Не считая собаки Уиллис Конни
— Позвони Джейн, пусть принесет, — распорядилась миссис Меринг.
— Она сейчас в приходе, забирает ткань для флажков, — сказала Верити и, дождавшись, пока миссис Меринг пойдет за списком сама, повернулась к Теренсу. — Мистер Сент-Трейвис, могу я попросить вас об огромном одолжении? Нам не привезли китайские фонарики, которые планируется развесить между киосками. Не окажете любезность съездить за ними в Стритли?
— Пускай Бейн съездит, — нахмурилась Тосси. — Теренс будет сопровождать меня к Каттисборнам.
— Бейна ваша матушка не отпустит, он ей нужен, чтобы ставить чайный шатер, — возразила Верити. — А с вами отправится мистер Генри. Бейн, — велела она вошедшему дворецкому, — принесите мистеру Генри корзину, чтобы складывать вещи для барахолки. Коляска подана?
— Да, мисс, — ответил он и вышел.
— Но… — Тосси надула губки.
— Вот адрес. — Верити вручила Теренсу записку. — И заказ на фонарики. Вы так любезны! — Она выпроводила его за дверь, не давая Тосси даже слова вставить.
Бейн принес корзину, Тосси понадобилось наверх за шляпкой и перчатками.
— Не понимаю, почему бы мистеру Генри не съездить за фонариками, — выдвинула она последний аргумент, поднимаясь вместе с Верити.
— В разлуке чувства крепнут, — ответила кузина. — Непременно наденьте ту шляпку с вуалеткой в горошек, пусть Роза Каттисборн оценит.
— Я впечатлен, — признал я, когда Верити спустилась.
— Беру мастер-классы у леди Шрапнелл. Будете у Каттисборнов, попытайся разузнать, когда возвращается домой Эллиот Каттисборн — тот самый, у которого тебе взяли одежду. Вдруг она с ним тайно переписывается, пока он в Южной Африке. А вот и Тосси.
Тосси порхнула к нам, взмахнув вуалеткой в горошек. Ридикюль и кружевной зонтик тоже были при ней. Мы зашагали к воротам.
Через минуту нас догнал Бейн.
— Ваша шляпа, сэр, — запыхавшись, выдохнул он, протягивая мне канотье.
Соломенная шляпа, которую я в последний раз видел плывущей по реке и у которой лента уже начинала линять на промокшую тулью. Бейн каким-то чудом умудрился вернуть ей первоначальный вид: лента ярко голубела, хрусткая солома золотилась как новенькая.
— Спасибо, Бейн, — поблагодарил я. — Не чаял ее снова увидеть.
Я надел шляпу и мгновенно почувствовал себя победителем: рядом с таким неотразимым кавалером Тосси не то что отвлечется от Теренса, она и думать о нем забудет.
— Позволите? — Я предложил Тосси руку.
Она посмотрела на меня сквозь вуалетку в горошек.
— Кузина Верити говорит, в этой шляпе вы смотритесь фатовато, — задумчиво протянула она. — Но вы не горюйте. Не всем же уметь носить шляпы. «Ну вазве мистей Сент-Твейвис не дуська в своем канотье? — спросила меня пусечка Жужу сегодня поутру. — Вазве он не квасавец из квасавцев?»
Я думал, хуже сюсюканья нет ничего — но когда сюсюкает кошка…
— Вроде бы где-то в этих местах живет один мой школьный приятель, — попытался я сменить тему на более продуктивную. — Только вот фамилию уже не припомню. Что-то там на «К».
— Эллиот Каттисборн?
— Нет, точно не он. Но все равно на «К».
— Школьный приятель? — Тосси задумчиво поджала губы. — Вы учились в Итоне?
— Да, — кивнул я. — В Итоне.
Почему бы и нет?
— Есть Фредди Лоренс. Но он оканчивал Харроу. А вы учились вместе с Теренсом?
— Роста он был такого, чуть выше среднего. В крикет еще хорошо играл.
— И фамилия на «К»? — Тосси помотала локонами. — Нет, никого не припомню. А Теренс играет в крикет?
— Он занимается греблей. И плавает. Отлично плавает.
— Мне кажется, он совершил настоящий подвиг, спасая Принцессу Арджуманд, — заявила Тосси. — «Ну вазве он не хвабвейший лыцаль на свете? — спросила меня Жужу. — Самый-самый хвабвый!»
Она не умолкала всю дорогу до самого дома Каттисборнов — что, в общем, к лучшему, поскольку я все равно больше ничего не знал о Теренсе.
— Пришли, — возвестила Тосси, сворачивая на подъездную дорогу к большому неоготическому особняку.
«Все, самое страшное позади, — ободрил я себя, — дальше пойдет легче».
Тосси поднялась на крыльцо. Я подождал, пока она позвонит в звонок, потом вспомнил, что мы в викторианской эпохе, и позвонил сам, а потом отступил на шаг, чтобы дворецкий не задел меня дверью.
Дворецким оказался Финч.
— Доброе утро, мисс, сэр, — поздоровался он. — Как прикажете вас объявить?
Глава четырнадцатая
Это совсем не такая игра. Это совершенно другая игра, вот в чем беда.
Дэррил Ф. Занук о крокете
Неожиданное явление — Дживс — Цветник — Хихиканье — Описание платья — Растолстевшая кошка — Межполовые отношения — Финч не уполномочен — Рассказы о Диком Западе — Удивительные сокровища, пылящиеся на чердаках — Снова дома — Краткий курс — Цивилизованная игра — Дурные вести — Крокет в Стране чудес — Еще более дурные вести
Не помню, что я сказал и как мы вошли в дом. Меня хватило только на то, чтобы не выпалить: «Финч! А вы что здесь делаете?!»
Хотя это как раз понятно без вопросов. Служит дворецким. Очевидно также, что образ он срисовывал с величайшего представителя профессии, вудхаусовского Дживса. Та же чопорность, безупречный выговор, а главное, каменное лицо. Нипочем не догадаешься, что он видел меня прежде.
Склонившись в четко отмеренном полупоклоне, Финч пригласил нас войти со словами: «Я вас объявлю!» — и двинулся к лестнице, но было уже поздно.
Миссис Каттисборн с четырьмя дочерьми спешила вниз навстречу нам, восклицая:
— Тосси, дорогая, какой сюрприз!
У подножия лестницы она остановилась, и дочери тоже, выстроившись за ней, — получилось что-то вроде гаммы на нотном стане. У всех, включая саму миссис Каттисборн, были курносые носы и русые локоны.
— А что это за кавалер с вами? — поинтересовалась миссис Каттисборн.
Девочки захихикали.
— Мистер Генри, мэм, — объявил Финч.
— Значит, вот он, тот молодой джентльмен, что нашел вашу кошку, — понимающе кивнула миссис Каттисборн. — Преподобный мистер Арбитидж нам все рассказал.
— Ах нет! — поправила Тосси. — Бедняжку Принцессу Арджуманд мне вернул мистер Сент-Трейвис. А мистер Генри просто его приятель.
— Вот как. Весьма рада знакомству, мистер Генри. Позвольте представить вам мой цветник.
Эта нелепица меня уже не смутила — в последние дни я постепенно начал привыкать.
Миссис Каттисборн подвела меня к лестнице.
— Мои дочери, мистер Генри. — Она принялась перечислять по очереди: — Роза, Лилия, Цинния и младшенькая — Камелия. Моя душистая клумбочка, а для какого-то везунчика, — она пожала мой локоть, — и свадебная бутоньерка в петлицу.
Девочки отзывались хихиканьем на каждое имя и дружно прыснули в конце, услышав про свадебную бутоньерку.
— Прикажете подать закуски в утренней комнате? — осведомился Финч. — Мисс Меринг и мистер Генри, без сомнения, утомились с дороги.
— Как вы предусмотрительны, Финч, — похвалила миссис Каттисборн, увлекая меня к правой двери. — Не нарадуюсь на нашего дворецкого. Ничего не упустит!
Утренняя комната Каттисборнов выглядела точь-в-точь как гостиная Мерингов, только в цветочек. На ковре раскинулись лилии, на лампах цвели незабудки и нарциссы, а на мраморном столе в центре комнаты возвышалась расписанная маками ваза с розовыми пионами.
Комната была заставлена так же тесно, как у Мерингов, поэтому к креслу, вытканному на удивление реалистичными розами, пришлось пробираться через лабиринт гиацинтов и ноготков. Я осторожно опустился на сиденье, почти всерьез опасаясь уколоться о шипы. Четыре дочери Каттисборнов устроились на кушетке напротив и захихикали. Как мне предстояло убедиться, хихикали они (все, кроме младшей, десятилетней Камелии) постоянно, по поводу и без.
— Финч — настоящее золото! — возвещала, например, миссис Каттисборн, и они прыскали. — Такой предупредительный! Не успеешь подумать, уже все сделано. Наш прежний ему и в подметки не годится. Как там его звали, Тосси?
— Бейн, — подсказала Тосси.
— Ах да, Бейн, — фыркнула хозяйка. — Самое подходящее имя для дворецкого. Но я всегда подозревала, что не имя красит слугу, а вышколенность. Бейн был вышколен достаточно, но не идеально. Постоянно читал, насколько я помню. Финча вот с книгой не увидишь, — похвасталась она.
— Где же вы его отыскали? — полюбопытствовала Тосси.
— Это поистине чудо! — (Хихиканье с кушетки.) — Я наведалась в приход, отдать на ярмарку наши вязаные дорожки для комодов, там он и сидел у викария в гостиной. Как выяснилось, его бывшие хозяева отправились в Индию, а он не смог их сопровождать из-за непереносимости карри.
Непереносимость карри. Прелестно.
— Викарий спросил, нет ли у меня знакомых, которым нужен дворецкий. Только вообразите! Судьба, не иначе.
(Хихиканье.)
— Весьма необычный способ найма, — заключила Тосси.
— О, разумеется, Томас с ним побеседовал как положено, и рекомендации у него оказались просто блестящие.
И все как на подбор от хозяев, срочно отбывших в Индию.
— Тосси, я должна бы дуться на вашу матушку, что она увела — как его фамилия, опять забыла?.. — Миссис Каттисборн наморщила лоб.
— Бейн, — подсказала Тосси.
— За то, что она увела Бейна, но разве можно таить обиду, когда я нашла такую восхитительную замену!
Восхитительная замена прошествовала в комнату, неся на подносе в цветочек хрустальный графин и бокалы.
— Смородиновая наливка! — восхитилась миссис Каттисборн. — Именно то, что нужно. Понимаете теперь, о чем я?
Финч принялся наполнять и раздавать бокалы.
— Стало быть, мистер Генри, — обратилась ко мне хозяйка, — вы учитесь с мистером Сент-Трейвисом?
— Да. В Оксфорде. Баллиол.
— А вы женаты? — хитро прищурилась Камелия.
— Камелия! — одернула ее Лилия. — Невежливо спрашивать у человека, женат ли он.
— Ты же спрашивала у Тосси, есть ли у него жена, — пожала плечами Камелия. — Я слышала, как вы шептались.
— Тс-с-с! — шикнула Лилия под дружное хихиканье, зардевшись вопреки имени как маков цвет.
— А где вы живете, мистер Генри? — продолжила миссис Каттисборн.
Я понял, что срочно пора менять тему.
— Пользуюсь случаем поблагодарить вас за одолженную одежду, — начал я, пригубив наливку. Определенно лучше, чем пирог с угрем. — Ваш сын сейчас дома?
— Нет, помилуйте. Разве Меринги не сказали? Эллиот в Южной Африке.
— Он шахтами занимается, — вставила Тосси.
— Как раз получили от него письмо, — похвасталась миссис Каттисборн. — Цинния, где оно?
Девочки разом вскочили и под непрерывные смешки занялись поисками.
— Вот оно, мэм. — Финч передал хозяйке сложенные листки.
— «Дорогие мама, отец и розанчики, — начала читать миссис Каттисборн. — Вот наконец я и сел писать вам обещанное длинное письмо…»
Догадавшись, что она собирается огласить его целиком, я поспешил вмешаться:
— Вы, должно быть, сильно по нему скучаете? Скоро он возвращается?
— Не раньше, чем выйдет срок контракта, а до этого еще восемь месяцев, — вздохнула хозяйка. — Конечно, если какая-нибудь из сестер соберется замуж, его отпустят на свадебное торжество.
Хихиканье.
Она вернулась к письму. Уже через два абзаца я понял, что Эллиот не намного превзошел умом сестер и никогда никого не любил, кроме себя. На третьем абзаце я убедился, что Тосси до этого Эллиота тоже нет ни малейшего дела, поскольку слушала она с откровенно скучающим видом. К четвертому абзацу, гадая, почему Эллиота не назвали Рододендроном или Нарциссом, я от нечего делать принялся наблюдать за хозяйской кошкой.
Она распласталась на пуфе с фиалковой гобеленовой обивкой, оставив лишь несколько фиалок по краям. Палевая, в рыжую полоску, она смотрела на меня янтарными глазами из-под тяжелых томно полуприкрытых век. У меня и самого веки предательски тяжелели — спасибо наливке и бойкому перу Эллиота Каттисборна. Оказаться бы сейчас в Мачингс-Энде. Под деревом. В гамаке.
— В чем будешь на ярмарке, Роза? — спросила Тосси, когда миссис Каттисборн умолкла ненадолго, перелистывая письмо на третью страницу.
— В голубом маркизетовом с кружевными вставками, — ответила Роза, хихикнув.
— А я в белом крапчатом муслиновом, — подхватила Цинния, и старшие барышни зашушукались, склонившись друг к другу.
Камелия тем временем подошла к пуфу, подхватила кошку и плюхнула ее мне на колени.
— Это наша кошка, Мисс Мармелад.
— Миссис Мармелад, Камелия, — поправила миссис Каттисборн.
Видимо, кошкам статусы тоже выдаются по рангу, как кухаркам.
— Как поживаете, Миссис Мармелад? — поинтересовался я, щекоча кошку под подбородком.
Хихиканье.
— А ты в чем будешь на ярмарке, Тосси? — полюбопытствовала Лилия.
— Папенька заказал мне новое платье в Лондоне, — скромно опустила ресницы Тосси.
— О, расскажи, расскажи, какое оно! — воскликнула Цинния.
— Я все подробно описала в дневнике, — заявила Тосси.
И над этой записью бедная криминалистка будет биться несколько недель.
— Финч, — попросила Тосси, — подайте, пожалуйста, корзину.
Она извлекла из-под вышитой салфетки обтянутую сафьяном книжечку с золотым замком. Конец надеждам Верити заглянуть в дневник, пока никого не будет… Разве что мне удастся выкрасть его из корзины на обратном пути. Тосси осторожно отстегнула с запястья тоненькую золотую цепочку с крошечным ключиком и отперла замок, а потом так же аккуратно вернула цепочку на место. Может, подговорить Финча его похитить? Или он и сам сообразит, раз такой мастер предугадывать желания?
— Белое кружево-миньонет и органди, — зачитывала Тосси, — на чехле из сиреневого шелка. Корсаж с кружевной вставкой, окаймленный рюшем с вышивкой цветными шелками нежнейших оттенков гелиотропа, сирени и барвинка, образующими рисунок в виде фиалок и незабудок, отделанных…
Описание платья выходило еще длиннее, чем письмо Эллиота Каттисборна. Я бросил все силы на поглаживание Миссис Мармелад. Она была невероятно, неприлично толстой. В раздутом животе прощупывались какие-то комки. Остается только надеяться, что она не больна. Ведь ранняя форма того недуга, что уничтожил кошек как вид в 2004 году, уже существовала в викторианские времена?
— …и плиссированный сиреневый пояс с розеткой на боку, — читала Тосси. — Юбка, подобранная изящными складками, вышита каймой из таких же цветов. Рукава присборены, на плече и на запястье рюши. Сиреневые ленты перехватывают…
Я осторожно прощупал кошачье брюхо. Несколько опухолей. Если это лептовирус, то, видимо, самая начальная стадия. Мягкая шкура Миссис Мармелад лоснилась, и сама кошка выглядела вполне довольной жизнью, судя по умиротворенному мурлыканью и радостно впивающимся мне в брючину когтям.
Зато у меня налицо все признаки перебросочной заторможенности. Нет, она совсем не выглядит больной, хотя и кажется, что вот-вот лопнет…
— Черт! Да она же бере…
В затылок мне ткнулся острый предмет. Я прикусил язык.
Стоящий позади Финч объявил:
— Прошу прощения, мэм, там джентльмен спрашивает мистера Генри.
— Меня? Но я…
В затылке снова загудело.
— С вашего позволения, дамы.
Изобразив поклон, я последовал за Финчем к выходу.
— Мистер Генри последние два года жил в Америке, — донесся до меня голос Тосси.
— А, — понимающе заметила миссис Каттисборн.
Финч провел меня по коридору в библиотеку и плотно затворил дверь.
— Я помню, чертыхаться в присутствии дам не положено, — потирая затылок, признал я. — Не обязательно было меня бить.
— Я не за это вас ткнул, сэр. Хотя вы правы. В приличном обществе это моветон.
— Чем, кстати, вы меня ударили? — Я осторожно пощупал шейный позвонок. — Кастетом?
— Подносом, сэр. — Он вытащил из кармана серебряное смертельное оружие. — У меня не осталось выбора, сэр. Вас следовало остановить.
— Почему? И что вы здесь вообще делаете?
— Выполняю задание мистера Дануорти.
— Какое задание? Он отправил вас нам с Верити на помощь?
— Нет, сэр.
— Тогда зачем же?
Финч замялся.
— Я не уполномочен рассказывать, сэр. Могу пояснить лишь, что я здесь… — он подыскал слово, — … со смежным проектом. Я иду по другой временной траектории, поэтому обладаю сведениями, которые вам еще неизвестны. И если я расскажу, это может отразиться на вашем задании, сэр.
— А битье меня по затылку, значит, не может отразиться? У меня, похоже, позвонок треснул.
— Я не мог позволить вам распространяться о деликатном положении кошки, сэр. В викторианском обществе обсуждение межполовых отношений в смешанной компании — абсолютное табу. Впрочем, вы в своем невежестве не виноваты, хотя я говорил мистеру Дануорти, что посылать вас в таком состоянии да еще без подготовки не самая лучшая мысль, однако он настоял — Принцессу Арджуманд возвращаете именно вы, и точка.
— Да? — удивился я. — А почему?
— Я не уполномочен, сэр.
— У меня и в мыслях не было касаться межполовых отношений, — оправдался я. — Я всего лишь хотел сказать, что кошка бере…
— А также всего, что вытекает из означенных отношений, сэр, и хоть как-то к ним относится. — Он понизил голос, наклоняясь ближе. — Девочек растят в полном неведении об этой стороне жизни до самой брачной ночи, которая, боюсь, оказывается для некоторых жестоким потрясением. Кроме того, нельзя упоминать женскую грудь и фигуру вообще, а о женских ногах отзываются иносказательно.
— Как же тогда мне надлежало выразиться? Сообщить, что кошка в интересном положении? На сносях? В тягости?
— Вообще ничего не говорить. Беременность у людей и животных старательно обходят молчанием. Так что следовало обойтись без комментариев.
— А когда она родит и по дому будут бегать полдюжины котят, их тоже замалчивать? Или поинтересоваться, в какой капусте их нашли?
Финч опустил глаза.
— Есть еще одна причина, сэр, — загадочно пояснил он. — Нельзя привлекать к ситуации излишнее внимание. Чтобы не вызвать второй диссонанс.
— Диссонанс? Вы о чем?
— Я не уполномочен. Так вот, когда вернетесь в гостиную, я бы рекомендовал вовсе воздержаться от упоминаний о кошке.
Вылитый Дживс.
— Да, здорово вас поднатаскали, — восхитился я. — Когда вы успели стать таким спецом по викторианской эпохе?
— Я не уполномочен, — помотал головой явно польщенный Финч. — Но, признаюсь, у меня ощущение, будто я рожден для этой должности.
— Тогда, если вы такой дока, подскажите, что мне говорить, когда вернусь в комнату. Какой еще джентльмен мог меня спрашивать? Я ведь никого здесь не знаю.
— Об этом не беспокойтесь, сэр, — заверил Финч, открывая дверь затянутой в перчатку рукой.
— Не беспокоиться? Почему? Как-то ведь нужно объяснить свой уход?
— Нет, сэр. Им абсолютно все равно, почему вы отлучились, коль скоро отлучка дает возможность без помех вас обсудить.
— Обсудить? В смысле… не самозванец ли я?
— Да нет, сэр, — неподражаемым тоном истинного дворецкого объяснил Финч. — Насколько вы годитесь в женихи.
Он провел меня по коридору и с чопорным полупоклоном открыл дверь.
Финч не обманул: комната встретила меня сконфуженной тишиной, а затем взрывом смешков.
— Тоселин рассказывала нам, как вы оказались на волосок от гибели, — наконец подала голос миссис Каттисборн.
Когда я чуть не ляпнул про беременность?
— Когда у вас перевернулась лодка, — оживленно подхватила Цинния. — Но, думаю, это ничто по сравнению с вашими приключениями в Америке!
— С вас снимали скальп? — округлила глаза Камелия.
— Камелия! — ахнула миссис Каттисборн.
В дверях возник Финч.
— Прошу прощения, мэм. Останутся ли мисс Меринг и мистер Генри на обед?
— О, мистер Генри, останьтесь, пожалуйста! — хором прощебетали барышни. — Мы так хотим послушать про Америку!
Весь обед я развлекал их байками про почтовые дилижансы и томагавки, почерпнутыми на лекциях по девятнадцатому веку (эх, надо было слушать тогда внимательнее), и наблюдал за Финчем. Он подсказывал мне, какие приборы брать, шепча на ухо: «Вилку с тремя зубцами», — во время перемены блюд, или украдкой подавал знаки от буфета, пока я отвлекал внимание остальных, вещая страшным голосом: «И вот мы сидим у костра, а из темноты доносится рокот тамтамов — бум! бум! бум!»
Хихиканье.
После обеда Лилия, Роза и Цинния упрашивали нас остаться на шарады, но Тосси заявила, что пора ехать, аккуратно заперла дневник и положила его не в корзину, а в ридикюль.
— Неужто вы не можете хоть на чуточку задержаться? — завела Цинния умоляюще.
Тосси сказала, что нам еще нужно забрать в приходе вещи для барахолки, и я был ей за это крайне признателен. От выпитых за столом рейнвейна и кларета (вкупе с воздействием наливки и остаточными явлениями перебросочной болезни) меня теперь клонило в добрый послеобеденный сон.
— А вы будете на ярмарке, мистер Генри? — хихикнула Лилия.
«Куда ж я денусь…» — вздохнул я мысленно, надеясь лишь, что дом викария не очень далеко.
Надежда оправдалась, однако сперва пришлось заглянуть к вдове Уоллис (за соусником и банджо без двух струн), к Мидлмарчам (чайник с отбитым носиком, сосуд для уксуса и колода для игры в «Писателей» без нескольких карт) и к мисс Стиггинс (птичья клетка, набор из четырех статуэток, изображающих богинь судьбы, томик «Алисы в Зазеркалье», рыбный нож и фарфоровый наперсток с надписью «На память о Маргейте»).
Учитывая, что у Каттисборнов к бесценным сокровищам добавилась подставка для шляпных булавок, трость с резной собачьей головой, яйцеварка и думка с вышитыми шерстью фиалками и душистым горошком, корзина почти заполнилась, и как дотащить до дома остальное, я уже не представлял. К счастью, викарий жертвовал лишь большое потрескавшееся зеркало в золоченой раме.
— Пошлю за ним Бейна, — решила Тосси, и мы двинулись в Мачингс-Энд.
Обратная дорога ничем не отличалась от дороги туда, разве что я теперь был более нагруженным и уставшим. Тосси без устали молола языком — о Жужу и «хвабвом, хвабвом Тейенсе», а мне оставалось только радоваться, что моя фамилия не начинается с «К», и искать взглядом гамак.
Встретивший нас в начале подъездной дороги Бейн принял у меня корзину, а потом ко мне радостно бросился Сирил. Однако из-за крена влево его повело к Тосси, которая немедленно воскликнула: «Ой, несносный, несносный пес!» — и заахала.
— Сирил, дружище, иди сюда! — Я хлопнул в ладоши, и он вразвалочку поковылял о мне, виляя всем телом. — Скучал?
— «И возвратились путники домой, — провозгласил Теренс, маша нам с газона. — В родную сень прохладных белых стен»[36]. Вы как раз вовремя. Бейн ставит воротца для крокета.
— Крокет! — оживилась Тосси. — Какая прелесть!
Она убежала переодеваться.
— Крокет? — спросил я у Верити, смотревшей, как Бейн вколачивает колышки в траву.
— Выбор был между ним и лаун-теннисом, — сообщила Верити, — насчет которого, я боюсь, тебя не инструктировали.
— Насчет крокета тоже, — парировал я, косясь на деревянные молотки.
— Все проще простого, — обнадежила Верити, вручая мне желтый шар. — Нужно молотком прогнать шар через воротца. Как у вас успехи?
— Я был когда-то скаутом у Буффало Билла, — доложил я. — А теперь помолвлен с Циннией Каттисборн.
Верити не улыбнулась.
— Что выяснил насчет мистера К?
— Эллиот Каттисборн возвращается только через восемь месяцев. — Я рассказал, как выведывал у Тосси про вымышленного одноклассника с забытой фамилией. — Она никого не припомнила. Но это не самое интересное из…
Прибежала Тосси в бело-розовом матросском платье с мятными полосками и большим розовым бантом, держа на руках Принцессу Арджуманд.