Будь со мною нежен Крамер Киран

– О да! – улыбнулась Тру. – Слопали моментально, ни кусочка не осталось.

– Знаешь, Гейдж такой хороший. Целый год приходил каждый день наводить порядок на полках в моем магазине.

– Ты хочешь сказать, что Харрисон плохой?

– Харрисон? Да нет… если честно, я об этом даже не думала, – вздохнула Кармела… – Впрочем, он очень милый.

Тру слышала, как Харрисон играет на крыльце, и это не добавило ей спокойствия.

– Ну… до завтра, хорошо?

– Конечно. Может, я забегу после работы и принесу еще пирог? Или помогу Уизи собрать помидоры? Все выглядит так, что вы, девушки Мейбенк, нуждаетесь в помощи.

– Спасибо, но завтра мы с Уизи и Харрисоном едем в Трайдент, на День открытых дверей. Дома будет только Гейдж. После пяти.

– О… Что ж, тогда я принесу ему что-нибудь на ужин, мою фирменную лазанью например. Просто загляну на минутку.

– Это было бы прекрасно. Спасибо, Кармела.

Как и собиралась, Тру набрала номер Дабза, решив, что лучше поговорить, чем обмениваться эсэмэсками.

– Привет, красавица! – услышала она знакомое обращение, и на глаза мгновенно навернулись слезы.

Как она могла подумать, что сможет справиться со всеми приготовлениями к свадьбе одна? Как жаль, что нельзя его увидеть!

– Привет. Я не очень поздно? Ты сейчас где? – На часах было одиннадцать вечера.

– Собираюсь лечь – сегодня был ужасно трудный день, и я совершенно без сил.

Ну вот, опять незадача! Не могла же Тру волновать его, когда он собирался ко сну. Она подождет до завтра и расскажет все, когда Дабз будет в хорошем настроении. Или еще лучше: завтра, после посещения колледжа с Уизи, она сама решит все проблемы. Стоит приложить усилие, и все получится. Ведь она же Мейбенк!

– Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи и сказать, что очень скучаю. – Ее мелодичный голос звучал колокольчиком.

– Черт, Тру, я тоже соскучился. Но все хорошо, да?

– Да, – солгала она. – Я ходила сегодня на нашу вечеринку, все так сожалели, что тебя нет.

– Мне самому жаль!

– Ну да. – До нее доносились звуки телевизора – крики толпы: ну разумеется, это бейсбол. – Но угадай, что еще? Я нашла домик на пляже для твоих друзей.

– Прекрасно. – Она могла понять по его отстраненному тону, что все его внимание сосредоточено на игре.

– Он красивый. Наверху есть…

– Я уверен, что он замечательный, дорогая. У меня глаза слипаются…

– О, прости, спокойной ночи. Я люблю тебя.

Да, Тру любит, вне всякого сомнения. И то, что ее влечет к Харрисону, не означает, что она не любит Дабза. Не секрет, что даже женатые способны увлекаться, просто научились с этим справляться. Это свойство человеческой натуры – обращать внимание на сексуальную привлекательность. Просто цивилизованные люди должны уметь игнорировать зов плоти. Кроме того, ей есть что терять, а именно – любовь очень достойного мужчины.

– Хороших снов, милая! – подавив зевок, проговорил Дабз. – Пока!

– Пока! – прошептала Тру.

Вот так… Положив трубку, она уставилась в потолок. Харрисон закончил играть на гитаре. Она представила, где он. Не слышно ни Уизи, ни Гейджа. Может быть, Харрисон в ванной? Чистит зубы? Или собирается принять душ? Ванная давно в плачевном состоянии. Он говорил, что принимает душ ночью, чтобы у них утром не было проблем с горячей водой.

Помимо ее воли воображение разыгралось, и вот она уже видела, как снимает с себя одежду и встает к нему под душ.

Стоп.

Она ударила подушку кулаком, перевернулась лицом к стене, и закрыв глаза, попыталась вызвать в себе чувство благодарности к Дабзу за то, что обещал отремонтировать ванную комнату в следующем году. Он такой заботливый! И разумеется, будет прекрасным мужем! Чего же еще желать?

Но заснуть никак не получалось. Предстоящая свадьба гвоздем засела в мозгу. Уизи и колледж. Харрисон со своей сексапильностью. Кармела и ее магазин, который вот-вот закроется. Ее собственный бизнес. Гейдж и его новый дом. Собаки, которых пора отвести к ветеринару. Дабз и его работа в Нью-Йорке.

Харрисон спит в соседней комнате.

Мать Дабза пьет чай в Англии.

Вытянувшееся лицо Дабза, когда он узнает, что к свадьбе ничего не готово.

Прошел час. Второй.

Харрисон спит? Может быть, он тоже ворочается и не может заснуть, как и она? С кем ей еще поговорить? С кем?

Слишком много всего.

«Иди», – нашептывал внутренний голос. Это был зов ее студии, тот, что приходил ей на помощь в самые затруднительные моменты.

Тру выскользнула из постели, спустилась по лестнице и открыла дверь чулана, который служил бельевой комнатой. Оттуда узкая крутая лестница вела на чердак, в музыкальную комнату Хони, где имелись пианино, гитара и коллекция пластинок сороковых годов. Тру превратила ее в студию. Поднявшись наверх, она включила свет и вдохнула полной грудью.

Ах какой дивный запах: краска, холст, дерево, лак и старые воспоминания – все это придавало ей силы, дарило новые надежды и идеи.

Она осторожно прошла, зная точно, где какая половица скрипит особенно сильно, в студию и провела там два часа, разбирая старые холсты и делая новые наброски карандашом – Харрисон в Атланте в окружении фанатов.

Опустившись на колени, она рисовала другую сцену при свете луны – Гейдж сидит на веранде в окружении собак и смотрит телевизор.

Да. Да, да, да…

Так Тру проработала всю ночь. Отложив карандаш, наконец-то ощутила, как новые силы растекаются по телу и как все беспокойные мысли постепенно уходят. Ее тело расслабилось и жаждало отдыха. Голова стала спокойной и ясной. Дом и тишина в нем напоминали ей о ее цели. Этот дом Дабз обещал помочь сохранить. Это будет их семейный дом, фамильное гнездо. Здесь будут расти их дети: бегать, спать, есть и мечтать.

Завтра, сказала себе Тру, завтра она решит все проблемы со свадьбой. Раз и навсегда. И сделает это ради своего будущего мужа, которому многим обязана.

Стараясь не шуметь, она спустилась по лестнице и, подойдя к своей комнате, взглянула на закрытую дверь Харрисона. Невероятно думать, что он там. Она сделала хорошие наброски для картины. Он, безусловно, само олицетворение музыки кантри, фантастический мужчина, но абсолютно непригодный к семейной жизни. Муж? Нет! Он способен извлекать божественные звуки из гитары и может решить все ее проблемы со свадьбой, но…

Но она не станет обращаться к нему за помощью.

Тру сделает все сама. Она сможет.

Когда помнит об этом. Помнит, что она Мейбенк.

Когда утром Тру открыла глаза, то мгновенно поняла, что должна делать. Ей необходимо встретиться с ближайшей подругой Пенн, Лили Дануэрт, которая жила у залива в большом особняке, рядом с поместьем Уэрингов «Розевуд». Не дожидаясь, когда кто-то спустится вниз, скорее всего Гейдж, встававший раньше всех, Тру вышла через заднюю дверь во двор и быстро направилась к своей машине. Наверняка миссис Дануэрт уже встала. Пенн часто упоминала, что она делает зарядку в шесть утра, затем отправляется в сад. Миссис Дануэрт не только была известным специалистом в области ботаники, но за ней закрепилась слава великолепной хозяйки. Она даже вела на телевидении цикл передач под рубрикой «Как лучше принять гостей». Более того, она написала толстую книгу об этом, так что Лили уж точно знает всех менеджеров, занимающихся организацией и обслуживанием свадеб.

– Как ваши дела, милочка? – спросила Лили, увидев Тру, когда та подошла к калитке с задней стороны сада.

Предварительно Тру отправила ей эсэмэску с просьбой нанести визит.

– Честно говоря, не очень…

Тру пошла следом за хозяйкой на застекленную террасу с задней стороны дома. Лили указала на стул, и Тру села.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной.

– Ну что вы, милочка, с удовольствием. – Лили всегда была леди, но не отличалась особенным радушием. Одевалась она в стиле «непринужденная элегантность» – отглаженные джинсы, блузка в цветочек, удобные сабо на деревянной подошве. И тонна бижутерии. Вытравленные до белизны волосы она укладывала в пучок на затылке.

– Вы говорили с Пенн о свадьбе до ее отъезда в Англию? – спросила Тру.

– Нет. – Лили обладала мягким, интеллигентным голосом. – Я тогда вела семинар на тему «Как сервировать ленч». Должна признаться, что соскучилась по ней. И как обстоят дела со свадьбой? По правде говоря, вид у вас, милочка, не очень…

Тру выдавила улыбку.

– Я плохо сплю. – И рассказала Лили о возникших проблемах с банкетным менеджером и рестораном. – Не могли бы вы мне помочь?

Лили вздохнула:

– Если уж Пенн не может, то я и подавно.

– Не могли бы вы посоветовать кого-то еще? Вы же всех знаете. Я просматривала утром ваше расписание в Интернете, и это просто удивительно, насколько обширны ваши связи.

Лили улыбнулась, но в глазах не было и намека на улыбку.

– Но, милочка, вы должны понять, что никто не возьмется за это дело так поздно. Каждый дорожит своей репутацией. Ни один уважающий себя менеджер не согласится принять ваше предложение, когда свадьба, можно сказать, на носу…

– Но разве это не станет доказательством его профессиональной состоятельности? Молва разнесется со скоростью ветра, и это только увеличит число клиентов.

Лили покачала головой.

– Сейчас пик сезона: никто не пойдет на такой риск. И потом, им просто это не нужно. У них и так слишком много заказов.

– То есть, – глубоко вздохнула Тру, – вы мне не поможете?

Лили подошла к бюро, написала что-то на крохотном листочке бумаги и протянула его гостье.

– Эти две дамы – садоводы. Я знаю их очень давно, они сейчас живут на острове Сибрук. Я позвоню им, и посмотрим, не смогут ли они позавтракать с вами… Но я не стала бы особо на них рассчитывать… Они иногда помогают мне проводить вечеринки, когда гостей очень много, так что во всем разбираются.

– Спасибо.

Лили вернулась через несколько минут.

– Они готовы встретиться с вами в «Магнолии» в центре Чарлстона в половине двенадцатого.

– Замечательно! Спасибо, Лили. – Тру хотела обнять пожилую даму, но не решилась – до того ее поразила сама ситуация. В манере поведения Лили не было и намека на тепло или симпатию, а ведь их семьи знали друг друга с давних пор. Неужели у нее не возникало чувства ностальгии и желания помочь?

«Она такая же, как Пенн», – подумала Тру. Эти дамы просто не любят ее. Как же она не замечала этого прежде? Но она успокаивала себя мыслью, что ее мама прошла через все это с холодным достоинством, и она-то уж точно любила Тру, просто не умела показать это.

Лили стояла в дверях, со стандартной улыбкой на лице наблюдая, как Тру отъезжала от ее дома.

За ленчем обе дамы тепло приветствовали Тру. Одна – абсолютно седая, в дизайнерских очках и широких брюках – напоминала чем-то Кэтрин Хепберн. Другая, помоложе, лет тридцати с небольшим, с вьющимися рыжими волосами, была одета по моде пятидесятых годов: бледно-желтая юбка-карандаш, облегающая белая блузка и обруч на голове. Они засыпали Тру вопросами, желая знать, что именно ей нужно.

– Хорошая еда. На юге принято устраивать свадьбы-фуршеты. Обязательно бар с большим ассортиментом напитков. Все самое лучшее на двести пятьдесят человек. И еще место для струнного квартета и музыкальной группы и, разумеется, танцпол.

Казалось, их не удивило ни одно из ее пожеланий: они слушали, кивая. Сердце Тру радостно забилось, забрезжила надежда. И только за финальным кофе седая дама объявила:

– Боюсь, мы не сможем помочь вам.

Ее приятельница послушно кивнула, и глаза Тру расширились в изумлении.

– Вы… вы уверены? – Она переводила взгляд с одной дамы на другую. Лучи солнца, проникая через огромное окно, отражались в очках седовласой.

– Мне показалось, вы были так заинтересованны… А даже не посоветовались друг с другом, прежде чем отказать… Почему?

– Если честно, нам очень хотелось побывать в «Магнолии» после ремонта, – призналась та, что помоложе.

– Что? – Тру шокировало ее признание.

– И разумеется, выразить вам свою симпатию, – добавила пожилая и похлопала Тру по руке.

– Конечно, – поправилась молодая. – Я именно это имела в виду.

– Спасибо… – выдавила Тру.

– Бедняжка, – покачала головой «Кэтрин Хепберн». – Вряд ли вам удастся найти того, кто за это возьмется в такие сроки.

– Значит, вам нужно срочно изменить свое решение, – проговорила рыжеволосая, осторожно добавляя сливки в кофе. – Мы думаем, что вам нужно сбежать.

– Это единственный способ сохранить лицо, – вторила пожилая. – Уверяю, все приглашенные найдут это очаровательным и стильным – разумеется, если вы сделаете это правильно. Как я вижу, другой возможности просто нет.

– Но как она успеет объявить об этом вовремя? – спросила с любопытством рыжеволосая.

– Она должна начать прямо сейчас, – сказала пожилая. – И мы готовы помочь вам, дорогая: нельзя терять ни минуты…

Тру молча взяла сумку и дрожащими пальцами вытащила тридцать долларов, чтобы заплатить за свой кофе.

– Нет. Благодарю. Мне не о чем с вами говорить, так что… всего хорошего. – Она повернулась и направилась к выходу, чуть не столкнувшись с официанткой.

– До свидания, – послышался удивленный голос пожилой дамы за ее спиной.

– И удачи! – воскликнула молодая.

Ох уж эти нервы!

Тру потребовалось немногим более получаса, чтобы доехать до Бискейна и успокоиться.

Идти домой и уж тем более встречаться с Харрисоном ей не хотелось, и она спряталась в городской библиотеке. Разумеется, у него будет много вопросов, как, впрочем, и у Кармелы, поэтому Тру решила никого не беспокоить, хотя и боялась: услышать мнение лучшей подруги. Что, если и она скажет, что бегство – единственный выход?

Может быть, так и есть. Она уже упоминала это как некую возможность в разговоре с Пенн. Честно говоря, она сама бы не возражала, но знала, что в глазах Пенн это будет означать ее провал. А Дабз… Дабз будет страшно разочарован.

Но что она может сделать?

Ничего.

Тру собрала всю свою отвагу и позвонила ему, но включился автоответчик. И так было весь день.

– Позвони мне, когда сможешь, – сказала тогда она, не выдержав, но и стараясь не допустить даже намека на панику. – Нам нужно поговорить о свадьбе.

Во второй половине дня нужно было везти Уизи в Трайдент, поэтому больше прятаться от Харрисона Тру не могла.

– Я забыла тебе сказать… После того как ты познакомишься со всеми преподавателями, будет что-то вроде барбекю, – сказала Уизи.

– Отлично, – кивнула Тру. – Значит, не нужно беспокоиться об обеде. – Она перевела взгляд на Гейджа. – Кармела сказала, что забежит и принесет тебе свою фирменную лазанью.

– Да? Она… – Брови Гейджа поползли вверх.

– Это очень мило с ее стороны, – улыбнулся Харрисон.

Все так и было – мило. Если бы Тру не знала Кармелу, то могла бы подумать, что она хочет произвести впечатление на старшего брата Харрисона: сначала пирог, потом лазанья. Она мельком взглянула на Гейджа. А он действительно симпатичный, но едва ли они разговаривали с Кармелой, когда он заходил в ее магазин. И до вчерашнего вечера подруга ни словом не обмолвилась о нем. Может, у нее виды на Харрисона, и она просто не хочет признаваться в этом?

– После барбекю мне нужно встретиться с подругами – ну с теми, с кем хочу снимать квартиру. Помнишь?

– Никакую квартиру ты снимать не будешь, – заявила Тру. – Поживешь со мной и Дабзом в доме его матери, пока будет идти ремонт в Мейбенк-холле. А потом будешь жить здесь с нами.

– Нет, не буду! – Упрямый свет зажегся в глазах младшей сестры. – Если нужно, я сама заработаю на оплату жилья. И сама буду платить за обучение, если ты не хочешь. Я тебе не дочь, а Дабз мне не отец. Это твоя проблема, не моя. – Она тряхнула головой, убирая рыжие пряди со лба. – И это мое последнее слово.

По-видимому, эта реплика должна была завершить ее воображаемое ток-шоу. Несколько недель назад это выглядело иначе: «Мы сделали это, залив Бискейн!» – а в довершение широкая улыбка.

Тру старалась ничем не выказать удивление, которое вызвала у нее тирада сестры.

– Может, мы поговорим об этом позже? Я готова ехать, но подумала, что мне надо надеть что-то покруче, чтобы быть под стать Харрисону. Все-таки там молодежь…

Что ж, ему было чем гордиться, и он не скрывал этого.

– Только, пожалуйста, поторопись. Я терпеть не могу опаздывать. Так что не задерживайся… Ты будешь выглядеть прекрасно даже в бумажном пакете.

Тру старалась подавить раздражение, вызванное его командным тоном, а также не очень-то удачным комплиментом, но и это далось ей с трудом. Когда она вернулась – буквально через четыре минуты двадцать секунд, – Гейдж на крыльце тренировал собак. Они лежали, прижавшись друг к другу, и их влажные носы – все черные, кроме носа Эда, напоминавшего красный ластик, – выстроились в один ряд.

– Ух ты… – протянул Харрисон, увидев ее. – Вы, мисс Мейбенк, сногсшибательны.

– Спасибо. – Как ни старалась Тру сохранить невозмутимость, лицо пошло красными пятнами.

– Готовы? – Харрисон протянул девушкам обе руки и повел их к машине.

Тру не могла отделаться от ощущения, что отправляется на свидание. Но ведь это не так. Тем более рядом Уизи. И все-таки она была готова к тому, чтобы кто-то взял на себя часть ее забот, пока она пыталась справиться со всеми неприятностями, что на нее обрушились.

Уизи уселась на заднее сиденье, включила айпод и принялась раскачиваться музыке в такт. Слава богу! Тру не знала, что делать с этой девчонкой.

Воспользовавшись тем, что сестра не слышит, она повернулась к Харрисону:

– И речи быть не может, чтобы она жила одна.

– Ты думаешь? – В замкнутом пространстве машины он казался еще более мужественным: синий блейзер, белая шелковая рубашка с манжетами, выглядывающими из-под рукавов и застегнутыми лишь на одну пуговку, джинсы цвета хаки, тонкий аромат одеколона. Именно так и должен выглядеть мужчина Юга – это как униформа. Длинные волосы и мягкая небритость добавляли брутальной небрежности его облику, делая его не похожим на остальных мужчин.

– Я думаю, ничего хорошего из этого не выйдет. Да, Харрисон, а как же твой маскарад?

– Я уже готов. – Он вытащил из кармана и надел круглые очки а-ля Джон Леннон. Ну вот, теперь я Теренс Джонс, чувак, похожий на Харрисона Гембла. Это и есть мой маскарадный костюм для выхода в свет. Риск, но иногда он обязателен, и тогда большие шляпы и темные очки незаменимы. Теренс – гей. Не забудь: когда пойдешь со мной в какой-нибудь укромный уголок колледжа, я буду героически держать оборону.

– А, переживем! – отмахнулась Тру, но в душе огорчилась, вспомнив, как вела себя с ним в пляжном домике: сгорала от желания, как отчаявшаяся поклонница.

Харрисон рассмеялся.

– Что ж, надеюсь, Теренс Джонс поработает на тебя. – Она старалась придать своему тону беззаботность, чтобы он не догадался, что внутри у нее бурлит целый котел чувств. – Мы должны поговорить с Уизи…

– Я уже сделал это. Пока ты переодевалась наверху, я убедил ее повременить с вопросом об апартаментах и не приставать к тебе, так как у тебя сейчас трудное время. Я также сказал, что если она хочет уйти из дому и снимать квартиру, то должна сначала доказать свою состоятельность. И знаешь, она согласилась.

– Правда? – Тру не сумела справиться с Уизи, но поскольку сама попросила Харрисона сопровождать их для моральной поддержки, то преисполнилась чувством благодарности, когда он урегулировал этот вопрос. Но все-таки его победа чуть-чуть раздражала ее. – Между прочим, у тебя волосы уложены лучше, чем у меня.

– Не согласен. У тебя чудесная прическа, особенно эти кончики, которые так мило завиваются вверх.

Нет, Тру отказывалась воспринимать его лесть, но это глупое чувство вернулось – она хотела, чтобы он замечал в ней малейшие детали и целовал ее просто так, не задумываясь.

В чем же ее проблема?

– Но я должен сделать комплимент местному парикмахеру Генри Картеру, – продолжил Харрисон. – Он никогда не слышал столь часто употребляемый в последние годы термин «продукт». И уже одно это заставляет меня сделать вывод, что я провел хороший день среди местных. Никто из них не думает, что я большая шишка. И мне это нравится. Старая миссис Финч, у которой достаточно средств, чтобы открыть госпиталь в свою честь, доверила мне свою пустую корзину, пока собирала помидоры. Что ж, очень полезное времяпрепровождение. Теперь я наконец-то узнал об опасностях неправильного пищеварения, о чем понятия не имел прежде. Тебе нужно покупать продукты с большим содержанием клетчатки. Я внимательно осмотрел твой буфет: таких совсем мало.

– Клетчатка не моя проблема, – вздохнула Тру. – Дабз так и не позвонил. А нам нужно поговорить.

И она рассказала Харрисону о Лили и двух подругах с острова Сибрук.

– Надо же… – протянул он. – Они должны были принести с собой попкорн и что-нибудь сладкое, если пришли только для того, чтобы развлечься.

– Возможно… но они напомнили мне об идее, которая уже витала в моей голове: нам с Дабзом просто-напросто надо сбежать.

Харрисон нахмурился.

– Ты действительно этого хочешь?

– Честно говоря, не знаю. – Тру пожала плечами. – Пышная свадьба скорее для Пенн и Дабза, чем для меня.

– Но разве ты не хочешь пригласить своих друзей? Надеюсь, и меня в том числе?

Она на секунду закрыла глаза.

– Нет, ты не приглашен. Только без обид!

Харрисон приподнял брови.

– Почему? Я в городе и не собираюсь чинить какие-либо неприятности.

– Харрисон, – Тру положила руку ему на плечо, – мне очень жаль, но Дабз не питает к тебе особой симпатии, как ты знаешь.

– Но еще есть ты? Если хочешь, чтобы я пришел, – я приду. Или ты позволяешь ему устанавливать свои правила?

– Пойдут разговоры…

– Неужели?

– Да.

– С чего бы это? У нас не было длительных отношений, и потом, прошло уже столько времени…

Тру посмотрела ему прямо в глаза.

Там, за очками Джона Леннона, светилась ирония, но было и еще что-то… то самое, что всегда возникало между ними: отголоски той ночи на Палм-Бич. Она помнила настойчивый призыв его тела, перед которым не могла устоять.

Сердце защемило от старой боли, и Тру отвернулась к окну, не желая видеть даже профиль Харрисона, не желая вновь испытывать стыд за свое предательство.

Но тогда все было впервые и она была так молода, а он просил так много, слишком много, словно хотел, чтобы Тру забыла о реальном мире, чтобы отказалась от всех правил и руководствовалась только своим собственным сердцем.

Как если бы, будучи художником, она писала на чердаке свои невообразимые картины, чтобы потом показать их всему миру.

Прижавшись лбом к холодному стеклу, Тру смотрела, как мимо пробегают миля за милей…