Летний сад Петра Великого. Рассказ о прошлом и настоящем Коренцвит Виктор
Фельтену было поручено, чтобы он «разсмотрел те штуки и выбрал которые из них лутчею работою зделаны» и представил их на утверждение Бецкому. Н. Семенов, который должен был оценить работу мастеров, доложил, что она стоит 366 руб. Ему пришлось давать объяснения, почему образцы стоят намного дороже, чем сделанная им совместно с мастером Мартелли в 1773 г. точно такая же модель фестона. Семенов не стал ссылаться на инфляцию, а указал, что мастера делали из своего, а не казенного, как они, металла, изготовили штампы, инструменты, платили за наемные квартиры, дрова. Одним словом, он считает, что «цена 366 руб. назначена справедливо и в том никакой передачи не признавает»65. Ознакомившись с образцом, Денисов объявил, что он «для… решотки с 33-мя столбами медной с чеканкою и позолотою фестон во всем против зделанного пробного фестона возмет по 400 рублев за каждой». Сумма получалась внушительная – 13 200 руб., соизмеримая со стоимостью всей решетки – 16 036 руб. Если бы торги состоялись, то, вероятно, цену удалось бы снизить. Но судьба фестонов была предрешена: 22 декабря 1776 г. «Его превосходительство приказал делать только репьи, шныркули и кисти противу зделанных пробных, а фестонов не делать». Конечно, не Бецкой, а сама Екатерина II, осмотрев пробное звено, отказалась от фестонов. Скорее всего, они показались ей не только слишком дорогими, но и вовсе не нужными. Надо отдать должное строгому вкусу императрицы. Позолоченные гирлянды вокруг гранитных столпов – это, конечно, дань роскошному стилю рококо. Когда-то ей нравились постройки Ринальди в Ораниенбауме в этом стиле, но ко времени создания Невской ограды ее вкусы изменились. Известен иронический отзыв императрицы о дворцах братьев Шуваловых, возведенных в столице в стиле ушедшей эпохи: на фасадах, как заметила Екатерина, «брабантские кружева». Напомним, что Бецкой, желая узнать мнение Екатерины, приказал колонны по сторонам пробного звена обработать в разной технике: поверхность одной была отполирована, а другой отделана насечкой. Императрица отдала предпочтение полированным колоннам.
К концу 1777 г. установили 25 звеньев, и тут оказалось, что в дополнение к контракту необходимо отковать еще одно – тридцать второе – звено, «что лутче ныне из самой практики по поставленным уже решоткам усмотреть можно»(!). Вызванные для объяснения Егоров и мастер Насонов доложили, что «зделанных решеток тридцать одной, как из самой практики усматривается, недостаточно, и еще требуется вдобавок одну, да по числу поставленных к помянутой решетке столбов и капителей, имеющимся наличным в число тридцати шести еще одну базу, того ради канторе строений домов и садов сим представляем, чтоб оная благоволила показанную решетку и одну базу к будущей весне поставкою заготовить». Подпись: «Ерья Фельтен. Декабрь 16 дня 1777 года»66.
Ну не мистика ли?! Обмеры показали, что Денисову, чтобы втиснуть в ограду не предусмотренные первоначальным контрактом три звена, пришлось сократить длину ближайших к Фонтанке десяти звеньев на 18–20 см. Базу к последней колонне подрядчик М.И. Колчин согласился сделать за 75 руб., «а прежде, – читаем в документе, – таковые базы он, Колчин, к показанной решетке ставил и тесал грубою тескою по 65 рублей».
В июне 1779 г. Фельтен доложил в Контору, что последнее звено, «так и все прежде поставленные, еще не укреплены и свинцом не залиты»67. В контракте с Денисовым оговаривалось, что заливку свинцом должны делать казенные мастера.
Как помним, Контора строений имела намерение к тому времени, когда Денисов поставит все звенья, закончить в казенных мастерских медные к ним украшения. На деле оказалось иначе: лишь в 1776 г. заказ передали не казенным, а вольным мастерам. Н. Семенову было велено отобрать лучшие образцы и «отослать их г-ну надворному советнику и архитектору Фельтену с тем, чтобы он, г-н Фельтен, разсмотрел те штуки и выбрал, которые из них лутчею работою зделаны, представил в кантору»68. В декабре 1777 г. Контора заключила договор с мастерами Яганом Гуном, Карлом Форшманом и Фридрихом Шперлингом на изготовление «медного с чеканом украшения к решетке с позолотою его через огонь голландским червонным золотом»69. По договору работу должны были закончить в 1779 г. Прошел год, и 18 декабря 1778 г. Бецкой получил известие, что медные литые украшения для решетки еще не изготовлены и «какому украшению на тех воротах быть и поныне еще не положено». Контора поручила Егорову и Фоку, чтобы они «наивозможно в скорейшем времени сделали… чертеж медному украшению на ворота и на рассмотрение архитектору Фельтену представили, и который им за лучший признан будет, для зделания сметы представить в Контору, почему бы сия Контора могла зделать на мастерском дворе пробу, во что каждая штука станет»70. Это единственное обнаруженное в архивных документах свидетельство о привлечении Егорова и Фока к проектным работам. О каких «украшениях» речь? Во всяком случае, не о навершиях на Малые ворота, которые были сделаны из железа, а не меди. Роль этих помощников Фельтена, с одной стороны, без меры преувеличена, с другой – точно не определена. Неизвестно, кто оказался победителем в этом творческом соревновании и состоялось ли оно вообще. Как бы то ни было, но еще и через пять лет медные украшения для ворот не были сделаны. В 1779 г. мастера изготовили весь комплект медных позолоченных украшений на все тридцать два звена ограды: репьев 288 пар, шныркулей – 576 пар, кистей – 544 штуки.
Затем в строительстве ограды вновь произошел затянувшийся на несколько лет перерыв. Лишь 19 января 1783 г. поступил указ «о деле урн и ваз» на столбы. В марте 1783 г. на рассмотрение Бецкому представили четыре деревянные модели двух вариантов урн и ваз. Авторы монографии о П. Егорове Ф.Д. Кузнецов и Э.Ф. Кузнецова-Рыцк пишут, что в период с декабря 1783 по март 1784 гг. путиловские каменотесы под руководством Т. Насонова вытесали из гранита восемнадцать ваз и столько же урн – по числу колонн ограды. Это не совсем точно: на столбах 19 урн и 17 ваз.
В том же 1783 г. приступили наконец к изготовлению бумажной модели наверший на Малые ворота. В мае 1784 г. все тем же мастерам Гуну, Форшману и Шперлингу, что делали медные украшения на решетку, было поручено «по апробованным чертежам изготовить украшения… на одни большие и двое малых ворот медного с позолотою через огонь червонным золотом. и на урны и вазы»71. В начале ноября 1784 г. Егоров доложил в Контору строений: «30 октября был у мастеров и по осмотру оказалось, что на двои малые ворота из меди украшения отлиты, кроме корзинок, по отливанию которых формы приготовлены, и в зделанное слесарною работою железо на месте приправлено, и с того украшения ими через огонь голландским червонным золотом вызолочена средняя большая кудреватая штука наподобие дерева, репьев больших три пары, алагрек один на большие ворота вызолочен же, другой на малые ворота с прочими изготовленными штуками производить начато»72. Три пары больших «репьев» (розеток) были необходимы на трое ворот. «Алагреки» на Большие и Малые ворота – это меандры («а ля грек», т. е. как у древних греков). О «кудреватой штуки наподобие дерева» – разговор особый. В июне 1785 г. установили навершия на Малые ворота, тогда же Бецкой распорядился на вазонах «медные штуки с кольцами и ручки вызолотить». Но лишь через год, в июле 1786 г., закончили золочение этих деталей, после чего вазоны заняли свои места на колоннах.
Таким образом, строительство ограды со времени заключения в июле 1773 г. контракта продолжалось в общей сложности 13 лет, из которых следовало бы вычесть без малого 4 года, с января 1779 г. по октябрь 1782 г., когда, судя по документам, никакие работы не велись. Чем был вызван столь длительный перерыв, неизвестно. Можно предположить элементарную причину – недостаток средств. Казна истощена подавлением Пугачевского восстания, войной с Турцией, ликвидацией последствий катастрофического наводнения 1777 г. К тому же в самом Петербурге и в пригородах все эти годы велись грандиозные стройки. Трудно подсчитать, во что обошлось сооружение гранитных набережных на Неве, Фонтанке, Мойке и Екатерининском канале, облицовка камнем Петропавловской крепости, возведение памятника Петру Великому, Чесменского, Мраморного, Таврического дворцов, Новой Голландии, Большого и Малого Эрмитажа, здания Академии художеств, Смольного института, многочисленных церквей, в том числе в Александро-Невской лавре. В эти годы приобретаются в Европе собрания живописи и скульптуры для Эрмитажа. Ведется строительство в дворцовых пригородах: в Царском Селе, Павловске, Ораниенбауме, Гатчине и Петергофе. На фоне этих грандиозных строек сооружение Невской ограды не кажется слишком обременительным для казны: ограда обошлась всего в 87 998 руб. 37 коп.73 Много это или мало? За голову Пугачева было обещано 100 000 руб. Жалованье Фельтена в его бытность профессором и ректором Академии художеств – 600 руб. в год. Шитое золотом, усыпанное бриллиантами парадное платье Г. Потемкина стоило 200 000 руб.74
Автор Невской ограды П.Е. Егоров?
Растянувшиеся на несколько лет проектные работы велись поэтапно: отдельно утверждались эскизы звена, ворот, наверший на Большие, а через несколько лет на Малые ворота. И даже проекты мелких декоративных деталей и вазоны на столбах потребовали отдельного согласования. Так был ли у ограды один автор или ее проект – плод коллективного творчества?
Невская решетка Летнего сада. «1810 года Генваря 31 дня»
Современники не сомневались в авторстве Фельтена. Но в 1950 г. Р.Д. Люлина пришла к заключению, что автором являлся П.Е. Егоров, а Фельтен, будучи его начальником, лишь завизировал проектные чертежи своего помощника75. Весть о том, что, оказывается, не Георг Фридрих Фельтен, ставший в России Юрием Матвеевичем, а калмык Петр Егорович Егоров – истинный автор знаменитой ограды, пресса восприняла с энтузиазмом. Никто в 1950 г. не решился на открытую полемику со студенческой работой, опубликованной в «Вестнике Ленинградского университета». А возразить было что. Вот, например, почему при публикации чертежа, на котором представлена уже построенная ограда, обрезана стоящая в нижней части листа дата – «1810 года Генваря 31 дня»76?
Без каких-либо комментариев чертеж датирован 1783–1784 г. и приписан Егорову, скончавшемуся в 1789 г.77 Все же «заархитектору» (помощнику архитектора) Егорову не удалось полностью заслонить фигуру главного архитектора Канцелярии от строений. Нашлось компромиссное решение: у ограды два автора – Фельтен и Егоров. Вольно или невольно, но в этом содружестве Фельтену была отведена пресловутая роль начальника, поддержавшего своим авторитетом чужой проект и на этом основании получившего львиную долю славы.
Три аргумента выдвинула Р.Д. Люлина в обоснование своей версии. Первый и главный – уже упоминавшийся рапорт Фельтена, к которому придется вернуться. Второй – якобы в манере исполнения дошедших до нас чертежей ограды есть сходство с какими-то чертежами Егорова. И, наконец, отмечалась близость Невской ограды к ограде Мраморного дворца, построенной, в чем Р.Д. Люлина не сомневалась, по проекту Егорова. Люлина разделила всю коллекцию известных в то время одинннадцати проектных чертежей Невской ограды на две неравные части: девять принадлежат Егорову и две – Фоку. Рука Егорова угадывается якобы по присущей ему манере мягкой отмывки чертежей. Однако нет никаких чертежей Егорова с подобной отмывкой. Стоит ли удивляться, что те же листы А.Е. Ухналев, исходя из внутреннего убеждения, приписал на этот раз Фоку. «В числе исполнителей чертежей ограды, – пишет А.Е. Ухналев, – был только один опытный архитектор – Фок. Листов, надежно атрибуируемых Егорову, в корпусе проектных материалов нет»78. Все бы ничего, но, оказывается, нет и чертежей Фока, за исключением неких «планов участков и строений». «А в этих чертежах, честно признается автор, нет ничего такого, что позволило бы оценить графическую манеру архитектора Фока»79.
Рассмотрим главный аргумент Р.Д. Люлиной в пользу авторства Егорова. Небольшое отступление: Римма Дмитриевна, старейший сотрудник Государственной инспекции по охране памятников и мой старший товарищ по работе в инспекции, пользовалась большим и заслуженным авторитетом коллег. Исследователь до конца жизни была уверена в своей правоте. Стремясь к максимальной точности, позволим себе обширную цитату из ее статьи 1974 г.: «Сам главный архитектор Конторы строений, – пишет Р.Д. Люлина, имея в виду Фельтена, – в документе 1773 года указывает, что он рассмотрел шесть чертежей ограды Летнего сада с воротами, „учиненные“ Егоровым, и передал их в работу. В том же документе, буквально через две страницы, говорится о передаче кузнечному мастеру Игнатию Денисову двух чертежей за подписью Фельтена для изготовления металлических звеньев ворот ограды. Итак, Фельтен сам называет автора чертежей, „по которым и работу производить должно“»80. Р.Д. Люлина, цитируя документ, пропустила начальные слова рапорта Фельтена: «Во исполнение данного мне из оной Канторы указа…».
В документах по строительству Невской ограды имя Фельтена встречается постоянно; по косвенным признакам можно судить о его участии в создании проекта ограды. Но в этом документе прямо говорится, что именно он получил указ о сооружении решетки. Можно ли допустить, что, получив указ, Фельтен перепоручил работу своему помощнику Егорову, своей волей утвердил его проект и сообщил директору Конторы строений Бецкому, что теперь, мол, «работу производить должно». Человек, знающий, как согласуются строительные проекты и понимающий субординацию, вправе усомниться в столь абсурдной ситуации. Когда и в связи с чем появился этот рапорт? Даты на документе нет, но справившись с архивным делом, в котором бумаги подшиты в хронологическом порядке, полагаем, что архитектор подал донесение 21 октября 1773 г., спустя три месяца после того, как 24 июля 1773 г. был заключен контракт на изготовление решетки с Денисовым. Первое условие контракта – работы производить «во всем по апробованным чертежам (с которых копии ему Денисову дать за подписанием и печатью оной канторы)»81. В ответ на запрос Денисова Контора строений поручила Егорову скопировать проектные чертежи82. Фельтен, убедившись в том, что они «учинены исправно», их завизировал. Контора удостоверила подлинность чертежей своей подписью и печатью и переправила их подрядчику. Остается добавить, что, к сожалению, эти чертежи до нас не дошли.
Курьезный характер носят документы, из которых узнаем, что Егоров даже не знал точное число колонн в якобы им спроектированной ограде! Невероятно, но вплоть до заключения контракта и даже после того, как Денисов приступил к работе, в справках Егорова упоминаются тридцать три столба и двадцать девять звеньев. Позднее Егоров признал, что в своих прежних подсчетах ошибался, и колонн, следовательно, должно быть тридцать пять. И опять промах! На самом деле, их в ограде на одну больше. Поразительную ошибку заметили лишь в 1777 г.! Не менее удивительно, что Егоров не сумел подсчитать точное количество «потребного медного украшения» на звенья ограды: позолоченных розеток и прочих декоративных деталей. В том же 1777 г. он указал, что на копья ограды надо изготовить четыреста четыре позолоченные кисти. А в 1779 г. вынужденно признался, что «в самой практике ныне недостает кистей 140 штук, кои в прежде поданном от меня рапорте положено было по единственной в исчислении оных ошибке…». Такая оплошность не прошла для него даром: пригрозили штрафом. Перепроверив эти и другие расчеты, А.Е. Ухналев пришел к выводу, что Егорову, «как видно, была свойственна некоторая рассеянность… нет ни одной верной цифры»83. Что касается сходства двух оград: Летнего сада и Мраморного дворца, то последняя появилась не ранее 1783 г., т. е. спустя годы после того, как решетка Летнего сада уже заняла свое место на набережной Невы. Нелегко сосчитать, сколько в нашем городе оград и ворот, в облике которых варьируются мотивы Невской решетки. Ограда Мраморного дворца – одна из первых в этом бесчисленном ряду подражаний.
Кандидатура Егорова как возможного автора Невской ограды особенно неудачна, так как известно, что этому архитектору в 1772 г. прямым указом Бецкого было запрещено заниматься чем-либо по работам Конторы строений, кроме строительства Мраморного дворца. Лишь когда Егоров освободился, его «перебросили», говоря современным языком, на строительство Невской ограды. Недаром его имя не встречается в документах ранее сентября 1772 г., но к тому времени проект ограды был уже утвержден. Отдадим должное П.Е. Егорову, сделавшему все, что от него требовалось, чтобы прекрасная ограда появилась на набережной Невы, но ее автором он не был.
Автор Невской ограды И. Фок?
А.Е. Ухналев, автор монографии «Невская ограда Летнего сада. Очерк истории строительства», считает Ивана Фока подлинным автором архитектурного шедевра. Среди анонимных чертежей А.Е. Ухналев выделяет один, который, по его мнению, является первым проектом Фока 1770 г.
Версия получила признание со стороны авторитетного исследователя К.В. Малиновского84. А «Википедия» объединила в авторский коллектив уже всех троих: Фельтена, Егорова и Фока.
Иван Иванович (Иоганн Борисович) Фок (1741–1807). Старший сын многодетного петергофского садовника Бориса (Бернгарда) Фока (7 сыновей, 5 дочерей)85. С 1755 г. в течение пяти лет был в учениках у Растрелли, затем у Фельтена. В 1760 г. принят на службу в Канцелярию от строений учеником («архитектурии гезелем»). С 1765 по 1768 гг. состоял в должности «заархитектора капитанского ранга» (помощника архитектора). Работал «при Зимнем дворце», получая 200 руб. годового жалования. В 1768 г., став титулярным советником, получил оклад 400 руб.86 В 1797 г. произведен в архитекторы с присвоением чина коллежского советника (оклад 600 руб.)87.
Ю.М. Фельтен (?). Вариант Невской решетки. 1772 г. (?). По А.Е. Ухналеву – первый проект Невской ограды И. Фока. 1770 г.
По крупицам удалось собрать сведения о работах этого малоизвестного архитектора. В 1765 г. как помощник архитектора П.Ю. Патона находился при работах в Ораниенбауме88. В том же году починил у Итальянского дворца «12 крылец от саду и Фонтанки реки»89. Фок строил оранжерею в саду Итальянского дворца, колокольню над домовой церковью Таврического дворца, Придворные конюшни. Принимал некоторое участие в отделке помещений Зимнего дворца и перестройке дома Штегельмана на Мойке90. По проектам Фока были сделаны ограды Троицкого собора, Итальянского дворца и церкви Симеона и Анны91. В 1784 г. он составил «опись Ораниенбаумского строения» и занимался починкой деревянных домов в потешной крепости Петерштадт92. В августе того же года «находился при работах» по демонтажу деревянного здания театра на Царицыном лугу. В 1770 г. Фоку, вероятно, как автору построенных в городе нескольких оград, дали ответственное задание – подготовить проект Невской ограды Летнего сада. Но такая задача оказалась ему не по плечу. «Если даже допустить, – пишет А.Е. Ухналев, – что два года спустя разработку проекта препоручили лично Фельтену, придется признать, что он всего лишь перерисовал чертеж Фока, не добавив ничего принципиально нового»93.
Итак, перечертил или перечеркнул Фельтен чертеж Фока? Чей проект подписал архитектор, свой или чужой?94 Сделанное допущение – большая уступка со стороны А.Е. Ухналева. Она появилась в ответ на наше замечание, что не стоит вслед за Р.Д. Люлиной при публикации рапорта Фельтена выбрасывать начальные слова: «Во исполнение данного мне из оной Канторы указа, которым должно по берегу Невы реки у перваго саду железную решотку и трои ворот зделать…»95. Если Фельтен перерисовал и чуть подправил готовый чертеж Фока, то почему эта несложная операция (простите иронию), доступная его мастерству, отложила утверждение проекта на три года? Зачем понадобились все новые варианты, «пробные» модели, даже такие дорогостоящие, как фрагменты звена из металла? За эти годы в документах ни разу не всплыли имена Фока и Егорова, упоминается только Фельтен. Самое удивительное, что эта канитель не имела смысла, так как, если согласиться с А.Е. Ухналевым, все закончилось возвращением к проекту Фока 1770 г., который был так хорош, что оставалось его перерисовать и воплотить в жизнь.
Чтобы проверить высказанную гипотезу, необходимо сравнить приписываемый Фоку чертеж с тем, что известно о его проекте 1770 г. Эту операцию должен был проделать Ухналев, но с удовольствием сделаю я, тем более что в предисловии к своей книге А.Е. Ухналев пригласил меня к дискуссии и в самой книге со мной ведется полемика. Но прежде кратко напомню, что существовало не менее восьми вариантов проекта Невской ограды.
1) Лето 1770 г. Проект И. Фока при участии Вунша. В ограде длиной 40 саж. 14 столбов, 10 звеньев. Длина звена 5,32 м. Стоимость кузнечной и слесарной работы 2 руб. 30 коп. с пуда. Стоимость изготовления столба 100 руб.
2) Январь 1771 г. Протяженность ограды по предложению Фельтена увеличена до 100 саж. 33 столба, 29 звеньев. Стоимость кузнечной и слесарной работы 85 коп. Стоимость изготовления столба около 398 руб. Столбы практически не отличаются от существующих.
3) Апрель 1771 г. «Короткая» ограда с мраморными 18 столбами, 14 звеньев.
4) Апрель 1771 г. Ограда с 36 чугунными столбами, 32 звена.
5) Апрель 1771 г. Торги в апреле и в мае. Ограда длиной 100 саж. с 33 столбами. Стоимость кузнечной и слесарной работы 2 руб. 22 коп. Вес звена около 147 пудов. Вес медных позолоченных деталей на одно звено около 110 кг.
6) Сентябрь 1771 г. (модель Маленберга). Длина звена 3 саж. (6,48 м). Вес звена 103,5 пуда. Торги не проводились.
7) Окончательный вариант проекта. Июль 1772 г. (модель Антропова, Пильникова). Длина звена 5,40 м; вес 112,5 пудов. По подсчетам вес медных позолоченных деталей на одно звено составлял 28,2 кг. Стоимость кузнечной и слесарной работы 3 руб. 80 коп. Проект осуществлен с уточнением количества колонн 36, звеньев 32.
8) Не ранее декабря 1772 г. появился чертеж, который А.Е. Ухналев приписывает Фоку и датирует 1770 г. Ограда почти такая же, как сейчас, но длина звена укорочена – 4,50 м (в звене 15, а не 17 копий). В этом варианте гранитных столпов должно быть 43, звеньев 39. Торги не проводились.
По мнению А.Е. Ухналева, Фельтен, предложив удлинить задуманную Фоком ограду с 40 до 100 саж., не внес при этом существенных изменений в его проект. Дословно: «Очевидно, что число звеньев и столбов было увеличено без изменения их внешнего вида»96. Так ли это? Напомним, Фельтен составил смету к проекту Фока, где указал стоимость гранитного столпа – 100 руб. А на приписываемом Фоку чертеже изображены колонны, которые стоили 397 руб. 75 коп., «в три раза больше», – вскользь замечает А.Е. Ухналев97. Добавим, что последняя колонна обошлась казне в 407 руб. 75 коп. За изготовление одной только базы подрядчик Колчин запросил 75 руб. Если колонна в 4 раза дешевле, то она (и вся ограда) как минимум в два раза ниже существующей. Но что примечательно! Ограда ниже, а вес звена значительно больше.
У Фока железная ограда с 14 колоннами весит 1500 пудов, а у Фельтена в его «Описании» ограда с 33 колоннами весит 2300 пудов. Звено полегчало на треть! Очевидно, Фельтен упростил рисунок звена; вероятно, оставил одни только копья. Соответственно стоимость кузнечных и слесарных работ упала с 2,30 руб. до 80 коп. за пуд.
Но не только рисунок звена упростил в своем проекте Фельтен. Архитектор вовсе отказался от украшений. «Любопытно, – пишет А.Е. Ухналев, – что в сентябрьской смете 1770 года Фельтеном положена сумма на изготовление „отливных из меди украшений" и их позолоту (4250 руб.), тогда как в описании от 11 февраля 1771 года о бронзовых украшениях ничего не сказано. Поэтому по рассмотрению описания Фельтену было предписано „рапортавать какому именно отливному украшению тут быть должно чему бы и представить чертеж"»98. Действительно любопытно. Совершенно очевидно, что Фельтен представил свой проект, в котором, в отличие от проекта Фока, не было украшений. Архитектор все сделал, чтобы не слишком выйти за пределы первоначальной ничтожной суммы, отпущенной на строительство, – около 11 000 руб. Бецкой не только знакомился с «описанием»; он, конечно, смотрел чертежи нового проекта и приказал добавить украшения, т. е. представить еще один вариант, что Фельтен и сделал.
На чертеже, который А.Е. Ухналев приписывает Фоку, колонны украшены гирляндой из цветов (фестонами). Мы помним, что, узнав о себестоимости их изготовления, «366 рублей за штуку», от них отказались. На фестоны для 14 колонн потребовалось бы 5124 руб., а по смете на все позолоченные украшения отпущено 4250 руб. Решительно ни по одному параметру чертеж не соответствует тому, что известно о проекте Фока. Тем не менее А.Е. Ухналев настаивает, что он «полностью соответствует самой первой смете»99. При этом, как уже отмечалось, смету не приводит. Вернемся к цифрам. При стоимости изготовления одной колонны в 397 руб. 75 коп. общая стоимость 14 колонн Фока равна 5565 руб. Прибавим к этому стоимость изготовления фестонов – 5124 руб., итого – 10 689 руб. А на всю ограду Фока, повторим, выделено 10 915 руб. С фактами не поспоришь, и в конце концов уважаемый исследователь согласился рассматривать чертеж как «проект ограды „вообще", дающий принципиальное художественное решение объекта»100. Допустим, что это так, хотя это не так, но спрашивается, причем тут Фок? Проект ограды «вообще» можно приписать кому угодно101.
Обратив внимание на изменение стоимости кузнечной и слесарной работы с каждым новым туром торгов, я пришел к выводу, что от варианта к варианту неоднократно менялся рисунок ограды. А.Е. Ухналев возражает: «Реконструкция развития проектного замысла путем сопоставления первоначальных смет и реальных затрат с привлечением материалов торгов, как это делает мой оппонент, бесперспективна. Значительное превышение расходов над сметой мы наблюдаем на всех крупных постройках XVIII века»102. Изучение этого вопроса кажется А.Е. Ухналеву настолько бесперспективным, что автор вовсе не уделил ему внимания. В объемной книге, в многочисленных статьях не нашлось место для анализа конкретных цифр103.
По мнению А.Е. Ухналева, всякий раз рассматривался один и тот же проект Фока, именно тот, что в конце концов был осуществлен. Только почему-то все время прыгала стоимость кузнечно-слесарных работ. «Очевидно, нет надобности привлекать для объяснения роста цены какие-либо иные факторы, кроме обыденных практических соображений подрядчиков». В свою очередь, эти «практические соображения» настолько понятны, что не нуждаются в объяснении. Подрядчики вопреки, казалось бы, собственным интересам, сговорившись, занижали на торгах расценки. Вероятно, для того чтобы, получив заказ, поставить Контору строений перед необходимостью осуществить работу уже на своих условиях. Само собой, эти хитрые комбинации невозможно провернуть без «откатов», кстати, кому? Фоку, Фельтену или самому директору Конторы строений И.И. Бецкому! Странно, что опытный исследователь делает типичную ошибку дилетантов, переносящих современные порядки в прошлое, о котором имеют смутное представление. Между тем я вовсе не имел в виду превышение сметы в процессе строительства. Речь идет об изменениях (как повышении, так и понижении) сметных расценок в связи с появлением все новых и новых вариантов проекта.
«Прежде исследователи не пытались точно датировать этот чертеж, полагая, видимо, это дело бесперспективным», – пишет А.Е. Ухналев, датируя чертеж 1770 годом. Напротив, датировка не представляет труда. Сравним чертеж с проектом Малых ворот, подписанным Фельтеном в декабре 1772 г. Какой вариант ближе к осуществленному? На чертеже, приписываемом Фоку, уже определено истинное расположение колечек, найден окончательный рисунок корзинок. Следовательно, этот чертеж сделан после декабря 1772 г., но, разумеется, до заключения договора на изготовление решетки в июле 1773 г. «Точная датировка, – пишет А.Е. Ухналев, – не единственный довод в пользу Фока». Мы видели, насколько точна датировка. Но это не все, оказывается, «этот архитектор уточнял проект на протяжении полутора десятилетий, которые длилось сооружение ограды. Им были разработаны украшения ворот и вазы на гранитных колоннах»104. Про участие Фока в проектировании ваз в документах нет ни слова. Что касается «украшения ворот», то, как указывалось, действительно в 1778 г. Егорову и Фоку было поручено представить на рассмотрение Фельтена варианты медного декора ворот: цветов в корзинках и розеток. Повторим: чем закончился своеобразный конкурс, и состоялся ли он вообще, никто не знает. Под пером исследователя единственное за восемь лет упоминание Фока превратилось в «полтора десятилетия» незримой работой над изначально совершенным проектом!
«При анализе обстоятельств работы над проектом сооружения и архитектурной графики по ограде, можно заметить необычное, в некотором роде особенное положение Фока», – отмечает А.Е. Ухналев. Тысячи страниц архивных дел по строительству Невской ограды, и нигде не встречается имя Фока! Как же объяснить это в некотором роде действительно странное обстоятельство? А очень просто: «При всем этом Фок остается непричастным к работам по сооружению ограды, ко всей черновой работе архитектора на объекте… он в большей степени, чем Егоров, защищен от рутины архитекторского труда». Кто же его защитил? «Фельтен, очевидно (очевидно!), бережет его для ответственных проектных работ и ценит его художественные способности». Далее еще интереснее. Оказывается, «особое положение Фока, талантливого и оберегаемого начальником от рутинной работы, может говорить о том, что этот архитектор был одним из соавторов Фельтена по проектам, которые по документам приписываются одному только главному архитектору Конторы». «Может говорить», а может и не говорить – почему бы и не сделать такое предположение вопреки документам? Дело за малым: отделить подлинные проекты Фельтена от работ его помощников. Фельтен построил в Петербурге и пригородах едва ли не больше, чем любой из его современников. Раскрыт секрет его плодовитости? Любопытно, что еще, кроме Невской ограды, «по документам» напрасно приписывается Фельтену? А.Е. Ухналев ставит под подозрение здания Старого Эрмитажа и Александровского института105.
Если говорить серьезно, то непонятно, на каком основании сделан вывод о якобы выдающихся способностях Фока. Степень его дарования начальство оценивало гораздо ниже. В 1772 г. Фельтен рекомендовал к званию архитектора Егорова и Фока. Произведен один Егоров, а Фоку отказано106. Трагическая судьба «гения одной ночи»! Всю жизнь на вторых ролях, его унижают мелочными заказами, лучшие творения приписывают Фельтену (чертежи бесследно исчезли), отказывают в звании архитектора, он умирает никем не признанный, и лишь спустя два с четвертью века мир узнает имя гениального создателя Невской ограды Летнего сада!
По мнению А.Е. Ухналева, творчество Фока вполне заслуживает отдельной монографии. Советуем обратить внимание на прекрасные здания в Петербурге, авторы которых до сих пор неизвестны, например: Дом Чичерина, Невский пр.,15 и др. Их вполне можно приписать Фоку хотя бы на том основании, что они построены в те же годы, когда наш поручик делал свою карьеру. Даже с типографской точки зрения удобнее печатать «Архитектор И.И. Фок (?)», чем «Автор не установлен». Корректный вопросительный знак подчеркнет беспристрастность блестящего искусствоведческого анализа. Такая атрибуция вызовет меньше нареканий, чем попытка приписать Фоку творения, которые «по документам» исполнены кем-то другим. Впрочем, не верю, что появится подобная монография. После шедевра Ю. Тынянова «Подпоручик Киже» кто же решится на такой труд!
Пора вернуться к «загадочному» чертежу. Протяженность Невской ограды ограничена размерами сада, с одной стороны которого река Фонтанка, с другой – Лебяжий канал. В ограде трое ворот. Архитектор мог поставить между центральными и боковыми воротами (расстояние в осях колонн 39,84 м) только пять, шесть или семь звеньев. Фок в своем проекте предложил пять звеньев. Фельтен рассмотрел все возможные варианты. В 1771 г. был вариант пять звеньев (ширина звена 3 саж.; модель Маленберга). В июле 1772 г. появился окончательный вариант – шесть звеньев (звено 7,5 арш.; модель Антропова). Но была теоретическая возможность разместить между воротами семь укороченных звеньев (звено 2 саж. 1 фут – 4,40 м). Именно этот вариант представлен на нашем чертеже. Он, конечно, всерьез не рассматривался: ведь пришлось бы увеличить число колонн до 43, а звеньев до 39, что привело бы к неимоверному удорожанию сметы. Изготовление ограды обошлось казне в 87 998 руб. А.Е. Ухналев недоумевает, почему так дорого. По его подсчетам ограда длиной в 100 саж., изготовленная по проекту Фока, должна была стоить втрое меньше – 28 000107. Бывает, что в ходе строительства утвержденная смета разбухает в разы. Однако документы по строительству Невской ограды сохранились и поддаются проверке. Об «откатах» и хищениях говорить не приходится. Все гораздо проще: воплощен другой, более дорогостоящий проект.
Не вступая в дальнейшую дискуссию, А.Е. Ухналев в своей последней публикации остается при своем мнении: «Нельзя обойти вниманием указ императрицы, в котором составление проекта прямо поручено Ивану Фоку. Для сторонников авторства Фельтена указ был камнем преткновения, который нашли способ обойти, допустив, что проект Фока мог быть отвергнут. Взамен Фельтеном, предположительно, был составлен другой проект, по которому и велось строительство. Но во всем корпусе материалов по ограде отсутствуют документы, которые подтверждали бы это. Поручение, данное Фоку, не отменялось, и Фельтену не давалось указание о разработке нового проекта»108.
«Во исполнение данного мне из оной Канторы указа, которым должно по берегу Невы реки у перваго саду железную решотку и трои ворот зделать…». Вновь зададимся вопросом, почему при публикации рапорта Фельтена исследователь всякий раз опускает эту начальную фразу. Почему игнорирует свидетельства документов? Нашел свой способ обойти? Так этот способ давно известен.
Первый проект Невской ограды
Кто же автор Невской ограды? Точку в затянувшейся дискуссии поставила сенсационная находка в Хельсинки уникального чертежа. Р.Д. Люлина и А.Е. Ухналев, изучая коллекцию исторических чертежей Невской ограды, не пришли к однозначному выводу, какие листы принадлежат Фоку, какие Егорову. Единственное, в чем сходятся исследователи, что среди них нет чертежей Фельтена. Назвать имена авторов на основе стилистического анализа анонимных чертежей – задача не из легких. Как бы ни был уверен исследователь в своей правоте, научная добросовестность требует поставить знак вопроса против имени и предполагаемой даты. Увы! Далеко не все и не всегда следуют этому правилу, вводя в заблуждение читателей. Предметом тщательного анализа должна стать не только манера исполнения чертежей, но прежде всего их содержание. В этой связи заметим, все чертежи воспроизводят один и тот же проект, но отличаются в деталях. По ним, опираясь на метод формального анализа, нетрудно определить, какой чертеж появился раньше, какой позже. К такому методу прибегают, например, археологи при анализе серии артефактов: боевых топоров, фибул, нательных крестиков, чего угодно.
Отправной точкой в этом анализе являются подписанные Фельтеном чертежи Больших и Малых ворот. Что его подпись – отнюдь не виза начальника на чертежах Егорова или кого другого, это видно уже из того, что представлены разные варианты декора. Если на створках Малых ворот дано изображение садовых ваз, то на створках Больших ворот помещено изображение корзинок. Если подписи Фельтена – это всего лишь виза начальника, то какой вариант она утверждает? На самом деле Фельтен предложил свои варианты, Бецкой утвердил «корзинку». Но если согласиться, что ворота сочинил Фельтен, то это еще не значит, что он же автор всей ограды. Обратим внимание: в рисунке ворот и звеньев нет схожих элементов за исключением розеток. Теоретически можно предположить, что над проектом работал не один архитектор.
Имя автора проекта удалось установить благодаря находке в Хельсинки, в Архиве музейного департамента Финляндии ранее не известного чертежа Невской решетки. В одной папке с ним лежали еще два чертежа с изображением вариантов завершения Малых ворот (такие же чертежи находятся в РГИА).
Автор сенсационной находки, бывший главный архитектор парка Монрепо в Выборге В.В. Дмитриев, поместил чертеж в качестве иллюстрации к своей статье о творчестве Дж. Мартинелли, одного из создателей парка Монрепо109. Подпись под иллюстрацией гласит: «Эскиз решетки Летнего сада в Петербурге. 1770-е гг. Арх. Д.А. Мартинелли (?) (публикуется впервые)». Корректный вопросительный знак вполне уместен, так как выяснилось, что Мартинелли не имел никакого отношения к Невской ограде. В 1770-е гг., когда шла работа над ее проектом, он состоял в должности хранителя и реставратора картин в Эрмитаже и архитектурным проектированием не занимался.
Трудно переоценить значение обнаруженного документа. От него берет начало цепочка проектных чертежей, в каждом из которых присутствуют элементы, впервые заявленные в этом эскизе. Впрочем, чертеж нельзя считать эскизом – предварительным наброском, в общих чертах выражающим композиционную идею. Перед нами детальный проект, где представлено два варианта створок ворот. Исполненный вполне профессионально, такой чертеж вполне мог быть представлен на утверждение Бецкому и самой императрице.
Ю.М. Фельтен(?). Первый проект Невской ограды Летнего сада. 1771 г. (?)
Изображены очень узкие ворота между двумя колоннами и одно звено. Колонны близки по форме существующим, но более нарядные: их шейки украшены каннелюрами – мотив, если не ошибаюсь, доселе не известный в русской архитектуре. На тех колоннах, что стоят по сторонам ворот, помещены обвитые гирляндами каменные шары. Наиболее красочная деталь – это фестоны вокруг шейки колонн. В данном случае это не гирлянды из цветов и плодов, а полотнища с завязанными в узлы свисающими концами.
Если признать, что колонны на чертеже такой же высоты, как существующие, то звено, в котором только 12 редко расставленных копий, имеет длину 3 саж. (6,48 м), что на 1 м больше, чем в современном звене, в котором, напомним, 17 копий. На копья наложены узкие и длинные прямоугольные вертикальные рамки. Именно эта находка, придавшая Невской ограде неповторимую оригинальность, привела к удорожанию кузнечной и слесарной работы. На чертеже копья с рамками идут подряд, а в окончательном варианте между ними размещены дополнительные копья без рамок. При дальнейшей работе над проектом вместо двух розеток – вверху и внизу – появилась одна в центре рамки, убраны «лишние» тяги, внесены некоторые другие мелкие поправки и в результате рисунок звена стал проще и красивее. Отметим, что на створках ворот (а они, повторим, разные) присутствует узкая вертикальная прямоугольная рамка, такая же, как на копьях решетки. Это говорит о том, что проекты ограды и ворот сочинил один и тот же архитектор. Левая створка почти буквально цитирует решение звена, но автор остановил выбор на правой створке, заменив в дальнейшем прямоугольную рамку на вытянутый овал. На воротах есть и фестоны – декоративные куски ткани с красивыми складками, наброшенные на железные рамки. Обратим внимание, как удачно расположены фестоны – чуть ниже, чем на колоннах, и создается впечатление, будто колонны по сторонам ворот соединены свободно провисающей золотой лентой.
Из двух вариантов решения ворот отвергнутый (левая створка), действительно, кажется менее удачным. Композиция уж слишком симметрична: основное поле занимают парные узкие прямоугольные рамки, над ними и под ними – совершенно одинаковые квадраты, разделенные колечками. Если перевернуть такие ворота на 180 градусов, ничто не изменится. Рисунок правой створки выгодно отличается более сложной архитектоникой: композиция развивается по вертикали: пьедестал, основная часть и завершение. Такие ворота уже мысленно не перевернешь «вверх ногами». При дальнейшей работе над проектом автор несколько упростил рисунок. Любопытная деталь: на том месте, где сейчас помещается изображение корзинок с цветами, первоначально предполагалось поместить мужской профиль. Завершение ворот всего дальше отстоит от воплощенного проекта, но тем не менее волюты, центральный венок, императорская корона, пьедестал с ламбрекенами – все эти элементы получили разработку в последующих проектных чертежах. Ближайший аналог этому чертежу – подписанные Фельтеном проекты Больших и Малых ворот.
Отметим, что проект имеет нечто общее с исполненной в сентябре 1771 г. моделью Маленберга: звено той же длины – 3 саж. Оно на целый метр длиннее современного, а весило меньше – 103,5 пуда. Не потому ли оно было на 9 пудов легче, что имело 12, а не 17 копий? Модель Маленберга могла быть гораздо ближе к первоначальному проекту, чем к осуществленному варианту.
Кваренги – автор навершия на Малые ворота
В польском имении графини Елены Радзивилл Неборов хранилась коллекция чертежей и рисунков Кваренги, подаренная владелице усадьбы самим автором. Есть среди них чертеж с изображением Невской ограды Летнего сада: одной створки ворот, половинки навершия и двух звеньев решетки (фасад и план).
Рисунок Кваренги – настоящая загадка. Изображены вроде бы Малые ворота, но невероятной ширины – 5,8 м, что на 1 м больше истинной их ширины. Простым глазом видно, как искажены чудесные пропорции ворот. Завершение очень похоже, но все же несколько отличается от существующего. Центральное место в композиции занимает вазон со стилизованным изображением деревца в садовой вазе. По бокам – закрученные в тугие спирали унизанные золотыми бутонами растительные побеги, спеленатые при основании узорчатыми акантовыми листьями.
Дж. Кваренги (?). Проект завершения Больших ворот. 1783 г. (?)
Польский историк М. Квятковский писал, что «чертеж следовало бы считать проектом, а не архитектурной съемкой»110. Он недоумевал, какое отношение Кваренги мог иметь к проектированию ограды. Ведь ко времени приезда архитектора в 1780 г. в Петербург ограда уже давно стояла. Ссылаясь на этот факт, М.Ф. Коршунова считала, что чертеж, несомненно, фиксационный111. Но согласимся, Кваренги мог сочинить проект завершения Малых ворот и каменных вазонов, поставленных лишь в 1784 г. В собрании Кваренги, кроме его собственных чертежей и рисунков, могли быть работы других архитекторов. Может, и этот лист – копия с чертежа кого-то другого, например Фельтена, Фока или того же Егорова? В.И. Пилявский считал, что это копия Кваренги с чертежа Фельтена112. Но тогда как объяснить странные ошибки в передаче размеров и пропорции ворот? Никто из причастных к строительству ограды не мог допустить такой просчет. Да, наконец, с какой стати Кваренги, поклонник очаровательной Елены Радзивилл, наряду со своими проектами будет дарить малоудачный чертеж какого-то анонимного автора!
Дж. Кваренги (?). Проект завершения Больших ворот. 1783 г. (?)
В последнее время коллекция чертежей Невской ограды пополнилась замечательной находкой: К.В. Малиновский опубликовал чертеж с изображением ворот и прилегающих звеньев, приписав его Петру Егорову (копия Л. Руски) и датировав 1784 г.113 К сожалению, автор не указал место хранения чертежа, и непонятно, на чем основана атрибуция и датировка документа.
Дж. Кваренги (?). Проект завершения Малых ворот. 1783 г. (?)
Завершение Малых ворот. 2008 г.
Несомненно, чертеж, как и выше рассмотренный, принадлежит Кваренги. Та же рука: обратим внимание на разводы тушью, на подтеки и светлые пятна, придающие колоннам объем, передающие игру света на колоннах и цоколе. На многих своих чертежах Кваренги точно так же расцвечивал чертежи тушью, отчего они становились похожи на живописные рисунки. И вновь бросаются в глаза странные ошибки: искажены пропорции на этот раз не расширенных, а чрезвычайно зауженных ворот; в звене 15, а не 17 копий, соответственно 8, а не 9 пар розеток. Но завершение ворот очень похоже на предыдущий рисунок, а вазы на колоннах точно такие же. Однако, кроме ваз, появились в черед с ними еще и урны. Если в изображении звена и ворот допущены ошибки, то каменные сосуды ничем не отличаются от тех, что и сейчас украшают колонны. Кваренги по приезде в Петербург в 1780 г. застал ограду Летнего сада еще в процессе строительства. Она ему, несомненно, очень понравилась, но архитектор обратил внимание, что завершение есть только на главных воротах. Кваренги по своему почину или получив заказ, предложил поставить на всех трех воротах одинаковые навершия, а заодно и установить на колоннах каменные сосуды. Как сумел Кваренги по памяти воспроизвести довольно точно рисунок ограды – загадка. На то он и гений! Нарисовать дорическую колонну архитектор мог с закрытыми глазами. Запомнил рисунок ворот, но забыл про боковые вставки на створках Больших ворот, ошибся в передаче ширины ворот, сомневался, сколько точно в звене копий – 15 или 17. Рано или поздно архитектор заметил свои ошибки, но тем не менее он подарил свой более точный чертеж в коллекцию графини Радзивилл. Очевидно, для нее не являлось секретом, что Кваренги принял участие в создании Невской ограды.
Благодаря дошедшему до нас большому количеству проектных чертежей можно проследить, как упорно Фельтен искал решение завершения ворот. На чертеже, обнаруженном в Финляндии, ворота украшены изображением императорской короны, установленной на церемониальной подушке. В декабре 1772 г. Фельтен предложил сделать для Больших ворот навершие с вензелем Екатерины II, а Малые оставить без завершения. Проект не получил высочайшего одобрения, быть может, потому что Растрелли поместил очень похожий вензель с инициалами Елизаветы I на воротах в курдонере и на решетках окон Большого дворца в Царском Селе.
Ю.М. Фельтен (?). Проект завершения центральных ворот Невской ограды Летнего сада. 1773 г. (?)
Ю.М. Фельтен (?). Проект завершения боковых ворот Невской ограды. 1773 г. (?)
Ю.М. Фельтен (?). Проект завершения боковых ворот Невской ограды. 1773 г. (?)
Не тот случай, когда Екатерина могла с гордостью подчеркнуть, что она Вторая. Это в знаменитой надписи на пьедестале памятника Петру было уместно, а напоминание о ее предшественнице порождало опасные ассоциации. Елизавета взошла на трон также с помощью гвардейцев, но вроде как бы имея на то права и, уж во всяком случае, при менее скандальных и трагических обстоятельствах.
В начале 1773 г. появился проект навершия с изображением двух скрещенных венков, а над Малыми воротами – одного венка.
На чей союз намекали скрещенные венки? Частая смена фаворитов порождала в обществе досадные слухи. Даже если архитектор не вложил особого смысла в эту символику, она невольно наводила на фривольные размышления. Проект явно неудачен и в художественном отношении. В окончательном варианте место венков заняла корзинка с цветами, аналогичная корзинкам на полотнах ворот.
Ю.М. Фельтен (?). Проект завершения центральных ворот Невской ограды Летнего сада. 1773 г. (?)
Е.А. Ухналев датирует одни чертежи 1778–1779 гг., другие – столь же безосновательно – 1782–1783 гг., но совершенно очевидно, что все варианты относятся к первой половине 1773 г. После заключения контракта с Денисовым и передачи ему в 1773 г. за подписью Фельтена и печатью Конторы строений чертежей ворот появление каких-то новых вариантов было исключено. Уже в следующем году, напомним, мастер Вегенер приступил к изготовлению навершия на Большие ворота. В архиве сохранился чертеж этого навершия, по которому его восстановили наши реставраторы.
Сопоставив чертежи с подписными листами Фельтена, замечаем, как одни и те же декоративные элементы переходят от одного варианта к другому. Например, скрещенные венки установлены на трехступенчатом пьедестале, его нижний уступ украшен цветочными гирляндами, на средней ступени – приплюснутые, как бы придавленные тяжестью овалы, а на верхнем – цепочка колец. На чертеже ворот, подписанном Фельтеном, такие же цветочные гирлянды украшают верхний ярус пьедестала. Такие детали не заимствуются, они относятся к арсеналу творческих находок, характеризующих индивидуальную манеру автора.
Как указывалось, навершие на Большие ворота после двойной переделки было установлено в 1777 г., а к изготовлению завершения для Малых ворот приступили лишь в 1784 г. Многолетний перерыв – очередная загадка в истории создания Невской ограды. Что мешало поставить на боковых воротах такое же или более-менее похожее завершение, как на центральных воротах? Предлагаем свою версию. Большие ворота отличаются от Малых лишь тем, что имеют узкие боковые вставки. Если на чертеже их прикрыть, то получим почти точное изображение Малых ворот, лишь чуть меньшей ширины. В этом можно убедиться, не прибегая к измерениям: у Малых ворот меандр в верхнем фризе состоит из 14, а у Больших ворот из 12 элементов. На Больших воротах навершие можно было разместить только над серединной частью, между верхними скульптурными шишками пинии, что отделяют боковые вставки. Смотрим на чертеж и видим, что завершение на Больших воротах накрывает 10 элементов меандра, а на Малых воротах – весь меандр, 14 элементов. Навершие на Малых воротах заметно шире, а, следовательно, должно быть выше, чем аналогичное завершение главных ворот. Явное противоречие архитектурной логике!
Все варианты были отвергнуты, пока, наконец, не появилась оригинальная идея: навершия Малых ворот должны не повторять, а, наоборот, отличаться по рисунку от завершения Больших ворот. Гениальное решение подсказал Кваренги. Он предложил стилизованное изображение фонтана. «Едва ли в навершиях Малых ворот изображен фонтан, как считает один из исследователей ограды, – замечает А.Е. Ухналев, – скорее акантовый лист». По моей версии (а речь о ней), изображен не просто фонтан, а водомет, стилизованный под оранжерейное деревцо в садовой вазе. Как помним, подобный фонтан украшал Дельфиновый каскад на Французском партере, и Кваренги еще застал его до сноса в 1786 г. В виде эксперимента я бы предложил А.Е. Ухналеву (он умеет рисовать) дать стилизованное изображение фонтана в виде растения в садовой вазе и сравнить то, что получится, с рисунком Кваренги, а заодно и с листом аканта.
Идея украсить ворота изображением фонтана – счастливая находка архитектора. Главные атрибуты петровского сада – деревья, цветы и фонтаны – получили символическое отражение в декоре Невской ограды. Бецкой ухватился за это предложение, но отказался в очередной раз переделывать навершие на Больших воротах. Фельтен несколько упростил проект Кваренги. В окончательном варианте садовая ваза неузнаваемо изменилась, а закрученные в спирали побеги лишились узорчатых акантовых листьев. Бутоны остались, но теперь более напоминают золотые бусины – пронизки, чем набухшие почки. Чувствуется рациональная рука архитектора, решительно убравшего все «лишнее» в стремлении выявить графическое совершенство орнамента. По сравнению с проектом Кваренги рисунок засушен. Жаль исчезновения акантовых листьев и особенно вазы с оранжерейным растением, столь удачно перекликавшейся с корзинками цветов на полотне ворот!
«Мальтийские» ворота Воронцовского дворца
Гипотеза о причастности Кваренги к проектированию Невской ограды находит свое подтверждение при анализе еще одного чертежа из его коллекции114.
Надпись на французском языке гласит: «Главные ворота в центре решетки, напротив лавок, с трофеями и знаками Иерусалимской религии». Опознать решетку нетрудно, так как она сохранилась именно там, где указана: «напротив лавок» (по-французски «бутиков») Гостиного двора на Садовой улице. Она ограждает парадный двор бывшего дворца графа М.И. Воронцова, в котором ныне находится Суворовское училище. У современной решетки звенья такие же, как на чертеже, а ворота другие, более простого рисунка и лишены завершения. На рисунке навершие украшено изображением российского двуглавого орла с мальтийским крестом на геральдическом щитке. Это и есть «знак Иерусалимской религии».
Михаил Илларионович Воронцов был одним из тех, кто помог Елизавете Петровне овладеть отцовским престолом. В награду он был возведен в графское достоинство и пожалован многими землями, в том числе участком на берегу реки Фонтанки, рядом с Аничковой усадьбой любимца императрицы Алексея Разумовского. Придворный архитектор Ф.-Б. Растрелли в 1749–1758 гг. возвел на территории Воронцовской усадьбы великолепный дворец с регулярным садом со стороны Фонтанки и парадным двором (курдонером), отгороженным от Садовой улицы ажурной решеткой. Считается, что это одна из первых, если не самая первая, литая решетка в Петербурге – в те годы обычно применялась ковка.
Дж. Кваренги (?). Проект «Мальтийских ворот» в ограде Воронцовского дворца
Канцлер М.И. Воронцов оказался в числе немногих, сохранивших верность Петру III, за что попал в опалу и был подвергнут домашнему аресту. Он присягнул Екатерине II только после смерти низложенного императора. Получив отставку, граф переехал в Москву, а свой дворец на Садовой продал в казну. Здание пустовало до тех пор пока Павел не нашел ему оригинального применения. После того как в 1798 г. Бонапарт оккупировал остров Мальту, принадлежавший старинному католическому ордену Мальтийских рыцарей, Павел взял орден под свое покровительство и предложил его руководству перебраться в Петербург. В благодарность капитул избрал российского императора гроссмейстером ордена – великим магистром. Пожалованный капитулу бывший Воронцовский дворец велено было именовать «замком мальтийских рыцарей». В том же 1798 г. Кваренги приступил к строительству Мальтийской капеллы во дворе усадьбы, и тогда же появился проект декоративного оформления главных ворот с символикой «Иерусалимской религии».
Поразительно сходство «Мальтийских ворот» и ворот Невской ограды! Повторена не только композиция, но и многие существенные детали. Боковые вставки, например, буквально повторяют рисунок таких же вставок на главных воротах Летнего сада. Отметим на полотне ворот узкие вертикальные рамки со скругленными концами, одиночные кружки в роли своеобразных подставок, маленькие квадратики, меандр в виде бегущей волны. В период строительства Воронцовского дворца Фельтен был помощником Растрелли, и, возможно, именно он – истинный автор этих ворот. «Мальтийское» навершие, повторим, появилось в конце 1790-х гг. Мы видим знакомые закрученные спиралью побеги, розетки, из сердцевины которых вздымаются вверх «кудреватые штуки». Сходство навершия «Мальтийских ворот» с завершением Малых ворот Невской ограды так велико, что равнозначно плагиату. Мог ли Кваренги столь явно подражать прославленному произведению здравствующего автора? Фельтен еще жив (он умер в том же 1801 г., что и Павел I, великий магистр Мальтийского ордена). Иное дело, если Кваренги процитировал себя, что в данном случае было уместно, учитывая сходство ворот курдонера и ворот Летнего сада.
Мальтийский крест недолго украшал главные ворота бывшей Воронцовской усадьбы. В 1801 г. император Александр отказался принять звание великого магистра, и дворец был возвращен в казну. В 1810 г. здание приспособлено под учебное заведение – Пажеский корпус. Роскошная барочная отделка интерьеров была принесена в жертву педагогическим принципам строгого воспитания юношей. А ворота были в очередной раз переделаны. Но и в нынешнем виде они сохраняют некоторое сходство с Большими воротами Невской ограды.
1 Voltaire's Correspondence // Ed. Byt. Besterman. Geneva. 1963. Vol. LXXXII. P. 231.
2 РГИА. Ф. 467. Оп. 2.Ед. хр. 118. Л. 164.
3 Там же. Ед. хр. 102. Л.192.
4 РГИА. Ф. 490. Оп. 1. Ед. хр. 865. 1741 г. Л. 694.
5 «Реестр денег, истраченным из Петербурга в Москву – 20 рублей, из Москвы в Киев 24 рубля, из Киева до Венеции – 60 рублей, из Венеции в Ливорно 6 рублей, из Ливорно до города Триполи в Африке 60 рублей». Всего на пути в Африку 250 рублей; птица стоила 36 рублей. Всего с обратной дорогой – 933 рубля, «включая 111 рублей жалования служащим» (РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 100. Л. 131).
6 РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 100. Л. 132.
7 ПБПВ. Т. 12. М. 1977. С. 245. 5733.
8 РГИА. Ф. 470. Оп. 5. Ед. хр. 387. Л. 4.
9 Там же. Ед. хр. 388. Л. 6.
10 РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 118. Л. 281, 304.
11 Там же. Ед. хр. 112. Л. 142.
12 Коренцвит В.А. Отчеты об археологических исследованиях в Нижнем саду Петродворца в 1976–1982 гг. В 12 частях. Л., 1979–1984. Ч. 10. Павильон Темпль. 1984. Архив ГМЗ «Петергоф». Р-200а.
13 Грабарь И. История русского искусства. М., 1960. Т. V. С. 75.
14 По заданию председателя Комитета по охране, ремонту и реставрации монументальных памятников искусства, старины и природы А.П. У,аленкова искал ворота архитектор Данилов. Он обнаружил копию условия договора о продаже ворот, которая находится в КГИОП СПб. Фонд Летний сад. Инв. № 165-1. Л. 281.
15 Зуев ГИ. Течет река Мойка… С. 129.
16 С этого снимка до революции были отпечатаны почтовые открытки. Г.А. Хвостова в статье «Мраморная скульптура Летнего сада» опубликовала фотоснимок с ошибочной датой – 1870 г. (Летний сад. Возрождение. СПб., 2012. С. 77).
17 Николаенко Ю., Драницын Е., Сальников Д. Этапы реставрации Невской ограды // Петербургский рынок строителей. 1999. № 1(4). С. 28.
18 Бугров А.К. Усиление основания и реконструкция Невской ограды Летнего сада. Реконструкция городов и геотехническое строительство. http:// georec.narod.ru/mag/1999n1/7.htm.
19 Коренцвит В.А. 1) История строительства Невской ограды Летнего сада. Историческая справка. СПб., 1999. Архив КГИОП СПб. 156-6. Н-5501; 2) Невская ограда Летнего сада (История постройки и проблема авторства) // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 2005. М., 2013. С. 483–500.
20 Петров А.Н., Борисова Е.А., Науменко А.П., Повелихина А.В. Гл. ред. Пилявский В.И. Памятники архитектуры Ленинграда. Л., 1976. С. 122.
21 Люлина Р.Д. Петр Егоров – создатель ограды Летнего сада. Вестник Ленинградского университета. 1950. № 1. С. 97–109.
22 Малиновский К.В. Санкт-Петербург XVIII века. СПб., 2008. С. 430.
23 РГИА. Ф. 470. Оп. 5. Ед. хр. 604. Л. 6.
24 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Ед. хр. 11. Л. 1 об.
25 Там же.
26 Там же. Л. 20, 20 об.
27 РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 112. Л. 232.
28 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Ед. хр. 11. Л. 28
29 Там же. Л. 65.
30 Там же. Л. 74.
31 Там же. Л. 153, 153 об.
32 Там же. Л. 82, 83.
33 Там же. Л. 151.
34 Там же. Л. 153.
35 Там же. Л. 218.
36 Там же. Л. 219 об.
37 Там же. Л. 250.
38 Там же. Л. 241 об.
39 Там же. Л. 83.
40 Там же. Л. 224.
41 Люлина РД. Чертежи ограды Летнего сада // Кузнецов Ф.Д., Кузнецова-Рыцк Э.Ф. Архитектор Петр Егоров. Чебоксары, 1964.
42 Ю.М. Фельтен (?) Чертеж Больших ворот Невской ограды Летнего сада. ГМИСПб. Инв. № КА-1655-и.
43 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Ед. хр. 11. Л. 219 об.
44 Там же. Л. 233.
45 12 июля 1773 г. появилась сходная запись: «Какому же на тех решотке и воротах украшению быть, о том рассуждаемо будет впредь». РГИА. Ф. 470. Оп.1 (86/520). Ед. хр. 11. Л. 252.
46 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Ед. хр. 11. Л. 253.
47 Там же. Л. 258 об.
48 Там же. Л. 24.
49 Там же. Л. 266, об.
50 Там же. Л. 276.
51 Там же. Л. 279.
52 Там же. Л. 250.
53 Там же. Л. 303.
54 Там же. Л. 314
55 Там же. Л. 311.
56 Там же. Л. 309.
57 Там же. Л. 312.
58 Там же. Ед. хр. 14. Л. 77.
59 Петров А.Н. Дом санитарного просвещения. Историческая справка. Машинопись Л., 1954. КГИОП. Инв. № Н-899.
60 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Ед. хр. 11. Л 355.
61 Там же. Л. 334.
62 Там же. Л. 364
63 Там же. Л. 365.
64 Там же. Л. 367.
65 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Ед. хр. 15. Л. 73.
66 РГИА. Ф. 470. Оп. 1(86/520). Ед. хр. 11. Л. 399.
67 Там же. Л. 408.
68 Там же. Л. 362.
69 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Ед. хр. 15. Л. 79.
70 Там же. Л. 70.
71 Там же. Ед. хр. 17. Л. 58. А.Е. Ухналев читает имя мастера «Гун» как «Тум» (Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. Очерк истории и строительства. СПб., 2006. С. 65).
72 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Д. 15. Л. 73.
73 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. С. 67.
74 Эйдельман Н.Я. Грань веков. СПб., 1992. С. 11.
75 Люлина Р.Д. 1) Петр Егоров – создатель ограды Летнего сада // Вестник Ленинградского университета. 1950, № 1. С. 97–109.; 2) Кто же автор ограды Летнего сада // Белые ночи. М., 1974; 3) Чертежи ограды Летнего сада.
76 Невская ограда Летнего сада. Фасад, план. 1810 г. ГМИСПб., инв. № И-4801-и.
77 Люлина Р.Д. Кто же автор ограды Летнего сада. С. 430.
78 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. Очерк… С. 99.
79 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. Очерк… С. 80.
80 Люлина Р.Д. Кто же автор ограды Летнего сада. С. 44.
81 РГИА. Ф. 470. Оп. 1 (86/520). Ед. хр. 11. Л. 24.
82 Коршунова М.Ф. Юрий Фельтен. Л., 1988. С. 43.
83 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. Очерк… С. 44.
84 Малиновский К.В. Санкт-Петербург XVIII века. С. 428; Пунин А.Л. Санкт-Петербург в эпоху Петра Великого. СПб., 2014. С. 137.
85 Макаров Б.С. Голландцы в России в первой половине XVIII века. СПб., 2009. С. 202.
86 РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 125. Л. 287.
87 «О производстве заархитектора Фока архитектором. 1797 г.» // РГИА. Ф. 470. Оп. 4 (87/521). Ед. хр. 203.
88 РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 100. Л. 533.
89 РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 118. Л. 111.
90 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. Очерк… С. 80, 103, 104.
91 Малиновский К.В. Санкт-Петербург XVIII века. С. 430.
92 Коренцвит В.А. Крепость Петерштадт (археологические исследования в Ораниенбауме) // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1993. М., 1994. С. 516–532.
93 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада и ее автор Иван Фок // История Петербурга. 2007. № 6 (40). С. 83.
94 Коренцвит В.А. «Загадочный» чертеж Невской ограды Летнего сада: перерисовал или перечеркнул архитектор Фельтен проект «заархитектора» Фока? // История Петербурга. 2012. № 2. С. 3–5.
95 Коренцвит В.А. Автор Невской ограды Иван Фок? Несостоявшаяся сенсация // История Петербурга. 2006. № 5 (33). С. 3–8.
96 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. Очерк… С. 99.
97 Там же. С. 20, 27.
98 Там же. С. 41.
99 Там же. С. 99.
100 Ухналев А Е. Невская ограда Летнего сада и ее автор Иван Фок. С. 85.
101 Коренцвит В.А. Автор Невской ограды Иван Фок?.. С. 3–8.
102 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада и ее автор И. Фок. С. 86.
103 Там же. С. 83–86; Архитектор Иван Фок и Невская ограда Летнего сада // Архитектурное наследство. Вып. 50. 2009. С. 207–218; Участие архитекторов Ю. Фельтена и И. Фока в создании проекта Невской ограды Летнего сада // 250 лет музею Академии художеств: Материалы науч. конф. Ноябрь 2008. СПб., 2009. С. 87–98.
104 Ухналев А.Е. Загадка Невской ограды // Санкт-Петербургские ведомости. С. 5.
105 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. Очерк. С. 103.
106 РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 125. Л. 286; О награждении в звание архитектора Петра Егорова // РГИА. Ф. 470. Оп. 4. (90/524). Ед. хр. 36. Л. 287.
107 Ухналев А.Е. Невская ограда Летнего сада. Очерк. С. 67.
108 Ухналев А.Е. Ограды Летнего сада //Летний сад. Возрождение. С. 103–112.
109 Дмитриев В.В. Джузеппе Антонио Мартинелли // Санкт-Петербург: Культура. Искусство, История. Сохранение наследия. 1994. № 4 (10). С. 12–14. Приношу благодарность архитектору В.В. Дмитриеву, который любезно предоставил мне фотографии и негативы чертежей Невской ограды, обнаруженных им в Хельсинки.
110 Квятковский М. Неборовская коллекция проектов Джакомо Кваренги // Bulletin du musee national de Varsovie. V. 1960. № 1–2. P. 16–21.
111 Коршунова М.Ф. Юрий Фельтен. Л., 1988. С. 41, 128.
Читать бесплатно другие книги:
