Главный подозреваемый Кобен Харлан

– Без пожалуй! – отрезал Уиндзор. – Всем известно – и врагам, и друзьям, – что у меня проблемы с самоконтролем. Я нервный, неуравновешенный тип, который легко может слететь с катушек. Разумеется, все это чепуха. Я никогда не теряю над собой контроль. Как раз наоборот. Каждый мой шаг хорошо продуман. Я тщательно взвешиваю все «за» и «против».

– Хочешь сказать, на этот раз «за» оказалось больше?

– Да.

– Значит, ты знал, что уложишь этих горилл, раньше, чем вошел в дверь?

– Я рассматривал такую возможность. А когда увидел, что они не вооружены и станут легкой мишенью, принял окончательное решение.

– Чтобы подтвердить свою репутацию?

– В общем, да. Она обеспечивает нашу безопасность. Как по-твоему, почему отец приказал Эф-Джею тебя не трогать?

– Потому что я веселый и приятный парень? И мир со мной становится лучше?

– В яблочко. – Уиндзор улыбнулся.

– А тебя это совсем не беспокоит?

– Что именно?

– Что ты так обращаешься с людьми.

– Они бандиты, Майрон, а не ангелочки.

– Все равно. А что, если бы ты ошибся?

– Маловероятно.

– Но вдруг один из них оказался бы лучше, чем ты ожидал, и ты бы не расправился с ним так легко? Что, если бы тебе пришлось его покалечить или даже убить?

– Они бандиты, Майрон, а не ангелочки.

– Значит, ты бы это сделал?

– Ты знаешь ответ.

– Боюсь, да.

– Кто бы стал о них жалеть? – пожал плечами Уиндзор. – О двух подонках, которые не нашли себе занятия получше, чем избивать людей и ломать им кости…

Майрон не ответил. Поезд остановился. Пассажиры вышли. Майрон и Уиндзор остались на местах.

– Но тебе это доставляет удовольствие, – гнул свое Майрон.

Уиндзор промолчал.

– Знаю, у тебя есть причины, но ты наслаждаешься насилием.

– А ты нет, Майрон?

– Не так, как ты.

– Да, не так, но кровь будоражит, верно?

– Зато потом всегда тошно.

– Конечно, ты ведь такой гуманист.

Они вышли из метро на Сто шестьдесят первой улице и молча направились к стадиону «Янки». До игры оставалось четыре часа, но сотни фанатов уже собрались посмотреть разминку. По земле тянулась тень от торчащей над асфальтом гигантской биты. Копы вяло поглядывали на кучки билетных спекулянтов. Типичная картина. Кое-где стояли палатки с хот-догами, а рядом тележки под зонтиками с рекламой «Йо-хо». Мням-мням. У входа для прессы Майрон показал свою визитку, охранник куда-то позвонил, и их пропустили.

Они спустились по правой лестнице, прошли через туннель и оказались на ярком солнце и зеленой травке. Майрон все еще спорил с Уиндзором о природе насилия, и ему снова вспомнился недавний звонок от отца. Отец – добрейший человек на свете, и Майрон только раз в жизни видел его разгневанным. Как раз здесь, на стадионе «Янки».

Когда Майрону было десять, отец взял его вместе с младшим братом Брэдом на игру. Брэду тогда было пять. Отец забронировал четыре места в верхнем ярусе, но в последний момент коллега по работе предложил ему еще два места всего в трех рядах от скамейки запасных «Ред сокс». Брэд был фанатом «Ред сокс», и отец решил, что он может посидеть там вместе с Майроном и посмотреть пару подач. Отец остался в верхнем ярусе. Майрон взял Брэда за руку, и они спустились к местам в ложе. Обзор оттуда был фантастическим.

Брэд сразу стал орать во все горло. Он был вне себя от радости. Заметив на скамейке Карла Ястржемски, он начал вопить: «Яз, Яз!» Сидящий перед ними парень обернулся. Ему было лет двадцать пять. Бородатый, немного смахивающий на Христа, каким его изображают в церкви.

– Хватит! – рявкнул он на Брэда. – Заткнись!

Брэд съежился.

– Не обращай внимания, – успокоил его Майрон. – Здесь не запрещается кричать.

Рука бородатого мгновенно оказалась рядом. Он схватил десятилетнего Майрона за рубашку, смяв в своем огромном кулаке эмблему «Янкиз», и притянул его к себе. От него разило пивом.

– У моей подружки голова болит. Пусть заткнется.

Майрон оцепенел от страха. Он чуть не расплакался, но сдержал слезы. Его охватили страх, растерянность, но больше всего почему-то стыд. Бородатый подержал его еще несколько секунд и отпустил. Майрон схватил брата за руку и бегом помчался на верхний ярус. Он попытался сделать вид, будто все в порядке, но в десять лет трудно быть хорошим актером, и отец прекрасно понимал все, что с ним происходит.

– В чем дело? – спросил он.

Майрон замялся. Отец спросил еще раз. Наконец Майрон рассказал, что случилось. И тут с отцом произошло такое, чего он раньше никогда не видел. В глазах у него словно что-то взорвалось. Лицо побагровело, а глаза стали черными как ночь.

– Я сейчас вернусь, – бросил он.

Остальное Майрон видел в бинокль. Отец спустился в ложу. Лицо у него все еще было красным. Майрон увидел, как отец сложил ладони рупором, прижал их ко рту и заорал что есть мочи. Из красного его лицо стало пунцовым. Отец продолжал кричать. Бородатый парень пытался не обращать на него внимания. Тогда отец наклонился прямо к его уху – не хуже Майка Тайсона – и снова заорал. Когда бородатый парень наконец обернулся, отец сделал то, что поразило Майрона до глубины души. Он его толкнул. Раз, потом второй, все время указывая рукой в сторону выхода: мол, выметайся. Бородач стал сопротивляться. Отец толкнул его снова.

Примчалась охрана и разняла их. Стычка на этом закончилась. Отец вернулся на верхний ярус.

– Можете идти в ложу, – сказал он. – Больше он к вам не полезет.

Но Майрон и Брэд переглянулись. Они предпочли остаться с отцом.

– Снова путешествуешь во времени? – спросил Уиндзор.

Майрон кивнул.

– По-моему, ты еще слишком молод для глубоких погружений в прошлое.

– Да, знаю.

На траве вокруг поля, вытянув ноги и откинувшись на руки, сидели игроки «Янкиз» – кучка детишек, дожидающихся матча Малой лиги. Перед ними стоял мужчина в идеально сшитом костюме. Он энергично жестикулировал, сиял улыбкой и излучал такой энтузиазм, словно только что родился на свет и наслаждался каждой его деталью. Майрон его узнал. Сойер Уэллс, тренер-мотиватор или что-то вроде того. Два года назад он был никому не известным шарлатаном, который на разные лады бубнил шаблонные фразы про то, что надо найти себя, раскрыть свой потенциал или сделать что-то самому, – словно люди и без того не зациклены на собственной персоне. Перелом наступил, когда Майрон нанял его для бесед со своими подопечными. Его выступления, хотя и не особо оригинальные, имели успех, и Уэллс поймал волну. Он заключил договор на издание книги «Путеводитель Уэллса в мир успеха», а также на рекламные ролики, аудио– и видеолекции, краткое руководство и полный курс с диаграммами и схемами. Его стали приглашать компании из «Форчун-500». Купив «Янкиз», Майоры взяли его в качестве мотивационного лектора или как там еще это называется.

Увидев Уиндзора, Сойер Уэллс жарко задышал.

– Чует нового клиента, – заметил Майрон.

– Или никогда еще не видел такого красавчика.

– Ну да, – согласился Майрон. – Вполне возможно.

Уэллс повернулся к спортсменам, прокричал им что-то бодрое, бурно прожестикулировал, хлопнул в ладоши и со всеми распрощался. Потом снова посмотрел на Уиндзора. Помахал ему рукой. Помахал сильнее. Начал елозить и подпрыгивать на месте, как щенок, получивший новую игрушку, или как политик при виде богатого спонсора.

– Выглядит отвратно. – Уиндзор сдвинул брови.

Майрон кивнул.

– Хочешь, чтобы я с ним подружился? – спросил Уиндзор.

– Возможно, Уэллс участвовал в тесте на наркотики. К тому же он психолог команды. Знает всякие сплетни и слухи.

– Ясно, – кивнул Уиндзор. – Займись соседом по комнате. А я разберусь с Уэллсом.

Энос Кабраль оказался симпатичным крепышом-кубинцем с молниеносными фастболами и недурными кручеными подачами. Ему стукнуло двадцать четыре, но выглядел он так, что в любом винном магазине у него спросили бы документы. Энос расслабленно следил за тренировкой, работая одними челюстями. Как большинство питчеров, Энос жевал табак или резинку с яростью льва, грызущего свежую добычу.

Майрон представился. Энос пожал ему руку и бросил:

– Я вас знаю.

– Правда?

– Клу много о вас рассказывал. Говорил, я должен подписать с вами контракт.

Укол в сердце.

– Клу так говорил?

– Мне хотелось перемен, – продолжал Энос. – В смысле – сменить агента. В общем-то он парень ничего. Сделал меня богачом и все такое.

– Достойный представитель – хорошая вещь, Энос, но богачом ты сделал себя сам. Агенты только помогают. Они ничего не создают.

Энос кивнул.

– Вы знаете мою историю?

В общих чертах. Маленькое судно в море. Рискованное путешествие. Неделю лодку просто носило по волнам. Когда их наконец подобрали, из восьми кубинцев в живых остались двое. Одним из погибших был брат Эноса Гектор – говорили, он станет лучшим кубинским игроком за последний десяток лет. Энос, считавшийся игроком похуже, едва не умер от обезвоживания.

– Только то, что читал в газетах.

– Мой агент… он был там, когда я приехал. У меня была семья в Майами. Когда он услышал о братьях Кабраль, сразу предложил деньги. Оплатил мои больничные счета. Дал машину, наличные, кредит. Обещал, что денег будет много. Все так и вышло.

– Тогда в чем проблема?

– У него нет души.

– Тебе нужен агент с душой?

Энос пожал плечами.

– Я католик, – ответил он. – Мы верим в чудеса.

Оба рассмеялись. Энос, похоже, изучал Майрона.

– Клу никогда не доверял людям. Даже мне. Сидел в своей раковине, как улитка.

– Я знаю, – кивнул Майрон.

– Но в вас он верил. Говорил, вы хороший человек, на вас можно положиться. Признался, что однажды доверил вам свою жизнь и с радостью сделал бы это снова.

Еще один укол в сердце.

– Боюсь, Клу плохо разбирался в людях.

– Не думаю.

– Энос, я хотел поговорить о том, что Клу делал в последние недели.

Кубинец явно удивился.

– Я думал, вы пришли меня завербовать.

– Нет, – покачал головой Майрон. – Но ты слышал поговорку: «Одним выстрелом убить двух зайцев»?

– Что вы хотите узнать? – Энос рассмеялся.

– Тебя не удивило, что Клу провалил тест на наркотики?

Энос схватил бейсбольную биту. Подержал ее в руках, приноравливаясь к удару. Взял нужный угол. Забавно. Он ведь питчер Американской лиги. Вряд ли ему когда-нибудь придется ударить битой по мячу.

– Честно говоря, я не понимал всех этих дел с наркотиками, – признался он. – Там, откуда я приехал, люди часто напивались, чтобы забыть про все на свете. Я хочу сказать, если твоя жизнь – дерьмо, почему бы от нее не сбежать, если есть возможность, правда? Но когда ты имеешь все, что имел Клу…

Он не закончил фразу, но и так все было ясно.

– Однажды Клу попытался мне это объяснить, – продолжал Энос. – Он сказал: «Иногда бывает, что хочешь убежать не от жизни, а от самого себя». – Кубинец наклонил голову. – Вы этому верите?

– Не совсем, – ответил Майрон. – Хотя звучит красиво. Но по-моему, больше смахивает на самооправдание.

– Вы на него сердиты. – Энос улыбнулся.

– Пожалуй, да.

– Не стоит. Он был очень несчастливым человеком, Майрон. Никак не мог получить то, что хотел, как будто… как будто в нем что-то сломалось, понимаете?

Майрон промолчал.

– Клу старался. Вы не представляете, как он старался. Не выходил по вечерам из номера. Заставлял выносить мини-бар, если его ставили в комнате. Не встречался со старыми друзьями – боялся того, к чему может привести такая встреча. Он всего боялся. И боролся изо всех сил.

– Но проиграл, – вставил Майрон.

– Я никогда не видел, чтобы он принимал наркотики. И не видел его пьяным.

– Но ты видел перемены.

Энос кивнул:

– Его жизнь катилась под откос. Одна проблема за другой.

– Что ты имеешь в виду?

Стадионный орган взревел, сыграв легендарную бейсбольную версию Эдди Лейтона[30] «Девушки из Ипанемы»[31]. Энос поднял биту на уровень плеча и снова опустил.

– Мне неприятно об этом говорить.

– Думаешь, я пришел сюда ради удовольствия? Я пытаюсь выяснить, кто его убил.

– В газетах пишут – ваша секретарша.

– Вранье.

Энос уставился на биту, словно в написанном на ней слове «Луисвилль» заключалось тайное послание. Майрон попытался его расшевелить.

– Незадолго до смерти Клу снял со счета двести тысяч долларов, – сообщил он. – У него были проблемы с финансами?

– Если были, я об этом ничего не слышал.

– Он играл в казино?

– Не припомню такого.

– Ты в курсе, что он сменил агента?

Кубинец удивленно поднял голову:

– Он вас уволил?

– Похоже на то.

– Нет, я об этом не знал. – Энос покачал головой. – Слышал только, что Клу искал вас. Но про нового агента – нет, не знал.

– Так что случилось, Энос? Почему он слетел с катушек?

Кубинец посмотрел вверх и поморгал на солнце. Прекрасная погода для игры. Скоро набегут фанаты, защелкают затворы фотокамер. То же самое происходит каждый вечер на стадионах всей планеты. И всегда есть кто-то, для кого это будет первая игра.

– Его брак, – произнес Энос. – Думаю, для него это было важно. Вы знакомы с Бонни?

– Да.

– Клу очень сильно ее любил.

– Только странно проявлял свои чувства.

Энос усмехнулся:

– Верно, спал с кем попало. По-моему, он хотел этим навредить больше себе, чем кому-то.

– А по-моему, это чертовски смахивает на еще одну попытку самооправдания, Энос. Может, Клу и пытался превратить саморазрушение в новый вид искусства. Но это не оправдывает страданий, которые он ей причинил.

– Думаю, он бы с этим согласился. Но больше всего он страдал сам.

– Не стоит обманываться. Бонни тоже было больно.

– Да, тут вы правы, конечно. Но все-таки он ее очень любил. И когда она его бросила, это сильно по нему ударило. Вы даже не представляете насколько.

– Что можешь рассказать об их разрыве?

Кубинец помолчал.

– Не очень много. Клу чувствовал себя преданным, обманутым.

– Ты ведь знаешь, Клу ходил на сторону и раньше.

– Да.

– Так что изменилось? Бонни привыкла к его изменам. Почему она сорвалась на этот раз? С кем он связался?

Энос удивленно на него взглянул:

– Вы думаете, Бонни бросила его из-за девушки?

– А разве нет?

Собеседник Болитара молча покачал головой.

– Ты уверен?

– Для Клу девчонки не имели значения. Это было больше связано с выпивкой и дурью. Он мог легко все бросить.

Майрон не понимал, к чему клонит кубинец.

– Хочешь сказать, у него не было романа?

– Нет, – ответил Энос. – А вот у нее был.

Что-то щелкнуло у Майрона в мозгу. По спине пробежал холодок, и заныло сердце. Наскоро попрощавшись, он поспешил к выходу.