Любовница на Рождество Александер Виктория

Глава 9

Если судить по тем неодобрительным взглядам, которыми ее наградили слуги, когда она отпустила всех, за исключением дворецкого, можно было подумать, что она неприлично ведет себя каждый день.

Вероника ходила по гостиной с бокалом бренди в руке. Ничто так не подбадривает, как бренди. Оказывается, желание обольстить мужчину очень действует на нервы и мало напоминает порхание бабочек в животе. А если он вообще не придет? Себастьян был так потрясен, когда она спросила его, собирается ли он ее соблазнить. Только полный идиот не понял бы, что ее вопрос вкупе с приглашением посетить ее означает лишь одно – чтобы ее соблазнили. Господи, она вот-вот взорвется.

Что с ним не так? А может, дело в ней? Нет. Эту мысль она тут же отбросила. Она позволит себе быть соблазненной только одним мужчиной, но это не означает, что другие не пытались это сделать. И до сих пор хотят… независимо от Себастьяна. Она пересекла комнату и остановилась перед одним из двух итальянских зеркал в богато украшенных позолотой рамах – зеркала располагались по обеим сторонам раскрытых дверей в спальню. Вероника внимательно вгляделась в свое отражение.

Она переоделась в янтарного цвета шелковый пеньюар с обилием французских кружев, абсолютно непрактичный для сна, но какое это имеет значение, если сон не предусмотрен. С вьющимися, распущенными по плечам волосами, румянцем на щеках – несомненно, из-за волнения и выпитого бренди – она выглядела очень привлекательной. И даже неотразимой. Вероника задрала подбородок, удовлетворенно кивнула и снова стала ходить взад-вперед.

Где же Себастьян? Сколько можно курить и выслушивать бредни старых членов клуба? Вероника успела отвезти тетю Лотте домой, где она жила с отцом Вероники и бабушкой, вернуться к себе и облачиться в кружевной наряд, предназначенный для обольщения.

Ему давно пора прийти. Если он вскоре не появится, то… она вполне может передумать.

А что, если он решил не приходить? Она резко остановилась и сделала глоток бренди. Злоупотреблять спиртным она, разумеется, не собирается – ей понадобится ясная голова. Но если он не придет…

Вероника опустилась на кушетку. Возможно, его влечение к ней не такое сильное, как у нее… хотя это сомнительно. Она видела, каким желанием светились его глаза, когда он смотрел на нее. Чувствовала это, когда он касался ее руки. А когда она его поцеловала… нет, она не сомневается в его желании. Поэтому должна быть другая причина, почему он еще не здесь.

Она перебрала в уме все возможности. Номер один: Себастьян обеспокоен, прилично ли нанести вечерний визит, но это глупо. Пусть у него и не было легионов женщин, но он не заслужил бы такую репутацию, как у него, если бы неохотно оставался с дамой наедине. Номер два: Себастьяна затянули в дискуссию члены Клуба путешественников. Номер три: его переехала карета, и части его тела глодают крысы в сточной канаве. Какой бред лезет в голову! Она снова пригубила бренди.

Себастьян кивнул дворецкому, который сурово на него посмотрел. Но с какой стати ему стыдиться? Его намерения абсолютно честные. Дворецкий прошествовал впереди него по лестнице, затем – по открытой галерее, с которой был виден бальный зал. Сестры были правы – только женщина с большим состоянием может позволить себе содержать такой внушительный дом. Он вдруг подумал, что как-то неловко жениться на даме, которая намного богаче его. Но тут же отбросил эту мысль. Ему безразлично, есть у нее деньги или нет. Пусть у нее вообще их не будет. Почему его должно волновать то, что она богата?

Дворецкий подвел его к дверям, постучал, открыл дверь и пригласил войти. Себастьян очутился в просторном салоне с красивой старинной мебелью. Кажется, французской, но он не был уверен. В комнате все дышало роскошью и вкусом, но без женских излишеств. Вероника полулежала на кушетке с одной из его книг в руке, наполненный наполовину бокал с бренди – на столике рядом.

Она не повернула к нему головы. На ней было что-то кружевное и шелковое, облегающее изгибы фигуры подобно… руке любовника. Но ни дюйма кремовой кожи не было видно. Наоборот, по сравнению с ее прежним платьем медного цвета теперешний наряд менее откровенен. Но все-таки ничего более соблазнительного он никогда не видел. У него внезапно пересохло во рту.

Она перевернула страницу.

Он кашлянул.

– Я уж подумала, что вы не придете, – холодно заметила она.

Он усмехнулся.

– И я тоже.

Она подняла на него глаза.

– Почему?

– Я счел это… – Он лихорадочно искал нужное слово.

– Господи, Себастьян, если вы сейчас произнесете «неприличным», я запущу в вас вашей же книгой. – Она прищурилась. – А я прекрасно попадаю в цель.

– Не сомневаюсь, – снова усмехнулся он.

– Я начала думать, что вы мне солгали. – Она села, и он успел поймать взглядом промелькнувшую изящную лодыжку.

С трудом переведя дыхание, он шагнул к ней.

– Я никогда вам не лгал.

– Когда мы познакомились, вы сказали, что вас не волнуют приличия. – Она захлопнула книгу. – Тем не менее мне кажется, что вы слишком этим обеспокоены.

– Не думаю, что должен за это извиняться.

– Я не жду извинений, – более мягко сказала она. – Но я хотела бы получить объяснение.

– Объяснение? Я не уверен, что оно у меня есть. – Он подвинул кресло к кушетке и сел. – Вы, Вероника Смитсон, самая интригующая и замечательная женщина, каких я когда-либо встречал.

– Да? – Она лениво улыбнулась.

– И вы… особенная.

– Особенная?

Он кивнул.

– И вы заслуживаете лучшего.

– Лучшего, чем что? – медленно произнесла она.

– Лучшего, чем мое обычное поведение. – Твердые нотки в голосе Себастьяна говорили о его решительности.

Все оказалось намного труднее, чем он предполагал, учитывая, где они сейчас находятся и что на ней надето, а также то обстоятельство, что он хотел ее с самого первого момента, как увидел.

Она, пораженная, молча смотрела на него.

– Вероника?

Она встала, и он тоже поднялся. Она наполнила бокал бренди и передала ему.

– Что вы имеете в виду под словом «особенная»?

– Я имею в виду… – Он беспомощно покачал головой. – Просто особенная, и все.

– В смысле особенно умная, или особенно красивая, или особенно изысканно изъясняющаяся? – Она сдвинула брови. – А может, вы хотите сказать «особенная» в смысле странная или даже немного ненормальная?

– О нет, я не…

– У моей бабушки есть приятельница, которая не может вспомнить, где она сегодня оставила шляпу, перчатки и куда отправляется. Бабушка называет ее особенной.

Он рассмеялся.

– Это не смешно, – заметила она, но губы у нее слегка дрогнули. – Бедняжка с каждым днем становится все более особенной. Бабушка тоже отличается особенностями, хотя я подозреваю, что она использует это как оправдание говорить и делать то, что она хочет. Правда, она всегда поступала по-своему, независимо от возраста.

– Я имел в виду все вами перечисленное, но не особенности вашей бабушки или ее приятельницы, – поспешил уточнить Себастьян, – а все остальное, о чем вы сказали.

– Понимаю. – Она снова сделала глоток бренди. – Это, пожалуй, самое приятное из того, что кто-либо мне говорил.

– В таком случае я рад, что этим человеком оказался я.

Про себя Себастьян отметил, что пока все идет хорошо.

– Я уж подумала, что вы вообще не приедете. У вас заняло столько времени, чтобы добраться сюда? И теперь вы любезничаете, изо всех сил стараясь заслужить мое прощение?

– Совершенно верно, если бы только это помогло. – Он сверкнул белозубой улыбкой, но тут же посерьезнел. – Но я сказал то, что на самом деле думаю.

– Я знаю. Вот почему это звучит так чудесно. – Она сделала еще глоток бренди, поставила бокал на стол и сделала к нему шаг.

Он с трудом удержался, чтобы не отступить.

– Не забудьте – сегодня вечером вы также сочли меня привлекательным.

– Привлекательным, чудесным и замечательным. В общем – само совершенство. – Она протянула руку и провела пальцем по краю лацкана его фрака. – Как вы со всем этим справляетесь?

– О, это тяжело, – ответил он. Господи, что она с ним творит? Он сделал большой глоток бренди. Как совладать с собой, когда она стоит так близко?

Она забрала у него бокал и поставила на стол.

Себастьян смотрел прямо ей в глаза. Великий Боже! Какой же он дурак. Это – ее план. Она сама намерена соблазнить его. Если только…

– А ваша тетя к нам не присоединится?

– Господи, Себастьян. – Она стала развязывать узел на его галстуке. – Вы же авантюрист. Но ни моей тете, ни мне и в голову не могло прийти…

– Вероника! – Он чуть не задохнулся. – Я и предположить не мог ничего такого!

– Я знаю, дорогой. – Она кончила развязывать галстук и пристально посмотрела ему в глаза. – И это просто очаровательно.

– Перестаньте говорить такие вещи, – оборвал ее он. – Неужели вам все равно, если вдруг войдет ваша тетя?

– Себастьян, я не восемнадцатилетняя невинная девица. И я не нуждаюсь в компаньонке. К тому же, – она отбросила в сторону его галстук, – тети Лотте здесь нет.

– А где она? – с опаской осведомился он.

– Полагаю, там, где она живет. – Теперь Вероника занялась воротом его сорочки. – В доме моего отца.

– Она не живет здесь?

– Нет. – Вероника расстегнула воротник.

Он шагнул назад.

– Что вы делаете?

Она бросила на него нетерпеливый взгляд.

– По-моему, это очевидно.

– Да, но…

– Себастьян, посмотрите прямо мне в глаза и скажите, что вы не хотите этого так же, как я. Если это не так, то… я даже подниму с пола ваш галстук, а затем… выпровожу вас вон.

Он застонал.

– Черт возьми, Вероника…

– Я считаю это утвердительным ответом. – Она приблизилась к нему и прижалась губами к его губам.

Себастьян не был уверен, что у него надолго хватит сил сопротивляться ей… и себе тоже. Стоило ему ощутить тепло ее губ, как решимость ослабла. А она уже начала стягивать с него фрак.

Лишь святой в состоянии соблюдать приличия, а он святостью никогда не отличался.

Она толкнула его, и они вместе упали на диван. И… Себастьян оказался лежащим под Вероникой.

– Вам надлежит знать, – прозаичным тоном, хотя и немного задыхаясь, произнесла она, не сводя с него глаз, – я никогда прежде этого не делала.

– Что вы хотите сказать? Что означает «я никогда прежде этого не делала»? – спросил он, а про себя подумал, что сейчас они тоже ничего такого не делают. Ни в коем случае. Он не настолько потерял самообладание. – Вы же были замужем.

– Господи, Себастьян, вы перепутали обольщение – чем я собираюсь заняться – с любовью. Это не одно и то же.

– Разве? – удивился он.

– Конечно, нет. Одно переходит в другое. Обольщение – это прелюдия. Пролог. Возможно, даже первая глава. – Она секунду подумала и уточнила: – Это приглашение. Одно из тех, что подразумевают исключительно прекрасное времяпрепровождение. Вот, именно так. – Она потерлась носом о его шею. – И весьма убедительное.

– Но вы ведь не обольщали своего мужа?

– Когда ты побывала замужем, то без некоторого убедительного приглашения – по крайней мере по моему опыту – не обойтись.

– Рад это узнать, – пробормотал он, изо всех сил стараясь не потерять остатки разума и устоять против ее роскошного тела и жарких губ.

Вероника приподняла голову – в глазах у нее плясали смешинки.

– Я никогда не испытывала неприязни к супружеским отношениям.

Он, не моргая, смотрел на нее.

– Да?

– Никогда. Мне это очень нравилось.

– Неужели? – От охватившего желания его проняла дрожь.

Она засмеялась.

– Я снова вас напугала?

– Не думаю, что это в ваших силах. – Он тоже засмеялся. – Я подозревал что-то подобное. – Черт бы побрал его благородные намерения! Может, забыть о них? – Значит, вы пытаетесь меня обольстить?

– Пытаюсь.

Он обхватил ее руками и перевернул на спину. Глядя прямо ей в глаза, он произнес:

– Джентльмен не совращает женщину, на которой намерен жениться. А также не позволит этой женщине обольстить его. Поэтому сейчас я поцелую вас, потом соберу всю свою силу и решительность, которые вот-вот иссякнут, и пожелаю вам доброй ночи.

– Полная чушь. Джентльмен, безо всякого сомнения, может обольстить… – Она призывно на него посмотрела. – Себастьян…

– Вероника Смитсон, вы выйдете за меня замуж?

– Что?

– Выходите за меня. Поженимся завтра.

Глаза у нее полезли на лоб.

– Зачем?

– Что значит «зачем»? – Такого ответа он не ожидал. – Потому что я сделал вам предложение.

– Но вы ведь точно не просили руки каждой женщины до того, как вы…

– Нет, разумеется, нет, – заверил ее он. – Я никогда прежде не делал никому предложения.

– Я польщена. – Губы у нее дрогнули в улыбке. – Но почему вы хотите жениться на мне?

– Потому что для вас нет более подходящего мужчины, чем я. Мы предназначены друг для друга. – Да, это он хорошо сказал, похвалил себя Себастьян. Женщин обычно привлекает мысль о руке судьбы. – Потому что я хочу вас больше, чем когда-либо хотел женщину.

– О Господи. – Она села и уставилась на него. – Как это…

– Только не говорите, что это мило.

– Но так оно и есть. Очень даже мило. Я просто не знаю, что ответить.

– Обычный ответ – да.

– Превосходный ответ, – медленно произнесла она. – Но это не мой ответ.

Он нахмурился.

– Что это значит – не ваш ответ?

– То, что я сказала. – Она отодвинулась на край дивана и покачала головой. – У меня нет желания снова выходить замуж.

– Ерунда, – фыркнул он. – Все женщины хотят выйти замуж.

– Но я была замужем. Один раз, и этого раза вполне достаточно.

– Но…

– Себастьян, мне нравится моя жизнь. Нравятся моя независимость, моя свобода. И мне не улыбается отчитываться перед мужем за то, что я говорю и что я делаю. Я люблю принимать собственные решения.

– Этого не нужно менять. – Неужели она ему отказывает? Отказывает ему?!

– Не нужно, но это произойдет. – Она снова покачала головой. – Как только я выйду замуж, моя независимость исчезнет. Мое состояние станет вашим. Я стану… имуществом.

– Я и помыслить не могу о вас как об имуществе.

– Вы, вероятно, нет, но остальное общество будет думать именно так.

– Вероника. – Он осторожно выбирал слова. – Вы уже были замужем. Вы были счастливы?

– Да.

– И независимы?

– В пределах разумного.

– Почему сейчас будет по-другому?

– Вы другой. А я уже не такая, какой была когда-то. – Она со вздохом встала и подошла к столу, взяла его бокал и передала ему. – Я такая, какая сейчас, и не собираюсь меняться.

– Я не прошу вас меняться. Вы нравитесь мне такой, как сейчас.

– Сейчас вам это нравится, но от жены вы ждете еще чего-то. – Она взяла свой бокал с бренди. – Разве нет?

– Наверное. А вообще я об этом не думал.

– Скажите, что вы хотите увидеть в своей жене?

– Я хочу вас, – с твердостью в голосе ответил он.

– Еще один превосходный ответ. Вероятно, надо было спросить, чего вы ждетеот жены.

– Того же, что и любой мужчина.

– Вы хотите жену, которая сможет вести дом, развлекать должным образом гостей, родить вам детей?

Он кивнул:

– Да.

– Я не один год управляла собственным домом, как и собственными финансами. Я умелая хозяйка, а что касается детей, то думала, что когда-нибудь их заведу.

– Тогда я не понимаю…

– Я согласна с тем, что компромисс в определенной степени нужен, но я не желаю позволять кому-нибудь довлеть над моей жизнью. – Она пригубила бренди. – Вы говорите, что не хотите, чтобы я изменилась, и я вам верю, но вы говорите это сегодня. Вы – очень успешный человек и твердо знаете, чего хотите. Но настанет время, когда вам не понравится, чтобы ваша жена поступала так, как пожелает. Что она поддерживает некоторые взгляды, а вы эти взгляды не разделяете. И что она сама управляет своими доходами, живет собственным умом и сама принимает решения.

– Я хочу вас, – снова сказал он.

– Я тоже вас хочу. – Она повела плечом. – Но выходить замуж я не хочу.

Он смотрел на нее, отказываясь верить услышанному. Неужели она его отвергнет?

– Однако у меня есть… – она на мгновение задумалась, – ответное предложение.

– Это не переговоры, – резко бросил он. – Я сделал вам предложение выйти за меня.

– Я тоже делаю вам… предложение. – Она внимательно на него смотрела. – Я не хочу быть вашей женой, но я бы хотела быть вашей любовницей.

– Моей… кем? – Он не верил своим ушам. Не может быть, чтобы она сказала такое.

– Незачем приходить в ужас. – Она улыбнулась. – Люди постоянно вступают в подобные отношения.

– Но не я.

Она изогнула бровь.

– У меня, разумеется, были женщины, но я никогда… не содержал любовницу.

– Выходит, дело всего лишь в толковании или в самом слове. Но возлюбленная – это чересчур претенциозно. А вот любовница – это подходящее определение. Однако я не говорю о материальной поддержке – это было бы нелепо. Слушайте, что я предлагаю. – Она сосредоточенно сдвинула брови. – Мы будем вместе, за исключением общего дома. Я буду по-прежнему жить в своем доме, а вы – у себя. Но там, где касается светских событий и интимных отношений, мы будем неразлучны.

Он от неожиданности задохнулся.

– Это… скандал. Что скажут люди?

А что скажет семья?

– Я не думаю, что нам следует объявлять всем о нашей договоренности. Я лично буду проявлять осторожность, все будет исключительно между нами.

– И тем не менее сплетен не избежать.

– Предполагаю, что кое-какие пересуды будут, но… – она пристально на него посмотрела, – я не думала, что вас это волнует.

– Волнует, если в них замешана женщина, на которой я хочу жениться!

– Не нужно повышать голос и возмущаться тоже не нужно. – Она поджала губы. – И поскольку я не хочу выходить замуж, эта женщина не я.

– Я не желаю никакой любовницы!

– А я не хочу мужа.

– Я не стану следующим из ваших любовников. Чтобы вы от меня отказались, когда я вам надоем?

Она от неожиданности приоткрыла рот.

– Следующим любовником? Вы считаете, что у меня были любовники?

– Судя по вашему сегодняшнему поведению и вашему… встречному предложению, это вполне естественно. – Он прищурился. – А они у вас были?

– Я считаю, что вы не имеете права задавать мне подобные вопросы! – Глаза ее гневно засверкали.

Но ему было все равно.

– Так были или нет?

– Вас это не касается!

– Касается. Я сделал вам предложение выйти за меня!

– А я сказала – нет!

– Вероника, я не хочу никакой любовницы. Я хочу жену!

Она гордо вскинула голову.

– В таком случае предлагаю вам поискать ее в другом месте.

– Наверное, я так и поступлю. – Он залпом допил бренди, со стуком поставил бокал на стол и направился к двери, подхватив с пола галстук.

– Желаю удачи!

– Мне не нужна удача! – Уже у двери он обернулся. – Вы хоть имеете представление, сколько женщин пришли бы в восторг от возможности выйти за меня?

– Бесхарактерные, бесцветные особы? Которые горят желанием променять свободу на обеспеченное существование? – Глаза ее метали молнии. – Не сомневаюсь, что их десятки.

Он сжал зубы.

– По-моему, вы потеряли разум… Вам следует одуматься.

– Не собираюсь этого делать. И разум я не теряла, – со злостью бросила ему она.

– Если вы все же одумаетесь, то Порция знает, где меня найти. – Он кивнул, рывком открыл дверь и вышел.

– А если передумаете вы, – вслед ему крикнула она, – то можете не трудиться и не возвращаться!