Алтарь Эдема Роллинс Джеймс
– Мужской особи восемь, женской – семь.
Должно быть, шок на лице Лорны был совершенно очевиден.
– Подопытные экземпляры созревают чрезвычайно быстро, – пояснил Малик.
Позади гоминидов из сумрака леса выполз большой темный силуэт, стелясь по земле на брюхе, беззвучно переставляя широкие лапы, вытянув прямой хвост назад, прижав уши к голове. Зверь крался к ничего не подозревающим жертвам – угольно-черный вариант саблезубого ягуара, убитого в байю. Судя по виду, совсем юный. И тем не менее даже это молодое животное должно весить свыше сотни фунтов – почти сплошь мышц. Оно с прищуром смерило взглядом расстояние до этих двоих – и вдруг его мышцы будто взорвались энергией, швырнув зверя на них.
Лорна в ужасе попятилась на шаг.
Самец внезапно развернулся. Пантера остановилась, немного проскользив по инерции, и тут же опрокинулась на спину, подставляя шею и радостно извиваясь на земле. Самка наклонилась, одной рукой придерживая поясницу, и почесала кошке подбородок. Ласковая улыбка затеплилась на ее лице, являвшем более деликатно вылепленную версию лица самца. Пантера от удовольствия забила хвостом из стороны в сторону.
Беннетт ступил вперед, остановившись рядом с Лорной.
– «И лев будет лежать вместе с ягненком…»[48]
Малик дал менее философское разъяснение:
– Все они взаимосвязаны. Естественную среду обитания им устроили год назад. Поначалу было несколько смертей, но со временем особи образовали и сплотили своеобразные семьи, связанные, мы полагаем, своим ментальным сродством, сопричастностью друг к другу на непостижимом для нас уровне.
Лорна расслышала в его голосе вожделение – не только желание испытать подобное, но и понять и овладеть этой способностью.
В это время на экране на поляну вышли еще три гоминида. Один нес грубо сработанное копье, а двое других волокли между собой небольшую свинью.
– Мы снабжаем остров ланями и свиньями, – пояснил Беннетт. – Чтобы обеспечить их пропитанием.
– А еще у них есть дикорастущие кокосовые пальмы, и манговые деревья, и пресноводный родник, – добавил Малик. – Но, помимо этого и импровизированных хижин, мы предоставили им заботиться о себе самим. Чтобы посмотреть, как они адаптируются, сосуществуют и используют свой диковинный интеллект для решения проблем. Для проверки их показателей мы проводим еженедельные испытания и тесты.
За троицей охотников из лесу вылетела свора из дюжины собак – поджарых, с лохматыми хвостами и острыми ушами – этаких миниатюрных волков размером с кокер-спаниеля. Собаки выбежали на поляну, но не хаотично, как бестолковая, непослушная стая, а с диковинной согласованностью движений. Обежали один раз всю поляну целиком, потом сверхъестественно синхронно остановились, одновременно присев на задние лапы, будто стая птиц, садящаяся на насест.
Из хижин появилась еще горстка гоминидов, привлеченных суматохой снаружи. Лорна пересчитала их. Никак не меньше десятка.
– Во многих отношениях, – заметил Беннетт, – это место – истинный Сад Эдемский. Все твари Господни – великие и малые – живут здесь в гармонии.
Малик продемонстрировал менее библейский подход к вопросу.
– Здесь мы наблюдаем демонстрацию фрактального интеллекта, где целое больше, чем сумма отдельных частей. Мы полагаем, что эта группа развила коллективный разум наподобие улья, где индивидуумы, населяющие заповедник, действуют как одно живое существо. Может быть, как раз поэтому они и не развили способности говорить. Им каждому известны мысли остальных.
– И может быть, раньше так мир и был устроен, – подкинул Беннетт. – Прежде чем нас изгнали из Эдема.
Вместо того чтобы отмахнуться от библейских аналогий и на сей раз, Малик кивнул:
– Может статься, мистер Беннетт прав. Возможно, у нас перед глазами источник мифологии о древнем рае, пресловутом Саде Эдемском. Различные версии этого предания неизменно встречаются в различных культурах по всей планете. Почему бы это? Быть может, оно проистекает из некой наследственной памяти о былом единении. Может быть, мы по-прежнему носим в мозгах не только кристаллы магнетита – осколки этой доисторической нейросети, но и какие-то воспоминания о былом райском блаженстве.
– И может быть, это больше, чем просто воспоминания, – проронила Лорна, поймав себя на том, что поневоле поддалась чарам увиденного.
Малик обернулся к ней, ожидая продолжения.
– В последнее десятилетие, – кивнула она на экран, – зоологи и психологи исследовали странную привязанность между людьми и животными. Источник этой привязанности толком не понятен никому. Нам известно, что это не просто приязнь или потребность в компании. Новые исследования показывают, что человеческий организм физически реагирует на присутствие животных положительным образом.
– Что вы называете положительным? – уточнил Беннетт.
– У людей, владеющих животными, ниже уровень холестерина и риск сердечных заболеваний, – начала приводить она примеры. – Стоит просто приласкать кошку, чтобы кровяное давление немедленно снизилось. Допуск животных в больницы и хосписы сокращает время выздоровления и усиливает иммунный ответ пациентов. Однако причина таких реакций организма остается загадкой. Может, это и есть ответ, – Лорна указала на экран. – Может, в нас живет нечто большее, нежели наследственная память об утраченном Эдеме. Может, наши тела тоже помнят его физически. Воспоминания хранят и рассудок, и организм.
– Интригующая точка зрения, доктор Полк. И может статься, вы правы. Возможно, остается некая слабая связь, некие вибрации сохранившихся фрагментов кристаллов магнетита, связывающих нас всех вместе. – Малик вздохнул и вгляделся в фигуры на экране монитора, сдвинув брови. – И все же нас здесь донимают как раз проблемы с организмом.
Лорна поняла, мысленно сопоставив все детали.
– Генетический регресс, – сказала она Малику и обернулась к Беннетту. – Вы упоминали, что Пентагон заинтересован в повышении способностей человека. А вы никак не наладите дело. Из-за этих регрессивных мутаций вы не можете добиться прогресса в исследованиях.
– Это верно, – кивнул Беннетт.
– Это Святой Грааль наших исследований, – подхватил Малик. – Рождение человека без обращения эволюционных часов вспять.
– А Пентагон хоть знает, что вы проводите эксперименты на человеке?
– Там знают, куда не следует совать нос, – пожал плечами Беннетт. – Вот почему мы доставили на траулере только животных, чтобы продемонстрировать прогресс и добиться дальнейшего финансирования. Мы столь близки к достижению цели… Можете вообразить, что нам будет по плечу, если мы сумеем испить из этого источника? Солдаты станут не только умнее, но и будут демонстрировать такую слаженность действий, что другим армиям и не снилось.
– Но это не единственная преграда на нашем пути. – Малик угрюмо смотрел, как охотники швырнули свинью на горячие угли. – Похоже, в нашем Эдеме тоже есть свой змей.
– Что вы имеете в виду?
– Позвольте, покажу.
Малик стал указывать своим пультом на другие мониторы, окружающие плазменный экран. Стало появляться изображение за изображением. Большинство показывало кровавые раны, полученные различными мужчинами и женщинами в лабораторных халатах, рабочих комбинезонах или армейском хэбэ. Но на одном экране крутился видеоролик в серебристо-серых тонах, снятый ночью. На нем темная фигура – один из гоминидов, – промчавшись по темному пляжу, наскочил на часового, курившего сигарету, и принялся рвать ему горло зубами и ногтями с ошеломляющей жестокостью. Даже когда человек упал, тварь продолжала когтить ему лицо, оторвав полщеки.
– Это случилось вчера ночью, – сказал Беннетт.
– Приступы гиперагрессии, – пояснил Малик. – Вспыхивают без предупреждения, без провокаций, без каких-либо внятных причин. Один из них может сегодня казаться тихим и ласковым, а завтра ни с того ни с сего напасть на лаборанта. Это одна из причин, по которым мы решили изолировать колонию на дальнем острове. Они стали слишком опасны, чтобы держать их здесь. Глава нашей службы безопасности предпочел бы их уничтожить, но их изучение – с безопасной дистанции – может дать нам еще очень многое.
Лорна представила рубцы, избороздившие лицо Дункана.
– Именно это с ним и случилось? На него напали?
– С Дунканом? – Беннетт покачал головой. – Он пострадал намного раньше, еще когда мы только-только изымали первые образцы. Был сильно изувечен, неделю провалялся в коме и невесть сколько часов провел под ножом хирурга только затем, чтобы обрести хоть подобие лица.
Неудивительно, что этот скот так их ненавидит, подумала Лорна.
– Но такова уж природа зверя, – продолжал Беннетт. – Лично я полагаю, что проблема с агрессией у нас в Эдеме возникает из-за неестественной связи подопытных с дикими животными. Подобный контакт оскверняет замысел Господень, пороча ту малую толику человечности, что в них еще сохранилась. Имей мы возможность очистить их от этого, добились бы большего.
– И я не могу сбрасывать это со счетов, – добавил Малик. – У них сохраняются дикие черты, укротить которые нам не под силу. Быть может, причина в слиянии животного и человека. С этой целью мы ограничили следующую фазу эксперимента исключительно исследованиями на человеке. Вот почему нам требуется масса свежего генетического материала.
Лорне это очень не понравилось. Боль в яичниках как раз напомнила, где они собираются добыть новый генетический материал.
– Но мы с благодарностью выслушаем любые идеи, которые могут у вас возникнуть по поводу этого змея среди нас, – заявил Малик. – Мы с мистером Беннеттом уже обсудили использование ваших талантов.
Внезапно Лорна ощутила, что это какого-то рода испытание, практический экзамен на полезность. Чтобы выжить, она должна показать себя в выгодном свете. А если хоть где-нибудь срежется, может ставить на собственной жизни крест.
– Вероятно, было бы лучше, если бы вы показали, над чем работаете сейчас, – подсказал Беннетт.
Иначе говоря, вот-вот начнется вторая часть экзамена.
Лорна поглядела на центральный монитор. Жители деревни покрывали свинью листьями и камнями. Она увидела на дереве сородича Игоря, срезающего клювом пальмовые листья. Вид бесперого попугая напомнил ей обо всех утратах, о безнадежности ее положения.
Должно быть, в лесу раздался какой-то шум. Внезапно все глаза – собачьи, кошачьи, птичьи, человеческие – обратились в том направлении слитно, как единый организм. Весь заповедник буквально оцепенел. Казалось, все они смотрят прямо на камеру, непосредственно на нее.
Лорна похолодела.
Малик ободряюще положил ей руку на плечо. И, словно этот контакт развеял какие-то чары, деревня вышла из сосредоточенной недвижности, возобновив свои скоординированные усилия. Но Лорна не могла выбросить из головы угрожающую интенсивность этого внимания.
– Не тревожьтесь, – промолвил Малик. – Вам не придется иметь с ними никакого дела. Вход туда воспрещен. Ограниченные заповедником, они становятся все более зашоренными, опасными для всякого, кто не входит в их сплоченную семейку. Сунуть туда хоть нос – сущее самоубийство.
Несмотря на столь живо расписанные опасности, Лорна не могла оторвать глаз от экрана. И притом понимала, насколько трудно здесь обеспечить безопасность. Ведя дела с Новоорлеанским зоопарком, она прекрасно изучила препятствия и трудности, возникающие с безопасным размещением диких животных, особенно хищников.
И радовалась, что за этим местом приглядывают.
Глава 48
Дункан стоял на песчаном перешейке, связывающем оба острова, посасывая вишневый леденец «Лайф сейверс», но даже его сладость не могла прогнать горький привкус в глотке. Ему было не по нутру подвергать своих людей ненужному риску, тем более что этот Малик не узнает облом, даже когда тот сцапает его за жопу.
К опушке леса по ту сторону косы приближались трое его коммандос, вооруженные облегченными штурмовыми винтовками «XM8» с 40-миллиметровыми гранатометами. Полагаться на везение Дункан отнюдь не собирался.
Как и всегда.
Когда он разрабатывал меры безопасности по изоляции второго острова, Малик счел его параноиком. Двенадцатифутовая электрическая изгородь разделяет сухопутный перешеек надвое. Поверху спиралью вьется колючка-егоза, спускающаяся в воду. Сверх того он приказал заминировать дно по обе стороны противопехотными минами, которые при взрыве изрешетят мелководье игольчатыми боеприпасами. И наконец, снабдил электронными метками всех тамошних тварей, чтобы мониторить их перемещения круглосуточно. Не должно быть никаких несчастных случаев, никаких сюрпризов и уж тем паче смертей.
Дункан видел труп на пляже. Лицо погибшего, сорванное до кости, попросту исчезло. При виде этого изувеченного тела на Дункана накатили воспоминания о нападении на него самого, и это лишь подлило масла в жаркое пламя его озлобления. Даже собственные подчиненные обходили его далеко стороной, видя в его чертах что-то устрашающее.
И его это вполне устраивало. Он хотел, чтобы его люди были начеку.
В том конце перешейка трое солдат скрылись в лесу. Дункан слушал их переговоры. Он вовсе не обязан находиться на пляже, но чувствовал, что так велит ему долг, и хотел быть здесь на случай, если стрясется беда. Он никогда не посылал своих людей в бой, если не готов был последовать за ними. Именно поэтому подчиненные уважали его и хранили ему верность.
Он прислушался к радиопереговорам команды, звучащим в наушнике. Они свели разговоры к минимуму, но Дункана не устраивало и это. Он притронулся к ларингофону.
– Соблюдайте там молчание. Только жесты. Там любой звук сулит беду.
Получил подтверждение от всех троих.
И снова стал в ожидании вышагивать взад-вперед. Каждая минута тянулась нескончаемо. Мышцы его челюстей начало сводить от напряжения.
Наконец в наушнике раздался новый голос:
– Командер Кент, команда вот-вот войдет в слепую зону, – доложил охранник, находящийся в техническом центре наблюдения виллы, следящий за сигналами от всех камер. – Дальше я их теряю, но продолжу отслеживать их маячки.
– Понял. Держи меня в курсе.
Дункан не сводил глаз с лесистого холма по ту сторону. Во время строительства комплекса он позаботился о дополнительных мерах предосторожности на случай экстренных ситуаций, нашпиговав остров бомбами с напалмом. Стоит нажать на кнопку – и весь этот клочок земли выгорит в прах. И сейчас его подмывало именно так и поступить. Спалить все это к чертям, и на том покончить.
– Команда добралась до дерева в слепой зоне, где установлена отказавшая камера, – снова раздался в наушнике голос техника наблюдения.
Потеряв терпение, Дункан нажал на ларингофон, чтобы выйти на связь с командой.
– Докладывайте. Что там происходит? Что вы нашли?
– Камера в хлам, – отозвались настороженным шепотом. – Как будто кто-то приложил ее камнем. Разбита вдребезги.
Значит, он был прав с самого начала.
Как же, механическая поломка! Хрена лысого.
Дункан решил навалять Малику, как только вернется на виллу, но это может и обождать. Незачем держать там людей ни на секунду дольше, чем требуется.
– Замените камеру, – приказал он. – И тащите свои задницы сюда в темпе вальса.
– Будет сделано.
Не успел он даже дать отбой связи, как снова подал голос техник наблюдения:
– Командер Кент, я принял сигнал бедствия от гражданского прогулочного катера. Сообщают, что загорелся двигатель.
Прикрыв глаза, Дункан испустил тяжкий вздох. Только этого мне сейчас и не хватало…
– Где они? – спросил он по радио.
– Береговой патруль докладывает, что катер в полукилометре от бухты и от него валит черный дым. Как мне следует реагировать?
Дункану это не понравилось. В голове у него зазвенели сигналы тревоги. Надо проверить это лично.
– Тяни время. Сейчас буду.
– Есть, сэр.
Дункан поглядел на темный лес по ту сторону ворот. Группа уже наверняка идет назад. Последить за ними, пока не окажутся в безопасности, может и пост наблюдения.
Повернувшись спиной к другому острову, Дункан направился по каменной лестнице обратно к вилле. Надо бы посмотреть на этот барахтающийся катер своими глазами. Согласно морскому праву, отказать судну, ищущему убежища, нельзя. А если так все-таки поступить, это лишь привлечет к острову ненужное внимание.
Однако и встречать их с оркестром Дункан отнюдь не собирался. Он снова прикоснулся к ларингофону.
– Вели береговому патрулю глаз с этого катера не спускать, пока я не подоспею. И прикажи батарее в вороньем гнезде держать эту мишень на перекрестье прицела.
Во время строительства виллы он приказал установить в бетонном бункере над верхним этажом виллы орудие «M242» «Бушмастер», выпускающее двести снарядов в минуту с мощью, достаточной, чтобы сокрушить броню. Может, с виду и перебор, но учитывая, что окрестные воды по сей день так и кишат современными пиратами – рейдерами, нападающими на небольшие острова, грабящими ничего не подозревающие имения и убивающими или берущими в рабство тех, кому не повезло попасться им на пути, – вполне разумная предосторожность.
Дункан застать себя врасплох не позволит. Если там кто-то напрашивается на неприятности, он их получит.
Глава 49
На глубине пяти метров Джек пересек полосу рифов по направлению к мелководью острова, крепко держась за рукоятки портативного подводного скутера «Мако», увлекающего его к берегу. Наклон винта он выставил так, чтобы держаться в футе от дна.
По обе стороны рассекали мелководье Мак и Брюс. Все трое оделись в черные неопреновые водолазные костюмы, каждый нес герметичные клеенчатые мешки с одеждой и оружием – карабинами «M4» и самовзводными пистолетами «хеклер и кох». Джек захватил свой дробовик «Ремингтон 870».
Он не питал ни малейших иллюзий, будто такой огневой мощи хватит для полномасштабной лобовой атаки. Оружие – всего-навсего крайняя мера. Успех этой миссии зависит не столько от огневой мощи, сколько от скрытности. С этой целью Джек согласовал действия с катером братьев Тибодо. Там уже должны были подать сигнал бедствия, отвлекая внимание на дальний конец острова, пока команда Джека проскользнет через заднее крыльцо. Для большей безопасности он, изучив спутниковые карты острова, предпочел высадить десант на поросшем лесом острове на севере. Раз вилла находится на южном острове, за этим островком вряд ли будут следить.
Во всяком случае, хочется на это надеяться.
Дно пошло кверху, и Джек сбросил скорость скутера. В двадцати ярдах от берега выключил мотор и позволил скутеру упасть на песок. Осторожно всплыл на поверхность и приподнял краешек маски над прибоем, чтобы оглядеть берег. Тонкую полоску пляжа темной стеной обступал лес – по большей части пальмы и мангровые заросли у воды, повыше уступающие место карибским соснам и грецким орехам. Солнце садилось по ту сторону острова, и лес уже погрузился в сумрак.
Джек выждал добрую минуту, высматривая любые признаки движения.
Вокруг была тишь да гладь.
Мак и Брюс присоединились к нему, зависнув по обе стороны. Джек сбросил акваланг, грузовой пояс и ласты, задержав дыхание, схватил герметичный мешок и дал знак остальным следовать за собой. Потом толчком ног послал себя к берегу, стараясь оставаться под водой как можно дольше. И наконец, шелестя затянутым в гидрокостюм животом по песку, выскользнул на берег и ринулся на пляж.
За семь шагов он выбрался из воды и нырнул под сень леса. За ним почти без всплеска последовал Брюс. Его гибкое тело пролетело над пляжем, и он, совершив кувырок, откатился в тень справа, не оставив на песке даже следа. Зато Мак, напротив, вырвался на берег, как десантная машина-амфибия. Выскочил из воды и затопал по песку, скрывшись в лесу слева.
И тут же все затаились. Позади них волны неспешно слизывали самые явные следы их десанта.
Джека в ожидании пробирала дрожь. Теперь, когда он прекратил движение, голова опять начала разламываться. Запахи леса буквально заполнили голову – плесени и гниющих листьев, мокрого песка, пряный аромат какого-то цветка. Воспаленные глаза пылали; даже тени казались им слишком яркими. Все его чувства простерлись вовне, чутко улавливая малейшие признаки того, что их высадку засекли.
Никакой тревоги. Никаких криков.
Удовлетворившись, он дал знак остальным приготовиться. Они стащили гидрокостюмы, сменив их полевой камуфляжной формой черно-зеленой расцветки. Достали оружие, надели наушники и ларингофоны.
Как только все снарядились, Джек поднял руку, а затем уронил ее, как топор, в направлении узкого перешейка, соединяющего два острова. Этот мостик подходит почти к самой вилле, и под прикрытием этого островка удастся подкрасться чуть ли не к самому порогу.
А дальше потребуется информация. Джек задумал захватить в плен одного из часовых головной заставы, чтобы допросить под угрозой телесных повреждений – и если будет упираться, привести угрозу в исполнение. Времени миндальничать попросту нет. Джек намеревался выяснить, здесь ли Лорна, и если да, то где ее держат.
И снова Джек ощутил прилив ярости, исходящей из мозга костей, поле зрения сузилось. Он двинулся в глубь леса, пестрящего тенями и солнечными пятнами, и подчиненные безмолвно тронулись по обе стороны.
Где бы Лорна ни находилась, он ее отыщет.
Лорна стояла перед закрытой дверью с табличкой, возбранявшей вход посторонним. Малик провел пропуском через считывающее устройство. Позади Лорны стоял Беннетт, а за ним – прикрепленный к ней охранник, рыжеголовый Коннор со своеобычным сурово нахмуренным видом.
Как только замок щелкнул, охранник занял позицию у двери, а Лорна с двумя другими вошла в ничем не примечательный тамбур. Вторая дверь вела в следующую комнату, но открыть ее можно было лишь заперев первую – как в шлюзе.
– То, что вам предстоит увидеть, – обернулся Малик к Лорне, – на первый взгляд может показаться жестоким, но на самом деле все обстоит вовсе не так.
– Ради поддержания их непорочности, – добавил Беннетт.
– Иначе говоря, чтобы исключить посторонние факторы, – чуть развел руками Малик. – Чтобы целиком устранить любые возможности, что контакт с сознанием животных способствует психическим срывам, которые демонстрирует первое поколение подопытных. С этой целью позвольте продемонстрировать вам второе поколение наших исследований.
Внезапно Лорну охватил страх перед ужасами, ждущими по ту сторону двери, и она никак не могла заставить себя переступить порог. Малик распахнул дверь – и Лорну ошарашил детский смех, сопровождаемый хлопками крохотных ладошек. А еще полилась музыка – заставка из «Улицы Сезам»[49].
От неуместности смеха в этом доме плача у Лорны аж зубы заныли. Страх в душе только обострился.
– Идемте со мной, – сказал Малик, приглашая ее внутрь.
Лорне ничего не оставалось, как последовать за ним. Беннетт шел за ней по пятам.
– Хоть они здесь и изолированы, обращаемся мы с ними очень хорошо, – продолжил Малик рассказ с угадывающейся в голосе нервозностью, а то и смущением.
Лорна ступила в помещение, которое вполне могло бы сойти за обыкновенную группу любого детсада – одну стену занимает классная доска, по полу в беспорядке раскиданы креслица-мешки всех цветов радуги, пробковую доску украшают рисунки цветными карандашами, а плазменный телевизор в углу показывает мохнатую куклу, беседующую с Большой Птицей.
Но внимание Лорны целиком поглотили находящиеся в комнате дети – десятки детей, сидящих в креслицах или растянувшихся на коврах, восторженно вперившись в экран. С виду все примерно одного возраста – или, во всяком случае, одного роста, едва ей по пояс. Но отнюдь не карапузы – их полностью развитые черты предполагали зрелость не по росту. А мягкий пушок на щеках и конечностях говорил о явном родстве с обитателями другого острова. Вот только не голенькие, а в одинаковых голубых комбинезончиках.
– Сколько им? – прошептала Лорна, от шока лишившись голоса.
– От шестнадцати месяцев до двух лет, – ответил Малик.
Но едва Лорна ступила дальше в комнату, как один ребенок обернулся к ней, а за ним и остальные обратили взгляды на нее с такой же синхронностью, какую прежде она видела на экране. Будто стая вспугнутых птиц, поднимающаяся на крыло, или косяк рыбы, разворачивающийся в обратную сторону буквально на пятачке.
Ей вспомнилось выражение Малика: коллективный разум.
Не этим ли объясняется их поведение? Лорна знала, что феномен коллективного сознания пока изучен крайне слабо. Некоторые ученые предполагают наличие некой электромагнитной связи между птицами в стае или рыбами в косяке, позволяющей им действовать в столь безупречном согласии. Но в последнее время вроде бы сошлись в том, что каждый индивидуум отзывается на микросигналы соседей, реагируя заранее запрограммированным образом.
Глядя на поведение этой группы, Лорна гадала, не задействована ли здесь комбинация обоих явлений.
В конце концов лица снова обратились к экрану, когда по телевизору зазвучала новая песенка.
– Они невинны, – промолвил Беннетт. – Здесь они изолированы от всех пороков, поддерживая связь только с себе подобными.
Малик кивнул.
– Мы отслеживаем их коэффициенты интеллекта с помощью невербальных тестов и высматриваем малейшие признаки агрессии. Пока что их КИ растут с каждой неделей. А агрессии они не демонстрируют. Но, возможно, просто судить еще слишком рано. У других агрессия проявляется лишь по достижении половой зрелости. Но мы все-таки пока питаем надежды.
– Что вы собираетесь с ними делать? – поинтересовалась Лорна, заранее страшась ответа.
– При таких темпах взросления мы сможем сделать забор яйцеклеток у старших самок уже через шесть месяцев – к тому времени они уже будут подходить к половой зрелости.
Лорна похолодела, представив подобное надругательство над этими малютками.
– В этих яйцеклетках мы собираемся разрушить активные сегменты мусорной ДНК, вроде бы запускающие эволюционный откат, чтобы попытаться вывести следующее поколение. – Малик потер ладонями, словно ему не терпелось приступить к этому прямо сейчас. – Мы так близки к прорыву, который способен преобразить мир!
– Вот почему нам не помешает ваша помощь, – кивнул Беннетт.
– Ваш опыт в разведении экзотических животных и манипуляциях с генетическим материалом идеально подходит, чтобы оказать нам помощь на последнем этапе наших работ, – поддержал Малик.
Подтекст был вполне очевиден: отказаться от предложения невозможно – если только она хочет жить. Но как же на такое согласиться? Это ведь не экзотические животные, пребывающие на грани вымирания. Фактически это и не животные вовсе.
Один из детей – маленькая девочка – покинув свое креслице, подошла и подняла ручонки в универсальном жесте, и Лорна, наклонившись, подхватила ее на руки. Дитя оказалось тяжелее, чем она предполагала – кости плотные не по возрасту, но подняв ручку, девочка принялась сосать большой палец. Ее головка устроилась у Лорны на плече, а ясные глазенки продолжали следить за уроком азбуки по телевизору: «…что дала тебе эта буква Бэ…»
Лорна ощутила, как девочка явственно успокоилась. Легкая дрожь ее крохотного тельца утихала с каждым вздохом. Лорна чувствовала, что эти дети обделены, лишены человеческого тепла и контакта. Что тут же вызвало у нее вопрос.
– Что случилось с матерью этого ребенка? – поглядела она на Малика. – Со всеми их родителями?
– Вы их видели, – попытался умиротворить ее Малик. – Они живут в заповеднике. Заселяя другой остров, самых юных особей мы изолировали здесь. Построили эти ясли с медными экранами в стенах, чтобы ограничить нейросеть этой группы стенами этих комнат, изолировав ее от загрязнения, пока их мозги еще податливы.
Лорна представила зверскую сцену, запечатленную на видео, как один из гоминидов нападает на часового. По собственному же признанию Малика, они не тупые животные. Хоть они и не владеют силой слова, зато явно демонстрируют высокий уровень интеллекта и общаются между собой способом, постичь который до конца никому не под силу.
У Лорны забрезжила догадка о причинах подобного нападения, подобной жестокости.
И одна из них – у нее на руках.
Материнский инстинкт большинства животных очень силен. А в общинной среде он только умножается. Утрату каждого ребенка ощущает вся община. Подобное огорчение запросто может довести их до бешенства. Добавьте сюда высокий интеллект – по словам Малика, растущий с каждой неделей, – и опасность, исходящая от обитателей природной зоны, возрастет многократно.
Неудивительно, что приходится принимать столь строгие меры безопасности.
И помоги небо всякому, кто посмеет туда ступить.
Через пять минут после высадки на берег Джек вел свою команду через сосновую рощу. Он быстро обыскал более высокий участок, но продолжал двигаться параллельно берегу, огибая остров в направлении перешейка, мысленно отслеживая свою позицию по солнцу, по углу падения и направлению теней.
И все же рельеф местности оставлял желать лучшего.
Высмотрев наконец известняковое обнажение, отвечающее его целям, Джек поднял кулак.
Мак и Брюс нырнули в тени по обе стороны от него, держа винтовки на изготовку. Джек вскарабкался на шершавый валун с россыпью солнечных пятен и впервые смог толком окинуть остров взглядом вплоть до бухты на западной стороне. Там виднелась белая точка, от которой тянулся черный дым на фоне заходящего солнца. Хочется надеяться, у Рэнди и братьев Тибодо хватает дымовых шашек, чтобы поддерживать маскировку.
Джек переключил внимание на ближайший ландшафт под собой. Отыскал взглядом песчаную косу, соединяющую острова между собой. И озабоченно нахмурился, увидев блеснувшую на солнце сталь. Похоже, перешеек перегорожен каким-то барьером. На спутниковых картах этой конструкции не значилось, но снимки были старые и низкого разрешения.
Как ни досадно это обстоятельство, но другого пути просто нет. Придется решать проблему уже на месте. И все-таки наличие барьера засело в мозгах занозой.
К чему городить такую штуку между островами?
В досаде Джек попятился к краю валуна, намереваясь спрыгнуть на землю, когда с запинкой, но удивительно громко загрохотали автоматные очереди. С возвышения Джек увидел стайку диких голубей, вырвавшуюся из леса на полпути между его наблюдательным пунктом и перешейком.
Подумав, что обнаружен, Джек присел на корточки, ожидая, что листву вокруг изрешетят пули. Но считаные секунды спустя автоматный огонь сменился душераздирающими воплями, пронзительно зазвеневшими в недвижном воздухе.
А затем вопли оборвались с какой-то бесповоротной окончательностью. Воцарилось безмолвие, словно весь лес затаил дыхание.
Соскользнув с валуна, Джек снова нырнул в тень, стараясь двигаться как можно тише. Представляя барьер, он испытывал холодную уверенность: этот островок делит с ними кто-то еще.
Неизвестно, что это за твари, но одно можно сказать наверняка.
Они не с той стороны забора.
Глава 50
Дункан уперся кулаками в изогнутый стол центра наблюдения, расположенного в бункере в склоне холма с непосредственным доступом и на виллу, и к подземной лаборатории. Из пуленепробиваемых окон у него за спиной открывался панорамный вид на бухту с рыболовным катером, едва тащащимся по акватории, волоча за собой густую пелену дыма. Это сейчас не самая первостепенная из проблем. Артиллерийская батарея на крыше виллы держит скорлупку под неусыпным наблюдением.
Дункан же все свое внимание сосредоточил на темном экране.
Вслушиваясь в треск помех в наушнике, он надеялся получить хоть какую-нибудь весточку от разведывательной группы. Жуткие вопли по радио до сих пор отдавались эхом у него в ушах. Невозможно было даже понять, сколько глоток издавали эти крики.
Да жив ли еще хоть кто-нибудь из них?
– Проиграй запись еще разок, – потребовал Дункан.
Техник за столом щелкнул переключателем, темный экран вспыхнул, зарябив светом – а затем появилось четкое изображение пресноводного родника, с журчанием пробивающегося из склона лесистого холма. Камера 4A, находившаяся у единственного водопоя на острове, была одной из двенадцати камер, расположенных в ключевых пунктах, покрывая зоны, обеспечивающие наиболее выгодные точки обзора повседневной деятельности подопытных.
Команде Дункана удалось установить новый аппарат. Изображение дергалось, пока камеру поспешно устанавливали и закрепляли. Дункан увидел появившуюся перед объективом ладонь, помахавшую для проверки работы камеры.
Затем рука отдернулась, и один из солдат пробежал перед камерой, прижав приклад винтовки к плечу, а щеку – к прикладу. Хотя камера и не транслировала звук, выстрелы буквально слышались в том, как оружие дергалось и дымилось. Затем солдат пропал из виду.
А мгновение спустя экран полыхнул помехами и почернел.
Дункан выпрямился, резко, глубоко передохнув. Его встревожила не только участь подчиненных. Он оглядел картинки с оставшихся одиннадцати камер, показывающие различные виды острова: примитивный сортир, скальный уступ, мелкая бухта и деревня резервата с целых трех точек. Все выглядело тихо и мирно, вот разве что от обитателей ни слуху ни духу. Их нарочитое отсутствие наталкивает только на один вывод.
– Они знают о видеокамерах, – пробормотал он.
Все до единого.
Это умозаключение взбудоражило его рассудок.
Почему же тогда вырубили только одну камеру?
Ответ достаточно прост. Ублюдки просто устроили западню, использовав камеру в качестве приманки, чтобы залучить людей на ту сторону. Но зачем? Ради возмездия? Вряд ли. Слишком уж тщательно все рассчитано, чересчур целенаправленно. Дункан снова прокрутил в голове автоматную очередь. Тут же нарисовалась еще одна возможность, по мере обдумывания перераставшая в уверенность. Сломанная камера должна была заманить не людей, – а оружие.
Дункан переместился к компьютерному монитору, показывающему карту острова. По экрану в реальном времени перемещались красные точки, обозначающие электронные метки четырнадцати обезьянолюдей и двадцати трех прочих экземпляров. Во время нападения ни одна из этих меток к роднику даже не приближалась. Глядя на экран, Дункан вдруг заметил, что несколько меток не трогаются с места – некоторые в хижинах деревни, две в пещере, остальные в джунглях.
Протянув руку, Дункан принялся пересчитывать неподвижные маркеры.
…Двенадцать, тринадцать, четырнадцать.
Как раз по числу обезьянолюдей. Совпадением тут и не пахнет. Тут напрашивается лишь одно объяснение.
– Они избавились от меток, – вслух сказал он.
– Сэр! – подскочив, техник ткнул палец на экран одной из камер, продолжающих транслировать происходящее. – Вам лучше на это посмотреть.
Дункан присоединился к нему у монитора, показывающего поляну в джунглях. Поначалу он не увидел ровным счетом ничего, но затем его взгляд привлекли сместившиеся тени у края прогалины. Какие-то силуэты крались по лесу.
Двое, а может, и трое.
Дункан прищурился.
Не пропавшие ли обитатели острова?
А затем одна из теней попала под пятнистую россыпь солнечных лучей, пробивающихся сквозь листву. Субъект был одет в брюки и камуфляжную куртку и нес штурмовую винтовку. На миг Дункан подумал было, что кто-то из его людей сумел остаться в живых. Но экипировка не та. Дункан лично знал всех людей, отправившихся через перешеек в это адское местечко. Это не один из них. Там кто-то чужой.
Дункан взвесил возможности. С самой поры заварушки на Гаити рейдеры становятся в этом районе что ни год наглее. Может, это они?
Тем временем на экране таинственный десант скрылся в джунглях.
– Что я должен делать? – спросил техник.
Дункан обернулся к компьютерному монитору. Хаотическое перемещение красных маркеров прекратилось. А затем у него на глазах все они снова тронулись – приближаясь к нарушителям, будто затягивающаяся петля.
Губы его растянулись в угрюмой усмешке довольства. Это дурачье выбрало для десанта не тот остров.
– Сэр?
Читать бесплатно другие книги:
