Грани Обсидиана Колесова Наталья

— Понятно. В замок их! Но не через главный вход. И, кто-нибудь, дайте плащ этому голозадому!

Трое Волков окружили нас, почти не касаясь, повели в обход. Я оглянулась: братья шли к замку. Бэрин в наброшенном плаще разводил руками, что-то говоря. Надеюсь, в этот раз он не простынет…

Оглянулся, махнул рукой, показывая: мол, идите!

Словно у нас был какой-то выбор.

Это ее БРАТ?!

Почти человеческие глаза на звериной морде, поросшей рыжей шерстью. Оскаленные зубы. Четырехпалые руки с черными когтями. Наверняка под одеждой — туникой и короткими штанами — скрыты другие черты животного и человека, слитого воедино. Зверь! Вернее, звереныш… Очень храбрый, отчаянно храбрый звереныш. Страх зажат внутри, а снаружи — комок злости и готовности к бою. Сквозь тявканье и подвывание пробивались невнятное: «Уходи… пошел вон… Уходи!» Бэрин взглянул на Лиссу, стоявшую за спиной этого… мальчишки. Та была очень бледной и очень напряженной.

— Храбрый парень, — только и сказал Бэрин. — Собирайтесь быстрее.

И отступил, опустив полог. Теперь понятно, почему Лисса так неохотно говорит о брате…

Все усложнилось. Он хотел всего лишь разобраться с Лиссой. А получилось, что та его спасла и теперь нужно ее вытаскивать. А она не уйдет без своего брата. Если он притащит на свой берег еще и Зверя…

А КАК притащит? Открыть границу не в его силах.

Он глядел, как, спотыкаясь и поскальзываясь, двое спускаются со склона. Если, допустим, оглушить Лиссу, он переправит ее через реку. А звереныш уж сам, как-нибудь… жил же он столько времени без сестры — и ничего, цел и невредим! Мальчишка шлепнулся на камни, откинув рыжий пушистый хвост, дышал загнанно. Бэрин вдруг вспомнил многочисленные подкопы под его нору.

А ведь в «оглушить» есть кое-какой смысл…

Не давая себе времени обдумать последствия, он присел напротив этого… лисенка. Сверху, со склона, падали камни — за ними следили, но напасть еще не решались, — а он все говорил и говорил, как ему самому казалось, бесконечно долго. Да еще Лисса крутилась рядом, мешала, запрещала… Ее брат смотрел нерешительно. Глаза желто-карие — Лиссины. Лишь когда Бэрин догадался сказать, что сестру убьют, звереныш энергично кивнул и подставил шею.

…Лисса сама его чуть не убила.

Он едва сумел заманить ее в реку — и вовремя, терпение Обсидиана и преследователей уже заканчивалось. Они ушли и от арбалетов, и от течения: неизвестно, что было опаснее. Выбрались на берег, Лисса сразу захлопотала вокруг звереныша: тормошила, трогала, спрашивала. Он бы и сам не отказался от такой заботы…

Да, пора бы уже доложить Фэрлину, что с ним приключилось — не дай Отец-Волк, тот собирает спасательную экспедицию! А эти двое пусть посидят здесь, пока он не подготовит родственников и остальных обитателей замка. Правда, Бэрин совершенно не представлял, как это сделать: знаешь, Фэрлин, я вытащил с того берега ведьму, что чуть меня не покалечила, а заодно и Зверя, который, на несчастье, оказался ее братом… А на кой ты это все сделал? — спросит его Фэрлин и будет совершенно прав.

…Экспедиция не экспедиция, но четверка, целеустремленно двигавшаяся к реке, вполне могла нанести большой урон тому берегу… и мимоходом разорвать на клочки их троих, вместе взятых. Он мельком оглянулся: Лисса опустилась на колени, прижимая рыжего братца, глазищи — вполлица, зубы оскалены в страхе и отчаянье. Не-ет, вот тут он ошибся, мимоходом не получится!

Фэрлин остановился, окидывая его задумчивым взглядом. Ничего другого не оставалось, кроме как принять ту же позу, наверняка комичную ввиду полного отсутствия одежды. Брат убедился, что он цел и здоров, во взгляде появились и усмешка, и обещание: ну погоди, ты у меня еще получишь!

— Как водичка? — поинтересовался Фэрлин нейтрально, кидая мимо него взгляд на странную парочку. Почти непроизвольно он сделал шаг в сторону, заслоняя их собой, и в глазах Фэрлина возник холодный вопрос: да ты что, рехнулся? Есть немного, согласился он, нехотя уступая дорогу.

— Хочешь искупаться?

— Воздержусь, — процедил Фэрлин, взглянув на тот берег. — Ты и так испытываешь терпение Обсидиана.

И мое, безошибочно понял он предупреждение.

— Как улов? — Фэрлин шагнул мимо него. Лисса сжалась, ожидая неизбежного удара… нападения… чего угодно! Ее рыжий братец прижал уши и уставился снизу на лорда веселыми и любопытными глазами: распознал в Фэрлине его родственника, решил, бояться нечего. Бедняга!

Рыжик вертел по сторонам головой, все разглядывая, всему удивляясь, и даже пытался заговорить с Волками. Те молчали, почти на нас не смотрели, жестами и толчками указывая направление. Все — матерые, сильные, хорошо вооруженные. Уж не шел ли лорд Фэрлин на выручку брату?

Нас заперли в небольшой заброшенной комнате — старая мебель, пыль, — но оставили снаружи охрану. Рыжик бродил по комнате, все трогая и все рассматривая, приставал ко мне с вопросами. Я попыталась растолковать, что он должен вести себя тихо и незаметно, потому что гости мы незваные… и хозяева могут рассердиться. Брат, свернувшись возле меня, уснул от избытка сегодняшних впечатлений и приключений. И от слабости. Я ведь так и не нашла, чем его покормить.

Я сидела, поглаживая его по шерстке. И уже ни о чем не думала и даже не тревожилась. Глядела вверх, на узкое окно, в которое заглядывало расцветающее утро. Говорят, Волки убивают быстро. Не мучая.

Хмурый охранник заглянул в дверь, махнул нам рукой: выходите! Провел по бесконечным коридорам, лестницам до уже знакомой мне комнаты. В кресле сидела леди Инта, рядом — Лорд Волков. К стене, засунув пальцы за поясной ремень, привалился Бэрин. Никто из них не произнес ни слова, лишь Бэрин переступил с ноги на ногу.

Я обняла прижавшегося ко мне Рыжика и попробовала взглянуть прямо в холодные глаза Лорда Волков. Не получилось. Вздрогнула, услышав низкий размеренный голос:

— Именующая себя Лиссой, для чего ты пришла на наш берег?

С самого начала я решила говорить правду — одного того, что я чуть не искалечила Бэрина из рода Фэрлинов, уже было достаточно. Впрочем, как и проникновения на их берег.

Я рассказала про Зихарда, упомянула, что и до того беспрепятственно пересекала границу — кажется, лорд слегка поморщился, — нет, конечно, показалось, у него же не лицо, а просто маска… У моего Рыжика и то больше выражения.

— Наше упущение, — подал голос Бэрин.

— Итак, ты должна была собирать сведения… о нас. Подружиться с оборотнями, с леди…

— И в этом мы пошли ей навстречу, — сказала Инта. Я слишком мало прожила среди людей и… Волков, чтобы понять ее интонацию. Лорд собирался задать следующий вопрос, но Инта продолжила: — Верно ли я поняла Бэрина, что ты причинила ему вред не намеренно?

— Я… — Я сглотнула. Значит, он все-таки понял… услышал меня тогда. Но если уж быть до конца честной… — Не совсем так. Когда я вязала, я еще не знала… его. И хотела, чтобы ему было… плохо. Но я даже не знала, что могу такое…

Инта удовлетворенно кивнула, словно услышала то, что хотела услышать:

— Как ты однажды взяла на себя боль Рика. Прекрасно!

Лорд Фэрлин покосился на жену:

— Я не нахожу это таким уж… прекрасным.

— Я говорю о том, что Лисса — необученная, но сильная колдунья, — умиротворяюще заметила леди. — Мы тогда не придали значения происшествию с Лунной травой… Ведь истоки твоей колдовской силы — тоже в оборотничестве, так, Лисса?

Три пары глаз уставились на меня. Я съежилась: она так легко говорит об оборотничестве… они привыкли не стыдиться, не бояться…

— В кого ты перекидываешься? — подал голос Бэрин. Он вышел из тени и встал рядом с креслом Инты. На его лице было лишь любопытство.

— Судя по всему… — Лорд Фэрлин смерил выразительным взглядом Рыжика. — В лисицу?

Я быстро кивнула. А Бэрин внезапно расхохотался:

— Уж не ты ли воровала у нас кур?!

— Мы очень хотели есть, — сказала я осторожно.

— Ну-ну… — отозвался Бэрин с насмешкой. — И поэтому ты таскала кур именно в замке, а не в селе, где это куда легче! Наверняка каждый раз потешалась и гордилась, что тебе удалось облапошить этих простофиль-волков, да?

— Думаю, они потешались не только над задушенными курами, — ровно сказал Фэрлин. — Итак, ты должна была запоминать и передавать информацию вашему… вожаку. Только шпионить — и ничего больше?

— Да. — Я поглядела на Инту и сказала: — Нет. Он сказал… вчера, чтобы я вернулась… наврала вам что-нибудь, чтобы вы мне поверили… а потом забрала вашего ребенка…

Тишина. Инта замерла.

— И? — невыразительно спросил лорд.

— …отнесла ему. Чтобы он имел власть над вами.

Глазами Лорда Волков на меня смотрела смерть. Он начал медленно вставать, кто-то крикнул: «Нет! Нет, не надо, Фэрлин!» Меня вместе с Рыжиком отшвырнули в сторону, что-то темное заслонило меня от приближавшегося Волка. Громко заскулил ушибшийся о стену перепуганный брат.

Не голос — рычание:

— Отойди…

Бэрин не сдвинулся с места, лишь чуть сгорбился и напрягся. Сказал негромко:

— Погоди, брат…

— Я сказал — отойди! — Едва ли голос Лорда Волков стал громче, но хлестнул почище плети: я вздрогнула, Рыжик сразу заткнулся, а спина Бэрина просто окаменела. Но голос его не изменился:

— Подожди немного. Убьешь ее попозже.

— Сейчас!!

— Фэрлин!

Это кричала уже леди Инта.

— Отой-ди-и… — совсем тихо произнес лорд.

…Я называю это оборачиванием, они — перекидыванием. Но больше всего это походит на… прорастание, мгновенное прорастание: сквозь ткань человеческого тела прорастают шерсть, другие мышцы, иной костяк. Другая сущность, другой облик. Я вдруг увидела их так, словно они уже… перекинулись.

Два Волка друг напротив друга: громадные, мощные, смертельно опасные звери. Бурый стоит боком; приподнятая верхняя губа, вздыбленная шерсть на загривке, предупреждающее рычание. Настороженно наблюдает за своим противником-братом. Серый готов убивать: подобранные мышцы, страшные клыки оскалены, рычание, летящая слюна, серо-зеленые звериные глаза помутнели, затянуты пеленой бешенства. И тень за его спиной растет и растет, будто он призывает безлунную, бездонную ночь в эту залитую утренним светом комнату.

Волки взлетают одновременно, точно по команде; сталкиваются в воздухе…

Я мигнула и как будто сняла наваждение или иной… истинный взгляд. Бэрин врезается в стену рядом с нами: я слышу, как от удара у него перехватывает дыхание, но, кашляя, он сразу выпрямляется, делает шаг вперед…

Фэрлин мечется от стены к стене, точно заведенный, сжимает кулаки, бормочет что-то, или хрипит, или… рычит. Кажется, его корежит, выворачивает, на мгновение он приостанавливается, выгибается, точно возвращая назад изломанные мышцы и кости… да он же всеми силами старается не перекинуться!

Бэрин оглядывается (оскаленный рот, сузившиеся глаза), показывая нам рукой: сидите тихо! Мы и так едва дышим…

Леди Инта тоже неподвижна в своем кресле. Руки вцепились в подлокотники, на бледном напряженном лице двигаются одни глаза, следящие за мужем.

— Фэрлин…

Пинок — и тяжеленное деревянное кресло отлетает к стене, точно ничего не весит. Следующий поворот — прекрасный хрустальный графин рассыпается по полу на множество осколков.

— Фэрлин.

Беснующийся Волк с рычанием опрокидывает стол вместе со всем на нем стоящим.

— Фэрлин!

— ЧТО?!

Такая ярость в голосе, такой резкий разворот к жене… Встревоженный Бэрин делает шаг вперед.

— Фэрлин, подойди ко мне.

Лорд Волков стоит на месте, наклонив голову, смотрит в пол. Плечи подняты, кулаки сжаты, на лице вздулись желваки.

— Подойди ко мне. Пожалуйста.

Фэрлин делает шаг, другой… идет медленно, очень неохотно — навстречу протянутой руке жены. Останавливается рядом с ней, но смотрит в сторону. Инта, заглядывая ему в лицо, осторожно гладит его по руке, потом тянет к себе, преодолевая сопротивление. Кладет его ладонь себе на живот.

— Фэрлин. Мы здесь. Мы целы. Мы в безопасности. Понимаешь? Все хорошо. Все хорошо!

Бэрин поворачивается, молча хватает меня за локоть, Рыжика — за шкирку и выводит нас в коридор. Волк, сторожащий снаружи, явно встревожен, густые темные, с проседью волосы вздыблены, но он так и не задает вопросов — а что у вас там творится? Оглянувшись, я вижу во все уменьшающейся щели между дверью и косяком, как Лорд Волков опускается на пол рядом со своей женщиной и утыкается лбом ей в колени…

— А этих куда?

Он отвел взгляд от закрывшейся двери. Посмотрел на тех, кого он все еще удерживал: бледная Лисса и испуганно посверкивающий глазами звереныш. И впрямь, куда их?

— Пока к себе отведу, наверное…

Алвин открыл было рот, пожал плечами:

— Как знаешь. Охрана нужна?

Он с сомнением поглядел на девушку.

— Я позову, если что…

Главное — чтобы никто по пути не увидел рыжего… братца.

Конечно, его пожелание не сбылось — едва они свернули за угол, как Бэрин наткнулся на спешащую навстречу Берту. Когда Инта забеременела, Берта решительно отстранила других слуг от кормления леди — чуть ли не силком пыталась впихнуть в Инту лишний кусочек. Вот и теперь тащила пирог, прикрытый салфеткой, прямо с пылу с жару… Он протянул руку, не пуская ее.

— Не ходи к ним пока, Берта.

— Да как же…

— Не сейчас.

Берта вгляделась ему в лицо и поняла: действительно не сейчас. Проворчала:

— Ну тогда сам съешь, чтоб не пропадал. Вон с Лиссой вместе. А то болтаетесь невесть где уже сутки… — и сунула ему в руки блюдо. Он машинально принял пирог и поэтому не успел задержать женщину — та ловко обогнула его и тут же принялась отчитывать Лиссу: — Да ты погляди, девочка, на кого ты похожа! Вся в грязи, юбка мокрая… по кустам он тебя валял, что ли? Что, на кровати вам места не хватило? А это кто еще?

Берта резко замолчала.

Звереныш с опаской выглядывал из-под прикрывающей его руки Лиссы. Глаза поблескивали то на женщину, то на пирог, от которого шел одуряющий запах — если уж у него самого живот подвело…

— Ну вот, — ворчливо произнесла Берта тоном ниже. — И мальчонку с собой таскают, весь заморенный да ободранный… Ну-ка, поди сюда, рыженький!

Он решил, что в сумраке коридора Берту подвело зрение. Но женщина протянула полную руку, скомандовав повелительно:

— Давай-ка лапу, мальчик, да пошли со мной, покормлю я тебя…

Звереныш вывернулся из-под ослабевшей руки сестры, глянул вопросительно — и охотно схватился всеми своими четырьмя когтистыми пальцами за ладонь Берты.

— Берта… — сказал Бэрин растерянно. — Мы идем ко мне. Его никто не должен увидеть.

Женщина, не поворачивая головы, фыркнула:

— Я же не дура, мальчик! А кто это у нас такой рыженький, а кто такой лохматенький? У кого такой красивый хвостик?

— Я! Я! — чуть ли не подпрыгивая, звереныш бежал с ней рядом, радуясь вниманию и обещанному угощению. — У меня!

Бэрин глянул на Лиссу — та тоже казалась растерянной, — кивнул:

— Ну, пошли, что ли…

В его комнате царили бардак и неразбериха — о чем ему немедленно сообщила Берта. Он не стал объяснять, что это дело рук ее драгоценной девочки. Поставил пирог на стол, отломил большой кусок и уселся на кровать: наблюдать и молчать. Берта говорила за троих, собирая, складывая одежду и потчуя всех пирогом. Лисса забилась было в угол, но Берта и ее припрягла: давай разжигай камин, а то некоторые чуть что — и в постель с лихорадкой, а ты скачи вокруг серым зайцем с грелками да снадобьем!

Звереныш сидел с ногами… с лапами в его кресле, лопал пирог, тихо смеялся-тявкал (наверное, представлял себе прыгающую Берту с заячьими ушами) и не сводил с женщины влюбленных глаз.

Разобравшись с раскиданной одеждой, хозяйка оглядела опустевшее блюдо, сказала деловито:

— Еды еще сейчас принесу. И горячей воды. Мальчонку пока спрячьте… вон пусть под одеялами погреется.

— Берта…

— И тебе, Лисса, одежду принесу! — не обращая на него внимания, объявила та: девушка даже вздрогнула от неожиданности. — А то красивая девка, а ходишь в чем попало, стыд смотреть!

Понукаемый хозяйкой кухонный мальчишка натаскал несколько ведер воды. Пока девушка плескалась в ванне, стоявшей за кроватью, Берта снабдила их припасами в количестве, годном для кормежки целой заставы. Потом женщины в четыре руки вымыли звереныша. Прислушиваясь к его жалобному поскуливанию, Бэрин рассеянно похватал со стола того-сего. Вспотевшая Берта уложила завернутого в простыню звереныша на кровать и деловито закидала одеялами:

— Вот здесь и лежи, покуда не просохнешь!

Тот высунул наружу лишь один нос, блестел глазом. Прекрасно, кисло подумал Бэрин, а где должен спать я? Лисса стояла у окна, расчесывая потемневшие от воды волосы — он и не замечал, какие они у нее длинные…

— Так, — сказала Берта. — Воду унесут. Еды вам хватит. Подружек твоих предупрежу, чтоб не совались. Но ты все одно запрись. К вечеру еще приду.

И крепко брякнула дверью. Подумав, он все же задвинул засов. Оглянулся от двери: Лисса отвела глаза и принялась дальше бороться с запутавшимися волосами. Он сказал негромко:

— Поди сюда.

Лисса пришла. Встала, глядя на него, в опущенной руке — гребень.

— Ты правда собиралась забрать Интиного ребенка?

— Он, — взмахом руки куда-то назад Лисса подразумевала берег за Обсидианом, вернее, своего мертвого вожака, — он приказал…

— Я спрашиваю, ты бы это сделала?!

— Нет. Да. Не знаю… — Лисса впервые взглянула ему в глаза и показала на кровать. — Если бы Зихард сказал, что убьет Рыжика…

Ребенка за ребенка. Волчонка за… лисенка, невесело срифмовал он. Фэрлин ей не простит. Если б вожак был живой, брат пошел бы и прикончил его. А теперь для мести осталась только Лисса…

— Но ты его убила. Почему?

— За… тебя. Ты не знаешь, что бы с тобой стало… Но если б я знала…

Ее пальцы разжались, и гребень забыто упал на пол.

— Что? — Он подобрал гребень — Лисса смотрела в стену над его головой. Прошептала:

— Что это так… просто. Почему я не сделала этого раньше?

Да, это бы очень облегчило всем нам жизнь. И сильно сократило твою.

— Прекрасно! — одобрил он. — И тогда давно бы убили тебя и твоего брата. Что сделано, то сделано. Думаю, когда Фэрлин… придет в себя, он…

— Я так боялась, что вы… обернетесь!

— Ну что ты! Тогда Берта нас просто бы убила — столько порванной одежды всего за один день!

Какое счастье, что с ними в тот момент не было Найны — все еще возится с его рукавицами, то есть с порчей. Уж ее бы не смогли остановить ни Инта, ни он сам…

Уверенный стук в дверь. А вот и наша неистовая сестренка, легка на помине!

— Не двигайся, — приказал он. По дороге к двери подобрал уроненный мешочек с лавандой, которой Берта упорно перекладывает вещи, хотя он терпеть не может ее запах. И Найна тоже. У двери он размял мешочек в ладонях и еще растер на груди сухую траву. Приоткрыл дверь нешироко, вышел и тут же закрыл за собой.

Найна почти отпрянула от него.

— Ф-фу!

— Да, — согласился он, стряхивая с рубашки травяной порошок. — Берта опять постаралась.

Найна, морща нос, поглядела на запертую дверь.

— Что, там у тебя снова девка?

— Хочешь познакомиться?

— Я их даже запоминать не успеваю… Ну и задачку задала эта твоя… ведьма!

— Не моя, — отрекся он. — Ну говори же, не томи! Получилось?

Найна улыбнулась. Бледная, темные круги вокруг запавших серых глаз — наверняка не спала.

— Да. Распутала я все-таки твое проклятое вязанье-порчу!

— И что… я здоров?

— Будешь здоровее прежнего! — заверила его Найна, откидывая со лба волосы. Засмеявшись, он притянул ее, закружил в объятиях.

— Да ты ж моя умница, красавица, волчица моя белоснежная, нет тебе равных! Я не сомневался, что ты справишься!

— Не ври, боялся! — пробормотала ему в ухо Найна. По тому, что сестра тоже прильнула к нему и даже прижалась губами где-то возле уха, он понял, что и она испытывает огромное облегчение — ведь Найна терпеть не может нежностей. Впрочем, почти сразу его и оттолкнула. Сказала наставительно: — Ты больше всякую гадость не покупай, где твои глаза-то были? Снова на девчонку засмотрелся?

В некотором роде. Найна потянулась, сказала мечтательно:

— Сейчас наемся и спать лягу… просплю целые сутки!

— Безлунной тебе ночи.

— И тебе.

Бэрин поглядел ей вслед. Хорошо бы сутки — за это время Фэрлин примет решение. Если еще и Найна вмешается — быть серьезной драке и даже убийству.

Вернулся в комнату, пристально изучая свои руки. Никакой разницы ни во внешнем виде, ни в силе пока незаметно… да верно ли Найна справилась с порчей? Или все будет возвращаться столь же медленно и незаметно, как и уходило?

Лисса стояла на том же месте; кажется, даже с ноги на ногу не переступила. Тоже глядела то на его руки, то на его лицо — молча и тревожно. Он хотел помучить ее неведением, но сжалился:

— Все хорошо.

Так как она продолжала таращить на него светло-карие глазищи, добавил:

— Найна сняла с меня твою порчу.

Лисса неожиданно схватила его за руки; разглядывала, поворачивая так и эдак, словно выискивая остаточные следы проклятья, потом с длинным вздохом потянула к себе и уткнулась лицом в ладони. Бэрин подумал: сейчас расплачется, — нет, просто молча, горячо дышала ему в руки.

— Эй, — пробормотал он ей в затылок. Волосы ее были мокрыми, слабо пахли какой-то травой — хорошо, Берта выдала мыло без своей любимой лаванды. — Ты чего?

Лисса вскинула голову. Глаза, против ожидания, не мокрые — а вообще плачут ли лисицы? Сказала:

— Хорошо. Я боялась за тебя.

Не-ет, ее глаза вовсе не светло-карие и не желтые, как он ее поддразнивал: медовые, янтарные, а в янтаре живут и дышат мошки-зрачки…

— Лисса, — пробормотал он, перехватывая уже ее руки. Пальцы скользнули с запястий по длинным рукавам платья, легли на тонкие плечи. Девушка не отстранилась, глядела вопросительно: он позвал, вот она и ждет — зачем позвал? — Лисса… А ты целовалась когда-нибудь?

Глаза еще не успели испугаться, когда он прикоснулся к ним губами. Зато губы были испуганными…

Я пыталась спрятать Рыжика от Берты: а вдруг женщина испугается? Она же не знает, что он безвредный… Но нет, Берта пошла с ним за ручку, воркуя, как над обыкновенным человеческим ребенком. Волк поглядел им вслед, повел плечом и, перехватив блюдо с пирогом поудобнее, сказал хмуро:

— Пошли, что ли.

В комнате Берта сразу запричитала, принялась собирать раскиданную вчера мной одежду. Повеселевший Рыжик устроился с пирогом в кресле Бэрина. Сам хозяин уселся на кровати, никак не отзываясь на укоры Берты. Бедный Бэрин! Все время ему достается — от меня и за меня — от Берты, Зихарда, сегодня еще чуть не подрался с родным братом. Я содрогнулась, представив, что бы произошло, если б они действительно обернулись и сцепились… А вдруг бы один убил другого? Нет-нет-нет, снова я начала придумывать плохое!

Покончив с уборкой, Берта взялась за меня: мол, я и грязна, и хожу в чем попало… Ну да, волосы растрепались, не до того было. Да и платье — я потрогала подол — еще до конца не просохло, порвано, а на груди к тому же располосовано когтями Зихарда.

Я с удовольствием — после ледяного-то Обсидиана — залезла в теплую душистую воду. Берта даже помогла мне вымыть волосы. Она молча разглядывала мои синяки, ссадины и царапины — словно пересчитывала. Спросила — очень тихо, одними губами: «Это ведь не Бэрин, нет?» Я честно ответила, что нет, разве что первая ссадина — когда он толкнул меня. Берта поджала губы и больше ничего не спрашивала.

Сытый и силком вымытый Рыжик быстро уснул на кровати. Похоже, хозяину это не понравилось, но он ничего не сказал, да и мы здесь ненадолго — лишь до решения Лорда Волков. Я уже устала бояться и не буду думать, каким окажется это решение: пока у нас с Рыжиком есть еда, крыша над головой и новая одежда. Вот и буду радоваться этому. Я расчесывала волосы и изо всех сил радовалась, пока Бэрин не подозвал меня к себе.

— Ты правда хотела украсть Интиного ребенка?

Я — хотела?

А ведь Бэрин сам, не задумываясь, забрал бы жизнь моего брата взамен жизни волчонка… Конечно, ведь ни я, ни Рыжик — не Волки, так… Звери.

За месяцы, проведенные среди людей и оборотней, я изучила выражения их лиц, а больше всего, оказывается, изучила Бэрина. Если из-за проклятых рукавиц он недоумевал, обижался, злился, то сейчас Бэрин был очень, очень мрачен. А ведь он, как и Фэрлин, хотел меня вчера убить за свою… Инту. Почему заступился сегодня?

— Но вместо этого ты убила его, — задумчиво сказал Бэрин. — Почему?

Ах, если б я сделала это раньше! Давно, давно, еще в самом начале… Не было бы… ничего бы не было…

— И вас с братом тоже бы уже не было, — сказал Бэрин.

Он обернулся к двери чуть раньше, чем раздался уверенный стук. У меня упало сердце — уже?

— Не двигайся! — приказал Бэрин. По пути к двери подобрал и распотрошил какой-то мешочек — сильно запахло любимой Бертой лавандой. Я едва не расчихалась.

— Фу-у! — услышала я из коридора. Леди Найна. Бэрин почему-то не пустил ее в комнату. Я неподвижно стояла на месте, прислушиваясь, но не различая слов, и поглядывала на спящего Рыжика. Бедный, намаялся, спит без задних лап…

Бэрин вернулся. Зашел, внимательно разглядывая руки. Я вспомнила, что его сестра-колдунья должна была снять порчу. Неужели не получилось? Бэрин подошел и повертел у меня перед лицом руками:

— Все хорошо. Найна сняла твое заклятие.

Я не поверила. Я схватила его за широкие запястья, пытаясь понять — точно ли. Руки как руки. Никакой разницы с тем, что было вчера. Что же я натворила?! Я вздохнула и уткнулась лицом в его большие мозолистые ладони. А чувствует он, что сила к нему возвращается? Сейчас спрошу, только голос вернется и выровняется дыхание…

— Ты что? — спросил Бэрин. Я отпустила его руки и поглядела в лицо: кажется слегка смущенным и встревоженным.

Я выдохнула:

— Я так за тебя боялась!

Он поглядел на меня, поглядел и положил горячие ладони на мои плечи. Спросил тихо:

— Лисса, а ты когда-нибудь целовалась?

Целовалась? Это еще зачем? Еще один странный людской обычай — или Волчий. Кто у кого перенял? С кем бы я целовалась — с Зихардом, что ли? Я открыла рот, чтобы задать ему все эти вопросы, но Бэрин наклонился и коснулся губами моих глаз.

Тепло. Щекотно. Сухие губы тронули мои. Легонько потерлись — и я почувствовала, как они дрогнули, растянулись в улыбке.

— Хо-ро-шо-о… — сказал Бэрин с удовольствием. И придвинулся близко, вплотную. Горячий. Большой. Твердый. Ладони легли мне на щеки. Потеребил-прикусил верхнюю губу, потом нижнюю. Я прислушивалась к своим ощущениям. Кажется… приятно? Губы немного покалывало. Бэрин длинно вздохнул, обнял меня, ладонь легла на затылок, ероша волосы. Он целовал мне глаза, щеки и даже уши. Прикусил мочку — я вздрогнула, но не от боли — оттого что искры-иголочки рассыпались по спине и растаяли.

— М-м-м… — сказал Бэрин, слегка отстраняясь. Я обнаружила, что стою с закрытыми глазами, открыла. Он смотрел на меня серьезно, без улыбки. Сказал задумчиво: — Ты вкусная…

— Это как? — Вкусной может быть еда. Вода еще. Запахи.

— Так, что хочется продолжать и продолжать целовать тебя, — пояснил Бэрин. Я подумала и сказала: