Простушка Кеплингер Коди

15

Никогда еще мои уши не подвергались такому оглушительному натиску. Рядом со мной словно раздался взрыв… но это была не бомба, а «Триллер» Майкла Джексона. Продрав глаза, я перекатилась на бок и взяла с прикроватного столика подпрыгивающий телефон. Прежде чем взять трубку, взглянула на время.

Пять утра.

– Алло, – простонала я.

– Прости, что разбудила, дорогая, – раздался мамин голос. – Надеюсь, Кейси не проснулась?

– Ммм. Нет. Все нормально, мам. Что случилось?

– Я ушла из дома всего пару часов назад, – проговорила она. – Мы с папой долго говорили, но… он не слишком хорошо все воспринял, Бьянка. Я подозревала, что так и будет. Короче говоря, с тех пор я езжу по улицам и пытаюсь понять, что мне делать дальше. Решила на пару дней поселиться в какой-нибудь гостинице в Оак-Хилл, чтобы побольше времени провести с тобой, а в выходные отправиться в сторону Теннесси. Дедушке уже тяжело жить одному. Попробую обосноваться там, местечко неплохое. Как думаешь?

– Конечно, – пробормотала я.

– Прости меня, – сказала мама. – Надо было попозже позвонить. Ложись спать. Набери мне, когда закончатся занятия, и я скажу, в каком я отеле. Может, вечером сходим в кино?

– Отличная идея, мам. До скорого.

– Пока, дорогая.

Я положила телефон на столик и вытянула руки над головой, сдерживая зевок. Эта кровать с мягким матрасом и дорогими простынями была слишком удобной. Никогда еще мне не было так трудно вставать по утрам. Но в конце концов я все же заставила себя опустить ноги на ковер.

– Ты куда? – полусонно спросил Уэсли.

– Домой. – Я натянула джинсы. – Приму душ и буду готовиться к школе.

Он приподнялся на локте и уставился на меня. Его волосы взъерошились, каштановые пряди падали на глаза и стояли дыбом на затылке.

– Можешь принять душ здесь, – заметил он. – Я даже могу присоединиться к тебе, если будешь хорошо себя вести.

– Нет, спасибо. – Я схватила куртку, валявшуюся на полу, и накинула ее на плечи. – Как думаешь, если я выйду через парадную дверь, то разбужу твоих родителей?

– Это будет сложно, учитывая, что их нет дома.

– Разве они вчера не пришли?

– Их не будет целую неделю, – пояснил Уэсли. – А сколько они пробудут после возвращения, одному богу известно. Может, день, может, два.

Тут я поняла, что так ни разу и не видела ни одной машины на аллее, ведущей к особняку Уэсли. И когда я приходила, он всегда был один. А в последнее время я приходила часто.

– А где они?

– Уже не помню. – Он пожал плечами и снова откинулся на спину. – В командировке. Или в отпуске на Карибах. Я уже перестал запоминать.

– А как же твоя сестра?

– Когда родителей нет в городе, она живет у бабушки, – ответил он. – Что означает практически всегда.

Я медленно двинулась обратно к кровати.

– А ты? – тихо проговорила я, усаживаясь на край матраса. – Почему ты не живешь с бабушкой? Сестра наверняка была бы рада, если бы вы жили вместе.

– Возможно, – ответил Уэсли. – Но бабушка… это совсем другой разговор. Она меня терпеть не может. Не одобряет мой… – он сделал пальцами воздушные кавычки, – …«образ жизни». Я, видите ли, позорю имя Рашей, и отец должен меня стыдиться. – Он глухо и холодно рассмеялся. – Ведь они с матерью само совершенство, понимаешь?

– А откуда твоей бабушке известно о… твоем образе жизни?

– Из сплетен, которые приносят на хвосте другие сороки. Старые перечницы слушают, как их внучки вздыхают обо мне – а разве можно их в этом винить? – а потом все докладывают бабуле. Возможно, если бы я хоть с одной девчонкой встречался серьезно и достаточно долго, она бы подобрела – но мне, если честно, просто не хочется доставлять ей такого удовольствия. Я не обязан менять свою жизнь, угождая ей или кому-то еще.

– Я тебя понимаю. – И я действительно понимала. За последние несколько лет та же мысль приходила мне в голову миллион раз. А недавно он и сам ее высказал. Я легко могла сделать так, чтобы Уэсли изменил свое мнение обо мне: сменить круг общения или начать общаться с другой девчонкой – например, той десятиклассницей с баскетбольного матча. Тогда я уже не казалась бы жупой. Но с какой стати я должна делать что-то, лишь бы Уэсли или кто-то еще стал думать обо мне иначе? Да ни с какой.

И он тоже не должен.

Но все же у него была другая ситуация. Я оглядела его комнату, и мне стало стыдно, что я сравниваю его проблему со своей. А потом вдруг спросила – само вырвалось:

– А тебе не бывает одиноко? В таком большом доме совсем одному.

О господи. Неужели мне и впрямь стало жалко Уэсли? Уэсли-бабника? Уэсли, купающегося в деньгах? Уэсли-придурка? Он вызывал у меня много разных эмоций, но сочувствие? Это было что-то новенькое. Что со мной такое?

Однако семейные проблемы были близкой мне темой. Так что, видимо, нас с Уэсли все же что-то объединяло. Бррррр.

– Ты забываешь, как редко я бываю один. – Он сел на кровати и посмотрел на меня с ухмылкой. Глаза его, однако, не улыбались. – Ты не единственная, кому я кажусь неотразимым, жупа. Поток симпатичных гостей в этом доме не иссякает.

Я закусила губу, не зная, говорить ли вслух то, о чем подумалось. И наконец решила – почему бы и нет? Вреда не будет.

– Послушай, Уэсли, возможно, тебе это покажется странным, ведь я тебя терпеть не могу и все такое… но если тебе захочется чем-то поделиться, я всегда готова тебя выслушать. – Слова мои прозвучали как фраза из второсортного фильма. Кошмар. – Я ведь на тебя вывалила всю эту дерьмовую историю с Джейком, и если захочешь сделать то же самое… короче, я не возражаю.

На мгновение ухмылка стерлась с его лица.

– Буду иметь в виду, – ответил он. Потом откашлялся и чопорно заметил: – Ты вроде говорила, что тебе домой пора? Еще в школу опоздаешь.

– Точно.

Я уже поднималась с кровати, когда его теплые пальцы сомкнулись на моем запястье. Я обернулась и увидела, что он смотрит на меня. Он потянулся и поцеловал меня в губы. И не успела я понять, что произошло, как он отклонился назад и прошептал:

– Спасибо, Бьянка.

– Ммм… не за что.

Я не знала, как это понимать. Прежде, когда мы с Уэсли целовались, это всегда был страстный, агрессивный поцелуй. Неизменно ведущий к сексу. Он никогда не целовал меня так нежно, ненастойчиво, и, если честно, я испугалась.

Но мне некогда было об этом размышлять – через мгновение я уже бежала вниз по лестнице и через холл к выходу. Оказавшись в машине, нажала на газ и понеслась к дому, хотя ненавижу ездить на большой скорости. И все равно приехала только в шесть. У меня оставалось всего полтора часа, чтобы принять душ, одеться и проверить, как там папа. Ну что за начало дня!

А еще больше меня «обрадовало» то, что, когда я подъехала к дому, в окнах гостиной горел свет. Это был плохой знак. Папа всегда – всегда! – выключал весь свет в доме перед тем, как лечь спать. Для него это был своего рода ритуал. То, что свет горел, ничего хорошего не предвещало.

Стоило мне зайти в дом, как я услышала храп и сразу поняла, что он выходил за пивом. Поняла еще до того, как увидела бутылки на кофейном столике и его, спящего на диване.

Значит, он напился и уснул.

Я двинулась было вперед, но остановилась. Как бы мне ни хотелось убраться в гостиной, сейчас на это не было времени. Нужно было подняться наверх. А потом в школу. Тихонько пробираясь в свою комнату, я уверяла себя, что с ним все будет в порядке. Просто у него шок, а потом все наладится, и этот… случай больше не повторится. Можно ли винить беднягу в том, что он выпил пару бутылок пива, учитывая, какую бомбу на него обрушила мама?

Я быстро приняла душ и высушила волосы феном (а на это всегда уходило столько времени – может, мне просто отрезать свои кудри, как Кейси, а не тратить время попусту?). Надела чистую одежду. Почистив зубы, спустилась вниз и пошла на кухню взять печенье в дорогу. А потом вышла через парадную дверь.

Когда я наконец приехала в школу, на стоянке для учеников почти не осталось свободных мест. Пришлось припарковаться в самом дальнем ряду и бежать к дверям с тяжеленным десятикилограммовым рюкзаком. Естественно, я влетела в главный коридор, запыхавшись. О боже, думала я, таща свой толстый зад на испанский, неудивительно, что ко мне прилипло прозвище дурнушки и толстухи! Я совершенно не в форме, и это просто ужасно.

Слава богу, хоть в коридоре почти никого не было. Никто не видел моего позора.

– Слушай, ты куда вчера подевалась? – спросила Джессика, когда я за пару секунд до звонка плюхнулась за свою парту. – Тебя ни на обеде не было, ни на английском. Мы с Кейси разволновались.

– Я раньше из школы ушла.

– А я думала, мы втроем устроим вечеринку в честь Дня святого Валентина и отпразднуем тот факт, что мы свободные девчонки.

– Есть в этом доля иронии, тебе не кажется? – вздохнула я и покачала головой, стараясь не заглядывать в ее большие и обиженные глаза. Черт, а у нее хорошо получалось заставить меня чувствовать себя виноватой. И еще я знала, что дорого поплачусь за то, что вчера бросила трубку, когда разговаривала с Кейси. – Прости, Джессика. Вчера возникло кое-что важное. Давай после школы расскажу, ладно?

Не успела она ответить, как миссис Ромали откашлялась и прогремела:

– Silencio! Buenos dias, amigos. Сегодня приступаем к изучению настоящего продолженного времени, и должна предупредить, что это чертовски сложная штука!

Это оказалось чистой правдой. Нам раздали листки с упражнениями, и мы корпели над ними всю первую пару. Когда прозвонил звонок, я уже начала сомневаться в своей любви к испанскому – и не я одна.

– Интересно, еще можно перевестись в другой класс? – спросила Анджела, когда мы с Джессикой вышли из кабинета.

– Ты на месяц опоздала, – ответила я.

– Черт.

– Пока, Бьянка! – попрощалась Джессика перед тем, как они побежали на химию. – Увидимся в столовой!

Я помахала ей и свернула в другой коридор. Сегодня я с нетерпением ждала урок американской политики: ведь Тоби Такер попросил меня сесть рядом с ним! Больше не буду одинокой девчонкой на задней парте. Никогда не думала, что это случится, а главное – что я буду так счастлива, когда это произойдет. Но что поделать? Моя добровольная самоизоляция наконец мне самой надоела.

Но Тоби в классе не оказалось. Когда я вошла, его место было абсолютно, стопроцентно пустым (в кои-то веки я пришла раньше, как нравилось мистеру Чосеру), и я немного… да нет, сильно расстроилась. Но зато мне не пришлось сидеть одной. Жанин практически затащила меня на первую парту – видимо, без Тони, который неустанно ее развлекал, она чувствовала себя совсем не в своей тарелке. Но наверняка потом разочаровалась, поскольку я была не так сильна в остротах на политическую тему, как ее постоянный сосед. Могла предложить лишь пару саркастических замечаний об эффективности судебной системы. Как же мне не хватало Тоби!

И, похоже, не мне одной. Без остроумных замечаний Тоби мистеру Чосеру его собственная лекция наскучила уже на середине, и со звонком он, кажется, был рад избавиться от нас, а сам надулся и выпятил нижнюю губу, как годовалый ребенок.

А еще говорят, что у учителей любимчиков быть не может.

Я с облегчением вылетела из этого класса, который казался холодным без глубокомысленных комментариев Тоби. Но облегчение мое длилось ровно до тех пор, пока я не вошла в столовую.

За нашим столиком в тот день царила отнюдь не теплая и дружественная атмосфера. Кейси весь обед сверлила меня гневным взглядом и явно злилась, что я вчера повесила трубку. Но, видимо, злилась все же недостаточно, чтобы пропустить встречу со мной и Джессикой после школы, где я обещала все объяснить.

Я поклялась, что после уроков все им расскажу. И в ту самую секунду, когда прозвонил последний звонок, они затащили меня в туалет, где больше никого не было, и не успела я опомниться, потребовали:

– Выкладывай!

– А ну давай!

Я простонала, сползла по холодной бетонной стене и села на пол. Подтянув колени к груди, сказала:

– Ну ладно, ладно. Вчера в обед за мной мама явилась.

– Вернулась из путешествия, значит? – спросила Джессика.

– Да не совсем. Просто приехала, чтобы поговорить со мной. Они с папой разводятся.

Джессика в ужасе зажала рот рукой, а Кейси села рядом со мной на колени и взяла меня за руку.

– Как ты, Би? – спросила она. От ее гнева и следа не осталось.

– Вроде нормально, – ответила я. Так и знала, что они расстроятся больше, чем я. У родителей Кейси был долгий и ожесточенный бракоразводный процесс, а Джессика даже помыслить не могла, что в чьей-то жизни может произойти такое печальное и несчастливое событие.

– Так вот почему ты вчера с нами не встретилась? – спросила Джессика.

– Ага, – ответила я. – Простите. Мне… мне просто было не до празднования.

– Могла бы позвонить, – заметила Кейси. – Или хотя бы намекнуть мне, когда мы с тобой вчера разговаривали. Я бы тебя выслушала.

– Знаю. Но я… я правда в порядке. Просто мне нужно время. На самом деле я уже давно подозревала, что нечто подобное произойдет. – Я пожала плечами. – И если честно, меня это не слишком беспокоит. Ведь мамы в последние пару лет все равно вечно не бывало дома, и для меня теперь не так уж много изменится. Она пробудет в городе всего пару дней, поэтому мне сейчас нужно идти.

– Куда? – спросила Кейси.

– Мы с ней договорились сходить в кино после школы. – Я взяла рюкзак и посмотрела на свое отражение в зеркале. – Простите, девчонки, я знаю, что вы готовы обсуждать это со мной сколько угодно, но мама уже в конце недели уезжает, и я…

– С тобой точно все нормально? – недоверчиво спросила Кейси.

Я не ответила и убрала рыжевато-коричневые пряди, упавшие на глаза. Вообще-то можно было бы все им сейчас рассказать. О папе и пивных бутылках, о том, как это все странно. Ведь они мои лучшие подруги как-никак, и я им небезразлична.

Но допустим, я выдала бы папу, и что дальше? Что, если слух распространится? О чем подумают люди? Нет, нельзя этого допустить. Мне становилось неуютно даже при мысли о том, что мои близкие подруги его осудят. Ведь это мой папа! К тому же все это мелочи. У него просто временные трудности. И не о чем волноваться.

– Точно, – ответила я, заставила себя улыбнуться и отвернулась от зеркала. – Но мне правда пора. Не хочу, чтобы мама ждала.

– Удачи, – пробормотала Джессика – ее глаза по-прежнему были расширены от детского испуга. Может, стоило помягче преподнести эту новость?

Я почти уже была на пороге, когда Кейси окликнула меня.

– Эй, Би, погоди-ка.

– Что?

– Давай в выходные сходим куда-нибудь, – предложила она. – Компенсируем пропущенный День святого Валентина. Можем все вместе пойти в «Гнездо». Устроить девичник. Будет весело. Мы тебе даже мороженого купим!

– Конечно. Давайте потом созвонимся. А сейчас мне правда пора.

Я помахала им и выбежала из туалета. Мне действительно хотелось успеть на встречу с мамой, но спешила я не поэтому. Было еще одно дело.

Добежав до машины, я тут же достала телефон, набрала знакомый номер и услышала знакомый деловитый мужской голос.

– Вы позвонили в «Тех Плюс». Это Рики. Чем могу помочь?

Я хотела поговорить с папой. Убедиться, что с ним все в порядке, сказать, что вместе мы все переживем. Поддержать его, понимаете? Я знала, что ему это нужно. После вчерашнего у него наверняка выдался ужасный рабочий день. Кроме того, если уж я так спокойно переживаю случившееся, возможно, я могла бы помочь ему преодолеть тяжелые времена.

– Здравствуйте, Рики, – проговорила я. – А мистер Пайпер на месте?

– Боюсь, нет. Мистер Пайпер сегодня не вышел на работу.

На мгновение я застыла, не в силах пошевелиться. Я знала, что это значило. Но отбросив закравшиеся сомнения, убедила себя в том, что у папы просто похмелье после вчерашней тяжелой ночки. Я надеялась, что этого хватит, чтобы вспомнить, почему он бросил пить. И завтра все будет нормально.

Хотелось верить, что все так и будет.

– Спасибо, – ответила я. – Хорошего дня.

Я повесила трубку и набрала другой номер. На этот раз мне ответил бодрый и громкий женский голос.

– Алло?

– Привет, мам. – Я старалась отвечать не слишком жизнерадостно. Притворись я чересчур веселой, она бы тут же заподозрила неладное. Ведь по жизни я та еще веселушка. – Не передумала идти в кино?

– О, Бьянка, привет! – воскликнула мама. – Да, конечно, идем! Послушай, дорогая, ты сегодня с папой разговаривала? У него все в порядке? Просто вчера он очень расстроился, и когда я уходила, был в слезах. – Судя по ее голосу, она понятия не имела, что у него вчера был срыв и он напился. Знай она об этом, то говорила бы напряженно и взволнованно. Может, даже испуганно. Но она была спокойна и лишь немного встревожена. И мне стало очень не по себе от этой слепоты. Конечно, папа бросил пить почти восемнадцать лет назад, но все же. Должна же она была хоть предположить, что срыв может случиться?

Однако мне не хотелось быть той, кто сообщит ей эту новость.

– С ним все нормально. Я только что с ним говорила, буквально секунду назад. Он сегодня работает допоздна, поэтому поход в кино – как раз то, что надо.

– О, тогда отлично. Рада слышать, – ответила она. – Какой фильм хочешь посмотреть? Я даже не знаю, что сейчас идет в кинотеатрах.

– Я тоже. Но, думаю, какая-нибудь комедия нам не повредит.

16

На следующий день папе не стало лучше.

И через день тоже.

В конце недели он вышел на работу, но я была уверена в том, что состояние похмелья стало заметно окружающим тоже. В доме теперь всегда было пиво или виски. Папа каждый день засыпал на диване или сидел, запершись в своей комнате. И со мной свое поведение не обсуждал. Как будто я слепая! Я что, должна была делать вид, что ничего не происходит? Притворяться, что все нормально?

Мне хотелось что-то сделать. Приказать ему остановиться. Сказать, что он совершает огромную ошибку. Но как? Как семнадцатилетней девчонке убедить отца, что она знает, как лучше? Если бы я попыталась его остановить, он мог бы обидеться. Подумал бы, что и я его бросила. Начал бы на меня злиться.

Отец бросил пить еще до моего рождения, и поэтому об обществе анонимных алкоголиков я знала не так уж много. У него был опекун из ассоциации – высокий мужчина с редеющими волосами из Оак-Хилл. Когда я была маленькой, мама всегда посылала ему открытки на Рождество. Но папа давно о нем не упоминал, и я сомневалась, что мне удалось бы раздобыть его номер телефона, даже если бы я попыталась. Но допустим, мне бы это удалось: что бы я ему тогда сказала? Как вообще работает эта система с опекунством?

Я чувствовала себя беспомощной и бесполезной, а главное, мне было стыдно. Я знала, что теперь, когда мамы рядом не было, ответственность лежала на мне. Я должна была что-то сделать, но не знала что.

В те несколько недель, что прошли после маминого отъезда в Теннесси, дома я старалась не попадаться папе на глаза. Никогда раньше я не видела его пьяным и не знала, чего ждать. В памяти остались лишь обрывки разговоров, подслушанных в детстве. Когда-то отец был вспыльчивым и легко выходил из себя. Сейчас мне трудно было представить его таким, и если честно, не хотелось нарываться. Вот я и сидела в своей комнате – а он в своей.

Я все время повторяла, что это должно закончиться, но до поры до времени нужно держать его тайну при себе. К счастью для меня, мама оказалась достаточно наивной и велась на мои россказни о том, что все нормально, хотя актриса из меня была никудышная.

Я думала, что сложнее всего будет скрыть свои секреты от Кейси – она буквально видела меня насквозь. Поначалу я пыталась избегать ее, не брала трубку, когда она звонила, и придумывала отговорки, когда она звала меня куда-нибудь. Я так и не перезвонила ей насчет девичника в «Гнезде», который она предложила устроить тогда, в туалете. Я знала: стоило нам остаться наедине, и она бы засыпала меня вопросами. Поэтому всегда пыталась использовать ничего не замечавшую бедняжку Джессику как буфер между нами.

Но прошла неделя, и у меня появилось странное чувство, что это Кейси избегает меня.

Она звонила все реже.

Перестала спрашивать, хочу ли я пойти в «Гнездо» в выходные.

Она даже поменялась местами с Жанин за нашим столиком в столовой, чтобы сидеть на другом конце – как можно дальше от меня. И пару раз я ловила на себе ее неодобрительные взгляды.

Мне хотелось спросить ее, в чем проблема, но я боялась разговора начистоту. Я понимала, что если мы с ней начнем говорить, я больше не смогу врать насчет папы. Ей-то уж точно. Но это был его секрет и его позор, и я не вправе была его выдавать. Никто, в том числе и Кейси, не должен был об этом знать.

Вот и пришлось временно терпеть ее крайне странное поведение.

Моей единственной отдушиной в эти несколько недель был Уэсли. Конечно, в глубине души я сама себе ужасалась, но что тут скажешь? Сейчас больше, чем когда-либо, я нуждалась в побеге от реальности, в своей дозе кайфа, а Уэсли всегда был на расстоянии вытянутой руки. Дозаправка три-четыре раза в неделю – вот что помогало мне не терять рассудок.

Черт, да я, похоже, стала наркоманкой. Может, я давно сошла с ума, просто не замечаю?

– И что бы ты без меня делала? – спросил он однажды ночью. Мы лежали, запутавшись в шелковых простынях на его огромной кровати. Сердце все еще билось от экстаза, который он только что заставил меня испытать, а его губы у моего уха только добавляли остроты ощущениям.

– Жила бы счастливой и полной жизнью, – пробормотала я. – Может, даже стала бы оптимисткой, не будь тебя рядом.

– Лгунья. – Он игриво укусил меня за мочку уха. – Тебя ждало бы глубокое несчастье. Признай это, жупа. Я ветер в твоих крыльях.

Я закусила губу, но не смогла удержаться и рассмеялась. А ведь только-только отдышалась!

– Ты процитировал Бетт Мидлер[15]… в постели! Кажется, я начинаю сомневаться в твоей сексуальной ориентации, Уэсли.

Его глаза воинственно блеснули.

– Неужели? – Он улыбнулся и снова приблизил губы к моему уху: – Мы оба знаем, что моя мужественность никогда не вызывала сомнений… По-моему, ты просто меняешь тему, потому что знаешь, что это правда. Я свет всей твоей жизни.

– Ты… – Я искала, что сказать, но Уэсли прижался губами к моей шее. Кончик его языка скользнул по моему плечу, и в голове повис сплошной туман. Разве можно спорить в такой обстановке? – Размечтался. Я просто использую тебя, забыл?

Он рассмеялся, уткнувшись носом мне в шею.