Алтарь Эдема Роллинс Джеймс

Глава 45

– Bon Dieu[45]. Что-то ты скверно выглядишь, братишка.

Поспорить с оценкой Рэнди Джек не мог. Он чувствовал себя так, будто ему в суставы залили расплавленный свинец, а кожу то палило огнем, то студило холодным потом. Он накачался не вызывающим сонливости «ТераФлю» и надеялся, что этого будет довольно, чтобы позволить продержаться еще двадцать четыре часа.

– Ничего, перетопчусь, – сказал он не только Рэнди, но и самому себе.

Брат стоял в паре ярдов от миниатюрного вертолетика «А-Стар», разогревавшего двигатель, раскручивая винты до полных оборотов. Подвывающий рев резал Джеку голову, будто ржавая ножовка. «Вертушка» перебросит Рэнди с Кайлом к катеру братьев Тибодо, сейчас идущему к Лост-Иден-Ки.

Кайл стоял в сторонке, скрестив руки, в нетерпеливом ожидании отправки ковыряя ногтем гипс, как собака, глодающая кость. Ему хотелось присоединиться к штурмовой группе Джека и направиться прямиком за сестрой, но сломанное запястье препятствовало этому. Впрочем, Джек не допустил бы Кайла что так, что этак. Ему нужны люди, на которых можно положиться, люди, прошедшие военную подготовку для участия в тайных операциях.

И все равно вид у Кайла был такой, будто он готов содрать гипс, чтобы составить компанию команде Джека – Маку Хиггинсу и Брюсу Киму, дожидающимся на пару палуб ниже, возле устья скважины с буровиками. А еще ниже, у одной из опор морской платформы, покачивался на воде гидросамолет, готовый доставить штурмовую группу к острову и десантировать их вместе со снаряжением в миле от берега.

– У тебя есть график? – осведомился Джек у Рэнди.

– Mais oui. Все вот здесь, – брат постучал себя пальцем по лбу.

Джеку слова брата пришлись не по нраву. Он только что потратил полчаса, разбирая план штурма в кабинете геолога буровой. Чтобы он сработал, обе группы должны действовать совершенно синхронно.

– Не волнуйтесь, – выступил вперед Кайл, бросив хмурый взгляд в сторону Рэнди. – Я все записал. Мы будем ждать вашего сигнала, прежде чем приблизиться к острову.

Джек кивнул, радуясь, что на борту катера Тибодо будет хотя бы один человек, дружащий с цифрами. Если бы речь шла о беспардонной кабацкой драке, Джек положился бы на Рэнди и его друзей полностью и безоглядно, но что касается соблюдения графиков, то каджуны редко носят часы.

– Дык как скажешь, – только развел руками Рэнди. – Мы будем где надобно.

– И я за этим прослежу, – добавил Кайл.

Теперь настала очередь Рэнди окрыситься.

– Je vais passer une calotte[46], – с угрозой буркнул он под нос.

Эти двое определенно любовью друг к другу не горят. Остается лишь уповать, что эта застарелая вражда, пустившая глубокие корни в обеих семьях, не перерастет во время этой миссии в проблему.

– Просто забирайтесь в «вертушку», – проговорил Джек. – Я свяжусь с базой по радио, когда мы будем в воздухе.

Оба повернулись и двинулись к вертолету, настороженно сторонясь друг друга.

Выбросив их из головы, Джек направился к лестнице, ведущей вниз с приподнятой вертолетной площадки, желая оказаться вне пределов прямой слышимости, когда вертолет взлетит. Каждый оборот лопастей молотом бухал в голове, настигая его на пути вниз по крутой лесенке. Но стоило ему наконец скрыться от шума, как накатила удушающая волна запахов нефти и тавота от буровой. И чем дальше он спускался, тем хуже становилось, пока не начало казаться, что смазкой облеплен весь язык.

Преодолевая подкатывающую под горло тошноту, он остановился на открытой площадке с видом на Залив. В лицо дохнул свежий ветерок. Джек несколько раз омыл легкие прохладным воздухом, чтобы прояснить сознание. В это время вертолет «А-Стар» поднялся с площадки у него над головой и полетел над водой.

Джек проводил взглядом «вертушку», свернувшую на юг, а затем в кармане вдруг завибрировал сотовый телефон. Ну что еще? Достав аппарат, он посмотрел, кто звонит. Номер оказался незнакомым, не считая зонального кода Нового Орлеана. Не зная, кто это, Джек ответил довольно отрывисто.

В трубке прозвучал знакомый голос – спокойный и вежливый, словно оба находятся на великосветском приеме.

– Инспектор Менар… рад, что еще смог до вас дозвониться.

– Доктор Метойер? – Джек позволил себе выдать и удивление, и нетерпение.

– Я понимаю, что вам, скорее всего, недосуг, – произнес Карлтон, – но думаю, что располагаю сведениями, которые могут сказаться на вашей миссии.

Джек ступил обратно на освежающий ветерок с Залива, чтобы послушать.

– Какими?

– Это о том, что сделали с животными. За всем случившимся там, в лаборатории, мы так и не успели просмотреть анализ ДНК той дополнительной хромосомы, обнаруженной у этих животных.

Джек припомнил, что Лорна упоминала о какой-то лишней хромосоме, считая ее причиной странных мутаций этих животных.

– Как только мы устроились здесь, в Одюбоновском зоопарке, нам с Зоуи выпала возможность пройтись по этим результатам. Оказалось, что хромосома наделена некоторыми шокирующими характеристиками. О которых вам следует знать.

– Давайте. Но времени у меня в обрез.

– Конечно, инспектор Менар. Позвольте мне перейти к сути. Не знаю, насколько вы знакомы с генетическим кодом, в частности мусорной ДНК…

Джек тяжко вздохнул, схлопотав от этого вспышку мучительной головной боли.

– Биология никогда не была моей сильной стороной, доктор.

– Не волнуйтесь. Это азы биологии. Как вам уже наверняка известно, ДНК – обширный кладезь генетической информации. Человеческий код состоит из трех миллиардов букв. Но притом вам следует понимать, что на самом деле функциональна лишь очень малая часть ДНК – три процента. Остальные девяносто семь процентов – генетический мусор, по сути, багаж, который мы накопили и тысячелетиями таскаем за собой.

– И зачем же мы его таскаем?

– Хороший вопрос. Последние исследования наталкивают на вывод, что не вся мусорная ДНК – чистый хлам. Исследователи отметили, что специфические участки мусорной ДНК – комплементарная пара за комплементарной парой – соответствуют старым вирусным кодам.

Джек бросил взгляд на часы, не понимая, к чему это все ведет.

– Есть две гипотезы на предмет того, зачем мы носим с собой эти античные вирусные коды, – продолжал Карлтон. – Ученые одного лагеря утверждают, что они защищают нас от новых вирусных атак, по сути являясь генетической памятью, лежащей в ожидании, когда она понадобится вновь. Другой же лагерь стоит на том, что старый вирусный код за тысячелетия просто поглощен нашей ДНК. То есть является эволюционным багажом в самом буквальном смысле. Я же склоняюсь к мнению, что есть понемногу и того, и другого. Особенно потому, что эти обрывки вирусного кода встречаются в ДНК всех видов животных – от ничтожнейшей землеройки до человека. Мы словно носим идентичные фрагменты от некоего архаичного источника, не без резона приберегая их на будущее. – В голосе доктора прорезались нотки энтузиазма.

– И в чем тут суть, доктор?

– Да, конечно. Я несколько увлекся. Я изучал генетический код этой чуждой хромосомы, и Зоуи в голову пришла блестящая идея сравнить эту последовательность с различными банками данных, в том числе и проекта «Геном Человека». И мы в течение часа получили совпадение.

– Что вы хотите сказать?

– Речь о генетическом коде дополнительной хромосомы. Мы нашли, что в точности такой же код уже погребен в нашей мусорной ДНК – и не только нашей, но и большинства животных.

– Что?!

– Лишняя хромосома в этих подопытных экземплярах соответствует комплекту старых вирусных кодов, таящихся в ДНК всех животных, включая нашу собственную.

– Лады, но что все это означает?

– Это означает, что царство животных – во всяком случае, позвоночных – в прошлом уже подвергалось экспозиции этим кодом. Когда-то в своем эволюционном прошлом мы имели с ним дело, и он стал инертной частью нашего генома. Только теперь мы столкнулись с ним снова. В активной форме.

– Активной?

– Пусть Зоуи объяснит. Она в этом лучше разбирается.

Прежде чем Джек успел запротестовать, в трубке захрустело и послышался новый голос:

– Привет, Джек. Извини, что побеспокоили.

– Как вы там, держитесь, Зоуи?

– Я в порядке. Надо только не сидеть сложа руки, быть полезной.

Джек уловил в ее голосе нотки напряжения, таящиеся за словами слезы. У него тоже заныло сердце эхом страха за Лорну.

– Скажите же мне, что вы узнали, Зоуи.

Она отдалилась от источника скорби, и голос ее стал тверже.

– Прежде чем мы покинули ОЦИИВ, мой муж Пол изучал ДНК, выделив определенные последовательности кода, которые мы называем генетическими маркерами. Было очевидно, что он заподозрил. Маркеры не вызывают ни малейших сомнений.

– Сомнений в чем? – уточнил Джек.

– Маркеры явственно указывают, что эта чуждая хромосома вирусного происхождения.

– Вирусного? Минуточку. Вы говорите, что эта хромосома – вирус?

– Мы пришли к такому мнению. Большинство вирусов внедряются в клеточное ядро, затем подменяют хозяйскую ДНК, каким-то манером перепутываясь с ней. Вот почему в нашей мусорной ДНК так много фрагментов вирусных кодов. Только этот вирус не только подменяет ДНК хозяина. Он становится его собственной хромосомой.

И снова Джек ощутил волну леденящего холода. До него начало доходить, почему позвонил Карлтон.

– Мы полагали, что кто-то создал этих животных методами генной инженерии, – продолжала Зоуи, – что брали чужой генетический материал и искусственно внедряли его этим животным. Таким же образом, как мы можем вставить ген свечения медузы в яйцеклетку мыши и вывести светящихся мышей. Но это предположение оказалось чересчур скоропалительным. Судя по этим результатам, вполне возможно, что животные просто подверглись воздействию этого вируса, были инфицированы им. Затем они передали этот генетический код потомкам, родившимся уже с этими странными изменениями.

Теперь Джек понял, почему ему позвонили. Окинул взглядом пустынные воды Залива. Неудивительно, что похитители избрали для своих экспериментов этот изолированный остров.

– А этот вирус… – выдавил он. – Как по-вашему, он заразен?

– Возможно. Мы не знаем. Мы уже поместили здешних животных в строжайший карантин. Но подумали, что вам следует знать об этом прежде, чем высаживаться на остров. И принять меры предосторожности.

– Спасибо. Так и поступим. – Внезапно Джек с особой остротой ощутил симптомы своей горячки, но тревожиться о ней попросту некогда. Нужно еще сделать дело.

Лязг стальных ступенек под подошвами ботинок заставил его отвернуться от Залива. На площадку вскарабкался Мак Хиггинс, все так же пожевывая холодный окурок сигары. Увидев здесь Джека, он сделал большие глаза.

– Секундочку, Зоуи, – опустив трубку, Джек кивнул Маку. – В чем дело?

– Пилот говорит, мы полностью заправлены.

Кивнув, Джек снова поднес трубку к уху.

– И это все, Зоуи?

– Еще одна вещь. – Долгая пауза. Наконец она с надрывом, болью и гневом в голосе нарушила молчание: – Найдите Лорну. Верните ее домой. И пусть ублюдки, убившие Пола, поплатятся.

– Обещаю, Зоуи. И то, и другое. – Джек дал отбой и, опустив телефон, обернулся к Маку. – Мы готовы к отлету?

– Пилоту нужно еще десять минут на последнюю предполетную проверку, а дальше у нас зеленый свет. Но вам следует знать… Мне только что брякнул Джимми из участка. Пакстон там рвет и мечет. Знает, что мы в самоволке и исчезли из поля зрения.

Джек поморщился. Новость скверная, но не такая уж неожиданная. Пакстон не дурак. Затея Джека грозит тем, что всех повышибают, если вообще не засадят в тюрьму.

– Вам с Брюсом еще не поздно вернуться, – предложил он.

Мак залихватски ухмыльнулся, не выпуская сигары из зубов.

– Да чё ж тут интересного?

Благодарно хлопнув его по плечу, Джек жестом указал на лестницу.

– А от агента ФБР весточки не было? Никаких следов GPS-сигнала доктора Полк?

Лицо Мака омрачилось.

– Ни хрена, ни морковки, босс.

Джек мысленно чертыхнулся. Если бы только имелись более веские доказательства, что Лорна находится там… не только для Пакстона, и для себя. Спускаясь по лестнице, он ощутил, как сомнения подтачивают его решимость. А что, если ее даже нет на острове? Или если она уже мертва? Он загнал эти страхи обратно во мрак, из которого они выплыли. От них никакого проку не будет.

Она почти наверняка жива – и каким-то образом Джек знал, что это правда. Но это вовсе не означает, что беды для нее позади. К сожалению, это он чувствовал столь же отчетливо, и этот страх нарастал с каждой минутой.

– По-прежнему отваливаем отсюдова в десять? – осведомился Мак.

– Нет, – покачал головой Джек. – Отправляемся сейчас же.

Глава 46

Должно быть, Лорна сомлела. Только что ее рвало желчью в ведро рядом с процедурным столом, и вдруг она уже лежит навзничь на том же столе, обоняя нюхательную соль под носом. Запах аммиака саданул, как пинок в лицо. Она отбила руку лаборанта в сторону.

«Что со мной делают?»

Медикаменты, стимулирующие овуляцию, впрыснули внутривенно. Дурнота накатила даже до того, как успели извлечь из вены последнюю иглу. Лорна преодолевала ее добрых десять минут, но в конце концов желудок не выдержал. Должно быть, ожидая подобного побочного эффекта, рядом с кроватью поставили чашу для рвоты. Лорна заполнила ее трижды, пока не начались сухие позывы.

Придя в себя от запаха нюхательной соли, она попыталась сесть. Комната вокруг нее закружилась.

– Я бы на вашем месте лег, – произнес рядом чей-то голос.

Обернувшись, она узнала широкоплечего джентльмена из библиотеки виллы. Он сидел рядом, по-прежнему одетый все в те же туристические брюки и жилет цвета хаки. Это Брайс Беннетт – человек, стоящий за всей здешней деятельностью. Вблизи он выглядел еще крупнее. Загорелое лицо смахивает на хорошо выдубленную кожу, а голубые глаза напоминают блеклый лед.

Он жестом отослал лаборанта прочь из кабинета.

– Десять лет назад я проходил курс химиотерапии по поводу лимфомы, – сообщил Брайс, подавшись вперед. – Схлопотал ее, облучившись, пока был подводником. Когда солдаты еще наблюдали атомные испытания со стороны. Так что я понимаю, как вы себя сейчас чувствуете. Но еще минут пять – и ваш вестибулярный аппарат будет снова в норме. Во всяком случае, с другими женщинами было так.

Лорна огляделась. Она ненадолго осталась в процедурном кабинете с этим человеком наедине. Впрочем, ей все равно ничего не поделать. Она сейчас слаба, как новорожденный с пневмонией. Но с каждым вздохом в голове все прояснялось.

– Что вы тут делаете? – спросила Лорна. Она хотела спросить, почему исполин потрудился явиться сюда лично. Но этот единственный вопрос охватил собой куда больше смыслов. Зачем ее заставляют пройти через все это? Какова цель этого всего?

Брайс воспринял ее вопрос буквально.

– Я пришел сюда после разговора с доктором Маликом. Некоторые ваши высказывания заинтриговали меня. Я подумал, что мы могли бы потолковать вместе пару минут, прежде чем вы будете готовы к продолжению процедуры.

– О чем?

– Об Эдеме.

Не зная, как это следует понимать, Лорна промолчала.

Беннетт со вздохом откинулся на спинку кресла, и Лорна заметила серебряное распятие, приколотое к лацкану его куртки, блеснувшее, как только он заерзал.

– Но давайте начнем сначала. Я запустил этот проект из-за доклада, опубликованного главными научными советниками Пентагона – группы, называющей себя ДЖЕЙСОН[47].

Он приподнял бровь, словно спрашивая, слыхала ли Лорна о них. Она хранила невозмутимое выражение, не говорившее ни да, ни нет.

– Десять лет назад ДЖЕЙСОНы яростно выступали за то, чтобы вооруженные силы вложили грандиозные ресурсы в затею, которую они назвали «Модификацией человеческих характеристик». Их тревожило, что наши враги приобретают преимущество над нами. Иноземные державы уже начали фармацевтические исследования по повышению возможностей человека. Подобные медикаменты могут сделать войска умнее, сильнее, позволить им легче сносить тяготы войны. Можете вообразить, какую тревогу забили пентагонские бонзы.

Беннетт хмыкнул при этой мысли.

– Советники хотели предупредить армейских воротил, что США отстают, и ради национальной безопасности рекомендовали две вещи – увеличить финансирование отечественных исследований и держать под наблюдением ведущиеся за рубежом. И поверьте, после этого доклада деньги потекли рекой – и притом во все стороны. Один из моих конкурентов в оборонном бизнесе уже активно испытывает лекарства, позволяющие улучшить память и когнитивную деятельность войск.

Лорна начала понимать, куда он клонит. Представила томограмму мозга из кабинета Малика. А еще припомнила описание проекта Дунканом: биологические системы вооружения.

– Согласно этим директивам, начали вливать деньги и в отслеживание зарубежных проектов. Именно во время координированной попытки привлечь иностранных ученых в качестве «кротов» к нам и обратился доктор Малик.

За спиной у Беннетта распахнулась дверь. В процедурный кабинет явился легкий на помине Малик, а по пятам за ним – начальник службы безопасности. Лицо у Дункана побагровело, отчего шрамы выступили еще более явственно.

По лицам сразу же стало ясно, что они поспорили.

– Что стряслось? – обернулся к ним Беннетт.

Первым заговорил Дункан:

– Мы потеряли одну из камер в зоне…

– Может, просто механическая поломка, – оборвал его Малик.

– А может, камеру вырубила одна из его тварей. Если они достаточно умны, чтобы вырезать электронную метку, пробраться сюда и убить одного из моих людей, то им наверняка хватит соображения, чтобы сбить замаскированную камеру.

– А как другие камеры? – поинтересовался Беннетт. – Что показывают они?

– Ничего экстраординарного, – настаивал Малик. – Их деятельность выглядит вполне заурядной. Никаких признаков гиперагрессии. Я по-прежнему утверждаю, что подобные выплески – изолированные аберрации и могут быть искоренены.

– А я говорю, что надо пойти туда с автоматами и зачистить всю территорию.

– Это отбросило бы нас на годы вспять, – поднял ладонь Беннетт. – Дункан, удвойте охрану у ворот между островами и пошлите вооруженную группу проверить эту камеру. А там решим, что делать дальше.

Лорна выслушала этот обмен репликами в молчании. Еще учась в ветеринарной школе, она постигла, что лучше помалкивать, переложив почти весь труд говорить на плечи клиента – так можно получить куда больше информации.

Но от внимания Дункана присутствие Лорны не ускользнуло. Он окрысился на нее, будто все произошедшее – исключительно ее вина.

– Сэр, я также получил весточку от нашего компьютерщика. Смахивает на то, что новоорлеанская контора действительно подрядила «КомпьюСейф» на резервное копирование данных с их компьютеров. Велики шансы, что их данные записаны на внешнем сервере. Мы пока отслеживаем, где он может находиться.

– Продолжайте поиски, – прорычал Беннетт. – Потеря технологического преимущества – недопустимый риск для нас.

– Есть, сэр! – Дункан снова двинулся прочь.

Лорна обрадовалась, что он ушел.

Беннетт переключил свое внимание на Малика.

– Доктор, вы подоспели как нельзя вовремя. Я как раз подошел к тому, как начинался проект «Вавилон», как вы ощутили новые веяния и переложили свои яйца в нашу корзину.

– Да. Подобная перемена также позволила мне продолжить мои исследования, только на сей раз с достаточным финансированием.

– Я бы сказал, ситуация выигрышная обоюдно, – вставил Беннетт.

– Действительно.

– Вы знаете, почему мы назвали свою здешнюю работу проектом «Вавилон»? – обернулся Брайс к Лорне.

Она лишь покачала головой.

– Потому что он стартовал в окрестностях библейского Вавилона. Доктор Малик стартовал свой секретный военный проект еще двадцать лет назад в тайной лаборатории под Багдадским зоопарком. Он начал разработку биологического оружия с вируса, обнаруженного им в маленькой курдской деревушке в горах Турции. Вы могли слышать, что Саддам в 1988 году истреблял курдские деревни. Во время геноцида он обработал и эту деревню, и многие другие горчичным газом и нервно-паралитическим газом зарин. А еще засыпал местные колодцы хлоркой. И все лишь затем, чтобы скрыть, что там удалось обнаружить.

– И что же они нашли? – хрипло из-за боли в горле спросила Лорна.

– Все дети, родившиеся в этой деревне в предыдущем году, странным образом регрессировали, – ответил Малик.

Представив себе гоминидов, Лорна догадалась, что доктор имел в виду под словом «регрессировали».

– Суеверные деревенские жители прятали детей, считая, что их земли прокляты. Эта уверенность только укрепилась, когда сходные генетические аномалии проявились у деревенских коз и верблюдов. Мало-помалу весть об этом разошлась, особенно когда взрослые жители начали болеть, страдая от странной горячки, вызывавшей у них сверхчувствительность к свету и звуку.

Лорна вспомнила, как Малик описывал токсичный белок.

– Меня вызвали провести расследование. Проведя анализы ДНК, я обнаружил, что у всех детей наблюдается хромосомный дефект.

– Лишняя хромосома.

– Совершенно верно. Но не хромосома. Это был агрессор. Вирус, впрыскивавший собственную ДНК в ядра клеток и селившийся там.

Лорна наконец села. На сей раз комната почти не кружилась. Тошнота тоже быстро шла на убыль, хотя ниже поясницы запульсировала щемящая боль – скорее всего, исходящая от ее взбудораженных лекарствами яичников.

– Вирус? – переспросила она.

– Совершенно верно. И насколько мы можем судить о его эволюционном происхождении, с ним уже сталкивались.

В доказательство Малик пустился в описание того, что остатки этого кода до сих пор существуют в нашей ДНК, погребенные, пребывающие в спячке как всего-навсего фрагмент мусорной ДНК.

– Фактически эта архаичная инфекция могла послужить причиной присутствия некоторого количества кристаллов магнетита в мозгах животных всех видов. Будто осколки зеркала, засевшие у нас в головах этаким напоминанием о предыдущей встрече тысячелетия назад.

– Но эти селяне, – продолжал Малик, – подверглись экспозиции вновь вместе со своим скотом, когда рыли новый колодец, куда более глубокий, чем прежде, из-за засухи, затянувшейся на десятилетие. И когда вода пошла, они быстро заразились сами и заразили этим вирусом скотину.

– И этот вирус вставил свою ДНК, – догадалась она, – распространяясь по их клеткам.

– Похоже, он концентрировался в самых активных клетках. Лимфоузлах, клетках желудочно-кишечного тракта, костном мозге. Но притом и в половых клетках яичников и семенников.

– И тем самым передавал свою ДНК их потомкам.

– В точности так. Но в клетках взрослых животных он оставался латентным, неактивным. Включился он только в оплодотворенных яйцеклетках. Этот вирус начинает экспрессировать себя с ростом эмбриона, меняя архитектуру мозга под свои нужды. В раннем периоде эмбрионального развития он запускает образование в мозгу этих магнетитовых отложений, а затем выращивает их фрактальным манером в тандеме с развивающимся мозгом.

Лорна снова представила это фрактальное дерево, раскидывающее ветви вовне.

– Вирусная ДНК также продолжает производить белки по мере роста потомства. Мы полагаем, что белок действует как нейростимулятор, по сути поддерживая нейроны в более возбужденном состоянии, генерируя дополнительную энергию для питания и поддержания функционирования этой фрактальной антенны. Но тот же самый белок убивает тех, кто не обладает достаточной неврологической емкостью, чтобы совладать с ним, тех, кто не располагает этой магнитной архитектурой в своих мозгах. Настоящее иезуитство, если вдуматься.

– Что вы хотите сказать? – осведомилась Лорна.

– Быть может, эта смертоносная особенность заодно служит эволюционным преимуществом. Средством, помогающим новому поколению ликвидировать старое.

От этой возможности Лорну мороз продрал по коже.

– Так или иначе, – сказал Малик, – нам известно и о другом эффекте этих белков. Мы изучили под электронным микроскопом остальную часть ДНК носителей. В частности, участок нашей мусорной ДНК, соответствующий генетическому коду этого вируса. Этот участок оказался разрыхленным и разгруппированным, что означает активную транскрипцию и трансляцию.

– А это еще что означает? – наморщил лоб Беннетт.

Лорна знала ответ. Желудок у нее подкатывал под горло, но на этот раз не от впрыснутой химии.

– Такой вид означает, что архаичный участок ДНК снова стал активен, – растолковал Малик. – Иначе говоря, бывший мусор больше не мусор.

– Как такое может быть? – с напором спросила Лорна.

– Я мог бы углубиться в детали на предмет информационной РНК, ревертазы, но довольно будет сказать, что эти белки стимулировали и пробудили эту архаичную ДНК. Полагаю, что пробуждение этого древнего кода – одна из причин того, что животные оказались генетически отброшены в прошлое. То есть, включив ДНК, содержавшуюся в геноме на протяжении тысячелетий, они также каким-то образом вытащили на свет генетическое прошлое каждого животного, вновь пробудив эволюционные черты, запертые в этой мусорной ДНК на тысячелетия.

– Будто своего рода генетический обмен, – заметила Лорна.

Малик посмотрел на нее, наморщив лоб, но не понял.

– Вирус запускает неврологический скачок вперед, – растолковала она, – но для уравновешивания заодно добавляет соответствующий эволюционный скачок назад.

Брови Малика полезли на лоб.

– Никогда не смотрел на это в таком разрезе, – кивнул Беннетт. – Хассан, может, вы и были правы насчет доктора Полк. Она может внести в нашу проблему свежий взгляд.

– Согласен.

Оба повернулись к ней.

– Если вы достаточно оправились, чтобы идти, – сказал Беннетт, – самое время вам по-настоящему вкусить Эдема. И змея, вводящего нас во грех.

Глава 47

Лорна последовала за Маликом обратно в его кабинет. Колени подгибались на каждом шагу, и спустившись со смотрового стола, она едва не упала ничком. Подхватив ее, Беннетт предложил Лорне руку. Как ни противно ей было принимать предложение, но иного выбора, кроме носилок, у нее не оставалось.

Зато движение хотя бы помогло прояснить голову.

Пока они добрались до письменного стола Малика, Лорна оправилась уже настолько, что смогла отпустить руку Беннетта и дойти до стула самостоятельно. Жгучая боль в пояснице тоже утихла до тупой пульсации. Едва Лорна опустилась на сиденье, как Малик взял ПДУ и нацелил его на стену экранов.

– Это трансляция в реальном времени с камеры высокого разрешения из естественной среды обитания, которую мы устроили на соседнем острове. Заповедник животных связан с нашим островом сухопутным перешейком, но мы установили между обоими островами электрическую изгородь и выставили круглосуточные дозоры. Другой остров – идеальный испытательный полигон для оценки того, как этот новый интеллект проявляет себя в обстановке реального мира.

Центральный плазменный монитор осветился. Изумительная четкость изображения создавала впечатление, что глядишь через окно в другой мир – да в каком-то смысле так оно и было. Открылся вид на поляну в первобытном лесу. По периметру ее выстроились грубые, крытые пальмовыми листьями хижины, а в центре рдело углями кострище.

Возле углей устроились на корточках две фигуры – ростом с больших детей, обнаженные, но почти целиком обросшие шерстью. Будто ощутив, что за ними наблюдают, самец поднялся на ноги и принялся озираться. Нос у него оказался широким и плоским, лоб – высоким и нависающим на глаза. Выпирающая челюсть казалась грубым наброском скульптора – нечто среднее между обезьяной и человеком.

Несмотря на слабость, Лорна снова поднялась на ноги, зачарованная вопреки собственному отвращению к здешним исследованиям. Она узнала это существо – живой образчик того же вида, труп которого видела прежде. Обезьяноподобная версия первобытного человека. Будто испытывая настороженность, самец помог самке подняться на ноги. Колыхнув тяжелыми грудями, та приложила ладонь к выпятившемуся животу.

– Она беременна, – удивленно произнесла Лорна.

– Роды со дня на день, – согласился Малик. – Считайте, повезло, что мы увидели женскую особь. Обычно она прячется, выходя лишь по ночам.

– Я назвал ее Евой, – сообщил Беннетт со смутными нотками отеческой гордыни в голосе.

Малик закатил глаза от этого пафосного выбора имен.

– Она первой зачала в естественных условиях. Обычно мы заправляли всеми скрещиваниями путем искусственного осеменения в лаборатории. Нам весьма любопытно, какого рода отпрыска она породит.

– Сколько ей лет?