Зимняя луна Кунц Дин
— Мы сопротивляемся ему.
— И это для него ново?
— Да. Никогда раньше не было.
— Все другие впускали это, — подсказала Хитер.
Тоби кивнул:
— Кроме людей.
Это достоинство человеческой природы, подумал Джек. Старый добрый хомо сапиенс, упертый до последнего. Мы просто не достаточно беззаботны, чтобы позволить кукольнику тащить нас туда, куда ему хочется, слишком напряжены, слишком упрямы и не любим быть рабами.
— Ох, — сказал Тоби спокойно, больше для себя, чем для них или для существа, которое контролировало компьютер. — Я вижу.
— Что ты видишь? — спросил Джек.
— Интересно.
— Что там интересного?
— То, что…
Джек поглядел на Хитер, но она, казалось, понимает загадочные реплики не лучше его.
— Я чувствую это, — сказал Тоби.
— Тоби?
— Давайте не будем говорить об этом, — ответил мальчик, отворачиваясь от экрана на мгновение, чтобы направить на Джека взгляд, который тому показался то ли испытующим, то ли предупреждающим.
— Говорить о чем?
— Забудь это, — произнес Тоби, снова глядя на монитор.
— Что забыть?
— Я лучше буду послушным. Вот, слушай, оно хочет знать… — затем, приглушенным голосом, как вздох через носовой платок, что заставило Джека наклониться, Тоби, казалось, намеренно сменил тему: — Что они делали там, внизу?
Джек спросил:
— Ты имеешь в виду на кладбище?
— Да.
— Ты знаешь.
— Но оно не знает. Оно хочет знать.
— Оно не понимает, что такое смерть? — спросил Джек.
— Нет.
— Как такое может быть?
— Есть жизнь, — сказал мальчик, явно интерпретируя точку зрения, которой придерживалось существо, державшее его под своей полувластью. — Нет смысла. Нет начала. Конца не будет. Ничто не имеет значения.
— Уверена, что это не первый мир, в котором оно находит, что существа умирают, — подытожила Хитер.
Тоби начал дрожать и его голос стал слышнее, но только чуть-чуть:
— Они тоже сопротивляются, те, под землей. Оно может использовать их, но не может понять их.
Джек застыл ошеломленный. — Оно может использовать их, но не может понять?! — Несколько кусочков головоломки внезапно сошлись воедино, раскрывая лишь малую часть правды, чудовищную, ужасную часть правды
Джек продолжал стоять, наклонившись к мальчику. Наконец он тихо переспросил:
— Использует их?
— Но не может понять.
— Как оно их использует?
— Как кукол, как марионеток.
Хитер поперхнулась:
— Запах! О, боже мой. Запах на задней лестнице…
Хотя Джек не совсем понимал, о чем она говорит, но сообразил, что это она о своем столкновении на ранчо с этой тварью, которая может посылать одинаковые сны им обоим, с этой непостижимой инопланетной тварью, чьи цели — стать и ненавидеть.
Тоби прошептал:
— Но оно не может понять их, даже нас оно понимает лучше. Но использовать оно может их лучше, лучше, чем нас. И оно хочет понять их. Стать ими. А они сопротивляются.
Джек услышал достаточно. Слишком много. Потрясенный, он щелкнул выключателем, и экран погас.
— Оно собирается прийти за нами, — сказал Тоби и было видно, что он становится собой, выходи из своего полутранса, он повернулся в офисном кресле и бросил озадаченный взгляд сначала на мать, потом на отца.
Резкий штормовой ветер выл за окном, но даже если бы он проник в комнату, то Джеку не стало бы от этого еще холоднее. Пес выбрался из угла.
Хотя никто не трогал компьютера, он вдруг заработал. Экран залили отвратительные извивающиеся красочные волны.
Все вздрогнули от неожиданности, включая Фальстафа.
Хитер наклонилась, схватила шнур и вырвала вилку из розетки в стене.
Монитор потемнел и оставался таким же темным.
— Этим его не остановить, — сказал Тоби, вставая со стула.
Джек повернулся к окну и увидел, что наступил рассвет, тусклый и серый. Снаружи бушевала буря. За последние двенадцать часов выпало от тридцати пяти до сорока сантиметров снега, глубина его была в два раза больше там, где ветр намел сугробы. Или это была первая буря задержавшаяся над ними, вместо того, чтобы двигаться дальше на восток, или вторая буря задула скорее, чем ожидалось, придя вслед за первой.
— Нет. Это не остановится, — повторил Тоби торжественно. И он говорил не о снеге.
Хитер притянула его к себе, подняла и обняла так крепко и заботливо, как обняла бы младенца.
Все становится мною! — Джек не понимал всего того, что эти слова могли означать, какие ужасы они предвещали, но он знал, что Тоби прав. Это не остановится до тех пор, пока не станет ими, а они не станут частью его.
Внизу на оконном стекле замерз конденсат. Джек коснулся его кончиком пальца, — лед показался ему не холоднее его собственной кожи. За окном белый мир был полон холодного движения — безжалостными вихрями бури.
Не находя себе места, Хитер ходила взад-вперед от одного окна к другому, нервно ожидая появление чудовищно отвратительного «гостя».
Они надели новые лыжные костюмы, которые купили прошлым утром, приготовившись покинуть дом как можно быстрее в том случае, если на них нападет отвратительная тварь и они поймут, что не могут защитить свои позиции.
Заряженный «Моссберг» лежал на столе. Джек мог бросить желтый блокнот и схватить ружье в случае, если что-то начнет атаку. «Мини-узи» и «Корт.38» лежали на стойке у раковины.
Тоби сидел за столом, потягивая горячий шоколад из чашки, а пес лежал у его ног. Мальчик больше не был в полубессознательном состоянии, совершенно отключившись от таинственного посетителя снов, но был все еще непривычно подавлен.
Хотя Тоби был в хорошем состоянии, но Хитер беспокоилась о нем. Очевидно гораздо более серьезному нападению он подвергся на кладбище, он вышел из той схватки не сохранив ее в памяти, но ощущение полного мысленного рабства должно было оставить травмы глубоко в мозгу. Действие их могло стать очевидным только через какое-то время — неделю или месяц. Сегодня ночью «кукольнику» не удалось полностью восторжествовать над ним или даже подавить память телепатическим приказом. Встреча, которую она имела с существом во сне предыдущей ночью, напугала ее и была так отвратительна, что ее стошнило. Переживания Тоби после гораздо более тесного контакта, чем у нее, должны были быть неизмеримо более сильными и ужасными, чем у нее, трудно даже представить на сколько.
Расхаживая от окна к окну, Хитер остановилась за стулом Тоби, положила руки на его худые плечи, сжала их, пригладила волосы, поцеловала в макушку. С ним ничего не должно случиться. Невыносимо думать о том, что к нему прикасается эта штука, чем бы она ни была и как бы ни выглядела, или одна из ее марионеток. Она что угодно сделает, она умрет, чтобы предотвратить это!
Джек поднял глаза от блокнота, быстро прочитав первые три или четыре страницы. Его лицо было белым, белее снега за окном.
— Почему ты не сказала мне о блокноте, когда нашла его?
— Потому что он был запрятан в морозильник, и я решила, что в нем, должно быть, очень личные записи, не нашего ума дело. Мне показалось, что прочитать их может только Пол Янгблад.
— Ты должна была показать мне.
— Эй, ты же не рассказал мне о том, что случилось на кладбище, — напомнила она, — а это секрет гораздо поважнее.
— Извини.
— И ты не захотел поделиться тем, что сказали тебе Пол и Тревис.
— Я поступил неправильно. Но… теперь ты знаешь все.
— Теперь — да. Наконец-то.
Она была в ярости оттого, что он скрыл от нее такие вещи, но не могла поддерживать в себе гнев долго, не могла разжечь его снова. Потому что, конечно, она в равной степени была виновата: не рассказала ему о странной тревоге, которую испытала во время их обхода в понедельник утром. О предчувствии насилия и смерти. О беспрецедентной интенсивности кошмара. Об уверенности в то, что нечто было на задней лестнице, когда она зашла в комнату Тоби предыдущей ночью.
За все годы, что они прожили вместе, они никогда ничего не скрывали друг от друга. Им мечталось, чтобы на ранчо Квотермесса их новая жизнь была без забот и без проблем. Поэтому, щадя нервы друг друга, они утаивали все свои сомнения и наблюдения. Хотя их взаимная скрытность и мотивировалась лучшими намерениями, она могла стоить им жизни.
Указав на блокнот, Хитер спросила:
— Там есть что-нибудь об этом кошмаре?
— Да. Описано, как все это началось. Это отчет о том, что Фернандес видел.
Он зачитал им выборочно отрывки о явственно ощущаемых волнах звука, которые разбудили Эдуардо Фернандеса ночью, о призрачном свете в лесу.
— Я думаю, оно явилось с неба, на корабле, — задумчиво сказала Хитер. — Во всех этих фильмах и книжках говорится, что они прибудут на большом корабле.
— Когда говоришь об инопланетянах, надо понимать что «чужой» означает совсем отличный, совершенно непонятный для нас, — ответил Джек. — Эдуардо отметил это на первой странице. Совсем отличный от нас, странный, абсолютно непонятный, и его корабль — такой никто из землян представить себе не может, а увидев, никогда не догадается, что это космический корабль.
— Я боюсь, что оно может заставить меня делать что-нибудь, — вдруг произнес Тоби.
Порыв ветра пронесся под крышей заднего крыльца, пронзительный, как электронный визг.
Хитер нагнулась к Тоби.
— С нами все будет в порядке, малыш. Теперь мы знаем, о том, что нам угрожает какая-то тварь, и немножко о том, что она такое, и мы разберемся с этой тварью. — Хитер хотела бы хоть наполовину быть уверенной в том, что она сказала.
— И я не должен бояться?
Подняв взгляд от блокнота, Джек сказал:
— Нет ничего постыдного в боязни, малыш.
— Вот ты никогда не боишься, — ответил мальчик.
— Ошибаешься. Вот сейчас я напуган до полусмерти.
Это откровение поразило Тоби:
— Ты? Но ты же герой!
— Может быть, и герой, а может — и нет. Но ничего уникального в героизме нет, — сказал Джек. — Многие люди — герои. Твоя мама герой, и ты тоже.
— Я?
— Конечно. По тому, как ты перенес весь этот год. Ведь нужно было много мужества, чтобы со всем справиться.
— Я не чувствую себя смелым.
— По-настоящему смелые люди никогда этого и не чувствуют. Многие люди герои, даже если они никогда не увертывались от пуль и не ловили злых парней. Люди, которые работают каждый день, не щадя своего здоровья, чтобы их семьи были в достатке, живут всю жизнь, не причиняя вреда другим людям, помогают им, если могут, — вот они настоящие герои, — доказывал Джек. — Их много. И время от времени каждый из них боится чего-нибудь.
— Значит, все нормально, если я боюсь? — спросил Тоби.
— Более чем нормально, — заявил Джек. — Если ты никогда ничего не боишься, значит, ты или глуп, или безумен. Ты не можешь быть глупым, ведь ты мой сын. А безумным… ну, в этом я не очень уверен, а вдруг ты подхватил эту черту у кого-нибудь из семьи твоей мамы. — Джек улыбнулся.
— Значит, я могу быть и сумасшедшим, — обеспокоился Тоби.
— Мы с этим справимся, — уверил его Джек.
Хитер нашла глаза Джека и улыбнулась ему, как бы говоря: ты так отлично все уладил, что должен стать Отцом Года. Он подмигнул ей. Боже, она его любит.
— Тогда это безумно, — сказал мальчик.
Нахмурившись, Хитер спросила:
— Что?
— Пришелец. Оно не может быть глупым. Оно умнее, чем мы, и может то, чего мы не можем. Так что оно должно быть безумно. Оно никогда не боится.
Хитер и Джек поглядели друг на друга. На этот раз без улыбок.
— Никогда, — повторил Тоби, крепко сжимая обеими руками чашку с шоколадом.
Хитер пошла к окнам, сначала к одному, потом в другому.
Джек просмотрел страницы блокнота, которые он еще не читал, нашел описание двери и процитировал ее. — Стоящая на ребре гигантская монета мрака. Тоньше бумаги. Достаточно большая, чтобы сквозь нее прошел поезд. Чернота исключительной чистоты. Эдуардо отважился засунуть в нее руку. Он чувствовал, что нечто вышло из этого страшного мрака.
Отложив блокнот, Джек поднялся со стула и сказал:
— Этого достаточно. Мы можем прочесть остальное и позже. Отчет Эдуардо подтверждает наш собственный опыт. Это важно. Они могли решить, что он сумасшедший старикашка, а мы горожане, которые заболели тяжелым случаем неврастении из-за переезда в непривычное место, но им не так-то просто будет отмахнуться от нас всех вместе.
Хитер поинтересовалась:
— Так кому будем звонить, шерифу округа?
— Полу Янгбладу, затем Тревису Поттеру. Они уже подозревают, что здесь что-то неладно, — хотя, кто знает, ведь никто из них толком не понимает, что именно здесь не так. Когда на нашей стороне окажется пара местных жителей, то появится шанс, что помощник шерифа воспримет нас достаточно серьезно.
С ружьем в руке Джек подошел к настенному телефону. Он снял трубку, послушал, постучал по рычажкам, затем набрал пару номеров, и повесил трубку:
— Линия не работает.
Хитер подозревала это еще тогда, когда он направился к телефону. После случая с компьютером ей стало понятно, что получить помощь будет нелегко, хотя ей и не хотелось думать о том, что они пойманы в ловушку.
— Может быть, буря повредила провода, — сказал Джек.
— Разве у телефонных проводов не те же столбы, что у линии электропередач?
— Да, а энергия у нас еще есть, значит, это не буря. — Он снял с крючка ключи от машин, своей и Эдуардо. — Ладно, давайте отсюда выбираться. Поедем к Полу и Каролин, от них позвоним Тревису.
Хитер засунула желтый блокнот за ремень на брюках, застегнула лыжную куртку, взяла со стойки у раковины «Мини-узи» в одну руку и «Корт.38» в другую. Тоби соскочил со стула, Фальстаф вылез из-под стола и направился прямо к двери, соединяющей кухню и гараж. — Пес, казалось, понял, что они уезжают, и полностью согласился с их решением.
Джек отомкнул дверь, открыл ее быстро, но осторожно, переступил порог, держа ружье перед собой, как будто ожидал, что враг уже будет в гараже. Щелкнул выключателем, зажегся свет. Поглядел направо, налево, и только потом потом сказал:
— О'кей.
Тоби последовал за отцом следом, сбоку от него — Фальстаф.
Хитер уходила последней, оглядываясь на окна. — Снег. Ничего, кроме холодных каскадов снега.
Даже с включенным светом, гараж был темноват. В нем было холодно, как в морозильной камере. Большая, откатывающаяся вверх, дверь дергалась под ветром, но она не нажимала кнопку, чтобы поднять ее. Они будут в большей безопасности, если откроют ее уже из машины.
Пока все усаживались, Джек убеждался, что Тоби сел сзади и пристегнул ремень безопасности, и, что с собакой все в порядке, — Хитер поспешила к автомобилю. Она с опаской смотрела на пол, когда шла, убежденная, что нечто спряталось под машиной и сейчас ухватит ее за щиколотку.
Вспомнила мелькнувшее смутно и на миг существо с другой стороны от порога, когда она чуть открыла дверь в своем пятничном сне. Сверкающий и черный. Извивающийся и стремительный. Торжествующее шипение. Всю его форму разобрать было нельзя, хотя она осознала, что это нечто большое, со смутно видными змеиными кольцами на теле. И этот холодный свист триумфа, раздавшийся перед тем, как она захлопнула дверь и вырвалась из кошмара.
Однако ничто не выскользнуло из-под машины и не стало хватать ее за ногу, она спокойно села на свое место в «Форд Эксплорер» и положила тяжелый «Мини-узи» между ног на пол. В руках у нее оставался револьвер.
— Снег может оказаться слишком глубоким, — сказала она тревожно, когда Джек открыл дверцу и протянул ей свое ружье. Она зажала его между колен, прикладом к полу, дулом в потолок. — Буря была много сильнее, чем предсказывали.
Сев за руль, он захлопнул дверь:
— Это-то ничего. Мы можем растолкать какое-то количество снега бампером. Я не думаю, что он такой глубокий, с этим больших проблем не будет.
— Жаль, что мы сразу не приделали снегоочиститель.
Джек вставил ключ зажигания, провернул его, но был вознагражден только молчанием: даже стартер не заворчал. Попробовал снова. Ничего. Попробовал в третий раз. Без успеха.
Хитер была удивлена не больше, чем когда обнаружилось, что не работает телефон. Хотя Джек ничего не сказал и избегал ее взгляда, она поняла, что он тоже этого ожидал, почему и захватил ключи и от машины Эдуардо.
Пока Хитер, Тоби и Фальстаф выбирались из «Форда Эксплорера», Джек сел за руль другого автомобиля. Мотор не заводился и здесь.
Джек поднял капоты обеих машин. Но не смог найти никаких неисправностей.
Они вернулись в дом.
Хитер закрыла на замок дверь в гараж. Она сомневалась, что замки в силах помешать чем-то существу, которое теперь властвовало на ранчо Квотермесса. Судя по всему, оно могло проходить через стены, когда желало, но замок она все же закрыла.
Джек выглядел мрачно:
— Давайте приготовимся к самому худшему.
20
Лишь немного дневного света проникало через окна в кабинет на первом этаже. — За стеклами пелена густо падающего снега. Были включены лампы искусственного освещения.
Пересмотрев все имеющееся в шкафу оружие, Джек решил дополнительно зарядить револьвер «Кольт-45».
— Я возьму «Моссберг» и кольт, — сказал он Хитер. — У тебя будет «Мини-узи» и «Корт.38», но им ты пользуйся только во вторую очередь, после узи.
— Автомат, револьвер и все, не маловато? — спросила она.
Он поглядел на нее угрюмо:
— Если мы не сможем остановить такой огневой мощью то, что скоро попрет на нас, то дополнительное оружие нам не поможет, просто не будет времени им воспользоваться.
В одном из двух ящиков в оружейном шкафу, среди других спортивных принадлежностей он нашел три кобуры, которые пристегивались к поясу. Одна была сделана из искусственной ткани, похоже из нейлона — самоделка, конечно же, а другие две из кожи. Нейлоновая кобура на морозе остается мягкой, не затвердевает, в отличие от кожаной, — та становится твердой. А из твердой кобуры револьвер выхватить гораздо труднее. Так как ему предстояла прогулка по морозу, а Хитер останется дома, то ей он дал кожаную, а себе взял нейлоновую.
Их лыжные костюмы были обильно оснащены карманами на молниях, почти все карманы они наполнили запасными боеприпасами, хотя было слишком оптимистично ожидать, будто у них найдется время перезарядить оружие во время штурма.
В том, что штурм будет, Джек не сомневался. Он не знал, в какой именно форме, — полностью физическая атака или комбинация физических и мысленных ударов. Не мог и предугадать, придет ли существо само или пошлет заменителей, и когда это случится и откуда начнется нападение тоже не представлял, но знал точно, что все равно, рано или поздно, на них нападут. Терпение существа явно подходило к концу из-за их упрямства, из-за их сопротивления. Оно жаждало управлять ими, стать ими. Требовалось немного воображения, чтобы понять, что теперь оно к тому же захочет изучить их поближе, возможно, препарировать их и исследовать их мозг и нервную систему, чтобы узнать секрет их способности сопротивляться.
У Джека не было никаких иллюзий относительно легкой смерти: ни убивать их специально, ни, тем более, анестезировать, прежде чем подвергнуть этой исследовательской операции, пришелец не станет.
Джек положил помповое ружье на кухонный стол, вытащил из шкафа жестяную банку, снял с нее крышку, достал оттуда коробку спичек и положил ее на стол.
Хитер стояла на страже у одного окна, Тоби и Фальстаф — у другого.
Джек спустился в подвал. За неработающим электрогенератором, стояли восемь двадцатилитровых канистр с бензином. — Запас горючего, который они приобрели по совету Пола Янгблада. Он перенес две канистры наверх и поставил их на пол в кухне рядом со столом.
— Если оружие его не остановит, — сказал он, — и если оно попадет внутрь и загонит тебя в угол, тогда можно попробовать его поджечь.
— И сжечь дом? — спросила Хитер недоверчиво.
— Это просто дом. Его можно выстроить заново. Если у тебя не, будет другого выхода, тогда черт с этим домом. Это только если пули не помогут. — Он уловил дикий ужас в ее глазах. — Но они должны сработать, я уверен в этом, оружие его остановит, ведь это «узи». Но если все же так случится (один шанс на миллион), что пули ему не повредят, то огонь уж точно поможет. По крайней мере, огонь может помочь тебе выиграть время, отвлечь его, удержать на расстоянии и покинуть дом, выскочить из ловушки.
Она поглядела на мужа с сомнением:
— Джек, почему ты говоришь «тебе» а не «нам»?
Он замялся. Ей это не понравится. Ему самому это не очень нравилось. Но альтернативы не было.
— Ты останешься здесь с Тоби и собакой, пока я…
— Ни за что!
— …пока я попытаюсь дойти до ранчо Янгблада и привести помощь.
— Нет, мы не должны расставаться.
— У нас нет выбора, Хитер.
— Ему будет легче расправиться с нами поодиночке.
— Возможно, для него нет никакой разницы.
— Нет. Я думаю, разница будет.
— Это ружье многого к «узи» не прибавит. А нам всем вместе не удастся пробиться через такую бурю. — Он кивнул на пелену густо падающего снега за окном.
Она угрюмо уставилась на стену летящего снега, не в силах спорить с этим, — возразить было нечего.
— Я смогу пройти, — вступил в разговор Тоби, достаточно сообразительный, чтобы понять, что именно он является слабым звеном. — Я правда смогу. — Собака почувствовала тревогу мальчика, прижалась к нему, и стала тереться о его ноги. — Папа, пожалуйста, дай мне шанс!
Четыре километра это не большое расстояние для теплого весеннего денька, — легкая прогулка. Но снаружи такой холод, от которого их лыжные костюмы не могли защитить полностью. Да и ветр такой сильный, что мороз будет им казаться по крайней мере на десять градусов сильнее, чем на самом деле. Да и сбивать с ног будет ветер, залеплять глаза кружащимися тучами снега.
Джек прикинул, что у него и Хитер, возможно, хватит сил и выносливости, чтобы пройти четыре километра в таких условиях — по колено в снегу, а кое-где и выше, при таких температуре и ветре. Но он был уверен, что Тоби не пройдет и четверти пути, даже по тропе, которую они для него пробьют. Им придется по очереди нести его. Из-за этого они быстро ослабеют и наверняка погибнут
— Я не хочу оставаться здесь, — сказал Тоби. — Не хочу делать то, что оно может меня заставить.
— И я не хочу оставлять тебя здесь. — Джек сел перед ним на корточки. — Я не брошу тебя. Ты знаешь, что я никогда так не сделаю, да?
Тоби мрачно кивнул.
— И ты можешь положиться на свою маму. Она сильная и не допустит, чтобы что-то случилось с тобой.
— Я знаю, — сказал бравый солдат Тоби.
— Я вернусь быстро, только к «Желтым Соснам», и обратно — с подмогой, на коне. Ты видел это в старых фильмах. Кавалерия всегда появляется вовремя, да? С тобой все будет в порядке. С нами со всеми все будет в порядке.
Мальчик посмотрел ему в глаза. Джек встретил страх в глазах сына фальшивой ободряющей улыбкой и почувствовал себя самым лживым подонком, который когда-либо только рождался. Он не был уверен в том, что говорил, даже наполовину. И чувствовал, что действительно бросает их. А что, если он приведет помощь, а они уже будут мертвы к тому времени? — Он убьет себя. Никакого смысла продолжать жить тогда не будет.
Правда, все может случится и не так: умрут не они, а он. В лучшем случае, у него пятьдесят процентов, что удастся невредимым пройти весь путь до «Желтых Сосен». Если буря не повалит его, это может сделать кое-что другое. Ведь он понятия не имел, насколько пристально за ними наблюдают, и узнает ли их враг о его уходе. Если оно заметит его снаружи, то далеко не отпустит.
Тогда судьба Хитер и Тоби будет зависеть только от них самих.
Но ничего другого он сделать не может. Никакой другой план смысла не имеет. Других вариантов просто нет. И время играет против них. Но прежде чем уйти, он должен приготовить дом к обороне, сделать это максимально надежно.
Удары молотка отдавались во всем доме. Тяжелые, гулкие, пугающие звуки.
Джек использовал десятисантиметровые стальные гвозди, самые большие, которые ему посчастливилось отыскать в гараже. Стоя в вестибюле винтовой лестницы на первом этаже, он вбивал гвозди под острым углом в наружную дверь и в косяк. — два над ручкой и два ниже. Рама была из крепкого дуба, и гвозди входили в дерево, только если бить по ним с отчаянной силой. Дверные петли были изнутри и с заднего крыльца их не сбить, то он решил прикрепить дверь к косяку сбоку и с этой стороны, но лишь двумя гвоздями вместо четырех. Он вогнал еще два гвоздя и в верхнюю часть двери — для надежности.
Любой злоумышленник, выломавший эту дверь, дальше мог двигаться двумя путями. Отсюда существо могло ворваться на кухню и атаковать Хитер в лоб — или же быстро подняться в комнату Тоби. Джеку хотелось не дать врагу возможности подняться на второй этаж, потому что оттуда оно могло проскользнуть сразу в несколько комнат. И избегая лобовой атаки, вынудить Хитер, которая услышит, как он выламывал дверь, искать его, пока у него не появится шанс напасть на нее сзади. Поэтому, закончив с наружной дверью, он займется дверью винтовой лестницы, ведущей в коридор второго этажа.
После того как вбил последний гвоздь, отпер замок и попытался открыть дверь. Он не смог и пошевелить ее, как ни старался. Никто не пройдет здесь бесшумно: придется выламывать дверь, и Хитер услышит это, где бы она ни была.
Он повернул ручку. Ригель щелкнул, заходя в свое гнездо.
Надежно.
Пока Джек забивал двери, Тоби помогал Хитер сложить кастрюли, сковородки, блюдца, тарелки и стаканы перед дверью между кухней и задним крыльцом. Эта аккуратно сбалансированная башня должна была рухнуть с оглушительным грохотом, если бы дверь попытались отворить даже очень медленно. Звук предупредил бы их об опасности, где бы они ни были.
Фальстаф держался подальше от шаткой конструкции, как будто понимал, что у него будут большие неприятности, если он столкнет всю пирамиду.
— Как насчет двери в подвал? — сказал Тоби.
— Там безопасно, — уверила его Хитер, — нет никакого хода в подвал снаружи.
Фальстаф с интересом наблюдал, как они сооружали аналогичное защитное устройство перед дверью между кухней и гаражом. Тоби увенчал ее стаканом полным ложек на перевернутой металлической миске
Они натаскали посуды в фойе: миски, блюдца, кастрюли, сковороды и вилки… Когда Джек уйдет, им придется соорудить башню и у входной двери.
Хитер не могла избавиться от чувства, что сигнализация была неадекватной, жалкой, на самом деле
Они не могли забить все двери, первого этажа, потому что им, возможно, придется бежать через одну из них. В этом случае им просто нужно будет оттолкнуть пирамиду, открыть замок и уйти. Да у них и времени на то не было.
Даже если бы Джек чувствовал, что у него достаточно времени, чтобы попытаться обезопасить дом немного лучше, он бы не стал этого делать. Поскольку сделать это было просто невозможно, сколько дверей не забивай. — Множество окон делало это почти бесполезным.
Самое большее, что он мог сделать, — быстро осмотреть окна наверху, пока Хитер проверяла их на первом этаже — и убедиться, что они закрыты. Большинство окон оказались закрашенными и открыть их было не легко в любом случае. За каждым открывалась взгляду только злая игра снега и ветра. Он не заметил снаружи ничего необычного.
В спальне в шкафу Хитер Джек перебрал ее шерстяные шарфы и выбрал один, с самой крупными петлями вязки. Нашел свои солнцезащитные очки в ящике комода. Жаль, что это были не лыжные, солнцезащитных может быть недостаточно, но вообще без защиты глаз он рискует получить снежную слепоту.
Читать бесплатно другие книги:
