Мелодия Джейн Уинфилд Райан
Норовящий уйти из-под ног тротуар.
Все те же руки усадили ее на сиденье и пристегнули поперек груди ремнем. В зеркале проносились огни чужих фар. Волна тошноты взвилась откуда-то из глубины живота и подкатила к горлу. Джейн высунулась наружу, и ее вывернуло на тротуар. Калеб придерживал ее волосы и что-то ласково приговаривал на ухо. Смысл его слов до нее так и не дошел. Мир вокруг все кружился и кружился и никак не хотел останавливаться, но в конце концов вновь обрел неподвижность, и Джейн почувствовала, как спинку ее сиденья откинули. Хлопнула дверь машины.
Джейн закрыла глаза и вообразила, что лежит в гробу и ее опускают в могилу. А что, не так уж и плохо.
Если бы только не было так больно.
Глава 20
Раскалывающаяся голова, пересохший рот. Вот какое пробуждение ожидало Джейн на следующее утро.
В окно спальни било яркое солнце, и она сощурилась. В памяти мало-помалу начали воскресать события вчерашнего вечера. Джейн долго лежала, не отваживаясь повернуться к Калебу. Однако когда она все-таки перевернулась на другой бок, оказалось, что его в спальне нет. Его половина кровати была застелена, так что было непонятно, спал он здесь или нет. Его отсутствие, впрочем, обеспокоило бы ее сильнее, если бы не мысль о том, как унять зверскую головную боль.
Джейн кое-как выбралась из-под одеяла и застыла при виде стакана воды и двух таблеток болеутоляющего на тумбочке. Рядом лежала записка, написанная рукой Калеба.
Доброе утро, моя рок-звездочка. Я ушел работать в сад. Приходи ко мне, когда надумаешь. Надеюсь, ты хорошо спала. Я люблю тебя!
Дочитав до конца, Джейн закрыла глаза и упала обратно на подушку. Господи, и чем только она думала вчера вечером? Ничем не думала, был неумолимый ответ. Если бы думала, ее бы так не развезло.
– Фу… – простонала она. – Сейчас я сама себе омерзительна.
Джейн с горем пополам села и, сделав глоток воды, положила в рот таблетки и проглотила их. Потом осушила весь стакан разом. Она не помнила, когда в прошлый раз испытывала такую жажду.
Когда она спустила ноги с кровати, чтобы дойти до ванной, ей показалось, что пол качается. Джейн включила чуть теплую воду и пустила в ванну – наливаться, а сама в это время почистила зубы. Прополоскать рот не вышло: от одного только намека на вкус спирта ее затошнило, и она выплюнула ополаскиватель, едва успев набрать в рот. После этого она стащила с себя белье, гадая, куда подевалась ее вчерашняя одежда, и забралась в ванну.
Джейн побрила ноги, умудрившись при этом несколько раз порезаться, потом вымыла голову шампунем и сделала маску для волос. Обсушившись, она отыскала в шкафу свой любимый сарафан, надела его и принялась подкрашиваться, стоя перед зеркалом. С особенным тщанием замаскировала тональником темные круги под глазами. Главное было не переусердствовать: меньше всего ей сейчас хотелось выглядеть расфуфыренной кралей, которая изо всех сил пытается изгладить из памяти окружающих воспоминания о том, что она творила накануне.
Кое-как справившись с этой задачей, Джейн собралась с силами и отправилась во двор на поиски Калеба.
Солнце уже успело взойти над крышей дома и играло на его голой спине: он внаклонку рыхлил землю. При виде Джейн Калеб распрямился и стал смотреть, как она приближается.
– Ну, доброе утро, солнышко.
– Доброе утро! – преувеличенно бодрым тоном отозвалась она.
– Выспалась?
– Пробуждение было не из приятных.
– Да уж надо думать! – засмеялся он.
– Боже мой, – сказала она, – признайся честно: что я вчера вытворяла?
– Ты что-нибудь помнишь?
– Не слишком много.
– Ну, это, пожалуй, и к лучшему.
– Все было настолько плохо?
– Нет! – прыснул Калеб. – Я просто тебя дразню. Тебя немного стошнило, вот и все.
– Прямо на тебя?
– Нет, на тротуар перед клубом. Хотя одежду свою ты уделала знатно. Я бросил ее в стиралку сегодня утром.
– Мне так стыдно, Калеб. – Джейн удрученно повесила голову. – Ты теперь меня, наверное, ненавидишь.
– Ничего подобного, – возразил он. – Я никогда не смог бы тебя возненавидеть, малышка.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем. Но знаешь что? Я и не подозревал, что ты так хорошо поешь!
– Пою? Я помню, как танцевала, но, пожалуйста, ради всего святого, только не говори мне, что я еще и пела.
– Пела, и еще как! Пока мы ехали на пароме обратно, ты исполнила все хиты «Guns N’ Roses».
Калеб, видимо, заметил, что Джейн готова от стыда провалиться сквозь землю, потому что положил мотыгу, подошел к краю огорода и, перешагнув через шпалу, обнял ее.
Когда Джейн взглянула ему в глаза, то увидела, что он улыбается.
– Я же предупреждал тебя о том, какая коварная штука этот «Ред булл».
– Все, больше никогда в жизни ни возьму в рот ни капли, – покачала головой Джейн.
– С похмелья все так говорят.
– Я серьезно.
– А кофе? – поинтересовался Калеб. – На кофе твой обет не распространяется?
– С удовольствием выпила бы чашечку.
– Идем. Я приготовлю тебе завтрак.
После легкого завтрака и нескольких чашек крепкого кофе Джейн начала наконец приходить в себя. Даже головная боль стала вполне терпимой, а страх, что она своим вчерашним поведением разочаровала Калеба, рассеялся при виде его обожания.
– Тьфу ты! – выругалась она, внезапно сообразив, что сейчас суббота.
– Что случилось? – испугался Калеб.
– Я пропустила свое субботнее собрание. Впервые за пять лет. Это же надо было умудриться пропустить собрание «Ал-Анона» из-за похмелья! Нарочно не придумаешь./p>
– Наверное, ты выбрала не ту программу, – пожал он плечами.
– Ха-ха! – фыркнула она. – Как смешно.
– Подумаешь, пропустила одну встречу, – самодовольно ухмыльнулся Калеб. – Зато отдохнешь. Поможешь мне в саду.
– Что ты там сажаешь?
– Ну, я уже закончил с салатом и морковкой. Думаю еще посадить тыкву. И всякую зелень. Хотел посадить помидоры, так Ральф из хозяйственного магазина сказал, что их нужно сначала проращивать в доме. Наверное, посажу тогда вместо них картошку.
Джейн была поражена:
– Ничего себе! Интересно, есть ли на свете хоть что-то, что ты не способен сделать?
– Ну, я никогда никому об этом не говорил, и мне даже стыдно в этом признаваться, но я не могу убивать пауков.
– Серьезно? Ты что, боишься их?
– Не боюсь. Я просто не могу их убивать. На самом деле я не способен убить вообще никакое насекомое. Но я выношу их на улицу.
– Но ведь ты ешь мясо, – заметила Джейн.
– Разумеется.
– Одно с другим не вяжется.
– А что, ты разве ешь насекомых? – поинтересовался он.
– Это даже не… – Так и не договорив, Джейн покачала головой. – Странный ты человек, Калеб Каммингс.
Он сделал глоток кофе и улыбнулся.
– Ты даже комаров не убиваешь? – поинтересовалась она.
– Ну, наверное, одного или двух за свою жизнь все-таки убил, – ответил он. – Но это была самооборона, честное слово!
Калеб поднялся налить себе кофе, но в кофейнике ничего не осталось.
– Сварить еще кофе?
– Только если ты сам будешь, – отказалась она. – Я все. А вот маникюр мне сделать не помешало бы. Почему бы тебе не поехать со мной?
Калеб закатил глаза:
– Нет уж, лучше я поработаю в саду.
– Сад подождет.
– Нет и еще раз нет, – уперся он. – Во второй раз я на эти грабли не наступлю.
– Брось, тебе же тогда понравилось.
– Ничего подобного. Завела бы лучше себе для таких дел подружку.
– С тобой куда веселей.
– Я сказал «нет». – Он наклонился и поцеловал ее. – Но я хочу заключить с тобой сделку. Я приглашаю тебя сегодня на ужин. Только ты и я. В каком-нибудь уютном местечке.
– На ужин? В самом деле? По какому поводу?
– По поводу того, что сегодня суббота и я хочу куда-нибудь тебя сводить. Какой еще нужен повод?
– Ты сказал, это будет сделка. Что я должна буду за это сделать?
– Ты должна пообещать, что ляжешь со мной в постель.
– Так уж и быть.
– А еще ты должна пообещать, что будешь пить только воду.
– Ну можно хотя бы с пузыриками? – рассмеялась она.
– Хорошо, пусть будет с пузыриками.
Сидя в кресле для педикюра и листая трехмесячной давности номер «Космополитена», Джейн наткнулась на фотографию, которая напомнила ей Мишель из вчерашнего клуба. Надо же было выставить себя такой ревнивой дурой! К тому же теперь, по здравом размышлении, ее лишь слегка задевало то обстоятельство, что Калеб ничего не рассказал ей о том, что встречался с Мишель.
– Вам «френч», как всегда? – спросила педикюрша.
– Давайте сегодня сделаем что-нибудь новенькое, – покачала головой Джейн. – В прошлый раз я видела у вас на верхней полке такой темно-вишневый лак, почти черный. Да, вон там. Давайте накрасим им.
Сделав маникюр и педикюр, Джейн перешла улицу и направилась в салон, где всегда стриглась.
Девушка-администратор за стойкой приветливо улыбнулась ей:
– Привет, Джейн. Вы же всегда заходите в будние дни?
– Я без записи, но, может, у Шерон найдется для меня окошко?
– Извините, – нахмурилась девушка, – она сегодня выходная. Но Тайлер сможет вас взять.
– Думаете, Шерон не будет против? У меня возникла срочная необходимость.
Заверив Джейн, что ее постоянный мастер вовсе не обидится, девушка предложила ей бутылку воды и попросила подождать, пока Тайлер не закончит с предыдущей клиенткой. Джейн села на стул в небольшом холле и стала смотреть из окна на прохожих. В глянцевые журналы она решила больше не заглядывать. Не прошло и нескольких минут, как она уже сидела в кресле Тайлера перед зеркалом. Тот приподнял ее волосы и, внимательно глядя на отражение, выпустил из пальцев.
– Вам было бы хорошо с короткими, – заявил он.
Ну почему, почему, подумала Джейн, все мужчины-парикмахеры спят и видят, как бы ее обкорнать?
– Мне нужно просто слегка их укоротить, – покачала она головой. – Но я хотела бы сделать мелирование.
– Можно. – Тайлер театральным жестом вскинул руку к щеке. – Очень даже можно. Могу вам предложить тонкое мелирование на фольге. Выглядеть будет очень естественно, как будто вы только что вернулись из отпуска на море.
– Я хотела такое, широкими прядями. Ну, чтобы выглядело более эффектно.
– А, значит, в молодежном стиле. Можно. И все-таки вы точно не хотите «боб»? Будет очень стильно.
– Точно. Только мелирование.
Когда Тайлер закончил колдовать над ее волосами, дело было уже к вечеру и салон закрывался. У Джейн не было времени толком свыкнуться со своим новым обликом, поэтому, выйдя из салона, она довольно долго сидела в машине и разглядывала себя в зеркале. Парикмахер сделал в точности то, что она просила, и не заметить это было невозможно. Новая прическа ей нравилась. Правда. И все-таки надо было соглашаться на что-то менее бросающееся в глаза.
Когда Джейн вернулась домой, велосипеда в гараже не было. Она решила, что Калеб снова поехал к миссис Готорн. Джейн представления не имела, что он там делает и из каких соображений. Одно можно сказать точно: в его же собственных интересах было не опаздывать. Джейн вошла в дом и принялась выбирать, в чем пойдет на ужин.
Она уже ждала его, одетая и накрашенная, глядя в окно кухни, когда Калеб подъехал к дому и закатил велосипед в гараж. В кухне он появился практически бегом, но застыл как вкопанный на пороге при виде Джейн.
– Ух ты! – только и сказал он.
Она покрутилась перед ним, чтобы он мог получше разглядеть платье.
– Нравится?
– Нет.
– Не нравится?
– Нет. Не нравится. Но я бы с удовольствием схватил тебя и продемонстрировал, что я в полном восторге. Если бы не был такой пыльный и грязный. Ты выглядишь сногсшибательно, Джейн. Просто сногсшибательно.
– Как тебе мои волосы?
– Они стали выглядеть как-то иначе. Что ты с ними сделала?
– Слегка высветлила отдельные пряди. Думаешь, это чересчур?
– Нет. Мне нравится. Как раньше было, мне нравилось больше. Но и так тоже хорошо.
Это был не совсем тот ответ, который надеялась услышать Джейн.
– Подожди, я сбегаю ополоснусь, – сказал Калеб. – Я быстро.
Эх, хорошо, наверное, иногда быть мужчиной, подумалось Джейн, когда менее чем через десять минут Калеб уже стоял перед ней, одетый в чистые джинсы и щегольскую рубашку, которую она раньше на нем не видела.
– Да… – протянула она восхищенно, – видимо, я тут не единственная, кто умеет удивлять. Где ты взял эту рубашку?
– Купил в городе на днях, перед барбекю. Хотел иметь выбор, чтобы произвести впечатление на твоих друзей. – С этими словами он протянул ей руку.
– Ну что, миледи, в путь?
– Разве это не мило? И где же ваша карета, запряженная четверкой лошадей, милорд?
– Вообще-то, я надеялся, что ты выдашь мне ключи от машины.
Джейн засмеялась.
Калеб отвез ее в самый лучший ресторан в городе, маленький уютный стейк-хаус, славящийся отличным обслуживанием, несмотря на то что именовался он «Лодырь Джек». Джейн была приятно поражена, когда Калеб сказал метрдотелю, что зарезервировал место на свое имя. Метрдотель подвел их к уединенному столику с зажженными свечами, и Калеб отодвинул для нее стул, прежде чем сесть самому. Безупречный джентльмен.
После того как официант перечислил перечень фирменных блюд, Калеб заказал себе филе в беконе, а Джейн решила взять щечки палтуса. Они попросили бутылку воды с газом, и когда официант принес ее к столу и откупорил, Калеб шутливым тоном выразил надежду, что она достаточно выдержанная. За едой они негромко переговаривались, и внимание, которым окружал ее Калеб, заставляло Джейн чувствовать себя настоящей леди. Это оказалось очень приятно.
Они выбирали десерт, когда Джейн открыла сумочку и протянула Калебу толстый конверт.
– Что это?
– Вторая половина твоей платы.
Калеб взвесил конверт на ладони, как будто не мог решить, брать или нет. Потом все-таки сунул его в задний карман и улыбнулся.
– И ужин сегодня оплачиваю тоже я, – сказала Джейн. Калеб покачал головой. – Пожалуйста, – попросила она. – Мне хочется загладить мое вчерашнее поведение.
– Ты сможешь сделать это, когда мы вернемся домой. Представляешь, каким обманутым я себя чувствовал, потому что не смог заставить себя воспользоваться твоим беспомощным положением, пока ты не протрезвела?
Джейн едва не подавилась водой.
– Ну конечно. Можно подумать, тебе очень хотелось иметь со мной что-то общее, пока я блевала на тротуар.
– Вообще-то, ты шикарно смотрелась на танцполе. Пока не споткнулась и не упала.
– Так же шикарно, как Мишель?
– Мишель?
– Да. Ну, та, из клуба.
– А при чем здесь Мишель?
– Брось, я же видела, как ты на нее смотрел. И я не могу тебя винить. Она очень привлекательная. И потом, она, похоже, до сих пор не ровно к тебе дышит.
Джейн уткнулась в десертное меню с таким видом, будто то, что она только что сказала, ровным счетом ничего для нее не значило.
– Так вот из-за чего весь сыр-бор? Новая прическа и все остальное? Ты решила устроить соревнование с Мишель?
– Ах, так, значит, теперь я с ней соревнуюсь?
– Нет. Ты не соревнуешься ни с кем. С чего тебе это вообще пришло в голову?
– Ты не сказал мне, что вы с ней встречались.
– А когда я должен был тебе это сказать? Я понятия не имел, что она там будет. Ее пригласил Зак.
Им помешал официант, явившийся, чтобы принять заказ на десерт. Калеб выбрал морковный торт, Джейн сказала, что ничего больше не хочет. Когда официант удалился, она произнесла:
– Давай взглянем правде в глаза. Я просто слишком для тебя старая.
Калеб запрокинул голову и устремил взгляд в потолок, как будто взывая к какому-то божеству с просьбой даровать ему терпения.
– Мне надоело слушать про твой возраст. Почему он не волнует никого, кроме тебя самой? Джейн, ты единственная, кто поднимает этот вопрос.
– Да? А почему тогда вчерашний вышибала в клубе даже не захотел взглянуть на мои документы? У всех остальных они документы проверяют.
– Брось, Джейн. Он пропустил тебя, потому что ты была со мной.
– Не суть важно. А Мишель с ее бестактными комментариями о том, что восьмидесятые снова в моде?
– Послушай, Мишель просто дрянь. Прости. Я терпеть не могу это слово, но Мишель именно такая и есть. И всегда была. Мы с ней и встречались-то всего ничего. Тебе придется как-то это пережить, Джейн.
– Ты хочешь сказать, что та постоянная девушка, с которой ты встречался полгода, – это не она?
– Нет. Та девушка уехала учиться в Бостон.
– А та девушка, которой ты посвятил свою песню?
– Я же тебе говорил. Она растит детей в Редмонде. Господи, Джейн, пора тебе избавляться от своих дурацких комплексов. Они начинают уже реально напрягать.
Их снова прервал официант, подавший морковный торт. Как и следовало вышколенному официанту, вилок он принес две. Когда он снова удалился, Джейн вздохнула:
– Прости, Калеб.
– Тебе не за что извиняться.
– И все-таки прости меня.
– Я люблю тебя, Джейн. – Он взял в руки ее ладонь. – Со всеми твоими тараканами. И со всеми твоими годами. Если раньше меня держала здесь только работа, тогда что, по-твоему, я все еще делаю здесь, если работа сделана, а деньги лежат у меня в заднем кармане? Я здесь, потому что хочу быть здесь. Всю свою жизнь я считал, что никогда и ничто не смогу полюбить так сильно, как люблю музыку. А потом я встретил тебя.
Джейн не сводила с него глаз. В его зрачках отражалось пламя свечей, и она видела, что он говорит искренне. На самом деле на ее памяти эти соблазнительные губы ни разу не произнесли ни единого слова лжи, если не считать того раза, когда Калеб заставил ее поверить, будто знал Мелоди лучше, чем это было на самом деле. Может, все ее сомнения были порождены страхом – глупым страхом, который она нагнала сама, поскольку не чувствовала себя достойной счастья?
– Ты и в самом деле так сильно меня любишь? – спросила она.
– Что я могу сделать, чтобы доказать это тебе?
Джейн умильно закусила губу и улыбнулась:
– Ну, например, поделиться со мной тортом?
Калеб отвез ее домой, и они дважды занимались любовью.
Первый раз с едва сдерживаемым напором и страстью, второй раз нежно и медленно. Потом Джейн долго лежала в его объятиях, не желая засыпать, хотя очень устала. Ей было так хорошо, но она боялась, что во сне это пронзительное чувство может ускользнуть. Впервые за все время между ними ничего не стояло. Ни работа, которую он должен был сделать, ни деньги, которые она должна была ему заплатить. Они наконец-то были абсолютно на равных во всем, включая любовь.
Джейн поцеловала его грудь и прошептала:
– Надеюсь, ты будешь любить меня вечно.
И уснула, не успев даже услышать ответ.
Глава 21
В промежутке между двумя деловыми встречами Джейн как раз успевала на двенадцатичасовой паром в город, чтобы забрать свою кредитку из «Парадигмы». Давненько на ее памяти в Сиэтле не выдавалось такого погожего весеннего денька. Люди, казалось, все разом высыпали на улицу и были сразу повсюду: совершали пробежки по набережным, катались на велосипедах, выгуливали собак. Джейн наткнулась даже на группу туристов, неуклюже балансировавших на сегвеях во главе с гидом, который демонстрировал им пирс. Господи, и во что только превратились сегвеи, подумалось ей. А ведь пророчили, что они изменят мир!
В «Парадигме» было зябко, темно и безлюдно. В такую погоду желающих сидеть в помещении не было, за исключением какого-то бедняги, который был уже прилично пьян и теперь лениво таскал халявный арахис из вазочки на барной стойке.
Джейн покрутила головой в поисках бармена.
– А знаете, что арахис сказал слону? – Пьяный кулаком раздавил скорлупу арахиса.
Джейн взглянула на него. На вид он казался вполне безобидным.
– Нет, – ответила она. – И что же арахис сказал слону?
– Ничего. Арахис не умеет говорить.
Пьяный с размаху хлопнул ладонью по коленке и залился неудержимым смехом, как будто его шутка имела оглушительный успех. Когда его отпустило, он вскрыл очередной орех и забросил ядра в рот.
– Я не шучу, – заявил он. – Они не умеют говорить. Я могу это доказать. Бармен сказал, это комплимент от заведения. Но я сижу здесь уже битых два часа, а до сих пор не услышал ни одного доброго слова. – Он снова расхохотался и хлопнул себя по колену.
От еще одной дурацкой шутки Джейн спасло появление бармена, который притащил из подсобки ящик пива. Он поставил ящик на стойку и обратился к ней.
– Вы пообедать или просто выпить?
– Вообще-то, – ответила Джейн, – я пришла забрать мою кредитку. Я оставила ее здесь позавчера вечером.
Бармен кивнул и, отвернувшись к кассе, принялся просматривать забытые карты, сложенные в пивную кружку и обернутые чеками.
– На Роберта и Дэниела вы никак не тянете, так что, видимо, вы Джейн.
– Она самая.
Бармен протянул ей карту вместе с чеком и ручкой. Джейн бросила взгляд на итоговую сумму и покачала головой:
– У меня в голове не укладывается, что я заказала такое количество спиртного.
– Не переживайте, – отозвался бармен. – Такое часто случается.
– Со мной – не случается.
Джейн добавила щедрые чаевые и протянула обратно подписанный чек. Бармен внимательно посмотрел на нее, как будто что-то припоминая:
– Эй, это же вы были здесь в пятницу вечером с Калебом.
– Простите, что вела себя так по-дурацки. – Джейн почувствовала, что краснеет. – Я, вообще-то, никогда не…
Бармен вскинул руку, обрывая ее:
– С кем не бывает. – Он наклонился вперед и спросил: – А вы, случайно, не знаете, как с ним связаться?
– С Калебом? Конечно знаю. Вообще-то, я увижусь с ним сегодня, когда приеду домой.
– Можете ему передать, чтобы позвонил Джереми, ну или хотя бы написал ему, согласен ли он на ту работу в Остине или нет? Нельзя же вечно держать его в подвешенном состоянии.
Она не ослышалась? Он говорит о Калебе?