Не считая собаки Уиллис Конни

— Благодарю.

Он поставил поднос на ночной столик.

— Прикажете налить, сэр?

— Нет, спасибо.

— В гардеробе есть еще одеяла, сэр. Прикажете постелить?

— Нет! — Я поспешно встал перед ним. — Благодарю. Вы свободны, Бейн.

— Да, сэр… — Он почему-то мялся. — Сэр, — начал он беспокойно, — если мне будет позволено…

Он знает, что я прячу Верити в гардеробе. Или что я самозванец. Или и то, и другое.

— Да?

— Я… всего лишь… — Он снова замялся, и я увидел, какой он бледный и осунувшийся. — Хотел сказать, как я вам благодарен за то, что вы вернули мисс Меринг Принцессу Арджуманд.

Этого я не ожидал никак.

— Благодарны? — ошеломленно переспросил я.

— Да, сэр. Мистер Сент-Трейвис сообщил, что именно вы ее нашли, когда лодка перевернулась и все выбирались на берег. Не сочтите за дерзость, сэр, но мисс Меринг души не чает в своей любимице, и я бы никогда не простил себе, если бы с ней что-то случилось. — Он вздохнул прерывисто. — Видите ли, это ведь целиком моя вина.

— Ваша? — растерялся я.

— Да, сэр. Понимаете, полковник Меринг коллекционирует рыбу. Восточную. Держит коллекцию в пруду у рокария.

— Вот как?

Неужели рецидив перебросочной болезни? Я категорически не улавливал связи.

— Да, сэр. У Принцессы Арджуманд имеется неприятная привычка охотиться на хозяйских золотых рыбок, а я, как ни бьюсь, не могу ее отучить. Кошки, сами знаете, невосприимчивы к угрозам.

— Да, — подхватил я. — И к мольбам, и к уговорам…

— Единственная мера воздействия, которую мне посчастливилось найти…

— Кинуть ее в реку? — озарило меня.

Из гардероба донеслось изумленное «ах!», но Бейн вроде не заметил.

— Да, сэр. Для острастки. Конечно, потом она опять принимается за старое, приходится повторять урок примерно раз в месяц. Я ее далеко не закидываю. Кошки в случае надобности довольно хорошо плавают. Лучше собак. Но в тот раз ее, должно быть, подхватило течением, и… — Он закрыл лицо руками. — Я боялся, что она утонула, — проговорил он убитым голосом.

— Ну что вы. — Я взял его под руку и усадил в кресло с цветочной обивкой. — Садитесь. Все обошлось. Она цела и невредима.

— Она съела серебряного императорского веерохвоста. Крайне редкая особь. Полковнику ее доставили с Хонсю, за большие деньги, — сокрушенно объяснил Бейн. — Как раз накануне привезли, и вот Принцесса уже сидит, облизывает лапы, а рядом один спинной плавник. Я ей: «Принцесса, что же ты натворила?» А она смотрит на меня невинными глазами. Боюсь, я не сдержался.

— Понимаю.

— Нет. — Он покачал головой. — Я отнес ее к реке и зашвырнул со всего размаху. И ушел. А когда вернулся, — он снова спрятал лицо в ладонях, — ее уже нигде не было. Я все обыскал. Последние четыре дня я чувствую себя как Раскольников у Достоевского: признаться в содеянном не могу, а совесть мучает. Погубил невинное создание…

— Ну, не такое уж невинное, — заметил я. — Она ведь и в самом деле съела серебряного императорского веерохвоста.

Бейн меня не слушал.

— Должно быть, ее подхватило течением и выбросило на берег ниже по реке, ошарашенную…

— Набившую себе живот веерохвостом, — подхватил я, чтобы он перестал убиваться.

И двухжаберным голубым голавлем.

— У меня пропал сон. Я понимал, что мисс Меринг никогда не простит мне потерю своей любимицы, но вдруг ее золотое сердце на это способно, и тогда я не вынесу такого великодушия и сам себе не прощу. Однако я должен был ей признаться и уже дал себе слово сделать это сегодня после сеанса, но тут двери распахнулись, и нам явилось чудо. Принцесса Арджуманд вернулась живая и здоровая — вашими стараниями! — Он схватил меня за руки. — Я вам бесконечно, безмерно благодарен, сэр! Спасибо!

— Не стоит, — ответил я, отнимая руки, пока он не начал их целовать в порыве или что там еще делают в порывах. — Рад был помочь.

— Принцесса могла погибнуть от голода и холода, ее могли разорвать дикие псы, могла…

— Но ведь не погибла же, что проку печалиться? Теперь она дома, и ей ничего не грозит.

— Да, сэр, — выдохнул он, кажется, вновь порываясь схватить меня за руки.

Я спрятал их за спину.

— Если я хоть чем-то могу отплатить вам за добрый поступок и выразить свою безмерную благодарность, только скажите!

— Право, пустяки. Но спасибо.

— Нет, это вам спасибо, сэр! — Он выхватил мою спрятанную за спиной руку и энергично ее потряс. — И благодарю, что выслушали. Надеюсь, не сочтете за дерзость, сэр.

— Ни в коем случае, — заверил я. — Вы правильно сделали, что рассказали.

Он встал и поправил лацканы.

— Прикажете отутюжить пиджак и брюки, сэр?

— Нет, не стоит. — Они мне, чего доброго, сейчас понадобятся. — Потом отутюжите.

— Да, сэр. Что-нибудь еще, сэр?

Наверняка. А как бы хотелось, чтобы на сегодня уже было все.

— Нет, благодарю. Спокойной ночи, Бейн. Отдыхайте. И не беспокойтесь, Принцесса Арджуманд не пострадала, все благополучно.

Будем надеяться.

— Да, сэр. Доброй ночи, сэр.

Я выпустил его, проследил тайком, пока он скроется на половине слуг, и лишь тогда тихонько постучал в гардероб.

Ответа не последовало.

— Верити? — позвал я и распахнул двойные двери. Она сидела, прижав колени к груди. — Верити?

— Он не собирался ее топить. Не зря мистер Дануорти ругал меня за опрометчивость. Выходит, Бейн вернулся бы и спас ее, если бы я не вмешалась.

— Но это ведь хорошо, — рассудил я. — Получается, она имела значение, и возврат ее в прошлое не вызовет диссонанса.

Верити кивнула, но без особой уверенности.

— Может быть. Однако, если бы ее спас Бейн, она не пропадала бы на четыре дня. Не понадобилось бы ехать к мадам Иритоцкой, и Тосси не познакомилась бы с Теренсом. — Верити выбралась из гардероба. — Нужно сообщить мистеру Дануорти. Постараюсь вернуться как можно скорее и все тебе рассказать.

Она взялась за дверную ручку.

— Стучать не буду. А то миссис Меринг услышит и, чего доброго, решит, что это духи. Поскребусь в дверь, вот так. — Она показала. — Я скоро.

— Подожди. — Я вытащил из-под кровати пострадавший ботинок. — Поставь у порога миссис Меринг.

— М-да, спрашивать, пожалуй, не буду, — улыбнулась она, забирая предмет обуви, и выскользнула за дверь.

Не услышав ни грохота поваленных статуй, ни криков «Духи!» из комнаты миссис Меринг, я уселся в кресло ждать. И волноваться.

Я не должен был возвращать кошку в прошлое. Да, мистер Дануорти велел: «Оставайтесь пока здесь!» — но я думал, он имеет в виду в сети.

И ведь не первый раз история страдает от подобных недоразумений. Сколько было случаев, когда послание понималось неправильно, не доходило до адресата или попадало в чужие руки, влияя на исход битвы: и потерянные генералом Ли планы сражения при Энтитеме, и телеграмма Циммермана, и неразборчивый приказ Наполеона маршалу Нею при Ватерлоо…

Обошлось ли хоть одно такое недоразумение без роковых последствий? Похоже, история подобных примеров не знает. Взять ту же мигрень Гитлера в день высадки союзных войск. И «Атаку легкой кавалерии».

Лорд Реглан видит с холма, как русские отходят с захваченной турецкой артиллерией, и командует лорду Лукану задержать их. Лорд Лукан, стоящий ниже и, возможно, временно туговатый на ухо, не разбирает слово «турецкая» и, не видя никаких других пушек, кроме направленных прямо на него русских, дает лорду Кардигану приказ: «В атаку!» Итог предсказуем.

— «Долиною смерти, под шквалом картечи, отважные скачут шестьсот»[33]… — прошептал я, и тут в дверь легонько поцарапались.

Нет, это не может быть Верити. За это время никак не успеть в беседку и обратно, а тем более в будущее.

— Кто там? — шепнул я в замочную скважину.

— Верити, — шепнули в ответ. — Я ведь сказала, что поскребусь, — напомнила она, входя.

Локтем она прижимала к себе какой-то сверток в коричневой бумаге.

— Знаю, но тебя всего пять минут не было.

— Это радует. Значит, без сдвигов обошлось.

Она села на кровать, явно довольная собой. Похоже, новости обнадеживающие.

— Что сказал мистер Дануорти?

— Его не было, — радостно улыбнулась Верити. — Уехал в Ковентри повидаться с Элизабет Биттнер.

— Миссис Биттнер? Женой последнего епископа Ковентрийского?

Верити кивнула.

— Только он к ней не как к епископской жене. Судя по всему, она тоже когда-то работала над сетью. Ты ее знаешь?

— Расспрашивал о пеньке по указке леди Шрапнелл.

— И как, узнал что-нибудь ценное?

— Нет.

— Ох. Можно мне печенья? — Верити посмотрела голодными глазами на принесенный Бейном поднос. — Умираю как есть хочется.

Она откусила кусочек.

— Сколько ты там пробыла?

— Несколько часов. Уордер наотрез отказалась говорить, где Ти-Джей — он прячется от леди Шрапнелл и велел Уордер никому его не выдавать. Пока отыскала, вечность прошла.

— Ты спросила, как быть с тем, что из-за меня Теренс разминулся с Мод?

— Да. Можно я себе какао налью?

— Пожалуйста. Что он сказал?

— Сказал, что вряд ли Теренсу было суждено познакомиться с Мод, а если и было, то знакомство не имеет значения, поскольку в противном случае сеть бы не открылась.

— А если это диссонанс, вызванный тем, что я пронес кошку обратно?

Верити покачала головой:

— Ти-Джей так не думает. Ему кажется, что диссонанс все-таки вызвала я.

— Судя по рассказанному Бейном?

Она кивнула:

— Да. И по увеличению сдвигов.

— Но мы ведь считали, что сдвиги в Ковентри происходят из-за очага напряженности.

— Не в Ковентри, — мотнула головой Верити. — В Оксфорде. В апреле 2018 года.

— 2018-го? А там что за очаг?

— В том-то и дело, что вроде никакого. Поэтому мистер Дануорти и решил съездить к миссис Биттнер, узнать, не помнит ли она каких-нибудь странностей с перебросками или чего-нибудь полезного из работы над путешествиями во времени, которую они вели в том году. Однако ничего подходящего они оба не припомнили. Итак, если диссонанс вызвала я, то ты, доставив кошку обратно, ничего не усугубил. Наоборот, только исправил, а значит, положение должно улучшаться, а не ухудшаться. Упущенное знакомство было бы ухудшением, тем более что знакомство это исключает свидание с Тосси в Иффли. А раз свидание состоялось, значит, встречу с Мод судьба Теренсу не готовила, и можно не рассматривать этот эпизод как симптом усугубления диссонанса.

— Симптом? В каком смысле?

— Согласно Фудзисаки, первый рубеж защиты — рост сдвигов. Потом, если на диссонанс это не действует, включается рост случайных совпадений, а если и он не срабатывает, возникают расхождения.

— Расхождения? То есть начинает меняться история?

— Поначалу нет. Но диссонанс ее дестабилизирует, расшатывает. То есть, как объяснил Ти-Джей, вместо четко прописанной линии событий появляется напластование вероятностей.

— Как в камере Шредингера.

Я вспомнил знаменитый мысленный эксперимент со счетчиком Гейгера и колбочкой синильной кислоты. И котом.

— Именно, — радостно подтвердила Верити. — Оба исхода — в случае исправленного диссонанса и неисправленного — существуют одновременно. И когда самокоррекция завершается, остается какой-то один вариант. Но до этого момента между наблюдаемыми и прописанными в истории событиями могут отмечаться расхождения. Загвоздка в том, что в качестве исторического источника у нас только дневник Тосси, который пока не удается прочитать, и поэтому непонятно, считать ли расхождением несостоявшееся знакомство Теренса с Мод.

Верити взяла еще печенье.

— Поэтому я столько и провозилась. После разговора с Ти-Джеем отправилась в Бодлеинку, поискать упоминания о Теренсе, потом в Ориэл, попросить криминалистку насчет него тоже покопаться в дневнике. Ну и узнать, расшифровалась ли фамилия мистера К.

— И как, расшифровалась?

Может, поэтому Верити такая довольная?

— Нет. Удалось восстановить в одном месте большой кусок, но, к сожалению, он весь посвящен заказанному для Тосси платью. Четыре абзаца защипов, брюссельского кружева, французской вышивки, мережек и…

— Рюшечек, — вздохнул я.

— Рюшечек, складочек и оборочек, — подтвердила Верити с отвращением. — И ни слова ни о кошке, ни о поездке в Ковентри, ни о епископском пеньке. У тебя нигде, случаем, шоколада не припасено? Или сыра? Я ужасно голодная. Хотела вернуться в Баллиол и поужинать после разговора с криминалисткой, но по дороге наткнулась на леди Шрапнелл.

— Леди Шрапнелл? — Я вздрогнул. За нашими новыми треволнениями я успел о ней почти забыть. — Она ведь не знает, что я здесь? Ты ей не сказала?

— Разумеется, нет, — отпивая какао, успокоила меня Верити. — И про кошку тоже. Она принялась допытываться, что мне понадобилось в университете, пришлось придумать, будто срочно нужен новый костюм на послезавтра. Уордер была вне себя.

— Представляю.

— А потом она торчала рядом во время подгонки и возмущалась, что ты куда-то подевался, а мистер Дануорти не признается куда, и что Ти-Джей Льюис отказывается слетать в 1940-й поискать епископский пенек только потому, что двадцатый век, видите ли, десятая категория для темнокожих, глупости какие, подумаешь — воздушный налет, большое дело… — Верити допила какао и заглянула в кофейник. — И еще ругалась на рабочих, которые тянут с постройкой хора и заявляют, что на хор уйдет минимум месяц, а это абсурд, потому что освящение через тринадцать дней.

Верити вылила в чашку последние капли какао.

— Не унялась, даже когда Уордер повела меня в подсобку мерить платье. Пришлось просить ее постоять снаружи и заговорить леди Шрапнелл зубы, пока я звонила в Бодлеинку и узнавала результаты запроса по Теренсу.

— И как? Должен он был познакомиться с Мод?

— Не знаю, — возвестила она бодро. — Поиск ничего не дал. Ни медалей, ни рыцарства, ни баллотирования в парламент, ни арестов, ни тюремных сроков, ни попадания в газеты. Вообще никаких упоминаний в официальных записях.

— А лицензия на брак?

Верити покачала головой и потянулась за последним печеньем.

— Церковь в его приходе была разрушена во время блица, а общий поиск я задать не успела, хотя передала мистеру Дануорти через Уордер, чтобы он поискал сразу по приезде из Ковентри. Однако если Теренс не упоминается в официальных документах, значит, следа в истории он не оставил, и соответственно его встреча с Мод несущественна. Это вполне согласуется с тем, что Ти-Джей говорил о расхождениях, — то есть что дестабилизация возникает лишь непосредственно в области диссонанса. Между предполагаемой встречей и спасением Принцессы прошло четыре дня, от Мачингс-Энда до Оксфордского вокзала не меньше тридцати миль — по всем статьям далековато для непосредственной области. Получается, это никакое не расхождение, и диссонанс не усугубляется.

— Хм-м, — протянул я.

Мне бы ее уверенность.

— А вот если Тосси вместо своего мистера К выйдет за Теренса, это будет настоящее расхождение, поэтому нам необходимо выкрасть дневник, выяснить, кто этот загадочный тип, и поженить их как можно скорее, тем временем не подпуская Теренса к Тосси. И еще разыскать епископский пенек, — слизывая крошки с пальцев, добавила Верити.

— Погоди, ты же говоришь, что не выдала меня леди Шрапнелл!

— Я не выдала. Я сказала, что ты нашел епископский пенек и занимаешься его доставкой.

— Что-о-о?! — Я плюхнулся на Сирила.

— Она тебя повсюду ищет. Мастера отказались делать репродукцию пенька, и она рвет и мечет. Еще чуть-чуть, и она проверит журнал перебросок у Уордер, явится за тобой, и вот тогда мы попляшем, — резонно заметила Верити.

— А что будет, когда выяснится, что я про пенек как не имел понятия, так и не имею? Освящение через две недели, переброски мне противопоказаны…

— Я тебе помогу, — пообещала Верити. — Тем более что никуда мотаться не нужно. Как говорил Пуаро, для разгадки тайны достаточно положиться на «маленькие серые клеточки».

— Пуаро? Какой Пуаро? Викарий?

— Да нет же. Эркюль Пуаро. Из Агаты Кристи. Он говорит…

— Агата Кристи? — смешался я.

— Детективщица. Двадцатый век. До пришествия леди Шрапнелл я специализировалась на тридцатых годах, а это мрачнейшее время: Гитлер у власти, Великая депрессия, никаких визиков, никакого виртуала, и даже на кино денег нет. Только и остается, что читать детективы. Дороти Сэйерс, Бенсон, Агата Кристи. Ну и кроссворды, — добавила она, словно это все объясняло.

— Кроссворды?

— Они нам как раз вряд ли помогут. А вот детективы — да. Там, конечно, большей частью убийство, а не кража, но действие всегда происходит в таком вот загородном доме, и виновный всегда дворецкий — по крайней мере в первой сотне детективов точно. Подозреваются все, однако преступником непременно оказывается самый маловероятный, и вот после первой сотни дворецкий уже перестал быть самым маловероятным, поэтому пришлось искать еще менее вероятных. Ну там… безобидная старушка или верная жена викария, но читатель и тут навострился раскусывать интригу, вынуждая автора делать убийцей самого детектива или рассказчика (хотя этот финт уже провернули в «Лунном камне»). Герой совершал убийство сам того не зная — например, ходил во сне, причем в ночной сорочке, что для викторианских времен неслыханно, и механизм преступления всегда получался ужасно сложным. В детективах. То есть преступник не может просто схватить вазу и убежать или пристрелить кого-то в состоянии аффекта, поэтому в конце, когда уже маячит разгадка, возникает какой-нибудь сюжетный кульбит, и оказывается, что преступление тщательно продумано — с переодеваниями, алиби, железнодорожными справочниками, и приходится рисовать на фронтисписе карту дома, обозначая все спальни, библиотеку (там обычно помещается труп) и межкомнатные двери, но даже тогда у читателя нет ни малейшего шанса раскрыть преступление, поэтому нужно привлекать знаменитого детектива…

— С маленькими серыми клеточками?

— Именно. Так вот, Пуаро у Агаты Кристи утверждает, что детективу совсем не обязательно бегать замерять отпечатки следов и подбирать окурки, как Шерлоку Холмсу. Это персонаж Конана Дойля.

— Шерлока Холмса я знаю.

— О! В общем, Пуаро говорит, что нужно положиться на маленькие серые клеточки и порассуждать.

— И мы отыщем епископский пенек. Здесь. В 1888-м, — скептически хмыкнул я.

— Ну, не сам пенек, но хотя бы вычислим, где он должен быть. — Верити, лучась оптимизмом, поглубже уселась на кровать. — Итак, когда ты видел его в последний раз?

Поспать мне в эту эпоху, видимо, не суждено. Так и буду вести одну кэрролловскую беседу за другой, пока не свалюсь замертво. В идиллическом, благословенном викторианском покое.

— Может быть, утром? — намекнул я.

— Утром вокруг будет полно народа. И потом, чем скорее мы его найдем, тем скорее перестанем бояться, что сюда ворвется леди Шрапнелл с вопросами. Я, между прочим, его своими глазами вообще не видела. Представляю только по рассказам. Он и в самом деле такой кошмарный? Там не изображена, часом, дочь фараона, нашедшая в камышах корзину с младенцем Моисеем, как на той жуткой штуковине в Иффли? — Верити оборвала себя на полуслове. — Язык без костей, да? Как у лорда Питера. Это герой-детектив у Дороти Сэйерс. Лорд Питер Уимзи. Расследует преступления вместе с Гарриет Вейн. Очень романтично… Ой, я опять? Мелю языком, в смысле. Это у меня перебросочная контузия. — Она посмотрела на меня сочувственно. — А ты после болезни, и тебе нужен покой. Прости, пожалуйста.

Верити слезла с кровати и подхватила свой сверток в коричневой бумаге.

— Переброски на меня действуют примерно как кофеин с алкоголем. А на тебя? Язык развязывается и словно навеселе. — Она подобрала туфли с чулками. — Утром нам обоим станет лучше.

Верити открыла дверь и посмотрела в темноту.

— Поспи, — шепнула она. — У тебя вид совсем измученный. Отдохни хорошенько, утром постараемся развести Тосси и Теренса подальше друг от друга. Я все продумала. Утащу Теренса ставить шатер для гадалки.

— Для гадалки? — опешил я.

— Да. А ты поможешь Тосси с благотворительной ярмаркой.

Глава тринадцатая

…нет ничего более поучительного для юноши, чем начать самостоятельную жизнь с попытки погостить в загородном доме под чужим именем…

П. Г. Вудхаус

Еще гости — Вариации на тему — «Птицы» — О пользе дворецких — Традиционный английский завтрак — Зверинец — Епископский птичий пенек — Незаметная деталь — Разгадка неувязки с именем горничной — Краткий курс — Истоки барахолок — Мое пребывание в Штатах — Викторианское рукоделие — Мое канотье — Мистер К — Сюрприз

На Верити визиты не закончились. Через полчаса после ее ухода в дверь поцарапались снова, так тихо, что я бы и не расслышал, если бы спал.

Но я не спал. Сна меня лишила Верити своими новостями о росте сдвигов и расхождениях. Не говоря уже о леди Шрапнелл и епископском пеньке.

К тому же Сирил, даром что коротконожка, умудрился как-то раскинуться на всю кровать и захватить обе подушки, оставив лишь узкую кромку, с которой я то и дело норовил скатиться. Закрепившись ногой за столбик кровати и обеими руками прижимая к себе одеяло, я думал о лорде Лукане и коте Шредингера.

В мысленном эксперименте кота предполагалось поместить в камеру со смертельным устройством: колба с синильной кислотой, молоток, соединенный со счетчиком Гейгера, и атом урана. Если уран распадется, вылетевший электрон спустит молоток, который разобьет колбу, из которой вырвется смертельный яд, который убьет кота, который живет в камере, которую соорудил Шредингер.

А поскольку узнать, распался уже уран или нет, невозможно, кот не считается ни живым, ни мертвым, он существует одновременно в обоих состояниях, в наслоении вероятностей, которые сольются в одну, когда камеру откроют. Или когда исправят диссонанс.

Однако в таком случае пятьдесят процентов вероятности, что диссонанс не исправится. И с каждым мгновением, что кот остается в камере, вероятность распада урана возрастает, а вместе с ней вероятность обнаружить в итоге мертвого кота.

Первый рубеж защитных мер уже пал, судя по счастливым случайностям — знакомству Тосси с Теренсом, моей встрече с Теренсом, спасению профессора Преддика, его встрече с полковником… Дальше пойдут расхождения.

Но ведь Теренс следа в истории не оставил, по крайней мере личного, иначе фигурировал бы в официальных архивах. И потом, от Оксфордского вокзала до Мачингс-Энда тридцать миль и четыре дня. А Ти-Джей говорил о непосредственной близости.

Хотя Верити в своей послеперебросочной эйфории не учла вот чего: даже если знакомство Теренса с Мод не относится к «непосредственной близости», то решение миссис Меринг поехать с Тосси к мадам Иритоцкой еще как относится, а ведь именно благодаря ему Тосси познакомилась с Теренсом, и Теренс столкнулся с профессором, который затем попросил его встретить «перечниц». А потом случай свел его со мной. Да и как измерить непосредственную близость? Ти-Джей ведь не указывал параметров. Может, речь идет о десятилетиях и сотнях миль.

Я лежал в темноте, а мысли ходили кругами, как Харрис в Хэмптон-Кортском лабиринте. Бейн не собирался топить Принцессу, но если она не утонула, чтобы затем распасться на несущественные элементы, почему сеть выпустила ее с Верити? А если утонула, почему сеть пропустила ее обратно со мной?

И почему меня выбросило в Оксфорде? Чтобы помешать Теренсу познакомиться с Мод? Не представляю, каким образом это должно способствовать самокоррекции. Или чтобы держать кошку подальше от Мачингс-Энда? Я вспомнил, как уронил корзину с ней на мосту Фолли, когда на меня кинулся Сирил, и как Теренс перехватил ее почти у самой воды. И как я вцепился в саквояж, когда Сирил кувырнулся за борт. Неужели все это время история пыталась вернуться в колею, а я ей каждый раз мешал?

Нет, Принцесса ведь не должна была утонуть. Бейн ее не топил. Если бы Верити не вмешалась, он сам нырнул бы в Темзу прямо во фраке и спас кошку. А вдруг он зашвырнул ее слишком далеко, она попала на стремнину, и он попросту не успел бы ее выловить? И все равно это не объясняет…

В дверь поцарапались. Верити, наверное. Забыла дорассказать про методы расследования Эркюля Пуаро. Я открыл дверь.

Там никого не было. Я высунулся в коридор и повертел головой. Кромешная темнота. Видимо, кто-то из духов миссис Меринг ошибся дверью.

— Мимо, — произнес вкрадчивый голосок.

Я опустил взгляд. На меня снизу вверх смотрели серо-зеленые глаза Принцессы Арджуманд.

— Мило, — заявила она.

Распушив хвост, кошка прошествовала в комнату, запрыгнула на кровать и улеглась на мою подушку. Для меня места не осталось вовсе. Сирил к тому же храпел. К храпу в принципе можно привыкнуть, но со временем он становился все громче и раскатистее. Так он, чего доброго, и мертвых разбудит. Или миссис Меринг. Или и тех, и другую.

В руладах намечались вариации: сперва басовитый раскат, напоминающий далекий гром, потом храп, потом странное фырчание, от которого тряслись брыли, потом опять храп, потом сопение, потом присвист.

Кошку этот концерт ничуть не смущал. Она вновь устроилась у меня на горле, придавив кадык, и мурлыкала (без вариаций) мне в ухо. Я то проваливался в сон (вызванный кислородным голоданием), то просыпался, чиркал спичкой и пытался разобрать цифры на карманных часах в II, III и без четверти IV.

Отключившись в очередной раз, я открыл глаза в половине VI-го, разбуженный птичьим хором, приветствующим восход. Мне всегда казалось, что рассветные птичьи трели должны быть нежными и мелодичными, но эти больше напоминали массированный воздушный налет люфтваффе. Интересно, есть ли у Мерингов убежище?

Я стал нашаривать спички, потом понял, что вижу циферблат и без них, и встал с кровати. Оделся, натянул ботинки и принялся расталкивать Сирила.

— Поднимайся, дружище, пора обратно на конюшню, — сообщил я, тормоша его посреди заливистой рулады. — Ты же не хочешь, чтобы тебя застукала миссис Меринг? Подъем!

Сирил открыл один сонный глаз, потом закрыл и захрапел еще громче.

— Не прикидывайся! — велел я. — Не получится. Я знаю, что ты не спишь. — Я потыкал его под ребра. — За мной! Иначе нас обоих вышвырнут.

Я потянул за ошейник, Сирил снова приоткрыл глаз и поднялся, путаясь в лапах. Выглядел он именно так, как я себя ощущал. Глаза красные, пошатывается, словно после ночного рейда по кабакам.

— Молодец! — подбодрил я его. — Вот так, скок-поскок, с кровати на порог…

Как раз в этот момент Принцессе Арджуманд приспичило зевнуть, томно потянуться и поуютнее устроиться на перине. Вот спасибо, удружила.

— Диверсантка, — укорил я кошку. — Да, Сирил, это несправедливо, я согласен, но жизнь вообще несправедлива. Меня, например, сюда посылали восстанавливать силы. Отдыхать. Спать без просыпа.

Сирил, сочтя «спать» за команду, с готовностью повалился обратно.

— Нет! Ну-ка поднимайся! Сирил, я серьезно. За мной! К ноге! Вставай!

Кто не тащил на руках тридцатикилограммового бульдога по крутой лестнице в половине шестого утра, тот многое упустил в жизни. За порогом разливалась румяная заря, травяные персты были унизаны бриллиантами росы, а розы кокетливо склоняли растрепанные головки, что означало только одно: перебросочная болезнь по-прежнему со мной, и когда я увижу за завтраком Верити, то снова окажусь во власти ее чар, хоть она и сдала меня леди Шрапнелл, соврав насчет епископского пенька.

Тем временем птичье люфтваффе, похоже, улетело на дозаправку, давая миру понежиться в утренних лучах, и наступила та самая блаженная тишина, которая осталась в прошлом вместе с викторианскими загородными домами, лодочными прогулками по Темзе и безмятежностью эпохи, не знающей аэропланов и дорожных пробок, «зажигалок» и точечных бомб, — уютный покой давно забытой идиллии.

Жаль только, что мне некогда им насладиться. Сирил, который весил целую тонну, принялся жалобно и пронзительно скулить, когда я опустил его на пол в конюшне. На выходе я чуть не споткнулся о спящего конюха, а в верхнем коридоре дома едва не столкнулся с Бейном.

Дворецкий аккуратными парами выставлял под дверьми начищенные ботинки. «Когда же он спит?» — успел я поразиться за секунду до того, как он поднял на меня глаза.

— Не спалось, — пробормотал я, от волнения начиная рубить фразы, как полковник. — Дай, думаю, поищу чего-нибудь почитать.

— Да, сэр. — Бейн держал белые ботиночки Тосси. С рюшами на носках. — Мне обычно помогает «Промышленный переворот» мистера Тойнби. Прикажете принести?

— Нет, думаю, не стоит. Кажется, я теперь и сам засну.

Откровенная ложь. Слишком много беспокойных мыслей меня одолевало, какой уж тут сон. Как я буду пристегивать воротник и завязывать галстук поутру? Какие последствия четырехдневной задержки при возврате Принцессы Арджуманд выявит Управление путешествий во времени? Что я скажу леди Шрапнелл?

Даже если прогнать тревоги, отходить ко сну не имеет смысла. Уже совсем рассвело. Через несколько минут в окно заструится солнце, а птичье люфтваффе явно пошло на второй заход. К тому же, крепко заснув, я рискую задохнуться в объятиях Принцессы Арджуманд.

Пока меня не было, она успела раскинуться на обе подушки. Я попытался осторожно столкнуть ее хотя бы с одной, не разбудив, но она тут же потянулась, изгибаясь дугой, и начала хлестать меня хвостом по лицу.

Я лежал словно под метелкой и думал о епископском пеньке.

Страницы: «« ... 1112131415161718 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«В каждой стране, в любую эпоху всегда есть сильные, смелые, мудрые люди, неподвластные обыденности ...
Автор делится своими мыслями на извечные темы: любовь, счастье, дружба, смысл жизни, иногда в шутлив...
Жизнь без тайны – пресна и скучна. Присутствие тайны – вызов для нас, а стремление проникнуть в нее ...
Уже полюбившиеся женской аудитории сказки про цветы. Точнее истории про женщин, рассказанные цветами...
Эта книга была написана Э. Лимоновым в тюрьме. Большой русский писатель и активный общественный деят...
Лирика Бориса Пастернака, составившая эту книгу, сродни русской природе, особенно зимней. И не случа...