Хьюстон, у нас проблема Грохоля Катажина

Ведь это все не важно

Этот материн уродский пес меня серьезно достал – на этот раз очень серьезно! У меня нос распух и по бокам от него два красных следа от его зубов, я выгляжу так, будто у меня последняя стадия сифилиса! Эта сволочь вчера меня укусила, когда я наклонился к матери, чтобы ее поцеловать. Нужно держаться подальше и от мамочки, и от этой псины.

– О боже, милый, с тобой ничего не случилось?!! – закричала матушка и кинулась к… этой жучке! Да-да, именно! Вот никто бы не додумался, а матушка именно так и сделала!

Вот клянусь, я когда-нибудь этого мерзавца отвезу на какое-нибудь озеро и там сниму с него все эти его идиотские шлеечки. И, может быть, мне повезет – и какой-нибудь канюк унесет его и скормит своим птенцам! И тогда от этого пса будет хоть какая-то наконец польза – когда его сожрут птицы.

Мамуля наставляла меня, чтобы я был внимателен: в самолете (я должен следить, чтобы самолет не упал?), в аэропорту – «там ведь преступники», с багажом – «ведь придется доплачивать», в отеле – «ты ведь камеру берешь», в океане – «я вообще-то надеюсь, что ты будешь плавать в бассейне и что там на пляже, по крайней мере, есть спасатели…», на солнце – «потому что солнечный удар, а у тебя такая нежная кожа», ночью – «если будет холодно, надо куртку взять или свитер», днем – «особо ни с кем не общайся, ты такой легковерный»! В баре – «только слишком много не пей, я Джери знаю и никогда не думала, что он для тебя самая подходящая компания…», с фруктами – «мой все, а то еще подхватишь какую-нибудь болезнь…», под водой – «надеюсь, что ты не будешь так глуп, чтобы получать удовольствие от ныряния», на воде – «не плавай на скутерах, волны в океане бывают очень большие, гораздо больше, чем в Зегжинском заливе…», с плавками – «меняй мокрые плавки, а то замерзнешь», и главное – «осторожнее с девушками, ты же знаешь, какие они, не связывайся абы с кем».

И только после этой пламенной речи я смог наконец покинуть свою матушку и ее наилучшего дружка, довольного своей победой.

Теперь у меня есть час на то, чтобы собрать вещи, вызвать такси в аэропорт. По дороге надо подхватить Джери и сделать короткий звонок Яреку с напоминанием о моих заказах – все это после того, как я постучу как следует в пол, ибо Серая Кошмарина уже минут пятнадцать подает мне знаки. Может быть, она использует азбуку Морзе? Я меняю диск на Морриконе и оставляю – пусть привыкает. Если она не полюбит эту музыку – она никакую музыку не полюбит. И стучу в последний раз.

Ну и вот.

За десять минут я собран, сумка маленькая, потому как – что мне нужно? Климат там умеренный, тепло, отель шикарный, камеру на плечо, документы есть, деньги есть…

Все.

Я готов.

С Мартой любая поездка превращалась в испытание. А особенно – время прямо перед отъездом.

Даже если едем поездом.

– Можно я доложу свои вещи в твою сумку?

А ведь я именно потому, что на поезде едем, ограничил себя еще сильнее, чем обычно, ведь мне и так предстоит тащить два места багажа, свое и ее, поэтому я разумно не брал с собой всего, что хотел бы взять, зачем изображать из себя бывалого носильщика? И так понятно, что сила у меня есть, нечего ее зря демонстрировать.

А почему?

А потому что.

– Ты все это берешь с собой? – спросил я осторожно, когда узрел на кровати кучи вещей, приготовленных к укладке. Вся поверхность постели – а она имеет в ширину сто шестьдесят сантиметров, потому что более широкая у окна не поместилась бы – была ровным слоем закрыта разноцветными маленькими тряпочками.

– Все? Нет, конечно, не все. Только то, что тут лежит, – удивилась Марта.

– Вот это все?!! – повторил я вопрос, обводя рукой все это богатство.

На подоконнике, рядом с цветами, теми самыми, которые я недавно выбросил, тоже что-то маячило – сумочка.

– Ну какое все-то?? – с недоумением произнесла Марта. – Не могу же я свитер оставить! – И она вытащила из горы вещей то, что могло бы быть свитером. – Ведь погода может поменяться! И куртку непромокаемую я тоже беру, мы ведь будем ходить гулять!

У меня перед глазами встала картинка, как мы с ней маршируем под дождем.

– Вот это – если будет ветрено, а у моря часто бывает ветер, а это не пропускает ветер, – бело-черная блузка отправилась в чемодан. – Вот эти штаны подходят к той блузке, а джинсы я беру на тот случай, если будет тепло. Тут вот у меня белье, эти три блузки – на смену, четвертая – если мы захотим вечером куда-нибудь сходить… – Она задумалась: – И у меня к ней еще есть подходящая юбка, та, что ты любишь, фиолетовая. А знаешь что, ты прав: думаю, надо и ее взять тоже! – Она вытащила из шкафа еще какую-то шмотку и приложила ее к себе: – Что думаешь?

А я вообще не думал – с меня было достаточно.

– Мы едем на два с половиной дня к Конраду и Аде, – ответил я.

– Да я знаю. – В левой руке она держала красную футболку с чем-то золотым спереди, а в правой голубую тунику. – Какую взять? Или лучше возьму обе, а на месте уже решу. – И она бросила в кучу шмотья еще две новые шмотки.

– Ты многовато берешь, мне кажется, – все-таки сказал я отважно.

– Да ты, наверно, шутишь! И что я должна оставить? Полотенца? Благодарю покорно! Ты что, не помнишь, как мы были в Казимеже?

Я помнил. Да, там действительно не было полотенец. Да, там действительно приходилось вытираться наволочкой – это Марта придумала. Подушек было две, и наволочек тоже было две, и догадайтесь с двух раз, кто спал на подушке без наволочки?

– А это? – я показал на приличных размеров сумку, в которую при сильном желании мог бы упаковать все свои вещи: шлепанцы, рубашку… все.

– Да ты только посмотри, какая она хорошенькая! Наконец-то мне есть где хранить косметику! – триумфально воскликнула Марта и на коленях поползла по разложенным перед ней вещам в направлении сумочки. И должен признать – выглядело это очень сексуально.

Я не хотел заглядывать в эту сумку – ну чего я там не видел? Но Марта все же мне показала.

– Чудо! Смотри, тут есть отделения, вот тут у меня кремы, бальзам, косметика, смотри, тут даже есть отделение для карандашей! Видишь, как все устроено? А вот сюда жвачку. Я наконец-то могу видеть, что у меня есть.

Она и правда радовалась. А я смотрел и, ей-богу, честное слово – не понимал. Карандаши и жвачка. Их носят в сумочках те, кому лет семь. А не тридцать. Я никогда не смогу понять, зачем женщине, которая уезжает на два дня, десять баночек, десять тюбиков и десять карандашей. Я не вмешиваюсь в процесс рисования – я в этом ничего не понимаю, но держать тут полмагазина? Да что там держать – брать с собой?!!

Но я только покивал головой в знак полного понимания.

– Ага, – сказал я и вложил в это свое «ага» как можно больше доброй воли, чтобы оно звучало с энтузиазмом.

– Да ну тебя, – вздохнула Марта, – ничего ты не понимаешь. И всегда у тебя претензии. Так что я должна оставить? Юбку? И ходить с голым задом? Или, может, купальник, чтобы даже нельзя было искупаться, если вдруг погода будет хорошая? Или парео? Ведь мы же пойдем на пляж?

– Вот эта штука хорошая, – я поднял какой-то платочек. – Красивая. Возьми это.

– Но ведь все это ничего не весит! – Марта расправила два других платочка. – Ну пожалуйста, пожалуйста, это же пустяки, ну почему ты такой мелочный? Я могу сама нести свой чемодан, если ты думаешь, что не потянешь, – укусила она меня, и я тут же замолчал.

Люди добрые! Теплое, потому что может быть холодно, легкое, потому что может быть жарко… платочки, потому что может быть пляж… юбка, которая открывает ноги, и юбка, которая ноги закрывает… куртка, потому что она будет ходить в куртке, и блузка, потому что она не будет ходить в куртке.

Два дня!!!

Кремы до, после и во время.

– Бальзам – это не крем! – с возмущением сообщила она мне как-то. – Тебе тоже надо им пользоваться.

Караул. Я пользуюсь «Нивеей» – и мне достаточно. Еще я бреюсь. И использую туалетную воду после бритья. Хорошую. И хватит!

У меня перед глазами опять встала картинка, как мы сражаемся с дождем и ветром.

Я упаковал свои вещи и пошел на кухню.

– Собери мусор, надо вынести до отъезда, а то будет вонять! – долетело до меня из комнаты.

Надо вынести!

Понятно, кому надо. И кто вынесет, тоже понятно.

Вот я все-таки неудачник: в собственном доме должен выполнять чьи-то распоряжения. Это прямо-таки невыносимо – еще она будет следить за мной и диктовать, что я должен делать!

И когда я уже упаковал мусор, Марта возникла в дверях кухни:

– А может, положить еще вот это? А то у меня не умещается…

В руках она держала кучу… кучу! Кучищу!!! своих шмоток.

И что я сделал?

Я переложил свои вещи быстренько в сумку побольше, ее вещи тоже туда покидал, дотащил все это на Центральный вокзал, закинул в поезд, там – на багажную полку, потом с багажной полки все это поснимал, потом нес это в такси… а она за два дня даже не взглянула в сторону этой моей сумки, где лежали ее такие наиважнейшие, наинужнейшие, абсолютно и безоговорочно необходимые ей вещи.

Ну вот. А теперь все иначе – гораздо лучше.

Музыку выключить, мусор выкинуть, потому что иначе я сдохну от вони, когда вернусь, – жарко же. Постучать на прощание Серой Кошмарине. У меня маленькая сумка и еще одна маленькая сумка в качестве ручной клади. Я не беру полотенец, карандашей, кремов, бальзамов, всяких женских причиндалов. И мне вообще ни капельки не жаль, что не она со мной едет. Мы едем с Джери снимать фильм, знакомиться с девушками и радоваться жизни. Вот так.

И никакая Марта, всемирно известная блудница, мне не нужна.

Я вообще ни о чем не жалею.

Are you ready?

Долетели мы хорошо и приземлились удачно, я отправил смс мамуле. Она, конечно, могла бы и новости посмотреть – если бы была катастрофа, то она точно бы об этом узнала, а я бы сэкономил.

В самолете мы с Джери внимательно смотрели по сторонам, но на весь самолет была всего пара девушек более-менее нашего возраста и более-менее симпатичных, а все остальные – старики и семьи с маленькими детьми.

Конечно, была еще стюардесса, на нее было приятно полюбоваться – но она была чешка и не давала с собой флиртовать, хотя Джери всеми силами пытался установить международный контакт.

Милая пани в аэропорту поделила нас на группы, автобусы развезли пассажиров по отелям. Мы попали в очень неплохой отель с видом на океан, просто бомба, я так и знал, что эта поездка поставит меня на ноги!

Мы устали с дороги, сразу упали в койку и уснули младенческим сном. Кровать, кстати, оказалась в номере одна, двуспальная, и разделить ее было никак нельзя, это, конечно, было страшно неудобно и неловко, но, к счастью, знакомых у нас тут никого не было. А когда мы познакомимся с девушками, то уж как-нибудь придумаем, как разделить эту постель.

Я сразу сообщил Джери, что если он меня ночью толкнет, даже во сне, то я ему оторву яйца, он мне пригрозил тем же самым, и мы проснулись на рассвете на разных концах двуспальной постели, а в середине, между нами, вполне мог бы уместиться средних размеров слон.

Быстренько покончив с водными процедурами, через десять минут мы выскочили из номера, чтобы оглядеться по сторонам и разузнать, что да как.

Итак, бассейн фантастический, вода холодная до чертиков, но отлично бодрит, а бассейн построен просто гениально: когда в нем плаваешь – у тебя перед глазами океан, вода переливается через бортик и исчезает где-то внизу, и у тебя полное ощущение, что ты паришь в бесконечности. Отель хороший, лестница ведет вниз к океану, теннисные корты, буйная и зеленая растительность, и это очень контрастирует с тем, что видишь с другой стороны дороги, потому что с другой стороны, перед отелем – пустыня.

Ну а что тут поделаешь – это же вулканический остров.

Мы с Джери прыгнули в бассейн, и яйца у нас моментально скукожились, как земляные орешки (это я позволил себе процитировать любимый фильм Марты), но вскоре я начал чувствовать себя словно молодой бог. Я проплыл еще двадцать бассейнов туда-обратно и выскочил из воды, дымящийся и готовый к началу новой жизни.

Мы помчались на завтрак, голодные как волки. Столовая была красивая, как бальный зал во дворце, а еда такая вкусная, что мы не могли оторваться. После омлета, колбасок и свежевыпеченных булочек, которые мы заели шестью сортами отменного сыра, мы переключились на фрукты, и только поедая свежий ананас и запивая его коктейлем из папайи, мы наконец осмотрелись по сторонам.

Черт. Ничего. Ничего, на что можно было бы положить глаз. Как попадется какая-нибудь симпатичная женщина – так обязательно вокруг крутится выводок детей. Да когда она только успела ими обзавестись?!

За столиком неподалеку сидела симпатичная девушка, волосы до попы, одинокая. Я уже было навострил к ней лыжи, кровь быстрее побежала у меня по венам – но через пять минут к ней подошел мужик, обнял, поцеловал в лобик, и сразу стало понятно, что они спят в одной постели – в точно такой, в какой спали сегодня мы, только без слона посередине.

Зато была куча немок возраста наших матерей или даже матерей наших матерей.

Мы обменялись разочарованными взглядами, выпили еще по кофе и закончили этот праздник живота. Перед нами было шесть дней свободы, поэтому мы вернулись в номер, чтобы переодеться, а потом надо было занять хорошие лежаки у бассейна и включить тестостерон. Девушки будут загорать – они ведь не знают других способов развлечься.

Хотя вот Марта любила путешествовать, когда бывала в чужой стране, и проводила в отеле минимум времени, а предпочитала такие места, где нет туристов.

Ну, а я – не Марта.

Мы заняли местечки прямо у бассейна, прямо у бортика, перед нами был и бассейн, и океан, а за спиной – бар. Конечно, мы были совсем белыми, к сожалению, сразу видно, что свежатина, но ничего – за два дня слегка загорим и станем очень красивыми ребятами.

Из-под темных очков мы оглядывали свои владения.

Рядом с нами загорала кучка итальянцев, за ними – немцы, все, как на подбор, седые – кажется, кто-то из них точно присутствовал при рождении Иисуса Христа. Нам хватило одного взгляда, чтобы понять: охотиться надо не здесь, а чуть в отдалении – там команда аниматоров налаживала аппаратуру.

У меня был отличный наблюдательный пункт. Смуглый аниматор через мегафон объявил по-испански о начале урока самбы и аквааэробики, и я возликовал: все знают, что девушки на такое летят, как мухи на мед.

Смуглый взывал в свой громкоговоритель:

– Come on, baby! Ladies, come on!

И вдруг откуда ни возьмись отовсюду посыпались девушки и попрыгали в бассейн.

– Are you ready?

– Yes! – закричали девушки.

– Serting?

– Ja!!!

– Estais listas chicas?

– Si!

И смех, аплодисменты, а плеск какой – не передать!

Мы смотрели друг на друга с невыразимым изумлением. Вода в басейне кипит, как будто кто-то запустил туда пираний.

Смуглый подает каждой цветную гнущуюся палочку из поролона и кладет ее между ног.

– Бара-бара, – смеется он, и дамы в бассейне смеются вместе с ним.

– Уно, дос, трес, ван, ту, сри, айн, цвай, драй… – кричит Смуглый и машет руками то в одну, то в другую сторону, при этом поролоновая палка ездит у него между ног. Я не могу поверить своим глазам, а дамочки в бассейне делают то же самое.

– Джамп, джамп, уно, дос, трес!

И дамочки джампуют.

Средний возраст их – семьдесят лет. А если считать со Смуглым – то шестьдесят девять лет и два месяца.

Люди добрые!

Они всех молодых съели, что ли?!!

Мы сидим, как идиоты, около этого бассейна и смотрим, как прыгают семидесятилетние красотки. Ну ладно они, с ними все понятно – но что мы тут делаем?!! Где те прекрасные дивы, которые должны были ждать нас здесь?

Мы шарим глазами вокруг в надежде увидеть хоть что-нибудь достойное нашего внимания – но здесь нет никого нашего возраста. Даже близко. Кроме разве что официанток, которые снуют туда-сюда, как шустрые паровозики, и не обращают на нас ровно никакого внимания.

Мы принимаем мужское решение и записываемся на экскурсию на Лансароте.

Это звучит просто волшебно, и кроме того – там будет работа для наших камер. Единственный остров, на котором при строительстве не изменили ровным счетом ничего, на котором есть национальный парк Тиманфайя площадью пятьдесят квадратных километров – он возник в результате извержения трехсот вулканов, которых тошнило восемью миллионами тонн лавы нон-стоп на протяжении шести лет в начале восемнадцатого века.

Кадры будут исключительные, это точно.

Через два дня, которые мы провели, шатаясь по берегу и купаясь в ледяном бассейне, мы были такими же смуглыми, как тот испанец с бара-бара между ног, и почти такими же довольными.

Старушки при виде нас улыбались, мы улыбались им в ответ. Не понимаю, почему моя матушка не съездит в такую вот поездку.

Утром после завтрака мы шли на океан, там по узкой полосе пляжа можно прогуляться на пару километров. На скалистом побережье нас поджидали местные белки – смешные создания, серые, стоящие на двух лапах и внимательно нас разглядывающие. Марта была бы в восторге. И еще мы плавали в океане, хотя вода, конечно, была холоднющая до чертиков.

На третье утро мы отправляемся на экскурсию. Берем камеры и воду, готовые к любым вызовам, которые уготовила нам судьба. Сначала нас ждет дорога к порту, потом на пароме, а с парома нас забирает наша гид.

Мы садимся в автобус и видим, что те самые две девушки из самолета сидят в самом дальнем конце автобуса, поэтому мы стараемся сесть как можно ближе к ним. Теперь знакомство завяжется само собой. Не жалко инвестированных в поездку семидесяти евро с каждого.

Впереди, прямо рядом с водителем, стоит симпатичная женщина, с виду ей около тридцати. Она красиво улыбается, говорит «добрый день» по-нашему, потом по-испански, потом просит нас поаплодировать водителю, который нас будет возить. Мы аплодируем.

Как же я это ненавижу.

И она начинает говорить.

Речь ее сводится в общем-то к тому, что если мы захотим воспользоваться туалетом – то это надо делать только на стоянках, ибо в автобусе туалета нет, а если мы будем опаздывать, то автобус нас ждать не будет, потому что каждые пять минут простоя обойдутся нам в сорок, а может быть, и в пятьдесят, кто знает, минут ценнейшего времени, которое останется у нас после осмотра острова на то, чтобы прогуляться в чертовом национальном парке, то есть в Тиманфайе, разумеется.

Я не могу понять: то ли я снова оказался в детском саду, то ли в первом классе школы. Я смотрю на своих попутчиков – они все обратились в слух, словно дети. А ведь эти ее угрозы – они незаконны и ничем не подкреплены!

Джери смотрит на меня многозначительно, девушки на задних сиденьях тихонечко хихикают.

– Так, теперь я вас пересчитаю, и в том же составе мы должны вернуться, для простоты попрошу запомнить, кто с кем рядом сидит, и в таком же порядке сесть на обратном пути, – она произносит это на одном дыхании.

Ей еще нужно добавить, что выходить из автобуса мы должны парами, а потом девочки идут направо, а мальчики налево.

Автобус выруливает на узкую дорогу.

Джери поворачивается к девушкам:

– Вы из какого отеля?

Они хихикают, две симпатичные блондинки, а пожилой дяденька рядом с Джери поворачивается и говорит:

– Тс-с-с-с-с!

– Если вы будете опаздывать, – продолжает наша гид, – то мы найдем другие способы препровождения вас в автобус, довольно неприятные. И проблемы туалета, я еще раз предупреждаю вас, мы будем решать на стоянках, потому что останавливаться нам нельзя. Места, которые мы посещаем, уникальны, их надо беречь.

Джери пинает мою ногу.

– Не уникальных мест мы не посещаем, – он поворачивается снова к девушкам. – Я Джери, а это Иеремиаш. Мы живем в…

– Иолка и Анка, – более светлая блондинка протягивает руку. – Мы в шести километрах от вас.

– Попрошу тишины! Помните об автономии, законы здесь действуют те же самые, что и в Испании, потому что мы посещаем очень интересные и уникальные места на Лансароте…

– Простите, я хотела бы спросить… – какая-то рухлядь из передних рядов пытается вклиниться в поток, извергаемый Гидшей.

– На вопросы я буду отвечать потом, а сейчас я расскажу вам короткую историю острова. Остров старый и вулканический. Основная разница между летом и зимой заключается в вероятности осадков. Тут царит так называемая вечная весна. Посмотрите направо, там растут суккуленты, но об этом позже. Самая высокая точка острова – это воинская часть…

Я не могу скрыть своей радости, прячусь за высоким впереди стоящим креслом и чуть ли не кудахчу от удовольствия: ну ведь это же никто не поверит, если я расскажу, никто!

– Извержения вулканов, которые были очень частыми, – продолжает неутомимая Гидша, голос у нее хорошо поставленный, если бы она еще по-польски говорила, была бы очень даже ничего… – вызвали то, что этот остров образовался из лавы. В той части, где мы сейчас находимся, исторических извержений вулканов не происходило, но об этом позже…

Если не знать, где мы находимся, – сориентироваться невозможно. Автобус пробирается по узкой тропинке среди однообразной картинки, океан остался далеко в стороне, впереди маячит какой-то городок, как будто сошедший со старинной открытки, окошки с голубыми и белыми ставенками, малюсенькие входные двери. Как хорошо было бы здесь остановиться, побродить немножко по этим крошечным улочкам, таким узким, что автобус буквально цепляется боками за дома с обеих сторон. Сказка.

– Простите, мы можем остановиться здесь хотя бы на минутку? – спрашиваю я, потому что таких красивых кадров еще в жизни не видел. – Буквально на мгновение – просто сделать пару фотографий.

Весь автобус поворачивается ко мне, люди смотрят на меня с изумлением – они поражены моей смелостью.

– Я уже говорила, где у нас будут места остановки. Если вы хотите в туалет, то там он точно будет. И там можно сделать фотографии. Кстати, раз уж зашла речь о съемках – вот на той площадке, которую мы проезжали недавно, Альмодовар снимал сцену из «Живой плоти».

Во мне закипает злость: и в таком месте она нас не выпустит из автобуса?!!

– Посмотрите направо, тут, в этом белом одноэтажном здании, находится музей. – Автобус замедляет ход и грузно въезжает на паркинг. – Пожалуйста, не забывайте, входим быстро и собранно, не рассредоточиваемся, у нас мало времени, но об этом позже. У выхода с правой стороны вы увидите туалеты, в которых не рекомендуется проводить больше пяти минут, потому что, как я уже говорила, тут пять минут, там пять минут – и вы не сможете увидеть природный феномен, которым является парк огня, и достопримечательность под названием «дьяблос». Там вы увидите горящую землю и получите незабываемые впечатления. Там тоже будут туалеты, так что не волнуйтесь. А теперь выходим и группируемся около автобуса, запомните, где он стоит, и, выйдя из музея, подходите прямо к нему. В пещере вы сможете увидеть символ этого острова – маленького белого слепого рачка, он живет только здесь и является эндемическим видом для этого острова. Прошу за мной!

Я неудачник.

Мы выходим из автобуса, Джери с элегантностью подает руку двум нашим новым знакомым по очереди. Мы встаем рядом, девушки о чем-то шепчутся, вблизи они не такие красивые, сильно накрашенные, словно на прием, а не на экскурсию, наверно, в их отеле тоже целая куча старичья.

– Мы можем вас сопровождать? – спрашивает Джери галантно, а я только глупо улыбаюсь.

– Минуточку внимания! – вклинивается Гидша. – Несмотря на то что пещера не очень большая, мы будем осматривать ее час.

У входа довольно много народу, группа немецких бодрых старичков пытается догнать своего гида. Мы их вежливо пропускаем вперед и чуть отстаем вместе с Анкой и Иолой.

– Лос мохерос, битте, – говорит, склоняясь в поклоне, Джери, и старики радостно улыбаются.

Девушки хихикают.

– Иола, Анка, прошу, – Джери показывает им дорогу вниз, по крутой лестнице.

– Вообще-то мы на wu не переходили, – говорит Светленькая. – Мы вас вообще не знаем.

Она, наверно, имела в виду нечто французское, но перемудрила.

– Да нет, мы знакомы. Вы в самолете сидели в самом хвосте, так что мы вполне можем быть на wu, – Джери поворачивается ко мне и шепчет: – Что бы это ни значило.

Век живи…

Зрительные ощущения

Пещера заканчивается бассейном. Вода в нем голубая, как ультрамарин, кажущаяся особенно яркой в окружении белоснежных, словно сахарных берегов. Черные камни, которые, казалось бы, должны были портить идиллическую картину, на самом деле ее нисколько не портят: большинство из них уже тоже покрыты белым налетом, черный цвет встречается как бы случайно – но это не случайность, а великолепный проект архитектора, который, как поведала нам Гидша, является по совместительству самым знаменитым жителем острова.

От открывшегося вида у меня дух замирает.

Солнце делает белизну ослепительной, скалы, которыми окружен бассейн, круто уходят ввысь, к небу, выглядящему по сравнению с этой невероятной водой словно полинявшая рубашка. Однако у этого архитектора с воображением все в порядке! Я беру в руки камеру – конечно, слишком жарко и слишком ярко, но зато крайне атмосферно. Этакий безусловный китч – я в восхищении.

– Пожалуйста, пройдемте еще в концертный зал, у него потрясающая акустика, и возвращаемся, возвращаемся! – слышу я настойчивый голос Гидши.

– Эй, э-э-эй! Сфотографируй нас! – это Светленькая тычет мне под нос телефоном и принимает вместе со своей подружкой туристическую позу: одна нога вперед, грудь выставлена, улыбка во все зубы.

Я быстро щелкаю их на память и обвожу камерой белую пещеру. Слишком много народу, эх, жаль, эта дикая природа смотрелась бы гораздо более эффектно без присутствия человека. Но если у тебя нет того, что ты любишь, – учись любить то, что у тебя есть.

Марта была бы в восторге.

Я опаздываю к автобусу на четыре минуты и вижу, как он отъезжает. Я не бросаюсь его догонять, просто встаю и жду, что будет дальше. Автобус останавливается, я подбегаю и еще довольно долго стою перед закрытыми дверями, пока Гидша не дает водителю знак открыть дверь.

Пассажиры смотрят на меня враждебно, а я, честное слово, чувствую себя просто идиотом. Они все на меня пялятся! Я быстрым шагом прохожу на свое место.

– Мы остановились, чтобы подождать опоздавшего, в последний раз, – информирует в микрофон Гидша. – Мы не любим опаздывающих, правда ведь? А еще мы теперь знаем, по вине кого наше пребывание в необыкновенном огненном парке будет сокращено.