По следу Черта Корецкий Данил

— А где тут у вас ЖЭУ, не знаете? — с улыбкой победителя спросил сыщик.

Дятлов нашел ЖЭУ, показал женский портрет и через несколько минут узнал, что это Софья Васильевна, жена генерала Чучканова, проживающая на улице Широкой в шестьдесят восьмом доме, в сорок пятой квартире.

Он направился в адрес, по дороге показывая местным жителям фотографию Черенко. Но его никто не опознал.

— Другие ребята какую-то женщину разыскивали, — сказала полная женщина, гуляющая с коляской. — А этого я не видела…

— Ну и ладно, — улыбнулся Дятлов. У него было прекрасное настроение. — Все равно спасибо!

Во дворе шестьдесят шестого дома, несмотря на холод, четыре пожилых мужчины играли в домино. С ними разговаривали двое парней в спортивных штанах и куртках с поднятыми воротниками. Даже издали опытному глазу было видно, что это «быки» — приблатненная шелупень. Потом парни двинулись дальше, а Дятлов не спеша подошел к доминошникам.

— Здравствуйте, товарищи! — степенно поздоровался Дятлов. — Я из милиции…

Он достал фотографию Черенко и рисунок Софьи.

— Скажите, вы не видели этого человека? Он ищет Софью Чучканову из шестьдесят восьмого дома…

Пенсионеры оживились.

— Так не он ее ищет, а другие милиционеры, — сказал самый замерзший, потирая закоченевшие руки. — А этого мы не видели.

— Какие милиционеры? — резко спросил Дятлов.

— Да вон, пошли ребята, — показал румяный пузан.

— Вот эти двое — милиционеры? — изумился капитан. — Они рисунок показывали?

— Ну да, — кивнул полный пенсионер в толстом ватном пальто, хорошо приготовившийся к долгой игре на свежем воздухе.

— Они ей украденную сумочку хотят вернуть…

Не дослушав, Дятлов побежал за неизвестными.

Когда расстояние сократилось, те настороженно обернулись. Точно, «быки». Мутные наглые глаза, выдвинутые вперед челюсти, один прыщавый, второй с бритой, в шрамах, головой.

— Стоять, милиция! — преодолевая одышку, скомандовал капитан. — Приготовьте документы.

— Н-н-на! — прыщавый махнул рукой.

Перед глазами Дятлова коротко блеснуло лезвие финки, он едва успел отпрянуть. Тут же бритый ударил ногой в пах, но промахнулся и попал в бедро, оперативник пошатнулся.

Такой реакции капитан не ожидал. Вопреки дурацким фильмам, атлетическим сложением он не отличался, приемами рукопашного боя виртуозно не владел. Оружие при переводе в группу «Маньяк» он сдал, а по новому месту не получил: зачем пенсионеру оружие? И вот сейчас он оказался перед двумя отморозками, готовыми искалечить его или убить.

— Вы что, совсем оборзели?! — заорал он, решив «брать на характер». — Я же сказал: милиция!

Но «характер» не подействовал: нож снова мелькнул на уровне глаз, ему снова чудом удалось отскочить. Бритый стал заходить сбоку. Дятлов ударил его под коленную чашечку и закричал собирающимся вокруг зевакам:

— Уголовный розыск! Позвоните в милицию!

Никакого результата это не принесло, только прыщавый попер вперед как бешеный, изо всех сил размахивая финкой: слева направо, справа налево. Капитан отступал, тщетно отыскивая взглядом камень, палку или трубу.

— Щас позвоню, сука ментовская! — прихрамывая, надвигался бритый.

И хотя время для философских рассуждений было не самым подходящим, Дятлов подумал, что пятнадцать лет назад ни один, самый отпетый отморозок не осмелился бы так себя вести. Распустили мерзавцев. Он попытался лягнуть противника между ног, но не попал и отпрыгнул назад. Финка в очередной раз просвистела мимо глаз.

Чем бы это кончилось, неизвестно, но вмешался случай в лице неизвестного здоровяка с загорелым лицом, в джинсах, короткой кожаной куртке на меху и тяжелых башмаках. Заслоняя Дятлова, он выскочил вперед, поймал руку с ножом, выкрутил, ударил коленом, локтем, тыльной стороной кулака, ногой. Так комбайн молотит встающую на пути стену упругих колосьев. Нож отлетел в сторону и лязгнул об асфальт, его владелец опрокинулся на подмерзший газон, бритый, согнувшись и держась за бок, по-крабьи побежал куда-то вбок и исчез за домом.

Инцидент был исчерпан за полминуты. Зеваки принялись одобрительно обсуждать происшедшее. Дятлов потрогал лицо, осмотрел грудь, даже руками провел — все цело, повезло. Капитан облегченно перевел дух.

— Ну, спасибо, друг, — тяжело дыша, поблагодарил он незнакомца. — Не всякий вот так бросится помогать менту…

И с сомнением уставился на его крупные кисти в зековских перстнях.

— Или мы не такие уж друзья? Ты кто?

— Насчет друзей не знаю, — усмехнулся татуированный. — Только я сам мент, старлей. Бывший, правда.

— Офицеры бывшими не бывают, — одобрительно возразил Дятлов. — Здорово ты его уработал! У меня к этой мрази серьезные вопросы имеются…

— У меня бы тоже имелись, — кивнул незнакомец. — Он тебя хотел конкретно расписать…

— Да нет, не поэтому…

Нагнувшись к неподвижному телу, капитан обшарил карманы, вытащил рисунок женщины.

— Мне нужен тот, кто его послал за этой красоткой…

— Ну-ка, покажи! — светловолосый здоровяк почти выхватил листок, впился в него взглядом, выругался.

— Что такое? — не понял Дятлов.

— Вот что!

Незнакомец распахнул куртку, задрал рубашку, обнажив татуированный торс, ткнул пальцем в синий портрет женщины на боку. Рисунок был ее точной копией!

— Что это значит?! — ошарашенно спросил Дятлов.

— Долго рассказывать, — сказал татуированный. И спросил: — А кто и зачем ее ищет?

— Долго рассказывать, — теперь сказал капитан. И уже он спросил: — Поможешь упаковать эту мразь?

Татуированный бросил взгляд на соседний дом, потом кивнул.

— Конечно! Теперь и у меня к нему много вопросов! Отведем к метро, там патрульная машина стояла.

— Отведем? — Дятлов с сомнением почесал затылок.

Зеваки разошлись, только несколько женщин терпеливо ждали финального занавеса. Бандит лежал неподвижно, в той же позе, и не подавал признаков жизни. На побледневшем лице прыщи выделялись особенно ярко. Капитан наклонился, пощупал пульс на шее, бросил быстрые взгляды по сторонам, выпрямился.

— Мертв, — тихо сообщил он здоровяку. — Надо уходить, быстро…

И громко, официальным тоном добавил:

— Пройдемте со мной, гражданин! Надо записать ваши показания и вызвать наряд!

— Из КГБ я ушел лейтенантом. Не по своей воле ушел, вроде по провинности. Они бы меня выкинули с волчьим билетом, только я же перед самим Грибачевым отличился, он мне прямые телефоны дал. Так что перевели меня в милицию «по обоюдному согласию». Командиром взвода ППС[43] в родной Тиходонск, — продолжал Волк свой рассказ. И откусил бутерброд с намазанной горчицей вареной колбасой. Дятлов внимательно слушал. — Потом вернулся в Москву. Софочку наколол недавно, по своей инициативе. Для общения — поговорить, былое вспомнить…

— С кем поговорить?! — вскинулся капитан.

— Да нет, что ты все буквально понимаешь… Просто на память…

— А-а-а… А последнее время чем занимался? — цепко спросил Дятлов.

Они сидели у него на кухне, пили водку под немудреную закуску и рассказывали друг другу свои биографии с той мерой откровенности, которую могут позволить себе настоящие, привыкшие к скрытности опера, если они в полной мере оценили друг друга и прониклись взаимным доверием.

— Да так. Воевал немного. От розыска прятался. За прошлые задания вроде американцы объявили. Хотя есть такой розыск или нет — точно не знаю…

— Проверим, — кивнул Дятлов и, наполнив стопки, извлек из потертой папки стандартные фотографии из личного дела осужденного: одна — фас, вторая — профиль. — Вот кто за твоей красоткой охотится. Черенко, особо опасный рецидивист…

— Ну-ка, ну-ка…

Волк внимательно всмотрелся. Резкие черты, крючковатый нос, безжалостные пронзительные глаза, тонкий рот…

— Неужто тоже знакомый? — спросил Дятлов.

— Вроде того…

Действительно, Черенко был чем-то похож на черта. Причем не на абстрактного чертяку, а на того, который еще недавно сидел у Волка на предплечье в виде татуировки.

— У него особая примета — шрам от горла до лобка, как секционный шов после вскрытия… Только почему этот гад так твою Софью ненавидит? Он ведь вместо нее других женщин на ремни распускает! Сублимация. Знаешь, что такое?

Волк пожал плечами.

— Я всю жизнь другим премудростям учился…

— Когда недостижимая цель заменяется реальной. Вот он и валит схожих по типажу! За что? Что она ему такого сделала?

Волк снова пожал плечами, встал, стянул через голову рубаху, обнажая обильно татуированный торс.

— Скорей, это я ему сделал! — он ткнул пальцем в белое пятно чистой кожи среди синих картинок. — Вот, видишь? Здесь он и сидел, на месяце, с гитарой. Ну, там водка, карты, финка… А когда Софью оскорбил, я его и распорол бритвой, сверху вниз, на две части развалил… Столько черной крови вытекло… Отсюда и шрам! А потом чертяка съежился и пропал. Исчез.

— Подожди, подожди, — Дятлов поднял руку. — Кто кого оскорбил? Одна татуировка другую?!

— Да нет, это я так, образно… Короче, это он мне мстит, через Софью!

Капитан почти не слушал, рассматривая маленький глянцевый календарик с голой девушкой, загорающей на пляже.

— А когда ты своего черта разрезал, не помнишь?

— Чего ж не помнить? Двадцатого августа, еще жарко было…

— Двадцатого?! — ахнул Дятлов. — Точно?!

— А что тут особенного?

— Да то, что как раз двадцатого Черенко объявился в городе! Трех бомжей в клочья порезал, причем в ранах щепки от музыкального инструмента остались, может, как раз от гитары! Мистика какая-то! — Капитан осекся. — Постой, постой, что за ерунду я несу? Ты меня совсем заболтал! Какое отношение твои татуировки имеют к реальной жизни? У Черенко этот шрам от побега остался, когда его как мертвеца из зоны вынесли!

— А я что? Я только сказал, что распорол своего чертяку точно так: сверху вниз, вдоль всего туловища… И с Софьей все совпадает: она мне говорила, что ее хочет убить кто-то, похожий на черта…

Капитан насторожился.

— А ты ее когда видел?

— Давно. Это мне ее картинка сказала. Ну, в смысле, татуировка. Вот эта, на боку…

— Хватит пить, Володя, а то мы уже заговариваемся! — Дятлов отставил недопитую водку. Правда, это была уже вторая бутылка.

— Давай спать. Утро вечера мудренее.

На следующий день Дятлов позвал Волка с собой на работу. Первым делом он включил компьютер и проверил список лиц, находящихся в розыске. Затем, получив пароль, просмотрел интерполовские досье тех, кто находится в международном розыске.

— Владимира Волкова никто не ищет, — наконец сообщил он.

— Что ж, это хорошая новость, — кивнул Волк.

— Теперь возьмемся за плохие, — сбалансировал впечатление капитан и вывел на монитор суточную сводку происшествий.

— Так, так, так, — пальцем с криво подстриженным ногтем он вел по строчкам сверху вниз. — Вот оно!

— Что?

— На улице Широкой, в районе дома шестьдесят восемь, в результате драки четверых неизвестных одному из дерущихся причинен тяжкий вред здоровью, от которого последний скончался, — значительным голосом прочитал Дятлов. — Остальные дерущиеся с места происшествия скрылись. Задержанных по «горячим следам» нет. Расследование ведет Центральный РУВД…

— Хорошо хоть примет нет, — со вздохом произнес Волк. — Так и виноватым можно оказаться…

— Запросто, — кивнул Дятлов. — Никто не вспомнит, как этот гад ножом махал. Может, ножа вообще не нашли. Остается превышение пределов необходимой обороны — в самом лучшем случае. А в худшем — тяжкий вред здоровью, повлекший смерть! И все по закону. Вот так-то!

— Что ж это за законы такие?! — возмутился Волков. — Он же конкретно хотел тебе по глазам полоснуть да все лицо изрезать!

— Это его Черт послал. Черенко, в смысле. Тот любит рожи… в смысле, лица резать… Кстати, второй, который убежал, ему точное местожительство генеральской жены обозначит…

— Так надо предупредить!

— Конечно. Я вызвал ее по повестке.

Они успели выпить чаю с черствым печеньем, когда позвонили из дежурной части.

— Павел Сергеевич, к вам женщина, Софья Чучканова, — доложил помощник дежурного. — Говорит, вы ее вызывали.

— Пропусти, — распорядился капитан и, перехватив вопросительный взгляд Волка, кивнул: «Она».

Опытный боец почувствовал, что сердце заколотилось сильнее. Он попытался расслабиться и сделать безразличное лицо, но выходило плохо. Наконец, скрипучая дверь приоткрылась.

— Можно? — послышался знакомый голос. — Я по вызову…

— Заходите! — привычно распорядился Дятлов.

Она практически не изменилась. Быстрая, ладная, красивая, румянец на щеках, аккуратно уложенные волосы. Широкие штаны, короткая кожаная куртка, ботиночки на «шпильке». Войдя в кабинет, Софья первым делом увидела Волка. На лице женщины мгновенно промелькнули радость, сомнение, тревога.

— Здравствуй, Володя, — она шагнула к нему, потом заколебалась, замерла и уселась на стул для посетителей напротив хозяина кабинета. Она, без сомнений, подумала, что ее вызвали в связи с арестом Волка и явно сдерживалась, чтобы не задавать вопросов.

— Вы знаете, чей это портрет? — Дятлов положил на стол рисунок, похожий на детский.

— Ой, нет, не знаю, — быстро ответила Чучканова. — Это же каракули какие-то…

Капитан мог с ней согласиться: действительно каракули! Но вместе с тем сейчас было совершенно очевидно сходство этих каракулей с обликом сидящей напротив женщины.

— А это кто? — теперь на стол легли фотографии Черенко.

Софья внимательно всмотрелась.

— Это… Это черт…

— Какой Черт? — насторожился оперативник. — Откуда вы его знаете?

— Так я его и не знаю, — развела руками Софья. — Снился он мне как-то. Пугал, угрожал убить, на куски порезать…

— Я сам его убью! — Волк хлопнул рукой по столу. — Не бойся, я вернулся, и теперь он до тебя не достанет!

Дятлов переводил взгляд с Волка на Софью и обратно.

— Ничего не понимаю! Одной черт во сне угрожает, второй его убить грозится! Слушай, Володя, сегодня мы вроде трезвые, сон от яви отличать надо! А живых людей от татуировок…

— Да неважно это все, Паша! — махнул рукой Волк. — Ты же ищешь своего фигуранта? Вот я тебе и помогу! А отличать одно от другого ты уже сам будешь…

— Ладно, тебе видней, — кивнул оперативник. И официальным тоном обратился к Софье: — А вас, гражданка Чучканова, я попрошу соблюдать осторожность. Старайтесь не выходить из дома в сумерках, не заходить в безлюдные места — на стройки, пустыри, избегать новых знакомств… Не открывайте дверь посторонним людям… По нашим данным, вас разыскивает опасный, повторяю — очень опасный преступник! Убийца, на котором уже висит несколько трупов…

Но Софья не слушала. Она не сводила лучистых, широко распахнутых глаз с Волка, а тот неотрывно смотрел на нее. Они разговаривали без слов: может, мысленно, может, на интуиции: каждый и так знал, что они могут сказать друг другу. Софья была очень напугана и радовалась, что Волк наконец вернулся. А тот просто смотрел и растворялся в ее необыкновенной ауре.

Дятлов все понял и хмыкнул.

— Профилактическая беседа проведена, Софья Васильевна, вы свободны. Кстати, и тебе, Владимир, у меня высиживать нечего. Охраняй гражданку Чучканову и ищи личным сыском Черенко. Думаю, он скоро появится рядом с ней.

— Я опять вся расцарапалась, — Софья пришла в себя, открыла глаза и осматривала свое голое тело.

Действительно, на сдобных белых руках, ногах, животе и нежной груди краснели царапины. То ли эти следы оставила колючая проволока, то ли шипастая роза, то ли хулиганский нож, цепи, парусник, — да мало ли острого железа было нарисовано на грубой коже Волка!

— В прошлый раз я даже язык обо что-то поранила…

«Тогда она меня лизнула и об финку порезалась, — победоносно сказал Пират. — Сейчас я ее в чехол спрятал…»

«Хорошая телка, ласковая, всех обцеловала, облизала», — прокомментировал Кот.

— От чего это происходит, Володя? — спросила женщина. — Раньше никогда у нас так не было…

— У меня очень жесткие волосы, — не очень убедительно пояснил Волк.

Русалка похабно захохотала.

«Волосы у него жесткие! Сказала бы я, что у него жесткое. Думала, он ее насмерть заездит!»

«Я-то ничего не видел, но слышал — будто тут месилово было, и целую кодлу пиками перекололи…» — глухо сказал из-под забрала Рыцарь с правой лопатки.

Ответом ему стали смешки, ворчание, клекот, сальные шуточки. Возбужденные фигурки радовались и веселились.

Расслабленный и удовлетворенный Владимир не обращал внимания на их болтовню. Все равно Софья ее не слышит.

«Почему они говорят про меня гадости?» — плачущим голосом вдруг спросила татуировка Софьи. И тут же живая Софья повторила:

— Что-то у меня уши горят. Будто кто-то меня ругает…

— Сейчас я возьму бритву и побреюсь! — двусмысленно сказал Владимир. Картинки поняли и испуганно замолчали.

— Как прошла твоя командировка? — спросила Софья.

— Нормально. Как поживает Серж?

— Ну, откуда же я знаю?

— Разве вы не виделись?

— Конечно, нет!

— И не звонили друг другу?

— Ну, нет же!

— Если вдруг он все же позвонит, скажи, что я его разыскивал. Только без подробностей: где мы виделись, где я живу и так далее…

— А у тебя тут хорошо, уютно. Ремонт и мебель хорошая, — сказала Софья. Она умела «соскакивать» со скользкой темы. — Когда ты успел подобрать такую квартиру?

— Сегодня, — ответил Волк и засмеялся. — Я даже успел ее обновить…

Стемнело, когда Софья засобиралась.

— Николай Павлович с полигона скоро приедет, — озабоченно сообщила она, закрашивая помадой искусанные губы. — Надо еще ужин приготовить!

«Гля, хорошая жена!» — сказал Кот.

«Еще какая, — подхватила Русалка. — Наблядовалась и бежит мужа встречать! Сука!»

«Почему сука? Могла наблядоваться, набухаться и валяться пьяная, как свинья!» — со знанием дела сказала женщина с креста.

Волк несколько раз шлепул по разболтавшимся фигуркам.

— Я с тобой. Сегодня на метро и автобусе, а скоро на машине будем ездить!

— О-о-о! — подыграла ему Софья. Звук изумления получился сам собой, потому что яркие губы были сложены трубочкой. Теперь их покрывал гладкий слой яркой блестящей помады. Словно она возвращалась с выставки изобразительного искусства.

Владимир проводил Софью до самого дома, потом накинул капюшон и, стараясь держаться в тени, довел до подъезда. Ему совсем не хотелось, чтобы кто-то из очевидцев опознал в нем загорелого парня, в результате удара которого один из участников драки «склеил ласты».[44] Но на улице никого не было. По всем правилам, следовало проводить объект охраны до квартиры, но в подъезде можно было наткнуться на свидетелей или столкнуться нос к носу с генералом Чучкановым. Поэтому он остался на улице.

— Давай бегом до квартиры, если что — крикни!

Воровато оглядевшись, Софья чмокнула его в щеку и, дробно стуча тонкими каблучками, побежала по ступенькам. Через минуту наверху хлопнула дверь, и Волк с облегчением вздохнул. Он и так знал, что Черт очень опасен, но после того, что рассказал капитан Дятлов, понял, что недооценивал инфернального убийцу. И теперь ему срочно была нужна одна вещь…

Быстрым шагом он направился к метро. Но поехал не к себе на квартиру, а на Фрунзенскую набережную, к частной гостинице «Магнолия», в которую его поселили сразу после приезда в Москву. Конечно, невозмутимый крепыш дядя Вася уже не держал за Волком трехкомнатный люкс, да и никаких вещей он там не оставил, тем более ту, которая ему сейчас понадобилась. Про нее никто не знал: ни дядя Вася, ни даже Серж — единственный его близкий контакт в столице. Перед переездом в учебно-тренировочный лагерь Волк ее спрятал до лучших времен. Точнее, до возвращения из Борсханы. Казалось бы, куда можно спрятать ценный предмет человеку, не имеющему в столице ни кола, ни двора?

Но боец специальной разведки Волк знал, как закладывать тайники на чужой территории. Во-первых, надо выбрать место, к которому можно получить беспрепятственный доступ в любой сезон года и любое время суток. Во-вторых, место должно быть малопосещаемым, чтобы кто-то случайно не наткнулся на закладку. В-третьих, тайник должен быстро устанавливаться и быстро сниматься. Можно закопать предмет в лесу, спрятать в дупло дерева, замаскировать под камнем в пещере или засунуть в скальную расщелину.

Выйдя из метро на нужной станции, Волк прогулялся до гостиницы, осмотрел неоновую вывеску с перегоревшими в конце буквами названия, так что осталось только «Магно…», и направился к стоящей рядом «сталинской» шестиэтажке с высоченными этажами и старинным открытым лифтом, который, впрочем, работал исправно и совершенно бесшумно. Поднявшись на последний этаж, он вскарабкался по вертикальной железной лестнице к квадратному люку — метр на метр. Замка на нем не было, как и три месяца назад. Тогда он смазал петли машинным маслом, и, судя по тому, что люк открылся бесшумно, масло не высохло до сих пор.

Проскользнув на чердак, Волк осторожно закрыл люк и, подсвечивая себе мобильным телефоном, прошел в глубину огромного темного пространства. Здесь было тепло, даже душно, сильно пахло пылью, как и на всех чердаках, на которых ему приходилось бывать. В таких местах любят устраиваться на ночлег бомжи. Поэтому он внимательно вслушивался в затхлую тишину и был готов отразить внезапное нападение. Найдя третью стропильную балку — толстенное ошкуренное бревно, Волк опустился по нему к стене и принялся ощупывать кирпичную кладку. Вот нужное место! Он вытащил из основания стены кирпич, точнее, его половину. А в оставшемся пространстве лежал маленький, но тяжелый тряпичный сверток, в котором находился крохотный «браунинг» со щечками из слоновой кости, украшенными золотой монограммой.

Сунув пистолет в карман, он вылез с чердака, спустился вниз и поехал на свою квартиру.

Темно-синий, с перламутровым отливом «форд» мягко «стелился» по шоссе, как будто летел над асфальтом. Сидящий за рулем Волк получал удовольствие от стремительной езды, от свободы передвижения, от теплого дня и сияющего по-весеннему солнышка. У него была хорошая память, и он сразу нашел учебно-тренировочную базу «Консорциума». Подъехав к воротам с закрашенными звездами, он посигналил, но они не распахнулись, как в былые времена. Вместо этого в калитку вышел крепкий парень-охранник.

— В чем дело? — не очень любезно спросил он.

— Я Волк, ты что, не помнишь меня?

— Как я могу помнить, если я ни волка, ни зайца никогда не видел? Что надо?

— Серегин нужен. Николай Серегин. Серж. Он здесь появлялся?

— Никого из них не знаю — ни Николая, ни Серегу, — равнодушно ответил охранник. Он был насторожен и мог прыгнуть в любой момент. Как тигр. Волк вспомнил его имя.

— А кто-нибудь из ребят возвращался? Ну, наших, из отряда?

— Никаких ребят не было, и никакого отряда не знаю.

— Тебя ведь Ермолай зовут? — раздраженно спросил Волк. — Чего ж ты дурака валяешь?!

— Может, Ермолай, может, нет, какая разница? Я при исполнении, тут имена не важны!

— Короче, передай всем, кому надо: Волк приезжал, ищет Сержа, и я его найду!

Включив заднюю передачу, Волк лихо развернулся, дал газ и быстро набрал скорость. Дождавшись, пока он скроется из виду, Ермолай записал в потрепанный блокнот номер, марку и цвет машины, потом зашел на территорию, запер калитку, вернулся в дежурку, взялся за телефон и сделал несколько звонков.

На следующий день Серж подъехал к новому небоскребу в районе Мосфильмовской. Эта серия домов копировала сталинские «высотки», только формы были изящнее, этажей побольше и планировка квартир куда шикарней. А стоимость квадратных метров, как понял Вольф, подойдя к запертой двери из толстого стекла, превышала все разумные пределы.

Адрес Сержа, по указанию шефа, «пробила» служба безопасности Шнитмана. Она же установила, что скромный Николай Серегин недавно купил «БМВ Х-6». Ай да ловкач старый товарищ, бывший боевой друг, хорошо «поднялся». На крови ребят да на чужих деньгах. На тюрьме за такие вещи под шконку загоняют, руки ломают, а то и «опустить» могут.

Серж позвонил в домофон, динамик тут же ожил и спросил приятным женским голосом:

— Здравствуйте, вы к кому?

— Здравствуйте, — как можно любезней сказал Вольф. — К Николаю Серегину, в тридцать пятую.

— К сожалению, он в отъезде. И не сообщил, когда вернется.

Волк вздохнул.

— Что ж, спасибо и на этом…

— Короче, свалился он, как снег на голову, сечешь? Вроде как ниоткуда. Но весь блат его знает. Хотя под кликухами разными. И он всех знает, про дела блатные в курсах… Какие сходки были, какие разборки, кто косяки упорол, сечешь?

Выглядела «Гаврилова» ужасно: растрепанные волосы, размазанная тушь на веках, отекшее лицо… Она сидела на жестком стуле, облокотившись локтями на стол, держалась руками за голову и медленно раскачивалась из стороны в сторону. От нее разило перегаром и рвотой, глаза были мутными, скорей всего, карьере агентессы приходит конец. Раз она пошла в разнос, с ней нельзя иметь дело. Распад личности завершается очень быстро, и бандитские подстилки всегда плохо кончают, даже если их личность не раздвоена секретным сотрудничеством. А агентурная связь только обостряет внутренние конфликты и усугубляет дело.

— Дальше, дальше давай! — раздраженно поторопил Дятлов, стараясь держаться не прямо перед ней, а сбоку.

Только что «Гаврилова» заблевала весь туалет, до прихода Светланы Сергеевны следовало привести все в порядок, и делать это предстояло именно ему. Поэтому с большим удовольствием он бы взял эту суку за шиворот, вытащил на площадку, пинком под зад спустил с лестницы и никогда бы больше не видел. Но оперативник обязан быть артистом и располагать к себе самых отвратительных людей, если они являются источниками ценной информации.

— Рассказывай, Мариночка, не тяни кота за хвост, — мягко сказал он и с принуждением улыбнулся.

«Гаврилова» икнула, капитан отскочил в сторону.

— Короче, подобрал он себе бригаду — Кабана завалил и его пацанов подгреб… Потом Князю предъяву сделал и заколол прямо на глазах у его «шестерок», рынок отобрал, квартиру, дачу…

— Ничего себе! — искренне изумился капитан. — Так резко?

— Это еще не все, сечешь? «Законник» с пристяжью приехал: разбор делать, он и их переколол!

— Да ну! — Дятлов даже вскочил. Ни одно из описанных событий не попало в криминальные сводки. — Молодец, Мариночка, молодец, я тебе премию выпишу… А как зовут «законника»?

— Да грузин… Имя такое, вроде Саша… Нет, Шалва. Кликуха «Младший». Вот, точно!

— Молодец, Мариночка! Ну, резвый, гад, ну, резвый!

— Да это еще не все… Он и Гвоздю предъявил! И заколол Гвоздя при всей кодле! А теперь его вроде Смотрящим ставят!

— Ну, резвый, гад, ну, резвый! — Дятлов в возбуждении бегал по комнате: от двери к окну и обратно. — Так кто он такой? Откуда взялся?

— Говорю же тебе: мутная рыба, ох мутная! Кто его Черным зовет, кто Жилой, кто Чертом…

Капитан замер, будто окаменел.

— Чертом?!