Фальшивый принц Нельсен Дженнифер

17

Я был уже в постели, когда пришли Тобиас и Роден. Даже если они и думали, что я, возможно, уже сплю, они все равно со мной заговорили.

— Мы слышали, что ты проделал с ножом Мотта, — сказал Роден. — Коннер хотел задать тебе порку, но Мотт сказал, что уже сделал это.

— Кто теперь будет помогать мне одеваться? — спросил Тобиас.

— Одевайся сам, — проворчал я, — справлялся же сам всю жизнь.

— Коннер делает из нас аристократов, — сказал он. — А истинный аристократ не станет одеваться сам.

— Если он оденет нас в платья, мы от этого не превратимся в женщин, — заметил я. — Ты приютский мальчишка в приличной одежде, Тобиас. Ничего больше.

Пришел слуга Родена и приготовил ему одежду на ночь. Тобиас взглянул на него и сказал:

— Разведите огонь.

Мы с Роденом застонали.

— Здесь и так тепло, — заныл Роден. — Хочешь, чтобы мы сегодня сварились в постелях?

Тобиас начал собирать бумаги, разложенные на столике у его постели.

— Хочу сжечь это.

— Почему? — спросил я, приподнимаясь на локтях. — Что в них?

— Это записи, которые я делал, готовясь стать принцем. Я не хочу, чтобы вы с Роденом прочли их и использовали мои достижения в своих целях.

— Никто из нас не умеет читать, — сказал Роден. — Для меня это просто каракули.

— Сейдж немного умеет читать, — сказал Тобиас.

Я зевнул.

— Это правда, но ты болван. Если бы я хотел узнать что-то важное, ты последний человек, к кому бы я обратился.

Тобиас захлопнул книгу.

— Надеюсь, ты продолжишь в том же духе. Так Коннеру будет гораздо проще сделать выбор.

— Коннер уже сделал выбор, — сказал я.

— Что? — спросил Тобиас. — И кто это?

— Ты. — Я сел на кровати. — Ты больше всех стараешься делать то, что он велит, ты самый сговорчивый. Он знает, что мной будет сложно управлять, насчет Родена он не уверен. Но ты — просто мечта кукловода.

Тобиас разинул рот, потом закрыл. Наконец сказал:

— Коннер может думать что угодно. Но я самый умный из нас троих, и если я стану принцем, править буду я, и никто иной.

— Если Коннер тебя поставит, он же тебя и уберет, — сказал Роден. — Откуда ты знаешь, что будет не так, как говорит Сейдж?

Тобиас покачал головой:

— Вы двое можете обо мне не беспокоиться. Беспокойтесь лучше о собственной шкуре.

На следующий день уроки были те же, что и накануне. Мастер Гробс несколько раз стукнул меня по пальцам за то, что я смотрел прямо перед собой, тогда как ему казалось, что я должен смотреть на доску. Миссис Гавала рассказывала нам обо всем, что связано с семьей короля Экберта.

— Очень немногие члены семьи Экберта остались живы, большинство из них — дальние родственники, так что шанс встретить кого-либо, кто хорошо знал принца, невелик, — сказала она. — Но, естественно, вы должны знать все их имена.

Тобиас быстро записывал. Я съел большую часть его обеда, а он даже не заметил.

Все время, оставшееся после обеда, миссис Гавала рассказывала нам о старшем брате принца Джерона, Дариусе.

— Он был именно таким, каким должен быть будущий король, — говорила она, — образованным, милосердным, мудрым.

— Значит, именно этого Картия будет ждать от того из нас, на кого падет выбор, — сказал Тобиас. — Нам придется сделать больше, чем просто изображать Джерона. Нам надо превзойти ожидания людей, возлагавшиеся на Дариуса.

— Тебя послушать, так к концу недели новоявленный принц и мертвого воскресит, — фыркнул я. — Никто из нас не сможет превзойти Дариуса.

— Ты точно не сможешь, — сказал Роден.

Мне нечего было ему возразить. Вся моя жизнь была доказательством этого.

В Авении есть старая пословица, которая гласит: «Если погода спокойнее бури, это не обязательно штиль». В тот день во время урока верховой езды я несколько раз вспоминал эти слова. В воздухе чувствовалось заметное напряжение, хотя мы с Креганом заключили молчаливое перемирие.

Молчаливое с моей стороны, он же говорил много.

— Коннер обвинил меня в том, что ты упустил Бурю, — сказал он. — Ты тут говоришь мне все что вздумается, не подчиняешься, а я отвечай! Думаешь, ты теперь благородный господин и можешь смотреть на меня сверху вниз? Нет, ты все еще жалкий голодранец, Сейдж. Когда ты приехал сюда, от тебя воняло, как от свиньи, и не важно, какие ароматы добавляют в твою воду для ванны, ты всегда будешь вонять так же.

Я стиснул зубы и напомнил себе, что, по правде говоря, от меня и в самом деле прежде отвратительно пахло.

— Мастер сказал, мне придется заплатить за эту лошадь, — продолжал Креган. — Это потребует стольких лет службы, что и не счесть. Но я больше не собираюсь быть слугой. У меня другие планы.

Ему бы хотелось, чтобы я спросил, что это за планы, и тогда он с удовольствием ответил бы, что это не мое дело. Но меня его планы нисколько не волновали. Так что я просто смотрел на него, что его еще сильнее бесило.

— С этого момента любая лошадь, на которую ты сядешь, будет привязана к моей. И ты получишь самую спокойную, самую медленную лошадь во всей конюшне. Ты не сможешь сделать ничего такого, что не нужно мне.

— Подождите! — сказал Тобиас. — Если он получит самую простую лошадь, Коннеру покажется, что он самый лучший наездник.

Я улыбнулся Тобиасу, а тот сощурил глаза.

— Ты это планировал с самого начала, — прошептал Роден.

— У меня нет ума Тобиаса или твоей силы, — ответил я. — Нужно же мне как-то сравняться с вами.

Креган с минуту смотрел на нас, пытаясь понять, стоит ли сделать так, как сам же сказал. Ему не хотелось помогать мне, но также не хотелось рисковать и навлекать на себя неприятности, предлагая мне лошадь не по силам.

— Я даже не специалист по лошадям, — сказал он. — Я фехтовальщик, но Мотт велел мне учить вас здесь, чтобы он сам мог заняться с вами фехтованием.

— Учите нас и тому и другому, — сказал Роден. — Я смогу.

Тобиас закатил глаза.

— Пока что вы не учите нас ни драться, ни ездить верхом. Время урока летит слишком быстро, сэр.

— Дьявол наказывает меня за все плохое, что я сделал в жизни, — сказал Креган, отправляясь наконец в конюшню за лошадьми. — Но главное — он в наказание послал мне вас троих.

Мы все получили в конце концов смирных лошадей, и урок наш оказался таким скучным, что я чуть с ума не сошел. И не я один.

— Вы должны научить нас не просто ездить, как барышни на прогулке, — сказал Тобиас. — Принц должен уметь показать настоящее мастерство наездника.

— Скажи спасибо Сейджу, — проворчал Креган. — Я больше не могу рисковать, как вчера.

Роден и Тобиас, которые ехали с двух сторон от меня, снова переглянулись.

— Я думаю, ты это заранее спланировал, — сказал мне Роден. — Ты нарочно испортил нам обучение, чтобы у нас с Тобиасом не было шансов научиться.

Я усмехнулся. Мне такая идея не приходила в голову, хотя если бы это было правдой, я ничего не имел бы против.

После потраченного впустую часа верховой езды Мотт забрал нас на урок фехтования.

— Из-за Сейджа вчерашний урок у нас пропал, придется наверстывать сегодня, — сказал он и повел нас в небольшой внутренний двор, где позапрошлым вечером мы с ним тренировались. Он показал на стену, где висели разнообразные мечи. — К концу этих двух недель мы будем сражаться на этих мечах, а теперь возьмите деревянные.

Я скрестил руки на груди.

— А где меч принца?

Мотт повернулся посмотреть. Меча Джерона на стене не было.

— Здесь был меч принца? — спросил Тобиас.

— Всего лишь копия, — сказал я. Мотт взглянул на меня так, будто мои слова нанесли ему личное оскорбление. Но все было не так, я был безупречно точен.

— Как ты узнал о мече? — спросил меня Роден.

— Мы с Моттом практиковались тут позавчера вечером.

Роден и Тобиас разинули рты, точь-в-точь как я и ожидал. Но у них не было времени возмущаться.

— Коннер должен об этом знать, — сказал Мотт, игнорируя их протесты. — За мной!

Мы нашли Коннера в его кабинете, склонившимся над толстой и пыльной книгой. Мотт поговорил с ним наедине в дальнем углу, потом они подошли и встали перед столом Коннера.

Кабинет Коннера был уставлен шкафами с книгами, статуэтками и безделушками. У задней стены стоял массивный письменный стол, обращенный к двери, а перед ним — два удобных кресла.

Коннер сел, сложив руки на груди.

— Это был не обычный меч, мальчики. Это была почти точная копия меча, который был у принца Джерона, когда тот погиб. В последний раз меч видели у него на поясе перед тем, как он взошел на корабль. Вы могли вообразить себе, что, украв его, получите некоторое преимущество перед другими. Может быть, вам кажется, что этим мечом вы сможете подтвердить свои претензии на трон, когда вас представят ко двору. Но это иллюзия, потому что, как я уже сказал, меч — не совсем точная копия. Любой внимательный человек сразу это заметит. Может быть, кто-то из вас украл его, чтобы практиковаться в обращении с мечом. Но и это столь же тщетно. Любой из вас может практиковаться с Моттом так часто, как пожелает, чтобы добиться таких успехов, каких только сможет. Если же кто-то из вас украл его, чтобы другие мальчики не смогли ничему научиться, то вспомните, что здесь множество мечей, с которыми можно заниматься. Итак, я жду признания. Кто взял меч?

Мы молчали. Не мог же Коннер на самом деле рассчитывать, что вор сам сознается! Никто из нас не был настолько глуп.

— Наверняка его взял Сейдж, — сказал Тобиас.

— Почему? — спросил Коннер.

— Он единственный из нас, кто уже держал его в руках.

— Это ничего не доказывает, — сказал Коннер.

— Вчера, когда мальчики были на уроке верховой езды, меч был на месте, — сказал Мотт. — Мы знаем, где в это время был Сейдж, а после этого все мальчики были под надзором.

— Где вы с Роденом были в это время? — спросил Коннер Тобиаса.

Тобиас замялся:

— После того как Сейдж ускакал на Буре, Креган бросился за ним. Он велел нам идти на площадку для занятий фехтованием и ждать Мотта. Но через несколько минут пришел слуга и сказал, что Мотт также отправился на поиски Сейджа, и мы ушли.

— Мы ушли вместе, — быстро сказал Роден. — Если бы один из нас взял меч, второй бы обязательно заметил.

— А что вы делали, вернувшись в дом? — спросил Коннер.

Тобиас захлопал глазами.

— Я был в библиотеке.

Роден нахмурился.

— Я вернулся в свою комнату.

— А кто из вас может доказать, что говорит правду?

После долгого томительного молчания я покачался на пятках и улыбнулся:

— Я теперь даже рад, что эта лошадь меня понесла.

18

Когда мы покинули кабинет Коннера, Мотт повел нас обратно во внутренний двор, чтобы продолжить урок фехтования. Между Роденом, Тобиасом и мной повисло напряженное молчание, наполненное взаимными подозрениями. Мотт отрабатывал приемы с каждым из нас по очереди, пока остальные двое тренировались друг с другом. Деревянные мечи, которые дал нам Мотт, прошли хороший тест на прочность, они то и дело ударялись друг о друга, а то и о руку, спину или ногу противника.

Роден был безжалостен со мной и жесток с Тобиасом. Я с Тобиасом справлялся легко, а когда встал против Родена, Мотт сказал, что разочарован.

— Вы должны не просто научиться владеть мечом, — сказал Мотт. — Вы должны владеть им как принц Джерон. Он вызвал короля на дуэль, когда ему было десять. Как, по вашему мнению, это характеризует его способности?

— Он был глуп, — прямо сказал я. — Если то, что говорят о нем, правда, он дуэль проиграл.

— Это говорит о его храбрости, — возразил Роден, всегда готовый угодить. — И о хорошей подготовке. Он, должно быть, собирался победить.

Я рассмеялся.

— Если это так, можно добавить к списку его отрицательных качеств еще и самонадеянность. Жаль, что принц, на которого нам надо стать похожими, не его старший брат Деймон…

— Дариус, — поправил Тобиас.

— Все равно. Тот, похоже, обладал характером, которому стоило подражать. А Джерон — нет.

Мотт подошел ко мне.

— Интересно, что это говоришь именно ты, Сейдж, учитывая, что ты обладаешь несколькими общими с Джероном чертами характера.

Я промолчал, непонятные чувства наполняли меня. Что это было? Стыд от осознания того, что Мотт прав? Так ли я безрассудно храбр, как принц Джерон? Или что-то во мне предостерегало от борьбы за корону? Может, из Родена или Тобиаса, у которых меньше общего с характером Джерона, получился бы лучший король?

Мотт, казалось, ждал моего ответа, а я, не зная, прав я или нет, пожал плечами и сказал:

— Джерон был ребенком, когда вызвал короля на дуэль. Может, он усвоил тот урок и сегодня принял бы более мудрое решение.

Мотт нахмурился:

— Я никогда не думал, что вызов Джерона был проявлением слабости. Мне жаль, что ты так думаешь. Ну что ж, продолжим.

Мотт поставил меня в пару с Роденом, пока сам отрабатывал приемы с Тобиасом. Я не сдавал позиций, пока Роден не загнал меня в угол. Я опустил меч, чтобы окончить поединок, но Роден воспользовался моментом и ударил меня в грудь.

Я пошатнулся, а потом отшвырнул меч и бросился на него. Хороший пинок научил бы его, как следует вести себя во время состязания. Мотт оттащил меня и крикнул:

— Дурной тон, Роден! Это тренировка, а не турнир. Ты должен был остановиться, когда Сейдж опустил меч.

— Простите, — пробормотал Роден. — Я не хотел этого. Просто избыток энергии.

Мотт повернулся ко мне.

— И, Сейдж…

— Я не буду извиняться, — заявил я, скрестив руки.

Мотт обдумал это и сказал:

— Я бы тоже не стал. Пожмите друг другу руки, мальчики, и закончим урок.

Роден протянул мне руку, я неохотно пожал ее, но после простого рукопожатия вся злость пропала. Пока Роден убирал наши мечи, я видел, как Мотт ощупывает пустое место на стене, где прежде висел меч Джерона. Мотту явно был дорог тот меч. Я не мог понять почему.

Обратно в Фартенвуд я шел рядом с Роденом.

— Надеюсь, без обид из-за нашего поединка.

— Еще раз так сделаешь — я убью тебя, — сказал я.

Он усмехнулся, не зная, шучу я или нет. Я и сам этого не знал.

— Можешь сказать мне, если это ты украл меч, это останется между нами, — сказал он.

Неплохой способ сменить тему, и я им воспользовался.

— Останется между мной, тобой и мастером Коннером, — уточнил я, бросив на него взгляд искоса.

— Я тебя не обвиняю, — добавил Роден, понизив голос. — Скорее всего, это сделал Тобиас.

— Почему?

Роден покачал головой:

— Ты что, не понимаешь? Ты же всегда все вычисляешь раньше всех.

Я не понимал и сказал ему об этом.

— Ты ведь знаешь, как плохо он владеет мечом. Я был там лучшим, а ты не так хорош, но все же лучше него.

Я улыбнулся:

— Если бы это было так, на мне было бы поменьше синяков.

Роден продолжал:

— Меч нужен Тобиасу, чтобы войти в роль принца.

— Тобиас будет выглядеть глупо с мечом, который он даже не может применить. Так что ты предлагаешь?

— Я надеюсь, что Коннер выберет меня, — сказал Роден, — но если нет, надеюсь, он выберет тебя. Только не Тобиаса. Ради Картии я не хотел бы, чтобы он стал принцем, независимо от того, будет Коннер рядом или нет. Если мы с тобой объединимся, мы могли бы подставить его.

— А что случится, когда мы останемся с тобой вдвоем? Ты так же подставишь меня?

Роден посмотрел на свои ботинки.

— Я мог бы. И знаю, что ты тоже мог бы меня подставить.

— Как мы сюда попали? — спросил я, прекрасно понимая, что ответа на этот вопрос не существует. — Неважно, что мы делаем, мы явно попали в лапы дьяволу.

Роден шутливо толкнул меня плечом:

— Ты в лапах дьявола давным-давно, Сейдж.

Все это время Тобиас молча шел впереди.

Вдруг он обернулся и крикнул:

— Скорее, вы там! Я не собираюсь опаздывать к ужину из-за вашей медлительности.

Обед с Коннером был, мягко говоря, неприятным. Тобиас и Роден сидели справа и слева от него. В знак его недовольства мной я был посажен дальше всех.

Я взял свой прибор и перенес его на дальний конец стола, оказавшись прямо напротив Коннера.

— Почему ты это сделал? — спросил Коннер.

— Нам не будет видно друг друга, если я останусь там, — сказал я. — Так удобнее.

— Может, я и не хотел бы тебя видеть, — заметил Коннер.

— Если бы это было так, вы велели бы Мотту отвести меня в мою комнату.

— Так или иначе, это было очень грубо.

— Это был поступок принца, — сказал я. — Принц никогда бы не разрешил кому-то другому выбирать для него место.

После недолгого колебания Коннер улыбнулся и поднял свой стакан:

— В самом деле.

В во время обеда Коннер несколько раз обращал внимание остальных на ошибки, которые я делаю во время еды. Тобиас и Роден таких ошибок не допускали, очевидно, все это они усвоили вчера вечером, пока я лежал на берегу реки. Я сказал, что делал бы меньше ошибок, если бы мне не приходилось все делать правой рукой. Он возразил, что принц едва ли стал бы переучиваться в левшу ради меня, так что переучиться придется мне. Я исправил свои ошибки, и Коннер перешел к следующей теме.

Несмотря на мое замечание, что тема эта больше подходит для мастера Гробса, чем для застольной беседы, Коннер прочел нам лекцию о придворных обычаях и дворцовом расписании, по которому живет король.

— Если он король, почему живет по расписанию? — спросил я. — Почему не сказать всем подчиненным, что он будет делать то, что захочет, а они пускай ждут?

— Он мог бы, — сказал Коннер, — но он должен заботиться прежде всего о своей стране, а не о себе. Он управляет, принимает решения, возглавляет. А не играет в игры.

— Но если один из нас окажется на троне, большинство из этих обязянностей вы возьмете на себя, не так ли?

Коннер покачал головой.

— Я буду помогать вам выполнять свою роль. Я буду советником, помощником. Но править будете вы.

Коннер замолчал, когда Имоджен и еще двое слуг принесли следующее блюдо. Она прислуживала Родену, а не мне, и ни на кого не смотрела.

Когда она повернулась, я разглядел темный синяк на ее левой щеке. Она причесала волосы так, чтобы скрыть его, но когда повернулась, синяк стал виден.

— Откуда у тебя это? — спросил я ее. Она взглянула на меня и быстро опустила глаза. Я повернулся к Коннеру. — Откуда у нее синяк?

Он неопределенно махнул рукой.