Ассоциация Литтл Бентли

– О чем ты сейчас думаешь?

– О Дэвидсонах, – ответил Барри.

Морин кивнула:

– Я тоже.

Она тогда не вполне поверила их рассказу, будто бы ассоциация поставила ворота специально, чтобы выжить их из поселка, повысив размер членских взносов. А сейчас это казалось более чем вероятным.

Барри сказал:

– Может, позвонишь Чаку Шею или Терри Эбби? Спросишь, что происходит?

Морин покачала головой.

– Почему?

– Боюсь, – тихо ответила она.

Больше Барри ни о чем не спрашивал. Они проехали меж двух поросших сосновым лесом холмов и свернули на шоссе.

Морин спросила, набрав побольше воздуха:

– Как ты думаешь, от кого на этот раз они хотят избавиться?

Барри ничего не сказал, да она и не ждала ответа. До самого города ехали молча.

Вечером, когда они вернулись, в доме звонил телефон. Едва Морин отперла дверь, Барри бросился к кофейному столику и схватил трубку.

– Алло?

Морин тем временем закрыла наружную сетчатую дверь и убрала ключи в сумочку.

– Да, слушаю, – сказал Барри.

Значит, звонили не ей. Морин отнесла сумку вниз и пошла в ванную. Вернувшись через несколько минут, она застала Барри на том же месте. У него было странное выражение лица: не поймешь, плохие новости услышал или хорошие.

У нее заколотилось сердце.

– Барри?

Он показал рукой, чтобы она молчала, и сказал в трубку:

– Да… Понятно.

Морин тронула его за локоть.

– Хорошо, спасибо. До свиданья.

– Ну что? – спросила Морин.

Барри с ошарашенным видом нажал кнопку отбоя.

– Что там?

– Предлагают экранизацию.

– Что?!

– Хотят купить права на экранизацию «Друга». Полмиллиона долларов.

Барри все еще не мог до конца поверить.

Он застегнул чемодан и затянул ремни. В самом деле, «Друг» – один из самых коммерческих его романов, хотя и не первый по продажам. Барри всегда втайне считал, что из него бы вышел отличный фильм, но даже в самых безумных мечтах ему не могло привидеться, что книгой заинтересуется Голливуд, и уж тем более за такие деньжищи.

Вначале Барри подумал, что Кенни Толкин «замолвил за него словечко», но когда расспросил литагента, оказалось, что тот вовсе ни при чем. Инициатива исходит исключительно от кинокомпании. Какой-то сотрудник среднего звена прочел книгу в отпуске, ему понравилось, и он предложил ее для экранизации.

Барри все же хотелось доверить переговоры Кенни. У того больше опыта общения с голливудскими деятелями. Может, он хоть подскажет, каких подводных камней следует опасаться. Барри записал фамилии того читателя-сотрудника и официального представителя киностудии. Надо спросить, вдруг Кенни их знает.

Барри позвонил Фрэнку, хотел узнать телефон Кенни. К его изумлению, Фрэнк ответил со злостью, что художественный консультант неожиданно уехал из Бонита-Висты, и, видимо, насовсем. Оказывается, дом ему не принадлежал. Он два года незаконно проживал в особняке, владелец которого купил участок просто в виде капиталовложения и сам никогда сюда не приезжает. По всей вероятности, Кенни вообще не имеет никакого отношения к эстраде и Голливуду, он мошенник, уже несколько раз проворачивал подобные делишки в других штатах и успел облапошить нескольких жителей Бонита-Висты, а потом сбежал.

Барри зашел с чемоданом в гостиную попрощаться с Морин. Она улыбнулась ему и подняла руку со скрещенными пальцами.

– Удачи!

– Она мне не понадобится. Дело решено.

– Ну, все-таки…

Морин поцеловала его, обхватив руками за шею.

– Осторожней за рулем! И позвони из аэропорта. И когда приземлишься тоже!

Барри улыбнулся.

– Обязательно.

– Ты же знаешь, я беспокоюсь.

– Может, все-таки поедешь со мной? Всего-то на два дня.

– Вот если бы дольше… А с одной ночевкой – только зря деньги тратить.

– Деньги? – усмехнулся Барри. – Вот с этим у нас проблем больше не будет!

– Погоди тратить, получи сначала!

– Слышу голос истинного бухгалтера.

Морин оглянулась на часы.

– Иди-иди. До Солт-Лейк-Сити два часа ехать, не меньше.

Барри крепко обнял ее и поцеловал.

– Я тебя люблю.

Морин с улыбкой ответила на поцелуй.

– Я тебя тоже!

Поездка до Солт-Лейк-Сити показалась бесконечной. После горной гряды на сотню миль по сторонам шоссе тянулся однообразный пейзаж: слева засеянные поля, справа – предгорья.

Одно спасение – кассетник. Приличную радиостанцию здесь не поймаешь, остается слушать пленки, записанные с музыкальных альбомов и компакт-дисков, иначе заснешь за рулем.

Барри поймал себя на мысли – получится ли, если припрет, прожить на доходы с уже написанных книг? За две недели он не добавил к роману ни единого слова и просто не представлял себе, как успеть к сроку. И удастся ли вообще закончить книгу. Ладно бы еще он только с этим романом застрял – новых сюжетов тоже не придумывалось. Даже короткого рассказа не удавалось из себя выжать.

Предложение насчет экранизации – просто дар судьбы. Продать бы в Голливуд еще хоть одну книгу, тогда они смогут окончательно расплатиться за дом и лет десять спокойно жить. Особенно если список клиентов Морин будет продолжать расти.

Думать о том, что, возможно, его писательской жизни пришел конец, было страшно до обморока. Барри никогда ничем другим не хотел заниматься, да и просто ничего больше не умел. Если у него это отнимут… Господи, хоть бы все вернулось, хоть бы источник не иссяк окончательно!

Солт-Лейк-Сити оказался совсем не таким, как ожидал Барри. Раньше он никогда здесь не был, только видел фотографии в журналах и на открытках: старомодные домики в викторианском стиле и современные здания в центре на фоне далеких гор в снеговых шапках. На самом же деле еще на подъезде к городу вдоль дороги потянулись бесконечные железнодорожные депо и уродливые заводские корпуса. Угнетающее зрелище. Барри воспрял духом, увидев наконец четкие современные очертания аэропорта.

Он едва успел выполнить свое обещание – позвонить Морин – и купить недорогую страховку на время полета, как объявили посадку.

Усевшись на свое место в самолете, Барри достал из сумки книгу. Чтение помогало отвлечься от мыслей о возможной авиакатастрофе и безвременной гибели в огненном аду. Морин каждый раз предлагала ему захватить одну из своих книг для вдохновения, но Барри стеснялся. К тому же ему совсем не хотелось перечитывать собственные тексты. Пока напишешь, вычитаешь, внесешь правку, потом сверишь гранки… К тому времени, как книга попадает на полки книжных магазинов, ты ее уже видеть не можешь.

Полет прошел без происшествий. Девушка в соседнем кресле была не расположена к разговорам, так же как и сам Барри. Не успел он оглянуться, как самолет уже катил по взлетно-посадочной полосе аэропорта LAX.

Барри всегда интриговало, откуда взялась буква «икс» в названии аэропорта. Официальное название – Лос-Анджелесский международный аэропорт. С чего вдруг «икс» означает «Международный»? Правда, она еще означает Христа в сокращенном обозначении Рождества Христова. И ею же обозначают перекрестки на дорожных знаках…

Сплошная бессмыслица.

Взятая напрокат машина уже дожидалась его. Барри снова позвонил Морин, отчитался, что самолет сел нормально, и через пять минут выехал из аэропорта, включив в машине кондиционер и свою любимую радиостанцию.

Несмотря на смог, бешеное движение на дороге и бомжей у обочины, Барри чувствовал, что снова дома. Надо же – оказывается, он скучал по Калифорнии. У светофора рядом с ним остановился ярко-красный автомобиль с откидным верхом. Водитель, коротко стриженный блондин, включил музыку на полную громкость, так что уши закладывало, – видно, хотел произвести впечатление на окружающих.

Эх, Лос-Анджелес!

Ощущение было такое, словно он много лет здесь не был. Барри свернул на бульвар Уилшир – проехаться по городу, посмотреть, много ли изменилось за прошедшие месяцы. До встречи с литагентом оставалось полтора часа. Следуя внезапному порыву, Барри остановил машину возле своего любимого магазинчика подержанных пластинок. Отдел винила заметно сократился, а компакт-дисков – наоборот, вырос, но и в том, и в другом стеллажи тянулись длинными рядами. Барри с наслаждением перебирал альбомы и набрал целую стопку, пока не спохватился, что пора идти.

Двигаясь на восток вдоль бульвара Уилшир, он прикидывал, сколько времени уйдет на дорогу от Лос-Анджелеса до Бри. Там предстояло ночевать, и там он договорился встретиться с друзьями. Обед в обществе агента вряд ли займет больше часа. Еще останется время как следует пообщаться и обсудить последние новости.

Линдси Уайт ждала его на обычном месте – в ресторане «Кантерс». Как всегда, в зале было полно стариков, живущих в районе Фэрфакс, и начинающих звезд Голливуда. Линдси устроилась в угловой кабинке и, увидев Барри, издали замахала ему. Не успел писатель сесть, как она со своим всегдашним самоуверенным видом щелкнула пальцами, призывая официантку, а когда та подошла, заявила:

– Обслуживают здесь вечно с черепашьей скоростью, так что я сделала заказ заранее. Ты тоже закажи, а потом поговорим.

Барри еще не успел заглянуть в меню, поэтому заказал то же, что и в прошлый раз: сэндвич с бастурмой и охлажденный чай.

Официантка ушла, а Линдси, потянувшись через столик, похлопала Барри по руке.

– Как дела? Как живется в глуши?

– Нормально.

– Это замечательно! – воскликнула Линдси, не дав ему продолжить, и еще минут пятнадцать выпендривалась. Барри, как обычно, терпел, изображая интерес к ее очередному стильному увлечению. Она была из тех, кого Морин прозвала «интеллектуалами от «Мирамакса»[11] – людей не слишком знающих и начитанных, зато истово следующих модным веяниям на основе артхаусного кино: посмотрев «Ангел за моим столом», они бросаются читать Джанет Фрейм, после «Иль Постино» изображают бурный восторг от Пабло Неруды и знают Джейн Остин по фильмам, а не по книгам. В светском обществе такой подход процветает, у Барри от него зубы сводило, а Морин вообще всеми силами избегала общения с Линдси, до того ее раздражала эта манера.

Затем принесли еду, и Линдси наконец перешла к делу. Новости оказались нерадостными.

– Я думала, мы сегодня и контракт подпишем, но… Уже после нашего разговора возникли сложности. Боюсь, что сделка сорвалась. Хотя я не отчаиваюсь! – поспешно прибавила Линдси. – Может, еще получится. Беда в том, что на киностудии сменилось руководство. Знаешь, как это бывает, – все, что связано с прежним начальством, автоматически оказывается под вопросом. В данном случае – мы. Правда, я надеюсь на той неделе устроить встречу с одним довольно высокопоставленным сотрудником. Возможно, что-нибудь и выйдет. Посмотрим… «Друг» – прекрасный материал, очень киногеничный. Они наверняка это поймут, надо только их уболтать, чтобы посмотрели на него отдельно от нежелательного контекста, который и привел к отказу…

Линдси постаралась изобразить улыбку.

– Пирожное будешь?

Когда они вышли из ресторана, еще не стемнело. Барри сел в машину и отправился в путь, рассчитывая проскочить до вечерних пробок.

Какое-то время это ему удавалось, но на шоссе в Санта-Ану скопилась плотная масса машин. От Санта-Фе-Спрингс Барри двинулся в объезд, избегая тех участков, где велись дорожные работы. Сложности маневрирования в калифорнийских транспортных потоках отвлекали от печальных известий.

В Бри он неожиданно для себя решил проехать через свой прежний район. Мостовые и тротуары были сплошь засыпаны лиловыми лепестками жакаранды – нависающие над дорогой деревья роняли цвет, по-летнему покрываясь листьями. Заходящее солнце окрасило смог в ярко-оранжевые тона. Внезапная ностальгия кольнула сердце.

Все-таки хорошо было жить в Калифорнии… И никакой тебе ассоциации домовладельцев.

Джереми, Чак и Дилан ждали его на парковке возле «Майндербайндера» – они часто собирались здесь в студенческие времена. Нынешние посетители тоже были все сплошь студенты колледжа и на четверку новоприбывших смотрели с большим подозрением.

– Наверное, мы выглядим старше своих лет, – заметил Дилан.

– Не в этом дело, – возразил Чак. – Ты просто чувствуешь себя моложе своих лет.

– Я понимаю, что ты меня подкалываешь, но ведь молодость духа продлевает жизнь, разве нет?

– Ну, преимущества инфантильности пока еще никем не доказаны.

Подошла скучающая официантка. Друзья заказали пиво.

– Он платит за всех, – объявил Дилан, указывая на Барри. – Он богатый и знаменитый писатель. Только что продал свой роман в Голливуд.

Официантка, слегка оживившись, улыбнулась Барри.

– Празднуете?

– Нет.

– Ну все равно, поздравляю!

Она отошла от столика, преувеличенно покачивая бедрами. Дилан расхохотался, а когда официантка уже не могла услышать, сказал:

– Готово, друг! Она твоя, только свистни.

– Я же вам говорил, с экранизацией сорвалось.

– Ну, она-то этого не знает! И вообще, зачем нужны слава и богатство, если нельзя иногда пошалить?

– Я все Мо расскажу!

– Кстати, как вольная жизнь в лесном краю? – спросил Джереми.

– Не такая уж и вольная…

Барри начал долгую повесть о бесконечных запретах и драконовском уставе ассоциации домовладельцев. На середине рассказа официантка принесла пиво и, когда ставила бокалы на стол, постаралась наклониться так, чтобы продемонстрировать Барри свое декольте.

– Теперь они еще и будку поставили с охранником, и новые ворота, чтобы посторонние не забредали. Хочешь въехать или выехать – проси разрешения.

– Серьезно? – заржал Чак.

– Серьезней некуда.

– А чаевые ему нужно давать, охраннику этому? – поинтересовался Дилан. – На Рождество там и на другие праздники… Говорят, в Нью-Йорке швейцарам так приплачивают.

– Понятия не имею, – ответил Барри. – Да если бы только в этом была проблема!

Он не собирался ничего говорить о том, что пугало его по-настоящему. Наверняка со стороны это покажется дурацким и смешным… Но Джереми смотрел вопросительно, и Барри невольно разоткровенничался.

Они же его друзья! Если не им, кому и рассказывать?

Барри сделал глубокий вдох.

– Это только капля в море…

И выложил все как на духу: о гибели Барни и о смерти Рэя, о Культе и о бродяге, который напугал Морин. И о том, что новые ворота появились за одну ночь, будто по волшебству.

Друзья долго молчали. Они явно не знали, что сказать.

Первым заговорил Чак.

– Ты точно не испытываешь на нас новый сюжет для романа?

– Если бы! К сожалению, я совершенно серьезен. Все так и было.

Барри надолго приложился к пиву.

– Я тебе верю! – объявил Дилан. – Есть многое на свете, брат Горацио…

Чак толкнул его плечом.

– Хватит красоваться перед студентками, перевирая цитаты из Шекспира! Это не к лицу человеку в твоем возрасте.

– В моем возрасте?

– Я говорил, что не надо вам переезжать, – сказал Джереми.

Барри одним глотком допил пиво.

– Угу, спасибо.

– И я сразу понял, что дохлая кошка – не к добру.

Дилан покачал головой.

– Что, и вправду в лесу, вплотную к домам, култыхается какой-то урод, без рук, без ног, без языка?

– Правда.

Вопросы посыпались градом – не от недоверия к нему, просто рассказанное не укладывалось у друзей в голове. Барри перевел дух – в нем не сомневались.

Джереми хлопнул его по плечу:

– Слушай, чувак, если что – мы с тобой. Как почувствуешь, что дело швах, – звони, поможем.

– Боюсь, придется ловить вас на слове.

– Ну так!.. Устроим себе отпуск! – заявил Дилан.

Они просидели почти до полуночи. Джереми приглашал к себе с ночевкой, но отменять заказ на номер в отеле было уже поздно.

– Все равно платить, так хоть воспользуюсь.

Прощаясь, Джереми пожал ему руку неожиданно взрослым жестом.

– Серьезно, если начнется хрень какая-нибудь, только позови.

Барри благодарно стиснул его руку.

– Позову. Даже не сомневайся.

Сейчас он был рад, что выбрал гостиницу в округе Ориндж, а не возле аэропорта. Не придется на ночь глядя далеко ехать. Завтрашний рейс в одиннадцать с чем-то, а потом долгая дорога, еще и остаток часа пик он зацепит.

Пятнадцать минут спустя Барри упал в кровать и отключился. Так и пролежал бревном, пока в семь утра его не разбудил заказанный накануне звонок.

Перехватив на завтрак макмаффин с яйцом, Барри снова поехал в Лос-Анджелес.

На дороге встретились неожиданные заторы, и в результате Барри, пока сдавал прокатную машину, чуть не опоздал на самолет. Расслабился и перевел дух только уже в воздухе, глядя в иллюминатор на уходящий вниз мегаполис. Как ни странно, он был рад, что возвращается домой. Все-таки штат Юта стал ему по-настоящему родным. В Калифорнии весело, но он там уже не свой. Хотя действительно хорошо, что съездил. Поделился с друзьями, выговорился, и стало легче. Словно откуда-то пришли новые силы, и теперь ему ничто не страшно.

Даже ассоциация домовладельцев.

В Солт-Лейк-Сити прибыли в начале второго. Кормили в полете скудно, Барри все еще был голоден. До Корбана ехать предстояло долго. Он зашел в закусочную «Сабвэй», взял сэндвич и большой стакан кока-колы.

Держа руль одной рукой, порылся в коробке с кассетами на пассажирском сиденье и поставил «Джетро Талл». Зазвучала знакомая мелодия, и на душе сразу стало хорошо. Барри, улыбаясь, прибавил звук.

Если и был у него кумир, то только Иэн Андерсон. Мало того, что лидер группы уже не одно десятилетие сочинял неизменно первоклассную музыку, он еще и не шел ни на какие компромиссы. Барри восхищался его художественной цельностью и драйвом, которые привели к созданию такого альбома, как «A Passion Play». Этот человек плевать хотел на критику и даже на собственных фанатов, он следовал за своей музой и ничего не боялся. Барри мечтал быть настолько же смелым и свободным. Пусть у него не хватит таланта, чтобы достичь таких высот, лишь бы хватило честности и храбрости, по крайней мере на попытку.

Полтора часа спустя он свернул с основной магистрали на двухполосное шоссе, ведущее к Корбану. Здесь его уже не обгоняли автофургоны дальнобойщиков. Лишь изредка встречный джип или пикап напоминал о том, что Барри не один на дороге.

Откуда взялось слово «дальнобойщики»? Не бывает ведь «короткобойщиков» или каких-нибудь там просто «бойщиков». Явный водительский жаргон, непонятно, как он проник на телевидение, а потом и в общее употребление.

Дорога пошла в гору. Редкие кустики уступили место кедрам и зарослям можжевельника. Барри обогнул выступ холма, и тут с боковой, почти незаметной дороги выскочил белый внедорожник «Джимми». Барри притормозил, пропуская его на шоссе. Внедорожник, взревев мотором, унесся вдаль. Барри не успел еще снова набрать скорость, а тот уже скрылся за поворотом.

Десять минут спустя Барри снова его увидел: отчаянно сигналя, тот плелся позади серебристого «Лексуса». Даже на расстоянии полумили было видно, что «Лексус» нарочно издевается – то ускорится, то притормозит, а когда «Джимми» пытается его обогнать, сдвигается на соседнюю полосу и загораживает путь.

Наконец водитель «Джимми» не выдержал, выскочил на узкую обочину и попробовал обойти переднюю машину справа. «Лексус» наддал, не позволяя «Джимми» вернуться на шоссе. Впереди дорогу пересекал довольно глубокий овраг – высохшее русло реки. На подъезде к мосту обочина исчезала совсем. «Джимми» рванулся вперед в отчаянной попытке проскочить. Из-под колес летели комья земли.

А «Лексус» не сбавлял скорость.

Должно быть, водитель «Джимми» в последнюю секунду понял, что соперник не отступит, как будто затеял какую-то странную игру «у кого крепче нервы», и ударил по тормозам, да только поздно. Автомобиль скатился по крутому склону в овраг.

Барри был близко и хорошо видел все происходящее. Остановив машину в том месте, где заканчивалась обочина, он бросился к краю обрыва. Между тем водитель «Лексуса» опустил боковое стекло, что-то крикнул пострадавшему и умчался.

«Джимми» не перевернулся, зато на всем ходу врезался в песчаный откос. Водителя, судя по всему, выбросило через открытую дверцу.

– Вот черт! Вы целы? – крикнул Барри, подбегая.

Водитель кивнул, ощупал разбитый лоб и принялся отряхивать рубашку от песка и сухих листьев.

– Помощь нужна? Давайте позвоню в «Скорую», в полицию…

– Нет! – заорал водитель «Джимми». – Полицию не зовите!

– Вы серьезно? Это гад буквально вытолкнул вас с дороги. Я все видел, я свидетель!

– Я никого ни в чем не обвиняю. Не надо ничего. Просто…

Он помотал головой, словно собираясь с мыслями.

– Слушайте, если хотите помочь, подвезите меня в Корбан, к заправке. У Бака есть тягач, он отбуксирует мою машину в город.

– Конечно, как скажете, – отозвался Барри. – Все-таки полицию надо бы вызвать – хоть протокол для страховой компании составить.

– Нет!

Барри замахал руками.

– Не хотите – не надо.

Водитель «Джимми» потрогал лицо, посмотрел на пальцы.

– Крови вроде нет, – сказал Барри.

Тот осторожно сделал пару шагов.

– Помочь?

– Сам дойду.

– Попадаются же такие придурки, – заметил Барри. – Я видел, как он выжимал вас с дороги…

– Не хочу об этом говорить, – отрезал водитель «Джимми».

Барри кивнул, и они стали карабкаться вверх по крутому склону оврага. Барри шел медленно, на случай, если пострадавшему понадобится помощь, но тот поднялся на самый верх самостоятельно.

– Вы из Корбана? – спросил Барри, подходя к своему «Субурбану».

– Угу.

– И я. Живу в Бонита-Висте.

– Я тоже, – очень тихо произнес водитель «Джимми».

Больше он не раскрывал рта до самой заправки, как ни старался Барри его разговорить.

Даже имени своего не назвал.

Расс Гиффорд, вернувшись после работы домой, не обнаружил своей подружки.

Он подумал бы, что она ушла в магазин, или на теннисный корт, или на пробежку по лесной тропе, если б не розовый листок бумаги, засунутый в дверную щель и трепещущий на ветру.

Извещение на бланке ассоциации домовладельцев.

Расс читал и перечитывал сухой официальный текст. Руки у него тряслись, а внутри клубилось трудно определимое словами чувство: может, злость, может, растерянность, а может, и страх. Над пунктирной линией было неразборчиво вписано его имя, а в квадратике против пункта «Приняты меры по устранению нарушения» стояла галочка. Нижнюю часть листка занимали строки, от которых холодела кровь: «В поселке Бонита-Виста совместное проживание пар, не состоящих в браке, строжайше запрещено (см. статью IV, раздел 9, параграф F). Во избежание дальнейшего нарушения Тамми Биндлер удалена из поселка».

Что за чертовщина?

Он еще раз перечитал текст.

Проживание запрещено? Удалена? Не убили же ее, в самом деле! Тогда что? Увезли силой и держат где-то взаперти? Тоже невообразимо.

Расс бросился в дом звонить сестре Тамми в Сент-Джордж и ее матери в Кингман в надежде, что Тамми им что-то рассказала, но ни та, ни другая ничего не знали.

Расс метнулся в спальню и заглянул в платяной шкаф: вся ее одежда на месте. Туалетные принадлежности в ванной тоже.

Он растерянно замер посреди комнаты, не понимая, что делать дальше.

Призвать на помощь закон.

Расс набрал девять-один-один – и тут же положил трубку, не дожидаясь ответа. Он видел немало детективных фильмов и знал, что официально человека могут признать пропавшим только через сорок восемь часов.

Ну и черт с ним! Он соврет.

Снова набрал девять-один-один и сказал диспетчеру, что его девушка три дня как пропала – он боится, не случилось ли с ней чего. Диспетчер записала его имя и адрес, пообещав, что шериф приедет через полчаса. И действительно, не прошло и пятнадцати минут, как возле дома остановилась патрульная машина. Расс вышел навстречу.