Запойное чтиво № 1 Крыласов Александр
— Ещё как бывает. Я миловался с Верой в твоём обличье, значит, часть генов твои, часть матери, но, несомненно, божественные хромосомы от меня.
— Шутишь?
— Какие шутки. Беременность Веры будет длиться всего месяц, младенец в течение одного дня достигнет возраста матери, то есть двадцати пяти лет и останется таким навечно. Учти, за Верой и её приплодом скоро будут охотиться все: и карачуны, и прихвостни Перуна, и наймиты Велеса, и прочая шушера, мечтающая пробраться поближе к Высшему Трону.
— Надо её спрятать! — встрепенулся Бурмакин.
— Не колготись. Пока она не родила, никто её пальцем не тронет, а потом я что-нибудь придумаю.
— Тебя самого в темнице сгноят, — каркнул Иван.
— Возможно, — опустил голову Переплут, — заделать Полубога — это серьёзное преступление. За это по головке не погладят, а могут и, вообще, отчекрыжить, по самую шею.
— Ты же говорил, что Боги бессмертны.
— Мало ли, что я говорил. Единственное мое оправдание, что я настрогал ребёнка по недоразумению, а не в отместку Богам, как Велес. Прикинусь сиротой казанской, мне не в первой, может, и прокатит. Откуда мне было знать, что девушка волхвица? На лбу у неё не написано.
— А что, волхвицы обладают какими-то паранормальными способностями?
— Конечно. Они могут становиться невидимыми, исцеляют, прорицают, предсказывают будущее, но, в отличие от волхвов, зачастую даже не знают о своих способностях.
— Нежданова гадает хорошо, она мне сама говорила, — вспомнил Бурмакин, — у всех, кому она гадала, всё всегда сбывалось.
— Что же ты молчал?! — вскинулся Переплут.
— Можно подумать, ты спрашивал.
— М да, если бы знал, на пушечный выстрел к ней не подошёл. Я вот думаю, а, может, не зря Велеслав меня от Любомилы так отваживал. Может, она тоже была волхвицей? Хотя, с другой стороны, я рад, что у меня будет сын или дочь. Жизнь сразу приобретает затаённый смысл, теперь будет, кому помогать, кем командовать, кого советами изводить. На, вот, возьми.
Переплут протянул Ивану саквояж, набитый чем-то под завязку.
— Что в нём?
— Миллион сто пятьдесят тысяч баксов, как ты хотел.
— Ну, ни фига себя, — засветился от удовольствия Бурмакин, открывая саквояж, полный долларов, — вот это презент.
— Не презент, а дар Богов, — строго поправил Переплут, — сто пятьдесят тысяч отдай Кандаурову, остальные потрать, как считаешь нужным. Как же вам, людям, мало надо, дай вам несколько пачек резаной бумаги, и хоть верёвки из вас вей.
— И не говори, — расплылся в бессмысленной улыбке Бурмакин, — если счастье не в деньгах, зачем оно нужно такое счастье?
— Твоя главная задача — подготовить Веру. Начни издалека, почитай ей свой славянский справочник, напомни «Сказку о царе Салтане». Истерики всё равно не избежать, но постарайся хотя бы смягчить правду. После рождения младенца ничего не предпринимай, дожидайся меня. Без меня тебе всё равно не управиться, а уж я из любого острога сбегу.
— Как скажешь. А Балде, сыну Велеса, значит, восемнадцать лет, и он до сих пор скитается по земле?
— Ну, у Велеса-то возможностей поболе, чем у меня, — вздохнул Переплут, — просто жутко своё чадо в ваш мир окунать. Вы всё ведь, варвары, на американский копыл перевели, кругом одни Макдональдсы, Бургер Кинги, KFCюхи и прочая дребедень, ничего славянского не осталось.
— Это называется глобализация. Весь мир стандартизируется, унифицируется и превращается в одну техасскую деревню. И, к сожалению, это процесс необратим.
— Кто тебе сказал такую фигню?
— Дружище, с прогрессом нельзя бороться, с ним можно только смириться, — заметил Бурмакин.
— Западные ценности претят свободным славянам. Они никогда не будут здесь.
— Они уже здесь.
— Ничего подобного. У славян осталась их широкая душа, их природная вольница, их любовь к бражке. Им по-прежнему ненавистны деньги, нудная работа и зажиточные соседи. И худосочных дев они не любят, в отличие от англосаксов.
— Я, кстати, тоже худеньких девушек люблю, а не полных — признался Ваня.
— Во-о-от, видишь, и в тебя проникло их тлетворное влияние. Профукаете, долдоны, великую культуру, и поминай, как звали.
— Ты прям сермяжный славянофил. Долой мокасины и джинсы! Даёшь зипун и лапти!
— Остолоп, дубина стоеросовая, вы свою самобытность теряете.
— Аутентичность, — поправил Бурмакин.
— Во-о-от! — взбеленился Переплут, — вот, оно до чего у тебя дошло. Ты опять иноземное слово ввернул, тебя уже исконно-русские слова не устраивают. Все эти ваши лайки, эсемэски, фейсбуки, дивайсы, гаджеты…
— Эскалаторы, рефрижераторы, бамперы, — подхватил Ваня, — а, может, ты хочешь, как Солженицын аэропланы леталками называть?
— Почему нет? Всё лучше, чем на поводу у америкосов идти. Им надо, пусть они и конкурируют между собой, а нас не замай.
— Хочешь прикол? — заржал Бурмакин, — я раз видел, как два американца в бадминтон играли. Насмерть рубились, никто не хотел проигрывать. Проигравший тут же требовал переиграть партию и стремился любой ценой победить соперника. У нас проиграл и проиграл, ничего страшного, не коровам проиграл. А они так махались ракетками, будто их судьба решалась.
3. Отходная речь
Входная дверь распахнулась. Переплут и Ваня непроизвольно взглянули на часы, на циферблате две стрелки слились в один чёрный восклицательный знак.
— Готовы?! — в квартиру вломились Сиволап и Рог, конвоируя грустного Припекалу.
— Всегда готовы! — откликнулись анчутки, вскидывая руки в пионерском приветствии.
Оказывается, они давно уже сидели на полу и строили друг другу рожи.
— Ну, рассказывайте, дьяволята, где были? — зловещим голосом поинтересовался Рог, — что поделывали?
— Где были, где были? Гуляли, хвостом виляли, — нахамил Еря.
Рог заткнул палицу за пояс, схватил анчуток за шкирку и принялся нещадно трясти, те повисли в его лапах, словно два нашкодивших котяры.
— Я вам устрою исправительные работы, доможилы!
Трясущийся Еря подмигнул Спире.
— А классно мы на Хорька посикали.
Тот, несмотря на болтанку, захихикал.
— А как Ванятку с голыми бабами провели.
Еря закатился.
— А как похметолога докоряли.
Спиря отвесил брату комплимент.
— А здорово ты Афанасьичу оливку в рот залепил, почти как Марадона.
— Каков пас, таков и гол.
— Заткнитесь, бесы! — рявкнул карачун, — не то палицей хрястну!
— Не пужай, пёс шелудивый, — огрызнулся Ермолай, — опричник.
— Вертухай, — поддержал Спиридон, — жандарм, держиморда.
Сиволап распахнул окно настежь. Рог, держа анчуток в вытянутых руках, забрался на подоконник и резко взмыл в воздух. Сверху донёсся исчезающий писк.
— Будет хоть что вспо-о-омнить.
Переплут вышел на середину комнаты.
— Могу я слово молвить?
— Твоё право, — кивнул Сиволап, снимая байкерский сапог и дуя на мозоль, — какой только лиходей эту обувку придумал?
— А вот коты в сапогах ходят, и ничего, — хмыкнул Припекала.
— Попридержи язык, плыйбой, — окрысился карачун.
— Прощайте, потомки свободных славян, — расправил плечи Переплут, — мы уходим от вас навсегда, мы вам не нужны. Даны и бриты, тевтоны и галлы оказались сильнее, хитрее и проворнее, победа за ними. Ни Пётр Первый, ни Октябрьская революция, ни лихие девяностые, ни даже тучные нулевые не смогли вытравить славянский дух, но нынешние годы нас доконали. В школе отроки не дают списывать, чтобы не давать фору своим конкурентам. В институте, вьюноши, вместо того, чтобы шаболдыжничать и лоботрясничать, строят партийную карьеру. В офисах холдингов и билдингов, тьфу, слова-то какие поганые, все усердно насекомят планктоном, выплачивая ипотеку и кредиты.
— Про дев скажи, — стал науськивать Припекала, — а то обхудали, словно вешалки. Ни сиськи, ни пиписьки и жопа с кулачок.
— Девы стали морить себя голодом и петь под западную дуду, стали алчными и меркантильными. Вместо любви подавай им доллары и евро.
— Вот, вот, — влез Припекала, — и жопа с кулачок.
— Не встревай, забабенник, — одёрнул его Сиволап, — не мешай торжеству момента.
— А что я такого сказал?
Переплут откашлялся и продолжил обличительную речь.
— Славяне, вы стали, как янки, смотреть на окружающий мир поверх ведёрка с попкорном! Я проклинаю вас и ваш век, век алчных, бессовестных менагеров, где люди торгуют одним — полным отсутствием совести. Ироды, вы разучились творить шедевры и производить товары, вы умеете лишь продавать. Торговать квадратными метрами и брошенными детьми, нарисованными дипломами и чужими отелями, плохими романами и слабыми фильмами, и, что самое ужасное, своей великой Родиной.
— Эк, тебя разобрало, — присвистнул Припекала.
— Пора, — буркнул карачун, — Велес ждать не любит.
Три точки растворились в ночном небе мгновенно, как крупинки сахара в чашке кофе. Из облаков донеслось еле слышное.
— Ива-а-ашка! Не поминай ли-и-ихом!
Часть третья
Правь
Глава 21. Чиновник и отщепенец
Сиволап вёл Переплута по каменному тоннелю, освещённому редкими факелами. Под ногами бесхозно валялись алмазы, рубины и золотые самородки. Бог Пьянства несколько раз споткнулся и выругался:
— Чёрт побери! Велес мог бы и электричество здесь провести. Того, что под ногами валяется, хватит на освещение всего Пекла. Как думаешь, карачун?
— Не моего ума это дело, — отчеканил конвоир.
— Это точно, с твоим умом лучше сидеть и не вякать.
— Уй! — карачун налетел на золотой самородок размером с футбольный мяч и пожаловался, — любимой мозолью врезался.
— Больной палец — самый длинный, — утешил Переплут и как бы невзначай наступил карачуну на многострадальную лапу.
— Ы-ы-ый! — взвыл Сиволап, — осторожнее!
— Извини, братан, был неправ, вспылил, искуплю, заглажу.
— Дальше один пойдёшь. Мне в Правь ходу нет, — простонал карачун.
— И правильно. Нечего там всяким блохастым шлындать.
— Ты бы поостерёгся служителю Фемиды так дерзить, Переплут. Неизвестно ещё, как твоя дальнейшая судьба сложится. Ведь ты уже не Бог Всемогущий, а без пяти минут арестант.
— За посадками будут побеги, — хохотнул Бог пьянства.
— Из Пекла побегов не было.
— Будут.
Переплут пошагал дальше, а карачун, тихо чертыхаясь, поковылял обратно. Через пять минут Бог пьянства очутился в каменном гроте, унизанном сталактитами и сталагмитами. В центре, в кресле из урана восседал Велес с посохом в правой руке, над ним висел портрет Сварога в огненной раме. Велес грозно нахмурил брови и приказал:
— Ну, рассказывай, охальник.
— О чём?
— Обо всём. Как в самоволку сходил, как подвал пивом затопил, как электричку и холдинг бражкой накачал.
— Откуда сведения?
— Припекала тебя с потрохами сдал.
— Вот поганец.
— Глаза — бирюза, а душа — сажа, — согласился Велес, — заложи и ты его. Глядишь, на Суде зачтётся.
— Не стану.
— Пугаешь ты меня, Переплут, — признался Велес, — ты из последней ходки другим вернулся. Раньше был просто неслух и прохвост, а сейчас каким-то идейным стал.
— Тебе кажется.
— Когда кажется — похмеляться нужно, — съязвил Велес, — ничего мне не кажется, грядущее рождение ребёнка делает тебя таким. Ты ведаешь, что у тебя будет мальчик?
— Хорошо бы.
— Так Вера сказала, а волхвицы не ошибаются. Меня царица тогда сразу предупредила — у нас будет пацан, так оно и вышло.
Бог Тёмных Сил погрузился в воспоминания.
— Помог бы, — выдавил из себя Переплут, — как отец отцу.
— Как поможешь, — развёл руками Велес, — Совет Высшей Стражи сразу взбеленится, мол, сам Полубога в своё время настрогал, теперь такому же отступнику потворствует. Не-е-ет, Переплут, я тебя на Суде топить буду.
— Вассалов боишься? — усмехнулся Переплут, — какой же ты после этого соверен? Нет, Велес, никакой ты не командир.
— Хорошо тебе, озорнику и анархисту рассуждать, а мне, номенклатурному работнику, приличия нужно блюсти.
— Ну, так блюди.
Велес усмехнулся в бороду и предупредил.
— Переплут, тебе шьют неповиновение и неуважение к Высшим Богам. Учитывая, что ты злостный рецидивист и десять раз получал взыскания, тебе светит тысяча лет в Пекле.
— Они пролетят быстро, — подмигнул брат два, — ты же отсидел, прожарился — и ничего. Потом даже в люди вышел…
— Очень смешно, — оборвал Велес, — я смог помочь сыну, а ты не сможешь. Вера родит, и младенца сразу приберут карачуны.
— Так прикажи им, чтобы они его не трогали.
— Ага, прикажи, — усмехнулся Велес, — а они тут же донесут Перуну или, не дай бог Сварогу, тогда и до моего Балды очередь дойдёт.
— У вас, у чиновников, руки завсегда намертво связаны, — помрачнел Переплут, — поэтому мне всегда нравилось быть деклассированным элементом.
— Конечно, быть люмпеном легко и забавно, а вот нести бремя ответственности никто не хочет. Ты слышал о теории маятника?
— Не а.
— Я в последнее время всё больше утверждаюсь в её истинности. Теория хаоса слишком примитивна и не способна объяснить разнообразия Вселенной. Откуда Вселенная взялась? Почему расширяется? Что будет, когда она лопнет? Где взять энергию для нового Большого Взрыва?
— Ну-у-у, Велес, ты забрался в дебри, — хохотнул Переплут, — оставь бесплодное мудрствование людишкам. Они этим грешат, особенно в отроческом возрасте.
— Теория маятника многое объясняет. Старая Вселенная лопается, как мыльный пузырь, и возникшая при этом энергия рождает новую Вселенную. И всё повторяется точь в точь: снова греки возьмут Трою, Сталин победит Гитлера, Крым отойдёт России, и так далее.
— В Интернете вычитал? — развеселился Переплут, — там чего только не напишут. Ты, я смотрю, на старости лет суемудром заделался.
— Представляешь, — продолжил Велес, — всё повторяется один в один. По этой теории не только мы, Боги, но и человеки обладают бессмертием.
— Что-то не радует меня такое бессмертие.
— Не то слово, это в тысячу раз хуже теории хаоса. Получается, что все подвешены на ниточках, как марионетки, и биллионы раз рождаются и умирают, говорят одни и те же фразы…
Велес чихнул.
— Будь здоров.
— Правильно. Спасибо, Переплут, и тебе не хворать. Биллионы раз я чихаю, а ты биллионы раз желаешь мне здоровья. С ума сойти, — заключил Бог Тёмных Сил.
— Велес, если бы ты не был Богом, я бы уже решил, что тебе в голову постучался старик Альцгеймер, — хихикнул Переплут.
— Я веду к тому, что суетиться не надо. Если ты сможешь помочь своему сыну, ты ему и так поможешь, а если нет, значит, нет. Ты же знаешь, девиз викингов: клубок твоих дней давно смотан, книга твоей жизни заранее написана, и как ты ни пыжься, как ни старайся, не продлишь её ни на локоть и не изменишь ни на перст.
— Это ты, Велес, обалденно придумал. Целую базу подвёл, лишь бы оправдать своё невмешательство.
Бог Тёмных Сил прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.
Глава 22. Суд Высшей Стражи
Грот в форме амфитеатра освещала только лава действующего вулкана, и багровые отсветы на ликах Богов выглядели довольно зловеще. Радогост — Верховный Судья сидел на естественном возвышении, образованном скалами, другие Боги расположились на уступах и расселинах. Эта демократичность подчёркивала объективность и неподкупность Божественного Суда, поэтому адвокат отсутствовал. Подсудимые: Переплут, Припекала и анчутки болтались в ивовой клети прямо над жерлом вулкана и, казалось, что она с минуты на минуту вспыхнет, и преступники рухнут в раскалённую лаву. Радогост треснул молотком по сталагмиту и предложил открыть Высокое Собрание.
— Уж коли, мы все здесь собрались, нужно обсудить насущные и животрепещущие вопросы именно сейчас. Ведь Боги — народ занятой, у нас ни секунды свободной нет, и не предвидится.
— Чем это они, интересно, заняты? — хмыкнул Переплут, — только и знают, что лясы точить, да козни строить.
— Не выступай, — поморщился Припекала, — глядишь, условными сроками отделаемся.
— Ты-то, может, и отделаешься, а мне наверняка тысячелетний срок в Пекле припаяют. Так что, мне терять нечего.
— Дурачина, покайся, срок-то и скостят.
— Ага, как же, такие злыдни скостят, догонят и ещё раз скостят.
— А нам пожизненное обломится, — повесили пятачки анчутки, — нас-то уж точно не помилуют.
— Может, и помилуют, — подбодрил их Припекала, — главное, стоять друг за друга горой. И, ни в коем случае никого не закладывать.
— А кто меня Велесу сдал? Не ты ли? — покосился на подельника Переплут.
— Конечно, нет. Это анчутки, антихристы эдакие.
— Мы не закла-а-адывали, — стали отбояриваться бесята, — мы не такие, мы хоро-о-ошие.
— Хорошие за печкой сидят.
— Припекала, а ведь Велес на тебя, указал, — уличил Переплут.
— Это он специально, чтобы внести раскол в наши ряды, — сделал честные глаза Припекала.
— Расска-а-азывай. Гляди-ка, ни Сварога, ни Перуна, ни Велеса не видно. Это всё он, Бог Тёмных Сил, подстроил, не хочет, чтобы с Балдой аналогии проводили.
Радогост шарахнул молотком по сталагмиту и провозгласил:
— На повестке дня первый вопрос — отчёт счётной комиссии по году Благолепия. Слово имеет Святобор — Бог лесов.
Святобор, ражий детина, рыжая грива ниже плеч, борода веником, поднялся со своего места, откашлялся и зычно загудел:
— Как известно, инициатива проведения в Сонме Богов года Благолепия родилась в премудрой голове нашего всеми уважаемого Велеса. На встрече Сварога с Верховными Богами председатель счётной комиссии Велес попросил Верховного Бога поддержать эту идею. Сварог молвил, что он её целиком и полностью поддерживает, только нужно, чтобы это был не просто праздник, а серьёзная работа, результат которой бы почувствовали все Небожители. В самом деле, если всё ограничивается казёнными отметками об одноразовых акциях Божественной направленности, без глубокого анализа ситуации, в котором оказался наш Сонм Богов, без должных выводов, а главное, без реальных действий, то мы получим дежурное мероприятие длинной в очередное тысячелетие.
— Первый раз я на таком собрании, — хмыкнул Переплут, — что могу сказать — маразм крепчал.
— Т-с-с, — шикнул на него Припекала, — не мешай, мне интересно.
— Вот, сволота, — поразился Переплут, — уже ссучился.
Между тем, Святобор распалился, принялся махать руками, как нунчаками и надсадно ябедничать:
— Однако, начиная с последних десятилетий минувшего века, и по сей день, наше Благолепие не столько развивается, сколько чахнет. Исчезают капища, урочища, требища…
— Давно исчезли!!! — раздались истошные крики из зала.
В голосе Бога лесов натянулась, зазвенела и лопнула тетива:
— У нас под носом запускают спутники. Непосредственно в эти дни. Долго запускают, суетно. Много людишек, крошечных, словно муравьи, бегают круглые сутки взад-вперёд. Вот и с Благолепием так же. Сколько себя помню, у нас каждый день, месяц, год, век Благолепия. Министерство Благолепия уже запустило несколько крупных проектов (пока не понятно чему посвящённых), сподвиглось на создание сайта Года. Удобно: пара дополнительных мероприятий для пущего эффекта кипучей деятельности, и при этом финансирование можно распределять как обычно, то есть по своему усмотрению. Вот только удручает случайное совпадение, что именно эти самые, нежно любимые Верховной Властью образование, наука и культура последнюю тысячу лет находятся в плачевном состоянии. В Сонме Богов работают призраки, потому как нектар и амброзия, отчисляемые работникам Благолепия, несовместимы с жизнью. Перечислять можно долго. Впрочем, не нужно о грустном — у нас ведь год Благолепия.
— Всё правильно! — завопили с мест, — всё верно!
Боги повскакали с мест, принялись стучать по камням посохами и галдеть. Чувствовалось, что речь Святобора задела их за живое.
— Нужно вынести резолюцию! Предлагаю нектар и амброзию распределять поровну! Никакого блата, никакой кумовщины!
— Пора покончить с коррупцией в наших рядах!
— Долой семейственность и протекционизм! Даёшь честные выборы!
Постепенно страсти поутихли и охладели. Радогост вынес решение о перевыборах и в очередной раз долбанул по сталагмиту.
— Ну, что пора расходиться? — Посвист, Бог бури собрался на выход.
— Да, что-то мы сегодня засиделись, — поддержал его Морок, Бог обмана, — пора и честь знать.
— Погодите! — зазвенел в колокольчик Радогост, — мы же ещё преступников не осудили!
— О ё, — хлопнули себя по лбам Боги, усаживаясь на свои места, — мы и запамятовали.
Радогост начал свою обвинительную речь замогильным голосом. Судя по интонациям, он тщательно к ней готовился, и вылиться она норовила часа в два, не меньше.
— Поведение Переплута, Припекалы и двух мелких бесов — это изощрённая попытка дискредитации и профанации самого для нас святого — нашей системы координат…
— Короче! — нетерпеливо закричали с мест, — по ящику сейчас «Дом-2» начнётся! И так, сколько времени зря потеряли!
Радогост, скрепя сердцем, перешёл непосредственно к сути дела.
— Переплут, зачем ты способствовал зачатию Полубога? Признайся, тем самым, ты хотел досадить нам?
— Нет.
— Зачем же?
— По недоразумению. Разве у тебя так не бывает?
— Нет, подсудимый, у меня так не бывает. Зачем ты, вообще, спустился к людям?
— Хотел Ване Бурмакину насолить.
— За каким бесом?!
— Мне его пращур Велеслав в своё время подляну кинул.
— Выбирай выражения, подсудимый. Это Высший Суд, а не какая-нибудь шарашкина контора.
— Слушаюсь, ваша честь, — Переплут предпринял последнюю попытку договориться с Радогостом, — Велеслав накапал, прошу прощения, доложил Велесу о моём заигрывании с его дшерью Любомилой.
— Что ты вкладываешь в понятие «заигрывать»? — нахмурился Радогост.
— Ну, — пожал плечами Переплут, — оказывать ей знаки внимания.
— Какие знаки?
— Всеразличные! — начал закипать подсудимый, — какие обычно оказывают понравившейся деве!
— Ты целовал её в дёсны? — уставился на Переплута Радогост.
— Целуют обычно в губы, — усмехнулся подсудимый.
— Я прекрасно знаю, куда целуют дев! — взбеленился Верховный Судья, — так ты целовал её в дёсны?!
— В дёсны не целовал!
Читать бесплатно другие книги:
