Порок Райх Илья

– Он заряжен!

– Опять лукавите, ведь недавно вы мне внушали, что не любите охоту?

– Я ее не люблю! – категорично отрезал Евгений.

Они смотрели друг другу в глаза, каждый выжидал, у кого первым не выдержат нервы.

– Как вам зверь по имени Константин Бородин? Или постойте, в вашем послужном списке числится более опасный зверь, например, чего стоила вам Жанна? Это дикая черная кошка! – Станиславский все продолжал гладить ружье.

Евгений примерял, сумеет ли он за один прыжок очутиться за порогом кабинета? Учитывая, что он стоял боком к чуть приоткрытой двери, задача стояла не из легких.

– Убить хищное животное голыми руками – высший пилотаж для охотника.

– Я не убивал ее! – выкрикнул Евгений, с каждой минутой напряжение все усиливалось.

– В жизни я не встречал ни одного охотника, кто убил бы медведя, льва или кабана голыми руками. Так что вам повезло… правда, есть у меня один знакомый, сумевший однажды зарезать ножом молодого кабаненка.

– Я не убивал ее! Может, вы скажете, кто убил ее?!

Они оба боялись пошевелиться, Евгений боялся спровоцировать, а эскулап неосторожным движением боялся спугнуть объект охоты.

– Сейчас вы стоите боком, а это лучшая мишень для охотника, – Станиславский всем видом демонстрировал, что не слышит Евгения, и что здесь в комнате только один оратор – это он.

– Что?

– Я говорю, что выстрел под лопатку медведю или кабану – это и есть залог успешной охоты, но иногда и его недостаточно.

Евгений сделал небольшой шаг назад и повернулся к нему лицом.

– Когда кабан откормлен.

– Да, верно, – Станиславский ухмылялся, он понимал, что инициатива на его стороне, – здоровый секач опаснее медведя, он одним махом клыков может насквозь проколоть человека.

Евгений стоял неподвижно.

– Хотите уйти?

Евгений кивнул.

– Хорошо! – Станиславский опустил ружье на стол. – Идите!

Евгений замер. Это была ловушка или и впрямь Станиславский решил отпустить его?

– Идите, ваши вещи в холле. И вот еще что – я знаю, что вы не убивали Жанну, это был розыгрыш.

– Розыгрыш?

– Не совсем, но все же я знаю, что она не могла вам причинить боль, ведь вам нравятся женщины с багровыми прожилками. Не так ли?

Евгением завладело чувство растерянности, с одной стороны перед ним стоял человек, однозначно замешанный в истории с Воиновым, с другой – чутье ему подсказывало, что надо убираться из берлоги, которая в любой момент может обернуться западней. Поэтому Евгений молча, без лишних комментариев на последние реплики эскулапа сделал еще один шаг назад. Оказался в коридоре, потом еще один шаг и, только когда физиономия Станиславского скрылась за косяком кабинетной двери, быстро накинув куртку, бросился наутек. Очутившись за забором, он огляделся по сторонам. Быстрым шагом направился в сторону дома Марии. По пути несколько раз обернулся, убеждаясь, что за ним нет погони, обогнул дом Марии два раза на случай, если за ним увязался хвост.

Когда Евгений открыл ключом квартиру и вступил на порог, Мария подбежала к нему и нежно повисла на нем. В следующее мгновение перед ним открылось тревожное лицо сожительницы.

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Приходил… как его там? – Мария прильнула к его груди.

– Кто? – у Евгения перекосило лицо.

– Генерал…

– Степанов?

– Да!

– Что он хотел? – Евгений отскочил от Марии.

– Спрашивал тебя.

– Меня?! Что он еще сказал?

– Больше ничего!

– Мне отсюда надо валить! – Евгений, не снимая обуви, залетел в спальню в поисках личных вещей.

– Мне собираться с тобой? – робко спросила Мария.

– Нет! Я не могу тебя впутывать в эту историю.

– Постой, а во сколько он приходил?

– Как только ты ушел, минут через десять.

– Значит, это не связано.

– С чем не связано?

– Да это так я, о своем. Но у тебя мне оставаться никак нельзя.

Позвонили в дверь. Евгений замер и показал Марии, чтобы она не шевелилась. Сам он вернулся к двери и осторожно заглянул в глазок. За дверью стоял генерал Степанов:

– Евгений Романов, мы знаем, что вы здесь, откройте.

В ответ тишина, Евгений непроизвольно потянулся к пистолету за поясом. Единственный способ покинуть квартиру – спрыгнуть с балкона третьего этажа на крышу супермаркета. Евгений подозвал Марию, шепнул ей на ухо, чтобы она открыла дверь на балкон и стеклопакеты.

– Евгений Андреевич, если бы это был арест, то мы бы не стучались в дверь, сами понимаете, кто вломился бы первым…

– Но вы сказали «мы», то есть «вы»! – выкрикнул Евгений генералу через дверь.

– Я оговорился, привычка, я один!

Евгений призадумался, он колебался – рвануть за балкон или все же поверить генералу и открыть дверь. В итоге выбрал второй вариант. Он спустил с предохранителя пистолет, передернул затвор и, приоткрыв дверь, навел на генерала дуло пистолета.

– Опусти пистолет, я безоружен, – возмутился генерал.

– Заходите! – не опуская пистолета, скомандовал Евгений и, как только генерал переступил порог, резко захлопнул дверь.

– Ствол опусти, я пришел один! Ты не слышишь, что тебе говорят?

– А может, внизу целый взвод спецназа?

– Опусти ствол! Женя, – жестко повторил генерал, – до меня дошло, почему у тебя проблемы, ты не умеешь слушать.

Евгений был ошарашен визитом генерала, как и Мария, у которой нервно задергался глаз – до нее только сейчас дошло, что может ей грозить за укрывательство Евгения.

– Слушай, что он тебе говорит, – опомнилась первой Мария.

Евгений посмотрел на нее, еще раз взглянул на генерала и медленно опустил пистолет, убрав его обратно за пояс.

– Вот и хорошо. Я пришел не за тобой.

Генерал бесцеремонно, не снимая обуви, вошел в спальню и сел в кресло. Евгений последовал за ним, присел на расстеленную постель, которую ему успела приготовить Мария, и внимательно осмотрел Степаныча. Генерал впервые предстал перед ним не в строгом костюме, а в кожаной куртке, накинутой на джемпер, в джинсах и полуспортивных ботинках.

– Ты понапрасну тратишь время, ты ищешь не там, где надо. И если бы мы были замешаны в твоей истории, то здесь был бы не я, – он посмотрел на Евгения, – ты понял меня?

Евгений кивнул, он пришел в себя.

– Но тогда зачем разворошили мою квартиру и унесли диск с разговором?

– Чтобы исключить всякие домыслы.

– Сегодня у меня появился новый подозреваемый. Это Станиславский.

– Ждешь от меня подтверждений? Этого я сказать не могу.

– Станиславский вместе с Колкиным?

– На счет Кол кина могу сказать одно, что сегодня он доставлен в реанимацию двадцать второй больницы с инсультом.

Евгений особо не удивился новости от генерала.

– Значит, Станиславский?

– Делиться информацией не в наших интересах.

– Интересно, что понимать под словосочетанием «не в наших интересах», МВД или Баумистрова?

Генерал ничего не ответил, встал и направился к выходу. Мария открыла ему дверь. Перед выходом он предостерег Евгения:

– Если я тебя нашел, то органы рано или поздно накроют эту квартиру, поэтому пожалей девчонку, не тащи ее за собой.

– Спасибо, понял, – ответил Евгений.

– Но не уходи ночью, сейчас на улице усиленные патрули. Дождись утра. На тебя вчера пришла наводка, ты в розыске.

– Да, знаю, – сухо ответил Евгений.

Глава девятая

«Станиславский, Станиславский! – вертелось в голове Евгения. – Пассаж с ружьем? Что хотел сказать эскулап? Если это розыгрыш, то к чему он? Нет! Но зачем он выдал себя? Здесь не все так просто!». Евгений не стал строить новую версию преступлений Воинова и забивать себя вопросами, какова в них роль эскулапа. Хотя на девяносто процентов он был уверен, что Станиславский и есть главный покровитель убийцы женщин. Но теперь ошибаться было нельзя. И гнаться за очередной тенью, как он гнался за Павлом Сергеевичем, Евгений позволить себе тоже не мог. Время работало против него. И точные ответы на мучающие вопросы, навечно засевшие в его голове с момента последней встречи с Марком Ефимовичем, лежали на страницах уголовного дела Воинова. Копия дела осталась в базе данных его рабочего ноутбука, а он – у Мурычева.

– Истинны только дружба и литература, – пробурчал Евгений.

– Что?

Евгений поднял голову над тарелкой со спагетти и посмотрел на Марию. Они сидели за столом на кухне и ужинали. Ужин получился поздний. Кто еще кроме Марии сможет похитить для него нужные ему файлы с допросом Воинова, он не представлял. Он тут же напрямую, без кривотолков попросил Марию об очередной услуге. Поначалу она насторожилась, ведь красть документы у коллег ей предстояло впервые. Да и кражу она всегда считала аморальным поступком. Но потом согласилась, несмотря на все сложности – где находится ноутбук, ей предстояло только выяснить – сегодня, после визита Степанова, она больше не сомневалась в невиновности Евгения. Она верила ему, но как любому представителю силовых органов, ей, помимо веры в человека, необходимы были факты. И сегодняшний разговор между Евгением и Степановым, как и то, что генерал пришел с мирной миссией, подтверждали ее веру в Евгения.

Она предложила ему другой вариант решения проблемы – не легче ли добыть уголовное дело через архив? Евгений сразу отклонил его, вынести дело из архива незаметно – невозможно, если только официально, а это только усугубило бы ситуацию: зачем оно вдруг понадобилось Марии?

Как всегда перед сном они предались любви.

Голова Марии лежала на плече Евгения. Луна отражалась бликом на его лице, ему казалось, что уже несколько дней он живет на другой планете – к примеру, на той же Луне. Мария, не поворачивая головы, внезапно слезливо захлюпала. Поток слез был сродни бытовой катастрофе в квартире, когда неожиданно прорывает отопительную батарею, а вы как вкопанные наблюдаете за подступающей водой до того момента, пока ваши стопы не обожгутся о горячую струю. Так и Евгений, пока слезы не полились безудержным ручьем на его волосатую грудь, продолжал думать о своей новой жизни на Луне.

– Что с тобой, Маш?

– Ты разве не понимаешь, – воткнулась она личиком в грудь и пустила очередную порцию слез, – ты не понимаешь, ты не понимаешь…

– Что? Что не понимаю? – с чувством вины произнес Евгений.

Он все понимал, и то, что дистанция в таких вопросах, а иными словами – обычный напускной человеческий «тупизм» – единственный способ закрыться и уйти от ответа на поставленный вопрос.

– Я… я… я люблю тебя! Женя! – хлюпая, выдавила из себя Мария.

Теперь он окончательно осознал, почему она легко и безропотно соглашалась ради него на все. Сердце сжалось, – нет, не от сострадания, а от чувства безысходности. Как и в прошлые ночи, в нем заиграло желание встать и без объяснений убежать прочь, ускользнуть, перспектива быть неблагодарной сволочью его не пугала. Он соскочил, пошел в ванную комнату, встал под душ, немного постояв под струей холодной воды, укутавшись в махровое полотенце, вышел. Подошел к стулу, сел и, понимая, что делает непростительную глупость, додумался опуститься на пол, где лежала Мария и, обняв ее сзади, тихо прошептал на ухо:

– Ты самая лучшая девушка, которую я когда-либо встречал, я тебя не стою.

Она повернулась к нему и прижалась лицом к груди. Больше они не говорили. Евгений старательно выносил неудобства от позы и, как только Мария засопела, вылез из-под ее головы, нежно положив ее на подушку. Она спала, а Евгений все продолжал размышлять о жизни на сияющей Луне. И впрямь настало время улететь…

Наступило воскресенье. Мария приготовила завтрак и терпеливо ждала, пока проснется Евгений. За поздним завтраком они не проронили ни слова. Евгений собрался быстро, да и вещей для переезда у него скопилось немного. Коррективы, внесенные ночью в их безоблачные отношения, серьезно изменили их обоих. А визит генерала только подстегнул Евгения к смене обстановки. Да и Мария осознавала, что рано или поздно может дорого заплатить за безответную любовь. Евгений стоял у порога, в руках у него был пакет с вещами, от сумки Марии, которую она предложила ему, он отказался, что говорило об одном – местами совесть у него просыпалась.

Евгения мучил другой вопрос: исполнит ли Мария еще одну просьбу, сможет ли выкрасть файлы с уголовным делом Воинова? Он положил на тумбу в прихожей флэшку:

– Я не могу тебя просить еще об одной услуге. Ты и так натерпелась, и так для меня много сделала (она предпочла бы услышать «Ты для меня много значишь»), но если сможешь, я об этом не забуду. У меня был служебный черный ноутбук. Там стоит пароль…

Он взял паузу и, посмотрев ей в глаза, произнес:

– Пароль – «Мария».

Он не врал, действительно, когда он ломал голову над паролем на вход в систему компьютера, к нему в кабинет вошла Мария и угостила беляшами мамы. Почему не «Татьяна»? Слишком простое решение для недоброжелателей. И когда Мария, благодаря которой он утолил голод, вышла из кабинета – в знак признательности ей компьютер получил пароль в честь коллеги. Евгений мог только догадываться, как сотрудники Следственного комитета, его коллеги, днем и ночью ломали голову в поисках ключей к его служебному ноутбуку. Каких имен они только не подбирали – и имя матери, Татьяны, Жанны…

Добравшись до соседнего двора и сев за руль автомобиля, он поехал к Агеру Агишевичу. По дороге еще раз обдумал слова Степанова и высказывания Станиславского. На этот раз он не торопился с выводами, ведь он множество раз менял версии, – поначалу он считал Воинова убийцей-одиночкой, затем приписал к нему сообщников в виде Павла Сергеевича, затем вообще неожиданно открыл для себя, что Жанна – страшная женщина-вамп, пожирающая в погоне за наследством всех и вся. Но самое важное, что главный кукловод на свободе, и вполне возможно, что Станиславский именно тот, за кем он так долго охотился и охотится.

Но многое теперь упиралось в Марию – сможет ли она достать файл с уголовным делом Воинова. Интуиция подсказывала, что, перелистав страницы уголовного дела, он сможет найти для себя объяснение странному проявлению чувства дежа вю в доме Станиславского, когда эскулап заговорил о литературе. Это как ключ к решению задачи по математике, ты ее перечитываешь множество раз, пока не поймешь суть дела и не найдешь способ решения. Ведь все просто, все перед тобой на бумаге.

Глава десятая

Евгений приехал к Агеру Агишевичу и, набрав код подъезда, благо он его помнил, вошел в него. Опасение, что средства связи в наше время дают возможность определять местонахождение человека, плотно засело в его голове, поэтому он решил подстраховаться и пришел в гости к наставнику, даже минуя объяснений в домофон.

Позвонил в дверь, через полминуты затрещал замок. Отворилась дверь и первое, что услышал Евгений, было женское: «Ой!». Перед ним, в мужской рубашке с расстегнутыми до пупка пуговицами и без лифчика, предстала Римма. Она попятилась назад от стеснения, когда увидела блеск глаз Евгения.

– A-а, Агера Агишевича нет дома, – поспешила она остановить переступавшего порог квартиры Евгения. Римме ничего не оставалось, как вернуться в комнату и накинуть на себя халат, Евгений жадно проводил взглядом ее дефиле. Ноги были такими, как он их и представлял – упитанными, с широкими бедрами. Он услышал тихое шептание в дальних комнатах, но не придал этому значения.

– Я-то думала, что питьевую воду привезли, – растерянно начала она объяснять, – ты извини меня за мой внешний вид. А Агер будет послезавтра.

Она подошла к Евгению, всем видом подсказывая, что ему пора. Его взгляд упал на черную кожаную куртку в заклепках, так называемую «косуху», висевшую на вешалке в прихожей, следом он опустил взгляд на черные «ковбойские» сапоги. Эти вещи явно не из гардероба Агера Агишевича. И тут до него дошло, что достопочтенная Римма далеко не так идеальна, как она преподносит себя в присутствии мужа. Скрытое грехопадение, которым она занималась в момент отъезда мужа, произвело на Евгения довольно сильное впечатление, конечно, оно не было столь глубоким, как при последней встрече с Воиновым, но все же на мгновение сбило с толку ученика ее мужа. Римма поспешила открыть дверь и, когда он в полной растерянности покинул квартиру, молча закрыла дверь без слов прощания. Он даже забыл про свою главную проблему, ради которой и приехал в дом наставника.

Евгений и предположить не мог, что прелюбодеяние Риммы может задеть его самолюбие. Ему было обидно за Агера Агишевича, за себя, за всех обиженных мужчин, он даже засомневался, а есть ли на этом свете те, у которых вовсе не растут рожки. Таких нет, все индивидуально во времени, рано или поздно наступит момент, когда обязательно найдется тот, кто станет свидетелем первых невидимых кальцинированных всходов и на твоей голове. Евгений хотел бы знать эту аксиому без опыта. Но нет, жизнь полна разочарований – как только он влюбился, это правило не миновало и его. Одним словом, круговорот измен в природе.

Одновременно его осенила и надежда, что Римма, которая посещала его фантазии в ванной комнате, сможет в будущем дать шанс и ему. Он ощутил возбуждение и представил картину за дверью, за которую его беспардонно выставили. Молодой человек, моложе Агера Агишевича, лежит на святом брачном ложе, унижая и втаптывая в грязь весь многолетний капитал семейных отношений, жадно раздирает тело Риммы, трепетно выполняющей любую его блажь. Евгений проникся желанием увидеть этого парня, который взглядом презрительного превосходства в присутствии Риммы провожает Евгения из квартиры наставника. Евгений почувствовал непреодолимое родство с Атером Агишевичем, мало того, он с рвением мазохиста представил себя униженным мужем Риммы. Весь удар он готов был взять на себя. Мысли улетучились, потому что снова заскрежетал замок, дверь опять отворилась. Вышла Римма в перетянутом поясом халате.

– Чуть не забыла, Агер Агишевич просил передать это тебе, – она протянула ключ от квартиры. Она хотела сказать еще что-то, но не смогла и, состряпав улыбку, закрыла дверь.

– Спасибо, тетя Римма! – успел крикнуть ей вслед Евгений.

Автомобиль наставника он поставил обратно в гараж. В маршрутном такси он поехал в направлении нового места проживания, в микрорайон Сипайлово. Трясясь на заднем сиденье, он только и думал о пассии жены полковника, строил догадки о ее любовнике. Так что надежды, появившиеся благодаря короткому общению с Марией, с которой он связывал полное исчезновение его фантазий и возврат к реальной практике, полностью рухнули. Фантазии вновь взбудоражили его сознание. Неужто, на всю оставшуюся жизнь?

Получается, что безудержная скрытая сексуальная жизнь, вполне мирно уживающаяся до поры до времени с реальными воплощениями желаний, в один момент дает трещину в личностном сознании. И переворачивает с ног на голову предпочтения? А что, если Воинов – прав?! Он начинал бояться своих желаний, фантазий, но хронически стремился к ним. Правда, его философия не могла допустить, что он когда-либо будет наслаждаться мужским телом, как ему предрекал Воинов.

Как только он вошел в новое прибежище, первым делом полез под душ. Ему хотелось проиграть все увиденное в разных ипостасях, и даже пророчество Воинова не могло стать преградой для полного самоудовлетворения. Человека больше интересуют чужие пороки, но чаще он их находит в самом себе.

Уже позже, сидя за кухонным столом с чашкой кофе, Евгений задал себе вопрос, на который обычно всегда имел твердый ответ. Что он бы выбрал: отсидеть за убийство, которое не совершал, но тем самым доказать себе свою мужскую способность на поступки или стать «цветным»? Но сейчас, обложенный со всех сторон нерешенными проблемами и задачами, однозначного ответа он дать не мог. К тому же следом пришло другое сомнение, а может – он и убил Жанну? Ведь он так и не вспомнил, что было потом, после того, как он погрузился под воду. Может, его темное подсознание вышло наружу и в отсутствии рассудка осуществило воздействие на отрицание всего, что ему наплел Александр Воинов? И это было ответом на вызов Воинова?

Глава одиннадцатая

Мария Курочкина приехала на работу ранним утром, в половине восьмого. Так рано на работу приезжал только один человек – Житомирский. За те два дня после выходных она выяснила судьбу ноутбука, где хранилась копия дела Воинова. Как только Евгений подался в бега, Мурычев передал его под личный контроль Александру Федоровичу. И все эти дни над служебным компьютером Евгения, под неусыпным контролем патрона, колдовали сотрудники комитета, пытаясь вскрыть содержимое, но никак не могли подобрать правильный пароль.

Разуверившись в возможностях своих подчиненных, Житомирский намеревался передать компьютер специалистам из полиции или ФСБ, но почему-то медлил. Поэтому у Марии не осталось времени на обдумывание более тщательного плана, она решила для себя, что именно сегодня попытается выкрасть файлы. Раздираемая душевной болью, она хотела отдать себя на заклание перед Евгением, ведь ее могли разоблачить и осудить за связь с беглым подозреваемым. Ею овладело полное безразличие к собственной судьбе, что стало еще одним толчком к подвигу во имя отвергнутой любви. Но ее все равно лихорадило, что говорило об одном – хоронить себя полностью она пока не собиралась.

Всю первую половину дня Мария крутилась около кабинета Житомирского и пустыми девичьими разговорами забалтывала Алию, секретаря в приемной. К обеду людей в управлении поубавилось. В час дня она вновь явилась в приемную к Алие, та что-то нервно кричала по телефону. В итоге секретарь раздраженно бросила трубку с возгласом: «Достали!». Завидев Марию, она поспешно натянула притворную вежливую гримасу и учтивым голосом попросила ее посидеть до двух часов в приемной, объяснив свое отлучение срочной поездкой по личному делу. Мария с легкостью согласилась и поинтересовалась насчет ключей от дверей в приемной и от кабинета Житомирского.

Алия, накидывая в спешке пальто, пояснила:

– Житомирский не разрешает передавать ключи кому-либо. Но зачем они тебе?

– Вдруг я тоже захочу выйти, а дверь останется открытой.

– Поэтому выходить ни в коем случае нельзя, дверь в кабинет шефа тоже открыта, так что терпи, дождись меня, – Алия говорила с нотками наставления в голосе, – пожалуйста, не оставляй кабинет.

– О’кей, – ответила Мария.

С помощью ключей Мария смогла бы закрыть дверь приемной изнутри и спокойно, без лишней суеты начать поиски служебного компьютера Евгения. Теперь задача усложнялась – в любой момент кто-нибудь мог ворваться в приемную и случайно застать ее в кабинете патрона.

В первые пятнадцать минут она только успевала отвечать на звонки. Александру Федоровичу звонили все – от художественного руководителя национального театра до президентов благотворительных фондов. У Марии создалось впечатление, что она не сотрудник комитета, а клерк какой-нибудь общественной организации. Звонили не только люди, облаченные в статусные должности, но и простые смертные, желавшие прийти на прием за советом и с жалобами. Мария не знала, что делать с таким большим потоком трафика, поэтому отвечала просто: «Позвоните после двух часов».

Ближе к половине второго звонки прекратились, она встала из-за стола, тихо на цыпочках подкралась к двери патрона и открыла ее. Ей обманчиво казалось, что за дверью приемной все норовят уловить ее легкие движения. Уже стоя в дверном проеме кабинета патрона, она озирала взором хищника его содержимое. Отыскать добычу оказалось не так-то просто. Неплотно прикрыв за собой дверь, она прошла глубже в кабинет, взглянула на рабочее место Житомирского, но кроме монитора от стационарного компьютера и пары папок с бумагами на столе ничего не обнаружила. Попыталась войти в комнату отдыха, но дверь туда оказалась заперта на ключ. Подергав ручку, она уже начала думать, что ее визит в кабинет Александра Федоровича обречен на неудачу. С неутешительными мыслями подошла к шкафу в углу, за стеклом которого на каждой из полок были расставлены книги юридического толка. Мария открыла нижнюю деревянную дверцу шкафа, но и там кроме скопища бутылок и коробок конфет ничего примечательного и похожего на ноутбук не нашла. Затем вернулась к кабинетной двери, приоткрыла ее и, убедившись, что в приемной все тихо, продолжила поиски.

Времени уже было в обрез, часы на стене показывали без пятнадцати два, обеденное время сотрудников подходило к концу. Заглянула за шторы, может, на подоконнике? Нет, пусто. Вновь подошла к столу патрона, открыла дверцу тумбы стола: «Может, здесь припрятан ключ от комнаты отдыха?». Но, вспомнив байки коллег, что шеф не доверяет ключ от интимного помещения никому, закрыла дверцу. «Будет ли хозяин кабинета в таком случае оставлять ключ без присмотра в столе?» – ответ напрашивался сам собой.

Мария нервничала, ее вот-вот застукают, но почему-то она не торопилась покидать запретную территорию. Из-за того, что другого шанса может и не быть? Или все же у этой хрупкой девушки было чутье? То женское чутье, которое мы называем интуицией. Тем временем шум в коридоре усиливался, сотрудники возвращались после обеда. По наитию Мария отошла к протяженному столу совещаний и, опустив взгляд на стулья, плотно придвинутые к столешнице стола, обнаружила на одном из них черный ноутбук. Сомнений не было – это то, что она ищет. Дрожащими руками подняла его на стол, включила, набрала собственное имя, как научил ее Евгений, открыла на рабочем столе папку «Дела», нашла в ней файл «Воинов». Вставив флэшку, запустила операцию «Отправить».

Пока перекачивался файл, Мария вернулась в приемную и осторожно выглянула за дверь в коридор. Прямо на нее, в шагах двадцати шел Житомирский. Он говорил по телефону и не заметил выглядывающую Марию, которая, уже рисуя в уме картину разоблачения, бросилась обратно в кабинет.

Житомирский вошел в приемную. Но, прежде чем вступить в собственный кабинет, он закончил разговор, чем непременно могла воспользоваться Мария, но выйти незамеченной у нее уже шансов никаких не было. Александр Федорович открыл внутреннюю дверь кабинета и от неожиданности вздрогнул: перед ним стояла Мария, которая, вглядываясь в зеркало на стене под часами, обводила карандашом вытянутые в трубочку губы. Она притворно вскрикнула: «Ой!», Мария стала первой сотрудницей, которую шеф поймал за марафетом в собственном кабинете.

– Ты что это тут? – вежливо поинтересовался он и прошел к рабочему столу, не оборачиваясь на нее.

– Меня Алия попросила подежурить на телефоне. И вот, решила воспользоваться вашим зеркалом, – протяженно и немного заикаясь от страха, ответила Мария.

– Да, Алия уже давно просит установить зеркало в приемной. Надо установить, – озадаченно ответил патрон.

– Можно идти? – робко спросила Мария.

– Если больше не нужно зеркало, то иди. Только дождись подругу.

Все обошлось, Мария вышла, села за стол в приемной, положила в пенальный стакан карандаш. Это был обычный карандаш, стащенный со стола Житомирского.

Глава двенадцатая

Евгений заехал к ней вечером следующего дня. У Марии, увидевшей Евгения, поднялось настроение, она радовалась как ребенок, которой вернули любимую игрушку. Обняла его, как только он переступил порог ее квартиры, минуты две висела на нем.

Евгений наоборот, сухо поблагодарив за услугу, на приглашение раздеться и выпить чаю вежливо ответил отказом, объясняя, что оставаться в квартире небезопасно. Она демонстративно приуныла, ведь ждала его с того дня, как он ушел. Надежда на совместное будущее таяла у нее на глазах. Предвидя, что ему все равно придется объясниться с Марией, он снял ботинки, прошел на кухню. Мария быстро налила чаю. Долго не раскачиваясь, он сразу приступил к объяснениям:

– Мария, ты пойми меня, я не тот человек, который сейчас готов на романтические отношения, – ему хотелось успокоить ее, не делать больно, не разочаровать.

– Я все понимаю, но мне надо немного, – в ее глазах выступили слезы.

– Ты пойми, я в розыске.

– Не надо успокаивать меня. Мне кажется, что ты себя успокаиваешь больше, чем меня, – она нашла силы сказать это. Но разрыдалась и убежала в ванную комнату.

Евгений ждал ее, ему хотелось исчезнуть бесследно, но совесть держала его на поводке. Мария вышла из ванны и сказала:

– Прости!

– Это ты меня прости, за последнее время я многое понял, пережил, только мне одному об этом известно. Одним словом, меня за руку вел дьявол, и я открылся перед ним. Чтобы было понятно, я до сих пор не уверен, что не убивал эту несчастную Жанну. А ты своей верой в меня даешь мне надежду. Многие отвернулись от меня, а ты нет.

– Ты любил ее?

Этот вопрос Евгений предвидел и без колебаний ответил:

– Нет! Поэтому мне надо разобраться с самим собой, – этой фразой он хотел дать надежду, но ради одного – успокоить и удалиться.

– Хорошо, но скажи мне, что я тебе небезразлична!

Он не ожидал такого смелого вопроса. Девушкам, умеющим спрашивать прямо и без запинки, лучше не врать. Во время минутной паузы он успел подумать о Татьяне и немного посокрушаться: «Но почему со слезами на глазах сидит не она?», как ему хотелось, чтобы Татьяна так упрашивала его остаться.

– Та первая ночь, которую я провел с тобой, – начал он медленно, мысли о Татьяне сбивали с толку (он подумал о первой ночи у Татьяны), – для меня значила очень много, ты даже не представляешь – насколько, – Евгений не врал. – Я вновь почувствовал себя мужчиной.

– Но тогда почему ты избегаешь меня?

– Я пытаюсь разобраться в себе. Мне надо побыть одному и не забывай – я в розыске по подозрению в убийстве…

Эти слова наконец-то подействовали на нее отрезвляюще. Перед уходом он попросил у нее одолжить ему на время личный ноутбук с модемом для Интернета, который она без раздумий отдала. Ради него она была готова на все.

Глава тринадцатая

Не удержавшись, уже сидя в такси, которое вызвал на ближайшую остановку, Евгений развернул на заднем сиденье ноутбук, воткнул в него флэшку и пробежался по первым показаниям Воинова. Он не заметил, как очутился дома, немного пожурил себя за расслабленность. Надо было выйти из такси около соседнего дома, а не прямо у самого подъезда, где он проживал. Окружающий мир со всеми невзгодами на время отступил от него. По иронии судьбы, как и в последние месяцы, он был не один, призрак серийного убийцы витал где-то рядом, призрак Воинова, который легко изложил ему цепочку своих злодеяний при первых допросах. Единственным, что угнетало Евгения на тот момент, были зарождающиеся проблемы личного характера, которые казались ему сейчас легкой блажью.

Евгений, сидя на полу и уперевшись в край кровати, вчитывался в каждую строку и про себя непрестанно бурчал заклинание: «Истинны только дружба и литература», «Истинны только дружба и литература», «Истинны только дружба и литера»… вот! Он нашел, что искал – странная фраза Воинова, которую подследственный приписал неизвестному историческому персонажу, осужденному и отправленному на каторжные работы: «Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека». Воинов ничего не сказал об имени автора, только аллегоричное замечание: «многие из его произведений начинал читать по множеству раз, но бросал, так и не дочитав до конца. Они отдавали мрачностью, тяжело было закончить их с первого вдоха».

Евгений вскочил. «Вот оно!» – вскрикнул он и понесся в танце. Что он выделывал, было трудно назвать танцем – кривляния под звуки каламбурного мычания, рычания, гогота – всего, на что горазд человек в минуты одинокого упоения. Чтобы окончательно удостовериться в правильности хода мышления, он вошел в Интернет и в поисковике набрал фразу: «Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека». Через пару секунд вышло несколько вариантов ответов. Но все они указывали на один источник – «Преступление и наказание», Ф. М. Достоевский. «Клуб любителей русской литературы», – иронично отметил Евгений.

Совпадение Станиславского и Воинова во взглядах на литературу говорило о близкой духовной связи.

Учитывая, что Воинов провел всю сознательную жизнь в психлечебнице, Станиславский стал для него очень близким человеком, – что еще, как не совместное чтение книг, дает возможность сблизиться людям. В детстве мы всегда просили родителей прочитать на ночь сказку.

Он расстелил постель на полу, спустил с двухъярусной кровати матрас. Лег на живот и с жадностью принялся изучать показания дальше. Перелистывая электронные страницы уголовного дела, Евгений вспомнил, как маньяк уже в приватных беседах немало говорил о писателе Фиттджеральде: «Багровые прожилки…».

Мало того, перебирая в памяти все, что ему поведал Воинов, Евгений вычленил сюжет, когда Воинов рассказал историю студента-медика, присутствовавшего на аборте. Что непременно указывает на первоисточник истории – Станиславского. Последнее, на что Евгений обратил внимание, что все жертвы имеют возраст от сорока пяти до пятидесяти лет, этот факт ранее он почему-то оставил без внимания. Тот возраст, которым увлекался он сам, как запретным плодом. Нет! Совпадение? А может, это заговор и он был изначально против него? Но зачем? Ради игры, ведь Станиславский упреждал его об этом.

Евгений больше не сомневался в Станиславском, как в главном покровителе Воинова. Но другой момент в том, что это – снова очередное предположение, а не доказательство, пока он никак не приблизился к раскрытию всей череды преступлений. В чем мотив убийств Воинова, если даже за ними стоял главврач клиники, какому побуждающему мотиву он следовал, отдавая приказы Воинову? И все же, какова роль Жанны во всей истории? Ее убрали как соучастницу или как свидетеля? И какова роль Игоря Баумистрова? Получается, он тоже находится под покровительством Станиславского…

Евгений проснулся в одиннадцать. В последнее время сон вернулся к нему. Депрессивные меланхолии, которые томили его в первые дни из-за смены образа жизни, постепенно сошли на нет. Здесь, в квартире сына Агера Агишевича, он чувствовал себя намного безопасней, как будто находился под защитой некогда неусыпного КГБ. Но приблизительно через полчаса Евгений усомнился в своей неприкосновенности. Позвонили в домофон. За все то время, пока неустанно звонили – а позвонили три раза, затем резко наступила тишина – Евгений успел собрать вещи.

Он вышел, закрыл дверь квартиры на замок, посмотрев через лестничные пролеты вниз и не обнаружив видимых признаков засады, тихо заступил на лестницу. Когда на пятом этаже открылся лифт, находящийся этажом ниже Евгений замер. По звуку шагов он сделал вывод, что из лифта вышел только один человек. Если бы устроили засаду, то максимум, что он успел бы сделать, так это только собрать вещи, а из квартиры его точно не выпустили бы. Да и не звонили бы тупо в домофон. Евгений немного расслабился, но, следуя правилам предосторожности, незаметно поднялся наверх и из-за угла рассмотрел пришедшего мужчину.

– Агер Агишевич! – выдохнул он.

Они обнялись, старый чекист объяснил, почему он звонил в домофон, банально забыл запасные ключи от квартиры дома, а возвращаться за ними домой – плохая примета. Присели на кухне, Евгений сварил кофе из остатков зерен, которые остались после последнего приезда сына Агера Агишевича с семьей. Как всегда Евгений рассказал последние новости, как он вышел на след Станиславского.

– Это он на тебя вышел! – подправил наставник. – Ты хоть понимаешь – почему?

– Предполагаю, – Евгений кивнул и задумался.

– Твоя версия правдоподобна.

Агер Агишевич приехал сегодня утром, а ездил он в соседний город. Отставной полковник встретился с сестрой убитой девушки, историю которой он откопал в архиве прокуратуры.

– Помнишь, я тебе рассказывал историю, как в 1986 году было совершено убийство, начинающий врач-интерн не вернулась домой с дежурства, ее потом нашли неподалеку от дома… Где еще пропали улики из комнаты доказательств?

– Да, конечно. Там еще преступник применил хлороформ…

– Да, убитую девушку звали Алина. Я кое-что откопал. Старшая сестра жертвы вспомнила, что Алина во время учебы в медицинском институте встречалась с начинающим врачом. Их роман длился приблизительно полгода. Потом она его бросила. Этот врач еще полгода ходил за ней, уговаривал вернуться, но она была непреклонна. И примерно через год-полтора ее убили, к тому времени Алина окончила шестой курс института и вернулась в родной город для прохождения интернатуры.

Старшая сестра была немного осведомлена о любовных связях младшей. Но она после убийства не смогла толком дать каких-либо показаний, с трудом перенесла весть о кончине родственницы и сразу после похорон слегла в больницу с тяжелой формой экземы, пролежав в клинике около года. При разговоре с ней я предположил, что именно врач мог убить сестру, тем самым обескуражил ее. Она и сейчас думает по-другому, ведь этот врач был весьма вежлив, интеллигентен. Правда, когда я предоставил ей фотоизображение Станиславского и назвал полное его имя, она никак не отреагировала, сказав, что ничего уже не помнит.

– Вы, получается, подозревали Станиславского изначально, если захватили его фотографии?

– Фотографии я ей прислал по электронной почте, после разговора с нею. А насчет подозрений – Станиславский входил в круг подозреваемых, как и все другие, не больше и не меньше.

– Все сходится.

– Но это еще не все. Я попросил ребят из своей конторы, чтобы они проверили биографию Игоря Баумистрова. Он окончил престижную школу № 200. Но ребята нарыли несколько интересных фактов из его школьной биографии, опросив пару его одноклассников. Оказалось, последние два года он не учился в школе, с пятнадцати лет его, по их словам, перевели в другое учебное заведение. Но коллеги так и не нашли, где он в итоге получил среднее образование – за границу на учебу он не выезжал, в целях продолжения этой самой учебы в колледж или в училище не поступил, не болел, чтобы лежать в больнице. Проверили все врачебные заведения города, но пациента с таким именем нигде не обнаружили. Самое удивительное, что аттестат об окончании средней школы он получил именно от школы № 200. Видно, отец договорился. Затем такая же история с университетом – у него есть юридическое образование, но пара одногруппников, с кем он, согласно вузовским документам, проходил учебу, не смогли вспомнить его. Игорь Баумистров только числился по бумагам на дневном факультете. Вот такая интересная деталь. И теперь сложи все, что рассказал я тебе с тем, что поведал ты мне… И если покопать глубже в биографиях жертв…

– Вы имеете в виду Рахимову и Муртазину?

– Да, многое может проясниться.

– Все еще запутанней, чем я представлял ранее, – задумчиво ответил Евгений, – но у меня нет времени. Может, еще кофейку?

– Нет, спасибо, в моем возрасте нельзя увлекаться кофеином.

– Я знаю, к кому еще можно обратиться за разъяснениями…

– Но будь осторожен. Нашим с тобой выводам пока никто не поверит. Всего, что мы нарыли, мало, чтобы снять с тебя подозрения. И главное, ты последний, кто представляет для главного врача угрозу, рано или поздно, если тебя не накроют официальные органы, то Станиславский и компания сами придут за тобой. В его распоряжении все психи города.

– Да, понимаю, но встреча с ним и есть мой единственный шанс.

– Но лучше искать встречи при свидетелях, ведь все умирают или исчезают… кстати, того опера с Советского ОВД объявили в розыск, – Агер Агишевич встал из-за стола.

Наставник как всегда выглядел респектабельно, голову держал высоко. Но мнимый образ распутной тети Риммы в рубашке нараспашку был реальнее, чем человека, стоявшего перед Евгением.

– Да, Крутой, его непосредственный начальник предупреждал об этом… – рассеянно ответил Евгений.

– И я тебя предупреждал, что если хочешь что-то нарыть, то обязательно откопаешь…

Агер Агишевич вышел в прихожую, надел дубленку:

– Мне надо идти, больше доставать советами не буду.

– Спасибо вам за все, Агер Агишевич.

Пожилой полковник, который теперь в глазах Евгения состоялся больше как преуспевающий сыщик, нежели счастливый муж, напоследок произнес странную фразу, которая больше всего отражала действительность текущего момента:

– Если ты хочешь сохранить человека в своей жизни, то будь готов закрывать глаза на многое, – он посмотрел на Евгения смиренным взглядом и, подмигнув, вышел за дверь.

Что это значит? Он все знает? И как с этим живет? Нет! Он человек чести! Он лучше застрелится, чем примет измену жены. Или он все же смирился? Евгений гадал. До него дошло, что его отношения с Татьяной и его уязвленное самолюбие еще цветочки по сравнению с трагедией Агера Агишевича. Чекист по крови не может не знать о похождениях жены. Но в качестве антитезы существует другая истина, что муж о подвигах супруги всегда априори узнает последним, – это утверждение пока никто так и не сумел оспорить.

Страницы: «« ... 2223242526272829 »»

Читать бесплатно другие книги:

Как становятся взрослыми? Как в человеке укладываются понятия чести, достоинства, искренности, дружб...
Екатерина Берест, владелица охранного агентства «Королевская охота», давно ничего не слышала о своей...
Пособие к переработанному по ФГОС учебнику «История России. С древнейших времен до XVI века. 6 класс...
Учебное пособие представляет собой конспективное изложение тем первого раздела курса философии, посв...
Каждый человек в мире слышал что-то о знаменитой теории относительности, но мало кто понимает ее сущ...
Мы живем в век идей, благодаря которым компании процветают или прогорают. Из книги вы узнаете, что в...