сказала, что ей все равно, хочу я того или нет, лишь бы я это сделала. Она сказала, что это вымирающее искусство, и она ни разу не встречала никого, кто желал бы научиться этому древнему ремеслу. Она сказала, что нынешние молодые колдуньи совсем не хотят связываться с миром мертвых. Они считают, что проведут там целую вечность после смерти, поэтому предпочитают проводить время среди живых. София сказала, что понимает, почему люди так думают, но она верила в важность того, чем занималась, и не хотела видеть, как вымирают старые обычаи. Конечно, я понимала важность ее ремесла. По сути, в то время мне это казалось единственным по-настоящему важным делом.

Тем не менее, как бы мне ни хотелось получить от нее помощь, признаюсь, меня отталкивала мысль о том, чтобы самой взяться за эту профессию. Она напомнила мне о том, как сильно я нуждалась в помощи говорящей с духами, и сказала, что в будущем появятся другие, кому тоже понадобится такая помощь. София сказала, что если такие молодые люди, как я, не будут изучать старинные традиции, они исчезнут навеки, и возможность получить такую помощь будет утрачена.

Она сказала, что, возможно, это мой шанс сделать что-то стоящее ради будущего всех живущих. Я ответила, что подумаю. Потом мы получили вести о том, что солдаты, которые были со мной в Гранденгарте и потом отправились на юг в погоню за армией генерала Куно, зверски убиты.

Магда раскрыла рот от удивления.

— Убиты? Все до одного?

Исидора кивнула.

— Это была ловушка. София предполагала, что тела, увезенные врагами, были приманкой. Двум солдатам удалось убежать, чтобы рассказать об увиденном.

— Куно, скорее всего, позволил им бежать, чтобы посеять страх.

— Возможно, вы правы. Те солдаты рассказали, что мчались на юг и думали, что уже догоняют врага, когда попали в засаду. Всех наших солдат, кроме двух, кому удалось спастись, убили или тяжело ранили. После битвы солдаты Куно связали всех наших павших за запястья группами около дюжины человек, а потом привязали их к повозкам с погибшими из Гранденгарта. Один из тех двух говорил, что это напомнило ему связки дохлой рыбы. Армия Куно уволокла всех погибших и умирающих солдат с собой, некоторые из них были все еще живы и кричали от боли или стонали от смертных мук.

Магда недоверчиво промолвила:

— Я никогда не слышала о том, чтобы армия забирала с собой убитых вражеских солдат.

— Они собирали мертвых, — подтвердила Исидора, — с тех пор я слышала, что они это делали и в других местах. В то время я считала, что, возможно, это была дополнительная приманка, чтобы заставить других преследовать их. В каком-то смысле я была права. Услышав о том, что они забирают погибших солдат, я поняла, что должна заставить Софию помочь мне. Происходило что-то такое, чего никто не понимал, но все боялись. Я считала, что говорящая с духами может помочь раскрыть истину. Тогда София сказала, что если я соглашусь изучать ремесло, то смогу больше извлечь из собственного опыта, чем из ее рассказа о том, что она увидела. Она сказала, что я сама смогу увидеть ту истину, которую хотела узнать, ту самую, которую только я смогу ухватить, ту, которую только я смогу понять.

Хотя эта мысль меня пугала, я не могла дольше уклоняться от того, что должна была сделать, так что я согласилась. Тогда София сказала, что духи определенно послали меня к ней неспроста, что в этом была какая-то цель, что я была предназначена для чего-то.

В тот же самый вечер она начала учить меня.

Глава 29

— Сколько времени заняли эти уроки? — спросила Магда.

— Меньше, чем я предполагала. Будучи дочерью колдуньи и волшебника, я имела хорошие начальные знания. Мой отец, в частности, всю жизнь посвятил подземному миру. Он многое узнал из своего «приключения», как он называл его, путешествия туда, где все мы, в конце концов, закончим свой путь, говорил он.

Мама говорила, что приключение — это еще одно название проблемы. Некоторые люди шептались, что мой отец желал смерти. Я знала, что это неправда, но все же я была очарована тем, как бесстрашно он бросал вызов смерти. И в то же время разделяла волнение матери. Его приключения, в основном, были экспериментами с формами заклинаний, изучением того, как происходит взаимодействие между магиями Приращения и Ущерба. Вот откуда он так многому научился. Так он научился балансировать на грани между мирами. Вот так, а еще на лошадиных скачках в разных направлениях по опасным проселкам.

— Понимаю, что вы имеете в виду, говоря о его любви бросать вызов смерти, — произнесла Магда.

Исидора подтвердила сказанное кивком и вздохом.

— Он даже обучал других волшебников тому, что узнал. С молодости, к большому беспокойству моей матери, он рассказывал мне истории о своих подвигах в экспериментах с магией, а также увлекательные вещи о том, как происходит взаимодействие между мирами. Я сидела с широко раскрытыми глазами, когда он рассказывал истории о хождении по краю, как он называл это. Он говорил, что верил: жизнь и смерть связаны так же, как магии Приращения и Ущерба полагаются друг на друга для определения их сущности. Он увидел, что связь присутствует во всем, даже в чем-то изначальном, как свет и тьма. Следовательно, он так же видел подобную взаимосвязь в простых вещах.

— В простых вещах? — спросила Магда. — Например?

Исидора дернула одним плечом, как бы пожимая им.

— Там, где я видела тень, отбрасываемую на земле, он видел не только тень, но еще и то, что называл отрицательным образом, созданным тенью. Он говорил, что они неразрывно связаны, сцеплены друг с другом, положительный и отрицательный образ, и каждый в своем существовании зависит от другого. Говорил, что для того, чтобы по-настоящему оценить один из них, нужно, по крайней мере, учитывать вклад другого. Он говорил мне, что нужна тьма, чтобы увидеть свет, так что не следует проклинать темноту. Нужна смерть, чтобы определить значение жизни.

Поэтому он находил удовольствие в своих «приключениях» в тех областях, которые остальные считали ужасающими. Пожалуй, можно сказать, что его поиски понимания мира мертвых способствовали тому, что он еще больше дорожил жизнью. Моя мать закатывала глаза, когда он начинал рассказывать о таких вещах, но иногда, краем глаза, я замечала, что она тайком улыбается ему. В общем, у меня уже были знания, возможно, больше, чем у большинства, о работе с Благодатью, о том, как она вызывается и как действует, как сама природа магии связана с Творением и смертью через магии Приращения и Ущерба, и как формы заклинаний могут вызывать эти элементы для усиления. Мой отец не рассматривал разные стороны мироздания, такие как жизнь и загробный мир за гранью жизни, как независимые, а наоборот — как взаимозависимые элементы, являющиеся частями великого единого целого. В этом смысле, говорил он, мы являемся частью всего сущего.

София говорила, что такое воспитание, образованность и понимание дают мне фору в несколько лет по сравнению с большинством в превращении в говорящую с духами. Она говорила, что я пришла к этому, как будто это был мой удел, хотя она и не верила в судьбу. Самым сложным в обучении у Софии было то, что после уроков отца я привыкла мыслить категориями единого целого, так что мне было трудно научиться не видеть этот мир, а исключить его из этого целого.

Магда нахмурилась.

— Что значит научиться исключать этот мир?

— София учила меня, что для того, чтобы заглянуть в мир духов, я должна научиться смотреть поверх того, что нас окружает, чтобы увидеть то другое царство. Она говорила, что, хотя сама и не знала, правда это или нет, некоторые верили в то, что загробный мир находится вокруг нас, в том же самом месте, где существуем мы, и в тоже время он отделен от нас, поэтому незаметен. Теперь, ослепнув, я это понимаю — слышу то, что всегда находилось рядом, но о чем раньше не подозревала.

Во время занятий она всегда завязывала мне глаза. Говорила, что это поможет ускорить обучение. Через несколько недель после начала занятий она сказала, что пора мне отправляться в первое путешествие, чтобы заглянуть в тот другой мир. Конечно, к тому времени, после всего, что я узнала — предостережения, предупреждения о малейших ошибках, мрачные истории о мелочах, вызвавших ужасные последствия — я уже совершенно испугалась.

София верила, что безопасность достигается через подготовку. Мы пили чай по утрам, чтобы очистить ауры, чтобы они не стали препятствием при переходе через завесу, и мы не оказались в ловушке. Мы принимали сильнодействующие травы после обеда, чтобы притупить чувства для окружающего мира, так что мы могли видеть опасности, скрывающиеся в темном мире. Вечером исполняли мягкие пения, чтобы открыть разум. Весь день, разумеется, в дополнение к чаю и травам, занимались составлением и прочтением различных заклинаний, которые должны были опекать и защищать нас. После захода солнца мы разводили огонь. София сказала, что огонь был якорем в этом мире и, если бы что-то пошло не так, он бы освещал нам путь назад через царство вечной ночи. — Исидора подняла руку, обводя комнату. — Вот почему, несмотря на то, что я слепа, здесь горят свечи, — сказала она, слегка улыбаясь. — И, конечно, для того, чтобы другие не споткнулись и не упали на меня.

Магда была не в состоянии оценить ее юмор.

— Итак, когда вы были готовы, что случилось дальше?

— София порезала мой палец и использовала кровь, чтобы нарисовать Благодать вокруг того места, где мы должны были сидеть, на полу перед очагом.

Несмотря на то, что Магда не была одаренной, она, несомненно, провела немало времени рядом с одаренными. Кроме того, она была замужем за Первым Волшебником и прекрасно знала значение Благодати, начертанной кровью. Благодать связывала само Творение, мир жизни и мир смерти посредством магии.

— Я помню: была пасмурная, ветреная ночь, темная, как смоль, — произнесла Исидора наполовину про себя, как если бы перенеслась обратно в ту ночь. — Черный мир за пределами двух маленьких окон дома Софии был гнетущим и, казалось, предвещал дурное.

Исидора выглядела так, будто пыталась вырваться из плена воспоминаний. Она остановилась и пренебрежительно взмахнула рукой.

— Ни одна из деталей той ночи не будет иметь значение для вас. Не будучи одаренной, вы, вероятно, не поймете большую часть, так или иначе. Важно то, что мы должны были, опираясь на темные формы магии, призвать тьму Подземного мира. Затем мы использовали заклинание с Вычитающими потоками, которые привели к разрыву.

— К разрыву?

— В завесе между мирами, — с трудом выговорила она.

Магде казалось, что Исидора была на грани потери самообладания. Она прикрыла рот рукой, словно внутренним зрением снова видела тот ужас, что пережила в ту ночь. На лбу прорезались глубокие морщины. Грудь вздымалась от каждого неровного вздоха. Магда поняла, что Исидора рыдала по-своему, единственным доступным для нее способом, хотя и не могла пролить слез.

Почувствовав внезапный острый приступ жалости к этой женщине, за ее страшную потерю и сокрушительное одиночество, Магда подняла кошку и быстро подсела к Исидоре. Отложив кошку в сторону, где та начала потягиваться после долгого сна, Магда утешающе обняла хрупкую молодую женщину. Исидора обмякла в объятиях, уткнувшись лицом в плечо Магды.

Магда прижала голову Исидоры на плече.

— Мне жаль, что я просила вас рассказать о столь ужасных воспоминаниях.

Исидора отстранилась, пряча свои эмоции.

— Нет, я хотела рассказать вам. Мне некому было рассказывать, кроме, конечно, того, кто забрал мои глаза. Я хотела, чтобы вы знали столько же, сколько и мне пришлось узнать о том, что это значит — быть говорящей с духами, пользоваться таким скорбным умением, которое погружает вас в пучину смерти.

— Понимаю, — произнесла Магда.

— Боюсь, что все же вы не понимаете, — слова не прозвучали зло или снисходительно, лишь как простая истина. — Я сама не понимала до тех пор, пока мы не отодвинули завесу жизни в сторону и не столкнулись с невообразимым.

Магда несколько мгновений вслушивалась в тишину, а потом, наконец, спросила:

— Что вы видели там, за завесой?

Исидора погрузилась в воспоминания.

— Я увидела пространство, наполненное невообразимой тьмой, — наконец произнесла она испуганным голосом. — Бесконечное пространство, заполненное душами, которое не окинуть взглядом и за целую вечность, и все же я оглядела его целиком в одно мгновение. В этот момент я увидела то, на что пришла посмотреть, узнала истину, которую хотела узнать… и была в ужасе.

— В ужасе от мира мертвых?

— Нет, — ответила Исидора. — В ужасе от истины.

Глава 30

— Не понимаю, — произнесла Магда. — Какую истину вы увидели?

Некоторое время только потрескивание свечей нарушало тишину комнаты.

Кошка молча сидела на задних лапах, будто желая услышать, что ответит Исидора.

— Я увидела там Джоэла, — наконец произнесла Исидора. — По крайней мере, его дух. Какое же это было облегчение — видеть, что свет его души обрел там покой!

Магда, обнимая женщину, сжимала плечо Исидоры. Она не хотела казаться подозрительной или неверующей, но ей было трудно это представить.

— Как же это возможно, Исидора, учитывая то, столько миллионов и миллионов душ было в загробном мире — душ всех когда-либо живших и теперь находившихся в мире мертвых, — чтобы вы смогли сразу заметить того, кого искали, в этой массе?

— Что ж, это довольно трудно объяснить. — Исидора ненадолго задумалась над вопросом. Она нахмурилась, в раздумье подняв голову. — Вы помните, как, очутившись в огромной толпе в Замке, несмотря на то, сколько там сотен и сотен людей, вы всегда могли сразу заметить Бараха, различить его среди всех этих людей?