Не считая собаки Уиллис Конни

Что я не знаю, где он, — мягко сказано. Я даже приблизительно не представляю, что с ним могло произойти. Стоял себе в церкви восемьдесят лет и во время налета должен был стоять, никаких свидетельств в пользу его отсутствия там не выявлено. Все указывает на обратное. Найденная среди щебня программка чинопоследования подтверждает, что за четыре дня до бомбардировки ваза находилась в соборе, и девятого ноября я видел пенек собственными глазами — после молебна за ВВС и базара выпечки.

Возможно, его в последнюю минуту унесли в безопасное место, но это маловероятно, учитывая, что ни крестильную купель из пурбекского мрамора, ни орган, на котором играл сам Гендель, не эвакуировали из города и не прятали в крипту, хотя их-то как раз следовало. Епископский пенек мраморной купели сто очков вперед даст по несокрушимости. Рухнувшая крыша даже кончики крыльев у херувимов, наверное, не отбила бы. Так и возвышался бы среди щебня и пепла, невредимый, ни единой цара…

Когда я проснулся, комнату заливало солнце, а надо мной склонился Бейн с чашкой чая.

— Доброе утро, сэр. Я взял на себя смелость вернуть Принцессу Арджуманд в комнату хозяйки.

— Отличная мысль, — одобрил я, запоздало отмечая подушку под головой и ничем не стесненное дыхание.

— Да, сэр. Для мисс Меринг было бы крайне огорчительно снова подумать, будто кошка пропала, хотя я вполне понимаю, почему Принцесса к вам тянется.

Я сел на кровати.

— Который час?

— Восемь, сэр. — Он подал мне чашку. — Увы, боюсь, большую часть вашего, мистера Сент-Трейвиса и профессора Преддика багажа мне спасти не удалось. Вот все, что получилось выловить.

Он продемонстрировал упакованный Финчем вечерний наряд заметно меньшего размера.

— К сожалению, пагубное воздействие воды не прошло бесследно — он несколько сел. Поэтому я заказал замену и…

— Замену? — Я чуть не поперхнулся чаем. — Откуда?

— Разумеется, из «Свона и Эдгара», сэр. А пока ваш лодочный костюм.

Бейн его не просто отгладил. Сорочка сияла белизной и была накрахмалена до хруста, а фланелевые брюки выглядели как новые. Надеюсь, я сумею в них облачиться. Я задумчиво потягивал чай, вспоминая, как завязывался галстук.

— Завтрак будет подан в девять, сэр, — возвестил Бейн, наливая в таз горячую воду из кувшина и открывая футляр с бритвами.

Бог с ним, с галстуком. Я зарежусь, и повязывать его будет некуда.

— Миссис Меринг просила всех спуститься к завтраку не позже девяти, поскольку предстоят большие приготовления к церковной ярмарке, — продолжил дворецкий, раскладывая лезвия. — Особенно к благотворительному базару.

Благотворительный базар. Я о нем и забыл почти, а может, просто подсознательно вытеснял неприятные мысли. Похоже, от базаров и церковных ярмарок мне ни в какую эпоху не скрыться.

— А когда планируется ярмарка? — спросил я, отчаянно надеясь услышать: «Через месяц».

— Послезавтра, — ответил Бейн, вешая на руку полотенце.

Может, нас здесь уже не будет. Профессор Преддик сорвется в Раннимед, посмотреть на луг, где была подписана Хартия вольностей, не говоря уже об отменных окуневых местах.

Теренс, конечно, никуда ехать не захочет, но кто его спросит? У миссис Меринг на него явный зуб, и вряд ли она смягчится, узнав, что Теренс имеет виды на ее дочь. И беден как церковная мышь.

Ей в принципе ничего не стоит спровадить нас сразу после завтрака, отговорившись приготовлениями к ярмарке. Диссонанс начнет сглаживаться, а я отосплюсь в лодке, пока Теренс будет грести. Если к тому времени не перережу себе горло.

— Прикажете побрить вас сейчас, сэр? — осведомился Бейн.

— Да! — Я выскочил из кровати как подброшенный.

Насчет одежды я тоже беспокоился напрасно. Бейн застегнул мне и подтяжки, и воротник, и галстук повязал, и даже ботинки зашнуровал бы, но я ему не позволил. Не знаю, из благодарности он так расстарался или по обязанности — надо будет спросить у Верити.

— А где накрывают завтрак? — уточнил я.

— В комнате для завтрака, сэр. Первая дверь слева.

Окрыленный, я почти вприпрыжку поспешил вниз. Старый добрый английский завтрак — яичница с беконом, апельсиновый джем, прислуживающий за столом дворецкий… Есть что предвкушать, да и день такой чудесный! Солнце золотило балясины перил и озаряло портреты. Даже елизаветинская пра-пра-пра леди Шрапнелл выглядела благосклоннее.

Я открыл первую дверь слева. Наверное, Бейн ошибся. За дверью оказалась столовая, которую почти целиком занимали массивный стол красного дерева и еще более массивный буфет с шеренгой блюд под серебряными колпаками.

На столе стояли чашки и лежали приборы, но тарелок не наблюдалось. Как и людей в комнате. Я попятился, собираясь отправиться на поиски комнаты для завтрака, — и чуть не наступил на ногу Верити.

— Доброе утро, мистер Генри. Как спалось?

На ней было бледно-зеленое платье с мелкой плиссировкой по корсажу, а забранные наверх медно-каштановые волосы перехватывала зеленая лента. Мне еще отсыпаться и отсыпаться, чтобы наваждение потеряло надо мной власть. Даже едва заметные тени под ореховыми глазами не мешали ей оставаться самым прекрасным созданием на свете.

— Завтрак накрывается здесь, мистер Генри, — пояснила она, подходя к буфету и беря из высокой стопки тарелку с цветочным ободком. — Остальные скоро спустятся.

Верити наклонилась поближе, подавая мне тарелку.

— Прости, что я сдала тебя леди Шрапнелл с этим пеньком. Наверное, перебросочная эйфория совсем мне мозги затуманила, но это не оправдание, поэтому обещаю, я сделаю все, чтобы помочь тебе в поисках. Когда его видели в последний раз?

— Я лично — в субботу девятого ноября 1940 года после молебна за ВВС и базара выпечки.

— А после? Никто?

— После никто не мог попасть в этот временной промежуток — до самого окончания налета. Увеличение сдвигов, помнишь?

Вошла Джейн с горшочком апельсинового джема, поставила его на стол, сделала книксен и удалилась. Верити шагнула к первому из блюд — под колпаком с ручкой в виде бьющейся рыбы.

— В развалинах после налета его тоже не нашли? — Она ухватилась за рыбу и подняла колпак.

— Нет. Боже, что это? — Я уставился на ослепительно желтый рис с вкраплениями какого-то белого мяса.

— Кеджери, — пояснила Верити, откладывая немного себе на тарелку. — Рис в карри и копченая рыба.

— На завтрак?

— Индийское блюдо. Полковник обожает. — Она вернула колпак на место. — И никто из тамошних не говорил, что видел его в промежутке с девятого до после налета?

— Он значится в чинопоследовании на воскресенье, десятое ноября, в графе «цветочные композиции», так что, надо полагать, во время службы он был в соборе.

Верити перешла к следующему блюду. У этого ручка была в виде оленя с рогами, и я уже заподозрил некую систему условных обозначений, однако третий колпак — с оскалившимся волком — заставил меня усомниться.

— А девятого ноября, — продолжала расспросы Верити, — ты в нем ничего необычного не заметил?

— Необычного? Ты хорошо себе представляешь епископский пенек?

— В смысле… его не передвигали? Не повредили? Никто рядом с ним не отирался подозрительный?

— Ты до сих пор не отошла от переброски? — догадался я.

— Вот еще! — оскорбилась она. — Епископский пенек пропал, но не мог же он раствориться в воздухе. Значит, кто-то его забрал, а если кто-то его забрал, то должны остаться улики. Ты никого рядом с ним не наблюдал?

— Нет.

— Эркюль Пуаро говорит, какая-то зацепка всегда есть, просто мы упускаем ее из виду или не придаем значения.

Она приподняла «Трубящего оленя». Под колпаком обнаружилось загадочное пряно пахнущее месиво из коричневых кусочков.

— А это что?

— Почки, припущенные в остром соусе, — чатни с горчицей. У Эркюля Пуаро всегда есть какая-нибудь деталь, которая никуда не вписывается, вот она-то и становится ключом к разгадке. — Верити взяла за рога разъяренного быка. — А это холодная куропатка.

— А яичницы с беконом нет?

Она покачала головой:

— Яичница — это мещанство. Копченую сельдь? — Верити протянула мне кусок мореной рыбы на вилке.

Я ограничился овсянкой.

Верити, наполнив свою тарелку, устроилась у дальнего конца огромного стола и жестом пригласила меня сесть напротив.

— А после налета? Никаких следов того, что пенек побывал в огне?

Я уже собирался сказать: «Так ведь собор был разрушен подчистую», — но осекся.

— Вообще-то есть кое-что, — нахмурился я. — Обгоревший цветочный стебель. И еще мы нашли кованую подставку.

— Стебель от такого же цветка, что значился в чинопоследовании? — уточнила Верити.

Я хотел ответить, что по нему не разберешь, но тут вошла Джейн и, присев в реверансе, спросила:

— Чаю, мэм?

— Да, Колин, благодарю, — кивнула Верити.

— Почему ты зовешь ее Колин? — в замешательстве спросил я, едва горничная вышла.

— Потому что ее так зовут. Но миссис Меринг считает, что для служанки это слишком простецкое имя. Чересчур ирландское. Сейчас в моде английская прислуга.

— И она велела сменить имя?

— Обычное дело. Миссис Каттисборн зовет всех своих горничных Глэдис, чтобы не утруждать себя запоминанием. Тебе разве не говорили на подготовке?

— У меня вообще не было подготовки. Два часа гипнотической лекции — без гипноза, — половину которой я не расслышал из-за перебросочной болезни. В основном об угнетенном положении женщин. И рыбных вилках.

— Тебя отправили необученным? — ужаснулась Верити. — В викторианскую эпоху все строго регламентировано, и нарушение этикета смерти подобно. — Она посмотрела на меня с любопытством. — Как же ты до сих пор продержался?

— Предыдущие два дня я провел на реке с оксфордским профессором, цитирующим Геродота; влюбленным молодым человеком, цитирующим Теннисона; а еще бульдогом и кошкой. Действовал по наитию.

— Так вот, здесь этот номер не пройдет. Нужно тебя как-то натаскать. Ладно, — она наклонилась через стол, — вот тебе краткий курс. Главное — соблюдать условности. Никаких «что на уме, то и на языке». Балом правят эвфемизмы и экивоки. Никаких физических контактов между противоположными полами. Мужчине, впрочем, позволено взять даму под локоть, помочь ей перебраться через перелаз в изгороди или взойти по лестнице в вагон. Неженатые и незамужние не должны находиться наедине, — сообщила она, словно мы не сидели с ней одни в пустой столовой. — Обязательно должен присутствовать кто-то третий.

Как по заказу возникла Джейн с двумя чашками чая и поставила их перед нами.

— Слуг называют по имени, — продолжила Верити, как только горничная вышла. — Кроме дворецкого. Его зовут мистер Бейн или Бейн. А кухарка всегда миссис, независимо от матримониального положения, так что не спрашивай миссис Поузи, как здоровье супруга. В здешнем штате, помимо горничной — Колин, то есть Джейн, — имеются еще судомойка, кухарка, лакей, конюх, дворецкий и садовник. Были еще «верхняя» горничная, личная горничная хозяйки и коридорный, но их украла герцогиня Ландри.

— Украла? — Я потянулся за сахаром.

— Сахар в кашу не кладут. И нужно было позвонить в звонок, чтобы сахар тебе подал слуга. Переманивать чужую прислугу — главное развлечение викторианской знати. Миссис Меринг переманила Бейна у миссис Каттисборн и сейчас переманивает коридорного. Молоко тоже не наливают. И никаких бранных слов и чертыхания в присутствии дам.

— А как же «чушь собачья»? И «пфуй»?

— Пфуй, мистер Генри? — В столовую вплыла миссис Меринг. — На что это вы фыркаете? Уж не на церковную ли ярмарку? Надеюсь, нет. Средства пойдут в восстановительный фонд, самое благое дело, мистер Генри. Наша бедная приходская церковь отчаянно нуждается в восстановлении. Подумать только, крестильную купель с 1262 года не меняли! А окна? Отсталое Средневековье! Если ярмарка удастся, купим все новое!

Завалив тарелку копченой сельдью, олениной и волчатиной, она уселась и расстелила на коленях салфетку со стола.

— Проект восстановления — целиком и полностью заслуга нашего младшего священника, мистера Арбитиджа. Пока он не появился, викарий и мысли не допускал ни о каких реставрациях. Боюсь, он несколько зашорен. Даже слышать не желает про общение с духами.

И молодец.

— А вот мистер Арбитидж — совсем другое дело: и идею спиритизма принимает, и разговоры с усопшими близкими приветствует. Как вы полагаете, возможен контакт с тем светом, мистер Генри?

— Мистер Генри как раз интересовался церковной ярмаркой, — вступила в беседу Верити. — Я собиралась рассказать ему о вашей замечательной задумке с барахолкой.

— О! — Миссис Меринг расцвела польщенно. — Вы бывали на ярмарках, мистер Генри?

— Доводилось, — кивнул я.

— Тогда вы знаете, что там будет: разные милые сувениры, и желе, и рукоделие. А я еще придумала, что можно отдать вещи, которые нам уже без надобности, — самые разные: посуду, безделушки, книги… Будет такой пестрый базар, барахолка!

Я смотрел на нее в ужасе. Вот, оказывается, кто всему виной, вот кто развел этот благотворительный кошмар, из которого мне никак не выбраться.

— Вы не представляете, мистер Генри, какие сокровища пылятся на чердаках и в кладовых. Да что там, я сама обнаружила на собственном чердаке бульотку и прелестную селедочницу. Бейн, вам удалось выправить вмятины на бульотке?

— Да, мэм, — ответил Бейн, наливая ей кофе.

— Желаете кофе, мистер Генри? — предложила миссис Меринг.

Я удивлялся про себя неожиданной благосклонности хозяйки. Наверное, это и есть та самая формальная учтивость, о которой говорила Верити.

Вошла Тосси с Принцессой Арджуманд на руках. На шее у кошки красовался пышный розовый бант.

— Доброе утро, маменька, — поздоровалась Тосси, ища взглядом Теренса.

— Доброе утро, Тоселин. Как спалось?

— Прекрасно, маменька. Ведь теперь моя дусечка-пусечка со мной. — Она потерлась носом о кошачью шерстку. — Ты всю ночь ко мне ласкалась, да, кисюлечка-красотулечка?

— Тосси! — одернула ее миссис Меринг.

Тосси сконфузилась. Видимо, какое-то нарушение этикета, только непонятно какое. Нужно будет узнать у Верити.

Прибыли полковник Меринг и профессор, увлеченные беседой о Трафальгарском сражении.

— Превосходящие силы — тридцать три против двадцати семи! — басил полковник.

— Именно, — соглашался профессор Преддик. — Если бы не Нельсон, битва была бы проиграна! Историю вершат личности, а не природа! Личная инициатива, поступок!

— Доброе утро, папенька. — Тосси подошла чмокнуть полковника в щеку.

— Доброе утро, дочь. — Он сверкнул глазами на Принцессу Арджуманд. — Ей здесь не место.

— Но она такого натерпелась, — протянула Тосси, шествуя вместе с кошкой к буфету. — Смотри, Принцесса, селедка!

Она отложила кусок рыбы на тарелку, поставила ее на пол вместе с кошкой и вызывающе улыбнулась Бейну.

— Доброе утро, Мейсел, — приветствовала супруга миссис Меринг. — Как спалось?

— Сносно, — буркнул он, заглядывая под волка. — А ты, Мальвиния? Хорошо спала, дорогая?

Очевидно, только этого вопроса миссис Меринг и ждала.

— Вовсе нет. — Она выдержала театральную паузу. — В доме водятся духи. Я их слышала!

Вот не надо было полагаться на слово Верити — «в загородных домах стены толстые, ничего не слышно»…

— Маменька! — ахнула Тосси. — И что же они вещали?

Миссис Меринг воззрилась в пространство.

— Это был такой потусторонний, нездешний звук, на который не способна ни одна живая душа. Что-то вроде прерывистого судорожного вздоха, хотя призраки, разумеется, не дышат, а потом, — она не сразу подыскала слово, — вскрик и долгий мучительный всхлип. Кошмарный, кошмарный звук.

Да, здесь я с ней солидарен.

— Мне показалось, что они пытаются со мной связаться, но не могут, — продолжала миссис Меринг. — Вот мадам Иритоцкая сумела бы их разговорить. Я непременно напишу ей сегодня же и попрошу приехать, хотя, боюсь, она откажет. Она ведь принимает только у себя дома.

Ну еще бы. Дома и стены в помощь — потайные дверцы, скрытая проводка и тайные переходы. А вообще-то мне надо спасибо сказать, что она не приедет — не то разоблачат меня как укрывателя Сирила.

— Если бы она только услышала этот душераздирающий всхлип, ни за что не осталась бы в стороне, — уверяла миссис Меринг. — Бейн, мистер Сент-Трейвис еще не спускался?

— Полагаю, вот-вот будет, — ответил Бейн. — Он отправился вывести собаку.

Опоздание к завтраку и выгул собаки. Минус два очка Теренсу. Хотя миссис Меринг, против моего ожидания, не особенно рассердилась.

— Доброе утро, — поздоровался Теренс, входя. Без Сирила. — Простите, задержался.

— Ничего страшного, — просияла миссис Меринг. — Прошу к столу, мистер Сент-Трейвис. Вам кофе подать или чаю?

— Кофе, пожалуйста. — Теренс улыбнулся Тосси.

— Бейн, принесите кофе мистеру Сент-Трейвису. Мы все так рады вашему появлению. Надеюсь, вы с друзьями сможете остаться на церковную ярмарку. Будет очень увлекательно! Кокосовый тир и гадалка, а Тоселин испечет торт для лотереи. Тоселин изумительно готовит, и других талантов у нее немало. Играет на фортепиано, да-да, а еще знает немецкий и французский. Да, милая?

— Oui, Mama, — ответила Тосси, улыбаясь Теренсу.

Я вопросительно посмотрел на Верити. Она в ответ недоуменно пожала плечами.

— Профессор Преддик, надеюсь, студенты потерпят несколько дней без вас, — продолжала расточать гостеприимство миссис Меринг. — А вы, мистер Генри, пообещайте, что поможете нам с Поиском клада.

— Мистер Генри, оказывается, жил в Штатах, — вставила Верити, и я обернулся к ней, вытаращив глаза.

— В самом деле? — удивился Теренс. — А мне вы ни словом…

— Это… это во время болезни, — промямлил я. — Я… ездил в Америку подлечиться.

— И видели индейцев? — заинтересовалась Тосси.

— Я был в Бостоне, — выдавил я, проклиная про себя Верити.

— Бостон! — воскликнула миссис Меринг. — А вы не знакомы с сестрами Фокс?

— Сестрами Фокс?

— Мисс Маргарет и мисс Кейт Фокс. Основоположницы спиритизма. Это ведь именно им впервые удалось с помощью столоверчения получить послание от духов!

— Боюсь, не имел чести, — покачал головой я, но миссис Меринг уже переключилась на Теренса.

— А как Тоселин вышивает, мистер Сент-Трейвис! Видели бы вы, какие чудесные наволочки она приготовила для ярмарки.

— Уверен, тому, кто их купит, будут сниться только сладкие сны, — блаженно улыбаясь Тосси, вздохнул Теренс. — «О сладкий сон, прекрасный, мимолетный…»

Полковник и профессор, по-прежнему поглощенные Трафальгаром и Нельсоном, отодвинули стулья и встали, бормоча по очереди: «С вашего позволения».

— Мейсел, куда же вы? — окликнула мужа миссис Меринг.

— На пруд, — ответил полковник. — Показать профессору Преддику моего перламутрового рюкина.

— Тогда накинь шинель, — велела миссис Меринг. — И шарф. — Она повернулась ко мне. — У мужа слабая грудь и склонность к катарам.

Как у Сирила.

— Бейн, принесите полковнику Мерингу шинель, — распорядилась хозяйка, но рыболовы уже удалились, и она снова занялась Теренсом. — А где живут ваши родители, мистер Сент-Трейвис?

— В Кенте. Райское место, лучше которого нет на земле, — так я считал, пока не очутился здесь.

— С вашего позволения, тетя Мальвиния, я пойду? — спросила Верити, складывая салфетку. — Нужно закончить футляры для перчаток.

— Конечно, — рассеянно кивнула миссис Меринг. — А давно ли ваша семья живет в Кенте, мистер Сент-Трейвис?

Верити, проходя мимо, уронила мне на колени свернутую записку.

— С 1066 года. Конечно, с тех пор дом успел обновиться. Сейчас основная часть в георгианском стиле. Браун делал[34]. Непременно приезжайте в гости.

Я украдкой развернул под столом записку. «Встретимся в библиотеке».

— С превеликим удовольствием! — загорелась миссис Меринг. — Правда, Тоселин?

— Oui, Mama.

Дождавшись паузы, я вклинился с дежурным: «С вашего позволения, миссис Меринг…» — но получил отказ.

— Ни в коем случае, мистер Генри, — отрезала хозяйка. — Вы же ничегошеньки не съели! Попробуйте пирог с угрем — нигде такого не найдете, как у нашей миссис Поузи.

Я бы и рад был не найти. Ни его, ни кеджери, которое по наущению миссис Меринг положил мне Бейн большой лопаткой. Не иначе как ложкой для кеджери.

Расправившись по мере сил с угрем и рисом, я все-таки ускользнул и пошел искать Верити, понятия не имея, где может быть библиотека. Мне срочно требовался план дома, как в детективах.

Открыв наугад несколько дверей, я наконец обнаружил Верити в комнате, обрамленной книжными стеллажами во всю стену.

— Где ты был?

Она сидела за столом, заваленным ракушками и уставленным баночками клея.

— Ел страшных морских тварей. И отвечал на расспросы об Америке. Зачем ты им наплела про Штаты, я ведь ничего о них не знаю!

— Они тоже, — невозмутимо ответила Верити. — Как-то надо было выкручиваться. Без подготовки ты обязательно где-нибудь проколешься. А американцы, по их мнению, варвары, так что если возьмешь не ту вилку, спишут на пагубное влияние Штатов.

— Тогда, наверное, спасибо.

— Садись, — пригласила Верити. — Нужно разработать стратегию.

Я оглянулся на дверь — в замке торчал старинный ключ.

— Может быть, запереть?

— Зачем? — выбирая из груды плоскую розоватую раковину, пожала плечами Верити. — Кроме Бейна, сюда все равно никто не заходит. Миссис Меринг не одобряет чтение.

— Тогда откуда все это? — Я обвел рукой ряды книг в коричневых и алых переплетах.

— Купили, — намазывая раковину клеем, ответила Верити.

— Что купили?

— Библиотеку. У лорда Дансени — Бейн у него служил еще до Каттисборнов. А у Каттисборнов Бейна сманила миссис Меринг, и мне кажется, он совсем не прочь был воссоединиться с книгами. — Она приклеила ракушку к шкатулке. — Садись. Если кто-нибудь войдет, ты помогаешь мне с работой. — Верити протянула законченный футляр, украшенный ракушечным сердечком.

— Ну и уродство! — ужаснулся я.

— Викторианская эпоха отличалась полным отсутствием вкуса. Радуйся, что не нужно плести волосяные венки.

— Волосяные венки?

— Из волос усопших делались цветы и сплетались в венок. Нет, перламутровые по кромке, — показала она, подвигая мне баночку с клеем. — А потом ряд каури. Я разузнала у Бейна, почему миссис Меринг вдруг прониклась такой любовью к Теренсу. Она нашла его в Дебретте[35]. Теренс, оказывается, богат и к тому же племянник пэра.

— Богат? — поразился я. — Ему же за лодку нечем было заплатить.

— Аристократия в долгах как в шелках, — пожала плечами Верити, вертя в руках раковину гребешка. — Пять тысяч дохода в год, поместье в Кенте, второй в очереди наследования титула. А значит, — она отложила раковину, — во что бы то ни стало нужно развести Теренса и Тосси по разным углам, хотя с миссис Меринг в роли свахи это будет трудновато. Тосси сейчас отправится на сбор вещей для барахолки, так что тебя я пошлю с ней. Тогда они хотя бы полдня проведут порознь.

— А Теренс?

— Его я спроважу в Стритли за китайскими фонариками для ярмарки. А ты, уж будь добр, выведай у Тосси насчет знакомых с фамилиями на К.

— Полагаю, по соседям ты этих мистеров К уже поискала?

Верити кивнула.

— Обнаружены только двое — мистер Кадден и мистер Кауп, тот самый фермер, который топит котят.

— Идеальная пара для Тосси, чего уж там. А мистер Кадден?

— Женат, — помрачнела Верити. — Странно, вроде такая популярная буква. Взять хотя бы Диккенса — Дэвид Копперфильд, Боб Кретчет, капитан Катль…

— Не говоря уже о Восхитительном Крайтоне и Льюисе Кэрролле. Нет, не подходит, это псевдоним. Тогда Томас Карлейль. И Уилки Коллинз. Отличные женихи, все как на подбор. А ты чем займешься, пока я буду пасти Тосси? — поинтересовался я.

— Обыщу ее комнату на предмет дневника. Она его прячет, и в прошлый раз поиски пришлось прервать, потому что вошла Джейн. Но сегодня все будут заняты ярмаркой, так что мне никто не помешает. А если не удастся, переброшусь в Оксфорд и узнаю, какие успехи у криминалистки.

— Заодно спроси у Уордер, какой был сдвиг на той переброске, когда ты спасла Принцессу Арджуманд.

— То есть когда возвращалась с ней в Оксфорд? Так ведь на обратных перебросках не бывает сдвигов.

— Нет, на переброске сюда, когда ты увидела, как Бейн топит кошку.

— Хорошо. Все, пожалуй, нам пора.

Она закупорила баночку с клеем и дернула сонетку.

— Бейн, — обратилась Верити к возникшему на пороге дворецкому, — велите подать коляску, а потом приходите в комнату для завтрака.

— Как пожелаете, мисс.

— Благодарю, Бейн.

Взяв обклеенную ракушками шкатулку, Верити направилась в столовую.

Миссис Меринг все еще допрашивала Теренса.

— О, какая прелесть! — воскликнула она при виде шкатулки.

— Нам еще очень много нужно сделать к ярмарке, тетя Мальвиния, — вздохнула Верити. — И я так хочу, чтобы барахолка удалась! Вы составили список?