Зеркало Кассандры Вербер Бернард

219

— Пойдем со мной.

— Подожди, это я должна говорить, а не ты.

Обиженная Великая Жрица с треском захлопывает книгу. Кассандра тянет ее за тунику и ведет к дворцу царя Приама. В зале, украшенном мозаиками с изображением дельфинов, царица Гекуба и высшие государственные сановники разговаривают с греком в позолоченных доспехах.

— Что случилось? — спрашивает Приам. — Женщины, вы тревожите нас в неудачный момент. Наши враги отказываются от продолжения войны и дарят нам в знак примирения огромную статую коня. Мы одержали победу.

Грек с кудрявой бородой, в античном военном костюме, оказывается Филиппом Пападакисом, который заявляет:

— Все любят лошадей. Эта конная статуя пробудит в вас желание устраивать скачки, на которые вы будете продавать билеты. Все будут заключать пари, а угадавший победителя получит деньги. Спорящих всегда много, и лишь небольшая их часть что-то выигрывает. Доход от пари обогатит царскую казну.

— И сколько понадобится лошадей для таких скачек? — с интересом спрашивает троянский царь.

— Не больше двадцати. Победителями будут считаться три первые лошади. Их называют первой тройкой.

— А почему бы не считать победителями четырех первых лошадей? — спрашивает Гекуба. — Их можно назвать четверкой. Или пять первых? Пятерку?

— Что ты об этом думаешь, Парис? — спрашивает царь Приам.

Молодой человек в вышитой золотом тоге идет по залу и приближается к царю. Его лицо удивительно похоже на лицо Даниэля Катценберга. Его сандалии стучат по мозаичному полу.

— Лошадиные скачки с денежными ставками под сенью огромной конной статуи? Почему бы и нет? Все будут надеяться выиграть, и все будут проигрывать. Чтобы получить реальный шанс выиграть, нужно будет сделать крупную ставку, примерно девять тысяч золотых монет разом. Тогда вероятность удачи будет составлять три к четырем. Но никто не осмелится столько поставить. В этом хитрость.

— Нет! Остановитесь! — прерывает его молодая Кассандра. — Не надо принимать подарок в виде гигантской лошади!

— И почему же, юная чужестранка?

— Потому что я вижу ваше будущее. То есть я пришла из вашего будущего. И знаю, что если вы внесете лошадь в город, то потерпите поражение, потому что спрятавшиеся внутри статуи воины откроют ворота города вашим врагам.

Придворные царя Приама замирают в изумлении.

— Что ты об этом думаешь, дочь моя? — спрашивает царь у жрицы.

— Я боюсь греков, дары приносящих.

— А ты, Парис, сын мой?

Человек с внешностью Даниэля Катценберга отвечает:

— Моя сестра думает, что можно изменить естественный ход Истории и спасти мир. Она ошибается. Бег навстречу гибели — нормальный процесс в эволюции человечества.

Царь Приам шепчет что-то на ухо Гекубе. Они спорят. А в руках юной Кассандры появляется горшок с деревцем бонсай. Она перебирает плоды, висящие на голубоватых веточках, и срывает прозрачное яблоко. Фрукт на ее ладони растет, и все видят внутри его горящую Трою. Разгневанный царь немедленно прогоняет грека Филиппа Пападакиса, не обращая внимания на его протесты.

— Спасибо, — говорит великая жрица. — Ты была права. Лучше показать, чем объяснять.

Юная Кассандра поднимается в воздух и пролетает над городом.

Время ускоряет свой ход, и она видит, как в последующие годы Троя растет и приобретает большое значение как портовый и торговый город.

Время течет все быстрее. Троя защищает район Черного моря от нападений греков, царство амазонок процветает. В двухтысячном году Троя представляет собой великолепный современный город, так же, как и Колхида, столица страны амазонок. Ее международный аэропорт является перекрестком туристических маршрутов для всей Центральной Европы. Колхида сохраняет свою особую, основанную амазонками культуру и является единственным государством, в котором все руководящие посты занимают женщины.

В центре города возвышается десяти метровая бронзовая статуя Кассандры, античной жрицы. Рука ее застыла в запрещающем жесте, а у ног стоит деревце бонсай. На постаменте надпись: «Кассандра, предупреждающая своего отца об опасности, которую таят в себе подарки греков».

Девушка видит Даниэля-Париса, он летит рядом с ней. Их лица почти соприкасаются.

— Ты выиграла сражение, но ты не выиграла войну, сестренка.

— Я не люблю готовые фразы, — отвечает Кассандра. — Мне кажется, что обратный смысл этого выражения вернее. Мы выиграли это сражение, и поэтому выиграем войну.

— Мы боремся с самым страшным врагом на свете: с человеческой глупостью. Она безгранична.

— Люди не глупы, — говорит Кассандра, планируя в небе над Колхидой. — Они просто боязливы.

— Это слепое, стремящееся к самоубийству стадо, — произносит Даниэль-Парис.

— Это стадо, испытывающее страх, — поправляет его Кассандра.

— Мы не можем им помочь. Они смотрят, но не видят. Они слушают, но не слышат. Они знают, но не понимают.

— Мы должны найти слова, мы должны найти выход, мы должны сделать все для того, чтобы они поняли. Надо использовать примеры, метафоры, легенды, произведения искусства. Плохи не ученики, а учителя.

Даниэль Катценберг летит рядом с сестрой, их движения сливаются воедино. Он протягивает ей сжатый кулак с запиской.

220

— Черт, как же больно! Ар-р-р!

Орландо ван де Пютт рывком приподнимается в кровати. Своим резким движением он будит Кассандру, которая по-прежнему держит его за руку. Все бегут к ним.

Фетнат Вад меняет повязку на животе легионера. Ким Йе Бин приносит стол, стулья, тарелки и предлагает впервые поесть «по-буржуйски».

Все садятся за стол и с некоторым недоверием смотрят на вилки, ножи и даже разноцветные салфетки, лежащие рядом с тарелками. Котелок с кипящим ватерзуйи стоит на блюде. Фетнат шумно сморкается в свою салфетку и бросает ее под ноги.

Кассандра понимает, что чувствует гораздо более тесную связь с миром, чем раньше.

Что-то произошло. Механизм заработал. Во мне открылась какая-то дверь.

Быть может, то, что она разделила боль Орландо, увеличило ее чувствительность.

Она трогает стол и чувствует дерево, из которого он сделан. Она берет вилку и чувствует гору, из недр которой добыли руду для изготовления прибора. Она касается своей куртки и чувствует барана, из чьей шерсти сделана ткань. Она чувствует, как холодно было животному, с которого состригли мех.

Кожа ботинок напоминает ей о корове, с которой содрали шкуру.

Все эти приключения повысили уровень моего восприятия мира. Правда, я стала более уязвимой. Я чувствую все сильнее, чем раньше. И хорошее, и плохое.

Ее часы показывают семнадцать процентов.

Мой брат, наверное, пережил то же самое, его чувства сделались вдвое сильнее, глубже, реакция обострилась… до такой степени, что ему захотелось умереть. Чтобы вынести расширенное восприятие мира, нужна очень хорошая подготовка.

— В итоге, у нас есть все, что мы хотели, — констатирует Ким. — Виконт хотел знать, может ли он стать настоящим врачом. Теперь он знает, что спас человека от смерти. Кассандра хотела предотвратить теракты — она это сделала. Герцогиня хотела славы — она ее получила.

— О чем это ты? — спрашивает Эсмеральда.

— Ты что, журналы не читаешь? — отвечает ей Ким.

Он встает и возвращается с ноутбуком:

— Вот, сегодняшняя обложка.

На сайте журнала «Шокирующий репортаж» на первой странице опубликована фотография с подписью: «Бомжиха похитила дочь министра и заставляет ее красть сумки в библиотеках».

На фотографии спиной к зрителям стоит Кассандра, передающая сумку Эсмеральде, чье лицо вполне узнаваемо.

— Это снял, должно быть, один из читателей библиотеки во время всеобщей суматохи. Сейчас у всех в мобильных есть фотоаппараты, так что в случае чего всегда найдется доброволец, который сделает фотографию и попытается передать ее прессе.

— Надо же, — восклицает Эсмеральда, — могла ли я ожидать, что попаду на обложку своего любимого журнала! Посмотрите, даже о свадьбе певицы Джулии Уоттс написано в углу мелким шрифтом. Только меня видно.

— Ну и как ощущения?

— Как сказать. Ничего особенного, кстати.

Она вправляет несколько непокорных прядей в пучок.

— Мы рождаемся. Плачем. Едим. Смеемся. Спим. Занимаемся сексом. Страдаем. Умираем. Все остальное — мелочи жизни.

Фетнат давится кофе:

— Вот это новость, Герцогиня. Ты нас годами донимала своим желанием стать знаменитой, ты ей стала, и теперь заявляешь, что это всего лишь «мелочь жизни»? Кто бы мог подумать.

Все продолжают есть ватерзуйи, в молчании пережевывая хрустящие на зубах тонкие косточки.

— А ты, Маркиз? Чего ты хотел и что получил? — спрашивает Фетнат.

Ким, бросив беглый взгляд на Кассандру, показывает на Шарля де Везле:

— Неофициальное Министерство Перспективного Прогнозирования даст мне возможность установить на Земле настоящую анархию. Мой девиз «Ни Бога, ни господина» получил возможность воплощения благодаря Шарлю. Чтобы уничтожить государственную власть, нужно сначала объединить все правительства в одно, в Совет наций. Но в Совет действительно эффективный, не такой, как ООН. Всемирное правительство будет обладать своей полицией и армией, что убережет нас в будущем:

во-первых, от загрязнения окружающей среды;

во-вторых, от засилья финансовых рынков;

в-третьих, от захвата власти диктаторами-мегаломанами;

в-четвертых, от дележки богатств;

в-пятых, от демографического роста.

Я принимаю ваше предложение, и на заседаниях Совета будут присутствовать адвокаты, представляющие интересы животных, растений, машин, нашей планеты и грядущих поколений. Благодаря этим приключениям я действительно понял, каким должен быть достойный путь политической эволюции для всего мира: концентрация власти с целью дальнейшего ее исчезновения. Пусть это и звучит как парадокс.

Шарль де Везле пробует рагу прямо из котелка:

— Что это за чудесное блюдо?

— Это ватерзуйи из…

— Кроликов, — быстро говорит Эсмеральда. — Из очень маленьких кроликов.

— Восхитительно. Я со своей стороны хотел лишь одного — чтобы хрупкое министерство, придуманное отцом Кассандры, продолжало существовать. Должен признать, что здесь оно работает более эффективно, чем когда бы то ни было. И в отличие от всех предшествовавших ему министерств, не зависит ни от смены президента, ни от государственного финансирования. Мы свободные и независимые провидцы.

— А ты, Кассандра? — спрашивает африканский колдун.

Я лишь хотела знать, кто я.

— Я думаю, что мне известно, где находится твоя дочь, Барон, — отвечает она.

Приступ кашля одолевает Викинга.

— Что ты сказала, Царевна? — выговаривает он.

Он отлично слышал, он просто не готов к этой новости.

Девушка смотрит на Орландо и чувствует его волнение, как свое собственное.

Как в Париже, где живет более пяти миллионов жителей, могло произойти подобное совпадение?

Я допускаю, что сбежавшая из дома полицейского кошка пришла на свалку, но вероятность того, чтобы кондитерша, угостившая меня пирожными, оказалась дочерью Орландо, как сказал бы мой брат, ничтожно мала.

Хотя…

Существует теория родственных душ, душ, которые неизвестно почему испытывают взаимное притяжение и находят друг друга. Мы ищем в этой жизни людей, с которыми уже сталкивались в прежних воплощениях, людей, с которыми нас объединяют незавершенные дела. Мы все принадлежим к одной семье. В Париже может жить сколько угодно миллионов человек, но я встречу именно тех, с кем меня связывает история, начавшаяся многие жизни назад.

— Нет, ничего. Я говорю, тебе надо новый шов наложить. Чтобы рана быстрей зарубцевалась.

— И так все нормально будет, — отвечает сенегальский колдун. — Давайте есть. Главное для него — восстановить силы.

Взгляд Кассандры падает на часы вероятности. К ее большому удивлению, цифры вдруг приходят в движение: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 57 %».

221

Я чувствую, кто-то начинает понимать, что мы делаем. И этот кто-то собирает силы для борьбы с нами.

Закон физики гласит: действие равно противодействию.

Это ведь практически чудо, что мы можем тут, вдали от мира, наслаждаться жизнью и никто нам не мешает. Нас не трогали до поры до времени, потому что никто не понимал, что мы делаем и почему мы это делаем.

Я чувствую, что ситуация быстро меняется.

Все не так, как обычно. У нас появился новый враг.

Я это знаю, я это чувствую.

Пришло время битвы.

222

Они слышат далекие выстрелы, следующие один за другим.

— Это на востоке, у албанцев, — говорит Фетнат.

— Ручной противотанковый гранатомет, — заявляет Орландо с видом знатока.

Звучит еще одна серия взрывов, несколько тише.

— Гранаты.

Новые залпы.

— Суперсовременные ружья. Я не знаю модель, но звук выдает прекрасно отлаженную механику. Чешские или английские. Во всяком случае, точно не американские и не русские.

Выстрелы учащаются. Все, толкаясь, поспешно выходят из хижины. На востоке поднимается черный столб дыма.

— Это что еще за бардак? — волнуется Эсмеральда. — Нам такие игры не нужны.

— У меня есть плохое предчувствие, — признается Ким Йе Бин.

Часы Кассандры показывают: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 59 %».

— Ты думаешь, это кто? Полиция?

— Нет. У них такого оружия нет.

— Может, это война между двумя преступными группировками? — спрашивает Фетнат. — Ну вы понимаете, что я хочу сказать.

Они слышат бешеное рычание и лай собак.

— Албанцы спустили с поводков бойцовых собак. Значит, это не люди со свалки. Это чужаки.

Лай собак становится все громче, затем воздух разрывает треск автоматов. Яростный лай превращается в предсмертный протяжный вой.

— Они убивают собак одну за другой.

Вдали раздается визг последней собаки, потом все стихает.

— Они их всех убили! — восклицает Фетнат. — Псов, натренированных для боя! Я не могу поверить.

Затем все надолго стихает. Неожиданно раздаются человеческие крики.

— Они пытают албанцев, — растерянно бормочет Ким.

— Да, это не полиция, — говорит Эсмеральда. — Точно не полиция…

Они слышат еще несколько воплей, затем низкий голос начинает выкрикивать невнятные проклятия.

— Это Гуран, правая рука Измира, — определяет Фетнат. — Он должен был встать во главе албанцев после смерти вождя.

Раздается еще один выстрел, потом все стихает.

Фетнат возвращается в хижину и помогает Орландо, который решил встать. Все остальные собираются в домике Кима. Тот разом включает все экраны, его пальцы летают по клавиатуре. Появляется черно-белое изображение с камер слежения. Видны фигуры, быстро пробирающиеся между каркасами автомобилей.

— Вооруженные мужчины, профессионалы, в боевой униформе, — комментирует кореец. — На них современные противогазы, они идут сюда.

Он корректирует подключение, камеры приближают изображение. У Северных ворот стоят шесть черных «мерседесов» с оранжево-зелеными дипломатическими номерами. Они припаркованы под углом к тротуару, чтобы помешать проехать возможному подкреплению.

— Нет сомнений, это наши друзья из посольства, — говорит Эсмеральда.

— Они пришли целой бандой, — уточняет молодой человек с синей прядью волос, переходя к камерам, следящим за перемещением фигур в полевой форме. — Черт, они на нас настоящий отряд наслали!

— Как они нас нашли? — удивляется Эсмеральда. — Среди нас завелся предатель!

Все поворачиваются к Шарлю де Везле, который пришел в Искупление последним.

— Нет, нет! Клянусь, что это не я! Я их не знаю.

— Тогда ты, Царевна. И вообще, пока ты не появилась, у нас не было проблем, — продолжает Эсмеральда.

Никогда ни одно человеческое существо не будет мне доверять.

Я слишком не похожа на них, я не смогу сродниться с их племенем.

Они восхищаются, когда я предсказываю будущее, но, тем не менее, считают меня созданием чуждым и странным.

Я всегда останусь для них чужой. Они не любят меня.

Может быть, это и хотел сказать мой брат. Они не могут добиться успеха ни в чем, потому что живут в страхе и зависти, не зная истинного сострадания и доверия.

Недолгим сомнениям кладет конец Орландо. Он появляется на пороге хижины Кима, его поддерживает Фетнат. Его тело обмотано бинтами с пятнами проступившей крови.

— Детонатор, — говорит он, морщась. — Я почти уверен, что это проклятый детонатор! Заметив, что мы обезвреживаем их бомбы, террористы решили поставить туда жучок.

Они нащупали наше слабое место: тщеславие. Спасая мир от бомбы, надо делать все, чтобы уничтожить следы победы. А мы сохранили трофеи, и дорого заплатим за эту ошибку.

Молодой кореец следит за экраном:

— Они не идут прямо к нам. То есть они знают, что их цель находится на свалке, но их радиодатчик, видимо, недостаточно точен, и они пока не могут нас отыскать.

— А поскольку албанцы самые заметные обитатели свалки и дома у них самые большие, то они первым делом заподозрили их, — бормочет Фетнат.

Эсмеральда хватает детонатор, давит его каблуком, словно это скорпион, и бросает в огонь. Он начинает плавиться. Охваченная страхом, она льет на костер воду, чтобы дым не поднялся в небо над деревней.

— Они приближаются, — предупреждает Ким, следя за изображением с камер.

Кассандра, со своей стороны, не сводит глаз с часов, показывающих: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 63 %».

— Быть может, албанцы показали им дорогу сюда? — предполагает Эсмеральда.

— Албанцы не знают, что это мы обезвреживали бомбы, — отвечает Фетнат.

«Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 69 %».

Коммандос на экранах быстро идут вперед. Привалившийся к столу Орландо объясняет, где спрятано оружие. Все спешно готовятся к обороне. Кассандра выбирает лук. Ким — нунчаки со стальной цепью. Шарль де Везле — мачете, который он ловко крутит в руках. Эсмеральда берет набор метательных ножей. Фетнат собирает в кучу сшитые веревками мешочки с порошком. Орландо хватает два арбалета, один — с зубчато-реечным натяжным механизмом, другой — маленький, удобно ложащийся в его огромную руку, и прибавляет к ним колчан с остро отточенными металлическими квадратиками.

Все камеры следят за движущимися силуэтами. Ким пытается отметить их маршрут на карте, наспех нарисованной на уголке газеты.

Семьдесят три процента.

Пробабилис видит глазами камер Кима. Его сеть раскинулась повсюду.

— Разведчики не замечают «Елисейские Поля». Гора покрышек прячет от них Искупление, — говорит кореец.

— Как хорошо, что ты костер потушила, Герцогиня, — шепчет Фетнат.

Отряд, пройдя рядом с деревней, движется на запад. Рассыпавшиеся веером коммандос осматривают каркас каждой машины, в которой может скрываться враг. Чем дальше заходят они на территорию свалки, тем менее и менее уверенно чувствуют себя в этом ни на что не похожем месте.

Когда арьергард отряда минует Искупление, не заметив его, цифры на часах вероятности складываются в сорок девять процентов. В хижине раздается всеобщий вздох облегчения.

Неожиданно выстрелы, а затем яростный собачий лай разрывают подозрительную тишину, нависшую над МГС.

— Стаи бродячих собак, — с удовлетворением отмечает Орландо. — Собаки хитрые, они зададут им жару.

Радость Кассандры омрачена дурными предчувствиями.

— Черт, они все идут и идут на запад, — говорит Эсмеральда.

— Это албанцы их направили. Они решили, что только цыгане способны бороться с террористами!

Ким накладывает карту МГС из «Google Earth» на изображение, посылаемое камерами.

— Ты прав, Барон. Они движутся прямиком на цыганский табор. Его легко заметить, у них всегда большой костер посреди деревни горит. Естественно, после домиков из бетонных блоков их целью стали пластмассовые фургончики.

Как в сказке про трех поросят. Только наоборот. Как в антисказке. Злые волки сначала разрушили самые крепкие, то есть самые заметные, домики, потом фургончики, а потом уже — хижины. Кто не боится больших злых волков?

— Надо предупредить Грациэллу, — волнуется Эсмеральда.

— Слишком опасно, Герцогиня, — отвечает Фетнат. — Да мы и не успеем.

— Я пойду, — говорит, морщась от боли, Орландо.

— Нет. Слишком поздно, — возражает Фетнат. — Да еще в таком состоянии! Ты же идти не можешь. Вспомним наш девиз: «КАЖДОМУ СВОЕ ДЕРЬМО!»

Легионер колеблется в течение секунды, потом понимает, что он один никак не может помочь цыганским собирателям металлолома одержать победу над армией хорошо вооруженных профессиональных солдат.

— Подождите! — говорит Кассандра. — У Шарля де Везле есть мобильный, а я знаю номер Грациэллы. Мы их предупредим.

Она хватает телефон, дрожащей рукой набирает номер и, стиснув зубы, слушает звенящие в тишине гудки.

Как только связь устанавливается, она произносит:

— Это Кассандра, вам надо…

— А… так ты наконец решила со мной работать? Я могу увеличить твой процент до…

— Вам надо бежать, Грациэлла! — перебивает цыганку девушка. — Немедленно. Иначе вы погибнете.

— Это предсказание? Я отлично знаю, что скоро наступит конец света, но…

— Заткнись, дура! Послушай меня, идиотка несчастная! К вам приближается группа наемников. Они находятся на территории свалки и через несколько секунд будут у вас. Вы должны немедленно бежать!

— Что ты там…

Разговор прерывает треск ручного пулемета. Они слышат стрельбу, доносящуюся по воздуху и из микрофона телефона, который Грациэлла не отключила. Обитатели Искупления следят за атакой в прямом эфире. Она идет долго.

— Цыгане держатся лучше, чем албанцы, — тоном профессионала оценивает ситуацию Орландо.

Затем стрельба стихает, и снова слышны истошные крики людей.

— В южной решетке есть проход, — говорит Кассандра. — Нам остается только бежать через него.

Ким приближает изображение черных «мерседесов», выстроившихся у Южных ворот, потом молча включает камеры, снимающие западный, северный и восточный выходы. Везде, словно стаи акул, ждут «мерседесы», уткнувшись рылами в решетку свалки. Внутри каждой машины угадываются темные силуэты солдат арьергарда.

— Да, много их прибыло, — вздыхает Эсмеральда.

— Так действуют чиновники их страны. Государство обладает неограниченным бюджетом для найма убийц.

Все лихорадочно думают, не сводя глаз с экранов. Черно-белое изображение кажется репортажем из удаленной точки планеты и внушает всем ложное чувство спокойствия. Но Кассандра знает, что будущее их настигло. И стремительно атакует.

— Это, конечно, не в нашем стиле, но надо вызвать полицию, — предлагает Эсмеральда. — Так мы столкнем агрессию наших и иностранных чиновников. Мне кажется, я помню номер. Семнадцать или восемнадцать. Нет, восемнадцать — это пожарные.

— А что мы скажем полиции, Герцогиня?

По громкой связи мобильного Шарля де Везле они слышат приторный женский голос: «Вы звоните в центральный пункт муниципальной полиции, к сожалению, все линии заняты, пожалуйста, подождите», затем звучит мелодия из «Весны» Вивальди.

Вопли пытаемых цыган, музыка Вивальди и сексуальный женский голос, повторяющий одну и ту же фразу, сливаются в какую-то нелепую какофонию.

Они терпеливо ждут, надеясь, что линия освободится, но единственной новой нотой в кошмарном концерте становится автоматная очередь, резко обрывающая крики. Орландо отключает телефон:

— Через несколько минут они будут здесь.