По следу Черта Корецкий Данил
Огонь в глазах вора потух.
— Ну, и что дальше? Чего ты тут байки двигаешь? — он попытался сохранить прежний уверенный тон, но не вышло — голос дрогнул.
— А то, что и Михаил Палыч Сазонов написал такую заяву! А значит, вступил в сговор с администрацией! За это не только «корону» снимают, но и голову прихватывают! — капитан повысил голос.
Сазан молчал. Он опустил взгляд и рассматривал обшарпанный пол кабинета, как будто искал утерянную золотую монету.
— Чего тебе надо? — наконец, глухо спросил он.
— Да ничего! Просто потолковать на общие темы! — успокоил вора Дятлов.
Сазан прокашлялся и поднял голову. В нем уже не было значимости и важности — обычный уголовник, пойманный с поличным.
— Какие такие «общие темы»? Ты поимей в виду, все это давно было. Да и изменилось сейчас все… Так что сдавать я тебе все одно никого не буду!
— Да говорю же, не нужна мне твоя сдача! Консультация нужна. Кон-суль-та-ция!
— Какая консультация? Что я тебе, венеролог?
— Короче, есть какой-то отморозок, говорят, у него шрам через все тело идет — от горла до паха. Будто у трупа после вскрытия. Не слыхал про такого?
Вор достал несвежий платок, высморкался, наморщил и без того морщинистый лоб.
— Про такого-то не слыхал, а тема похожая проходила!
— Что за тема? — вскинулся Дятлов. Он сотню раз задавал свой вопрос, будто бросал камешки в бездонный колодец — и все глухо… И вдруг впервые, далеко внизу, что-то булькнуло.
Сазан скривил губы.
— В Сибири вроде чалился один фрайер ушастый, по жизни лепила,[32] бюллетни выдавал за взятки, четыре года получил…
— И что? При чем тут бюллетени, при чем взятки? — нетерпеливо спросил оперативник. Но Сазан будто не услышал.
— А раньше этот фрайер работал на строгой зоне, под поселком Таежный, что в Иркутской области. Там чалился какой-то зек — беспредельщик, все финкой баловался: чуть что не по его, так — раз! И по роже!
— Так, так, — насторожился Дятлов.
— Этот зек то ли закошмарил его, то ли забашлял, то ли с начальством вопрос решил и, чтобы с зоны соскочить, закосил под жмурика. Лепила ему натурально, как на вскрытии, кожу распорол от горла до самого низа. Так его и вывезли на кладбище, а в могилу вроде пустой гроб закопали.
Сазан закончил свой рассказ и высморкался еще раз.
— Вот такая тема и проходила…
— Когда это было?
— Да года три-четыре, не меньше…
— Не байка? — на всякий случай переспросил Дятлов.
— Да кто ж его знает, — пожал плечами вор. — Среди зеков много всякого трепа ходит. Не знаешь уж, во что верить, а во что нет. Ты получил, что хотел?
— А вот что ты слышал про маньяка, что женщин режет? — по инерции спросил капитан и тут же понял, что допустил ошибку.
— Мы с тобой как договаривались? — Сазан встал. Взгляд у него был прежний, лазерный. — Я тебе что, в стукачи нанялся?
— Как договаривались, так и будет! — твердо сказал Дятлов. — Протокол изъятия «герыча» составлен неправильно. Там понятые липовые. Поэтому завтра твой Колян будет дома!
Лицо Сазана смягчилось.
— Тогда бывай, Крашеный! Я всегда знал — ты мент правильный!
Дятлов навел справки: недалеко от Таежного располагалась только одна колония строгого режима: ИК-8.
Рапорт о командировке в Иркутскую «восьмерку» Колесов даже смотреть не стал.
— Ты что, не знаешь, как сейчас финансируют? — выкатил он бычьи глаза. — Володя в психушке перспективного фигуранта откопал, так ему даже выезд в Саратов не подписали. А ты по какой-то ерунде хочешь на другой край страны прокатиться? Напиши запрос — и все дела!
То ли Дятлова задело слово «ерунда», то ли нюх взявшего след гончего пса неудержимо гнал его вперед, но он записался на прием к начальнику криминальной милиции полковнику Кузнецову и доложил свой вопрос. Кузнецов выслушал внимательно и с сочувствием, но потом медленно покачал головой.
— Скорей всего, это байка! Зеки мастера выдумывать — у них времени много, а делать нечего. Прочтут занимательную книжку — и придумывают что-то похожее. Я сам однажды слышал, что якобы умершим, перед тем как вывезти за вахту, грудь ломом пробивали, на всякий случай. И ваша байка из той же оперы…
— Но шрам-то у него реально есть!
— К тому же деньги на командировку действительно не выделяются…
— А если без оплаты? — настойчиво спросил капитан.
— Как это «без оплаты»? — поднял брови полковник.
— В смысле, за свой счет, — по инерции пер вперед Дятлов, совершенно не представляя, где у него этот самый «свой счет».
В глазах начальника промелькнул интерес, и он с новым выражением осмотрел подчиненного.
— На богача ты вроде не похож… Неужели так за дело болеешь?
— След я чувствую, товарищ полковник, след! Я этого гада из-под земли достану! Деньги тут не главное. Так разрешите за свой счет?
Полковник Кузнецов пожал плечами.
— Только не пиши «за свой счет». Напиши «за счет принимающей стороны». При финансовых проверках на эту фразу глаза закрывают. Будто верят, что тебе Иркутская ИК-8 расходы оплатит… А Колесова я предупрежу…
Старший группы от такого оборота событий только хмыкнул:
— Спонсоров запрягаешь?
Но резолюцию наложил сразу. Это было лишним подтверждением того, что группа «Маньяк» в Дятлове не особенно и нуждалась.
Спонсоров у него не было, накоплений — тоже. Пришлось пойти на крайность: продал соседу со скидкой музыкальный центр и плазменный телевизор, этого хватило на авиабилеты в оба конца и еще кое-что осталось на дополнительные расходы. Через день из Домодедово он вылетел в Сибирь.
Это было первое воздушное путешествие капитана, не новый «Боинг» скрипел и даже вроде слегка помахивал крыльями, очень хотелось выпить, чтобы снять стресс. Но, во-первых, денег в обрез, а во-вторых, в дальнем путешествии лучше быть трезвым, о чем знающий криминальную хронику оперативник был осведомлен лучше других. Поэтому Дятлов остался трезвым, перелет перенес с трудом и приземлился в Иркутске вконец измочаленным.
Какие-то подозрительные типы внимательно оглядывали нездешнего лоха цепкими глазами, сомнительного вида «бомбилы» предлагали «задешево» отвезти куда угодно, а оружия ему «за ненадобностью» не выдали. Поэтому капитан зашел в линейный отдел милиции, узнал, что до поселка Таежный сто сорок километров по узкоколейке, а оттуда до ИК-8 два-три часа на автобусе. Коллеги без особого энтузиазма определили его на ночлег в пустующий медицинский изолятор, где особого комфорта не было, зато ночлег обошелся бесплатно. А поскольку Дятлов привык обходиться малым, то хорошо выспался и остался доволен гостеприимством новосибирских ментов.
Здесь уже лежал легкий снежок, было довольно холодно. По узкоколейке крохотный состав тащился часа четыре, и Дятлов основательно замерз. В Таежном он зашел в столовую и, коротая время до автобуса, съел борща с гуляшом и все-таки выпил сто грамм водки. Это помогло согреться.
— На свиданку едешь? — спросила буфетчица, кивая на тощий портфель. — А где же передача? Тут все мешками везут…
— Да нет сегодня свиданок, — вмешался полный небритый мужик, допивающий с двумя товарищами бутылку водки за обедом. — Небось, следак, едет кого-то раскручивать…
Автобус, оскальзываясь на лысых шинах, шел по припорошенной грунтовке среди вековой тайги. Пассажиров было немного: кроме Дятлова два прапорщика и трое гражданских. Капитан сидел сзади, где шло тепло от двигателя, и смотрел в мутное окно. Ветер слабо шевелил высоченные кроны хвойных деревьев. Кругом возвышались сопки, а в низине густо росли сосны и ели, ядреный воздух был напоен душистым и терпким запахом прелой хвои. Это не был чистый, пронизанный солнечным светом сосновый лес Подмосковья, где очень славно бродить между мачтовых сосен по мягкому ковру многолетнего опада. Здесь не побродишь: лес сразу за дорогой вставал плотной непроходимой стеной. Непролазный кустарник топорщился между торчащими вкривь и вкось стволами, как будто препятствуя сорвавшимся в побег зекам.
— Восьмая зона, — привычно объявил водитель, двери со скрипом открылись.
Дятлов и прапорщики вышли, гражданские поехали дальше. Сотрудники с интересом осматривали чужака, но вопросов не задавали, очевидно, безошибочно угадывая своего. Никакой колонии видно не было, кругом расстилалась непроходимая тайга. Капитан двинулся за прапорщиками по просеке. Так они прошли около километра, под ногами хлюпали лужи. Наконец за очередным поворотом показался высокий бетонный забор с колючей проволокой, вышки и кирпичное здание администрации за забором.
Прапорщики свернули к высокому трехэтажному бревенчатому дому с почерневшими от времени стенами. Наверняка в нем не было удобств. Дятлов ускорил шаг, пересек щебенчатую стоянку для машин, на которой одиноко торчали несколько потрепанных легковушек, прошел мимо огромных зеленых ворот. По одну сторону от них располагалась тяжелая дверь с большим круглым стеклянным окошечком, по другую узкая калитка с табличкой «караульное помещение». За забором что-то гудело, скрипело и ухало — это жила своей жизнью производственная зона. Капитан нажал кнопку, красная лампочка сменилась зеленой, загудел электромагнит, щелкнул засов, и он, толкнув тяжелую дверь, вошел внутрь, попав под строгий взгляд некрасивой женщины с погонами сержанта внутренней службы.
Сыщик протянул свое удостоверение.
— Я к начальнику, — пояснил он.
— Понятное дело, — кивнула контролерша, возвращая удостоверение. — У нас все к начальнику. Без хозяина тут птичка гнезда не вьет. Сейчас доложу.
Она потянулась к телефону.
Через несколько минут молодой лейтенант с красной повязкой «ДПНК»[33] на рукаве вел капитана по крутой лестнице. И сама лестница, и грубо покрашенные масляной краской стены, и отделанный лакированными деревянными панелями коридор — все было кустарным, архаичным, перенесенным из пятидесятых годов прошлого века. И двери кабинетов выглядели как продукт кустарного производства, с претензией, правда, на определенный дизайн: большим количеством безвкусных филеночек и накладочек.
Наконец, лейтенант пропустил визитера в широкую двойную дверь, обитую новым кожзаменителем, с черной стеклянной табличкой: начальник, полковник Вершигорский.
За дверью располагался просторный кабинет, отделанный неизменными кустарными панелями, только уже темного дерева. Тяжелые самострочные шторы на окнах были плотно задернуты, зато ярко светили люминесцентные светильники. И поднявшийся навстречу невысокий коренастый мужчина в тесноватом мундире тоже был будто вырезан из дерева, и тоже кустарно.
— Из самой Москвы? Такие гости у нас редко бывают, — полковник обошел стол, крепко пожал Дятлову руку.
На слегка обрюзгшем лице читалось едва заметное беспокойство: кто знает, зачем прибыл неожиданный визитер? Может, какая-то неприятная информация просочилась в высокие кабинеты, может, жалоба от зековских родственников поступила или еще хуже — анонимка от своих сотрудников…
Любой начальник на таком хозяйстве имеет серьезные грехи. Использование труда бесконвойников в личном домашнем хозяйстве, финансовые махинации, завышение объемов работ на производстве, представление к УДО,[34] свидания, передачи, улучшение условий содержания, да мало ли что еще. Это как раз тот случай, когда человеческий материал, спрессованный за колючей проволокой, используется по полной программе.
— В этой глухомани невольно дичаешь, — продолжал полковник, не выдавая владевшей им озабоченности. — Зеки за проволокой сутки напролет, а мы по двенадцать часов. Остальное, и у нас и у них одинаковое: зимой мороз и ветер, летом гнус и комарье, кругом тайга, медведи… Иногда зекам даже лучше: им сгущенку положено в ларьке продавать, а моим офицерам — не положено! А у некоторых дети.
— И как выходите из положения? — из вежливости поинтересовался Дятлов.
— По справедливости, конечно, — ответил Вершигорский. — Справедливость главней инструкции.
И мягко перешел к делу:
— Что вас к нам привело? Наверное, допросить кого-то понадобилось? Вот мой зам по оперработе — майор Воронцов, он вам во всем поможет.
Высокий худощавый майор с бородавкой на щеке поднялся навстречу, протянул вялую холодную кисть. Он явно не случайно оказался здесь в момент визита столичного опера: минут через пять Вершигородский собирался перепоручить гостя его заботам.
— Моего фигуранта уже не допросишь, — сообщил Дятлов. — Он умер.
— Умер?! — начальник и зам переглянулись. — Но тогда зачем было приезжать?
— Умер или совершил побег…
— Исключено, — облегченно вздохнул Вершигорский и откинулся на спинку массивного кресла. — Из моей колонии бежать невозможно. Я здесь уже шесть лет, но, насколько я знаю, побегов тут никогда не было. Непроходимая тайга, болота, а у нас сильная группа розыска, собаки. Это какая-то ошибка!
— Значит, не бежал, а умер, — снова изменил вводную капитан. — В общем, мне надо проверить списки сактированных.[35]
— В каком году это было? — озабоченно свел брови полковник.
— Лет шесть-восемь назад. Давайте расширим рамки, возьмем от пяти до десяти лет. У вас много смертей?
— Да нет. Если без несчастных случаев, то четыре-пять. И то не каждый год. К тому же больных мы отправляем в ЦРБ,[36] оттуда они, в основном, и уходят.
— Меня не интересуют несчастные случаи и умершие в больнице, — уточнил Дятлов. — Только те, кто скончался непосредственно в колонии. Молодых отбрасываем, старых тоже. Интересует средний возраст: лет тридцать пять-сорок…
Воронцов пошел в спецчасть за журналом, секретарь принесла растворимый кофе с печеньем. Дятлов только успел допить чашечку, как майор принес прошитый и опечатанный журнал в потертой обложке. Причем он уже успел его просмотреть.
— По заданным вами параметрам подходят два человека, — сообщил Воронцов, бросая вопросительные взгляды на начальника. — Заключенный Галимов, тридцать шесть лет, умер десять лет назад от туберкулеза… И заключенный Черенко, тридцать шесть лет, скончался пять лет назад от инфаркта. Все остальные значительно старше.
Оперативник просмотрел опечатанные страницы, заполненные размашистым почерком. Все правильно. Подходящих кандидатов было только два.
— Как происходит процедура актирования? — спросил он.
Вершигорский пожал широкими плечами.
— С учетом полевой обстановки, без лишних формальностей. Раньше у нас свой трупорез был, теперь из ЦРБ привозим. Он и производит вскрытие, в меру своих способностей диагноз ставит, составляет акт. Под актом три подписи: врача, зама по оперработе, дежурного помощника. Сверху я утверждаю: ставлю подпись, заверяю гербовой печатью, один экземпляр у нас остается, второй направляем в местную администрацию, они и выписывают свидетельство о смерти.
— А труп?
— Что «труп»?
— Как производится захоронение? — дотошно расспрашивал Дятлов.
— Да очень просто. Полежит в леднике при санчасти, пока все оформляется, потом в гроб кладут, выносят к вахте. Заколачивают уже в досмотровой зоне под наблюдением начкара и дежурного помощника.
— А если труп живым зеком подменят? — не унимался капитан.
Начальник и зам чуть заметно улыбнулись.
— Невозможно! Он же распанахан от горла до лобка! Вы когда-нибудь секционный шов видели?
Дятлов кивнул.
— Тогда вам все ясно!
— А что дальше?
— Дальше начальник караула передает гроб бесконвойникам… Они вывозят на наше кладбище и хоронят. В присутствии кого-то из представителей администрации. Начкара, ДПНКа, а может, просто караульного. Труп-то уже никуда не убежит!
— Точно? — улыбнулся Дятлов.
Майор и полковник вежливо улыбнулись шутке.
— А отпевание производится? Какая-нибудь часовня у вас есть?
— Нет. Не дошли еще до нас эти модные веяния, — усмехнулся полковник.
— Ясно, — Дятлов вроде как задумался.
Вершигорский и Воронцов терпеливо ждали, пока удовлетворенный гость не завершит деловую часть своего визита. Тогда можно, согласно законам гостеприимства, накрыть стол, истопить баньку, угостить водочкой, устроить на ночлег в блоке для длительных свиданий.
— Ну что, давайте съездим на кладбище, — неожиданно предложил капитан Дятлов.
— Куда?! Зачем? — удивились хозяева, надеясь, что это только шутка.
— Надо вскрыть могилы, — совершенно серьезно сказал капитан. — Тогда все станет ясно…
— А сейчас что неясного?! — спросил Воронцов.
— Так я же сказал… — Дятлов тяжело вздохнул. Он понимал, как сейчас выглядит в глазах колонийских начальников. — Неясно — умер он или бежал!
Полковник и майор в очередной раз недоуменно переглянулись.
— Кто «он»?
— Галимов. Или Черенко. Мне без разницы.
В кабинете наступила томительная тишина. Потом тяжелое кресло отъехало в сторону.
— Поехали, раз так! — сказал Вершигорский, вставая. — Виктор, вызови человек шесть бесконвойников с инструментом… Да быстро, пока темнеть не начало…
Кладбище располагалось в километре от колонии. Ветер сдул снежок с глинистой почвы, покрытой чахлой сухой травой и редкими кустиками. Тут и там валялись валуны, кое-где рассыпаны пятна щебенки. С десяток чахлых деревьев торчали среди этого унылого ландшафта. Здесь то ли никогда не было могильных холмиков, то ли они давно расползлись под дождями и ветрами. Только ржавые прутья с приваренными к ним прямоугольными кусками такого же ржавого железа торчали тут и там. Никаких надписей на железе не было, только прорезанные насквозь газовым резаком четырехзначные номера.
Они нашли нужные могилы, майор дал команду, привезенные на тракторе немолодые люди в зековских робах и черных фуфайках ударили кайлами и лопатами в не успевшую промерзнуть землю. Почти у всех были морщинистые, с впалыми глазницами лица, щуплые сутулые фигуры. В стороны полетели клочья земли.
— Хотите выпить, капитан? — неожиданно предложил начальник «восьмерки» и достал плоскую фляжку. — Тут ветер, промерзнем…
Дятлову очень хотелось, но он отрицательно помотал головой.
— Мне еще отсюда потом выбираться.
— Отвезут, я распоряжусь, — солидно пообещал полковник. — А можете заночевать, баньку истопим, оленины пожарим…
— Спасибо, — неопределенно ответил капитан. Все зависело от того, что они здесь найдут.
Вершигорский выпил. Своему заму он не предложил, и тот ежился, втягивая голые запястья в коротковатые рукава шинели.
Бесконвойники работали споро. То ли работа была привычной, то ли играло роль присутствие начальства, но через час обе могилы были вскрыты. Пока Дятлов с офицерами курили, разглядывая сверху прогнившие гробы, кто-то сбегал к трактору за топором. Двое зеков принялись вскрывать последнее пристанище усопшего арестанта.
— На вечернюю поверку смахивает, — пошутил вконец замерзший майор.
Ржавые гвозди ломались, шляпки проскакивали через трухлявое дерево. Наконец с противным скрипом крышка поднялась. Пахнуло затхлым тяжелым духом. Оскалившись почти беззубым ртом, на фсиновцев[37] и милиционера снизу вверх смотрел скелет с остатками волос и кожи на черном черепе. Он был едва прикрыт истлевшим тряпьем. Лучше всего сохранились положенные в ноги ботинки.
— Заключенный Галимов вечернюю поверку прошел! — продолжал дурачиться Воронцов.
— Закрывайте, — с некоторым облегчением приказал полковник. Ему было не так весело, как заместителю.
— Давайте следующего, этого закопаете потом.
Зеки поспешно надвинули крышку, от которой отваливались куски гнилого дерева. Выбравшись наверх с перепачканными локтями и коленями, они двинулись ко второй вскрытой могиле. Дятлов наблюдал за ними вроде бы безразлично, но сердце колотилось, как перегретый мотор. Фамилия Черенко очень уж удачно соотносится с кличками: Черт, Черен, Черный… И вряд ли это простое совпадение. Скорей всего, он вытянул козырную карту…
Бесконвойники снова спрыгнули в неглубокую яму. Снова заскрипели, заскрежетали гвозди. Отодрав крышку, они отвалили ее в сторону. Наступила немая сцена. Рука полковника замерла с сигаретой на полпути ко рту, майор Воронцов ошалело вытянул шею, могильщики шарахнулись в стороны и замерли в нелепых позах. Один медленно перекрестился, что-то шепча себе под нос.
Гроб был пуст. Заключенный Черенко на вечернюю поверку не явился.
«Вот и все, — подумал Дятлов. — Вот вам и зековские байки!»
А вслух сказал:
— Убегают, оказывается трупы, товарищ полковник!
Начальник выругался.
Глава 9
Последние точки
Тактику нападения на колонну изучают все военнослужащие, как обязательное чистописание в школе. Только называться эта тема может по-разному: для общевойсковиков — «Атака на головную походную заставу», для десантников — «Встречный бой», для специальной разведки — «Ликвидация объекта, находящегося под усиленной охраной»… Есть, конечно, отличия — в деталях, используемом оружии и так далее, но в принципе все «дикие гуси» хорошо знали, что делать.
Волк выбрал место засады в двух километрах от дворца — извилистый поворот, где заросли близко подходят к узкой грунтовой дороге. Группу он разместил только с одной стороны, чтобы бойцы не перестреляли друг друга. Две боевые пары: Лис и Царь, Хвост и Гид с гранатометами, рассредоточившись на пятьдесят метров, должны были поразить первую и последнюю машины. Француз и Плуг с пулеметами — подавить огневое сопротивление охраны, все остальные с ручными гранатами и автоматами — окончательно «зачистить» колонну. Сам Волк с Птахом после «зачистки» должны поставить в операции заключительную точку.
Собственно, ничего гениального и необычного в разработанном Волком плане не было: можно сказать, это обычный, типовой вариант. Чтобы он «закрутился», требовалась, правда, одна «мелочь» — чтобы объект выехал из дворца. Волк не был уверен, что это произойдет. Тем более что смирный «француз» Жан ночью освободился от веревок и бежал. По всем правилам теперь использовать его информацию было нельзя. Но выбора у них не было. К тому же, хотя Жан и был «темной лошадкой», но не подставой — точно. Ведь это они нашли его, а не он их! Волк мучался сомнениями, и время для него остановилось.
Но около одиннадцати на узкой грунтовке показался открытый джип, набитый вооруженными до зубов чернокожими бойцами. Они внимательно смотрели по сторонам, один — бритый наголо здоровяк, всматривался в поверхность дороги. Было ясно, что обученная в Европе служба безопасности проверяет маршрут своего президента.
«Проверяй не проверяй, а дорога тут одна, другую не выберешь, — с усмешкой подумал Волк. — Африка есть Африка…»
Томительно тянулись минуты. Шустрые мартышки прыгали с ветки на ветку и пронзительно кричали. Наконец, фырча двигателем, из-за деревьев показался окутанный сизым дымом бронетранспортер. Это был старый советский плавающий «БП-60». Сквозь выцветшую желто-белую камуфляжную окраску отчетливо пробивались большие пятна ржавчины. Крупнокалиберный пулемет в башенке боевой машины медленно, но грозно поворачивался из стороны в сторону, будто нащупывая возможные цели. Амбразуры десантного отсека были закрыты.
«Интересно, есть внутри живая сила? — отстранение подумал Волк. — Тогда добавятся еще два отделения…» Но изменить ничего уже было нельзя. Как отвечали в специальной разведке на вопрос о количестве противника: «Потом по трупам посчитаем!»
За бэтээром, не особенно выдерживая дистанцию, двигался грузовик с автоматчиками в кузове. Они громко смеялись.
«Человек пятнадцать», — прикинул Волк. Он лежал перед поворотом с готовым к бою гранатометом и хорошо видел, как за грузовиком, раскачиваясь на усиленной подвеске, выкатился черный бронированный «хаммер». Замыкал кортеж еще один ржавый «ПБ-60».
Колонна надвигалась. Естественную тишину тропического леса смял и искорежил рев моторов, а девственно-чистый воздух отравила вонь бензиновых выхлопов, даже непривыкшая к тяжелой технике, спекшаяся под солнечными лучами земля ощутимо подрагивала. Нервно тряслась листва обступивших дорогу деревьев, испуганные обезьяны убегали в глубину джунглей. Суставчатая металлическая сколопендра медленно втягивалась в крутой поворот. Передовой БТР скрылся за зеленой стеной, потом исчез из поля зрения грузовик с солдатами… И тут же впереди свистнули гранатометы, сразу же грохнули два взрыва, ударили пулеметы и автоматы. Справа от Волка выдвинулся из кустарника Лис с «мухой» на плече, раздался свист вылетевшей гранаты, реактивная струя выжгла черное пятно в зеленой стене сзади и, разогнав гранату, воткнула ее в желто-белый, со следами ржавчины борт замыкающего «ПБ-60». Взрыв, вспышка, из открытого люка повалил черный дым, а из амбразур вдоль бортов замелькали огоньки автоматных очередей. Неподалеку вскочил Хвост с «мухой», но наблюдать за развитием боя не было времени.
«Хаммер» резко затормозил, слегка клюнув носом, и выпущенная Птахом граната пролетела перед ним и рванула в кустах. Президентское авто принялось неловко разворачиваться на узкой дороге. Волк вскочил, чтобы граната не зацепилась за кусты, и выстрелил в заднюю дверцу «хаммера». На черной стали расцвел красный цветок кумулятивной струи, огонь прожег броню и ворвался внутрь, за толстыми темными бронестеклами метнулись блики пламени, но тут же погасли.
Ударил крупнокалиберный пулемет бронетранспортера, из десантного отсека выскочили несколько «черных леопардов» и, от живота паля из «Калашниковых», бросились к президентской машине. Рысь швырнул несколько гранат. Пули и осколки свистели и жужжали над головой так густо, что начисто срезали ветви деревьев. Волка что-то чиркнуло по животу и груди, он машинально провел рукой, но крови не было.
«Берегись, сзади!» — истошно заорал Кот. Глазами вытатуированного на спине Рыцаря Волк увидел фигуру, целящуюся из кустов ему в затылок. Он резко присел, упал на бок, перекатился в сторону и дал короткую очередь. Посланные в него пули веером прошли вверху. А пули, предназначенные неизвестному, нашли свою цель: раздирая простреленную грудь, он опрокинулся на спину. Это оказался Зуб.
Выругавшись, Волк вскочил на ноги. Вокруг полыхал бой. Царь, Плуг и Колун расстреливали президентский автомобиль. «Черные леопарды» окружили «хаммер» и заняли круговую оборону, несколько красных беретов мелькали за бронированным корпусом — очевидно, гвардейцы пытались спасти своего президента. Сильно дымил замыкающий БТР, из люка наполовину свешивался убитый боец. Вокруг в разных позах чернели еще несколько трупов. Волк открыл огонь по «черным леопардам», швырнул гранату за бронированный корпус. Красные береты разлетелись в разные стороны и повисли на ветках. Рядом раздался взрыв, что-то ударило в правую руку, он едва не выпустил автомат.
Из-за поворота, надсадно ревя на предельных оборотах двигателем, внезапно выкатился перекошенный головной БТР. Два ската по правому борту превратились в лохмотья, в башне зияла дыра. Машину окутывали клубы сизого дыма: то ли из выхлопной трубы, то ли из горящего корпуса. За ним бежали несколько «диких гусей» с черными от пороховой гари лицами. В одной фигуре Волк узнал Гида. БТР стрелял в преследователей из пулемета. Но вдруг башенка повернулась, перенеся огонь на тех, кто атаковал «хаммер». Струи свинца хлестнули по зарослям. Будто огромные садовые ножницы срезали густой кустарник. Кто-то вскрикнул. Царь и Плуг отлетели в стороны и, раскинув руки, остались лежать на усыпанной гильзами земле.
Но Волк не мог отвлекаться.
— Все за мной! — рявкнул он и бросился к просевшему на разбитых колесах «хаммеру», корпус которого был исклеван пулями, как хлеб в птичьей кормушке. Три «черных леопарда» уже лежали на земле без признаков жизни. Что-то сильно ударило в правую лопатку, он споткнулся, чуть не упал, но удержался на ногах. Обогнув исклеванный «хаммер», он увидел двух президентских гвардейцев, раскинувшихся в неестественных позах. Судя по тому, что один был без головного убора, а второй вдобавок — и без головы, это их береты забросило на дерево взрывом его гранаты. А в нескольких метрах лежал и сам президент — в богато расшитом золотом маршальском мундире, изрешеченном осколками гранаты. Еще пара секунд — и он бы скрылся в зарослях. По инерции Волк дал короткую очередь. Крупное тело дернулось от ударов пуль. Завершающие точки были поставлены.
Он быстро осмотрел усеянное трупами поле боя. Стрельба прекратилась, перекошенный БТР, смрадно дымя, горел желто-красным пламенем. Волк бросился вперед, считая потери. Царь, Плуг и Лис не подавали признаков жизни. Гид был еще жив, он лежал, скрючившись, и прижимал руки к распоротому осколками животу. Внутренности вываливались на траву.
— Как ты? — крикнул Волк в ухо раненому. — Где остальные?
— Не знаю, — прошептал Гид побелевшими от боли губами. — Возьми мою долю, только спаси… Деньги — мусор…
Тело бойца выгнулось в конвульсии, он перевернулся на спину и замер, уставившись невидящим взглядом в высокое синее небо. Волк машинально провел рукой по лицу убитого, закрывая ему глаза, потом продолжил поиски. Лис лежал неподалеку. Пуля попала ему прямо в голову. Хвоста разорвало пополам.
Волк прошел вперед, к горящему грузовику. Вокруг валялись трупы охраны. На обочине он нашел убитых Качка и Цыгана. Больше никого в поле зрения не было.
Он глянул на часы. Бой длился семь минут. Надо уносить ноги — вот-вот подоспеет помощь из дворца. Оглядевшись в последний раз, он бросился в чащу. Сзади, со стороны побережья, послышался шум мотора. Похоже, это возвращался джип с головным дозором. Пригнувшись, Волк побежал — мягким, «спецназовским» шагом. Он мог так бежать долго. Очень долго. Но не бесконечно.
Через десять часов его настигли. Замаскировавшись в кустарнике, Волк увидел пятерых «черных леопардов», которые растянулись цепью и настороженно прочесывали джунгли. Правильное направление они выбрали не случайно: с поводка, пригнув голову к следу, рвался крупный доберман-пинчер.
В него первого Волк и выстрелил. Пес ткнулся мордой в прелую листву и заскулил, скребя лапами по земле. Волк выстрелил в проводника, потом в самого высокого гвардейца… Три выстрела, три трупа, — это всегда впечатляет. Опомнившись, гвардейцы залегли и открыли ответный огонь.
Вжимаясь в землю и стараясь не задевать высоких кустов, Волк стал пятиться как рак: назад и влево. Пули секли листву в другой стороне, что выдавало специальную подготовку президентских гвардейцев: они знали, что, меняя позицию, стрелок машинально перемещается вправо, в сторону своего оружия. Но Волк тоже это знал и действовал по-другому. Стрельба постепенно отдалялась.
Волк отполз на достаточное расстояние, потом поднялся и осторожно пошел «на кошачьих лапах», постепенно ускоряя движение. У него был компас и даже GPS-навигатор, он двигался тем же маршрутом, по которому группа пришла к дворцу, поэтому не боялся сбиться с пути. Волк шел к границе с Анголой. Он не ел и не спал, пил затхлую воду из лиан; он не представлял, как охраняется граница и как он ее будет переходить. Главное — убраться из Борсханы. Но еды не было совсем, патронов только два магазина, и будущее выглядело довольно туманным. Тем более что через несколько часов вдали послышался едва слышный лай собак. Пока едва слышный. Конечно, если бы к месту высадки опять прислали вертолет… Хотя теперь его можно было посадить и поближе. Но, похоже, проблемой возвращения группы никто не озабочен. Лай собак приближался, становился отчетливей. Волк прибавил ходу. Точнее, ему показалось, что прибавил. Силы таяли, и идти быстрее по густым джунглям было просто невозможно. Лай то приближался, то удалялся, и Волку казалось, что он сможет оторваться.
«Слышь, хозяин, сядь, отдохни! — посоветовал Кот. — А то совсем сдохнешь!»
«Некогда рассиживать! — одернула его Русалка. — Не слышишь — вертухаи на хвосте?»
Волк, шатаясь от усталости, вышел на поляну и тяжело опустился на землю.
«Научил на нашу голову, — недовольно проскрипела Женщина с креста. — Сейчас нас всех собаки на куски порвут!»
«Точняк, надо шкуру спасать! — согласилась Русалка. — Ноги в руки и деру!»
«Заткнетесь вы там или нет? — устало сказал Волк. — Моя шкура, а не ваша!»
«Одна шкура на всех! Че это нам затыкаться?» — огрызнулся Пират.
«Сам втянул нас в дохлое дело, а еще рот затыкает!» — возмутился Орел.
«Слышь, хозяин, а вертолетик-то маленький где-то тут, — рассудительно произнес Кот. — Ты на вертухе-то летать умеешь? Давай попробуем?»
И правда, вертолет! Волк подскочил на месте. Его когда-то учили управлять винтокрылой машиной. По упрощенной программе, правда: взлет-посадка, полет по кругу или квадратом… Но сейчас выбирать не приходится! Легкой машиной управлять проще, если только там баки не пробиты и все исправно.
— Молодец, Котяра, это мысль! — вслух сказал он. — Если получится, я тебя всего сметаной обмажу!
«А меня чем обмажешь?» — скабрезно хихикнула Русалка, но Волк даже не стал отвечать.
Теперь надо найти вертолет! Ориентируясь по навигатору, он понял, что цель совсем рядом. И действительно, вскоре он вышел на знакомое место и двинулся по спирали — от периферии к центру. Вот и труп в маскировочном костюме, а вот и вертолет… Маленький, легкий, он аккуратно сидел на переплетенных кронах, несколько завалившись на хвост. Может, это и хорошо, запас при взлете будет, когда машина, набирая вертикальную тягу, клюнет носом.
Веревка так и свисала из люка. Волк хотел передохнуть, но лай собак раздавался уже гораздо ближе, и он полез сразу. Уставшие до предела ноги плохо слушались и периодически соскальзывали. Весь упор пришлось делать на руки, но они тоже отказывались подтягивать тяжелое тело. Одолев половину пути, Волк обессиленно повис между небом и землей. И тут раздался нежный голос Софьи:
«Напрягись, Володенька, уже близко! Я тебя жду…»
В боку у Волка потеплело, мышцы налились силой. Несколько движений — и он оказался в кабине. Вначале пришлось выбросить скелет пилота, что оказалось делом нетрудным, но малоприятным. Потом он осмотрел панель приборов, органы управления — на вид все было в порядке. Осторожно высунувшись из одной, а потом и из другой двери, Волк ножом перерезал лианы, захлестнувшие посадочные салазки. Легкая машина шевелилась от каждого его движения. Сверху собачий лай слышался так отчетливо, будто погоня уже внизу.
Вспоминая уроки первоначальной летной подготовки, Волк стал включать оборудование, тумблер за тумблером, переключатель за переключателем, кнопка за кнопкой. Пока все шло нормально. Лишь бы аккумуляторов хватило на запуск двигателя. И лишь бы лопасти не задели крону. И лишь бы салазки не запутались в ветвях.
Волк находился в таком напряжении, что уже не видел и не слышал ничего вокруг. С замирающим сердцем он нажал красную кнопку зажигания.
— Гр-гр…
— Гр-гр-гр…
— Гр-гр-гр-гр…
С третьего раза двигатель запустился, винт провернулся и закрутился, образуя прозрачный круг над кабиной. Плавно наращивая вертикальную тягу, Волк поднял машину, старательно пытаясь удержать ее в горизонтальной плоскости. Аппарат раскачивался из стороны в сторону. Инструктор когда-то предостерегал: главное, не дать вертолету «клюнуть носом». Если угол наклона винтов окажется чуть меньше, чем нужно, то вертолет завалится на хвост и рухнет на землю, рубя все вокруг крутящимися, как ножи мясорубки, лопастями.
Но на этот раз все обошлось. Правда, незамеченная лиана зацепилось за салазки и некоторое время удерживала рвущуюся вверх машину. Казалось, джунгли не хотят отпускать свою добычу. Но через несколько секунд препятствие лопнуло, и освобожденный вертолет взмыл в яркое голубое небо.
«Банзай!» — восторженно заорал Кот, который раньше не отличался знанием японского.
«Ура!» — закричал Пират.
На радостях татуировки подняли шум и гвалт, но сейчас Волка это не раздражало. Навыки управления не исчезли, и он чувствовал себя все уверенней, как будто после долгого перерыва сел на велосипед. Косо набрав высоту, он лег на обратный курс. Конечно, безопасней лететь, прижимаясь к вершинам деревьев, но бреющий полет — удел мастера, а Волк почувствовал себя уверенно только выше пятисот метров. Ничего, авось пронесет. И хотя бьющий сквозь простреленное стекло поток воздуха напоминал о судьбе его предшественника в пилотском кресле, пуля дважды в одно место не попадает!
Внизу расстилался бесконечный зеленый океан, солнце слепило глаза, и Волк надел висящие над панелью зеркальные очки пилота. То, что их владелец убит, его не смущало — Волк не верил в приметы. Треугольник на экране навигатора медленно полз по толстой красной линии: он включил обратный маршрут и теперь должен был прилететь на ту самую заброшенную ферму, откуда группу не так давно забирал чернокожий и белозубый Джалго. Это будет конец путешествия. А когда вертолет пересечет границу Борсханы, то окончится самая опасная его часть. Но по джунглям определить, где проходит граница, было невозможно.
Наконец, зеленый океан сменился выжженной саванной. Точка вылета на навигаторе становилась все ближе. Но на приборной доске уже замигала контрольная лампочка уровня топлива. Волк стал снижаться, собираясь приземлиться в любом подходящем месте. Но тут он заметил окруженный пальмами домик, полуразрушенный сарай, разобранный старый трактор, пустой загон для скота. Отсюда они и вылетали! От сердца отлегло. Если бы еще и «Мираж» был на месте… Но ни вертолетов, ни автомобилей, ни людей поблизости не видно. Волк повел вертолет на посадку.
Это самый сложный и ответственный момент полета, особенно для неопытного пилота. Он старался плавно убирать вертикальную тягу и думал, что это удается, но салазки ударились о твердую землю с такой силой, что машина подскочила, накренилась, едва не перевернулась и опять шлепнулась на землю, но уже мягче. Волк выключил двигатель, лопасти прошелестели последними кругами над головой и замерли. Все!
Он открыл пилотскую дверь и расслабленно откинулся на жесткую спинку кресла. Вставать не хотелось, казалось, что остатки сил покинули его окончательно. Это была реакция на пережитые стрессы. Он долго сидел и ни о чем не думал. Легкий ветерок доносил ароматы тропического леса, которые сейчас не вызывали неприятных эмоций. Но вдруг в палитру пряных ароматов вплелась еще одна слабая нотка, которая сразу же вывела его из расслабленного состояния. Знакомая нотка, связанная с пережитыми стрессами и сопутствующая опасностям. Запах разложения. То, что это разлагалось человеческое тело, сомнений не было.
Легко, как кошка, он спрыгнул в высокую траву и, настороженно сканируя взглядом окрестности, направился к дому. Автомат остался в джунглях Борсханы, но «стечкин» висел на боку, и он привычно расстегнул кобуру. Запах тления усилился. Здесь все было, как раньше: все та же сорванная с одной петли дверь, рваная противомоскитная сетка, зияющие выбитыми стеклами проемы окон.
Прижавшись плечом к косяку, Волк скользнул в помещение. Все было таким же, как и в день отлета группы в Борсхану. Пыль, мусор, запустение и никаких следов. Трупный запах требовал противогаза, но Волк был особым, специфически тренированным человеком, способным вынести и не такое. Быстро осмотрев домик, он нашел источник вони. В большой кухне-столовой, лицом вниз, раскинув руки, лежал чернокожий, убитый выстрелом сзади, за левое ухо. Волк осторожно перевернул тело. Это был пилот Джалго. Он не пал в боевой схватке и не стал жертвой перестрелки с грабителями — вертолетчика просто ликвидировали: грамотно и профессионально. В чулане обнаружился и труп пожилого хозяина — ему просто перерезали горло.
Это было похоже на «зачистку» — ликвидацию нежелательных свидетелей. Но если устраняли второстепенных и даже третьестепенных лиц, то почему не брали в расчет основных свидетелей — группу Волка? Объяснить этот парадокс можно было только одним — группу сразу списали в расход. Уверенность в их гибели была стопроцентной! И она подтвердилась: вместо тринадцати человек сюда вернулся только один, который привык нарушать чужие расчеты.
Читать бесплатно другие книги:
