Эпоха лишних смыслов Гардт Александра

Глава 35

Гера поцеловал меня взасос. Я была в таком состоянии, что осознала это уже в процессе, крепко держась за его шею и неистово целуя в ответ. Осознала, для проформы укусила за нижнюю губу – и тут же стала подпрыгивать на месте, осматриваясь по сторонам и старательно не стирая наворачивающиеся на глаза слезы. Они были от холода и пронзительного ветра, а все, кто думал иначе…

Меня подняли над землей, покружили в воздухе и поставили обратно. Я встряхнула головой и зафиксировала Мишку. Медноволосого бледного Мишку. Сверху шел снег. Сбоку светила всеми огнями альма матер, Московский государственный университет. Меня пошатывало и как будто заворачивало по направлению к другой реальности. Рокси не хотела сдаваться и уходить из сознания, а я, в свою очередь, будто мерцала оттуда сюда. Максим, Максим! Я резко развернулась. Он стоял прямо передо мной, такой земной, настоящий, грустный, серьезный и сияюще-прекрасный одновременно. Я тряхнула головой, и время пошло.

– Идиоты! – заорал Гера, ошарашенно взглянул на нас и бросился обнимать Макса.

Мишка смешливо фыркнул и пошел в машину. Я подпрыгнула еще раз, уже совсем демонстративно. Наверное, со стороны напоминала маленький блондинистый мяч.

– Гера, ну зачем ты так. – Макс обнял его в ответ и на мгновение зажмурился. – Прости, что вышло как вышло.

– Идиоты! – снова выдал Гера, оборачиваясь ко мне.

Хлопнул себя по лбу – я впервые видела этот жест в искреннем исполнении – и стянул с плеч куртку. Я даже протестовать не стала, залезла в чересчур большие рукава и глазом не моргнула.

– Идиоты, – сказал Гера в третий раз.

– Сейчас мы, как по волшебству, превратимся в идиотов. Он нас проклял, – улыбнулся Макс.

– Сейчас вы превратитесь в тыквы у меня. Техномагией. – Гера сделал большие глаза. – Вы хоть знаете, который час?

Я порылась в карманах его куртки в поисках телефона и не нашла ничего, кроме ключей.

– Судя по всему, двенадцать ноль одна двадцать второго декабря, – с непонятной грустью выдал Макс.

Меня вроде бы отпустило насчет Рокси, но адреналин в крови кипел так, что вместе с ним закипала и кровь, начинали сворачиваться и распадаться белки.

– Вы вернулись за три минуты до четырехчасовой отметки. За три минуты.

– И потом ты три минуты целовал Рокси, черт, Розу. – Мигаю туда-сюда.

– Гамов, – серьезно произнес Гера и даже поближе к нему подошел, чуть не за пуговицу взял. – Я очень, очень сострадаю тебе и Оливину. Особенно, конечно, тебе. Но ты и представить не можешь, как мне хочется тебя избить.

Я собралась с мыслями и подошла к полуголому Гере. Майка-джинсы-кеды – знакомое сочетание.

– Ребят, поедем, а то кто-нибудь точно подхватит воспаление легких.

– Ой, – сказал вдруг Гера, резко оборачиваясь ко мне. – Оливи-и-ин, а знаешь, тебя тоже надо избить.

Я поменялась в лице, тон был серьезнее некуда.

– Думаешь, я не догадался, что ты сделала?

– Не имеешь права! – Я ткнула его пальцем в грудь и поймала себя на том, что не смотрю на Макса изо всех оставшихся сил. – Я уволилась.

– Во-первых, я сжег твое заявление. Во-вторых, я думаю, Гамов тоже порадуется. Он сам урод тот еще, но ты просто вне конкуренции.

– Целовал-то зачем тогда? – Я надулась, развернулась и пошла в машину.

Вечно все так. Спасла ситуацию, все живы, здоровы, никакого конца света – так нет, надо ругаться.

– Придурки, – печально сообщила я Мишке.

– Так точно. Но мы просто очень сильно волновались. Видели бы вы, что с Туровым творилось, я думал – умрет на месте. Один раз чуть в прорыв не прыгнул, пришлось останавливать.

Я сумрачно кивнула. Дверь внедорожника открылась, внутрь залез Гера, следом за ним – Макс.

– Вы бы еще как-нибудь поудачнее расселись.

– Едем пить, – отрезал Гера. – Михаилу – внеочередная премия, вам двоим выговор. – Он потер голые предплечья ладонями.

– Ты охренел, да? – Я скинула с себя куртку. – Можешь свои выговоры выговаривать где-нибудь в другом месте.

– И пить не поедешь?

Я бросила длинный взгляд на Макса:

– Поеду, если он поедет. А то ему, небось, к жене надо.

Макс пожал плечами:

– Да все едут пить, это нормально. Конца света не допустила, чем не повод для гордости.

– И Михаила возьмем? – оживилась я.

– О, нет, нет. – Мишка замахал правой рукой. – Меня дома девушка ждет, и, по правде сказать, надо переварить. Я до сих пор поверить не могу.

– Сам знаешь, куда ехать, – бросил Гера.

– Герман, я могу предположить, что мы гоним – о, еще и с мигалкой, в полночь-то! – в какое-то дорогое место. Пустят ли нас туда в таком виде? – Макс уставился в окно.

В тоне сквозила аристократическая прохлада.

– Пусть попробуют не пустить, – только и сказал Гера.

Пустили. И даже вытащили откуда-то лишний стол. Остальные гости нашим видом оказались несколько фраппированы, но я всегда говорю, что наличие бриллиантов в ушах ни о чем, в целом, не свидетельствует. Хозяева дорогущего ресторана в закоулках Остоженки, видимо, придерживались того же мнения.

– Начнем с шампанского, – сообщил Гера официанту.

Я заулыбалась. Очень хотелось петь и веселиться, но видок Макса мало этому способствовал.

Бутылку принесли почти сразу. И распили мы ее тоже мгновенно.

– Хотелось бы знать, – деревянно начал Макс, – что именно сделала Роза.

– Оливин! – вытаращился на меня Гера. – Ты мобильник из машины забрала? Эйдану позвони, быстро, а то он там с ума сошел, по-моему.

– А, нашли предателя.

Я с легкой усмешкой набрала номер:

– Жива-здорова, агент Ноулз.

– Оливия. Если ты сделаешь так еще раз…

Меня всегда раздражало, когда мужчины начинали заявлять о своих правах после одного свидания.

– То что? Ты мне лучи неудачи из Лондона пошлешь?

– Прости. – Молчание. – Я очень испугался.

А вот это было неплохим знаком. Смирил гордыню, признался в слабости… Можно и поощрить.

– Ничего. Собираюсь отдохнуть, может, как-нибудь в Соединенное Королевство наведаюсь. Кстати, Герману все разбалтывать было совсем не обязательно.

– Я ничего не сказал. Твой Герман – очень умный парень, догадался, зная только то, что ты выходила из прорыва.

Я хмыкнула и кивнула. Подняла глаза от странного ощущения – оказывается, на меня таращился сидевший через два стола солист одной из наших рок-групп.

– Выгляжу плохо? – спросила я у Геры, нажимая на «отбой».

– Богемно выглядишь. Майка с «Доктором Кто», джинсы, кеды, легкий макияж…

Точно, ведь не успела умыться.

– Что там с агентом Ноулзом?

Я заглянула в бокал шампанского и спросила осторожно:

– Что тут с агентом Гамовым?

Макс поднял глаза и одарил меня таким взглядом, что я почти что упала, пробитая насквозь. Отвернулась и тут же попросила повторить бутылку. Первая просто не возымела никакого эффекта.

– Да как тебе сказать, Роза, мы довольно крупно поругались, если не помнишь. Перед… городом.

Я вздрогнула всем телом и нервно сжала правую руку в кулак, только чтобы не перещелкнуть обратно.

Гера позвал официантку и заказал целую гору салатов и горячего. Впрочем, есть действительно хотелось зверски.

– Вот почему ее я поцеловал, а тебя до сих пор хочу избить. Когда я сказал Розе, что ты застрял, она помчалась вызволять без вопросов. Даже куртку не накинула. А ты сидишь и вспоминаешь идиотскую ссору.

Макс наклонился поближе к нам и вдруг отчеканил:

– Эта ссора чуть не стоила мне жизни. Книгу – не книгу, а статью я точно напишу о том, что если сосредоточен не на прорыве, а на чем-то другом, лучше сразу закрыться простыней и ползти, блин, на кладбище.

Я осушила свеженалитый бокал и тоже подалась вперед:

– Не поверишь, Макс. Об этом уже написано в нашем учебнике.

Он шумно фыркнул и закрутил бокал в нервных пальцах.

– Я к тому, что твое решение было верным. Уходи.

Когда-то давно мы баловались с друзьями и по очереди били друг друга в солнечное сплетение. Прекрасное ощущение, что вышибли весь воздух – и слезы на глазах. Так вот, сейчас я чувствовала, что Макс одной фразой вышиб меня из воздуха – по миллиону нитей в другое измерение. Я даже сориентироваться не смогла, просто замерла, размазанная по планам бытия, не в силах оторвать взгляд от бледного и строгого Макса.

– Гамов, думай головой. Мы вызвонили Нину, но если есть шанс оставить Оливин…

– У вас есть шанс вырубить Интернет. – Мир вдруг нарисовался с кристальной ясностью. Дорога была только одна – но вполне широкая.

– Объясни насчет поцелуя?

– Оливин, я умом тронулся. Помрачился, точнее. Думал, что ни тебя, ни придурка этого больше никогда не увижу. А тут вываливается он, за ним – ты. Ну я и не выдержал. А ты была в таком состоянии…

– Знаю, знаю. – Я поморщилась. – Но теперь же – все? Опасность миновала, двадцать первое декабря за спиной, да? Я исполнила наконец-то свой долг?

Гера медленно кивнул.

– Некоторым тридцатидвухлетним недотрогам не мешало бы узнать, как именно ты его исполнила. – Он даже нахохлился.

Я прыснула: впервые видела его в модусе «драчливый мальчишка». Как и Макса – печальным рыцарем из какого-нибудь Таро. Последние несколько дней содрали с нас порядком лишних смыслов. Оставалось только посмотреть в зеркало и ужаснуться, не увидев там ничего.

– У меня книжка двадцать восьмого выходит, презентация будет. Хотелось бы взять отпуск. Можешь кого-нибудь на всякий пожарный из Зеро набрать? – спросил Гамов совершенно не в тему, и я неприятно удивилась.

– Да не будет больше никаких проблем, – отозвался Гера. – Езжайте оба по отпускам, погуляйте, отдышитесь, все равно сейчас ни один, ни вторая непригодны. Попрошу у нашего генерал-майора Степу под свою ответственность. Пусть сидит, бумажки перекладывает. А закрывать он умеет.

– Я ухожу, Гер, – покачала головой я. – Приятно узнавать вот так, что напарник написал книгу, но… не очень, если честно. Поссорились вчера, не говорил ничего в течение трех месяцев. Зашибись.

Гера беззвучно опрокинул шампанского. Как водку.

– А я в отпуск. Приятно узнавать, что напарник всегда может уйти, бросив тебя наедине со всеми твоими проблемами. Назвать тебя «бедноватым» – и уйти.

Я обернулась к Максу. В солнечном сплетении как будто настоящая звезда полыхала.

– Вы ничего не хотите предпринимать. Вы закрываете глаза на факты, ведь у вас есть смертельное оружие. Вы можете отключить Интернет. Но вы ничего не можете сделать с прорывами. Вот этот переписал тебя под себя. А что ждать от следующего?

Гера стал хлестать шампанское прямо из горла. Сидящая напротив рок-звезда заинтересовалась окончательно, и я сразу представила тематику его новой песни.

– Напарника. Который не уволится вдруг. И не примчится тебя спасать, а вместо спасения – в который раз будет следовать сюжету. Ты почему мне сразу не сказала, кто я такой?!

Сердце село на место с протяжным стоном. Я смотрела на Макса и чувствовала, как неукротимо тянет поцеловать, почувствовать тепло его тела. Гера булькал шампанским. Никогда бы не подумала, что на него так действуют ссоры.

– Кстати, про сюжет. Тебе ничье поведение подозрительным не показалось? – Я постаралась переключиться с чересчур очевидных желаний.

– Нет. – Макс резко мотнул головой. – Ты о своей теории заговора пеклась? Поэтому молчала? Это же просто безответственно!

– Ты безнадежен, Гамов, идиотина проклятая, безнадежен, абсолютно, – промычал Гера и спрятал белое лицо в белых ладонях.

– Герман, может, закончим вечер оскорблений? – взорвался Макс.

– Нет, – вдруг жестко отозвался тот. – Этот двадцатидвухлетний шкет, знаешь, что сделал? Она зашла в прорыв, увидела ситуацию как есть, разыскала тебя и поняла, что к тебе не пробиться. В силу особенностей сюжета. Она вышла из прорыва. Знаешь, такой ребенок двадцати двух лет от роду. Звонит Эйдану и спрашивает, что можно предпринять, когда персонажи тебя знают и чувствуют, что ты чужая. Эйдан ей давай лапшу на уши вешать. А она все понимает, отключается, велит Мишке передать мне, что я настоящий талант, и… Не догадался еще, скотина?

В этот момент нам принесли еду. Все те десять блюд, что Гера заказал в непонятном порыве. Пока расставляли, никто и слова не сказал. Я схватилась за сытно выглядящий салат и стала успокоенно прикидывать, когда именно можно улететь домой.

– Что ты сделала? – Макс коснулся пальцами моего плеча.

Я дернулась, но есть – продолжила.

– Она позволила прорыву себя переписать. За одну тончайшую возможность тебя спасти. Она нарушила главное правило. Она нарушила все правила. Поэтому, Макс, я спрашиваю тебя. Как можно быть таким идиотом?

– Цель? – тихо поинтересовался Макс. – Зачем это было делать? Какое оправдание?

Я с жадностью жевала и прикидывала, где бизнес-класс лучше.

– Крайние меры всегда должны быть чем-то оправданы.

– Очень просто. – Я отвлеклась от салата и вздохнула. – Прямо унизительно просто. Только так у меня была малейшая надежда найти тебя. Все знали, что я не местная. Мне надо было стать местной.

– Но какова гарантия? Как ты могла быть уверенной, что вспомнишь?

Я сделала вдох поглубже и прикрыла на мгновение глаза:

– Я не знала, что вспомню.

Тогда Макс как-то странно посмотрел на меня – и обнял изо всех сил, целуя в волосы.

– Все равно уеду, – пробормотала я с одним только желанием – остаться.

Глава 36

Эйдан не подкачал: сразу предложил работу в Лондоне. То же самое, но зарплата получше, соцпакет побольше, а еще – непыльно. Прорывов мало, сиди и читай книжки в приятной атмосфере. Если что-то понравится – вполне возможно, напечатают. Потому что модель в британском книгоиздательстве совсем другая.

Я задумчиво покивала телефонной трубке, потом спохватилась и затараторила какую-то ересь по-английски. Эйдан даже обиделся слегка. Я не стала выяснять причин. По уму, надо было лететь. Прочь из этой страны, в которой опять творилась какая-то чертовщина, прочь от этой работы, на которой час от часу становилось легче погореть, прочь от женатого Макса.

Все давно было рассчитано и приведено к общему итогу. Дорог передо мной лежало, естественно, великое множество, а не одна-единственная тропинка в будущее, как мне привиделось накануне в ресторане. Целесообразных было три. Подобный плюрализм несколько раздражал. Во времена бегства из Лондона я точно знала, что делать. Вернее, чего не сделаю больше никогда: не вернусь в эти стены, не пройдусь по ступенькам винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, не попрыгаю на кровати в своей комнате. Как только оторваться сумела, пигалица семнадцатилетняя. Как сумела сжечь такие крепкие и хорошие мосты, которые иные люди проносят через всю жизнь, реставрируя и достраивая.

Я стукнула кулаком по столу и поползла на кухню за чаем. После символического примирения с Максом мы втроем гудели в несчастном ресторане остатки ночи, периодически становясь вменяемыми и трезвея, периодически уходя в такой неадекват, что звезда рок-н-ролла, явно что-то отмечавшая с друзьями, песню начала писать на салфетке задолго до рассвета. Либо я здорово просчиталась в пьяном угаре, и он рисовал номер телефона для чересчур шикарной официантки. Сознание штормило до сих пор. Во всяком случае, на концерты к нему теперь можно было проходить бесплатно. Явный плюс и несомненное очко в пользу концепта «остаться в России».

Чай, как всегда, отсутствовал. Я перестала ходить по магазинам в тот день, когда меня приняли в Зефир. Смеяться не хотелось, хотелось плакать и умирать. А ведь в шестнадцать мы пили так, что хоть в Палату мер и весов наши достижения выставляй. В раздел «Сколько может выдержать человеческая печень, а также все остальные органы». А потом с утра – бац! – и свеженькие.

Где та печень и где та Оливия? Я поняла, что до кафе просто не дойду, и, плюнув на приличия, позвонила к соседям.

Дверь открыла вполне себе интересная женщина лет пятидесяти, внимательно выслушала слезную просьбу о пакетике чая, после чего вынесла мне целую пачку, да еще коробку печенья в придачу. Я растерялась, не зная, как благодарить, потом все-таки выдавила из себя улыбку и бодрое: «Спасибо! Отдам с процентами».

Вернулась в квартиру. Голова меж тем считала варианты о социальном происхождении соседки и оценивала ее материальное положение. Я заварила чай и принялась за печенье, фоном решив про хорошее образование, отличную и любимую работу призванческого толка, а также мужа. Нормального такого, обыкновенного здоровского мужа. Потом зачем-то дорисовала в голове двадцатилетнего сына и махнула рукой на свои мысли.

Набрала Гере. Тот не отвечал; надо думать, подъехавшая на «BMW Х6» Катя догадалась выключить звук на телефоне. Ночь дробилась на фасеточный рисунок воспоминаний, но, по-моему, Гера шел ей на пользу. Аккуратные джинсы без излишеств, шелковая туника, сапожки на плоской подошве! Да когда она без каблуков ходила в последний раз, черт побери. В университете всегда моталась на десятисантиметровых шпильках. Мы с Максом остались вдвоем и долго пьяно смеялись над тем, что любовь делает с людьми. Потом спорили, наверное, полчаса, кто расплатится. Я мотивировала свое желание тем, что мне однозначно все равно, платить или нет. Макс серьезно смотрел на меня, что-то говорил и снова серьезно на меня смотрел. Потом мы пришли к какому-то общему итогу, откуда-то нарисовался обеспокоенный Мишка – помнится, я пропустила что-то около пятнадцати звонков от него – и развез нас по домам. При Мишке было как-то неудобно, поэтому я не пала на шею Максу со словами о том, как люблю его. Да и просто не пала на шею. Можно сказать, повезло чертовски. Теперь оставались хотя бы какие-то варианты.

Я сделала два глотка из кружки и уставилась на живописный след на белой стене. Самое верное, правильное и по-книжному логичное – ехать в Лондон. Кольцевая композиция, так ее и так. Начинали в Лондоне, заканчиваем в Лондоне. Там покрутить мозги агенту и просто очень талантливому мальчику Эйдану. Месяца эдак два. Написать роман о закрытии, в котором все будет хорошо, и альтер эго Геры и Макса начнут меня слушаться, и накопают жуткую историю о том, какие эксперименты на поле закрытия реальностей проводились при советской власти и к чему это привело. Я задумчиво постучала пальцами по щеке. Определенно, подобный сюжет существовал не в одном десятке произведений. Впрочем, главное ведь не идея, а детали, правда? Сколько уж меня за «Мальчиков» ругали, и что? Значит, написать, отдать в издательство, а Эйдан пусть хлопочет, чтобы меня перевели. Впасть в запой, загул, объехать пять европейских столиц за две недели, не отвечать на его звонки. Помириться с отцом и сделать свадьбу хлеще, чем у Уильяма и Кейт. Пусть знают наших.

Я на мгновение прервалась, чтобы, отчаявшись, запустить пальцы в волосы. То Лондон домом зову, то русских – нашими. Чертова путаница.

Прекрасная история с шикарным хеппи-эндом. А главное – какой задел на будущее! В старом добром Соединенном Королевстве уже сколько лет ничего не происходило и не произойдет! Спокойно растить детей и стариться. Muse, опять же, выступают там куда чаще. Ах да, Макс – не вспоминать и не видеть.

Идеальная задумка. Я вздохнула и снова набрала Гере. Надо было посоветоваться относительно отличной квартиры на Чистопрудном бульваре, может, он в нее въедет? Не пропадать же жилью. Гера снова не взял трубку, я дослушала сообщение до автоответчика, хотела было наговорить все, что думаю – и не смогла. Струсила, нажала на «отбой».

Пожечь мосты и бежать, бежать, не оглядываясь.

Я покружилась по квартире, подошла к окну, открыла его и вдохнула свежий, чуть волглый воздух. Тепловато для конца декабря.

…Но какая заявка на успех – никогда не видеть Макса. Второй вариант тоже был неплох, но в этом месте проседал катастрофически. Заключался он в том, чтобы остаться в Москве, вести шикарный образ жизни и выйти замуж по такой же схеме, как с Эйданом. Продолжить работать в Зефире, периодически звонить генерал-майору с требованиями повесить Интернет, написать все тот же роман, сорить деньгами. Видеть каждый день Макса и понимать, что не демиург и не могу ничего поделать с тем фактом, что он занят. Ах да, раскопать информацию о страшных экспериментах и решить проблему с прорывами.

Наконец, третья возможность. Спать с Максом за спиной у Риты. Честно говоря, при всей железобетонности и негибкости, при всем презрении к адюльтеру, в последнее время я слишком часто хотела заполучить хотя бы часть Макса, хотя бы пару взглядов и улыбок в свое распоряжение. А он, ласковый дурак, дарил меня и тем, и этим, заставляя желать большего.

Я налила себе еще чаю и сгрызла пару печенюшек. Тяжело вздохнула и потянулась за телефоном. Вбила знакомые цифры, уняла сердцебиение и нажала на «вызов». За последние пять лет я набирала этот номер дважды. Оба раза – безрезультатно. В день, когда умерла бабушка, мама просто не взяла трубку, и мне пришлось отправлять эсэмэс. В день, когда опубликовали мой роман, я послушала гудки и отключилась сама на четвертом или пятом, поняв бессмысленность своих действий. Заставить ее гордиться? Чем? Если она не разговаривала со мной по факту побега. Ее можно было понять: единственный ребенок уносится галопом прочь, меняя всю свою жизнь. А с другой стороны – ну откуда у меня такая внешность? Ладно, ростом не вышла, но мордашка-то… Материнская. Модельная. Она всегда была слишком занята собой, чтобы по-настоящему чего-то ждать от меня. Встречи, тусовки, подружки.

– Алло, – сказала она в трубку, и я вскочила со стула. Вот уж не ожидала так не ожидала. Да что там, луна скорее бы сошла с небосвода.

– Алло, – повторила мама. – Говорите, я вас слушаю.

В этот момент я осознала всю тщетность своей затеи. Что у нее спрашивать? Как увести мужа из семьи? Сглупила, право слово. Если с кем и советоваться, то с отцом, да, собственно, и с ним не стоит. Ведь каждый случай индивидуален и уникален. А еще мы с Максом вместе вот уже на протяжении трех месяцев, прошли через такие передряги – а ничего не меняется. Вчера-то уж точно не Гера должен был меня целовать – вне зависимости от наличия или отсутствия жены.

– Федор, ты, что ли? – Мама рассмеялась в трубку. – Не молчи, скажи что-нибудь.

С другой стороны, он мне столько внимания оказал… Платье, танцы, ссоры из-за пустяков, а чего стоит один только Мадрид! И больше всего, конечно, Лондон. Такие люди, как Макс, встречаются раз в сотню лет и почему-то не мне. Поднял все свои связи, чтобы довезти меня в аэропорт, чтобы посадить на рейс. И дело ведь не в том, что там была замешана я. Дело совсем не в этом. Он бы и Гере точно так же помогал. Только непонятно, полетел бы вместе с ним или нет.

Я изо всех сил сжала кулаки, чтобы боль физическая хоть на мгновение перебила боль эмоциональную. Так давно ее не испытывала, что стала думать, как обыкновенная девчонка. «О, он так поступил из-за меня!» Чудесный образчик отсутствия всякого присутствия.

– Вы так и собираетесь молчать?

Вздохнула, собралась и ответила:

– Да нет. Привет, мам, это я.

– Лив? – Голос ошарашенный. – Ты зачем звонишь?

– Масса причин. Не думала, что поднимешь трубку. Ухажер?

– Да, просто чудо. Все время какие-то сюрпризы и розыгрыши устраивает. А у тебя как на этом фронте?

Я подавила желание закатить глаза. Хорошо, что номер не как у Макса, сменить можно во мгновение ока. Если первое, чем она интересуется – это наличие у меня парня… Что за наказание.

– Никак.

– Правда? А Костя звонил, рассказывал, что ты у Кольки стребовала супербилеты на какой-то концерт и приезжала туда с красавчиком-моделью.

– Расстались.

– Эх, жалко-то как!

– А вы что, с папой общаетесь? – вытаращила глаза я.

– Ливви, дорогая, еще как. Единственный человек в этой семье, кто пожелал не иметь с Розенами ничего общего – это госпожа Оливинская. Известный автор.

– Читала? – недоверчиво спросила я.

– Есть разница?

– Думаю, что нет, мам. Но рада была тебя услышать.

– Зачем звонила-то? – Вопрос прозвучал совсем тихо и в кои-то веки без легкой иронии.

– Сказать, что не вернусь, но как-нибудь приеду повидаться. Возможно. Наверное.

Я отключилась и поняла, что с самого утра, а то и с выхода из прорыва знаю, как поведу себя дальше.

Глава 37

Я наконец-то слушала музыку на айфоне. Принятое решение освободило и приподняло над землей. Так, будто я жила и двигалась на воздушной подушке. Люди на улице снова стали улыбаться при виде меня. Еще бы, не каждый дурашливый подросток с огромными меховыми наушниками на голове изображает дикие танцы.

Я впорхнула в офис, пронеслась, чуть не сломав шею, на третий этаж и завопила что есть мочи:

– Герман, только не говори мне, что ты принял мои слова всерьез или что…

Путь мне преградил Макс – отчего настроение не ухудшилось ни на гран. Даже наоборот, стало еще веселее. Макс сделал большие глаза и приложил палец к губам, после чего буквально втащил меня в кабинет Геры.

– Генерал-майор тут? – тихо поинтересовалась я.

Даже если заявлению и дали ход, я наверняка успею все переиграть. Свалить на отвратительное закрытие, усталость, нервы, двадцать первое декабря…

– Ты почему вчера не отвечала на звонки? – строго отозвался Макс.

Я тряхнула головой, уставилась на него непонимающе:

– Думала я. Думала – и писала. Между прочим, вот, говорю сразу. Не как ты – презентация через четыре дня, а я не в курсе. Нет бы черновик скинуть, мнения спросить…

Макс покачал головой и тяжело вздохнул. Выходные после вампирской истории как-то не особо на нем сказались. Под глазами залегли тени, настроение явно ниже плинтуса.

– Решила остаться, да? Сама?

– Абсолютно точно. – Я кивнула.

В голове зазвучал проигрыш заводной песни, и я, не удержавшись, подпрыгнула, провернулась в воздухе на триста шестьдесят градусов и затанцевала, напевая под нос.