Не считая собаки Уиллис Конни

— Глупости, — отрезала Тосси. — Несите обе. И смотрите не замочите.

— Да, мисс. Только сперва отдам вашей матушке журнал.

Тосси надула губки.

— Кузина, взгляните-ка на эти мизерикорды, — поспешила отвлечь ее Верити, пока она не потребовала, чтобы Бейн мчался за шалями сию секунду. — Тут изображены семь деяний милосердия.

Тосси послушно направилась осматривать откидные сиденья в Капелле ременщиков, потом алтарную гробницу из черного мрамора, веерные своды и памятник с какой-то на редкость длинной и неразборчивой надписью.

Верити воспользовалась моментом, чтобы увести меня вперед.

— А если его здесь нет? — шепнула она.

— Он здесь. До 1940-го он никуда не исчезал.

— Я имею в виду — вдруг он пропал из-за диссонанса? Вдруг история уже начала меняться, и пенек унесли в крипту или продали на барахолке?

— Ярмарка ведь только на следующей неделе.

— Где, говоришь, он стоял в 1940 году? — Верити решительно двинулась в конец нефа.

— Вот в этом проходе, — догоняя ее, показал я. — Перед Кузнечной капеллой, но это не значит, что он и сейчас там…

Я остановился как вкопанный. Пенек находился на месте. Неудивительно, что они запихнули его именно сюда. В 1888 году в эту часть бокового нефа попадало меньше всего света, к тому же одна из колонн удачно загораживала пенек практически с любого ракурса. А еще кто-то из алтарниц постарался задрапировать верхние ярусы крупными клонящимися через край пионами и плющом, прикрыв кентавров и одного из сфинксов. К тому же, поскольку пенек был новее, первозданный блеск затмевал подробности. Нет, сейчас он выглядел и вполовину не таким кошмарным.

— Боже мой! — ахнула Верити. — Это он? — Эхо заметалось под веерными сводами. — Жуть какая!

— Да, это уже признанный факт, так что потише.

Я показал на пару рабочих в дальнем конце нефа. Один из них, в синей блузе и почерневшем шейном платке, перетаскивал доски из штабеля в штабель. Второй, с полным ртом гвоздей, громко молотил по уложенной на козлы доске.

— Прости, — покаянно шепнула Верити. — Это я от неожиданности. Первый раз ведь… — Она робко показала пальцем на одно из украшений. — Это что, верблюд?

— Единорог. Верблюды с другой стороны, вот тут, где Иосифа продают в Египет.

— А это? — Верити ткнула в большую группу над кованой гирляндой из роз и чертополоха.

— Казнь Марии Стюарт. Викторианцы любили наглядность в искусстве.

— И насыщенность, — вздохнула Верити. — Неудивительно, что леди Шрапнелл так и не нашла мастера, чтобы сделать репродукцию.

— Я вообще-то предоставил достаточно зарисовок. Думаю, мастер отказался из этических соображений.

Верити склонила голову набок, присматриваясь.

— Это морские коньки, или мне мерещится?

— Колесница Нептуна, — подтвердил я. — А вон там расступившееся перед Моисеем Красное море. Рядом с Ледой и лебедем.

Верити коснулась расправленного лебединого крыла.

— Да, он действительно несокрушим, ты был прав.

Я кивнул, глядя на чугунный монолит. Даже рухнувшая кровля не оставила бы на нем и царапины.

— И потом, уродство всегда уцелевает, — продолжила она. — Закон природы. Недаром вокзал Сент-Панкрас выстоял во время блица. И памятник Альберту. А пенек просто кошмарен.

Я согласился. Пышные пионы и плющ положение не спасали.

— Ах! — раздался за спиной восторженный возглас Тосси. — В жизни не видела ничего прелестнее!

Она подлетела к нам, таща за собой Теренса, и застыла перед пеньком, восхищенно сжимая руки в лавандовых перчатках.

— Ах, Теренс, ну разве не чудесная вещица?

— Э-э… — с сомнением протянул Теренс.

— Только посмотрите на этих купидончиков! А жертвоприношение Исаака! Ах-ах-ах!

Рабочий, молотивший по доске, недовольно обернулся на восторженные возгласы, но, увидев Тосси, выплюнул гвозди и подтолкнул локтем своего напарника. Тот оторвался от распила заготовок, расплылся в широченной беззубой улыбке и приподнял над головой матерчатую кепку.

— Понял-понял, — одними губами шепнул я Верити. — Узнать фамилии.

Поскольку рабочие решили, будто я собираюсь донести на них священнику за попытку поглазеть на посетителей, дело шло туговато, но когда я вернулся, Тосси по-прежнему восхищалась пеньком.

— Ах! — взвизгнула она. — Это Саломея!

— Уидж и Багетт, — шепнул я Верити. — А фамилию священника они не знают, зовут его между собой Лупоглазый.

— Как изящно, — не унималась Тосси. — Смотрите, блюдо, а на нем голова Иоанна Крестителя!

Замечательно, однако на судьбоносный момент это совсем не тянуло. Тосси точно так же ахала и охала над фарфоровым голландским башмаком у барахольного прилавка. И над вышитыми крестиком игольницами мисс Стиггинс. И даже если это и впрямь Откровение (вот, кстати, и оно, прямо над колесницей Нептуна на том боку, что ближе к колонне), то где же мистер К?

— Ох, нам бы такую домой! — всплеснула руками Тосси. — В наш милый дом, Теренс, после свадьбы. Вот точно такую же!

— А не великовато ли? — усомнился Теренс.

Южная дверь распахнулась со стуком, и вошел Бейн, напоминающий жертву крушения шхуны «Геспер». В руках у него был какой-то завернутый в клеенку сверток.

— Бейн! — позвала его Тосси, и он прошлепал к нам, хлюпая на каждом шагу.

— Я принес вашу шаль, мисс.

Отогнув брезент на углу скамьи, дворецкий принялся разворачивать сверток.

— Бейн, что вы об этом думаете? — Тосси показала на епископский пенек. — Ну не прелесть ли? Бесподобный шедевр!

Бейн выпрямился и посмотрел на шедевр, смаргивая воду и выжимая рукав.

— Нет, — наконец сказал он.

— Нет? — задохнулась Тосси.

— Нет. — Бейн склонился над скамьей и развернул клеенку, являя на свет две аккуратно сложенные и совершенно сухие шали. Пошарив за лацканом плаща, он вытянул сырой платок, вытер руки и, едва касаясь, поднял за уголки розовую, передавая ее Тосси. — Ваша шаль, мисс.

— Не сейчас. Что значит «нет»?

— Эта скульптура — безобразный ужас, воплощение безвкусицы, к тому же топорно исполненное, — бережно складывая шаль и заново укутывая в клеенку, разъяснил Бейн.

— Да как вы смеете?! — вспыхнула Тосси.

Бейн выпрямился.

— Виноват, мисс. Мне показалось, вы спрашивали мое мнение.

— Да, но я полагала, вы восхититесь!

Бейн склонил голову в полупоклоне.

— Как вам будет угодно, мисс. — Он бесстрастно посмотрел на литое чудовище. — Весьма восхитительно.

— Так мне совсем не угодно! — топнула ножкой Тосси. — Как она может вам не нравиться? Вы только взгляните на этих милых крошек, заблудившихся в лесу! А этот прелестный воробьишка с земляничным листком в клювике?

— Как вам будет угодно, мисс.

— Опять вы за свое! — Оборочки гневно затрепетали. — Почему вы называете ее безвкусицей?

— Потому что это беспорядочное нагромождение, — его взгляд уперся в заблудившихся «крошек», — слащаво-сентиментальных сюжетов на потребу эстетически неразвитому мещанству.

Тосси повернулась к Теренсу.

— И вы спустите ему эту дерзость?

— Нагромождение действительно имеет место, — признал Теренс. — А это кто? — Он ткнул пальцем в Минотавра. — Лошадь или бегемот?

— Лев! — пришла в ярость Тосси. — Вот же Атрокл, вытаскивающий шип из его лапы.

Я оглянулся на Верити. Она прикусила губу.

— И никакой слащавой сентиментальности тут нет! — наседала Тосси на Бейна.

— Как вам будет угодно, мисс.

Дворецкого спасло появление священника и миссис Меринг, вышедших из-за строительной перегородки.

— А вот и римская конница, — пробормотала Верити.

— Точнехонько под Вакхом с виноградной гроздью, — показал я взглядом на чугунную мешанину.

— Непременно, непременно устройте на ярмарке барахолку, — советовала миссис Меринг, увлекая священника к нам. — Сколько сокровищ без дела пылится на чердаках, а на ярмарке их мигом разбирают.

Она остановилась перед епископским пеньком.

— Вот что-то вроде этого. И стойки для зонтов. И вазы — весьма ходовой товар. Нашу фарфоровую с нарисованным водопадом купили за…

Тираду прервала Тосси.

— Вы ведь находите эту вещь красивой? — спросила она у священника.

— Поистине. Я считаю ее воплощением самого лучшего в современном искусстве. Назидательный и нравственный уровень выше всяких похвал — взять хотя бы изображение семи казней египетских. Нам этот шедевр передали несколько лет назад родные покойной Эмили Джейн Трабшо, которая приобрела его на Всемирной выставке и считала величайшим своим сокровищем. Викарий пытался отговорить родных Трабшо от такой жертвы, уверяя, что столь ценная вещь должна остаться в семье, но они не принимали никаких возражений.

— Я в жизни ничего прекраснее не видела, — заверила Тосси.

— Совершенно согласен, — кивнул священник. — Она напоминает мне памятник Альберту.

— Обожаю памятник Альберту! — подхватила Тосси. — Увидела его из экипажа по дороге на лекцию миссис Гуппи об эктоплазме и места себе не находила, пока папенька меня к нему не отвез. Эти мозаики и золоченый шпиль! — Она восторженно сжала руки. — А статуя принца, читающего каталог Всемирной выставки!

— Да, памятник выдающийся, — вставил Теренс.

— И несокрушимый, — обронила Верити вполголоса.

— Олицетворения четырех континентов, на мой взгляд, особенно тонко проработаны, — заметил священник. — Хотя Азия и Африка, боюсь, не для глаз молодых барышень.

Тосси очаровательно зарделась.

— Слоник такая дуся, правда ведь? А цоколь с великими учеными и архитекторами? Бесподобно!

— А вокзал Сент-Панкрас вы видели? — полюбопытствовал священник. — Вот где образец выдающейся архитектуры. Не желаете заодно оценить и наши достижения по части реконструкции? Конечно, до памятника Альберту нам далеко, но Скотт отлично постарался. — Он взял Тосси под руку и повел к хору. — Галереи расчистили, убрали все ложи.

Не выпуская руку Тосси, священник показал на арки клерестория.

— Скотт придумал вставить в каждую деревянную балку железную распорку, чтобы связать и укрепить стены галереи. Наглядный пример превосходства современных строительных материалов над уходящим в прошлое камнем и деревом.

— Ах, я совершенно с вами согласна! — с жаром подхватила Тосси.

Наглядный пример, он прав. Классическая попытка развернуть «Титаник». Когда собор загорелся вечером четырнадцатого ноября, металлическая арматура просела, выгнулась и лопнула, увлекая за собой клересторий и внутренние колонны. Без арматуры собор, вероятно, выстоял бы — как выстояли избежавшие укрепления внешние стены и башня.

— И после окончания работ, — разъяснял священник Тосси, — у нас будет современное, соответствующее эпохе здание, которым будут любоваться и через сотни лет. Хотите посмотреть, что происходит в башне?

— О да, — кивнула Тосси, обворожительно встряхивая локонами.

У южного входа послышался какой-то шум, и я повернул голову. Молодая женщина — длинный нос, серое платье, в руках корзина — шагала к нам через весь неф, отбивая каблучками стаккато, напоминающее пулеметную очередь.

— Мисс Шарп, — заюлил священник, словно застигнутый врасплох, — позвольте вам представить…

— Я всего лишь хотела передать вещи для ярмарки. — Мисс Шарп сунула ему корзину — и тут же отдернула, увидев, что священник держит под руку Тосси. — Там перочистки. Две дюжины. Оставлю в ризнице.

— О, мисс Шарп, вы разве не задержитесь? — Священник отодвинулся от Тосси. — Мисс Меринг, позвольте представить вам мисс Гортензию Шарп.

Неужели родственница Каттисборнов?

— А я надеялся обсудить с вами расстановку ярмарочных киосков, — продолжил священник.

— Я не смогу присутствовать на ярмарке. Оставлю корзину в ризнице, — повторила мисс Шарп, и убийственное стаккато простучало в обратном направлении.

— Нам крайне любопытно было бы взглянуть на вокзал Сент-Панкрас, да, маменька? — вернулась к прежней теме Тосси.

Громко хлопнула дверь.

— Да, это блестящий образец неоготики, — сказал священник, едва заметно вздрогнув. — Я считаю, что архитектура должна отражать общественный уклад, и особенно это касается вокзалов и церквей.

— Ах, я тоже так думаю, — кивнула Тосси.

— Я… — начала миссис Меринг, заставив обернуться разом и священника, и Тосси. С непривычно растерянным выражением лица она смотрела на епископский пенек.

— Что такое, маменька?

Миссис Меринг неуверенно прижала руку к груди и нахмурилась — словно пробуя языком, не откололся ли кусок зуба.

— Вам нездоровится? — Теренс подхватил ее под локоть.

— Нет, не то. Меня посетило странное чувство… словно… — Она сдвинула брови. — Мелькнуло перед глазами… — Она отняла руку от груди и неопределенно махнула в сторону пенька. — И внезапно я…

— Тебе было послание от духов? — заинтересовалась Тосси.

— Нет, не послание. — Взгляд миссис Меринг снова обратился внутрь. — Там… У меня возникло престраннейшее чувство…

— Предчувствие? — подсказала Тосси.

— Да, — задумчиво согласилась миссис Меринг. — Ты… — Она наморщила лоб, словно припоминая ускользающий сон, а потом повернулась и уставилась на епископский пенек. — Оно… Сейчас же едем домой!

— Нет, еще рано уезжать, — запротестовала Верити.

— А я хотел обсудить с вами поиск клада. — Священник с огорчением посмотрел на Тосси. — И организацию киоска с рукоделием. Может быть, вы останетесь хотя бы на чай?

— Бейн! — позвала миссис Меринг, не слушая ничьих доводов.

— Да, мэм, — откликнулся дворецкий, вернувшийся на время беседы к южным дверям.

— Бейн, нам немедленно нужно домой, — заявила хозяйка, устремляясь к выходу.

Бейн поспешил ей навстречу, держа наготове зонт.

— Что-то случилось?

— Мне было предостережение, — приходя постепенно в себя, разъяснила миссис Меринг. — Когда ближайший поезд?

— Через одиннадцать минут, — без запинки сообщил Бейн. — Но это местный. А экспресс до Рединга только в четыре восемнадцать.

— Подавайте коляску, — велела миссис Меринг. — Потом сбегайте на станцию и попросите задержать для нас поезд. И сложите зонт, раскрывать зонт в помещении — к беде. Беда! — Она схватилась за сердце. — Ах, что, если уже слишком поздно?

Я забрал у Бейна ни в какую не желающий складываться зонт, и дворецкий, благодарно кивнув, помчался на станцию.

— Тетя Мальвиния, может быть, вам присесть? — участливо склонилась к ней Верити.

— Нет-нет, — замотала головой миссис Меринг. — Взгляни, подана ли коляска. Дождь еще идет?

Дождь шел, коляска стояла. Теренс с извозчиком свели миссис Меринг с лестницы и водрузили на сиденье, помогая не запутаться в дорожных юбках.

Я воспользовался минутной задержкой, чтобы пожать руку священнику.

— Сердечно благодарю за то, что показали нам церковь, мистер?..

— Мистер Генри! — позвала из коляски миссис Меринг. — Мы опоздаем на поезд!

Южная дверь хлопнула, и мисс Шарп, стуча каблучками, просеменила мимо нас в сторону Бейли-стрит. Священник обернулся ей вслед.

— Прощайте! — выглянув из окна коляски, помахала ему Тосси. — С превеликим удовольствием посмотрю на Сент-Панкрас.

Уже поднимаясь на подножку коляски, я повторил попытку:

— Удачи с ярмаркой, мистер?..

— Спасибо, — протянул он рассеянно. — Всего доброго, миссис Меринг, мисс Меринг. С вашего позволения… — Он помчался догонять мисс Шарп. — Мисс Шарп! Постойте! Гортензия! Тензи!

— Я не расслышал вашу фамилию! — высунувшись из окна, крикнул я ему в спину.

— Мистер Генри! — рявкнула миссис Меринг. — Извозчик!

И коляска загрохотала по мостовой.

Глава двадцатая

Каждого в конце концов ждет свое Ватерлоо.

Уэнделл Филлипс

Отступление — Попытка уточнить фамилию станционного служащего — Разнообразные толкования предчувствия миссис Меринг — Шали — Псевдонимы священнослужителей — Камелии Каттисборн предсказывают будущее — Джон Пол Джонс — Нежелательный тонизирующий эффект чая — Аппорты — Газеты — Веера и опахала — Снова обморок — Бейн спешит на помощь — Ошеломляющий заголовок

Обратная дорога отчаянно напоминала отступление Наполеона после Ватерлоо: паника, спешка, неразбериха, а потом бездействие и отчаяние. Впопыхах чуть не потеряли Джейн по пути на вокзал, миссис Меринг была на грани обморока, вблизи станции небеса разверзлись снова, и Теренс чуть не выколол Тосси глаз, раскрывая зонт.

Бейн удерживал поезд практически силой.

— Быстрее, — поторопил я миссис Меринг, помогая ей выбраться из экипажа. — Поезд сейчас отправится.

— Нет-нет, без нас отправляться нельзя, — на полном серьезе заявила миссис Меринг. — Мое предчувствие…

— Тогда нужно спешить.

Верити подхватила миссис Меринг под вторую руку, и вместе мы почти бегом проволокли ее к вагону первого класса.

Препиравшийся с Бейном станционный служащий смягчился при виде Тосси, путающейся в юбках и зонтике с оборочками, и подсадил ее в вагон, церемонно приподняв фуражку.

— Знаю-знаю, — бормотнул я. — Выяснить фамилию.

Искать носильщика было некогда. Мы с Теренсом, презрев сословные предрассудки, сграбастали корзины, ранец, свертки, пледы и Джейн и закинули все скопом в вагон второго класса.

Я сбегал расплатиться с извозчиком, который, получив деньги, погнал так, словно за ним неслись пруссаки Блюхера. Когда я влетел на перрон, поезд уже трогался, тяжелые колеса с каждым разом проворачивались все быстрее. Станционный служащий отошел от края платформы, заложив руки за спину.

— Как ваша фамилия? — выдохнул я, подбегая.

Ответ заглушила трель паровозного свистка. Поезд набирал ход.

— Что? — прокричал я. Снова раздался свисток.

— Простите? — крикнул в ответ служащий.

— Фамилия!

— Нед! — поторопил меня Теренс из тамбура первого класса. — Забирайтесь же!

— Иду! Как ваша фамилия? — Я прыгнул в вагон.

И промахнулся. Однако правая рука успела уцепиться за медный поручень, на котором я и болтался пару секунд, пока Теренс не ухватил меня за левую руку и не затащил на подножку. Прижавшись к поручню, я выглянул наружу. Служащий спешил скрыться в здании вокзала, втянув голову в поднятый воротник.

— Фамилия! — крикнул я в шум дождя, но служащий уже исчез за вокзальной дверью.

— Что это с вами? Вознамерились повторить судьбу Анны Карениной? — обеспокоился Теренс.

— Ни в коем случае. Где наше купе?

— Третье с конца, — ответил Теренс и направился туда, где у окна, провожая взглядом стремительно удаляющийся перрон, стояла Верити.

Дождь поливал опустевшую платформу.

— «Судьба — как и у всех, другой судьбы не жди, — продекламировал Теренс. — Ведь в каждой жизни моросят дожди, и дни бывают мрачны и унылы»[48].

Он открыл дверь купе. Миссис Меринг полулежала в подушках, дыша в обшитый кружевами платок.

— Ты уверена, что пятнадцатого именно у Тосси случилось знаменательное событие, а не у ее матери? — шепнул я Верити.

— Мистер Генри, Верити, садитесь сюда, — позвала миссис Меринг, взмахнув платком. В нос шибануло пармской фиалкой. — И закройте дверь, сквозит.

Мы вошли. Закрыли дверь. Сели.

— «И вот в обратный путь мы радостно пустились», — ободряюще улыбнулся всем Теренс.

Никто не улыбнулся в ответ. Миссис Меринг всхлипнула в платок. Верити посмотрела встревоженно, а Тосси, нахохлившаяся в углу, чуть не испепелила его взглядом.

Если она и пережила что-то судьбоносное, на ней это пока не отразилось. Она выглядела усталой, хмурой и промокшей. Оборочки поникли и не трепетали, а золотистые локоны пушились от влажности.

— Могли хотя бы на чай остаться, маменька, — подосадовала она. — Ручаюсь, священник собирался нас пригласить. Это ведь не единственный поезд. Уехали бы в пять тридцать шесть, угостившись чаем без всякой спешки.

— Когда возникает страшное предчувствие, — заявила миссис Меринг, приходя в себя, — уже не до чая. — Она взмахнула платком, и меня снова окатило удушливой фиалковой волной. — А ведь я уговаривала Мейсела поехать с нами!

— Ваше предчувствие касалось полковника Меринга? — уточнила Верити. — Он в опасности?

— Нет. — У миссис Меринг появилось прежнее отсутствующее выражение, с которым нащупывают обломок зуба. — Там… Там была… вода. Что, если он упал в пруд и утонул?! Сегодня как раз должны привезти эту злополучную рыбку.

Миссис Меринг откинулась на подушки, шумно дыша в платок.

— Папенька умеет плавать, — успокоила Тосси.

— Он мог удариться головой о каменный бортик, — гнула свое миссис Меринг. — Что-то случилось. Что-то ужасное, я чувствую!

И не она одна. Я украдкой покосился на Верити. На лице ее было написано глухое отчаяние. Нужно с ней поговорить.

— Принести вам что-нибудь, миссис Меринг? — предложил я. Как бы выманить Верити из купе? Может, передать записку с проводником? Ладно, будем решать проблемы по мере возникновения. — Здесь довольно зябко, не хотите ли дорожный плед?

— Холодно, — согласилась она. — Верити, пусть Джейн принесет мне шотландскую шаль. Тосси, тебе тоже?

— Что? — Тосси безучастно смотрела в окно.

— Шаль. Тебе нужна?

— Нет! — огрызнулась Тосси.

— Глупости. Здесь сквозняк. Захвати шаль и для Тосси, — велела миссис Меринг Верити.

— Да, тетя Мальвиния.

Верити вышла.

— Действительно, сквозит, — заметил я. — Хотите, я попрошу у проводника печку? Или нагретый кирпич под ноги?

— Нет. Тосси, почему, скажи на милость, ты отказываешься от шали?

— Жду чая, — буркнула в окно Тосси. — Я и вправду эстетически неразвитая?

— Какой вздор! — возмутилась миссис Меринг. — Ты знаешь французский. Куда вы, мистер Генри?

Я отпустил дверную ручку.

— Думал подышать воздухом на обзорной площадке. — Я продемонстрировал трубку в доказательство.

— Ну что за безрассудство? Там дождь льет.

Я сел обратно, посрамленный. Верити вот-вот вернется, и мы упустим свой шанс. Как упустили его в Ковентри.

— Мистер Сент-Трейвис, велите Бейну принести чаю, — продолжила миссис Меринг.

Страницы: «« ... 2223242526272829 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«В каждой стране, в любую эпоху всегда есть сильные, смелые, мудрые люди, неподвластные обыденности ...
Автор делится своими мыслями на извечные темы: любовь, счастье, дружба, смысл жизни, иногда в шутлив...
Жизнь без тайны – пресна и скучна. Присутствие тайны – вызов для нас, а стремление проникнуть в нее ...
Уже полюбившиеся женской аудитории сказки про цветы. Точнее истории про женщин, рассказанные цветами...
Эта книга была написана Э. Лимоновым в тюрьме. Большой русский писатель и активный общественный деят...
Лирика Бориса Пастернака, составившая эту книгу, сродни русской природе, особенно зимней. И не случа...