Зимняя луна Кунц Дин

17

В магазине спортивных товаров они купили двое санок (широкие, плоские полозья из натуральной сосны с полиуретановым низом) и утепленные лыжные костюмы, ботинки и перчатки для всех. Тоби увидел тарелку «Фрисби»[42], специально раскрашенную под желтое летающее блюдце пришельцев, с иллюминаторами по кайме и низким красным куполом, и они купили ее тоже. На заправке заполнили бензином весь бак и затем отправились в марафонскую закупочную экспедицию по супермаркету.

Вернулись на ранчо Квотермесса в час пятнадцать, — только восточная треть неба оставалась голубой. Массы серых облаков клубились над горами, несомые свирепым высотным ветром, — хотя на уровне земли ветер лишь слегка шевелил сосны и колыхал коричневую траву. Температура упала ниже нуля — точность прогноза синоптиков подтверждалась.

Тоби немедленно отправился к себе в комнату, надел свой новый красно-черный лыжный костюм, ботинки и перчатки. Вернулся на кухню с «Фрисби», и объявил, что пойдет во двор  поиграть и пождать, когда выпадет снег.

Хитер и Джек все еще распаковывали продукты и раскладывали припасы в кладовке. Хитер сказала:

— Тоби, солнышко, ты же еще не обедал.

— Я не голоден. И возьму с собой печенье с изюмом.

Она накинула Тоби капюшон на голову и завязала его у него под подбородком.

— Ну, ладно, только не гуляй долго, замерзнешь — заходи погрейся, затем можешь снова идти. Я не хочу чтобы твой нос замерз и отвалился, — мать легко ущипнула его за нос. Он выглядел таким милым, как гномик.

— Не бросай «Фрисби» в дом, — предупредил Джек. — Если выбьешь стекло, мы будем беспощадны. Вызовем полицию и тебя отправят в Тюрьму Монтаны Для Преступно Безумных.

Хитер протянула сыну два печенья с изюмом:

— И не ходи в лес.

— Хорошо.

— Оставайся во дворе.

— Ладно.

— Я серьезно говорю. — Лес ее тревожил. Это было совсем другое, не давешний иррациональный приступ паранойи. Было достаточно причин для осторожности в том, что касается леса. Дикие звери, например. А горожанину легко потерять ориентацию и заблудиться среди деревьев и в сотне метров от дома. 

— Ладно, ладно, перестань. Я не маленький.

— Нет, конечно, — согласился Джек, выуживая консервную банку из сумки. — Но для медведя ты очень вкусный на вид.

— А что, в лесу есть медведи? — спросил Тоби.

— А, как ты думаешь, в небе есть птицы? — переспросил Джек. — А в море — рыбы?

— Так что оставайся во дворе, — напомнила ему Хитер. — Там я тебя легко смогу найти.

Открывая дверь, Тоби повернулся к отцу:

— Тебе тоже лучше быть поосторожней.

— Мне?

— Ворона может вернуться и снова сбить тебя с ног.

Джек сделал вид, будто собирается метнуть в сына банку консервированных бобов, и Тоби, хихикая, выбежал из дома. Дверь за ним  захлопнулась.

Позже, когда они разложили все покупки, Джек отправился в кабинет Эдуардо, осмотреть его библиотеку и выбрать себе какую-нибудь книгу почитать, а Хитер поднялась в гостевую спальню, где принялась размещать свое войско компьютеров. Они вытащили оттуда кровать в подвал. Два  складных стола, которые находились среди вещей, привезенных транспортной компанией, теперь стояли на месте кровати и образовывали L-образную рабочую зону. Она уже распаковала свои три компьютера, два принтера, лазерный сканер и сопутствующее оборудование. Но до сих пор у нее не было времени привести их в рабочее состояние.

В настоящий момент все это, в сущности, ей было не нужно, но она работала над программным обеспечением и разработкой программ практически всю свою взрослую жизнь, поэтому чувствовала себя не в своей тарелке, видя ее машины отключенными. Она принялась за работу, устанавливая, подключая оборудование, напевая песенки Элтона Джона. Ведь они с Джеком должны изучить возможности для бизнеса, решить, чем им занять остаток жизни. В этих исследованиях ее техника очень даже пригодится, с ее помощью она сможет найти ответы на сотни, если не тысячи вопросов, которые помогут принимать им правильные решения и увеличат шансы их преуспевания в любом виде деятельности. Да и о фирме «Макгарвей Ассошиэйтс» не стоит забывать.

В три часа, проработав около часа, — оборудование подключено, все работает, — Хитер поднялась со стула и потянулась. Разминая мышцы спины, подошла к окну, чтобы посмотреть, не начался ли снегопад раньше расписания.

Ноябрьское небо было низким, однородно свинцово-серым, выглядело холодным как лед. Ей подумалось, что она и сама бы предположила, что пойдет снег даже если бы и не слышала метеопрогноза. В этом блеклом свете лес казался более серым, чем зеленым. Задний двор и коричневые поля казались безжизненными, а не заснувшими в ожидании весны. Хотя ландшафт и был почти одноцветным, как рисунок углем, он был прекрасен. — Суровый, мрачный, задумчиво величественный. 

Она увидела маленькое ярко красное пятнышко на юге, на кладбищенском холме. Это был Тоби в новом лыжном костюме. Он стоял внутри низкой, высотой сантиметров тридцать, каменной изгороди.

Нужно было сказать ему держаться оттуда подальше, подумала Хитер. Затем она удивилась своему беспокойству. Почему кладбище должно казаться ей более опасным, чем двор? Неужели она стала верить в призраков и места с привидениями?

Мальчик стоял у самых могил совершенно не двигаясь, она наблюдала за ним минуты полторы, — для восьмилетнего, у которого энергии больше, чем у атомной станции, это было чем-то весьма необычным.

Серое небо стало еще ниже.

Земля слегка потемнела.

Тоби стоял не двигаясь.

Арктически холодный воздух не беспокоил Джека — он наполнял его силой — за исключением того, что проникал особенно глубоко в бедренную кость и тревожил едва зарубцевавшуюся ткань на левой ноге. Но он не хромал, пока поднимается на холм к кладбищу.

Вот и каменные столбики высотой чуть выше метра, которые, без створок ворот, отмечали вход на священную землю. Дыхание вырывалось изо рта морозным облачком.

Тоби стоял у третьей от входа могилы. Его руки повисли по бокам, голова опущена, а глаза застыли, устремленные на надгробие. «Фрисби» лежал на земле рядом с ним. Тоби дышал неглубоко, слабые струйки пара изо рта тут же испарялись, когда короткий выдох переходил в мягкий вдох.

— Что случилось? — спросил Джек.

Мальчик не ответил.

На надгробии, на которое смотрел Тоби, было высечено: ТОМАС ФЕРНАНДЕС и даты рождения и смерти. Джек не нуждался в этой надписи, чтобы вспомнить дату смерти, она врезалась в его собственную память глубже, чем цифры, вырезались в гранит.

С тех пор как они прибыли сюда, проведя ночь у Пола и Каролин Янгбладов, Джек был слишком занят, чтобы посетить кладбище. К тому же, он не очень хотел постоять перед могилой Томми, где на него, безусловно, накинулись бы воспоминания о крови, потере и отчаянии.

Перед могилой Томми была двойная могила, на ее надгробии  были выбиты имена родителей Томми: ЭДУАРДО и МАРГАРИТА ФЕРНАНДЕС.

Хотя Эдуардо был в земле только несколько месяцев, Томми год, а Маргарита три года, все их могилы выглядели свежевырытыми и на них не росло никакой травы, что казалось странным, потому что четвертая могила выглядела нормально, была вся в шелковистой коричневой траве. Джек мог предположить, что могильщики потревожили поверхность участка Маргариты когда закапывали гроб Эдуардо рядом с ее гробом, но не мог объяснить состояния могилы Томми. Джек сделал мысленную заметку спросить об этом Пола Янгблада.

Могила, выглядевшая нормально, принадлежала Стенли Квотермессу, благодетелю их всех. Надпись на потемневшем от погоды камне гласила:

Здесь лежит Стенли Квотермесс умерший прежде времени потому что работал с такой оравой несносных актеров и сценаристов.

 Надпись вызвала у Джека смешок, которого он не ожидал.

Тоби не двигался.

— Что с тобой случилось? — спросил Джек.

Никакого ответа.

Он положил руку Тоби на плечо:

— Сынок?

Не отрывая взгляда от надгробия, мальчик сказал:

— Что они делают там, внизу?

— Кто? Где?

— В земле.

— Ты имеешь в виду — Томми, его родителей, и мистера Квотермесса?

— Что они делают там, внизу?

Не было ничего странного в том, что ребенок хотел лучше понять смерть. Для молодых это было не меньшей загадкой, чем для стариков. Что показалось Джеку необычным, так то, _к_а_к_ этот вопрос был задан.

— Ну, — сказал он, — Томми, его родители, Стенли Квотермесс… они на самом деле не здесь.

— Они здесь.

— Да нет, только их тела здесь, — сказал Джек, нежно поглаживая плечо мальчика.

— Почему?

— Потому что они с ними расстались.

Мальчик молчал, размышляя. Думал ли он о том, как близко был отец к тому, чтобы оказаться под таким же камнем? Может быть, для Тоби с той перестрелки прошло достаточно времени, чтобы он мог об этом рассуждать? Раньше, конечно, мысли об этом он инстинктивно подавлял в себе.

Слабый ветер подул с северо-востока сильнее.

Рукам Джека стало холодно. Он засунул их в карманы куртки и сказал:

— Их тела — это не они, не они настоящие.

Беседа приняла странный оборот:

— Ты имеешь в виду, что это не их настоящие тела? Это куклы? Марионетки?

Нахмурившись, Джек присел на корточки рядом с мальчиком:

— Что за странные вещи ты говоришь?

Как будто в трансе, мальчик впился глазами в надгробие Томми. Его серо-голубые глаза смотрели не мигая.

— Тоби, с тобой все в порядке?

Тоби все еще не глядел на отца:

— Суррогаты?

Джек моргнул от удивления:

— Суррогаты?

— Да?

— Это весьма умное слово. Откуда ты его знаешь?

Вместо ответа, Тоби сказал:

— Почему им больше не нужны эти тела?

Джек засомневался, потом пожал плечами:

— Ну, сынок, ты знаешь, почему — они закончили свою работу в этом мире.

— В этом мире?

— Они ушли.

— Куда?

— Ты же был в воскресной школе. Ты знаешь, куда.

— Нет.

— Уверен, что знаешь.

— Нет.

— Они ушли на небеса.

— Ушли?

— Конечно.

— В каких телах?

Джек вынул правую руку из кармана и ухватил мальчика за подбородок. Он отвернул его голову от надгробия, так что они оказались лицом к лицу.

— Что случилось, Тоби?

Они были глаза в глаза, несколько сантиметров, но Тоби все еще глядел куда-то вдаль, сквозь Джека, на горизонт.

— Тоби?

— В каких телах?

Джек отпустил подбородок мальчика и поводил рукой перед его лицом. Тот не мигал. Его глаза не следили за рукой.

— В каких телах? — повторил Тоби нетерпеливо.

С мальчиком что-то случилось. Внезапная психическая болезнь? С мышечными спазмами?

Тоби произнес:

— В каких телах?

Сердце Джека забилось быстрее и сильнее, когда он заглянул в глаза сына, пустые, безразличные, которые больше не были окнами в душу, но зеркалами, чтобы отгородиться от мира. Если это была психологическая травма, то не было никаких сомнений в ее причине. Они пережили тяжелый год, достаточно страшный, чтобы довести до нервного расстройства взрослого — не говоря о ребенке. Но что оказалось спусковым крючком, почему теперь, почему здесь? Почему после всех этих месяцев, во время которых бедный ребенок, казалось, так хорошо справлялся с проблемами?

— В каких телах? — резко потребовал Тоби.

— Ну, — сказал Джек, беря мальчика за руку в перчатке. — Давай пойдем домой.

— В каких телах они ушли на небеса?

— Тоби, прекрати.

— Мне нужно знать. Скажи сейчас. Скажи мне!

О, Боже мой, не дай этому случиться.

Все еще на корточках, Джек сказал:

— Слушай, давай вернемся в дом со мной и там мы сможем…

Тоби вырвал свою руку из его, оставив у Джека в ладони перчатку.

— В каких телах?

Маленькое лицо ничего не выражало, было бесстрастным, спокойным как стоячая вода, но слова вырвались у мальчика с ледяной яростью. У Джека возникло жуткое ощущение, что он беседует с куклой чревовещателя, деревянные черты которой не соответствуют общему смыслу произносимых слов.

— В каких телах?

Это не может быть расстройством. Душевный кризис не случается с такой внезапностью, он обычно развивается постепенно и признаки этого можно заметить. Но ничего странного не было в предыдущие дни.

— В каких телах?

Это не был Тоби. Совсем не Тоби. Смешно. Конечно, это Тоби. Кто же еще? Но такое впечатление, что кто-то говорит через Тоби. Безумная мысль, невероятная. Через Тоби?

Тем не менее, сидя на корточках посреди кладбища, глядя в глаза сыну, Джек больше не видел пустоты зеркала, хотя по-прежнему смотрел на удвоенное изображение своего испуганного лица. Он не видел невинности ребенка и других знакомых качеств. Он ощущал — или воображал, что ощущает, — присутствие чужака, выглядывающего на него изнутри Тоби. Кого-то, стоящего по развитию одновременно и выше человека, но в чем-то и ниже.

— В каких телах?

В горле пересохло. Язык шевелился с трудом. Глотать трудно. Внезапно он почувствовал сильный внутренний холод и погода была здесь не причем. Он никогда не испытывал ничего подобного прежде. Пытался убеждать себя, что все эти иррациональные страхи оттого, что он не может поверить в психическое расстройство Тоби, в то, что его сын соскользнул в душевный хаос. Но неопровержимый животный инстинкт, какое-то первобытное чувство опровергало все доводы разума, убеждало его, что нечто чужое оказалось в теле его сына, он даже как будто уловил запах феромонов врага: кожа зудела от вибраций нечеловеческой ауры.

Внутренности сжало от страха. Пот выступил на лбу и кожа на затылке съежилась.

Захотелось вскочить на ноги, схватить Тоби в охапку и побежать с холма к дому, вырвать сына из-под влияния существа, которое держит его в плену. Кто это? Призрак, демон, древний индейский дух? Нет, это смешно. Но ведь что-то, черт возьми. Что-то!

Джек колебался, частью потому, что его напугало до онемения то, что он, как ему показалось, увидел в глазах мальчика. Отчасти потому, что боялся, как бы форсирование разрыва связи между Тоби и тем чужим, что оказалось внутри, не повредило мальчику, не спровоцировало страшную психическую травму.

В этих колебаниях нет смысла, нет никакого смысла! Но тогда и все это не имеет смысла. Вся ситуация, и время, и место походили на сказочный сон.

— В каких телах они ушли отсюда?

Это был голос Тоби, да, но без его обычных оборотов речи и интонаций. Джек решил ответить. Держа в руке пустую перчатку Тоби, он с ужасом понял, что должен ответить, или, в противном случае, его сын останется навсегда таким — безвольным и пустым, как перчатка, родным по форме, но без содержания, с тусклыми глазами.

Насколько это бессмысленно? Мысли скакали, словно балансировали на краю пропасти, слепо нащупывая опору. Джек, может быть, это у тебя помутнение рассудка?

Он сказал:

— Им не нужны были тела, Шкипер. Ты это знаешь. Никому не нужны тела на небесах.

— В этих телах, — сказало то, в Тоби, загадочно. — Там они в этих телах.

— Больше нет. Теперь они — души.

— Не понимаю.

— Уверен, что понимаешь. Их души отправились на небеса.

— Но есть тела.

— Они ушли на небо, чтобы быть с Богом.

— Но есть тела.

Мальчик глядел сквозь него. Но глубоко в глазах Тоби что-то задвигалось, как извивающаяся нитка дыма. Джек почувствовал, что нечто пристально на него смотрит.

— Есть тела. Есть марионетки. Что еще?

Джек не знал, как отвечать.

Дувший ветер был таким холодным, как будто он скользил по леднику на своем пути к ним

То-в-Тоби вернулось к первому вопросу, который он о задавало:

— Что они делают там, внизу?

Джек поглядел на могилы, затем в глаза мальчика, решив быть прямолинейным. Он ведь на самом деле говорит не с мальчиком, поэтому ему не нужно пользоваться эвфемизмами. Или он сошел с ума, вообразив себе всю беседу и это нечеловеческое присутствие. В любом случае, слова не имеют значения:

— Они мертвы.

— Кто мертвы?

— Они. Эти три человека, зарытые здесь.

— Что значит мертвы?

— Без жизни.

— Что значит жизнь?

— Противоположность смерти.

— Что значит смерть?

В отчаянии Джек сказал:

— Пустота, отсутствие, гниение.

— Но тела есть.

— Не всегда.

— Тела есть всегда.

— Ничто не длится вечно.

— Все длится вечно.

— Ничто не длится вечно.

— Нет. — Все становится.

— Становится чем? — спросил Джек. Теперь он был уже не в состоянии давать ответы, его переполняли собственные вопросы.

— Все становится, — повторяло То-в-Тоби.

— Становится чем?

— Мной. Все становится мной.

Джек подумал, о чем, черт возьми, ОНО говорит, и имеет ли сказанное для ЭТОГО больше смысла, чем для него самого? Начал сомневаться в том, что сегодня проснулся. Может быть, он задремал? Если не сошел с ума, то, вероятно, заснул. Захрапел в кресле в кабинете, с книгой на коленях. Может быть, Хитер и не приходила, чтобы сказать ему о Тоби на кладбище, и в этом случае все, что ему нужно сделать, — проснуться.

Ветер ощущался, как всамделишный. Не похожий на ветер во сне: холодный, пронизывающий. И он набрал достаточно силы, чтобы шептать в траве, шелестеть в деревьях.

То-в-Тоби сказало: — Приостановлены.

— Что?

— Вид сна.

Джек поглядел на могилы.

— Нет.

— Ожидание.

— Нет.

— Марионетки ждут.

— Нет. Мертвы.

— Расскажи мне их секрет.

— Мертвы.

— Секрет!

— Они просто мертвы.

— Скажи мне.

— Здесь нечего говорить.