Фальшивый принц Нельсен Дженнифер

24

Я понятия не имел, сколько времени прошло, прежде чем Мотт и Креган снова пришли ко мне. Я ничуть не чувствовал себя отдохнувшим, но руки у меня так затекли, что, похоже, какое-то время я все же спал. Силы, которые появились после прихода Имоджен, вновь меня покинули.

Первым в темнице появился Креган и сразу подошел ко мне. Он раздраженно спросил:

— Где камень?

— Золото, — пробормотал я.

— Достаточно! — Мотт опустил поднятую было руку Крегана. — Это дело мальчишки и мастера. Не твое.

Креган схватил меня за волосы, чтобы заставить посмотреть ему в лицо.

— Ты пока еще не принц, так что я скажу тебе кое-что. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Коннер выбрал одного из двух других мальчишек. И после того как один из них отправится во дворец, я сам убью тебя. А ты будешь валяться у меня в ногах, и тогда ты увидишь, каким беспощадным я могу быть.

— Я же сказал, достаточно, — повторил Мотт. — Отпусти его, Креган.

Они ослабили цепь, и я свалился на пол, как тряпичная кукла. Креган слегка попинал меня, пока я, к его радости, не застонал, а затем бросил мне охапку одежды.

— Мастер желает говорить с тобой. Одевайся.

Я не двигался, и в конце концов Мотт подошел и начал одевать меня. Потом он выругался и сказал Крегану:

— У него кровь сочится из-под повязки. Давай еще тряпок.

— Придется наверх идти, — ответил Креган. — Здесь больше не осталось.

— Так иди!

Послышались удаляющиеся шаги Крегана на лестнице. Пока я лежал на грязном полу лицом вниз, Мотт молча снимал мою старую повязку. В одном месте кровь и пот засохли, и ткань прилипла к коже. Я дернулся, и Мотт шепотом извинился.

Со слезами на глазах я проговорил:

— Вы должны мне помочь. Пожалуйста, Мотт. Я не могу этого сделать.

— Я работаю на Коннера, не на тебя. — Через минуту он устало вздохнул и добавил: — Несмотря ни на что, мастер все еще рассчитывает на тебя. Это говорит о многом. Пора перестать думать о себе как о беспризорнике и взглянуть на себя как на принца.

— Я всегда буду беспризорником.

И в первый раз на своей памяти я разрыдался. Я оплакивал свою покинутую семью и все те события своей жизни, что привели меня сюда. Мотт поддерживал меня, пока я не успокоился.

— Простите, — пробормотал я.

— Ты голоден и изможден, — сказал он. — Прости, что я вынужден был провести тебя через это.

Вскоре вернулся Креган. Он принес новую повязку и отошел в сторону, а Мотт осторожно удалил остатки старой.

— Мне нужен свет, — сказал он Крегану.

Креган дал ему свечу, они поднесли ее ко мне.

— Останется шрам, — сказал Мотт. — Раны глубже, чем я думал. Но надеюсь, по крайней мере удастся избежать инфекции.

Они промыли мне раны. Я царапал ногтями пол от боли, но не издал ни звука. На это просто не было сил.

Боль немного утихла после того, как наложили новую повязку. Мотту и Крегану пришлось вдвоем одевать меня, потом они повели меня наверх. Неяркий утренний свет ударил в глаза, и я отшатнулся назад, чтобы спрятаться от невыносимого солнца.

— Дай ему немного воды, — сказал Мотт кому-то, продолжая держать меня.

Я увидел чашку, Мотт прижал ее к моим губам. Я сделал пару глотков и отвернулся. Свет уже не так сильно резал глаза. Я даже не представлял, как мне не хватало солнечного света.

— Больше медлить нельзя, — сказал Мотт. — Надо вести его к Коннеру.

Они посадили меня в кресло напротив Коннера. Тот разглядывал меня, казалось, целую вечность, потом сказал:

— Выглядишь чудовищно.

Я не ответил.

— Может, ты и не научишься здесь ничему, Сейдж, но одно запомнишь: нельзя мне противостоять. Ты две ночи провел там, внизу. Ты знал, что так много? Надеюсь, у тебя было время осознать: неповиновение ни к чему, кроме мучений, не приведет.

И снова я промолчал. Мне пришло в голову, что подчинение ему тоже привело бы к страданиям, но я этого не сказал. Да и какой смысл был говорить.

Коннер кивнул Мотту, тот принес поднос и поставил на стол. Там лежали вещи, извлеченные из разных потайных мест вокруг моей кровати и в шкафу.

Коннер поднял несколько вещичек, которые я насобирал за последние несколько дней: нож для масла, золотую запонку, несколько монет.

— Я должен спросить тебя об этом, — сказал он. — Очевидно, ты находил время для того, чтобы, помимо занятий, еще и красть вещи у меня и других обитателей дома.

Да, это было очевидно, так что я снова промолчал.

После этого Коннер поднял с подноса несколько листов бумаги.

— Но я должен спросить и об этом. Ты знаешь, что здесь написано?

— Я не знаю, на что вы смотрите, — проворчал я.

— Кто-то написал это. Кто бы это ни был, похоже, он разрабатывает странные планы. Их можно интерпретировать как планы человека, который, став королем, избавится от меня. Разными способами, от безобидных, вроде назначения меня послом в другое государство, до подсыпания яда мне в вино. Кто это написал, Сейдж?

Я покачал головой.

— На них ваше имя?

— Конечно нет. Как я уже сказал, это лишь моя интерпретация написанного. Скажи мне, кто это написал.

— Я хотел попрактиковаться в писании правой рукой. Я нашел это в корзине для мусора.

— Спрошу прямо: это ты написал?

Я попробовал рассмеяться, но быстро передумал из-за боли в боку.

— Не думаете же вы, что я так глуп.

— Роден тоже не мог этого написать, — сказал Коннер. — Остается Тобиас.

— Так спросите его.

— Думаю, не стоит, — сказал Коннер. — Лучше пусть Тобиас уверится в том, что я собираюсь выбрать его. Чем больше он будет в том уверен — если это он написал, — тем менее осторожным он будет и в конце концов выдаст себя. — Коннер усмехнулся, а затем добавил: — Я уверен, эта тайна останется между нами, так ведь?

Он не ждал ответа, и я не ответил. Коннер встал и посмотрел на меня. Он поднял мое лицо и оглядел его на предмет синяков и порезов.

— Ты стал еще лучше после моего подземелья. Надеюсь, этот опыт заставит тебя смириться.

Он принял потерянное выражение моего лица за ответ и продолжил:

— Ты трудный подросток, Сейдж, но я думаю, это связано с недостатком дисциплины и надзора, а значит, с этим можно справиться.

Я слышал, что там, в подземелье, ты сказал Мотту, что будешь моим принцем. Это так?

— Я вам нужен.

— Почему это?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с силами для ответа.

— Тобиас и Роден не смогут убедить регентов. А я смогу.

— Это значит, что ты будешь их принцем, — сказал Коннер. — Но будешь ли ты моим принцем?

Я медленно кивнул. Коннер улыбнулся и сказал:

— У тебя есть еще неделя, чтобы доказать мне это. Сегодня спи, на уроки отправишься завтра. Иди отдыхай.

Он так и не спросил меня про камень, но получил то, что ему было на самом деле нужно: я пообещал стать его принцем.

25

Когда меня уложили в постель, Эррол попытался заняться моей спиной, но делал это так неуклюже, что я активно сопротивлялся, а когда проснулся, оказалось, что рядом сидит Имоджен.

Я пробормотал приветствие. Она взглядом показала, что в комнате Эррол, он стоял у стены и выглядел сердитым. Я закрыл глаза и снова заснул.

Когда я проснулся в следующий раз, Имоджен влажной тряпкой протирала мне лицо. За окном стало темнее, хотя огней еще не зажигали. Я осмотрелся кругом, мы были одни.

— Где Эррол? — спросил я.

— Его нет. Пока что.

— Так тебя из кухни отправили прямо сюда?

— Никто больше не захотел идти после того, как Эррол рассказал, сколько с тобой проблем.

— Он мне только больнее делал.

Она нахмурилась.

— Я постараюсь быть аккуратнее. Дай взглянуть.

— Не надо. Если выглядит плохо, тебе придется лить туда эту гадость.

— Эта гадость спасет от инфекции. — Она помогла мне перевернуться на живот, подняла рубашку и сдвинула повязку. Она молча смотрела мне на спину. Казалось, она даже не дышит. — Ах, Сейдж!

— Всего лишь ссадина…

— Выглядит она ужасно. Еще и синяки… — Она осторожно провела пальцами по моей спине.

— У тебя руки холодные, — пробормотал я.

— А у тебя кожа горячая. — Она размотала повязку. — Рана затянулась, это хорошо, но все же надо ее промыть дезинфицирующим раствором.

Я зарычал и зарылся головой в подушку. Она смочила полотенце и протерла мне спину, стараясь причинить мне как можно меньше мучений. Наконец она закончила и, пока я восстанавливал дыхание, сделала мне новую повязку.

— Слуги говорят, ты сделал это из-за какого-то камня, — сказала она. — Нас заставили искать его повсюду, но никто не смог найти. Куда ты его дел?

— Что тебе обещали за мой ответ?

Имоджен отпрянула, обиженная:

— Я не шпионка. Я просто спросила.

— Если бы ты узнала, где камень, они попытались бы выведать у тебя ответ.

— Ты единственный в целом мире, для кого этот камень что-то значит.

— Это золото.

— Что бы это ни было, глупо было бросать вызов Коннеру.

— Осталась неделя. Потом все изменится.

— Ты ничему не научился в подземелье? Ничего не изменится, пока ты живешь по правилам Коннера. Тебе надо придумать, как выбраться отсюда.

— Если он выберет меня, я мог бы и тебя отсюда вытащить.

Она помолчала, потом сказала:

— Ты не в себе от истощения.

— Это не так.

— Так, — настаивала она. — Сейдж, это так, поверь мне.

— Когда я стану принцем…

— Какой бы титул тебе ни присвоили, ты всегда будешь слугой Коннера. Ты всегда будешь принадлежать ему и не сможешь принимать решения. Но хватит об этом, тебе надо поесть. Ты можешь сесть?

С помощью Имоджен я кое-как сел. Она предложила покормить меня, но я сказал, что попробую сам.

— Став королем, я мог бы провести Коннера, — сказал я, съев пару ложек теплого овощного супа. — Освободиться от его влияния. Тогда ты могла бы…

Тут в комнату вошли Тобиас и Роден. Они остановились в дверях и изумленно таращились на меня.

— Думали, не увидите меня больше? — спросил я.

— Это как покойника увидеть, — сказал Роден.

— Мы не думали, что Коннер вернет тебя сюда, — сказал Тобиас. — После того, что ты сделал.

— Значит, нормально, что он крадет у меня, и ненормально забрать это назад?

Они не ответили и уставились на Имоджен, явно желая, чтобы она ушла, прежде чем они скажут что-то еще. Я доел суп и вернул Имоджен тарелку. Она холодно кивнула, забрала ненужные вещи и быстро вышла из комнаты.

— Все равно тебе теперь бесполезно и пытаться, — сказал Тобиас, садясь за стол. — Ты пропустил столько занятий, что не сможешь догнать нас. Даже Родена. Коннер выберет меня.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

— Нет, это правда, — подтвердил явно испуганный Роден. — Сегодня за ужином Коннер ясно дал понять, что я разочаровал его, а ты ненадежен. Про Тобиаса он ничего не сказал. Если бы с ним тоже были проблемы, Коннер сказал бы.

— Тобиас недостаточно силен, чтобы стать королем, — возразил я. — Мы с тобой показали себя. А он?

— Я тоже себя покажу. — Тобиас уже покраснел, и я подозревал, он станет еще краснее, когда закончит. — Можете не сомневаться — и не стойте у меня на пути.

Притворившись, будто не заметил его угрожающего тона, я прислонил голову к стене:

— Значит, у тебя есть шанс. Будь сильным. Будь смелым. Покажи ему свои записки. Покажи, чтобы доказать, каким ты стал умным.

Тобиас быстро взглянул на свою стопку бумаг. Он беспокойно наморщил лоб и спросил:

— Ты залезал в мои бумаги?

— Какой мне от них прок? Я просто решил, что записи покажут результат твоего обучения, докажут, что у тебя есть собственные планы.

Тобиас быстро схватил бумаги и бросил в огонь. Он подошел к моей кровати и, ткнув пальцем мне в лицо, прокричал:

— Ты думаешь, ты такой умный, — а будешь состязаться со мной, поймешь, как ты глуп!

— Я никогда не отрицал, что я глуп, — ответил я, ложась на постель. — В этом вся разница.

26

Я проспал весь остаток вечера и всю ночь, проснувшись только когда Имоджен пришла сменить мне повязку. Я хотел о многом спросить ее, но в комнате все время находился кто-нибудь еще, и разговор был невозможен.

На этот раз я был осторожнее и позволил ей делать свою работу, не обращая на нее особенного внимания, хотя это и казалось мне нелепым. Большинство слуг попали в Фартенвуд на лучших условиях, чем я. Да и сейчас им жилось здесь не хуже. Я был куда ближе к слугам, чем к Коннеру Моя дружба с Имоджен, или Эрролом, или Моттом ничем им не грозила.

Утром к моим мышцам вернулась чувствительность. Прошлым вечером я был так утомлен, что и не заметил, как они болели, а может, мне просто не приходилось столько двигаться. Эррол настоял на том, чтобы помочь мне одеться, и даже привел Мотта в комнату, чтобы я принял помощь. Она была мне необходима. Я просто стоял с вытянутыми руками, пока Эррол меня одевал, — это все, на что я был способен.

В тот день мне стоило большого труда не засыпать на ходу, я даже делал вид, будто внимательно слушаю утренних учителей. Мастер Гробс безапелляционно заявил, что без меня они значительно продвинулись, а времени возвращаться назад ради меня нет, так что я должен наверстать все сам, как смогу.

— Вы в Фартенвуде уже неделю, Сейдж, но не продвинулись дальше, чем в первый день.

Я сказал ему, что это, наверное, оттого, что у меня было только два занятия и я, говоря откровенно, не особенно утруждал себя ни на одном из них. От этих слов он только больше помрачнел и сосредоточил все свое внимание на Родене.

Миссис Гавала также сказала, что у нее нет времени возвращаться к пройденному за то время, пока я, как она выразилась, был нездоров, но дала мне две книги, сказав, что в них есть почти вся необходимая информация.

— Ты, наверное, не сможешь прочесть их без посторонней помощи, — добавила она. — Может быть, Тобиас будет помогать тебе по вечерам.

— Я уверен, что Тобиас и так мне слишком много помогал, — сказал я.

Тобиас вцепился в стул, чтобы не свалиться от неожиданности, и сообщил, что все, что доставит удовольствие мастеру Коннеру, будет приятно и ему.

В тот день у Родена и Тобиаса были занятия верховой ездой и фехтование. Я был освобожден от занятий, но Мотт настоял, чтобы я на них присутствовал. Я смотрел, как они ездят верхом, но когда они ускакали слишком далеко, заснул. Урок фехтования оказался более увлекательным. Тобиас с мечом все еще выглядел ничтожеством, зато Роден заметно продвинулся. Я не мог понять, действительно ли он талантлив или просто много тренируется.

Мотт тоже обратил на это внимание. Роден пожал плечами и сказал, что Креган предложил помогать ему в свободное время.

— Креган превосходно управляется с мечом, но он самоучка, — предостерег его Мотт. — Если он будет учить тебя, ты научишься сражаться, но твой стиль будет не таким, как у принца.

— Занимаясь с вами, я смогу научиться стилю принца, — сказал Роден. — А уроки Крегана помогут мне выжить.

Ужин прошел относительно спокойно. Коннер не особенно интересовался нашими успехами, сказав, что уже получил полный отчет от наших преподавателей. Он спросил меня, что я сделал, чтобы наверстать упущенное.

Я пожал плечами и сказал, что собираюсь изучить записки Тобиаса, когда он уснет. Тобиас бросил на меня свирепый взгляд, а Коннер рассмеялся.

— А ты что на это ответишь? — сказал он Тобиасу.

Тобиас покачал головой:

— У меня нет никаких записок, сэр. И Сейдж не смог бы их прочесть, даже если бы они были.

— Если бы у тебя были записки, Сейдж мог бы взять их и даже прочесть. Тебе лучше быть осторожнее, Тобиас, не то я в конце концов выберу Сейджа.

— Это было бы ошибкой, сэр, — пробормотал Тобиас.

— Твоя ошибка, — сказал Коннер, — заключается в том, что ты больше стараешься угодить мне, чем стать таким, каким был принц Джерон. Научись давать сдачи, Тобиас. Будь сильным! — Взгляд его остановился на мне, и он покачал головой. — Не думай кичиться этим, Сейдж. Джерон никогда не искал драки так, как это делаешь ты. Я вижу, вам всем еще много надо узнать о том, каким на самом деле был принц.

Мы вернулись в свою комнату, и я упал на кровать, не думая о том, какая на мне одежда. Мне хотелось спать. Но Тобиас сел на краешек стола и повернулся ко мне.

Наконец я проворчал:

— Ты, видимо, хочешь что-то сказать, Тобиас. Говори.

Он прищурился.