Хищники с Уолл-стрит Воннегут Норб
– Полиция сумеет выяснить, кто именно швырнул Чарли в аквариум, – продолжал я. – Но три вещи известны наверняка. Ты это запланировал. Ты прикончил его вкупе с пожравшими его акулами. И теперь тебе конец.
Они уставились на меня, не находя слов.
– Оно того стоило, Алекс? – спросил я – с виду дерзко, но в душе трепеща.
Вместо него заговорила Сэм.
– Пошли на ленч, Алекс.
«Неудивительно, что им хочется рыбки», – подумал я, вспомнив акул из «Аквариума».
– Ага, папик, – поддел я, – пойдем покушаем. Но на вашем месте я бы послал «Ле Бернардин» на фиг и нашел какой-нибудь shashlyk. Ребеночка-то надо формировать правильно с самого начала.
Shashlyk – это такой шиш-кебаб, популярный в странах, составлявших некогда Советский Союз. Кивнув на живот Сэм, я пошел козырным тузом.
– По-моему, ты что-то напутал, Гроув, – сказала она, по-прежнему теребя бретельку.
– Рита с тобой не согласилась бы.
– Кто?
– Самое замечательное в Чарльстоне, – отозвался я, не отвечая на вопрос Романова, – то, что мы держимся заодно. Там мы чертовски цепляемся за свои кланы. Но стоит покинуть город – и все мы тут же братья и сестры.
– Кто такая Рита? – вскинулся Романов.
– Рита Пинкни из «Аутлука» Чарли. Расскажи ему про свою патронажную сестру, Сэм. Проблема была не в тебе. Насчет лекарств от бесплодия ты врала.
Трах-бах, скушай, Сэм.
Романов взирал без эмоций. Во взгляде Сэм плескался страх. В прямом противостоянии она всегда проигрывала.
– Мы с Ритой закадычные друзья, – продолжал я. – Я выслушал всю биографию: Епископа Ингланда, Чарльстонский колледж и проживание в каретном сарае, пока она посещала Медицинский университет Южной Каролины. В тюбике не было ни грамма пасты, Сэм. Чарли был стерилен.
– Она тебе это сказала? – уточнила Сэм.
– Неудачная сперма.
– Спокойно, – посоветовал Сэм Романов – лаконично, скупо и осторожно.
– Эй, моя работа как раз распечатывать людей. Консультанты только этим и занимаются.
Сэм, ничего не сказав, отвела глаза. Ее левая рука покоилась на плече Романова в подсознательной попытке подпитаться его силой. Как гласит стратегический справочник всех топ-продюсеров, признание слабости языком тела – явный сигнал, что надо дожимать.
– Стоил ли Алекс того, Сэм? – Мне хотелось тряхнуть ее, а не трахнуть. – Как ты, поквиталась? За то, что Чарли любил мальчиков? За то, что он просрал деньги твоих родителей? Что-то я не слышал, чтобы ты хоть раз отказалась хоть от одной драгоценности.
– Я же сказала, Гроув, они пропали. – Ее голос дрожал, будто вот-вот сорвется.
Глядя в окно, Романов невозмутимо вставил:
– Хватит, Сэм. Всё под контролем.
На сей раз я обернулся к Русскому Маньяку.
– Что? Меня ты тоже кинешь в аквариум? С тобой покончено.
– Быть может, – признал он, склонив голову к плечу и вперив в меня ненавидящий взгляд своих черных глаз. – А может, и нет.
В гомоне забегаловки, полуослепнув от ярости, я не заметил приближения новых гостей. Над столиком нависли два амбала. И обоих я узнал тотчас же – Лаймовый и Хаммерила. Желчь, завтрак и отголоски ужаса застряли у меня в горле комом.
– Ты помнишь моих друзей, Юрия и Виктора, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Романов.
Ехавший на лаймовой «Веспе» хмурился. И ничего не сказал, все еще щеголяя синяком от замороженной фляги.
– Гровер, подвинься, пусти Юрия, – скомандовал Романов, – и покончим с разговоро.
Юрий искривил лицо в безумной ухмылке и склонился к моему, поставив голову под странным углом. Навязчиво. Агрессивно. Я подумал, что мы рискуем столкнуться носами. Его горячее дыхание – влажная смесь полупереваренного чеснока и чего-то вытворяющего с его кишками сущий ад – перебило гастрономические ароматы. Меня передернуло – то ли от смрада, то ли от близости его лица, то ли от того и другого разом. Юрий самодовольно скалился, понимая, что гнилостный запах из его рта продрал меня до задницы. Отстранившись, он неуклюже втиснулся в кабинку, тряхнув столик своей бочкообразной грудью, пока двигался по скамье.
– А ты уверен, что Борщеротый влезет? – Это словечко – «borscht» я произнес так, что оно прозвучало скорее как «boar shit», то есть «говно кабанье».
– Я бы не стал обижать Юрия, – предупредил Романов. – После еще наиграетесь.
Сердце у меня колотилось так, что грозило выскочить из груди. Пора притормозить развитие событий.
Наша официантка, бродившая где-то последние пять минут, прибыла с блокнотом для заказов в руке. Уж такой в «Красном пламени» сервис. Она соизволила явиться как раз в тот момент, когда менеджер с ноутбуком протискивался мимо Виктора – дорожной пробки в одном лице, ранее известного как Хаммерила. Рядом с ним официантка и менеджер казались просто лилипутами.
– Выбрали? – спросила женщина.
– Нет, – отрезал Алекс.
– В каком это смысле?! – запротестовал я достаточно громко, чтобы услышали все посетители. – Я помираю с голоду. Я возьму палочки-моцарелла, два чизбургера-люкс, салат «Попай» и вашу тарелку с двадцать одной жареной креветкой. Бургеры средней прожарки. Пикулей побольше, а помидоров не надо. Если сможете подогнать в ближайшие пару минут картофельные блюдца и фаршированные виноградные листья, я буду счастлив. А гритс у вас есть?
Менеджер оглянулся через плечо, а затем повернулся лицом, чтобы приглядеться получше. И показал большой палец. Со стороны это выглядело невербальной похвалой моему аппетиту. Но я-то знал, что это не так.
Официантка ничего не записала. А вместо того спросила:
– Вы уверены? – монотонным голосом – без удивления, но с диким раздражением. Она была ветераном, закаленным баталиями с требовательными посетителями. Она повидала и наслышалась всякого.
– Вы уверены? – повторила она, насторожив уши для вящей уверенности.
– Вы правы, – восхитился я. – Пусть будет три чизбургера-люкс.
– С собой?
– Нет. Мы поедим здесь.
В бедро мне впилось что-то твердое. Тупая боль прошила меня справа, через копчик, вдоль позвоночника и прямо в мозг, проинструктировав рот: «Заткнись». Я сморщился, но не охнул. Поглядев вниз, я увидел, что Юрий под прикрытием столика тычет в меня пистолетом.
Он склабился. Его выражение подтверждало сообщение от моего бедра: «Заткнись».
– Сделайте его заказ навынос. И больше ничего, – проинструктировал официантку Романов.
– Как скажете. – Она повернулась и ушла.
Глядя на пистолет Юрия, я гадал, разумно ли идти на конфронтацию. Пистолет, хоть и крохотный в его кулачище, смахивал на базуку. Он ткнул сильнее, и я снова сморщился.
Глава 54
Айра Поповски велел своей секретарше не принимать никаких звонков и сидел в своем кабинете один в окружении дипломов, развешанных на стенах: Принстон, Гарвард и Колумбия. Стопки бумаг покрывали каждый квадратный дюйм плоских поверхностей. Вид был такой, будто через его юридические документы пронесся ураган пятой категории. Но он не замечал хаоса, впившись взглядом в компьютер, экран которого едва возносился над грудой документов семейного фонда.
– Нужно было позвонить мне, – пробормотал он под нос. Изображение – сперва троих людей, потом пятерых – было зернистым и отдаленным. Он узнал Сэм Келемен. Он узнал бы ее где угодно. Он слышал каждое сказанное группой слово. И разговор этот его разозлил.
В нескольких кварталах оттуда, в священных стенах СКК Энни узнала мой затылок. Она узнала бы меня где угодно по рыжим волосам и треугольной башке. Она подалась вперед, впившись взглядом сине-зеленых глаз в плоскоэкранный монитор.
– Что на тебя нашло? – недоверчиво спросила она.
Зола смотрела Энни через плечо.
– Поверить не могу! – воскликнула она хрипловато, с гортанным придыханием. – Инвесторам АРИ конец.
Хлоя сняла наушники, уставившись прямо на дисплей компьютера и очень сосредоточенно, чтобы ничего не упустить.
– Ох, – слетело с ее губ. Она вовсе не собиралась высказываться, слово вырвалось как-то само собой. Хлоя зажала рот ладонями, словно чтобы предотвратить дальнейшие излияния.
На линии Хлои звонил телефон. На линии Энни звонил телефон. На линии Золы звонил телефон. Он звонил, и звонил, и звонил. Кто-то хотел провести сделку. Никто не отвечал. Всем было наплевать.
На том же этаже, но в противоположном конце здания Курц взирал на свои 21-дюймовые дисплеи – целых два, один поверх другого. Огромные экраны могли показывать текущие котировки, графики «Эксель», «Си-эн-би-си», «Аутлук», фотографии, «Гугл», документы «Адоуб» и сайт «Блумберг» одновременно. Не надо тесниться. Не надо мудрить с размерами окон. Обширные экраны должны с комфортом все вместить. Курц таращился на веб-картинку в правом углу среднего окна, внимательно прислушиваясь к словам, льющимся из колонок компьютера.
– Позвони туда и отмени, – услышал он. Эти слова привлекли его внимание. Курц узнал бы мое хамоватое остроумие где угодно.
– Что ты задумал? – Он снова и снова рассекал воздух своей гильотинкой с двумя лезвиями.
Этажом ниже, в Деривативах, кресло Клиффа Халека пустовало. Вокруг его компьютера сгрудилась небольшая толпа. Некоторые глазели в молчании, а некоторые болтали о том, что видят. Неизбежно дошло до висельного юмора.
– Десять долларов, – провозгласил высокий тощий трейдер, – что кто-нибудь кому-нибудь врежет по морде. – Он был так потрепан, что ему не повредили бы сон, расческа или стрижка и обед.
– Шансы равные? – спросил трейдер справа. Зная процедуру, он начал торги.
– Шансы равные, – подтвердил тощий.
– Считай, что разорился на десять долларов, – сказал второй, завершая сделку.
Шумная толпа услышала что-то про «рот с говном». И через несколько секунд экран потемнел.
– Мы так и не узнаем про этот удар, – посетовал тощий трейдер.
– Да нет, узнаем, – возразил второй. – Это ж О’Рурк. Ты что, не узнал его южный акцент?
– Кстати, а где Халек? – спросил кто-то в толпе.
С этим команда Деривативов поддалась своей природе. Начались скулеж и нытье. Это единственный способ торговать.
Ровно в 12.30 Мэнди Марис увидела у себя на экране обложку ресторанного меню. Кто-то написал адрес толстым черным маркером. Она знала «Красное пламя». Но все равно записала адрес.
Поднявшись из-за стола, Марис вздохнула и сказала:
– Я перед тобой в долгу, Гроув.
А в отделении на 54-й Фитцсиммонс и Маммерт потрясенно смотрели на компьютерный экран. Они, как и Марис, списали адрес за считаные секунды до того, как веб-трансляция прервалась. Они оцепенели.
Фитцсиммонс заговорил первым.
– Этот отморозок допрыгается, что его прикончат.
Маммерт по традиции откликнулся бы эхом. Но зазвонил телефон. Он сорвал трубку с рычага. По мере того как он слушал, глаза его распахивались все шире и шире.
– Ага… Ага… Усек… Пока.
– Что? – требовательно спросил Фитцсиммонс.
– Это тип по фамилии Халек. Это он устроил веб-каст, который мы сейчас видели. А прекратил передачу, потому что вот-вот начнется ад.
– Пошли! – взревел Фитцсиммонс.
Глава 55
Все шло по плану. Клифф, менеджер с ноутбуком, показал мне большой палец. Наша секретная веб-трансляция скоро приведет полицию в «Красное пламя». Несомненно, Халек им уже позвонил.
Видел ли он пистолет?
Чушь собачья. Все наперекосяк. Сэм и Романов ни в чем перед камерой не сознались. Не ожидал я и этих двоих, подтвердивших мои подозрения. В смерти Чарли свою роль сыграли Романов, Юрий, Виктор и даже Сэм. Но подтверждение утешения не принесло. Юрий чуть не проткнул мне бедро своим оружием, а Виктор нависал надо мной в готовности сделать из меня гамбургер.
– Алекс, скажи своему бандиту, чтобы убрал пистолет, – попросил я, изо всех сил стараясь говорить твердо. А сердце у меня между тем колотилось, как барабанщик с икотой. Решение выйти против Романова заслуживает почетного места в зале славы дурацких идей.
– Ага, конечно, – фыркнул Русский Маньяк. – Ты и твой ленч отправляетесь на прогулку.
– Не рассчитывай, – блефовал я с напускной уверенностью. – Я устрою сцену, и сбегутся полицейские.
– Да ради бога. Виктор и Юрий умеют разруливать вонючие ситуации.
Романов широко улыбнулся, и я наконец понял, насколько провидческим было его прозвище. Чарли был прав во всем. Романов дал знак Сэм, разыгрывавшей равнодушие. Они двинулись к выходу.
– Сэм, черт возьми, во что ты превратилась? – спросил я. Ее ответ роли не играл. Я тянул время до подхода кавалерии.
– Не знаю, что тебе и сказать, – ответила она.
Растущий дискомфорт Сэм был очевиден. Веки ее приспустились, челюсть отвисла, голова подергивалась из стороны в сторону. Казалось, что она сдерживает чих, но я-то знал, что это не так. В душе Сэм разыгрывалась борьба. Что они сделали с Чарли. Что они сделают со мной. Она раздумывала секунду-другую, а затем прищурила глаза, превратившиеся в узенькие щелочки. Она приняла решение – неправильное.
Но я все равно напирал, ринувшись в атаку, потому что альтернатив у меня не было.
– Сколько трупов тебе надо, Сэм? Чарли? Я? Кто следующий?
– Чарли кинул моих родителей, – провозгласила она бесстрастным, ровным тоном.
– Это же я тебе об этом сказал, ты разве забыла?
– Мы только и хотели, Гроув, чтобы ты нашел банковские счета. Вот и всё, – бросила она. – Но тебе понадобилось лезть не в свое дело.
– Какого черта это должно означать? Я перевел тебе семьдесят пять тысяч долларов.
– Денег у тебя никто не просил. – Сэм чуть сжала плечо Романова.
– Я никогда не представлял угрозы.
– Зато сейчас представляешь, – возразила она, – в точности, как Чарли.
И в этот момент картина сложилась, став четкой и ясной. Чарли раскрыл мошенничество Романова первым. Он мог разоблачить Русского Маньяка – опозорив этого хеджи и навсегда покончив с его способностью печатать деньги. А теперь фонду Романова, любовнику, финансовой опоре – или чего Сэм там в нем нашла – угрожал я. Пропавшие банковские счета Чарли, если они вообще существовали, потеряли всякое значение.
Кто твой сладкий папочка, Сэм?
– А как же твой ребенок? – поинтересовался я.
– Наш ребенок, – поправила она, лаская шею Романова с небрежной интимностью давней любовницы.
– Удачи в организации посещений выходного дня в тюремном корпусе.
– Ни за что, – с издевкой бросил Романов.
– Ты слишком удобен, – сказала Сэм.
– Удобен? – Повторение ключевых слов всегда было методикой продаж. Вот уж не думал, что она выиграет мне время и оттянет казнь.
– Когда ты исчезнешь, инвесторы решат, что ты похитил деньги и удрал из Нью-Йорка. – Теперь Сэм констатировала, не выказывая никаких признаков внутреннего смятения. – Ты в самом деле думаешь, что кто-нибудь подаст иск против беспомощной вдовы? – Она состроила глазки и надула губки – с виду воплощение невинности, в душе – сплошь клыки и когти. – Опять же это письмо с твоей подписью. Оно указывает на тебя. И на СКК.
– Это не мое письмо.
– Тебе этого никогда не доказать, Гровер. – Она пренебрежительно отмахнулась от моих слов. – Я могу распродать все свои пожитки, и никто и слова не скажет. Ты станешь моим билетом на свободу.
– А много ли осталось? – спросил я. – Я думал, твои драгоценности пропали. Или это очередная ложь?
– Не считая моего обручального кольца, – призналась Сэм, – никаких драгоценностей я найти не могу. Но есть же столовое серебро, картины, восточные ковры и еще некоторые вещи. – Она заговорщицки улыбнулась. – Это для начала, чтобы уладить дела с моими родителями. – Обняв Романова, она добавила: – И Алекс может помочь.
– Чем? Поддержав твоих и кормя тебя белужьей икрой в Брайтон-Бич?
– Чем-то вроде того.
Тут Романов, которому разговор прискучивал все больше, перебил:
– Пошли, Сэм. Нам пора.
– Еще одно, – сказал я, обращаясь ко всем четверым.
– И что же? – поинтересовался Романов.
– Видите этого парня в очках возле кассы? Того, что сидел позади нас.
– Да. И что?
– Он заведует Деривативами в СКК.
Романов тотчас же ощетинился.
– Это еще что такое? – Юрий ткнул пистолетом мне в бок еще жестче. Виктор хрустнул костяшками пальцев. – Не привлекай его внимания, – продолжал Алекс. – Не говори ни слова.
– Ни слова, – хрипло выдохнул я. Юрий стволом пистолета мозжил мою кожу о мою же кость. Мучительная боль.
– Я рад, что ты понял, Гровер.
– Мне и не надо ничего говорить, Алекс. Ты уже все сказал.
Русский Маньяк прищурился, сграбастал меня за грудки и резко дернул через столик к себе, так что его лицо оказалось лишь в нескольких дюймах от моего.
– В каком это смысле?
– Мой друг – заодно компьютерный гик. Вы заметили его ноутбук? – спросил я. – Он оборудован одной из этих встроенных камер, снимающей все время. А еще у нас был профессиональный микрофон. Алекс, что ты сказал о Юрии и Викторе?
На пожизненное заключение не потянет.
Но я все равно ухмыльнулся, и лоск с Романова как рукой сняло. Подавшись назад, он отвел правую руку и нанес яростный удар покрытым шрамами кулаком. Его быстрота меня изумила. Я едва успел уклониться влево, но его кулак сильно задел мою голову сбоку. Даже вскользь удар оказался болезненным, как щелчок по уху в мороз.
Забыв о пистолете, я ответил молниеносным тычком Романову в нос. Удар его ошеломил, из левой ноздри тотчас потекла кровь. Меня он тоже ошеломил. Я никого не бил по лицу с восьмого класса. Контакт доставил мне удовольствие.
Романов замахнулся снова, но тут манерный голос громко разнесся по залу, заставив его прервать замах.
– Сэм! Алекс! Гроув! Эгей!
Рядом с Виктором стоял Кранч, бугрясь бицепсами в своей черной маечке. Парикмахер смотрелся как гейский Давид, то ли прикидывающий рост Голиафа, то ли приглашающий его на танец. Он появился из засады у стойки для еды, где прежде сидел незаметно для Романова и Сэм.
Настал черед Кранча стать звездой представления. Стиснув лицо Виктора ладонями, он сказал:
– Батюшки, какой большой мальчик!
И прежде чем Виктор успел отреагировать, Кранч смачно поцеловал его в губы, долбанул головой по месту поцелуя и врезал ему по яйцам одним слитным движением. Здоровяк рухнул под собственным весом, отчаянно хватая ртом кислород. И пока амбал падал, Кранч вторым коленом добил Виктора в лицо.
Юрий отреагировал как поддатый. Все еще заклиненный в кабинке, он неуклюже встал, вывалив свое сало и мускулы на пластик. Но прежде чем успел вскинуть свой пистолет, тыльная сторона ладони Кранча сильно хлестнула Юрия по лицу. Нос великана извергся, как гейзер. Красный фонтан грови и соплей разлетелся повсюду. Быстрым движением Кранч схватил Юрия за затылок и крепко приложил лицом о стол. Раз, другой, третий. Глухие удары закончились, едва начавшись. Два человека валялись в лужах собственной крови. Чтобы их нейтрализовать, Кранчу потребовалось менее четырех секунд.
Все посетители вокруг бросились врассыпную. Какая-то женщина завизжала:
– О, Боже мой! – пока остальные изо всех сил пробивались к выходу из «Красного пламени».
Романов уставился на Кранча, прикидывая, не врезать ли ему. Тот ощутил эти колебания.
– Думаешь, Бог троицу любит, милаша? – Парикмахер с легендарным военным прошлым состроил глазки и соблазнительно повел бедрами. Романов разжал кулак, положил обе ладони на стол и капитулировал.
Мы уже слышали пронзительное завывание сирен приближающейся полиции. Пара-тройка храбрецов у входа, почуяв, что непосредственная угроза миновала, глазели в «Красное пламя» сквозь стеклянный фасад. Подхватив пистолет Юрия, я отдал его Кранчу. Тот профессиональным жестом выбросил магазин, аккуратно положил пистолет на пол и встал в ожидании.
– Можно, я выйду? – спросила Сэм. – Мне нужно в дамскую комнату.
– Сможете пописать в участке, – рявкнул Фитцсиммонс с нескольких ярдов позади. И подоспел к нашему столику, как спешащая на выручку кавалерия. – Мне надо задать вам пару вопросов, миссис Келемен.
– Пару вопросов, – подхватил Маммерт. На сей раз эхо второго офицера пришлось мне по душе. Кранч нагнулся и аккуратно передал пистолет Маммерту.
– Я арестована? – поинтересовалась Сэм.
– Это решим в отделении, – ответил Фитцсиммонс. Повернулся и окликнул: – Подмогните тут малость, парни!
Четверо офицеров в синих мундирах начали выволакивать Юрия с Виктором. Еще один надел наручники на Романова и повел его на улицу.
– Только не вздумайте надевать наручники на меня! – заверещала Сэм на Фитцсиммонса.
Кранч в окружении моря синих мундиров и двух своих клонов из салона окинул взглядом юного патрульного.
– Офицер, не нужна ли вам помощь?
К Фитцсиммонсу, Маммерту и ко мне присоединился Клифф Халек.
– Это была монументальная глупость, – распекал меня Фитцсиммонс. – А вы еще кто?! – рявкнул он на Халека.
– Клифф Халек. Я послал ссылку на веб-сайт вам и десяткам других людей, – пояснил он. – Мы с Гроувом работаем вместе.
– Как вы организовали тут веб-трансляцию?
– Вы слыхали о «Фостер-Кэм»?
– Нет.
– Пожалуй, что нет, – признал Клифф. – Скажем так, у меня имеется большой опыт.
– А-а, – буркнул Фитцсиммонс.
Его едкий отклик взвинтил меня.
– А чем таким вы заслужили благодарность? – вопросил я.
– Слушайте, Отморозок, – распорядился Фитцсиммонс, – мы следим за Алексом Романовым уже где-то с неделю. Как и КЦБ. Его подключили к команде уборщиков, устанавливающих подслушивающие устройства в кабинетах CEO. Мы на него вышли. А вы это письмо не подписывали. Наши эксперты сказали, что это фотошоповский копипейст.
– Тогда с какой же стати вы меня так поджаривали в понедельник?
– Результаты графологии мы получили только вчера, – ответил он.
– Просто делали свою работу, – добавил Маммерт.
Мы с Клиффом вышли из ресторана. Полиция уже оцепила заведение, и у барьеров начала скапливаться толпа. Зеваки вытягивали шеи, чтобы заглянуть в «Красное пламя».
– Пошли обратно в контору, – сказал Клифф.
– А как же вынужденный отпуск?
– Как-нибудь уладим.
Снаружи, уже за заграждением вокруг «Красного пламени», на нас налетела Энни. Буквально. Она пронеслась сквозь собирающуюся толпу и врезалась в меня, прижавшись всем телом. Я чуть не упал от силы соударения. Энни не произнесла ни слова. Просто прильнула ко мне, обнимая долго и крепко. Обнимала и обнимала. Ее рыдания эхом отдавались в моей груди.
Потом отпрянула, сжала кулачок и по-девчачьи стукнула меня в грудь. В ударе не было даже намека на злобность Романова. Какие там разящие костяшки! Энни стукнула с согнутым запястьем, и я даже удивился, что она не сделала себе больно.
– Больше не смей у меня так делать! – крикнула она, подавшись назад.
– Может, мне придется подать за это в суд, – отозвался я, притягивая ее обратно.
Энни застенчиво поглядела на Халека из моих объятий.
– Эй, Клифф, – сказал я.
– Ага?
– Насчет возвращения в офис.
– Ага?
– В «Ле Бернардине» заказан столик на двоих, который мы планируем реквизировать. Ты не против?
– Всеми руками «за», – откликнулся он. – Пока!
Под пронзительный вой полуденного трафика, раздиравшего нам уши, липкая нью-йоркская жара еще никогда не казалась столь прекрасной. Затем будто ниоткуда донесся голос Мэнди Марис:
– Гроув, а как насчет этого эксклюзива?
– Мэнди, вы можете поболтаться с полицией до после обеда?
– Ни за что, – перехватила командование Энни. – Гроув, самое время пригласить нашу подругу на ленч в «Ле Бернардин». Правда? – спросила она у Мэнди.
– Обожаю рыбу, – подтвердила журналистка. И мы втроем отправились в ресторан, чтобы поделиться рассказами и выпить вина.
Глава 56
Фрэнк Курц связался со мной первым делом в четверг утром, и голос его был полон раскаяния:
– Мы хотим, чтобы ты вернулся, Гроув. Ты зайдешь сегодня?
– Не могу. У меня запланирован разговор с полицией.
Читать бесплатно другие книги:
