Зимняя луна Кунц Дин
Хитер рылась в кармане куртки, куда, как ей казалось, она положила спички, но находила только запасные патроны для «узи» и кольта. Она нащупала другой карман, запустила туда руку — опять патроны, но спичек все нет.
На площадке мертвец поднял голову и уставился на нее, что означало — Даритель тоже смотрит, но глазами, которые она не могла увидеть.
Мог ли он почувствовать запах бензина? Понимало ли оно, что бензин легко воспламеняется? Он ведь разумен. Даже слишком, увы. Может ли он оценить это как нечто, грозящее ему разрушением?
Третий карман. Еще пули. — Она ходячий склад боеприпасов, черт возьми.
В воздухе пахло бензином. Хизер с трудом перевела дыхание, она хрипела. Дающий, казалось, не возражал против изменений в атмосфере, а труп вовсе не дышал.
Слишком много карманов. Боже! Четыре снаружи, три внутренних, карманы, карманы, по два на каждом бедре и все на молниях. Хитер бросила взгляд вниз. — Из черепа трупа высунулся кончик щупальца, все остальные отростки задергались оживленней, существо полезло вверх.
Спички! Маленькая картонная коробочка деревянных спичек. Она нашлась!
Преодолев первые две ступеньки, Даритель тихо зашипел.
Хитер открыла коробок, чуть не рассыпав спички.
Существо поднялось еще на одну ступеньку.
Когда мама сказала ему идти в спальню, Тоби не понял, что она имела в виду, — свою спальню или его. Он хотел убраться как можно дальше от того, что со скрипом поднималось по парадной лестнице. Поэтому направился в свою спальню в конце коридора, хотя и остановился пару раз и оглянулся на Хитер, даже чуть было не вернулся к ней. Он не хотел оставлять ее там одну. Ведь она была его мама. Он не видел всего Дарителя, только виток щупалец, пролезший в щель парадной двери, но знал, что тот гораздо больше, чем то, с чем она может справиться.
Оно было так ужасно, что он забыл о том, что должен сделать. Он и думать о каком-либо действии не осмеливался, для этого был слишком испуган. Это в порядке вещей, потому что даже герои иногда боятся. Потому что только сумасшедшие никогда не боятся. И прямо сейчас он был уверен, что не обезумел ни на каплю, потому что был напуган очень сильно. Так сильно, что ему захотелось в туалет. Эта штука была похожа на Терминатора и Хищника, и на пришельца из фильма «Чужой». На акулу из «Челюстей», на динозавра из «Парка Юрского Периода» и на многих других монстров одновременно. Может быть, он тоже герой, как сказал его папа, даже если не чувствует себя таким. Но если он и был им, то все равно не мог совершить то, что, как понимал, был должен совершить.
Он дошел да конца коридора, там стоял, дрожа и скуля, Фальстаф.
— Ну давай, приятель, — сказал Тоби.
Он прошел мимо собаки в спальную комнату, где горел свет, потому что они с мамой зажгли все лампы в доме, прежде чем папа ушел, хотя за окном еще был день.
— Выходи из коридора, Фальстаф. Мама хочет, чтобы нас в коридоре не было. Давай!
Когда он повернулся к собаке, зовя ее за собой, то заметил, что дверь на винтовую лестницу распахнута, а должна была быть заперта, они же сделали крепость. Папа забил нижнюю дверь, но и эта тоже должна быть закрыта на замок. Тоби подбежал к ней, и захлопнул ее. Задвинул засов и почувствовал себя чуть уверенней.
Фальстаф стоял у двери в спальню и не заходил. Он прекратил выть. Он рычал.
Джек был у выезда с ранчо. Он решил слегка отдохнуть после первой и самой напряженной части пути.
Вместо мягких хлопьев, снег падал жгучими кристаллами, как крупная соль. Гонимые ветром, они больно жалили, попадая в незащищенный лоб.
Дорожная бригада уже успела побывать здесь, по крайней мере один раз, потому что полуметровая стена отброшенного снега высилась у самой арки, перегораживая въезд. Он перебрался через нее на двухполосную трасу.
Пламя вспыхнуло на головке спички. На секунду Хитер замерла, ожидая, что взорвутся пары бензина, но их концентрация оказалась недостаточной для возгорания.
Даритель верхом на трупе поднялся еще на одну ступеньку, очевидно, не подозревая об опасности. Или убежденный, что ее вообще нет.
Хитер отступила назад и бросила спичку. Продолжала отступать, пока не уперлась спиной в стену коридора, наблюдая, как пламя бьется в арке перед лестницей. Тут ее охватил приступ почти безумного смеха, который грозил закончиться рыданием. Она кричала :
— Сжигаю свой собственный дом! Добро пожаловать в Монтану, прекрасные виды, ходячие мертвецы и твари из других миров! А вот и я с огнем! Гореть тебе тварь в аду, сжигаю свой собственный дом, и не мне придется делать это в Лос-Анджелесе, другие устроят это там для тебя…
УУУШ!
Пропитанный бензином ковер взорвался пламенем поднявшимся до потолка. Огонь не распространялся по лестнице: просто вдруг стал повсюду. Одновременно — на стенах, перилах и всех ступенях .
Жгучая волна жара ударила Хитер, заставив ее прищуриться. Ей следовало отодвинуться подальше от пламени, потому что воздух был достаточно горячим, чтобы покрыть ее кожу волдырями, но она должна была видеть, что случится с Дарителем.
Лестница стала адом. Ни одно человеческое существо не смогло бы выжить там дольше нескольких секунд. В этом пламени мертвец и живая тварь были единой темной массой, поднимающейся еще на ступеньку. И еще на одну. Ни крики, ни стоны боли не сопровождали этот подъем. Только рев и треск яростного огня, который теперь вырвался с лестницы и забрался в коридор второго этажа .
Тоби запер дверь винтовой лестницы, повернулся. Фальстаф продолжал рычать и тут в коридоре за собакой вспыхнул оранжево-красный свет. Рычание перешло в визг. Вспышку сменили мерцающие фигуры света,затанцевавшие по стенам — отблески пламени.
Тоби понял, что его мама подожгла пришельца. Она была смелая, она была умная! Как будто горячий поток надежды пронизал его. Подойдя к двери спальни Тоби заметил, что занавески ниши, за которой находилась его кровать задернуты. Но он задергивал их только на ночь или когда играл. Этим утром он их открыл, и с тех пор у него не было времени для игр. Двинулся к кровати. Один шаг, другой. Воздух пах чем-то мерзким.Чем ближе он подходил к нише, тем хуже становился запах. Это было похоже на вонь на винтовой лестнице в первый день, когда они осматривали дом. Но на этот раз намного отвратительней.
Тоби остановился в нескольких шагах от кровати. Напомнил себе, что он герой. Для героев нормально бояться, но даже когда они боятся, им нужно что-то делать.
У открытой двери, Фальстаф сходил с ума от лая.
Асфальт проглядывал в нескольких местах, обнаженный ветром, но большая часть дороги была покрыта слоем свежевыпавшего снега толщиной сантиметров пять. По обочинам высились снежные стены, созданные отвалом снегоочистителя.
Судя по этому, Джек решил, что бригада была в этом месте часа два назад, а возможно и полтора. Они запаздывали со следующим рейсом, — вон сколько насыпало.
Он повернул на восток и поспешил к поместью Янгблада, надеясь встретить бригаду, прежде, чем та уйдет дальше. У них обязательно должен быть микроволновый передатчик — связь с их диспетчером. Он позвонит шерифу и постарается убедить в том, что его история не просто бред сумасшедшего. А рабочих заставит отвезти его к Хитер и Тобии и забрать их оттуда. И неважно, сможет ли он убедить их или нет ведь у него есть «Мосберг», в крайнем случае, он просто принудит их сделать километр дороги до гаража ранчо Квотермесса чистым, как совесть монашки. Представляю себе как они на это отреагируют: «Это все, что ты от нас хочешь, — расчистить? Пожалуйста!». Работать будут конечно от начала до конца с саркастическими ухмылками на лицах, но какое ему до этого дело?
Каким бы это не было невероятным, но существо на лестнице выглядело еще более гротескным и жутким в дыму и пламени, чем когда она могла видеть его ясно. Пришелец поднялся еще на одну ступеньку. Медленно-медленно. Еще на одну. Он поднимался из пламени с высокомерием его Величества Сатаны, совершающего ежедневный выход из ада.
Тварь горела, по крайней мере, та его часть, которая была телом Эдуардо Фернандеса, но омерзительный демон взобрался еще на одну ступеньку выше. Теперь он был почти на самой верхней площадке.
Хитер не могла больше терпеть. Жар был невыносим. Вероятно, очень скоро лицо запузырится от ожогов. Огонь пожирал потолок коридора, лизал штукатурку над головой, и ее положение было опасным. Кроме того, Даритель не собирался падать вниз в самое пекло, как она надеялась. Он достигнет второго этажа и откроет ей свои объятья, протянет пучок горящих щупалец, пытаясь обвиться вокруг нее — стать ею.
Сердце заколотилось еще неистовей. Хитер поспешно отступила на несколько шагов по коридору, прихватив канистру с бензином. Одной рукой. — Должно быть, там вообще ничего не осталось. Оглянулась:
Чудовище появилось уже в коридоре. И труп и Даритель были в огне. Не просто тлеющий клубок обугленных организмов, но ослепительный столб бурного пламени, как будто их вплетенные тела были сделаны из сухого дерева. Некоторые из более длинных щупалец извивались и хлестали, как кнуты, разбрасывая струи и сгустки огня, которые разбрызгивались по стенам и полу, воспламеняя ковер и обои.
Когда Тоби сделал еще шаг к закрытой занавесками нише, Фальстаф бросился с порога в комнату. Пес пересек ему дорогу и гневно залаял, предупреждая о необходимости отступить.
Что-то шевелилось на кровати за занавесками, терлось о них, и каждая из следующих нескольких секунд была для Тоби часом, как будто время замедлило свое движение. Спальный альков был похож на сцену кукольного театра чуть-чуть осталось до начала представления. Но вовсе не куклы готовились выйти. Было ясно, что начинающейся спектакль не будет веселым, никакого смеха во время этого странного представления не услышишь. Тоби захотелось закрыть глаза и убедить себя, что ничего этого в действительности нет. Может быть, если бы ты не верил в эту штуку, то ее бы и не существовало. Может, ОНО только и живет там потому что веришь в него. Может, если закрыть глаза и хорошенько представить себе кровать пустой, и представить себе воздух, благоухающий свежеиспеченным печеньем, тогда ЭТОГО больше там не окажется, и ничто не будет вонять.
Это не был идеальный план, может быть, это был даже глупый план, но, по крайней мере, это было что-то, что можно было сделать. Он должен что-то сделать или сойдет с ума, потому что не может сделать больше ни единого шага к кровати, и не потому, что ретривер блокировал путь, а из-за страха. Просто оцепенел. Папа ничего не говорил о том, что герои цепенеют на месте. Или о том, что их рвет. Героев когда-нибудь тошнит? Он что чувствовал, что его сейчас вытошнит. Он не мог убежать, потому что убежать — значит повернуться спиной к этой кровати. Он не сделает этого, не сможет.
А это означает, что закрыть глаза и представить, что этого всего не существует, — это все-таки план, лучший и единственный. Если бы не одно препятствие, — он не сможет закрыть глаза, из-за страха.
Фальстаф оставался между Тоби и альковом, но повернулся мордой к тому, что бы там ни скрывалось. Тоже застыл, не лая, не рыча и не скуля. — Оскалил зубы, дрожа от страха, но готовый сражаться.
Из-за занавески алькова высунулась рука. Это была почти что голая кость в разорванной перчатке из сморщенной кожи, покрытой пятнами плесени. Конечно, такое не может существовать, если вы не верите в это, потому что это более чем невозможно. Пара ногтей все еще сохранилась на гниющей руке, но они почернели и напоминали панцири жирных жуков. Если он не может закрыть глаза, не может бежать, то, по крайней мере, должен был позвать свою мать, как бы унизительно это ни было для ребенка, которому было почти девять. Но ведь в конце концов, у нее автомат, а не у него. Появилось запястье, потом вся рука с клочками мяса. Рваный, в огромных прорехах, рукав голубого платья или блузки.
— Мама!!! — Он выкрикнул это слово, но услышал его только в своей голове, потому что никакого звука с его губ не сорвалось. На мертвой руке был черный браслет с красными пятнышками. Блестящий. Очень новый. Затем он задвигался и оказался не браслетом, а жирным червяком, нет, щупальцем, обернутым вокруг запястья и исчезающим под гниющим мясом, под грязным голубым рукавом. — Мама, помоги!
Главная спальня. Тоби нет. Под кроватью? В шкафу, в ванной? Нет, нет времени искать. Мальчик может спрятаться, но не собака. Должно быть, убежал в свою спальню.
Обратно в коридор. Волны жара. Дико скачущие огни и тени. Треск, грохот, вой, свист огня. Шипение. — Надвигается Даритель. Яростное мелькание горящих щупалец. Кашляя от едкого дыма, Хитер направляется в спальню Тоби, держа канистру в левой руке. Правая рука свободна. Она не должна быть свободна!
Черт!
Остановилась около комнаты Тоби и повернулась, посмотрела в огонь и дым. Она забыла «узи» на полу недалеко от начала лестницы. Двойной магазин был пуст, но карманы куртки оттопыривались от запасных патронов. Идиотка.
Не то чтобы от автомата было много пользы против этой твари. Пули не причиняли ей ощутимого ущерба, только задерживали. Но, по крайней мере, «узи» это что-то, гораздо более мощнее, чем жалкий «Корт.38» в набедренной кобуре.
Она не сможет вернуться за автоматом. Дышать трудно, и становится все труднее. — Огонь высасывает весь кислород. А к тому же, горящая нечисть уже стоит между ней и «узи».
Клубящийся дым внезапно вырвался из пламени, от стены до стены, от пола до потолка, в нем исчез Даритель. А через несколько секунд и она перестала что-нибудь видеть в этом дыму.
Задержав дыхание, ощупью по стенке она нашла дверь комнаты Тоби и перешагнула порог, захлопнув за собой дверь, спасаясь от сильного дыма, как раз в тот момент, когда он закричал.
22
С «моссбергом» двенадцатого калибра наперевес, Джек двигался на восток рысцой, как пехотинец под обстрелом. Он не ожидал, что шоссе окажется таким чистым, поэтому теперь надеялся добраться быстрее, чем планировал. Шел постоянно шевеля пальцами в ботинках, поддерживая в них кровообращение. Несмотря на две пары толстых носков и утепленные ботинки, ноги мерзли и все сильнее с каждой минутой. Рубцовая ткань и недавно сросшиеся кости левой ноги ныли от напряжения, однако передвигаться эта боль не мешала. По правде говоря, он оказался в лучшей форме, чем ожидал.
Хотя видимость по-прежнему не превышала двадцати метров, а иногда и вообще нельзя было ничего рассмотреть на расстоянии вытянутой руки, он больше не рисковал заблудиться. Стены отброшенного снега весьма четко указывали, где проходит дорога. Столбы линий электропередач и телефонных линий служили другим безошибочным ориентиром.
Он считал, что уже покрыл почти половину дистанции до «Желтых Сосен», но ноги понемногу слабели и темп его передвижения замедлился. Выругав себя за слабость, он усилием воли увеличил скорость.
Из-за секущего ветра и колющего лицо снега Джек передвигался, ссутулив плечи и опустив голову, глядя на дорогу прямо под ногами. Поэтому он не сразу заметил золотистый свет, сначала это был только намек на желтизну, а затем вдруг он осознал, что бежит через круговерть золотой пыли, а не простую метель.
Когда он поднял голову, то увидел впереди золотистое свечение, интенсивно желтое в центре. Оно таинственно пульсировало, источник терялся в снежной завесе. И он вспомнил свечение леса, которое Эдуардо описал в блокноте. Оно пульсировало точно так же — жуткое свечение, которое объявляло об открытии двери и прибытии пришельца.
Он резко остановился, чуть не упав, пульсация света внезапно усилилась, и он подумал: может быть спрятаться в снегу на обочине дороги? Но не было басовых колебаний звука, которые слышал и ощущал Эдуардо, только резкий вой ветра. Однако загадочный свет был повсюду, ослепляя. Джек стоял по щиколотку в золотой пыли, расплавленное золото текло по воздуху, сталь «моссберга» блистала, как будто собиралась превратиться в золотой слиток. Теперь он видел не один источник света, а несколько огней, пульсирующих несинхронно, — непрерывные желтые вспышки, накладывающиеся одна на другую. И слышал звук, перекрывающий шум ветра. Гул, быстро перерастал в рев могучего мотора. Из белой пелены падающего снега, появилась огромная машина. Он обнаружил, что стоит прямо перед дорожным грейдером, переоборудованным в снегоочиститель: стальной корпус, маленькая кабина высоко вверху, толкающее снег изогнутое стальное лезвие выше его роста.
Войдя в более чистый воздух комнаты сына, смаргивая слезы, вызванные едким дымом, Хитер увидела две расплывчатые фигуры, одну маленькую, а другую… — нет этого не может быть! Так вот почему мальчик кричал.
Нависшая над Тоби фигура принадлежала жуткому, полуразложившемуся мертвецу, обернутому в куски истлевшего голубого савана, со вторым Дарителем на спине, который живо шевелил черными щупальцами.
Фальстаф прыгнул на ночной кошмар, но извивающиеся щупальца у этого Дарителя были быстрее, чем у прежнего. Они ухватили пса в полете и отбросили его прочь так же просто и действенно, как коровий хвост расправляется с докучливой мухой. Взвыв от ужаса, Фальстаф пролетел через комнату, врезался в стену рядом с окном и свалился на пол, скуля от боли.
«Корт.38» был в руке Хитер, хотя она не помнила, как выдернула его из кобуры.
Прежде, чем она успела нажать на курок, новый Даритель — или новое тело того же самого (зависит от того, был ли пришелец одним существом со множеством тел или самих пришельцев было много) — схватил Тоби тремя маслянистыми черными щупальцами, оторвал его от пола и понес к злобному оскалу давно умершей женщины, как будто хотел, чтобы они поцеловались.
С диким криком, ярости и ужаса, Хитер бросилась на тварь, поняв, что не может стрелять даже с близкого расстояния, потому что пули могли задеть Тоби. Она ощутила, как одно из щупалец (прикосновение было леденящим даже сквозь ее лыжный костюм) обвилось вокруг ее талии. Зловоние трупа. Боже! Внутренности уже давно сгнили, и щупальца пришельца извивались в полостях тела. Хитер оказалась лицом к лицу с трупом. Множество тонких щупалец высовывались из рта, из ноздрей, из глазниц. Холод растекался повсюду от талии. Она ткнула стволом кольта под подбородок, заросший кладбищенским мхом. Она стреляла в голову, как будто это имеет значение, как будто мозги все еще содержались в черепе мертвеца. Крик Тоби, шипение Дарителя. Пистолет гремит, гремит, гремит, старые кости рассыпаются, ухмыляющийся череп отваливается от позвоночника и обвисает на сторону. Оружие снова грохочет (она потеряла счет патронам), затем щелкает — сводящий с ума щелчок бойка, патроны закончились.
Когда существо неожиданно отпустило ее, Хитер упала на задницу, потому что перед этим отталкивалась от трупа, пытаясь вырваться. Она выронила оружие и пистолет поскакал по ковру.
Даритель рухнул перед ней, не потому что умер, а потому что его кукла, поврежденная пулями, развалилась и теперь не могла оказать достаточной поддержки мягкому, тяжелому хозяину.
Тоби тоже был свободен. Лицо его было белым-бело, глаза широко раскрыты. Он прокусил губу, по подбородку текла кровь. Но в остальном, казалось, был в порядке.
Дым начал проникать в комнату — немного, но она знала, как внезапно он может стать слепяще-густым.
— Иди! — сказала она, подталкивая Тоби к двери винтовой лестницы. — Иди, иди, иди!
Они поползли по полу на четвереньках, низведенные ужасом до подобного младенческого способа передвижения, который, впрочем, в данной ситуации был безопасней всего. Добрались до двери.
За ними разыгрывалась сцена из кошмарного сна сумасшедшего. Даритель распластался на полу, больше всего напоминая огромного осьминога, хотя гораздо более странный и зловещий, чем любая тварь, что проживает в океанах Земли. — Клубок извивающихся щупалец. Вместо того, чтобы попытаться дотянуться до них, он старался отремонтировать рассыпавшийся труп и затем вновь оседлать его.
Она ухватилась за круглую ручку двери, и дернула.
Дверь на лестницу не открывалась. — Заперта.
На полке у кровати включились на полную громкость сами собой радио-часы, и секунд пять «рэп» терзал уши. Затем началась эта другая музыка. Без мелодии, непонятная, гипнотическая.
— Нет! — кричала она Тоби, борясь с ручкой замка, пытаясь ее повернуть. Тот не желал отпираться, сводя ее с ума своим упрямством, ведь с этой стороны ключа не надо, ведь никогда раньше он не заедал, черт возьми! — Нет! Говори ему «нет»!
Дверь в коридор открылась и из горящего коридора вместе с облаком дыма в комнату, пошатываясь, вошел труп Эдуардо, весь обгоревший, обглоданная пламенем, обвитый щупальцами.
Ручка медленно поворачивалась, как будто весь механизм заржавел. Медленно. Медленно. Затем: клак! — Открыто! Но дверь распахнуть она не успела, ручка против ее воли, пальцам не хватило сил ее удержать, провернулась в ладони и ригель сова вошел в гнездо косяка. —Закрыто!
Тоби что-то бормотал. Разговаривал. Но не с ней.
— Нет! — закричала она. — Нет, нет! Говори ему «нет»!
Рыча от напряжения, Хитер пыталась повернуть ручку, но все было бесполезно, ей противодействовала та же сила, что могла включить радио. Или оживить труп. — Даритель!
Она сдалась. Закрыв собой Тоби, прижав его спиной к двери, она повернулась к двум тварям. Безоружная.
Массивная стальная рама, на ней могучий дизельный двигатель и кабина оператора, защищенные от непогоды, колеса диаметром полтора метра, резина колес выглядела жестче гусеницы танка. Конструкция простая без излишеств. — Дорожный грейдер, выкрашенный в желтый цвет, напоминал большое экзотическое насекомое.
Грейдер сбавил скорость, вероятно водитель увидел, что посреди дороги стоит человек, но Джеку пришло в голову, что парень может скорость и прибавить, если увидит ружье. Он приготовился бежать рядом и запрыгивать в машину на ходу, но она остановилась. Джек побежал туда, где он различил дверь кабины. До нижней кромки двери было примерно три метра.
Парень там, наверху, вряд ли откроет дверь и спустится поболтать. Он, вероятно, просто откроет окно, не желая сокращать дистанцию между ними.Тогда придется кричать вверх сквозь завывания ветра, и если водитель услышит что-то, что ему не понравится, он нажмет на акселератор и беги тогда за ним. В случае, если водитель не прислушается к доводам разума или будет тратить слишком много времени на расспросы, Джек был готов подняться к двери и сделать все, что ему нужно, чтобы получить контроль над грейдером, все за исключением убийства.
К его удивлению, водитель открыл дверь нараспашку, высунулся наружу и поглядел вниз. Это был полнощекий парень с густой бородищей и длинными волосами, выбившимися из-под шапки. Он прокричал, перекрикивая и мотор и бурю:
— У тебя неприятности?
— Моей семье нужна помощь!
— Какая?
Ну, не рассказывать же ему в нескольких словах о встрече с внеземным, и Джек крикнул:
— Они могут умереть, скорее, ради Бога!
— Умереть? Где?
— Ранчо Квотермесса!
— А, так это ты недавно приехал?
— Да!
— Забирайся сюда!
Парень даже не спросил его зачем у него ружье, как будто все в Монтане разгуливают с двенадцатым калибром помпового действия и пистолетной ручкой. Черт возьми, может так оно и есть. Джек, держа ружье одной рукой, стал взбираться по ступенькам, они были покрыты коркой льда и он пару раз поскользнулся, но не упал, удержался, добрался до кабины. Как только Джек оказался рядом, водитель, желая помочь, протянул руку к ружью. Ружье Джек отдал, хотя на секунду у него мелькнула мысль, что, расставшись с «Моссбергом», запросто может получить ботинком в грудь и полететь на обочину.
Но водитель оказался добрым самаритянином до конца. Он убрал ружье и сказал:
— Это не лимузин, только одно место, придется потесниться. Пролезай мне за спину.
Ниша между водительским сиденьем и задней стеной кабины была около шестидесяти сантиметров в глубину и полтора метра в ширину. На полу стояли два прямоугольных ящика с инструментами и расстояние между ними и потолком было весьма. весьма небольшим. Водитель нагнулся вперед, Джек извиваясь, заполз в это пространство, подтянул ноги и скорчился там, лежа на боку.
Шофер захлопнул дверь, от этого рокот двигателя свист ветра стали слышны не намного меньше и разговаривать приходилось повышая голос.
Согнутые колени Джека упирались прямо в спину водителя, а если подать голову немного вперед то можно говорить прямо в ухо своему спасителю.
— Ну, как устроился? — спросил тот.
— Да.
Водитель завел мотор:
— Нам в Ранчо Квотермесса до особняка владельца?
— Точно.
Грейдер дернулся и мягко покатил вперед. Отвал, изогнутое стальное лезвие, издавал скребущий звук, скользя по асфальту, вибрация через раму грейдера глубоко проникала в кости Джека.
Безоружная. Спиной к двери на винтовую лестницу.
Огонь виден сквозь дым в дверном проеме коридора.
Снег за окном. Холодный снег. Выход. Спасение. Разбить стекло — открыть окно им не успеть. Вывалиться прямо через него на крышу крыльца и скатиться во двор, на лужайку. Опасно, но может сработать. Но, даже если падение будет удачным, далеко по такой погоде им не уйти. Вулканическое извержение звука из радио оглушало. Хитер не могла думать.
Ретривер дрожал сбоку от нее, рыча и щелкая зубами на демонические фигуры, которые угрожали им. Хотя и знал не хуже, чем она, что уж ему-то защитить их не удастся.
Труп Эдуардо превратился в обугленные кости и горящий на них жир. Вся одежда и волосы сгорели. Даритель мог удерживать все кости скелета вместе, казалось, с большим трудом, но тем не менее это жуткое создание ковыляло к ней, хотя многие щупальца обгорели. Очевидно, пока хоть малая часть тела чужака жива, все его тело способно действовать через этот последний дрожащий комок плоти.
Безумие. Хаос.
Даритель был хаос, само воплощение бессмысленности, безнадежности, зла и безумия. Хаос во плоти, сводящий с ума, само существование которого непостижимо. Потому что в нем вообще не было ничего такого, что можно постичь. Вот что она теперь поняла. У него не было никакой цели, только существование. Он жил лишь чтобы жить. Никаких надежд на будущее. Никакого смысла кроме ненависти. Движимый жаждой становиться кем-то и разрушать, оставляя хаос за собой.
Порыв воздуха занес в комнату облако дыма.
Пес захрипел и Хитер услышала, как Тоби кашляет за ее спиной.
— Натяни куртку на нос, дыши через куртку!
Но какое значение имеет то, умрут ли они от огня или каким-то другим способом, менее чистым? Может быть, огонь как раз предпочтительней.
Даритель, растекшийся по полу спальни среди останков мертвой женщины, внезапно выбросил извилистое щупальце и схватил Хитер за лодыжку. Хитер закричала. Наездник на трупе Эдуардо, пошатываясь и шипя, подошел ближе.
У нее за спиной Тоби вдруг крикнул:
— Да! Я согласен, да!
Было уже слишком поздно, но она все-таки крикнула ему, чтобы он это исправил:
— Нет!!!
Водителя грейдера звали Харлан Моффит, и он жил в Иглз Русте с женой Синди и дочерьми, Люси и Нэнси — все трое с одним «и» на конце. Синди работала в Животноводческом кооперативе. Они всю жизнь прожили в Монтане и не хотели жить нигде больше. Однако они здорово повеселились, когда поехали в Лос-Анджелес пару лет назад и увидели Диснейленд, киностудию «Universal Pictures», и как одного старого опустившегося бездомного мужика, грабили двое подростков на перекрестке, когда их машина остановилась перед светофором. Да, поехать посмотреть неплохо, но жить там — ни за что. Все это водитель рассказывал, пока они ехали до поворота на ранчо Квотермесса, как будто чувствовал необходимость объяснить Джеку, что тот среди друзей и добрых соседей в эту злую пору, независимо от того, что за беда приключилась.
Повернув на территорию ранчо грейдер развил такую скорость, какую Джек не ожидал от грейдера, ведь снега навалило за последние шестнадцать часов очень прилично.
Но Харлан объяснил, что, чтобы увеличить скорость, он поднял отвал над землей:.
— Нам ведь не нужно вычерпывать тут все до асфальта, сантиметров десять, пятнадцать можно оставить — главное, чтобы твоя машина прошла, да на обратном пути можно и почище постараться.
— Откуда ты знаешь, где здесь дорога? — забеспокоился Джек, потому что падающая стена снега закрывала всю видимость.
— Да я был здесь раньше. Что-то вроде инстинкта.
— Инстинкта?
— Инстинкт чистильщика!
— А машина не завязнет?
— С такими колесами? С таким мотором? — Харлан гордился своей машиной. И на самом деле она мчалась вперед, разбрасывая нетронутый снег, как будто перед ней был только воздух. — Не увязнет, ведь я за рулем. Могу провести этого малыша через ад, если понадобится, разбросать по дороге всю серу и показать нос самому дьяволу. Так что случилось с твоей семьей?
— Попали в ловушку.
— В снежную, ты имеешь в виду?
— Да.
— Чего-то я не вижу здесь ничего похожего на следы лавины.
— Лавины и не было, — признался Джек.
Они добрались до холма, сейчас будет поворот, а там и дом.
— Так что же за снежная ловушка? — Харлан, явно был встревожен. Он не отрывался от своей работы, но нахмурился, как будто хотел посмотреть Джеку в глаза.
Показался дом, за пеленой падающего снега плохо видный. Их новый дом. Новая жизнь. Новое будущее. — Дом был в огне.
Еще раньше, у компьютера, когда Тоби был мысленно связан с Дарителем, но не совсем в его власти, он, будучи любопытным, изучал инопланетянина, — продолжая говорить «нет», прощупывал его разум, позволяя мыслям твари проникать в него, и мало-помалу он узнал об инопланетянин довольно много. И одно из его открытий было то, что пришелец никогда не встречал ни одного разумного вида, который мог проникнуть внутрь его мозга точно так же, как он сам проникал в мозги других существ. Поэтому он даже и не осознал, что Тоби там оказался, не почувствовал этого, продолжая мнить, что у них односторонняя связь. Сложно объяснить как это у него получилось, но он смог это сделать. — Просто проскользнуть в мозг пришельца, поглядеть на все эти ужасы! Конечно, это не лучшее место: темное и страшное. Он не считал это каким-то особенно смелым поступком. Надо было сделать, то что Капитан Кирк или Мистер Спок, или Люк Скайуокер, [51] или каждый из таких парней сделал бы на его месте, встретив новый и враждебный разум с другого конца галактики. Они бы использовали любую возможность увеличить свои знания о нем. Он так и сделал. Не велика заслуга.
Теперь, когда шум, исходящий от радио уговаривал его открыть дверь: «Только открой дверь и впусти! Впусти, прими удовольствие и покой, впусти!» — Тоби сделал так, как оно хотело. Хотя и не позволил ему зайти далеко, не глубже и половины от того, насколько он сам проник в ЭТО. Как у компьютера этим утром, он теперь находился посередине между полной свободой и рабством. Шел по краю бездны, — осторожно, ничем не выдавая своего присутствия до тех пор, пока не приготовился ударить. Когда Даритель разгуливал по его мозгу, уверенный в том, что теперь это его владения, Тоби вдруг смешал всю игру твари. Он представил, что его собственный разум имеет колоссальный вес, биллион миллионов тонн, даже тяжелее. Как все планеты Солнечной Системы вместе, и даже в биллион раз тяжелее! Представил… и навалился на разум Дарителя всем этим жутким весом! Давя, ломая, превращая в блин и сжимая его со всех сторон! — Теперь тварь еще могла думать, быстро и яростно, но не могла действовать в соответствии со своими мыслями.
Тварь отпустила лодыжку Хитер. Все ее дергающиеся щупальца сжались и свились в один клубок, застыли, — массивный шар блестящих кишок диаметром где-то с метр или чуть больше.
Другой Даритель потерял контроль над горящим телом, которое оседлал. Паразит и мертвец рухнули одной грудой и тоже закаменели.
Хитер встала в отупелом неверии, не понимая, что произошло. Клубы дыма врывались в комнату.
Тоби открыл замок и дверь на лестницу. Потянул ее за собой :
— Быстрее, мама!
Недоумевая, в состоянии полного замешательства, она последовала за сыном и собакой и захлопнула за собой дверь, — дым не успел просочиться следом.
Тоби понесся вниз по винтовой лестнице, собака за ним по пятам, Хитер подумав, что нельзя это делать так безрассудно, — вдруг третья тварь поджидает там внизу, ведь три могилы были потревожены на кладбище, закричала:
— Малыш, подожди!
— Нет времени, — ответил он ей.
— Тоби! — И Хитер кинулась догонять.
В холле, внизу, дверь на заднее крыльцо была забита гвоздями. Но дверь на кухню была распахнута настежь, и Тоби ждал ее на пороге вместе с псом.
Когда она бежала по лестнице, стараясь догнать сына, ее сердце билось так быстро и сильно, что казалось быстрее невозможно. Но увидев лицо Тоби, поняла, что случилось невозможное, и пульс так участился, что еще чуть-чуть и оно выскочит из груди. — Если раньше он был бледен от страха, то теперь та бледность казалась лишь жалкой тенью нынешней. Его лицо вообще, казалось, принадлежало не живому мальчику, а было посмертной маской из гипса, только что застывшей, но уже холодной. Белки глаз были серыми. Один зрачок огромен, другой превратился в точку, губы стали голубоватыми. Он был объят ужасом, но не только это казалось причиной его столь дикого вида, — он выглядел странно, призрачно. Тут она осознала, что таким же Тоби был перед компьютером этим утром: не совсем в подчинении у Дарителя, но и не полностью свободный. «Между»! — как он это назвал.
— Мама, мы можем справиться с ним!
Поняв, его состояние, она услышала ту же глухоту в его голосе, что и сегодня утром, когда он был в плену у бури красок на мониторе.
— Тоби, что случилось?
— Я поймал его.
— Кого поймал?
— Это.
— Поймал его где?
— В себе.
Ее сердце было готово взорваться:
— В себе?
— Да, он подо мной.
Она заморгала, пораженная:
— Оно под тобой? Ты управляешь им?
— Пока да.
— Как это может быть? — спросила она.
— Времени нет. Оно хочет освободиться. Очень сильно. Пытается выбраться наружу.
На лбу Тоби выступили блестящие капельки пота. Он закусил нижнюю губу, появилась кровь.
Хитер потянулась к нему, чтобы коснуться его, обнять, но затем остановилась, подумав, что прикосновение может сбить его власть над Дарителем.
— Мама, мы можем справиться с ним!
Грейдер едва не снеся перила, обрушил на парадное крыльцо целую гору снега. Харлан подался вперед на своем сиденье, давая возможность Джеку выползти из той норы, где Джек лежал.
— Ты иди, позаботься о своих. Я позвоню в депо, и вызову сюда пожарную команду.
Когда Джек спускался с грейдера, он слышал, как Харлан Моффит по по сотовой связи говорит с диспетчером. Он не испытывал такого страха, даже когда Энсон Оливер открыл огонь на станции автосервиса Аркадяна. — Его желудок скрутило так сильно, что стало больно, волна горькой желчи подступила к горлу, в ушах лишь грохот его собственного сердца. Потому что на кону была не только его жизнь, а жизни двух людей, за которых он всегда готов пожертвовать своей жизнью. Его жена, в которой все его прошлое и будущее, — хранительница всех его надежд. Его сын, которого он любил больше, чем себя, неизмеримо больше.
Было видно, что горел (по крайней мере, пока) только второй этаж. Взбираясь на крыльцо, Джек молился, чтобы Хизер и Тоби не было там, наверху, чтобы они были на нижнем этаже или вообще вышли из дома. Дверь была распахнута настежь и болталась на ветру. Когда он переступил через порог, то увидел маленькие сугробы, которые выросли среди кастрюль, сковородок и осколков посуды, наваленных на полу в холле.
Оружие! У него не было оружия. Он оставил его в грейдере. Не важно. Если они умерли, это значит — он тоже уже мертв.
Огонь целиком захватил лестницу от площадки между этажами — до второго этажа и быстро распространялся вниз. Видно все было довольно хорошо, потому что тяга высасывала почти весь дым наверх и через крышу: ни в кабинете, ни за арками гостиной и столовой огня не было.
— Хитер! Тоби!
Нет ответа.
— Хитер!!! — Джек распахнул дверь в кабинет и заглянул туда, просто чтобы убедиться.
— Хитер!!! — От арки он мог видеть всю гостиную. Никого. Арка столовой. — Хитер!!! — Никого нет и в столовой. Он поспешил обратно в холл, на кухню. Задняя дверь была закрыта, хотя, очевидно, ее открывали, потому что башня из посуды была разрушена.
— Хитер!
— Джек!
Он повернулся на звук ее голоса, не понимая, откуда он доносится:
— Хитер!!!
— Здесь внизу. Помоги!
Дверь в подвал была прикрыта. Он открыл ее и посмотрел вниз.
Хитер стояла на лестнице, рядом на ступеньке две двадцатилитровые канистры бензина. Видимо, она их поднимала со ступеньки на ступеньку попеременно.
— Нам нужен весь бензин, что там есть, Джек. — сказала она задыхаясь.
— Что ты делаешь? Дом в огне! Выбирайся оттуда!
— Нам нужен бензин, чтобы кое-что сделать.
— О чем ты говоришь?
Читать бесплатно другие книги:
