Куда скачет петушиная лошадь? Лаврова Светлана
— Нет, я думала, ты умеешь. Мы же в сказке, тут всё возможно. Из сказок известно, что баба Яга, то есть Ёма, всё время кого-то воскрешает с помощью живой и мёртвой воды.
— Окстись, деточка! — замахала руками Ёма. — Это суеверие, умершего воскресить невозможно. Поверь мне, я много веков стою на границе между Миром Живых и Миром Мёртвых. В Мир Мёртвых уходят навсегда. Только в снах вам дозволено видеться с умершими.
— Ага, я лягу спать, увижу во сне пра-пра-прадедушку, и он расскажет, где зарыт клад, — удовлетворенно сказала Даша.
— Да, чудских кладов тут много, — закивал Вэрса. — Но лучше бы встретить петушиную лошадь, вот кто клады профессионально открывает! А орты в кладах — ни уха, ни рыла. Пера, что ты молчишь? Мы тебя просто так на черинянь звали что ли? Ты же спасатель!
— Я считаю, надо отправить экспедицию на север, — вздохнул Пера. — Там происходит что-то неладное. Я пойду и погляжу. И при необходимости убью этого злодея — не впервой, поди, я же богатырь. Кто-то хочет со мной?
— Я хочу, потому что очень храбрый, — сказал Вэрса. — Но не пойду, потому что очень ответственный. Кто за меня чердынскую парму обихаживать станет?
— А мне можно? — попросилась Даша. — Я бы потом сочинила фантастический детектив про конец света. С хорошим концом. Только надо как-то маме позвонить и наврать, что я у Ленки ночую… ну, не знаю.
— Маме врать нельзя, — возразил Пера. — Лучше мы сманипулируем со временем и вернёмся точнёхонько перед приходом мамы с работы.
— Чуть раньше, — поправила Даша. — Чтобы холодильник передвинуть.
— Мы тоже хотим, — сказал Мир, а Тове закивал:
— Ха, такой потрясной дипломной работы ни у кого из наших ребят не будет! Все обзавидуются.
— Лютик хороший, — проскрипел менкв. — Лютик того… всех побьёт. Лютик пойдёт с Тове. Съест вкусных врагов. Пожуёт невкусных. И выплюнет.
— А я могу всех подвезти, — предложил Гундыр. — Кроме менква, он тяжелый. А ты, Ёма?
Ёма подумала, помолчала.
— Мне почему-то кажется, что мне туда нельзя. — сказала она. — Я должна тут держать оборону. Если менкв не напутал и с севера какой-то колдун напустил на нас Нга, Мир Мёртвых, то и здесь могу быть прорывы изнутри, снизу. Непонятно, да? Словом, мой участок «тай-сизим», по-русски «Т-семь». Тут и останусь.
— Остальным постам передай, чтобы были настороже, — сказал Пера.
— Вот без тебя не догадаюсь, — хмыкнула Ёма. Она вытащила из миски с пельменями ложку и, держа её как микрофон, сказала:
— Внимание всем постам! Малая тревога, действия по варианту «Бур», то есть «Б». Посту в Редикоре утроить бдительность — там слабое место, возможен прорыв.
Опустила ложку и зачерпнула ею пельменей:
— Ай, хороши, горяченькие! Ешь, мича нывка Даша, а то худенькая такая, аж глядеть жалостно.
Даша всю жизнь (то есть последние четыре года) переживала, что она толстая и не годится для обложки глянцевых журналов. «Наверное, в Чердыни целебный похудательный воздух, и я уже сбросила несколько кило, — подумала она. — А раз так, то можно ещё съесть кусок чериняня и ещё тарелку этих вкуснющих пельменей».
— Бабушка, а где вы продукты берете? — спросила она с набитым ртом. — Здесь же магазинов нету. Вы что ли рыбу для чериняня утром поймали? В холодильнике держали, потом испекли?
— Нету тут холодильника, — фыркнул Вэрса. — И печи нету, дом-то разрушен, печь тоже. И рыбу она не ловит, и мясо для пельменей… того…
Даша поглядела на пельмени:
— А из чего тогда всё это?
— Какая тебе разница? — вкрадчиво сказала Ёма. — Вкусно — так и ешь. А из чего рыбник сделан, когда рыбы нет, да как сварено без печи, коли огонь не зажигали — это всё придирки.
— Молекулярный синтез, — кивнул Мир. — Какая продвинутая цивилизация в Чердынских лесах!
Даша вспомнила, как в сказках простодушные гости садились за стол в лесной избушке, на скатерти благоухали пироги, жареная дичь и каши на меду, а когда один гость по привычке перекрестился перед едой, то вместо вкусностей оказались поганки, пиявки да жареные пауки. Даша сложила пальцы, подняла руку…
— И что это ты такое делать собираешься? — очень спокойно спросила Ёма.
— Нос почесать, — объяснила Даша, почему-то оробев.
— А-а, ну нос почеши, — разрешила Ёма, не сводя глаз с Даши.
— Ёма, а клубочек дашь? — попросил Пера. — Путеводный.
— И-и, милый, ты бы ещё сапоги-скороходы попросил, — всплеснула руками Ёма. — Нету клубочков, Иваны-царевичи растащили. Такая вредная разновидность человечества эти Иваны-царевичи, всё что-нибудь спереть норовят. То клубочек, то Марпиду-царевну.
— Плохо, — огорчился Пера. — Я на север далеко не ходил, дороги не знаю.
— Я покажу дорогу, — глухо сказал кто-то. Все обернулись. Послышался звон разбиваемого стекла, и из витрины на середину комнаты выломился огромный волк.
— Только мне брюхо зашить надо, а то опилки сыплются, — сказало чучело.
Глава 11. Чучелу не больно
Иголку для зашивания волчьего живота искали долго-долго. Ёма била себя грудь и клялась, что железного орудия в её доме быть не может, потому что она-де нечистая сила и железо переносит плохо. Где-то в экспозиции «Быт каменного века» валялась костяная иголка, вот её и ищите. Или в директорском столе что-нибудь подходящее завалялось.
— А почему вам железо вредно? — спросила Даша, обшаривая ящики письменного стола. — Оно радиоактивное?
— При чём тут радио? Просто меня люди придумали, когда в ходу были каменные, костяные, бронзовые орудия. Железом пользовались те, кто привёл на нашу землю чужого южного бога и выгнал меня в болота да чащи. Не ценят, не уважают, царевичей подсылают жёстких да жилистых…
— А ты уверена, Ёма, что люди тебя придумали? — хитро прищурился Вэрса. Ёма нахмурилась, но тут Даша нашла в углу ящика забытый степплер и испустила победный вопль:
— Ура! Это лучше, чем иголка!
Волк скривился недоверчиво, но Дашка скомандовала:
— Ложись на спину и не дрыгайся, а то криво получится.
Волк послушно подставил брюхо, и Даша ловко скрепила края дырки степплеровыми скобками.
— А почему ты меня не боишься? — спросил Волк, оглядывая поблёскивающий шов.
— А… а ты же как бы игрушечный, — объяснила Даша. — Набитый опилками, как Винни Пух. Не больно?
— Нормально, — одобрил Волк. — Чучелу не больно. Ну что, в путь!
— Ночь на дворе, людям спать пора, — проворчала Ёма. — И нелюдям тоже. Утром пойдёте. И на вашем месте я бы этого подозрительного Волка в проводники не брала. Что он может знать о современной дороге на север, он больше ста лет простоял в музее чучело чучелом! Менква возьмите проводником, он недавно ходил.
— Лютик ходил, — обрадовался менкв.
— Как была ты, Ёма, врединой, так и осталась, — проворчал Волк. — Менквовы тропы людям непроходимы. А я по хорошей дороге поведу. Впрочем, как знаете.
— Сейчас спать, — скомандовал Пера. — Утром в поход пойдут все, кто хочет — это и к Волку относится. Где же я его видел?
— Надо помочь со стола… то есть с ковра убрать, — сказала Даша, но Ёма засмеялась, махнула рукой — и ковёр со всем содержимым исчез, как не было.
— Девочка спит на моей кровати в комнате директора, остальные устраивайтесь, как знаете, — сказала Ёма. — Пойдём, мича нывка, отдохни перед дорогой.
— У меня какое-то неприятное ощущение в области принтера, — пожаловался Тове. — Это нормально?
— Ой! — хлопнул себя по лбу Пера. — Пойдём, я покажу, что делают в таких случаях. Нужное место во дворе.
Ночью Даша спала плохо. Ей снилось, что безголовый орт гоняется за ней по развалинам музея и говорит голосом диктора сыктывкарского телевидения — того, который блондин, Даша забыла фамилию:
— В эфире «Вести Коми». Новости недели. Выслушай меня внимательно, Даша, я тебе что-то расскажу.
— Ты не можешь мне что-то рассказать, у тебя головы нету! — сообразила наконец Даша.
— Тогда я на пальцах, — не отставало вредное привидение и начало изображать нечто якобы азбукой глухонемых. Даша в конце концов устала убегать от орта и крикнула ему:
— Сгинь-пропади, нечистая сила! Чур меня! Чур!
— Ну и дура, — обиделся орт. — Я и сам в некотором роде чур, и ещё чурее, чем ты думаешь. Не ходи на север, ыджыд мамн шуысь — худо будет.
И исчез. А Даша заснула спокойно и к утру сон забыла — заспала.
Глава 12. Мы в Город Изумрудный идём дорогой трудной
Утром выглянуло солнышко, призраки попрятались, разрушенная Чердынь повеселела и похорошела, будто не российская разруха, а живописные римские руины. Вся компания вышла в путь — да не по бездорожью, чего побаивалась Даша, обутая в домашние тапки, а по вполне приличному Печорскому тракту. Тракт, конечно, был заброшен, асфальт растрескался, но всё-таки двигаться получалось несравнимо легче, чем через чащу. Кавалькада вышла живописной: впереди Волк, из которого почти не сыпались опилки, за ним — трёхголовый змей Гундыр, на нём верхом Пера и Даша, следом Мир верхом на Тове. Замыкал шествие Лютик, похожий на растолстевший телеграфный столб и продавливающий в асфальте ямки при каждом шаге. Придорожные столбы косились на него неодобрительно: надо же так фигуру запустить. «Мы в Город Изумрудный идём дорогой трудной», — весело запела Даша песенку из мультика. И замолкла — вспомнила, как Ёма перед расставанием шепнула ей: «Берегись Волка! Он не тот, за кого себя выдаёт! Я честно тебе скажу: он Во…» Но тут Волк сказал:
— Даша, хватит шушукаться, залезай на Гундыра и в путь.
И Даша так и не узнала, что ей Ёма хотела «честно сказать».
— Мы так и поедем до самого севера по асфальту? — спросила она.
— Если бы, — вздохнул Пера. — Хороший тракт только до Ныроба, дальше — размытые просёлочные ямки, притворяющиеся дорогами. Топать по ним — кайф непередаваемый. Но всё же лучше, чем напрямик сквозь парму. Волк знает какую-то тайную тропу, на которую мы свернём перед Искором. Я обычно обходил Ныроб с запада, у меня свои тропы охотничьи.
— А почему мы не перемещаемся так, как из Сыктывкара прилетели? — спросила Даша.
— Я так могу только по вызову. Вот если бы вызов с севера поступил… но там вызывать некому.
Ехали довольно медленно — Гундыр всё-таки не тойота и даже не лошадь, а Тове мешала длинная шея — при увеличении скорости голову отдувало назад. Даша глядела по сторонам — пейзажи вокруг были потрясающие. Только деревни портили настроение: скелеты обгорелых печей на фоне разваленных брёвен и груд битого кирпича. Но Даша уговаривала себя, что это не на самом деле, а книжка её любимого жанра фэнтези: герой и принцесса верхом на драконе едут по несчастной стране совершать подвиг, рядом Серый Волк и инопланетяне… душевная компашка. Менкв с натяжкой мог сойти за прирученного гоблина.
Проехали мимо Покчи — остатки резных наличников на избах сохранились до сих пор, Даша пожалела, что не побывала тут, когда Покча была еще жива. Миновали Вильгорт — тамошняя красавица-церковь почему-то не рухнула, как храмы в Чердыни и Покче. Даше хотелось осмотреть её внутри, но Волк не велел. На выходе из Вильгорта Волк неожиданно остановился, поднял морду и завыл. Жуткий вой, не звериный и не человеческий, проник Даше прямо куда-то в живот, аж кишки завибрировали. «Резонанс», — вспомнила Даша нелюбимую физику, но её это не утешило. Через две секунды Волку ответили. «У-о-о-у! О-о-о-у-оу!» — раздалось со всех сторон. Золотая отросшая гривка на голове Тове встала дыбом, Мир заозирался, Даша вцепилась в рукав Перы.
— А… а я думала, что волки днём не воют, — дрожащим голосом сказала Даша.
— А кто тебе сказал, что это волки? У нас свобода и демократия. Кто хочет, тот и воет, — отозвался Пера.
«Нет, не зря я к демократии подозрительно отношусь», — подумала Даша.
Проходя мимо деревни Камгорт, Даша увидела, что на колокольне узорчатой местной церкви, тоже почти целой, мечется фигурка. Кто-то махал руками, подпрыгивал, наверное, кричал, только крик относило ветром.
— Там кто-то зовёт, — встревожилась Даша. — Надо подойти.
— Не надо, — флегматично заметил Пера.
— Может, что-то случилось, может, помощь нужна? — настаивала Даша.
— Не смотри туда, — сказал Пера. — Не нужна помощь. Ему уже ничего не нужно.
Они находились в пути часа четыре, и Даша устала. Гундыр был твёрдый и скользкий, Даша всё время съезжала и стёрла себе всё, что могла.
— Гундыр, ты не можешь временно обрасти шерстью? — спросила она. — А то сидеть жёстко.
— Шерстью? — поразился Змей. — Я же пресмыкающееся. Обрасту шерстью, сделаюсь млекопитающим, ты меня доить будешь… нет, не об этом я мечтал в юности. То ей шерсть, то ей молоко, то мороженым доиться прикажешь. Капризные какие царевны пошли. Раньше Марпида-царевна да Анна-царевна ехали и не критиковали.
— Раньше ты, может, мягче был, в молодости, а к старости зачерствел, — возразила Даша, на что змей совсем обиделся и отвернулся, ворча, что восемьсот лет — это не возраст, а вот его двоюродный дядя… ну и так далее.
— Ты чего ёрзаешь? — спросил Пера.
— Да я всё стёрла просто до кишок, — пожаловалась Даша.
— Эй, Волк, привал! — закричал Пера. — Вот сейчас на бережку сядем, передохнём.
Колва здесь как раз пересекала дорогу. По идее подразумевался мост, но от него остались одни зелёные от тины, гнилые опоры. Даша сползла с Гундыра и, охая, разогнулась. Мир тоже сполз и заохал старательно в той же тональности — решил, что местные традиции верховой езды требуют именно такого слезания с коня. Менкв принёс Тове охапку травы — надрал по дороге.
— Того… кушать, — пояснил он. — Лошади едят траву. Называется «пастись».
— Ой, спасибо, — удивился Тове. — Ты не обижайся, Лютик, я совсем не ем траву, я сам почти трава. Но мне очень приятно, что ты обо мне заботишься. Я…э-э-э… я понюхаю эту траву — ах, какой аромат!
И Тове стал демонстративно нюхать принесённую Лютиком охапку, чтобы менкв не обиделся. Менкв заулыбался и сказал:
— Хорошо! Я приносить траву всё время. Нюхай!
Пера достал припасы, сунутые Ёмой — в основном, остатки пирога, поглядел критически:
— В парме я бы дичи настрелял, свежатинки бы поели, а колдовская еда — она колдовская и есть. Живот набьёшь, а радости нету. Долго ещё по тракту идти, а, Волк? Скоро ли в лес свернём?
— Скоро, — кивнул Волк. — Сперва на север до Искора. Потом к северо-востоку от Искора — и будет Искорское гродище. Там люди жили тысячу лет назад. А рядом, с полверсты назад, две скалы. На той скале, что восточнее — зазор чуть шире локтя, расщелина. Русские называют «Узкая улочка». По ней чудь ходила в старые времена. Войдёт в один конец «улочки», а в другой не выйдет — вроде пропадёт. Там хитрая дорога проложена — вход тут, а выход на севере. Вынырнем в парме за Шежимдикостом, за Илычем. Семь дён сэкономим, а то и больше.
— А я слыхал, когда русские тут обосновались, чудь этим путём ушла в никуда, — сказал Пера. — Мы в никуда не уйдём?
— Как получится, — сказал Волк.
Глава 13. Как форсировать реку с помощью инопланетянина
— А как мы через реку переберёмся? — спросила Даша.
— Переплывём. Я хорошо плаваю, — небрежно заметил Пера.
— А я вообще не плаваю, я только тону, — проинформировал Гундыр.
— Лютик не тонет, — похвастался менкв. — Лютик лежит на воде. Бревно бревном.
— Я тоже не переплыву такую широкую реку, тем более я купальник не взяла, — пожаловалась Даша. — Мир, Тове, вы умеете плавать?
— Это что такое? — заинтересовался Мир.
— Передвигаться на воде горизонтально вперед, а не вертикально вниз, — сформулировала Даша.
— Не знаю, не пробовали, — сказал Мир, а Пера возразил:
— Этот золотоголовый тип точно потонет, у него за ночь золотая щетина отросла, и голова потяжелела.
— Ага, — кивнул Тое. — Ужас как шея устала таскать эту тяжесть.
— Так трансформируй ее во что-нибудь лёгкое, — посоветовал Мир. — В лебединый пух, например.
— Лошадь с лебединым пухом на башке, — фыркнул Тове. — Нет, я Товлынг-лув и буду жить с золотой гривой, пока не сдохну от перелома шеи.
Он всегда был упрямый.
— Значит, надо наводить мост, — подытожил Пера. — У кого есть идеи?
— Позвать водяного Васу, — предложил Волк. — Тут неподалёку водяной живёт, и даже не очень тупой для существа, у которого вместо мозгов вода. Он поможет переправиться.
— Ни в коем случае, — быстро возразил Пера. — Когда я тут прошлый раз был, мы с водяным крепко поругались. Он первый начал, а я ему выдрал…ну, неважно. Что выдрал, то выдрал. Теперь если он меня увидит — не то, что переправится поможет, а напрочь утопит.
— Ха, что б вы без меня делали, — сказал Тове. — У меня в школе по трансформации всегда сто баллов было. Давайте я вытяну свою шею по нужной траектории до нужной длины, перекину её на тот берег и обмотаю вон об ту опору, оставшуюся от моста. И вы по моей шее перейдёте, как по мосту.
— Шуточки у вас, инопланетных, — проворчал Пера, но Мир поддержал:
— Отличная идея, дружище! Вспомни, как мы на планете У-Зараза-108 перелезли через мнепельтеков!
— Ну да, я и вспомнил, — кивнул Тове и начал… даже и непонятно, как сказать, что он начал. Сначала он просто подошел к берегу и вытянул шею горизонтально. Потом голова на шее медленно-медленно начала двигаться параллельно воде к другому берегу. Один раз Тове потерял равновесие и уронил голову в реку, но быстро поднял. Когда голова достигла берега, шея растянулась до толщины нитки. Голова быстро обмоталась вокруг опоры и завязалась кокетливым бантиком.
— Я по этой нитке не пойду, — проворчал Пера. — Я богатырь, а не муха.
— Да он не кончил ещё, — махнул рукой Мир.
И действительно, превращения продолжались. По телу «коня» прошла словно бы волна, живот втянулся, образовалась осиная талия, аж позвонки сквозь пузо протыкивались.
— Это он кишки временно в шею перегнал, — объяснил Мир.
Шея Тове действительно потолстела и как-то окрепла — видимо, кишки у него были могучие. Потом ноги Тове укоротились до уровня нашлёпок с «Кировскую» булочку, и вся биомасса попёрла в шею. После всех трансформаций от туловища и крыльев Тове осталась одна загогулина абстрактного вида да мощная шея, уходящая в бесконечность.
— А перила? — спросила Даша, опасливо косясь на нетрадиционный мост.
Из последних сил Тове трансформировал из копчика две перекладины, потом загнул кверху рёбра — на большее не хватило материала, перила даже до четверти моста не доходили.
— Отличный мост, — одобрил Волк. — Ты меня потом научи так растягиваться — полезная штука в пересечённой местности.
И в несколько прыжков перемахнул на тот берег. За ним проследовал Мир, очень гордый за товарища — он поддержал честь родной планеты. Даша переползла на четвереньках, стараясь не уронить тапки. Пера прошёл спокойно, Гундыр тоже, хотя мост под ним дрожал и пригибался. Менкв двинулся последним. Он сделал шаг, второй… бултых! Инопланетная шея не выдержала тяжести Лютика, прогнулась до воды, ноги Тове заскользили по земле… словом, менкв оказался в воде, а Тове — обмотанным вокруг опоры на противоположном берегу. Колва медленно понесла менква вниз по течению.
— Как вылавливать будем? — спросил Мир.
— Ха, легко, — сказал Тове, разматываясь. — Помнишь, на планете Кау-15 жили такие смешные люди, которые верёвки раскручивали, кидали и ловили диких зверей, чтобы на них ездить?
Он встал, раскрутил шею с головой и метнул её вдаль, где виднелось в воде длинное тело менква.
— Есть! — и выволок Лютика на берег.
— Супер! Силён мужик, шеей брёвна тягает, — одобрил Пера. — Я — признанный богатырь, и то так не могу. Интересная у вас там жизнь, у инопланетных.
Спасённый Лютик сказал:
— Ух! Ух! Утоп! Тове — отыр! Сильный отыр!
И заобожал того ещё больше. Тове медленно укоротил шею, перегнал лишнее в ноги, крылья и туловище и принял прежний вид.
— До Искора уже недалеко, — подбодрил Волк. — Поехали что ли.
— Волк, а вот я тебя спросить хотела, — сказала Даша. — Ты же сто лет в витрине стоял. Ты же по-старому говорить должен, всякие там «понеже», «поелику», «бяшеть». А ты чешешь по-современному.
— Поелику? — поразился Волк. — Поелику сто лет назад «поелику» уже не говорили, то понеже… м-м-м… хватит бяшеть понеже в натуре напрочь. Я же не оглох в своей витрине, а экскурсоводов слушал. А экскурсоводы современным языком говорили. Ишь, чего выдумала — поелику!
Глава 14. Светлой памяти Винни Пуха
В Искорском городище было шумно. Они обошли с юга, но даже издалека слышались крики и какое-то лязганье.
— Это фестиваль, — поняла Даша. — Это ролевики играют, изображают бой… с кем? Тут кто сражался?
— Легче сказать, кто тут не сражался, — хмыкнул Пера. — Эфиопы точно не сражались. А все остальные отметились. И коми, и русские, и татары, и вогулы — все своей кровью Искорское городище полили.
— Пошли посмотрим!
— Там нет никого. Издали слышатся звуки битвы, а подъедешь — пусто, одни камни да валы земляные, от времени оплывшие. А вот и проход.
Узкая расщелина между скал впечатляла. Из неё тянуло холодком, стены мохнатились лишайниками
— Ух-ух! — обрадовался менкв. — Лютик ходил! Лютик хорошо! Высоко!
И быстренько протиснулся между скалами: расщелина как раз ему впору пришлась. И исчез по ту сторону.
— Наверное, расщелину делали по таким, как он, — сказал Пера. — Наверное, чуды были такие, как менквы.
— Нет, чуды мелкие были, я помню, — замотал головой Гундыр. — И двумя не наешься… то есть я хотел сказать, чуды меньше менквов. А щель узкая. Я застряну. Я лучше останусь.
— Ничего не узко, не увиливай, — возмутился Пера. — Ты нам очень пригодишься на севере. Мы же собираемся сражаться непонятно с кем, а ты вон какой сильный. Так что пролезай давай.
Гундыр послушно ввинтился в расщелину.
— Ох… ох…
— Ну, поднажми!
Гундыр поднажал. Скалы радостно стиснули чешуйчатое жёсткое тело.
— Ой-ой! Ой, бубули тебя задери, а яг-морт сверху попрыгай, куда ты нас завёл! Ой, горе мне горе, бедная моя шкурка! Бедная моя талия! — завопил Гундыр, когда понял, что застрял намертво.
— Киккуруллю! — закричали сзади. Гундыр от неожиданности смолк. Все обернулись — никого.
— Это кричит петушиная лошадь, — пояснил Волк. — Тут же чудские клады вокруг. Надеюсь, клады никого не интересуют? Тогда не отвлекаемся и думаем, как достать Гундыра.
— Никак, — сказал Мир. — Он очень качественно застрял. Разве что скалу вокруг него обколупать. Мы динамита с собой случайно не захватили? Синоним взрывчатка синоним ядерная бомба.
— Не надо, я взорвусь! — перепугался Гундыр.
— Лучше достать Гундыра по способу Винни Пуха, — вспомнила Даша. — Он застрял и сидел застрятый несколько дней, пока не похудел, без еды.
— Без еды?! — ужаснулся Гундыр. — Несколько дней? Лучше взорваться.
— А если Гундыра по краям обстругать, — предложил Тове. — Немного, по паре сантиметров. Снять верхний слой кожи..
— Пилинг, — подсказала Даша. — Женщины в косметических салонах за это деньги платят, а мы тебе бесплатно!
— Не надо кожу сдирать! Я не люблю без кожи ходить, это неприлично! — совсем расстроился Гундыр.
— Пера, ты же богатырь, что стоишь, как ботаник! — возмутилась Даша. — Раздвинь скалы и спаси бедное животное!
Пера подошел к скале, расставил руки, поднапрягся, аж лицо побагровело. Скалы подались, потом сдвинулись плотнее и даже вроде ехидно захихикали.
— Они не простые камни, — сказал Пера. — Я, конечно, богатырь, но не до такой же степени.
— Это тебе не холодильники таскать по кухне, — подковырнула Дашка. — Тоже мне богатырь! Несчастную зверюшку освободить не может.
Пера обиделся и пнул скалу. Из скалы выпучился гранитный отросток, изогнулся и стукнул Перу в бок. Несильно вроде, но богатырь отлетел шага на три.
— Суперская скала! — восхитилась Даша. — А может, она разговаривать умеет? Уважаемая скала, вы разговаривать умеете?
— А то! — донеслось из глубины камня. Дашка ту же представила интервью со скалой и пристала с расспросами: в чём смысл жизни да каковы ваши планы на будущее. Но скала больше ничего не сказала. Возможно, у неё не было ни планов, ни будущего, одно прошлое.
— А вот когда я прошлый раз здесь проходил, то у Васы в Колве нашлась штучка заграничная, такой аппарат для вытаскивания пробок из бутылок. Штопор называется, — вспомнил Пера. — Если расценить скалу как бутылку, а Гундыра как пробку…
— Это что же, ты меня собрался штопором из скалы выкручивать?! — перепугался Гундыр.
— Заграничным! — подчеркнул Пера.
— Кошмар, — констатировал Змей. — Дожили. Ладно, лучше штопор, чем похудательная диета. Езжайте к Васе.
— Я не могу, — отказался Пера. — Мы поругались. Так что он мне штопор не даст. Езжайте без меня, а я тут посижу, Гундыра поразвлекаю.
— О! — оживился Змей. — Расскажи мне ту историю, самую знаменитую: как ты татарское войско победил, золотое колесо поломал, а потом с Лешим состязался, кто сильнее.
— Да ты её уже наизусть знаешь, — удивился Пера.
— Ну и что, а я люблю!
— Ладно, вы развлекайтесь, а я пошёл к Васе, — сказал Волк.
Тут Даша вспомнила, что ей Ёма говорила про Волка и стала думать: «Подозрительно всё это. Волк скроется с глаз и позовёт каких-нибудь этих… сил зла. Или донесёт тем, кто на севере землю сворачивает: «Первый, Первый, я — Третий! Привёл в квадрат S возможных противников. Обезвредил путём зажимания в скале ракетную установку «СС-300-Дракон», теперь они беззащитны. Начинайте операцию «Январский тюльпан!» Потому что Волк — явно их шпион. Я подозреваю, что у Волка опилки из брюха сыплются не просто так, а показывают дорогу тем… ну, кому это интересно. Так что за Волком проследить надо».
— Я с вами за штопором, — сказала она. — Я ничего не подозреваю, мне просто водяного поглядеть охота.
— Ты же устала? — удивился Волк.
— Я уже отдохнула, — заверила его Даша.
— Мы тоже хотим, — сказал Мир. — Синоним жаждем.
«Если будет возражать против свидетелей, значит, замышляет недоброе», — подумала Даша, но Волк тут же сказал:
— Да пожалуйста. Только я быстро побегу, девочке не успеть. Садись на меня верхом.
— Ой! — вырвалось у Даши. — Я тяжёлая, тебя раздавлю.
— Царевичей нашивали, да в полном боевом доспехе, — важно сказал Волк и лёг, чтобы Даше удобнее было сесть. Даша залезла — Волк был куда удобнее и мягче, чем Змей.
— Вперед назад за штопором! — скомандовал Волк. И Даша успела услышать только начало рассказа Перы:
— Жил я тогда с братом в Лупье, и вот прислал князь Перми Великой весть, что подошло к городу несметное войско татарское…
Глава 15. Жемчуг для плова
Берег Колвы хорошо просматривался вверх и вниз по течению с высоты рухнувшего моста. Никаких водяных не наблюдалось.
— А как мы его найдём? — спросила Даша. — Позовём? Или подманим на что-нибудь?
— Лучше подманить, — авторитетно заявил Мир, слезая с Тове. — Вот мы на планете Е-ши-8 ловили кольбунов на зелёных мурмаходов. Знаешь, как клевало! Только успевай подсекать!
Волк принюхался, сказал:
— Странно.
Даша тоже принюхалась. Пахло вкусно и знакомо.
— Пошли на запах, — предложила она.
Читать бесплатно другие книги:
