Мелодия Джейн Уинфилд Райан
– Вы имеете в виду, Калеб? – заикаясь, переспросила Джейн. – В Остине? Настоящую работу?
– Ну да. Он знает, о чем речь. Он в пятницу сказал, что свяжется с Джереми, но так и не связался, а они не могут долго ждать.
– Да, конечно, – отозвалась Джейн. – Я передам.
– Спасибо, – кивнул тот. – Господи, когда этот парень уже заведет себе мобильник. Он отстал от жизни.
Джейн немного постояла, привалившись к барной стойке. Голова у нее шла кругом, как у пьяной. Бармен улыбнулся, а потом снова взялся за ящик и принялся выставлять бутылки на полку.
Когда Джейн уже двинулась к выходу, пьяница поинтересовался:
– А знаете, где арахис заправляет свою машину?
Джейн, не оглядываясь, прошла мимо него к выходу.
– На «Шелухелле»! – крикнул он ей в спину.
Взрыв его смеха донесся до нее уже на улице.
Каким-то образом за то время, пока Джейн была в баре, внутри у нее что-то переключилось, и солнце, казавшееся всего несколько минут назад таким ласковым, теперь беспощадно палило с неприветливого неба. Люди вокруг по-прежнему продолжали радоваться жизни, и Джейн почувствовала себя трагической актрисой, которая вышла не на ту сцену.
На автопилоте она доехала до пристани и в каком-то отупении стала ждать следующего парома. В глубине души Джейн всегда знала: так в конце концов и случится, но надеялась, что до этого еще далеко. Надо же было быть такой дурой! Надо же было втрескаться в парня чуть ли не в два раза себя моложе. У него вся жизнь впереди, и его будущее поведет его по таким дорогам, по которым она никогда не сможет за ним последовать.
И Джейн не могла его в этом винить.
Как можно винить другого человека в том, что жизнь устроена так, как устроена?
Она не сомневалась: все, что говорил ей Калеб, он говорил искренне. Но откуда ему было знать? У него не было никакого жизненного опыта. Ведь он такой душевно зрелый и добросердечный, что очень легко забыть, что ему нет еще двадцати пяти. Нет, если и стоит кого винить, то исключительно себя саму.
Когда паром отчалил от пристани, Джейн вытащила мобильник и выбрала из списка контактов номер Грейс. Но, уже держа палец на кнопке звонка, передумала и бросила телефон обратно в сумочку. Со всеми своими проблемами она первым делом немедленно бросалась звонить Грейс. Так не может продолжаться бесконечно. Она в состоянии сама с этим справиться. Она уже большая девочка.
Джейн собиралась отправиться прямиком домой, но на съезде с парома заметила на бампере стоявшей перед ней «субару» наклейку: «Делай что следует, и будь что будет». Ей подумалось, что этот совет подходит к любой ситуации, поэтому она решила все-таки поехать на назначенную встречу. И была права, потому что клиентка уже ждала ее в кафе «Джампинг джава».
Это была приятная женщина, которая сидела без работы с тех пор, как ее уволили из местного банка, и теперь оплачивать прежнюю медстраховку было ей не по карману. Джейн очень ей сочувствовала и рада была возможности отвлечься от своих мыслей, поэтому усилием воли выкинула из головы мысли о Калебе и, вытащив ноутбук, принялась вбивать данные женщины в бланк полиса.
– Вам нехорошо? – забеспокоилась та.
Джейн очнулась и поняла, что с отсутствующим видом таращится в монитор.
– Нет-нет, все в порядке. Простите. Еще минуточку. Здесь не самая лучшая связь.
– А это трудно? – поинтересовалась женщина. – Я имею в виду, продавать страховки?
– Не очень, – покачала головой Джейн. – Нужно закончить курсы, чтобы продавать медстраховки и страховки от несчастных случаев, а потом еще каждый год проходить тренинги по этике. У меня еще есть лицензия на продажу страхования жизни, но для этого нужно сдать специальный экзамен. А почему вы спрашиваете?
Женщина закатила глаза:
– На рынке сейчас творится черт знает что. Я подумывала заняться продажей недвижимости, но, похоже, лицензия сейчас есть у каждого встречного-поперечного. Даже моя парикмахерша подрабатывает этим делом. Да и конкуренция там о-го-го.
Джейн знала, что найти работу сейчас нелегко, особенно людям в возрасте. Слишком часто она имела дело с теми, кто, потеряв работу, лишался вместе с ней и корпоративной медстраховки. Ей самой еще грех жаловаться, подумалось Джейн.
– Думаю, вам стоит изучить этот вопрос, – сказала она. – На рынке есть несколько неплохих компаний. Не уверена, что в моей сейчас есть вакансии, но могу дать вам телефон отдела найма.
– А вы точно не будете против? Вряд ли вам так уж хочется собственными руками плодить себе конкуренцию.
– Ну конечно, я не против. Это же не недвижимость.
Распрощавшись с клиенткой, Джейн села в машину, но домой не поехала. Объехав половину острова, она направилась к прибрежному парку Форт-Уорд. Там она оставила машину и двинулась вдоль пляжа. Плеск волн, набегающих на берег, всегда успокаивал ее точно так же, как поиск маленьких сокровищ в песке. Джейн отыскала крошечную розовую ракушку и обкатанное волнами зеленое стеклышко. Потом села на скамью и долго смотрела в голубую даль. Не раз она сидела на этой самой скамье, пока Мелоди переворачивала камни и приносила показать ей мелких черных крабов. Мелоди всегда была бесстрашной девочкой.
Наконец вода потемнела, а небо охватило малиновое зарево – изумительной красоты закат, отражающийся в волнах. У Джейн не укладывалось в голове, как такая красота могла существовать в такой день. Неподалеку приземлилась чайка и, склонив голову набок, посмотрела на нее, словно хотела что-то сказать. Но если ей и было что сказать Джейн, оно так и осталось невысказанным, когда чайка скрылась в закатном небе.
Джейн пыталась понять, действительно ли она любит Калеба, или он стал для нее чем-то вроде способа отвлечься, не думать о смерти дочери. Она где-то читала, что люди избегают горя, пока не готовы встретиться с ним лицом к лицу. Это что-то вроде защитного механизма, помогающего не сломаться. Она ведь тогда практически сломалась, разве нет? Даже задумывалась о самоубийстве. Теперь же она чувствовала в себе силы встретиться со своим горем. В одиночестве, если понадобится. Джейн отдавала себе отчет в том, что ее дочь умерла и ее уже не вернуть. Воспоминания по-прежнему ранили тысячей раскаленных ножей, но Джейн уже привыкла к этому. Ведь привыкла же? Наверное, теперь настало время идти дальше. Оставив в прошлом свою утрату и Калеба тоже. Одно она знала наверняка: она любит его настолько сильно, что одна мысль о том, чтобы эгоистично убить его мечты, ей невыносима. Джейн верила, что Калеб любит ее, и знала, что он останется с ней, если она позволит. Как знала, что в конечном итоге он будет винить ее в этом. Разве может быть иначе? Он слишком молод и полон надежд, а она слишком устала и слишком потрепана житейскими бурями.
Едва солнце полностью скрылось за горизонтом, как с залива налетел ветер и растрепал ей волосы. Он принес с собой темные тучи, и крупные капли дождя начали жалить ее замерзшие щеки. Джейн выбросила ракушку и зеленое стеклышко обратно в песок, сунула руки в карманы и пошла к машине.
Она знала, что должна сделать.
Едва войдя в дом, она сразу услышала, как Калеб поет под гитару в гостиной. Это было так прекрасно, что Джейн остановилась в прихожей, чтобы утереть слезинку и заново собраться с духом.
Джейн переступила порог гостиной и остановилась перед ним. Калеб развел в камине огонь, и на его лице играли теплые золотистые отблески. Он закончил играть и улыбнулся Джейн, глядя на нее снизу вверх из своего кресла, и она поняла, что ей невероятно трудно будет сделать то, что она собралась сделать. Трудно, как никогда в жизни.
– Привет, малышка. Я уже начал беспокоиться, куда ты запропастилась.
– Калеб, нам нужно поговорить.
– Все в порядке? – В его глазах промелькнула тревога.
Джейн покачала головой.
Калеб отложил гитару и поднялся.
Когда он сделал шаг по направлению к ней, Джейн отступила назад. Побоялась, что просто не выдержит, если позволит ему прикоснуться к ней.
– Малышка, что стряслось? У тебя все в порядке?
– Давай сядем и поговорим, ладно? – сказала она, садясь в кресло напротив.
– Ладно. Хорошо.
Он опустился обратно в кресло и подался вперед, положив руки на колени, с тревогой на лице, как будто ожидал, что его сейчас накажут, и был исполнен решимости мужественно принять наказание. Прошла минута, но Джейн так ничего и не сказала. Не могла найти нужных слов.
– Ты беременна? – наконец спросил он. – Если да, скажи мне. Я понимаю, что сейчас не самый подходящий для этого момент и все такое прочее, но, может быть, это было бы и к лучшему.
Джейн едва не расхохоталась, но потом вспомнила, что собралась сделать, и у нее вырвался вздох.
– Нет. Я не беременна.
– Тогда в чем дело, малышка?
– Почему ты не сказал мне про Остин?
– А что я должен был про него сказать?
– Брось. Сегодня я ездила в «Парадигму» забрать свою кредитку, и бармен все мне рассказал. Ты должен позвонить какому-то Джереми по поводу работы, которую он для тебя держит.
Калеб уткнулся взглядом в пол и покачал головой:
– «Драные койоты».
– Кто?
– Так называется группа. «Драные койоты». Играют фолк-рок. Им нужен гитарист.
– И они хотят взять тебя? – спросила она.
– Ходят слухи, что у них есть на примете звукозаписывающая компания, которая готова подписать с ними контракт, но их гитарист уже в третий раз лечится в реабилитационном центре, а после еще год должен будет носить браслет, который автоматически определяет наличие алкоголя в крови. Джереми дал им послушать одну из моих записей и показал какие-то видео. Они хотели взглянуть на меня.
– Мне кажется, это твой шанс.
– Так и есть. Я мог бы записать с ними несколько песен. Это помогло бы мне завязать знакомства в музыкальном мире, ну, сама понимаешь. Это настоящая работа. Никаких больше выступлений на улицах и прочей чепухи.
Джейн почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, и про себя досчитала до десяти. Потом сделала глубокий вдох и произнесла:
– Почему ты ничего мне не сказал?
– Потому что не хотел, чтобы ты знала.
– По-твоему, я ни о чем не узнала бы?
– Нет, не узнала бы. Потому что я никуда не еду.
– Что?
– Я никуда не еду.
– Это просто глупо, Калеб.
– Нет, не глупо. Я все обдумал, и очень серьезно. Да, это отличный шанс, но я лучше останусь здесь с тобой.
– И все?
– Да. И точка.
– Нет. Не точка. Ты не можешь взять и просто так отмахнуться от такой возможности.
– Нет, могу.
– Ради чего, Калеб? Ради того, чтобы жить на острове в штате Вашингтон? Чтобы до старости быть моим садовником?
– Так вот кто я для тебя? Твой садовник?
– Нет. Я не так выразилась. Ты сделал для меня отличную работу, я получила намного больше, чем заплатила, но теперь тебе нужно уйти, Калеб. Нельзя упускать такое предложение.
Он весь подался вперед, в его глазах отчаяние мешалось с гневом.
– Вот, значит, как? Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет. То есть да. Так будет лучше для тебя.
– Что?! Значит, ты получила от меня что хотела, и теперь я могу катиться на все четыре стороны? Вот так просто? Всем спасибо, все свободны?
– Я не это имела в виду.
– А что тогда?
– Все кончено, Калеб. Неужели ты сам не видишь?
– Что кончено?
– Мы. Всё. Эти отношения были обречены еще до того, как начались. Что-то в таком духе неминуемо должно было рано или поздно случиться. Просто по умолчанию. И наверное, к лучшему, что это случилось сейчас, потому что потом нам обоим стало бы только больнее. Ты знаешь это. И я тоже знаю.
Калеб поднялся и принялся расхаживать перед камином.
– Нет, – пробормотал он. – Не может быть, чтобы все было так.
– У тебя вся жизнь впереди, – продолжала Джейн. – А я половину своей уже прожила. Даже если бы ты остался, это стояло бы между нами. Все, запал подожжен. Ты считаешь, что можешь отказаться от такой возможности, бросить все, о чем мечтал всю жизнь, ради того, чтобы жить со мной на острове Бейнбридж? И полагаешь, что не будешь жалеть о своем выборе? Ты очень об этом пожалеешь, Калеб. И возненавидишь меня за это.
Он прекратил расхаживать туда-сюда и обернулся к ней:
– Так поедем со мной, Джейн. Поедем со мной в Остин.
– Я не могу, – покачала она головой.
– Все наши «не могу» исключительно у нас в голове. Поехали со мной.
– Я не могу начать все с чистого листа, – сказала она. – Не в таком возрасте. Здесь у меня все, Калеб. Мой дом, моя жизнь, моя работа. Я сегодня встречалась с одной женщиной, моей ровесницей, так вот она не может даже найти работу. Это ровно мой сценарий, если я сейчас все начну сначала.
– Тогда позволь мне остаться.
– Нет.
– Значит, ты не хочешь ехать со мной и не хочешь позволить мне остаться здесь. И какой выбор у нас остается, Джейн?
– Мы должны поставить на этом точку, Калеб. Прости.
– Что ты такое говоришь?
– Я говорю, что все кончено.
– Ты не хочешь этого.
– Хочу. Все кончено.
Калеб упал перед ней на колени и, схватив за плечи, заглянул в глаза. Он плакал:
– Не надо, Джейн. Не надо говорить, что все кончено.
Джейн почувствовала, как к ее глазам тоже подступают слезы. Если позволить пролиться хотя бы одной из них, плотина прорвется и случится наводнение. Но она не может расплакаться. Не здесь. Она должна быть сильной ради них обоих. У нее будет уйма времени, чтобы выплакаться, потом, когда он уйдет.
Джейн покачала головой и отвела взгляд:
– Все кончено, Калеб.
– Это неправда, Джейн. Ты так не думаешь. Пожалуйста, поедем со мной в Остин. Или позволь мне остаться здесь.
Она покачала головой.
– Я люблю тебя, Джейн, – сказал он.
Джейн сидела неподвижно, не глядя в его умоляющие глаза, не слушая его слов. Она любила его и потому должна была притвориться, что не любит.
– Скажи, что ты меня любишь, Джейн. Скажи это. Я ведь знаю, что любишь.
– Я думала, что люблю, – произнесла она, – но теперь все кончено.
Она стряхнула его руки и, боком вывернувшись из кресла, поднялась. Калеб повалился на опустевшую подушку и, обхватив голову руками, зарыдал. На какой-то ужасный миг Джейн застыла, глядя на него. Никогда в жизни она не видела ничего более трогательного, чем эта абсолютная искренность, полное отсутствие напускного мачизма, эта готовность к демонстрации обнаженных чувств. Его волосы рассыпались по рукам, спина содрогалась в рыданиях.
– Скажи, что ты любишь меня, Джейн, – донесся его сдавленный голос. – Скажи только, что любишь меня.
Никогда в жизни ей так мучительно не хотелось произнести эти три слова. Каждая клеточка тела рвалась к нему навстречу. Все ее существо требовало обнять его и сказать, что она его любит. Ей хотелось целовать его, держать в своих объятиях, лежать рядом с ним в постели и смотреть на его лицо во сне. Но она знала, что должна уйти, если действительно его любит. Когда-нибудь он скажет ей за это спасибо. Джейн делала это в равной степени ради него, как и ради того, чтобы уберечь себя от неминуемой сердечной боли, которой она может не пережить. Во всяком случае, именно это она себе твердила. Это повторял ее собственный голос, доносившийся словно откуда-то из невообразимой дали.
– Пожалуйста, ложись сегодня в другой комнате.
Несколько ярдов до спальни показались ей самой долгой дорогой в жизни, будто ноги внезапно налились свинцом. Джейн аккуратно закрыла за собой дверь и долго стояла в темноте, прислушиваясь, но так и не смогла понять, плачет он или нет.
Когда Джейн наконец заставила себя отойти от двери, она направилась в ванную и, не включая света, умылась. Видеть собственное лицо в зеркале сейчас было невыносимо. Потом она разделась и забралась в постель. Она и сама не поняла, когда начала плакать. Все началось с небольшого укола сожаления, от которого брови у нее изломились. Потом в животе стало пусто и невесомо, как на американских горках, и тогда она уткнулась лицом в подушку и плакала, пока подушка не промокла насквозь. От слез наволочка вдруг начала источать его запах, и Джейн заплакала еще отчаянней. В глубине души она ожидала, что Калеб придет, надеялась, что он так и сделает. Но шел час за часом ее беспросветного и добровольного одиночества, а утешаться по-прежнему было нечем, кроме слабой и эфемерной уверенности, что так будет лучше. Кому именно, правда, она не очень понимала.
Часть третья
Глава 22
Что-то разбудило Джейн.
То ли звук, то ли сновидение.
Она лежала в постели, погруженная в серые предрассветные сумерки, и пыталась вспомнить, из какого ужаса вырвалась, но вспомнила лишь, в каком ужасе очутилась. Перед глазами встали содрогающиеся в рыданиях плечи Калеба, и Джейн поняла, что совершила ошибку. Чудовищную ошибку.
Она выскочила из постели и бросилась к двери. Но на полпути к его комнате где-то внутри возникла леденящая душу уверенность. Джейн медленно открыла дверь, всем сердцем желая ошибиться, но кровать была аккуратно заправлена, а вещи Калеба исчезли. Она вышла в гостиную и выглянула из окна, твердя себе, что он просто решил встать пораньше и поработать в саду. Но в сероватой мгле виднелись лишь очертания фонтана. Часы на стене громко тикали в тихих сумерках, отсчитывая неумолимый бег времени. Джейн взглянула на кресло, в котором в последний раз видела его плачущим. Она отдала бы все на свете, чтобы повернуть все вспять и взять назад слова, которые разбили ему сердце.
Вернувшись в свою комнату, Джейн натянула спортивный костюм, схватила сумочку и куртку. Прыгнула в машину, задом выехала из гаража и рванула с места, не потрудившись даже щелкнуть пультом, закрывавшим гаражную дверь. Она промчалась мимо помаргивающего дорожного знака, на котором была указана скорость вдвое меньшая, чем ее скорость, но не подумала даже притормозить. Но уже подъезжая к пристани, поняла, что опоздала. Паром отходил от причала в ярком мареве огней, отражавшихся в черной воде, которая, точно разверзающаяся у нее под ногами пропасть, отрезала ее от возлюбленного.
Жители острова, спешащие на работу в Сиэтл, уже выстроились в длинную очередь в ожидании следующего парома. Многие дремали, откинув спинки кресел, чтобы не тратить время зря. Кассирша в будочке сказала Джейн, что следующий паром будет через полчаса, но мест на машинной палубе уже нет и нужно ждать следующего за ним.
– Я не могу ждать! – взмолилась Джейн. – Может, как-нибудь получится втиснуть меня на этот паром?
Кассирша покачала головой. Такие истории она выслушивала регулярно.
– Если вам нужно так срочно, поезжайте без машины, – предложила она.
Джейн развернулась, проехала чуть дальше и оставила автомобиль на стоянке. Пешком вернулась к посадочной площадке для пассажиров и стала ждать следующего парома. Повсюду вокруг были сонные люди в рабочей одежде, уткнувшиеся в свои мобильники, газеты и прочие предметы, лишь бы не встречаться взглядом с окружающими. Для такого количества народу на платформе царила необычайная тишина.
Джейн смотрела на них, и ей хотелось кричать. Хотелось выбить картонные стаканчики с кофе у них из рук и растоптать их телефоны. Как они смеют вести себя так, будто это самое обычное утро? Неужели они не знают, что ее сердце вырвано из груди? Неужели не знают, что она выгнала единственного в своей жизни мужчину, которого любила по-настоящему?
Неужели они не знают? Неужели не знают? Неужели не знают?
Ну разумеется, не знают, подумалось ей. Иначе они показывали бы на нее пальцами и смеялись. «Ну и дура», – сказали бы они.
Паром причалил к пристани, и с него сошли два усталых человека, видимо возвращавшиеся с ночной смены. Вскоре после этого объявили посадку, и молчаливые пассажиры устремились по сходням на палубу, спеша оказаться в кафетерии или забиться в какой-нибудь укромный уголок, чтобы спокойно продолжить свое одинокое утро. Джейн прошла вперед, устроилась неподалеку от двери, через которую им предстояло выходить, и стала смотреть из окна на то, как из серых сумерек возникают огни города.
Паром шел, казалось, целую вечность, хотя, когда они причалили, еще даже не рассвело.
Джейн сошла с парома самой первой и, выскочив из здания терминала на улицу, бросилась к веренице выстроившихся вдоль тротуара такси. Водители стояли, прислонившись к багажникам своих автомобилей, готовые помочь пассажирам с багажом. Все как по команде проводили Джейн взглядом, когда она промчалась мимо них к самой первой машине в очереди и, задыхаясь, бросила водителю:
– Аэропорт! Аэропорт! Аэропорт!
Выглядела она, должно быть, так, словно сбежала из психушки, но ей было все равно. Она плюхнулась за заднее сиденье и захлопнула за собой дверь. Когда водитель сел за руль, она склонилась к нему и на всякий случай повторила:
– Аэропорт, пожалуйста. Я очень спешу.
– Да я уж вижу, – буркнул тот, включая счетчик и отъезжая от обочины. – По городу будет дешевле, зато по скоростному шоссе быстрее.
– Поезжайте по скоростному.
Сидя на заднем сиденье такси, Джейн смотрела, как за окном мелькают огни фонарей. Когда водитель выехал на автостраду, фонари исчезли, и в кабине стало темно, лишь задние фары впереди идущих машин горели тысячами пар крохотных красных глазок, наблюдающих за ней из серых сумерек. На темном лице водителя блестели яркие белки глаз, когда он время от времени бросал на Джейн взгляд в зеркало заднего вида.
– Вам зал прилета или вылета? – уточнил он.
– Вылета, пожалуйста.
– Какая авиакомпания?
– Понятия не имею. Не знаете, кто летает в Остин?
Тот покачал головой:
– Может быть, «Аляска».
– Ладно, тогда высадите меня там.
Какое-то время они ехали в молчании.
Таксист включил было новости по радио, но потом, похоже, передумал и выключил приемник.
– Летите в Остин? – Он вновь бросил на Джейн взгляд в зеркало заднего вида.
– Нет, пытаюсь перехватить одного человека, который туда летит.
Шофер кивнул, словно Джейн только подтвердила какую-то его догадку. И снова она поймала на себе его взгляд в зеркале.
– А он точно хочет, чтобы его перехватили?
Шофер произнес это негромко, практически себе под нос, и немедленно устремил взгляд на дорогу, будто и не ожидал услышать никакого ответа.
– Не знаю, – вздохнула Джейн.
Он лишь кивнул, сжимая руль.
– Любовь выталкивает орленка из гнезда.
– Это вы к чему? – спросила она.
– О, это на моей родине есть такая старая пословица.
– И что она значит?
– Не знаю, есть ли у нее точный перевод. Но примерное значение что-то вроде того: если любишь кого-то, то его нужно отпустить.
– Вы имеете в виду, его нужно отпустить, и если он по-настоящему любит тебя, то вернется?
Водитель кивнул:
– Хотя я слышал и продолжение. Что-то насчет того, что если не вернется, то нужно поймать его и убить.
Остаток поездки прошел в молчании, и, когда они подъехали к аэропорту, небо уже посветлело. Джейн проводила взглядом огромный лайнер, который оторвался от земли и, задрав нос, принялся неукротимо набирать высоту, прежде чем заложить крутой вираж налево и устремиться навстречу рассвету. Таксист съехал на эстакаду, ведущую к залу вылета, и, сделав круг, остановился у знака авиакомпании «Аляска эрлайнс», потом остановил счетчик. На табло значилось сорок четыре доллара тридцать пять центов. Джейн порылась в сумочке и протянула водителю три двадцатидолларовые купюры. Тот потянулся отсчитать ей сдачу, но она вскинула руку.
– Оставьте себе, – сказала она и взялась за ручку. Но дверцу так и не открыла, а осталась сидеть, глядя из окна такси.
Перед входом в зал тянулась вереница машин. Люди обнимались на прощание, стоя у открытых багажников. У нее на глазах одна пара поцеловалась, и жена покатила свой чемодан к входу, а муж, проводив ее тоскливым взглядом, сел за руль и уехал. Джейн по-прежнему не спешила выходить из машины. За стеклянными дверями жил своей напряженной жизнью аэропорт. Длинные очереди змеились к пунктам сдачи багажа. Джейн принялась пристально вглядываться в лица людей – на всякий случай. Ей казалось, что она сидит так уже очень долго. Таксист ничего не говорил, как будто момент был слишком важный, чтобы мешать. В конце концов Джейн выпустила ручку и откинулась на спинку сиденья.
– Можете отвезти меня обратно? – попросила она.
Таксист взглянул на нее в зеркало заднего вида и кивнул:
– Вы уверены?
– Уверена.
Джейн показалось, он нахмурился, отъезжая от тротуара, но она не была точно в этом уверена. На этот раз он не стал включать счетчик. Уже выезжая на автостраду, шофер негромко сказал:
– Я все равно еду обратно, так что денег с вас брать не буду.
Когда паром причалил к пристани острова Бейнбридж, солнце уже полностью встало, обещая погожий весенний день. Но даже самому яркому солнцу не под силу было разогнать тучи, затянувшие небосклон Джейн. Она села в машину, подъехала к дому Грейс и припарковалась. Потом вытащила из сумочки телефон и почти час сидела с ним на коленях. Она зажгла сигарету, но та успела дотлеть до фильтра, а Джейн так и не сделала ни одной затяжки, глядя сквозь лобовое стекло на знак «Парковка запрещена» и силясь понять, что значат эти слова, пока перед глазами у нее все не слилось и она не забыла, где вообще находится.
Стук в окошко напугал ее. Перед машиной с озабоченным выражением лица стоял муж Грейс.
Джейн опустила стекло.
– Джейн, у тебя все в порядке?
– Привет, Боб, – отозвалась она. – Да, все нормально.
– Я выезжал с парковки и увидел, что ты сидишь в машине с заведенным двигателем, ну и решил на всякий случай проверить. У тебя точно все в порядке?
– Не волнуйся, – кивнула Джейн.
– Ладно. Грейс дома, так что, если хочешь, заходи. Она будет рада тебя видеть. Я улетаю в Денвер. Если гостевые места будут заняты, можешь встать на мое. Номер пятьдесят три.
– Спасибо, Боб.
Тот еще немного потоптался рядом с машиной. Джейн показалось, он хотел что-то ей сказать, но потом передумал и зашагал к своей машине. Она повернула ключ в зажигании, но двигатель уже был заведен, и стартер оглушительно затрещал. Боб услышал треск и оглянулся, пристально глядя на нее, точно желая удостовериться, что у нее и в самом деле все в порядке. Джейн улыбнулась и помахала ему рукой. Он сел в машину и уехал.
Грейс открыла Джейн входную дверь, даже не спросив в домофон, кто это, встретила ее у входа и провела внутрь. Глаза у нее были красные, словно она долго плакала, и вообще вид был какой-то усталый.
– Что-то случилось? – забеспокоилась Джейн, мгновенно забыв о собственном горе.
– Все в порядке, – отозвалась Грейс. – Все в полном порядке.
– Ты ведь знаешь, как расшифровывается «в порядке», да? – спросила Джейн, надеясь разрядить атмосферу.
Грейс засмеялась:
– Да уж, мне бы не знать! «Взвинченная, психованная, одинокая, ранимая, яростная, депрессивная, колючая, ершистая». Мы ведь с тобой два сапога пара. Не беспокойся за меня, по утрам на меня иногда накатывает. Проходи, садись. Я как раз сварила кофе.
Они расположились в гостиной у окна с видом на бухту и стали пить кофе.
– Ну, – начала Грейс, – выкладывай, что случилось. Не кофе же ты ко мне в такую рань пить приехала.
– Калеб уехал, – вздохнула Джейн. Грейс вскинула бровь, ожидая продолжения. – Ну, в общем, он не сам уехал. Я его выгнала. Узнала случайно, что ему предлагают работу в Остине. Хорошую работу. Связанную с музыкой, которую он так любит. Я знала, что он откажется от нее, если я не заставлю его уйти. На самом деле у меня просто не было выбора.
Грейс откинулась на спинку кресла и устремила на подругу взгляд. Джейн терпеть не могла эту ее манеру: задать вопрос, не произнеся ни единого слова.
– Ну, может, выбор и был, но это же ради его собственного блага. Я хочу сказать, это ведь был бескорыстный поступок. Нужно отпускать людей с любовью. Разве не так ты всегда говорила?
– Может, я такое и говорила, милая, но речь шла об алкоголиках, которым нужно достичь дна, чтобы начать подниматься. Судя по тому, что я знаю о Калебе, к нему это никакого отношения не имеет.
Джейн открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала и лишь вздохнула. Она сделала глоток кофе и отвернулась к окну. Чайка, хлопая крыльями, пролетела над бухтой и приземлилась на один из торчащих из воды столбиков.
Джейн вновь устремила взгляд на Грейс:
Читать бесплатно другие книги:
