Порок Райх Илья
– Не исключено, что это звенья одной цепи.
Выводы Евгения не произвели на Житомирского должного действия:
– С надзирателями ругаться не будем, больше не копай, мы и так с прокурором по разные стороны, нам еще этого не хватало! – ответил раздраженно Александр Федорович. – Даже если кого-то найдешь, то как ты докажешь его причастность к делу по Марчо? Ему и соучастие не пришьешь, даже если установишь – кто он.
– Блондин мне интересен, он может знать многое по делу об убийстве.
– Это только предположения!
Евгений решил подойти к разгадке личности блондина с другой стороны и попытался возродить версию о причастности Баумистрова к убийству бывшей жены:
– Ведь именно такой человек как Баумистров и обладает всеми ресурсами, чтобы организовать столь хитрую комбинацию по защите Воинова.
– Но зачем? Где связь? И как связывать убийство двух других жертв Воинова с Баумистровым? – возражал Житомирский на эфемерные предположения подчиненного. – Ну, ладно, иди и работай, и так дел невпроворот, а ты все гоняешься за каким-то призрачным блондином. Дело Воинова раскрыто и больше никаких версий, – с категоричностью в голосе отрезал Александр Федорович.
Евгений встал и готов был направиться к выходу, как патрон оповестил его приятной новостью:
– Кстати, прокурор отказался расследовать твой инцидент с гаишниками, хотя о причинах столь благородного поступка можно только догадываться, особенно после того, как мы отказались выполнять его просьбу, – голос Александра Федоровича злорадствовал.
– Спасибо, понял.
– Убили авторитета, а не честного человека, поэтому не стоит нам особо раскручивать дело Марчо.
Евгений медленно опустился на стул.
– Что еще? – предчувствуя просьбу, раздраженно выговорил Житомирский.
– Александр Федорович, – Евгений взял паузу. – Можно вопрос?
Житомирский осторожно кивнул.
– Может, не к месту, но у меня возникли сомнения на счет диагноза Воинова…
– Не понял? – удивился Житомирский.
– Воинова еще в детстве, помимо шизофрении, определили как эпилептика. Но по поведению Воинова я бы не сказал, что этот человек может страдать каким-нибудь психическим отклонением.
Александр Федорович молчал, сморщил лоб, было видно, что доводы Евгения не оставили его равнодушным. Потом вздрогнул, сделав недоуменное лицо, а Евгений про себя отметил, что в таком ошарашенном виде патрон больше походит на шизофреника, чем Воинов.
– Что ты сказал? Повтори.
Евгений повторил, Александр Федорович ответил вопросом на вопрос:
– А от меня что надо?
– Там, куда отправляют Воинова на экспертизу, главным врачом числится Станиславский. Мне хотелось бы уточнить у него подробности и детали диагноза нашего подследственного.
– Ну, а я причем? – недоумевал Александр Федорович.
– Вы же сами говорили, что знакомы с ним и очень давно.
– Я говорил такое? – удивился шеф. – Нет, я не отрицаю факт знакомства с Марком Ефимовичем. Раз уж я тебе говорил о нем, то не буду скрывать, что меня с ним связывает многое. А когда я успел?
– Примерно год тому назад, когда зашел разговор о помощи одной моей родственнице, ее сына хотели забрать в армию.
– И что дальше? Он помог?
– Мы не стали к нему обращаться, сами понимаете, иметь запись в биографии о психушке себе дороже, лучше отслужить.
– И?
– Он отслужил!
– Помощь, значит, не понадобилась. Ладно, черт с армией, ты скажи, что теперь надо от меня или там от Станиславского?
– Мне необходима грамотная консультация. И я думаю, что Станиславский – один из немногих, кто сможет пролить свет на тайну столь необыкновенной метаморфозы Воинова, когда он удачно превратился из шизофреника в довольно неглупого человека.
– Что значит неглупого?
– Он неплохой психолог и разбирается в людях.
– Ладно, не хочу больше ничего слышать, разбирайся сам. А дело завершай и поскорее передай Воинова врачам, – Александр Федорович встал и посмотрел на Евгения, показывая, что время аудиенции вышло. – Так и быть, Станиславскому позвоню, чтобы тебя принял как своего, – впервые за весь разговор лицо Александра Федоровича осветилось улыбкой.
Глава десятая
Было семь часов вечера, когда Евгению позвонила Татьяна. Он вздрогнул. Все эти дни, с того самого разговора, когда она ему отказала в аудиенции, они больше не разговаривали, он не звонил ей, хотя мучился и порывался услышать ее голос. В душе у Евгения ничего не поменялось: мысленно он ругал Татьяну каждый день, ненавидел, хотел мщения, с каждым днем отомстить он хотел все больше – возненавидел не только саму Татьяну, но и ее родителей, подружек, с которыми практически не был знаком.
Особенно приступы гнева усиливались ночью, после принятого на грудь спиртного. Но с первыми лучами солнца негатив рассасывался, Евгений превращался из разгневанного на весь мир вурдалака в любящее и нежное существо. Только любовь способна творить такое с человеком!
– Привет! – как всегда ее голос демонстрировал доброжелательность.
– А, привет! – не менее доброжелательно ответил Евгений, до ночи еще было далеко.
– Ты куда пропал?
– Работал, в последнее время очень много работы. Вот и сейчас сижу в кабинете, разгребаю документы.
– Давай встретимся, поужинаем?
– Хорошо, давай, только когда?
– Ну, давай сегодня, – голос Татьяны стал трепетным.
– Я позвоню тебе через полчаса.
– Я буду ждать! До встречи! – проворковала Татьяна.
– Хорошо, пока!
Евгений ждал Татьяну недолго, она задержалась на пятнадцать минут. Они встретились в ее любимом ресторане «Крыжовник», это был первый ресторан в городе с поваром-иностранцем – французом алжирского происхождения. Как следствие, здесь преобладала французская кухня. Все было в буржуазном стиле, близко расположенные столы, яркий свет, умеренный цвет окружающего антуража, бледно-зеленые скатерти.
Выпили по бокалу французского красного вина, съели по салату из морепродуктов и заказали по пасте, одним словом, решили по карте меню покинуть Францию и перебраться ненадолго в Италию. Паста понравилась, особенно Татьяне, которая охала и ахала. Ела она красиво, ее движения столовыми приборами напоминали Евгению руки дирижера, что развеивало миф о том, что настоящими гурманами могут быть только мужчины или что женщины не способны быть дирижерами оркестров. Ее замах правой руки вилкой вниз, когда она захватывала кусок прессованных макарон с мясом, напоминала первую долю такта, второй взмах наверх и зажатые в трубочку губы точно копировали вторую долю такта. Евгений, как истинный меломан, наслаждался «музыкальной партией» Татьяны.
Евгений пребывал в двух ипостасях: в качестве искушенного зрителя, ведь Италия всегда славилась своей классической музыкой и не менее известной пастой, а также в качестве оркестра, который вынужден подыгрывать дирижеру. Когда было покончено с пастой, они «переместились» в Шри-Ланку, заказав черного цейлонского чая. Но чаем всласть насладиться никто не успел. Зазвонил телефон Татьяны, она, недолго подумав, все же ответила. Евгений услышал голос на том конце. Мужчина был резким и требовательным:
– Ты где, скоро будешь?
– Я перезвоню! – Татьяна сбросила звонок и уверенным взглядом посмотрела в глаза Евгению. – Расскажи, а вы посадили того убийцу? Не помню, сколько он там убил, – жеманно и одновременно вкрадчиво обратилась она к Евгению.
– Кто звонил? – Евгений не слышал Татьяну, он побагровел, стал напряженным и вопрос задал довольно громко.
– Ты опять за свое?
– Я слышал, что сказал тебе твой знакомый…
– Это был отец! Чтоб ты знал! Хочешь опять все испортить?!
– Испортить? У меня есть слух, Татьяна! У твоего отца, получается, инфантильный голос?
– Не трогай моих родителей, – процедила Татьяна.
Евгений не знал, что ответить, заканчивать вечер на конфликтной ноте он не хотел, в его планы входило окончательное примирение и возможность соединить судьбы. Но все к черту:
– Поехали по домам!
– Поехали! – без раздумий поддержала Татьяна.
Евгений был зол на себя, на Татьяну и на того, кому принадлежал столь уверенный голос. Евгений попросил счет, Татьяна поднялась со стула и молча удалилась. В его голову приходили несуразные мысли: «Может, она сама заплатит за свою половину счета? Ушла…, показала задницу, звезда, как будто ей все должны!» – думал он.
Но это были только эмоции, как только принесли счет, Евгений тихо расплатился и вышел на улицу. На крыльце под сводами темно-синего неба стояла Татьяна в черном пальто, ей оно шло и усиливало непокорный образ. Евгений вздохнул, заглотил комок холодного воздуха – зима была не за горами. При виде невозмутимой Татьяны романтические мысли о перемене времени года улетучились, как и хмель Евгения от вина.
Он осознал, что Татьяна сильнее его. В эти минуты безмолвия Евгений был полностью подвластен ей. Мысли, блуждавшие в голове еще пару минут назад, когда его взбесил ее самоуверенный уход, испарились, и теперь Евгения мучила напряженная тишина, он невольно думал, что во всем виноват лишь он один.
Молча сели в машину Евгения, за всю дорогу он обмолвился лишь одной фразой – «Тебе куда?». В ответ сухо и без эмоций – «Домой».
Всю дорогу Евгений переживал и корил себя, хотя умом понимал, что иначе поступить не мог. Так не должно быть, так неправильно, когда один любит, ухаживает, тратит деньги на ужины, подарки, а другой все получает на халяву, в том числе самый главный приз – доступ к телу. Что именно так, он не сомневался, в голове без похотливой суеты играли образы ее любовников, терзавшие душу.
Сейчас как никогда он нуждался в трепетной любви и взаимности сидящей рядом дамы. Душевные колебания чуть не стоили ему наезда на пешехода на перекрестке, когда, задумавшись, он проехал на красный свет. Вторую оплошность он совершил, обгоняя грузовик – выехав на встречную полосу, чуть было не столкнулся лоб в лоб с мчавшейся легковушкой. После чего Татьяна укоризненно спросила: «Что, хочешь убить нас обоих?». В ответ он покачал головой, но подумал: «А почему бы и нет, зато хоть умрем вместе!».
Он заехал во двор ее дома, они оба вышли из машины. «Я тебя провожу!» – бросил он и побежал на другую сторону автомобиля, чтобы как настоящий джентльмен открыть перед ней дверь. Татьяна успела покинуть автомобиль до того, как он добежал до двери, ее проворность намекала – в свою квартиру она желает войти одна.
– Ладно, пока, сама дойду, до квартиры провожать не надо.
– Погоди! – попытался остановить ее Евгений. – Я соскучился по тебе, если честно, и хотел бы остаться у тебя. Я не хотел тебя обидеть, прости.
– Ладно, хорошо, но ты должен измениться, ведь не может быть так, что каждый телефонный звонок будит в тебе ярость и недоверие.
– Я постараюсь, буду меняться в лучшую сторону, – как пионер обещал Евгений.
– Ладно, спокойной ночи, – Татьяна сделала шаг навстречу Евгению, поцеловала его в губы. И скрылась за дверью.
Евгений ехал домой в печали, сокрушался, что не смог уладить отношений с Татьяной, смаковал ее сладкий поцелуй и слова надежды: «Если она так сказала, значит, я ей не безразличен». Но с другой стороны он осознавал, что влип по уши, бесповоротно, и что еще чуть-чуть – и он окончательно свихнется: «Подумать только, один поцелуй, и я уже счастлив… меня так еще никто не обламывал в жизни. Вот стерва!».
Уже дома он ощутил, что значит быть отвергнутым. Душа требовала тепла, успокоительных слов, и в момент страданий в поисках отдушины он позвонил своей старой знакомой. Ее звали Анна. После десяти минут уговоров она все же приехала, взяв с Евгения обещание, что секса не будет.
«Спать останусь, но никаких домогательств!» – в ультимативной форме заявила она. Она была чуть младше Татьяны, из тех девушек, которым немного не хватает женского обаяния. Нет, она не была угловатой, наоборот, ее фигуру можно было назвать идеальной. Тому виною – многолетние занятия акробатикой.
Нижняя часть тела, начиная от пятой точки, в силу своей мышечной рельефности, могла быть воспетой поэтом-песенником. Верхняя часть тела тоже была ничего, хотя увеличить грудь не помешало бы, о чем тайно и мечтала Анна, но лечь под нож не решалась. Что было в ней невыносимо, так это импульсивность, переходящая в резкость на грани истерики. Но в этот вечер она на удивление излучала спокойствие.
Это автоматически порождало домыслы. Удивительно, к Анне он всегда испытывал сладострастье. Несмотря на то, что они были знакомы достаточно долго, утехам предавались крайне редко, это и являлось причиной столь похотливой одержимости Евгения к ней. Для него она больше играла роль друга-гейши, нежели роль бесплатной куртизанки. И это следствие той далекой симпатии, которую они взаимно испытали друг к другу, когда познакомились на вечеринке у общего друга.
В тот вечер по молчаливому согласию они легли вместе, и ночь была наполнена неистовой страстью. Утром Анна списала свою распущенность перед первым встречным на чрезмерный объем выпитого спиртного. И произнесла банальную фразу, которую каждый мужчина на свете слышит помногу раз: «А так я не такая!».
Сегодня ночью они также легли вместе, Евгений пристроился сзади и обнял Анну. Перед тем как лечь, Евгений рассказал немного подробностей из своей личной жизни, не зря он видел в ней в первую очередь друга. Анна выслушала и дала убийственный совет: «Беги от нее, ты для нее ничего не значишь». Евгений не придал значения ее словам, звучащим как приговор, списав категоричную реакцию на скрытую ревность.
Без намеков к соитию они пролежали около пятнадцати минут, продолжая разговор о личном, но потом начались поползновения. Первым, и неудивительно, начал испускать легко определяемые сигналы Евгений. Он встал и пошел в ванну, вернулся в комнату без нижнего белья. В свете луны Евгений задержался у окна. И не зря.
«У тебя красивый торс!» – прозвучало одобрительно.
Он подошел к кровати, демонстративно сдернул одеяло с тела Анны и с самодовольной улыбкой созерцал обнаженное тело – она тоже не теряла времени зря. Все произошло, как и в первый раз, без лишних слов, беззвучный язык соития они знали наизусть.
Анна ушла около четырех утра, вызвала такси и уехала. Евгений, на удивление, не хотел, чтобы она оставила его одного посреди ночи. Но Анна была непреклонна и только одарила Евгения, уже стоя на пороге, символичным поцелуем в лоб.
Евгений пролежал в полудремоте до утра. Это был первый секс после встречи с Татьяной, когда он не испытал никаких угрызений, наоборот, почувствовал необъяснимую легкость, тот случай, когда тело лечит душу. Несколько раз прогнал перед собой эпизоды совокупления с Анной, с облегчением констатировав, что все прошло по маслу, без сбоев, и что они оба получили неимоверное удовольствие. За исключением одного момента. Перед тем, как войти в таинственное лоно, его внезапно передернуло, сквозь расслабленное сознание вместо лежащей под ним Анны зрительно предстала Татьяна. Образ любимой быстро исчез, она не успела помешать ему.
Впервые в своей практике общения с женщинами Евгений искренне желал, чтобы Анна осталась на ночлег, – до нее, за исключением Татьяны, ни одна из женщин не удостаивалась аналогичного предложения. Но он четко осознавал, что Анна – не Татьяна, и что предложение имеет инерционную природу, что в свою очередь прочувствовала и Анна, отказавшая ему в обычном человеческом тепле на постсексуальном ложе, и тем более не желавшая исполнять роль суррогата. Евгений понял ее, но еще лучше стал понимать себя: за что он полюбил Татьяну так сильно…
Спать оставалось три часа, но сон предательски отступил.
Он дремал, – как и в прошлый раз, пришли воспоминания. Что это, проявление сентиментальности или попытка разобраться в себе? Четкого ответа он не знал.
Часть третья
Все мы мечтаем о дьяволе в человеческом обличье
От автора
Глава первая
Новый рабочий день Евгений начал с визита в офис издательской группы «Контур жизни», который располагался на проспекте Октября в многоэтажном офисном центре. Здание было увенчано по краям двумя высотками – эта «лепнина» служила еще одним символом капитализма в городе. Евгений не успел выйти из машины, как к нему подскочил охранник.
– Здесь запрещено парковаться, – важно заявил седоволосый мужик в черной форме и указал пальцем на знак «Стоянка запрещена». Евгений был не в настроении, он вяло отреагировал на человека в форме, лишь обронив фразу:
– Мне некогда!
Он, не желая замечать никого и ничего, пошел в направлении крыльца здания. Охранник успел протиснуться вперед Евгения и уже на правах привратника заблокировал турникет:
– Я не пущу!
– Ты откуда такой наглый?! – вспылил Евгений, открыв перед носом нахала удостоверение сотрудника Следственного комитета.
Охранник немного растерялся, но сдаваться не собирался и выпалил:
– Это ничего не меняет!
Евгений вспыхнул, гневаться по пустякам – не его стихия, но другого выхода не было:
– Урод, сейчас пойдем к твоему начальству, с которого я возьму объяснения за твое неадекватное поведение… – Евгений редко грубил людям, старательно выполнявших инструкции начальства. – Иначе устроим маски-шоу. Показывай дорогу…
Охранник не ожидал такого поворота событий, но, задумавшись, все же сдался и открыл турникет.
Евгений на взводе продолжил гневную тираду:
– И что? Думаешь, впустил меня, и все закончилось? – не отпускал он привратника. А тот, напротив, готов был на все, лишь бы от него поскорей отстали.
Спасение пришло неожиданно, во входную дверь вошла привлекательная особа. Она вежливо поздоровалась с охранником и уперлась в спину Евгения. Девушка попросила уступить ей дорогу, он молча покорился. Евгений узнал даму – это была она, владелица издательского бизнеса, по чью душу он и приехал. Евгений замолк, не выясняя больше отношений, тихо пошел к лифту. Они оба вышли из кабины на третьем этаже, и, следуя за ней, он выкрикнул:
– Клементьева Жанна? – она остановилась и обернулась.
– Да, а в чем дело?
– Сейчас! – Евгений замешкался, не стал еще раз испытывать судьбу и сразу решил продемонстрировать свои властные полномочия. Пошарив по карманам кожаной куртки, вынул удостоверение, наспех спрятанное после встречи с охранником, и показал его Жанне, объяснив, что хотел бы обсудить пару вопросов касательно смерти ее тети.
– Пройдемте в кабинет, – Жанна повернулась и уверенно зашагала в направлении своих рабочих апартаментов.
Евгений пытался разглядеть ее сзади, но не успел, она вихрем пролетела через приемную и скрылась в кабинете. Евгений остался за дверью, захлопнувшейся перед его носом. Такой прыти от нее он не ожидал и, как следует джентльмену, постучался в дверь. В ответ тишина. Ничего не оставалось, как войти без приглашения. В светлой, просторной комнате полуовальной формы с черным столом по центру Евгений никого не обнаружил, но и пройти дальше порога не решился. Справа от стола стоял шкаф, он был в метре от стены. Вдруг за шкафом открылась дверь – вход в комнату отдыха. Перед ним предстала Жанна, уже без темно-синего пальто, через которое Евгений пытался разглядеть в спешке ее фигуру. Серый костюм с юбкой, прикрывающей колени, действовал отрезвляюще и соответствовал деловой обстановке кабинета. Уверенная, властная, самодостаточная женщина в стильных очках в оправе из белого золота стояла перед Евгением. Она предложила сесть и, позвонив по мобильному телефону секретарю, поинтересовалась, на рабочем месте ли та. Через долю секунды девушка примерно двадцати лет от роду смиренно получала первые распоряжения от босса. Евгений молча слушал и ждал, когда очередь дойдет до него.
– Хотите кофе или чаю? – предложила Жанна гостю.
– Если только чаю, – скромно ответил Евгений.
– С молоком, лимоном, черный или зеленый? – мигом перечислила секретарь.
– На ваше усмотрение.
– Но все же с чем – с молоком, лимоном, черный или зеленый? – опять повторила девушка.
– Лучше скажите какой, а то не отстанет, – иронично заметила Жанна, подправив очки в области переносицы указательным пальцем.
– Ну, хорошо… с лимоном, черный.
Получив ответ, назойливая девушка удалилась из кабинета.
– Это вы ее так выдрессировали?
– Да, в нее долго и много пришлось вкладывать, будущий ее работодатель – ведь она не захочет сидеть всю жизнь в приемной – должен быть благодарным, что я воспитала такой кадр.
Жанна сидела напротив, за рабочим столом. Ее волосы были собраны в хвостик, губы окрашены в розовый цвет.
Обычно она пользовалась ярко-красной помадой, подчеркивая линию губ, что делало припухлость более изящной. Менее насыщенный розовый оттенок губ не остановил Евгения, он невольно смотрел на них в течение всего разговора.
– Позвольте поинтересоваться, Евгений… к вам можно обращаться по имени?
– Конечно, – таким дамам Евгений обычно не отказывал.
– Так вот, чем заинтересовала привлекательного молодого следователя бедная, одинокая особа… – это я о себе – целыми днями и ночами пропадающая на работе?
– Меня интересует ваша покойная тетя, Баумистрова Екатерина Павловна.
– Понятно, – Жанна не удивилась. – Я к вашим услугам, господин… – она сделала паузу: – Простите, не запомнила вашей фамилии, как, впрочем, и отчества, но это ведь неважно, вы же разрешили мне называть вас по имени, – тон девушки играл от кокетливо-ранимого до слегка напыщенного.
– Романов, моя фамилия Романов, – задергался Евгений. В этот момент в кабинет вошла секретарь с чашкой чая и чашкой кофе.
Жанна предпочитала по утрам черный молотый кофе.
– Я могу задать вам несколько вопросов? Все-таки я пришел без приглашения и без повестки, поэтому вы можете отказать мне, но я буду вынужден вас пригласить офици… – он не договорил.
– Нет, зачем, как можно отказать такому молодому человеку, как вы? Не каждый день ко мне приходят с допросом привлекательные мужчинки, – Жанна сделала ударение на последнее слово.
Евгений смутился и был вынужден защищаться натянутой улыбкой.
Первым делом он поинтересовался: знакома ли она с Александром Воиновым? Она твердо сказала «нет» и добавила, что впервые услышала о нем, когда он сдался правосудию. Евгений ожидал такого ответа и перешел к персоне Баумистрова Павла Сергеевича.
– Я слышал, что именно Павел Сергеевич купил вам медийный бизнес?
Евгений неплохо подготовился к беседе с Жанной, он навел справки и многие люди, знакомые с ситуацией на рынке СМИ, четко и без колебаний подсказали ему, откуда растут ноги благосостояния Жанны. Но на компрометирующую связь с Павлом Сергеевичем он намекать не стал – беседа не носила формы допроса, поэтому в любой момент она могла выставить его за дверь.
– Нет, это деньги моей покойной тети, это она помогла мне купить бизнес, зарегистрировала фирму на мое имя, перевела туда деньги, а уже затем я в качестве директора совершила ряд покупок, в том числе приобрела часть третьего этажа здания, где мы и беседуем.
Она говорила спокойно, присутствие Евгения не вызывало в ней раздражения.
Проверить достоверность ее слов было невозможно, деньги на счет фирмы были положены наличными. Затем он поинтересовался наследством тети, Жанна и тут не проявила особых эмоций, лишь сказав, что не знает, было ли завещание на наследство, и поведала, что в последнее время они не общались. Тетя Катя, по ее словам, в последние годы вела замкнутый образ жизни, ни с кем не поддерживала отношений, и изменения в ее характере произошли по причине развода с Павлом Сергеевичем.
– Она очень переживала развод.
– Это он ее бросил, а не она его?
– В нашей стране бросают женщин, а не мужчин, тем более такого, как Павел Сергеевич, бросить невозможно, – без сомнений произнесла Жанна, подправляя хвостик на затылке.
– Тогда такой еще вопрос… вы знаете Игоря, сына от первого брака Павла Сергеевича? – после этого вопроса Евгений впервые пригубил чашку чая. Она стояла на подносе, на рабочем столе. Жанна за весь разговор так и не притронулась к своему кофе. Ответила она не сразу, выждала паузу, медленным движением руки сняла очки и положила их на стол. В этот момент их взоры сошлись, она разглядела на дне его глаз скрытую страсть, – что-что, а читать мужской взгляд она умела. Евгений увел взгляд в сторону, на стену, составленную из стеклопакетов, и притворно прищурил глаза, делая вид, что увидел нечто интересное и необычное на улице за стенами офиса. Жанна, державшаяся весьма кротко до сего момента, решила не отпускать взгляд смутившегося молодого человека. Она встала со стула и подошла к окну, обернувшись, как и Евгений, лицом к улице. Перед ним открылась повторная возможность рассмотреть ее. Жанну можно было с уверенностью окрестить девушкой «в теле»: сверху узкая талия плавно переходящая в округлую попку, снизу узкие голени, перетекающие в бедра овальной формы.
– Вы что-то там увидели? Мне стало интересно, что вы могли там увидеть, поэтому я тоже решила понаблюдать за улицей, – Жанна говорила безмятежно, как будто перед ним не следователь, а старый знакомый.
– Нет, я там ничего не видел, вам показалось, – попытался оправдаться Евгений. Он говорил ей в спину.
– Ваш взгляд явно что-то поймал, он был намного более интригующим, нежели когда вы смотрели на меня. Так что не врите! – она не оборачивалась, но это было не все, на что была способна Жанна. – Сейчас вы испепеляете взглядом мой зад?
– Нет, я не смотрю! – непроизвольно, как школьник, начал отрицать очевидное Евгений.
– Вот видите, вы подтвердили мои предположения, вас даже не интересует моя попа, для вас интереснее что-то другое… наверное, пейзаж улицы.
– Да нет, у вас очень красивая фигура, – неуверенно произнес Евгений.
Жанна сняла матерчатую заколку и распустила волосы: начала с плавных движений головы, а в апофеозе резко и эффектно дернула ею. Столь неоднозначное движение у женщины по счастливой случайности могут наблюдать только самые близкие ей мужчины. Процесс смены прически для женщины – один из самых интимных. Так что Евгению повезло вдвойне или даже втройне. В первый день знакомства ему удалось лицезреть все составные части успеха Жанны – почему перед ней так трепещут мужчины.
Евгений молчал, он был приятно ошарашен, и смутно помнил, как Жанна повернулась обратно, села за свой стол и объявила, что время его вышло, сославшись на рабочую текучку, – сегодня сдача очередного номера журнала и газеты в печать. Евгений опомнился только в коридоре и поймал себя на мысли, что впервые увидел особу, которая помогла ему, хотя и на время, забыть Татьяну. Это был не сон, в руках он крутил подтверждение встречи с новой знакомой – визитку Жанны. И кто первый получил дивиденды от его знакомства с ней, так это оскорбленный охранник. Подойдя к турникету, Евгений извинился за свое поведение. Охранник одобрительно кивнул.
Глава вторая
После встречи с Жанной Евгений проехал до ИВС на Шафиева. Он не помнил из своей практики, чтобы вокруг убийцы, ожидающего наказания, возник новый круговорот событий, по инерции продолжающего писать кровавую историю. Иногда Евгений забывал, кто сидит перед ним, отчасти это была заслуга самого Воинова, – уж слишком неординарные поступки он совершал. Чем дальше продвигалось расследование, тем сильнее допрос в их отношениях обретал форму беседы, юридический аспект постепенно сходил на второй план. Этому немало способствовало то, что следствие поставило основные точки в деле.
Евгений вошел в камеру Воинова. Он попросил надзирателя выйти за дверь, но, перед тем как скрыться, тот потянулся к Воинову, чтобы надеть наручники, но Евгений остановил коллегу.
– Я вас должен благодарить? – начал разговор Воинов, стоящий лицом к стене.
– Можешь обернуться, – ответил Евгений, присаживаясь на матрас на нижнем ярусе арестантской кровати.
Воинов присел на свое место, напротив. Он был в полосатой робе, свежевыбрит, в общем, выглядел неплохо.
– Тебя на днях переведут в психушку, надеюсь, там ты будешь в полной безопасности, – произнес Евгений.
– Да. Евгений Андреевич, кстати, я не поблагодарил вас за то, что объективно расследовали дело. Спасибо.
Евгений промолчал.
– По взгляду вижу, что вы хотели что-то сказать, Евгений Андреевич, ведь что-то привело вас сюда? – Воинов не провоцировал, его голос был доброжелательным.
– Нет, ничего! – Евгений соскочил с места и направился к двери, но вопрос Воинова остановил его.
– Вы пришли ко мне в камеру, чтобы доказать себе, что вы можете совладать со мною и без наручников?
Евгений развернулся и, посмотрев в глаза Воинову, ухмыльнулся.
– Евгений Андреевич, не имею ничего против вас, и что вы ударили меня, это все в прошлом. Моя вина в том, что я спровоцировал вас. И каждый поступил бы так же. Но мне кажется, что причина вашего визита тоже не в этом?
Евгений присел обратно. Он почесал пальцами правой руки нос, улыбнулся и произнес:
– Наверное, я сегодня напьюсь!
Воинов не отреагировал – он не улыбнулся в ответ.
– Есть желание задать вам несколько вопросов, – Воинов посмотрел на Евгения. – Я хочу вам дать шанс, чтобы вы больше не чувствовали себя ущербным и признали в себе порочные влечения.
Евгений не удивился прыти и нахальству Воинова – за этим он и пришел.
– Вы читали роман Набокова «Лолита»? – задал вопрос Воинов.
Евгений кивнул, хотя и слукавил – он много слышал о романе русско-американского писателя, но так ни разу и не открыл его.
– Так вот, главный герой романа, взрослый и состоявшийся мужчина по имени Гумберт, который всяческими усилиями и ухищрениями развращал четырнадцатилетнюю девочку Лолиту, плод его фантазий и прообраз вожделения многих современных педофилов, – Воинов встал, медленно подошел к решетчатому окну, поднял голову и говорил в него. – Если вспомнить причину, почему Гумберт увлекся ею, как сказано в романе и как вспоминает герой, так это его первая неудавшаяся попытка совокупления в тринадцатилетнем возрасте с ровесницей по имени Аннабелла. Это желание он пронес через всю жизнь и удовлетворил его, встретив Лолиту. Я вас не утомил?
Он обернулся и посмотрел на Евгения, который внимательно слушал.
– В вашем случае все противоположно. Вы, видно, когда-то вкусили в детстве или в юности похотливый образ зрелой женщины…
– Ничего нового от тебя я не услышал, та же история? – раздраженно ответил Евгений.
– А хотите узнать о Татьяне, в чем причина ее поведения?
Евгений ничего не ответил, ведь в комнате для допроса или в камере изолятора прерогативой говорить «да» обладает только одно лицо.
– Может, у нее появилась обида, может, она сохнет по другому человеку, но, чтобы женщина отказывала мужчине, с которым у нее сложились серьезные отношения, надо очень постараться и совершить очень непристойный поступок. Но вы не подонок, во всяком случае, не последний из их числа. Скорее всего, присутствуют обстоятельства, о которых вы не в силах догадаться.
– И что же это может быть? Моя страшная внешность? – с иронией отметил Евгений.
– Не знаю, с эстетической точки зрения, отбросив все подводные камни, вы идеальны не только для нее, но и для другой женщины.
Последняя фраза Воинова вызвала у Евгения притворный истерический смех.
Это было не последним дифирамбом в адрес следователя, касательно внешних достоинств: «Вылитый красавец, если устранить пару рудиментов». Под ними подследственный понимал немного выпячивающий живот – как он предположил, это следствие конституции предков – и небольшую сутулость, причину которой он не рискнул объяснить за счет генетики.
Воинов отметил округлость и упитанность лица, что немаловажно для солидности. Да и женщины любят холеных мужчин. Карие глаза отсвечивали черным оттенком. Брови эбеновые и густые, внешние концы их немного закруглялись в форме крючка. Черные волосы на голове, – если достигали трех сантиметров, то начинали немного виться. Но эксперименты с патлами канули в далекое прошлое, если теперь Евгений и отращивал волосы, то до длинноволосого панка или «металлиста» ему было очень далеко.
Обособленно стоял нос, небольшого размера, но картошкой, – в юности, стоя перед зеркалом, Евгений часто корил судьбу за неприглядный, как ему казалось, орган дыхания. И однажды, когда он после окончания университета решился на визит к косметологу, тому пришлось приложить немало усилий, чтобы отговорить от необдуманного поступка – сделать из картошки более стоящее блюдо. Острый тонкий нос – не залог красоты. Портрет следователя Воинов нарисовал без фанатизма, не преувеличивая и не преуменьшая внешние достоинства. Евгений без ненависти и гнева выслушал подследственного, поведение Воинова легло в его понятия дозволенного как-то незаметно.
Глава третья
Что сказал Воинов, было правдой, даже не частичной, а полной. Евгений вечером, коротая время перед телевизором, переварил все услышанное в свой адрес. Он поймал себя на мысли, что с каждой новой встречей образ убийцы все таял, а перед ним представал другой Воинов, хорошо знающий природу людей. Да, Воинов был прав, что его влечет к возрастным особам и одна из причин – давнишнее наблюдение с приятелем за переодевающейся женщиной бальзаковского возраста. Она так и не обнажила свой лобок, эта неудача стала предметом долгого сокрушенного обсуждения с приятелем.
Как и героя Гумберта, его постигла неудача. Но, в отличие от героя набоковского романа, следователь Романов придерживался явно противоположных предпочтений. Хотя девушек намного моложе себя он тоже не упускал, они всегда составляли большую часть его постельного рациона.
После того случая, с тем же приятелем, вдвоём, они захаживали в гости к одноклассницам, вернее сказать, они ходили к их матерям, которые, по их мнению, входили в разряд привлекательных женщин. Сами одноклассницы их не интересовали. Проходя мимо спальни родителей девочек, они старались ненароком заглянуть туда, в надежде увидеть обнаженное тело возрастной женщины. Если какая-либо особа сидела в домашнем халате, то четыре сверлящих детских глаза прожигали его насквозь, ни одно движение халата не проходило без цепкого взгляда будущих самцов, глазами жадно поедающих брошенную им кость в виде обнаженного бедра или кусочка груди.
А что творилось с ним ночью, знал только Евгений, – перед тем как уснуть, он прогонял сотни раз картинку новой порции эротического багажа в надежде на сон – там его желания могли найти свое продолжение. Но иногда его подростковые грезы по женщинам в возрасте находили свое отражение в реальной жизни. Однажды к маме Евгения, когда он уже учился в старших классах, приехала погостить их дальняя родственница – тетя Тамара, – как называл ее Евгений. Эта женщина всегда ассоциировалась у Евгения с тягостным, глубоко спрятанным томящимся вожделением. Именно приезд родственницы в большей степени окончательно сформировал в нем подспудную тягу к женщинам намного старше его.
Ее заселили в комнату Евгения, где имелась вторая кровать для гостей. Кровати разделяло полшага, и все три ночи над Евгением властвовала бессонница: он мечтал и представлял, как посреди ночи невзначай переползает под одеяло к знойной тете. Тамара была разведенной женщиной, но она никогда не испытывала дефицита общения с мужчинами. Они толпами крутились вокруг нее в надежде на благосклонность. Для Евгения она на всю жизнь осталась эталоном «женщины в теле». Она и сейчас в свои пятьдесят с лишним лет, по мнению Евгения, оставалась аппетитной особой. Но в тот раз, когда она посетила дом Романовых, ей не было и сорока.
В первую ночь Тамара легла спать в белом шелковом пеньюаре, подол которого опускался до самых пяток. Ночной наряд ей дала мать Евгения, хозяйка считала, что для нее самой он слишком вульгарен, а для родственницы в самый раз, тем самым подтверждая статус Тамары как притягивающей особы. Уже в первую ночь Евгений долго искал для себя достойный повод, чтобы осуществить тайные желания. В тот момент он в первый раз сожалел о своем юном возрасте, был бы чуть постарше – тетя Тамара взглянула бы на него совсем другими глазами. Во вторую ночь он уже приготовился пойти штурмом на кровать тихо сопящей и изредка вздыхающей во сне родственницы. Но в ту ночь не спала мама Евгения, она часто поднималась из-за бессонницы и шла на кухню за очередной порцией валерьянки.
Начиная с первой ночи, он перебирал очередность осязания ее интимных мест. «Вначале я должен насладиться ее ногами, потрогать ее попу, затем поцеловать главную ее тайну – лобок и забраться под него, и чем глубже, тем лучше и приятней будет ей», – грезил по ночам Евгений.
Дело доходило до споров с самим собой, что сделать в первую очередь, что во вторую, третью – неопытность давала возможность мыслям разгуляться. И вот настала последняя ночь, завтра утром тетя уезжала домой. Свой последний шанс упускать Евгений не хотел, но в полночь неожиданно уснул, – сказалось недосыпание предыдущих ночей. Потом проснулся, вспомнил сон, якобы он проспал дальнюю поездку, опоздав на поезд. Поднял голову, огляделся, в открытые окна спальни через легкие тюлевые шторы дул легкий летний ветер. Небо чистое и была полная луна, которая с пол-оборота завела Евгения на подвиги.
Чтобы оттянуть первое знакомство в ночи, Евгений поспешил в туалет, там он и решился на вылазку. Вернувшись в постель и прислушиваясь к поверхностному сну матери, он принялся считать до ста, чтобы потом, как и задумал, залезть в лоно горящего тела родственницы. Настал последний десяток счета, на счете «девяносто девять» тетя Тамара, вздохнув сквозь сон, неожиданно соскочила с постели, двинулась в сторону окна и легким движением руки прикрыла одну из фрамуг. Она предстала обнаженной, ошибочно предполагая, что мрак ночи в любом случае прикроет любопытные и жадные глаза юноши, если он не спит. А может, наоборот, чувствуя еженощное горячее дыхание соседа по комнате, она тоже, как и он, не желала упускать шанса последней ночи. Уже сейчас, по прошествии множества лет, Евгений убедил себя, что внезапный вояж к окну тети Тамары служил сигналом к сладострастному общению.
Евгений, лежащий ногами к окну, жадно въедался глазами в силуэт, он воочию наблюдал, как лунный свет нежно освещает тело, тьма ночи озарилась светом дня, обнажив натурный характер картины, отдающий глубиной недосказанного и неотвратимого.
Евгений, как художник, замирал перед каждым замахом кисти, определяющим самые важные точки тела, формы которого явились бы эталоном женского превосходства над временем на панорамных картинах художников эпохи Возрождения. И сейчас, вспоминая тот миг, он четко мог спроецировать в памяти каждый контур. Так Евгений отдавал дань красоте слабого пола, игнорируя самый главный недуг женской природы – фактор времени.
От неожиданного подарка судьбы он и не заметил, как продолжил счет, остановился, когда она уже легла обратно под тонкое махровое одеяло. Досчитал до трехсот, но счет стал неким продолжением эха его сердцебиения. Это подзадорило Евгения, не теряя времени, он резко соскочил с постели. Неприступная крепость пала. Тетя Тамара удивилась и отпрянула, когда жесткий член Евгения сквозь его обтягивающие трусы вонзился ей в бедро. Такой прыти она явно не ожидала от юного родственника и на любые поползновения Евгения умиленно нашептывала ему в ухо: «Сейчас по попе постучу, веди себя прилично». Он рыскал руками, она не сопротивлялась, но зайти под лобок, как задумывал Евгений, она все же не дала. Поэтому всю ночь Евгений работал только руками и с наступлением рассвета онемевшие руки уже не слушались его неугомонной души. Фаллос стоял, колол ее бедра, поясницу, живот. Но все оставалось без ответа, вместо первоначальных вздохов сквозь сон, он под утро слышал тихое ровное сопение, изредка прерывающееся глубоким вздохом. Она была расслаблена, так как не совершила ничего криминального, предосудительного, лежа рядом с распоясавшимся подростком. Для ее обнаженного тела тычки и похотливые ласки Евгения были сродни тантрическому массажу, чем она иногда занималась со своими мужчинами. Это один из редких случаев, когда лежишь с лицом мужского пола, а он взамен ласок ничего не требует. Евгений уснул под утро, когда Тамара выставила ему свою спину, сигнализируя, что пора заканчивать с блудными движениями. Немного по инерции пощупав руками пятую точку, Евгений сдался и уснул, вдыхая аромат спины объекта похоти.
Читать бесплатно другие книги:
