Время прощать Гришэм Джон

Джуди кивнула. Кое в чем она могла согласиться с мужем подруги, однако в остальном их истории не совпадали. В отличие от мамы Мэтта, Роберт Шарпельсен был, очевидно, готов к семейной жизни. Иначе зачем бы он, едва закончилась его служба, рванул в Висконсин и женился там? А у Мэтта, в отличие от самой Джуди, не было оснований бояться, что его бросили из-за того, кто он есть. Джуди была «кон лай» – полукровка. На родине ее не хотели знать как дочь американца, а белые родственники могли точно так же отнестись к ней из-за азиатского происхождения. Не исключено, что Роберт Шарпельсен воспринимал ее как гнилую ветвь родословного древа, которую следовало отпилить. Сама Джуди гордилась своими корнями, но гордость не застила ей глаза. Она знала: из-за вьетнамской крови некоторые люди смотрят на нее свысока. Вдруг Роберт Шарпельсен из таких? Тогда зачем к нему ехать? Чтобы он плеснул ей в лицо кислотой своих предрассудков?

– Дай ему шанс, – сказала Кэрол, будто услышав мысли Джуди. – Может быть, он тебя удивит. Может, он до сих пор не связывался с тобой не потому, что забыл о тебе, а потому что ему было стыдно? Он, вероятно, не меньше нервничает, чем ты, и не меньше рискует.

– Мы кое о чем забываем, – вмешалась Агнесс, – речь идет не об отце Джуди и его чувствах, не о том, чего он заслуживает, а чего нет. Речь о том человеке, который написал письмо. – Она повернулась к Джуди: – О твоей сестре. Она хочет тебя увидеть. Не наказывай ее за то, что совершил ваш отец.

Во взгляде Агнесс читалась такая мольба, такое сожаление о собственных упущенных возможностях, что гнев Джуди улегся, а мысли впервые за целую неделю прояснились. Теперь она знала, как поступить. С самого начала это был единственный возможный выход. Джуди примет приглашение Кирстен, но, прежде чем ей об этом сообщить, поговорит со своей мамой.

Поздно вечером она сказала о своем решении Стиву, и он как будто не удивился.

– Хочешь, чтобы мы с Эмили тоже поехали? – спросил он, когда они лежали, обнявшись, в постели.

Джуди очень гордилась своей семьей и подумала о том, как хорошо было бы похвастаться замечательным мужем и прелестной дочерью. Роберту, конечно же, хотелось бы увидеть внучку. А вдруг он отвернется от них обеих? В письме Кирстен ни слова не говорилось о том, что он хочет видеть Джуди. Возможно, он и не обрадовался бы их приезду. Сама она привыкла чувствовать себя отвергнутой, но Эмили ни для кого не должна была стать предметом презрения.

– Думаю, мне лучше поехать одной, – сказала Джуди Стиву.

– Ладно. Может, в следующий раз съездим вместе, – ответил он и, устроившись поудобнее, прижал жену к себе. – Или пригласим их сюда.

– Конечно, – сказала Джуди.

На самом деле думать о следующем разе ей пока не хотелось. Ей вполне хватало одной поездки, одного уикенда. Нужно было сначала пережить первую встречу, а уж потом говорить о поддержании постоянных отношений. Возможно, после ее приезда этого не захочет ни она сама, ни противоположная сторона.

В субботу утром, пока Эмили «помогала» Стиву во дворике, Джуди позвонила матери. Та спросила про зятя и внучку, но о письме не обмолвилась ни словом. В ее голосе не было слышно даже намека на любопытство. Она либо умело притворялась, либо действительно навсегда распрощалась с мыслями о Роберте Шарпельсене и не хотела знать, что он написал. Однако когда Джуди сказала, кто автор письма, Тует очень воодушевилась.

– До него мне дела нет, – объявила она, – но это… это совсем другое. Это отличная новость. Я всегда жалела, что не родила тебе сестренку или братика, а теперь у тебя есть сестра.

– Даже не одна, – сказала Джуди и прочла письмо вслух.

Когда она закончила, Тует долго молчала, а потом тяжело вздохнула:

– Ну и что ты собираешься делать?

Джуди уже сама приняла решение, но из почтительности к матери все-таки спросила:

– А ты что посоветуешь?

– Посоветую обналичить подарочный сертификат и приехать ко мне.

Джуди расхохоталась.

– Ох, мама! – Она почувствовала себя так, будто не смеялась целую вечность, а теперь железные обручи, стягивавшие ее грудь, наконец-то лопнули. – Ты же знаешь: я так не сделаю. Ваучер я верну Кирстен, а летом мы к тебе все равно приедем.

– То есть в Висконсин ты не собираешься. Хорошо. Это правильное решение.

Джуди замялась.

– Вообще-то… наверное, собираюсь.

– Чего ради?

– Хочу увидеть сестру. Ты ведь сама сказала: прекрасно, что она у меня есть. А какой от этого будет толк, если я откажусь с ней встречаться?

– Напиши ей или позвони.

– Это я тоже сделаю.

Джуди только теперь поняла, что позвонить действительно придется. Хотя бы затем, чтобы сообщить о своем приезде. Желудок подвело от волнения: она еще не была готова разговаривать с сестрой.

– Понятно, – сухо сказала Тует. – Так-то ты чтишь память отца. Решила подыскать ему замену.

– Как ты можешь такое говорить?! – воскликнула Джуди, потрясенная словами матери. Даже пять лет спустя скорбь по отцу была как свежий синяк на ее сердце. – Я не ищу замену папе! Никто мне его не заменит! Я еще никогда не слышала от тебя таких жестоких слов!

– Извини, – вдруг ответила Тует с несвойственной ей кротостью.

– Я не к тому человеку еду, а к Кирстен. Это она меня пригласила. – Джуди вспомнились слова Агнесс: – Было бы неправильно наказывать ее за то, что сделал Роберт.

– Боб.

– А?

– Он называл себя Бобом, а не Робертом.

Джуди сделала глубокий вдох:

– Ладно. Боб так Боб.

– Ты его так собираешься звать, когда вы увидитесь?

– Не знаю.

Называть этого человека отцом у Джуди не повернулся бы язык. «Мистер Шарпельсен» звучало бы слишком официально. А если действительно «Боб»? Нет, тоже плохо. Наверное, проявив осторожность и изобретательность, Джуди смогла бы вообще избежать обращения.

– Может, он сам скажет, как тебе его называть.

– Может быть.

– Если решила поехать, почему не хочешь использовать ваучер? Пускай заплатят за удовольствие тебя видеть.

– Я должна заплатить сама, – сказала Джуди, понимая, что иначе Шарпельсены не будут смотреть на нее как на равную.

В итоге Тует, видимо, поняла это решение и даже одобрила. Перед тем как повесить трубку, она пожелала Джуди удачной поездки.

– Надеюсь, все пройдет хорошо. Если это будет уместно, передай семье привет от меня. Но только если будет уместно. Суди сама.

– Хорошо, – пообещала Джуди.

Мать все-таки дала ей благословение на поездку. До того момента она и не понимала, что оно ей нужно, но теперь, получив его, испытала облегчение.

Положив трубку, Джуди вышла во двор к мужу с ребенком, а мысли о Роберте и Кирстен отогнала от себя до вечера следующего дня. Вернувшись из Элм-Крика после встречи новой группы гостей, она зашла в интернет с рабочего компьютера Стива, чтобы забронировать авиабилет и номер в гостинице. После этого настал черед более сложного задания: нужно было написать письмо. Джуди билась несколько часов, пытаясь подыскать правильные слова, правильный тон. Первый вариант у нее получился слишком сухим, а во втором она, наоборот, перестаралась с изъявлениями радости и благодарности. Много раз измерив шагами комнату, Джуди решила ответить просто и коротко:

Дорогая Кирстен!

Спасибо за письмо и за приглашение. Мне приятно было узнать, что у меня есть две сестры и брат. Буду рада нашей встрече. Если это не нарушит ваших планов, я хотела бы приехать вечером в пятницу, 8 мая, и пробыть у вас до середины воскресенья, 10 мая. Извини, что сообщаю о приезде незадолго. Надеюсь, это не создаст неудобств. Из-за большой нагрузки в колледже, где я преподаю, следующие свободные выходные у меня будут не раньше июля. Если вам удобнее отложить дату встречи, пожалуйста, сообщи.

Очень любезно с твоей стороны, что ты прислала мне подарочный сертификат. Но я хотела бы организовать поездку сама, а он, возможно, пригодится тебе, если ты когда-нибудь решишь погостить у нас в Пенсильвании. Моя дочка Эмили наверняка будет рада познакомиться с новой тетей.

С наилучшими пожеланиями,

Джуди Динардо

Джуди думала прибавить к подписи «твоя сестра», как сделала Кирстен, но не смогла. Ответ пришел со следующей же почтой. «Я так рада, что ты приезжаешь! – писала Кирстен. – С нетерпением жду, когда мы увидимся!» Джуди было приятно увидеть такой энтузиазм, однако она, к сожалению, не могла его разделить. Она тоже ждала встречи с нетерпением, но только потому, что хотела поскорее покончить с неприятным делом.

Женщины из «Лоскутной мастерской Элм-Крика» неизменно поддерживали подругу. Правда, когда она сказала, что поедет в Висконсин, не все одинаково одобрили такое решение. Диана с Сарой не стали отговаривать ее, и все же, судя по их лицам, они огорчились. Гвен, Саммер и Бонни выразили уверенность в том, что поездка пройдет хорошо. Но именно Сильвия и Агнесс помогли Джуди отбросить последние сомнения. Обе пожилые женщины поодиночке подошли к ней и сказали, что, даже если она никогда больше не увидит Шарпельсенов, на душе у нее будет спокойнее, ведь она попыталась наладить отношения.

– Правильно. Поезжай сейчас, пока не поздно.

Слова Сильвии вызвали у Джуди горячее сочувствие; наверное, старшая подруга будет чуть меньше горевать о собственных ошибках, если они кому-то послужат уроком.

На неделе Джуди приняла у своих студентов экзамены и выставила оценки за курс, решила, какую одежду возьмет в поездку, и купила пленку для фотоаппарата. В четверг после обеда, откапывая в кладовке сумку-чехол, она вдруг поняла, что делать с одеялом для Сильвии. Закрыв глаза, Джуди увидела свою рамку совершенно четко, и ей даже стало непонятно, как она могла думать о других вариантах. Бросив чехол в холле, она торопливо спустилась в свою подвальную мастерскую и отыскала среди тканевых запасов подходящие оттенки зеленого, голубого и золотого. Намечая контуры и вырезая лоскутки, Джуди работала лихорадочно быстро – слишком быстро, чтобы думать и чтобы волноваться. Время пролетело незаметно. Опомнилась она, только когда Стив с другого конца лестницы крикнул, что ужин готов.

Почувствовав себя виноватой, она спрятала шитье в сумочку. Муж освободил ее от домашних хлопот, взяв Эмили на себя. А ведь ему тоже нужно было работать, у него тоже были определенные сроки. Но он не жаловался. Когда Джуди вошла на кухню, оставалось только поставить на стол тарелки.

– Стив, извини. Клянусь: на следующей неделе…

Улыбнувшись, он прервал ее поцелуем, пощекотал под подбородком и, сажая Эмили на стульчик, сказал:

– Не извиняйся, я все понимаю.

Джуди прослезилась: никогда в жизни она не встречала никого добрее Стива. За него она была благодарна судьбе, как ни за что другое.

После ужина, уложив дочку и почитав ей перед сном, Джуди опустилась на колени возле кроватки.

– Солнышко, мне надо тебе кое-что сказать, – прошептала она, убирая темные волосы со лба девочки.

– Я знаю.

– Правда? – удивилась Джуди.

Эмили кивнула. Ее карие глазки смотрели серьезно:

– Мне папа сказал.

– Папа?

Вообще-то Стив и Джуди договаривались, что она сама сообщит дочке о своем отъезде. Эмили опять кивнула.

– У тебя очень много работы. Поэтому ты не можешь со мной играть.

У Джуди внутри что-то екнуло.

– Ах, моя дорогая! – Она погладила девочку по голове. – Да, я действительно очень занята. На этой неделе мы мало времени проводили вместе, и тебе было скучно?

Эмили молча пожала плечами, обнимая куклу, одетую в кимоно.

– Но ты была хорошей девочкой и не жаловалась.

– Так мне папа сказал.

– Вот оно что! – рассмеялась Джуди и замолчала, не зная, как преподнести девочке новость.

Много ли она сможет понять? Дедушкой был для нее отец Стива, который жил в Огайо. Еще она знала, что другой дедушка, отец Джуди, уже отправился на небеса. Не запутается ли малышка, если сказать ей про третьего дедушку? Потом, может быть, встреча пройдет плохо и новых контактов с теми родственниками не будет? В итоге Джуди решила все объяснить дочке позже, не теперь. Эмили была еще слишком мала.

– Я еду навестить старого друга бабушки Тует, – произнеся эти слова, Джуди представила себе, как мать осуждающе качает головой. – Когда вернусь, будем играть, сколько захочешь.

– Хорошо.

– Теперь засыпай.

Поцеловав девочку, Джуди встала, погасила свет и вышла. Дверь она оставила приоткрытой – так Эмили было комфортнее.

На следующий день муж и дочка проводили Джуди в аэропорт. Когда она, отправляясь на посадку, махала им рукой, у нее защемило сердце. Внезапно захотелось отменить поездку. «Это ошибка! Я слишком тороплюсь!» – подумала она, но все же взошла по трапу.

Восемнадцатиместный винтовой самолет был похож на заводную игрушку. Через полтора часа тряски он приземлился в Питтсбурге, и Джуди, облегченно вздохнув, пересела на реактивный лайнер, который летел настолько плавно, что она могла вынуть из сумочки рукоделие и пришить к одеялу несколько лоскутков. Привычные движения собственной руки, продевающей иглу сквозь мягкую ткань, успокоили ее.

В Чикаго пришлось долго ждать третьего, последнего, самолета. Он должен был привезти Джуди в аэропорт округа Дейн – к месту встречи, которой она так боялась. Во время этого рейса ей уже было не до рукоделия. Она смотрела в окно и думала.

Как только самолет прорвал облака над Висконсином, Джуди увидела большое сверкающее озеро. Даже два озера, разделенных перешейком. Вскоре стало видно, что узкая полоска суши плотно застроена. В центре стояло большое крестообразное здание с куполообразной крышей. Когда оно скрылось, внимание Джуди привлекла яркая синева воды, исполосованной белыми следами лодок.

Лайнер пошел на снижение так резко, что Джуди пришлось отвернуться от иллюминатора и крепко схватить ручки кресла, но затошнило ее не из-за турбулентности. Ей захотелось остаться здесь, в чистом небе над синей водой, и, покружив, повернуть на восток, к дому.

Самолет сел. Собрав вещи, Джуди вышла из салона с сумкой на плече и одежным чехлом. Люди в аэропорту громко приветствовали друг друга, обменивались рукопожатиями, обнимались. Джуди почувствовала себя такой одинокой, будто на ней была шапка-невидимка.

– Джуди? – окликнул ее кто-то.

Обернувшись на голос, она увидела, что ей навстречу пробирается сквозь толпу высокая худощавая женщина с прямыми светлыми волосами, которые мягко задевали щеки при ходьбе. С виду женщина была моложе Джуди как минимум на пять лет.

– Джуди? – еще раз спросила блондинка, неуверенно остановившись перед ней.

Джуди кивнула. Женщина приветливо улыбнулась и обняла ее.

– Я Кирстен. Добро пожаловать в Мэдисон.

– Спасибо.

Неловко приобняв Кирстен в ответ, Джуди спросила себя, как та ее узнала. Все оказалось просто: других людей с азиатской внешностью поблизости не было. Джуди прилетела в страну высоких блондинов. Не дав ей опомниться, Кирстен взяла у нее из рук одежный чехол.

– У тебя есть еще багаж?

– Нет, только это.

– Отлично. Тогда пошли. Я так рада, что ты приехала! Как перелет?

– Хорошо, – с трудом выговорила Джуди.

Ее сестра улыбалась до ушей и чуть не прыгала от радости, а она сама еле передвигала свинцовые ноги.

– Моя машина стоит прямо у входа, – сказала Кирстен. – Сейчас устрою тебе обзорную экскурсию. Я живу в центре, возле университета. Приготовила для тебя свободную комнату.

– Я… э-э… Вообще-то я уже забронировала себе номер, – пробормотала Джуди, ища в кармане бумажку. – Отель «Резиденс», Д’Онофрио.

Кирстен резко остановилась.

– Ты решила ночевать в гостинице?

– Да…

– Но ведь Д’Онофрио – это в западном конце города. Может, все-таки поселишься у меня?

Джуди заставила себя улыбнуться.

– Думаю, будет удобнее, если я остановлюсь в отеле. Тогда я тебя не стесню, и нам не придется драться за ванную.

Она произнесла это так забавно, что Кирстен улыбнулась, и напряжение исчезло. Один за другим задавая Джуди вопросы о том, как прошел перелет, сестра вывела ее из здания аэропорта. Машина действительно стояла прямо у дверей, мигая «аварийкой». Положив сумку Джуди в багажник, Кирстен села за руль. По дороге она рассказывала о местах, которые они проезжали: о большом здании с куполом (это оказался Капитолий), об университете, о протянувшейся между ними Стейт-стрит – улице магазинов и ресторанов.

– Мы придем сюда завтра, после того как я покажу тебе фермерский рынок на площади перед Капитолием, – сказала Кирстен и, бросив на Джуди быстрый взгляд, добавила: – Ты, наверное, голодная? Сразу отвезти тебя в гостиницу, чтобы ты отдохнула, или сначала заскочим куда-нибудь поесть?

В самолете Джуди не пообедала и теперь умирала с голоду. Они припарковались на крытой стоянке (когда Кирстен назвала ее «рампой», Джуди представила себе многоуровневое сооружение, взмывающее в небо), а потом зашли в восточный ресторанчик, распространявший по улице зазывные ароматы. Принесли закуски (салат табуле, треугольнички питы, хумус), и сестры наконец-то смогли спокойно поговорить.

К концу обеда Джуди впервые с того момента, как мать рассказала ей о письме, более или менее расслабилась. Кирстен держалась дружелюбно, легко поддерживала беседу и не обижалась на новоявленную родственницу, верно истолковав ее сдержанность как проявление врожденной застенчивости, а не неприязни. Теперь Джуди была рада, что приехала и что они с сестрой вроде бы ладят. Кирстен стажировалась в университетской клинике, где до ухода на пенсию работал ее отец. Она упоминала о нем лишь вскользь, но у Джуди каждый раз что-то вздрагивало внутри.

– А как твои брат и сестра? Они еще учатся?

– Нет, – Кирстен торопливо отхлебнула из бокала с холодным чаем. – Дэниел и Шэрон уже не студенты.

Джуди кивнула: действительно, если старшей сестре двадцать восемь лет и разница в возрасте с младшими у них небольшая, то они вполне могли закончить колледж. Джуди хотела многое узнать о Шарпельсенах, но не узнала почти ничего: Кирстен так активно расспрашивала о ней самой и ее матери, о жизни в Уотерфорде, о Стиве и Эмили, что повернуть беседу в другое русло не получалось. На вопросы о себе сестра отвечала охотно, однако об отце и других членах семьи старалась не говорить, причем обходила эту тему так ловко и держалась так дружелюбно, что лишь садясь в машину, Джуди поняла, насколько мало информации получила. Заподозрив неладное, она пристально посмотрела на Кирстен, но та, ведя машину к отелю в западной части города, продолжала улыбаться и весело болтать. Джуди вдруг стало стыдно: только параноик мог подумать, будто эта девушка скрывает что-то, кроме волнения. Кстати, в эмоциональном отношении ей как инициатору встречи наверняка было не легче, чем Джуди, а может, и тяжелее.

Наконец оставшись одна в гостиничном номере, Джуди скинула туфли, в изнеможении упала на кровать и закрыла глаза. Кирстен оправдала ее лучшие ожидания: была весела и гостеприимна, – но после нескольких часов общения Джуди чувствовала себя как выжатый лимон. Завтрашний день, день встречи с остальными родственниками в доме Роберта Шарпельсена, обещал стать еще тяжелее. Растянувшись на кровати и наслаждаясь умиротворяющей тишиной темного номера, Джуди порадовалась тому, что не остановилась у Кирстен.

Прежде чем начать готовиться ко сну, она позвонила домой: рассказала Стиву, как прошел день, поговорила с Эмили. Точнее, попыталась. Девочка то ли внезапно застеснялась, то ли не поняла, что телефон не телевизор и предназначен для двустороннего общения. Мама все равно была рада услышать дочку – хотя бы ее дыхание в трубке.

За ночь Джуди восстановила силы, однако волнение никуда не ушло. Кирстен заехала за ней в половине девятого, и они отправились завтракать в центр города. Площадь вокруг Капитолия была закрыта для транспорта. На ней рядами расположились будки и столики с разнообразными товарами от свежих овощей и фруктов, выпечки и сыров до комнатных растений. Купив на углу кофе и булочки, Джуди и Кирстен пошли по улице, которая спускалась к современному зданию на берегу озера. Усевшись на каменную скамейку, они стали есть и разговаривать. Кирстен объяснила, что здание называется «Монона-Террас»: в нем проводятся различные съезды и конференции. Спроектировал его Фрэнк Ллойд Райт. Джуди кивала, слушая рассказ Кирстен о городских достопримечательностях, и радовалась, что надела кроме блузки и длинной юбки еще и кофту. Небо было ясное, солнце светило, но с озера дул холодный ветерок.

Допив кофе, сестры вернулись на рынок и, влившись в ровный поток покупателей, стали двигаться против часовой стрелки от лотка к лотку. Кирстен то и дело останавливалась, чтобы взять что-нибудь для ужина, а Джуди неожиданно решила купить отцу цветов. Сгрузив покупки в машину, они пошли осматривать Капитолий. Глядя на озеро со смотровой площадки и вдыхая свежие запахи весны, Джуди пожалела, что не взяла с собой Стива и Эмили. Пока все шло так хорошо, что прежние опасения стали казаться ей глупыми.

Потом они с Кирстен отправились на Стейт-стрит посмотреть на витрины магазинов и на людей, а около полудня зашли в кафе. За сэндвичами разговор зашел о том, как Джуди попала из Вьетнама в Америку. Она рассказала то, что знала от матери, прибавив к этому крупицы собственных воспоминаний. Чтобы не задеть Кирстен, она умолчала о самом тяжелом: о том, как они с Тует ждали от Роберта Шарпельсена помощи, а получили только холодное письмо.

Когда Джуди дошла до переезда в Филадельфию, Кирстен восхищенно покачала головой:

– Твоя мама, наверное, удивительная женщина! Как ей удалось получить работу в больнице?

Джуди пожала плечами:

– Видимо, помог опыт, который она получила на военной базе. К тому же она всех поразила знанием языков. Вообще-то искали человека, владеющего испанским, но она убедила начальство, что тот, кто уже говорит на вьетнамском, английском и французском, испанский тоже выучит. И она его действительно выучила. Самостоятельно.

Джуди вспомнила, как вечерами они сидели рядышком за кухонным столом: сама она листала книжку с картинками, а мама штудировала учебник.

– По-английски, наверное, говорили солдаты в баре. А французский откуда?

– Вьетнам раньше был французской колонией… – начала Джуди и вдруг осеклась. – Постой. В каком еще баре?

– В том, где твоя мама работала.

У Джуди по спине пробежали мурашки.

– Что?

– Они же там встретились. В Сайгоне, в баре.

– Он сказал тебе, что они встретились в баре?

Кирстен, смутившись, кивнула.

– Моя мама была официанткой?

Кирстен кивнула еще раз. Ее щеки залились краской.

– Моя мать работала на военной базе в одной больнице с твоим отцом, – заговорила Джуди. Каждое ее слово звенело, как осколок льда. – Она была переводчиком. Помогала врачам, медсестрам и всем остальным. В бары она заходила только как посетительница, да и то крайне редко.

– Но он сказал… – замялась Кирстен, – он сказал мне…

– А даже если бы она действительно работала официанткой, какая разница? Кем бы она ни была, он полюбил ее настолько, что стал с нею жить.

– Жить? О чем ты говоришь?

Чувствуя, как кровь стучит в висках, Джуди остановила на Кирстен тяжелый взгляд и вдруг поняла.

– Он сказал тебе, что моя мать была для него девушкой на одну ночь? – На этот раз Кирстен даже кивнуть не смогла, но по ее лицу Джуди определила: так и есть. – Он солгал тебе, как солгал моей маме. Они прожили вместе больше двух лет. Он обещал жениться на ней и увезти ее в Америку. Когда однажды вечером он не вернулся домой с работы, мама позвонила в больницу, и знаешь, что ей там сказали? Роберт Шарпельсен еще утром отбыл в Штаты. Хотя отъезд был запланирован за несколько месяцев, маме он ни словом не обмолвился. Но она продолжала доверять ему и решила ехать за ним. Думала, он позаботится о ней. Точнее, о нас. Я родилась через месяц после его бегства. Мама надеялась, что, увидев ребенка, то есть меня, он все-таки на ней женится.

– Он не мог, – проговорила Кирстен сдавленным голосом. – Ты не понимаешь. Он не мог жениться на ней.

– Почему? Потому что она была официанткой? – резко произнесла Джуди. – Нет, это ты не понимаешь. Он воспользовался моей мамой, а потом бросил нас обеих и рванул сюда, чтобы найти себе новую жену. Белую. С которой не стыдно показаться на коктейльной вечеринке или пойти к соседям на барбекю. Вот такой человек твой отец.

– Нет. Нет, ты… Ты не понимаешь…

– Я прекрасно понимаю.

Джуди вдруг стало невыносимо смотреть на Кирстен. Видеть, как она, потеряв от услышанного дар речи, пытается переварить новую информацию. Джуди захотелось выскочить из кафе и помчаться в гостиницу, а оттуда в аэропорт. Однако улететь домой первым же самолетом было бы слишком просто. Какая-то сила удерживала ее на месте, заставляла смотреть и слушать. Ждать, что Кирстен сделает дальше.

Внезапно Джуди озарило. Она поняла: ей это нравится. Она получала мрачное удовлетворение, видя, как Роберт Шарпельсен падает в глазах собственной дочери. Его считали порядочным человеком, любящим отцом. Пускай же теперь все узнают, кто он на самом деле. А прежде всех об этом должна узнать девушка, которая заняла место, по праву принадлежавшее ей, Джуди.

Кирстен, вся красная, молчала, опустив блестящие от слез глаза. На Джуди нахлынуло раскаяние.

– Извини. Я не то хотела сказать.

– Ты хотела сказать именно то, – произнесла Кирстен, глубоко вздохнув. – Но тебе не все известно.

– Ты права, не все.

Вспомнив слова Эндрю, Джуди подумала о том, что Роберт был молодым человеком, которого в бурное время занесло в чужую страну. Его истории она действительно не знала. Вряд ли, конечно, он мог сказать что-то такое, что вызвало бы у нее сочувствие. В любом случае срывать злобу на сестре было неправильно.

– Извини.

– Все нормально, – ответила Кирстен, по-прежнему не глядя на нее, и, издав еще один долгий прерывистый вздох, затихла.

Они молча сидели, пока официант не начал убирать с их стола. Тогда они расплатились и вышли.

Джуди пожалела о том, что причинила Кирстен боль. Они ведь так хорошо общались, а теперь все рухнуло. По пути к машине она трижды пыталась завязать новый разговор, но Кирстен, видимо, была не в состоянии отвечать, и только когда они уже выезжали из гаража, спросила:

– Хочешь, чтобы я отвезла тебя обратно в отель?

Джуди бросила на нее быстрый взгляд.

– Мы разве не к тебе едем?

– Я подумала… может быть, ты уже не хочешь ехать ко мне, – сказала Кирстен, глядя прямо перед собой на улицу, запруженную машинами, среди которых сновали велосипедисты и пешеходы.

Сейчас она выглядела очень молодо, и Джуди вспомнила: «Я ведь старшая сестра. Я все это заварила, вывела Кирстен из равновесия, а теперь должна ее успокоить».

– Нет, давай не будем менять планы. Я прилетела сюда не затем, чтобы вернуться, не повидав твою семью. К тому, что не все пройдет гладко, нужно быть готовыми. Нельзя сдаваться, как только возникли первые трудности.

– Правильно, – ответила Кирстен, помолчав. Наконец-то оторвав взгляд от дороги, она умоляюще посмотрела на Джуди. – Поверь, я не хотела тебя обидеть. Если бы я могла взять те слова обратно…

Она покачала головой и повела машину дальше. Ее двухкомнатная квартирка располагалась на третьем этаже здания, построенного лет семьдесят назад на берегу одного из озер. Раньше здесь была насосная станция, поэтому в холле по-прежнему стояли три больших стальных насоса. Рассказав сестре об истории дома, Кирстен нарушила затянувшееся молчание. Входя в квартиру, она уже говорила почти так же оживленно, как прежде.

Они расположились на удобном диване в гостиной – уютной комнате с кирпичными стенами и скошенным потолком. За чаем Джуди наконец-то кое-что узнала о семье Шарпельсенов: об их доме на озере Мендота, о том, как трудно родителям было растить троих детей, о долгой и мучительной смерти жены Роберта от рака. По прошествии нескольких часов Джуди почувствовала, что новые родственники уже кажутся ей чуть менее чужими. Иногда Кирстен вдруг останавливалась, как будто собираясь с мыслями. О некоторых вещах она говорила туманно, видимо, боясь сказать лишнее. Джуди это не обижало: естественно, после случившегося девушка осторожничала. Им обеим не хотелось снова разжечь друг в друге злобу.

Когда наступил вечер, они пошли на кухню и приготовили большую миску салата из овощей, купленных утром на фермерском рынке. Пришла пора ехать к отцу.

В дороге Джуди чувствовала себя так, будто ее горло кто-то сжал в кулаке и сдавливал все сильнее. Они поехали сначала на запад, потом на север через лесистый район, застроенный большими коттеджами с маленькими участками. За деревьями сверкала на солнце вода: значит, они ехали вдоль озера. Кирстен остановилась у одного из современных домов на берегу.

– Приехали, – сказала она, выключая двигатель.

С грехом пополам отстегнув ремень, Джуди вылезла из машины и пошла за сестрой через гараж, который примыкал к дому. Кирстен открыла дверь. В кухне, куда они вошли, играла классическая музыка, пахло хлебом, соусом для барбекю, жареной кукурузой. Джуди застыла на пороге с букетом цветов в руках. Кирстен махнула ей, приглашая пройти. У буфета, спиной к ним, стояла женщина с такими же светлыми волосами, как у Кирстен, только вьющимися и слегка тронутыми сединой. Она доставала бокалы.

– Шэрон? – окликнула ее Кирстен, опустив миску с салатом на столешницу. – Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Шэрон обернулась. Как только она увидела гостью, радость на ее лице сменилась шоком. В ту же секунду Джуди поняла, что эта женщина старше не только Кирстен, но и ее самой. «Не может быть! – подумала она. – Если только не…»

– О боже! – воскликнула Шэрон. – Как ты могла?

– Имела полное право, – ответила Кирстен. – Она наша сестра.

– Как ты могла после того, что я тебе сказала? Ты совсем не думаешь о папе?

– Неужели ты не понимаешь? Именно о нем я и думаю. Потому и сделала это.

Джуди, остолбенев, переводила взгляд с одной сестры на другую.

– Вы не знали о моем приезде? – спросила она Шэрон.

Та сжала губы в жесткую линию и покачала головой. Джуди развернулась и зашагала к двери. Кирстен схватила ее за руку:

– Нет, подожди! Не уезжай!

– При таких обстоятельствах я остаться не могу.

Теперь стало понятно, почему младшая сестра так уклончиво отвечала на вопросы об остальных родственниках.

– Пожалуйста, Джуди! Я знаю, что поступила неправильно, но у меня просто не было выбора. Не уходи!

– Действительно, раз уж вы здесь, почему бы не остаться? – Шэрон резко открыла выдвижной ящик и выгребла из него столовое серебро. – Почему бы все не разрушить? Не доконать нашего отца?

– Прекрати, – прервала ее Кирстен.

– Как ты смеешь говорить мне «прекрати», после того, что ты натворила?! – Шмякнув вилки и ножи на стол, Шэрон направила взгляд на Джуди. – Как вы посмели явиться в такой момент? Вы не понимаете, каково ему будет?

– Я пришла, потому что меня пригласили.

Шэрон засмеялась, как будто залаяла, и опять принялась выдвигать и захлопывать ящики. В кухню вприпрыжку вбежали два мальчика. Увидев Джуди, они резко затормозили и стали с любопытством ее разглядывать.

– Здрасте, – сказал старший (на вид лет двенадцати), – вы кто?

– Ваша тетя Джуди, – ответила Кирстен, прежде чем Джуди успела опомниться.

– Правда? – спросил мальчик помладше.

Кирстен кивнула, однако Шэрон, подскочив к детям и сунув им в руки столовые приборы, отрезала:

– Нет, не правда. Идите, накрывайте на стол.

– Мама… – запротестовал старший, бросив взгляд на Джуди.

– Быстро!

Шэрон схватила мальчишек за плечи и, развернув, вывела из кузни. Когда она ушла, Джуди повернулась к Кирстен.

– Я не останусь. Не могу.

– Хотя бы только повидай Дэниела и папу, – умоляюще проговорила Кирстен. – Пожалуйста, ты же за этим сюда ехала!